RenkazaWeek

      Вихрь воспоминаний пронесся в голове, не давая задержаться на одном конкретном. Не получалось во сне ухватиться за какой-то определенный обрывок события, произошедшего недавно. Лес, клен, тропа, особняк, хозяин особняка и, конечно же, ненавистный теперь всей душой ворон — все смешалось во единый неразличимый поток. Но все-таки ворон ярче всего выделялся на фоне кошмарной неразберихи в голове. Пернатая сволочь умудрилась напугать взрослого мужика, буквально помочь «спуститься» с лестницы.       Аказа подорвался резко, буквально отмахиваясь от кошмара, но тут же лег обратно, хватаясь за покалеченную голову. Затылок сильно жгло, будто он не просто треснулся об ступень, а до кучи еще и получил разгоряченной кочергой по нему. Помимо жжения, нарастала боль такой силы, что он буквально двумя минутами раннее получил травму, а не несколько часов назад. Стоп, сколько прошло времени?! А главное жив ли он или же все происходящее лишь фантасмагория давно покинувшего тело разума, а само тело где-то лежало в сырой земле?       Сояма коснулся дрожащими пальцами своей шеи, нащупывая пульс: все в порядке, он жив. Дальше пальцы пошли исследовать всю кожу на шее, дабы проверить и что никаких подозрительных следов как от укуса не обнаружиться. Он облегченно выдохнул, когда полностью огладил шею, убедившись, что на ней нет ран. Руки, ноги и даже само тело не смогло похвастаться сомнительными следами зубов — чисто. Но что больше поразило Аказу, — полностью зажившие следы от когтей бешеной птицы и утренний глубокий порез на ладони затянулся, оставляя на память лишь тонкую красноватую полосу между линией «жизни» и «ума».       — Какого…        Он проглотил свой шок, выцепив из тишины звуки хлопанья крыльев. Нет! Опять эта треклятая птица! Парень перебрался к краю, как уже заметил, канапе, глядя в оба и выискивая зачинщика его тревоги. Ворон, довольно потянулся крыльями, вальяжно усевшись на жердочку возле стола и осматривая проснувшегося парня пристально.       — Кар! Господин Ренгоку скоро придет! Не поднимайся так резко, несчастный!       — Завались! Это все из-за тебя! Тварь, общипаю!.. — Аказа осекся от дальнейшей ругани в сторону наглого животного. Как он сразу не понял, что ворон… — Ты умеешь говорить?!       — Кхе-кхе-кхе… — издав что-то похожее на ехидный смех, ответил ему ворон.       «Впервые слышу, чтобы вороновые так четко разговаривали и отвечали! Осознанно отвечали, а главное — логично! Да что тут, блять, творится?!»       Сояма поднялся с насиженного места, но тут же опустился обратно, прижимая ладони к голове. Нет, не выйдет сейчас сбежать отсюда, а главное он не знает, где сам хозяин дома. Не хватало наткнуться на Ренгоку, который смог сбить спесь с такой легкостью, обойдя не просто его тотальное недоверие к незнакомцам, а натуральным образом заставив забыть, что особняк-то заброшен!       — Раз уж ты умеешь болтать, а тем более огрызаться, — хрипло произнес из-за сухости во рту Аказа, — то скажи… Он…он… Это то, о чем я думаю? Я ведь правильно записываю его в…       Абсурд! Не хватало смелости заставить язык выговорить мысль, которая не просто подвергала сомнению его устойчивость психологического статуса, а буквально не могла восприниматься всерьез. Аказа верил, — отчаянно и до белых костяшек пальцев, сжимающих край футболки, — что это просто розыгрыш, или как любили зумеры выражаться -пранк. Сам особняк — декорация к какому-нибудь квесту с ужасами, в главной роли которого выступал не только хозяин-вампир, но и наглухо отбитая, агрессивная птица. И ему дали координаты места, где просто-напросто ловят и разводят на деньги таких вот любителей заброшек. Сначала добродушная и гостеприимная встреча, потому беседа с отыгрыванием одним из диалогов сценария, потому начало розыгрыша в виде ворона, а затем попытаются вытрясти все деньги из бедолаги. Аказа готов был отдать любые суммы своих кровью и потом заработанных, лишь бы не стали еще как-то издеваться над ним.       — Ну же, договаривай, кар!       — Пошел ты на хер… — Аказа переборол тяжесть в теле, вставая медленнее и подходя к столу, заприметив нож. Как же удачно он нашел его, подумал Сояма, беря в руки его. — Тебе пиздец, уголь с перьями! И твоему Ренгоку не поздоровиться, если не даст мне уйти!       Ворон, нахохлившись, не сводил своих черных блестящих глазок с парня. Птица молчала, не переставая гипнотизировать нож в руках Аказы, то и дело наклоняя голову из стороны сторону, пытаясь словно придумать, как выбить из рук того оружие. Сояма же шагал в сторону двери, идя спиной и игнорируя недомогание в теле, следя за птицей.Ворон, пока что, не нападал, нарочно молчал, словно чего-то ожидая. Как только спина коснулась ручки двери, Аказа резко развернулся к ней, хватаясь за нее, дернул, но дверь не поддалась. Сояма, так и оставшись возле двери, крепко вцепившись в ручку, не сразу сообразив, когда в скважину вставили ключ, повернули два раза и открыли дверь.       — Ты очнулся? Какая радость! Я переживал за тебя!       Бодрый голос мужчины заставил Аказа выйти из ступора, отскочить от ужаса в красивой обертке, и гневно выкрикнуть:       — Отойди, ублюдок! Живо! Не смей меня трогать! — Аказа наставил нож на вошедшего.       — Что ты успел ему наплести, м? Юки, не смей прятать голову под крыло! — Строгий бас оглушил как бедного ворона, который от стыда перед хозяином готов был щипать самого себя, и перепуганного донельзя самого Аказу.       — Господин Ренгоку не должен ругать Юки! Юки ничего не говорил этому чужаку!       Птица перелетал через всю комнату, приземляясь на любезно подставленную руку. Ворон, стыдливо отворачиваясь от грозного взгляда хозяина, перебрался на плечо, стараясь игнорировать Аказу. Сам же Аказа не обращал внимания на птицу, лишь на Кеджуро, нахмурившего свои соболиные брови и оглядывая с ног до головы обеспокоенно гостя.       — Прошу тебя, присядь. Разговор предстоит долгий и утомительный. Не вижу смысла тебе обороняться, тем более твое состояние оставляет желать лучшего. Побереги свою несчастную голову, Аказа. Ей вчера ой как досталось!       Мягкая извиняющаяся улыбка легла на алебастровое лицо, оттеняя озабоченность состоянием Соямы. Кеджуро подошел к своему рабочему столу, сдвинул к другому краю кипу книг и заметок, ставя локоть на поверхность и облокачиваясь щекой о ладонь. Аказа стоял долго, не решаясь опустить нож, пока рука настолько не затекла и заныла, что другого выхода и не было, кроме как покорно вернуться к канапе, сесть на край и ждать объяснений. Нож из рук он не выпустил, продолжая крепко держаться за него, как за спасительную солонку, которая вряд ли бы уберегла его от нечисти напротив.       — Ты вампир? — без колебаний выговорил Аказа, собравшись с мыслями и отдаваясь полностью предстоящему сумасшедшему диалогу.       — Да, — ответил Ренгоку также быстро. — Как ты нашел это место?        — Я же вчера сказал об этом! Забрел случайно на сайт по заброшкам, наткнулся на фотографию твоего жилища, прочел краткую информацию о нем, чего мне было недостаточно и написал человеку за подробностями, который собственными глазами видел этот особняк. Дал наводку, где это место найти, нанял гида, но не сказал ему об особняке, ссылаясь лишь на желание выбраться на природу. И встретил тебя! Вот вся история!       Губы сжались в тонкую полоску, взгляд мрачнел с каждой секундой, а на руках снова отрасли длинные когти, когда Аказа окончил говорить. Кеджуро, уставившись бесцельно в какие-то записи на столе, глубоко выдохнул от негодования.       — Получается, какой-то человек нашел мой дом… Вот я идиот! Надо было печати сразу накладывать, а не оставлять на самотек ситуацию! — Кеджуро в сердцах воскликнул от досады, чем удивил Аказу.        — Какие еще печати? Ты про что?       — Печати — тонкие листы из рисовой бумаги с заклинанием, которые скрывают от глаз простого люда мой дом. Делают его невидимым. В тот раз я лишь ограничился другими печатями, которые маскировали особняк под старое ветхое здание! У меня нужные закончились… — пояснил Ренгоку, потирая тонкими пальцами переносицу. — Не думал… Нет, я даже не почуял человека, который тут ошивался бы! Предполагаю, что он издали мой дом увидел… Ох, проклятье…        — Я могу соврать, что особняк снесли, а ты там поколдуй и сделай новую иллюзию. Я покажу этому челу то, что ничего там не осталось от дома и сюда точно никто не придет, если вздумают сунуться. Для их же блага, — Аказа, закончив реплику, покосился на мирно сидящего на плече ворона.А еще на языке остался привкус безумного сказанного им «поколдуй» и «сделай иллюзию». Не каждый день он произносил всерьез эти слова.       Ренгоку изогнул в удивлении брови, обдумывая предложение парня. А ведь звучало сносно, а главное — выполнимо!       — Ладно, я все равно виноват, что пробрался в чужой дом…       — А я виноват в том, что напугал тебя! Прими мои извинения за вчерашнее и за моего дорого непутевого ворона! — Кеджуро виновато посмотрел на парня, обезоруживающе улыбаясь и располагая к себе. По крайней мере, стараясь говорить как можно мягче, спрятав все свои вампирские атрибуты, делая облик снова обычным, человеческим. На Аказу это не возымело должного успокающего эффекта.        — Хорошо, второй вопрос: почему ворона говорит настолько хорошо по — человечьи? Явно необычная, пернатая каркуша…       — Кар, я здесь! Все слышу! — Птица вскинула к потолку свой мощный клюв, намекая, что слова ей не приятны.        — Интересный вопрос! Думаю, отвечу тебе лишь одним словом — магия. Это прелестное создание выведено для передачи писем и как животное-фамильяр, помогающее с некоторыми практиками. В магии, да… — неловко произнес Ренгоку последнее, сейчас ощущая, что давненько он никому из смертных так просто не рассказывал о своих секретах.        —И явно выведено для того, что обклевать и оклеветать меня. Ух, ощипал бы и на суп пустил!       Кеджуро добродушно рассмеялся. — Моему ворону такое желать не стоит. Юки не знал, что я оставил тебя на ночь в доме. Тем более, я совсем замотался да позабыл сказать, что та комната уже занята. Картина, с которой ты наверняка успел ознакомиться служит для него особым местом, где он любит прятаться.        — Так мне не показалось, что он живой?!        — Не показалось.        Оба замолчали. Аказа не решался задать главный, трепещущий его вопрос на протяжении всего разговора, откладывая до последнего. Раз уж этот Кеджуро виноват в его теперешнем состоянии, то и извинениями будут ответы на любого толка вопросы.        — Мои раны, — Аказа глянул на свою чистую руку, — их нет. Как ты это сделал? А еще, когда я очнулся, мой затылок неимоверно жгло. Что-то с ним?!        — Ах, все просто! Я дал тебе отвар из трав, залечивший в мгновение ока твои царапины! А на затылок нанес мазь, чтобы у тебя как можно быстрее прошло сотрясение. Не смотри на меня так, наше колдовство способно и мертвого воскресить! — Ренгоку еще шире ухмыльнулся, наслаждаясь удивлением в ярко-голубых глазах напротив и даже мимолетным восхищением.       «Колдун ебучий… Но спасибо, что не сожрал, пока я шланговал тут…»       — И еще один вопрос… Кхм, ты…       — Пью ли я людскую кровь? — Догадавшись о чем хотел узнать парень, протянул Кеджуро, слегка оголяя в хитрой ухмылке клыки. Аказа перехватил крепче рукоять ножа. — Да, пью. Без нее мне будет худо, к моему великому несчастью. Но, — Ренгоку ладонью остановил зачинающийся поток восклицаний, — кровь животных составляет большую часть моего питания, но полностью перейти на нее не смогу, как бы мне этого не хотелось. И да, я не убиваю людей и никогда таким не занимался, и не буду заниматься! Для меня человеческая жизнь — ценность, ниспосланная Богами. Их души — сокровище, которое нужно оберегать.       — Если судить по моим скромным знаниям о всяких упырях, то вы, господа вампиры, проклятые существа! И понятие души чуждо вам, а убивать людей более чем естественно, — ответил Аказа.        — Хочешь намекнуть, что я должен отречься от сказанного и съесть тебя? Любопытно, ни один человек еще мне такую свободу выбора не предлагал! — Кеджуро наклонился вперед, непозволительно близко к лицу Аказы, продолжая вкрадчиво говорить, — твой запах крови впитался в стены моего дома, даже не знаю, как я буду здесь находиться. А еще вчера у меня возникло жгучее желание выпить из тебя. Но, — он отодвинулся настолько быстро, что Сояма не успел сообразить и оградиться от вторжения в личное пространством, выставив перед собой нож, — мы этого делать, конечно, не будем! Все-таки мне жаль, что так стряслось. Но могу с уверенностью заявить, что твои познания о нас недостоверны. Вампиры — не прокляты, у нас есть душа. Пока что я не хочу тебя нагружать еще сильнее, посему закончим на этом.       — Мне нужно подумать, — Аказа только хотел коснуться затылка, в нервном жесте почесать, но отдернул руку. Столько нового не могло так запросто уложиться в голове.       — Конечно, подумай о моих словах! К тому же ты совсем не завтракал! Жду тебя через полчаса в гостиной!        — Сколько сейчас времени? — Окликнул Сояма того, останавливая в дверном проходе.       — Девять утра. Точнее без десяти девять.       Аказа поблагодарил и, облегченно вздохнув, лег на спину. Ворон последовал за своим хозяином, оставляя парня одного с грузными мыслями в голове и разрушенным мировоззрением.