Восемь лет назад (февраль)
Бар Единорог, Ист Пайк стрит, Сиэтл, округ Кинг, штат Вашингтон
Она не собиралась говорить Бену, что сегодня она с друзьями собирается в бар пропустить по стаканчику. Из Вены как раз приехали Финн и По, а еще Рей позвала Джессику, намериваясь познакомить ее с лучшим другом. В офисе они с Беном не то чтобы скрывали свои отношения, скорее просто не афишировали, чтобы не давать лишний повод офисным сплетникам перемывать им кости. Понятно, в каком виде были бы вывернуты их отношения — Рей Эдвардс в поисках богатого папика. С ее точки зрения подобное могло унизить скорее не ее, а Соло. Да и не то чтобы она так уж гордилась тем, что смогла стать его девушкой, учитывая повлиявшие на это события. Но Джессика знала, что они вместе. Сначала она случайно увидела их в ресторане, где у них было свидание, потом как-то раз они неожиданно столкнулись у входа в кинотеатр, куда Пава пришла с мужем, собираясь посмотреть тот же самый фильм. А когда уже после свадьбы Хакса, они пересеклись в баре, та, не стесняясь лезть в их личную жизнь, прямо спросила, не встречаются ли они, на что Бен, ничуть не смущаясь, дал утвердительный ответ. Рей очень опасалась, что уже в понедельник новость разлетится по офису, но время шло, и если кто-то еще и догадывался, что между главой налогового отдела и сотрудницей финансового что-то есть, то это так и оставалось лишь подозрениями, не получая явного подтверждения — держать дистанцию при необходимости Соло умел мастерски. Для Рей это тоже было несложно. Во многом в том числе и поэтому постепенно Эдвардс становилась все откровеннее и откровеннее с Джессикой, ведь, несмотря на отношения с Беном, она чувствовала себя одиноко без лучшего друга, с которым столько лет провела бок о бок. И вот сейчас, когда они оказались втроем в комнате отдыха, Джесс без задней мысли поинтересовалась: — Бен (они как раз совсем недавно перешли на ты, оставаясь с глазу на глаз), ты же сегодня идешь с нами? — Куда? — не понял тот. — В бар Единорог, конечно же. Рей тебе разве не сказала? В ответ на это Бен лишь перевел на Рей вопросительный взгляд, слегка вздернув бровь, как бы спрашивая, почему это она ничего не рассказала. — Не думала, что ты захочешь, — скорее всего чересчур взволнованно затараторила Рей. — Там еще будет Финн… — она не знала, что еще можно добавить, вряд ли последнее замечание могло быть достаточным оправданием. — Почему? Мне в любом случае нужно налаживать контакт с мистером Трупером, раз уж он до сих пор твой лучший друг, а мы встречаемся. Вот так и получилось, что сейчас Рей сидела в баре рядом с Соло напротив откровенно неодобрительно поглядывавшего на нее Финна, не говоря уже о По. Она нервничала и никак не могла расслабиться. Бен вел себя вполне непринужденно, несмотря на то, что был их бывшим профессором, к тому же сильно старше. Казалось, он вписался, в отличие от Рей, которая нервно ерзала на стуле, зачастую отвечала невпопад, не позволяла Бену ухаживать за собой или явно выражать свое расположение, будто бы стесняясь. Когда же он хотел поцеловать ее, Рей, перехватив, как ей показалось, враждебный взгляд Финна, приложила палец к его губам и еле слышно прошептала: «Не надо. Не здесь», — чем явно вызвала его удивление. А еще она ловила на себе удивленные взгляды Джессики, что заставляли ее волноваться еще больше. Так что когда Бен предложил проводить ее домой, Рей вздохнула с облегчением. Она боялась, что он начнет задавать неудобные вопросы, поэтому, оказавшись на заднем сидении такси, притянула Соло к себе и впилась в полные губы страстным поцелуем в надежде отвлечь. Он все же смог задать вопрос, состоящий из одного единственного слова: «Почему?», — когда она была вынуждена остановиться, чтобы сделать вдох. — Не хочу давать этим придуркам лишний повод комментировать мою личную жизнь, — отрезала Рей. — Или, что еще хуже, лезть в нее со своими советами. — Были прецеденты? — Да, — призналась она, хоть ей и совершенно не хотелось вспоминать все, что происходило до него.***
С Патриком Рей познакомилась через некоторое время после того, как профессор Бенджамин Соло покинул университет. Она так скучала по нему, по его лекциям, ведь даже подумать не могла, насколько на самом деле для нее было важно регулярно видеть его. Впервые увидев Патрика, она поразилась сходству двух мужчин — высокий рост, широкие плечи, крупные ладони, длинные волнистые темные волосы. Вот только в отличии от ее профессора Патрик Финиган обладал более привлекательной с точки зрения простого обывателя внешностью — правильные черты на квадратном мужественном лице, ни тебе слишком выдающихся черт или острых углов, а еще пронзительные голубые глаза. Ну просто мальчик с обложки модного журнала. Она не знала, почему в итоге согласилась встречаться с ним. Скорее всего причина была в тоске по Бену Соло, а также в том, что со спины они были похожи, хоть Патрик и не казался, в отличие от профессора, немного неуклюжим. Рей даже предположить не могла, что эти отношения станут не просто длительными, а что после того, как она получит постоянную работу в Бюро, Патрик бросит Бостон, чтобы быть с ней. Они вместе сняли квартиру и даже, если так можно выразиться, планировали совместное будущее, точнее планировал он, а Рей просто не возражала. Она понимала, что несмотря на вполне гармоничные отношения, так и не смогла забыть того, другого, но что делать с этими по факту ненужными и мешающими чувствами не знала. Рей признавала, что у них с Патриком много схожих интересов, они хорошо понимают друг друга и почти не ссорятся. Вот только во всей этой мнимой идиллии было одно большое, нет, даже огромное «но», она так и не смогла его по-настоящему полюбить. Она ведь и правда очень старалась выбросить Соло из головы, не думать, забыть. Максимально концентрировалась на всем хорошем, что было в их с Патриком жизни, но ничего не помогало. До сих пор она иногда вздрагивала, смотря на своего парня со спины и видя в нем другого. Это была пытка, которая по капле вытягивала из Рей силы.***
Патрик брал ее сзади. В последнее время Рей очень любила эту позу, ведь так, не видя лица, она могла притвориться, что ее трахает профессор–блядь–Соло. В самом начале отношений секс с Финиганом был гораздо более разнообразным — Патрик как никто из ее бывших партнеров умел довести ее до фееричного оргазма, так что какое-то время Рей набрасывалась на него, где можно, да и где нельзя иногда тоже. Но сейчас она усиленно работала рукой на клиторе, вызывая в памяти образы Бена Соло. Рей вспоминала, как он, слегка косолапя, входил в аудиторию; как открывал ноутбук с планом лекции, поправляя очки; как ходил по кафедре, комментируя тот или иной слайд; как опирался обтянутой строгими брюками задницей о стол и вытягивал вперед длинные ноги в идеально начищенных туфлях; как в задумчивости постукивал пальцами по полной нижней губе. Блядь! Именно это, а вовсе не усилия пыхтевшего сзади Патрика делало ее такой бесстыдно мокрой. — Давай, милая, я чувствую, ты близко, — прохрипел из-за спины довольно высокий для такого крупного мужчины голос. Рей постаралась абстрагироваться, потому что это наоборот мешало достичь разрядки. Она не знала, когда их секс из феерии перерос вот в это вот, но продолжала мириться с оглушительным разочарованием, потому что Патрик был первым, кто любил ее настолько, что готов был ради нее все бросить. И не важно, что кодер-фрилансер в принципе мог работать откуда угодно. Но до него никто не делал для Рей подобного. И все равно, когда Патрик предложил ей пожениться, этого оказалось слишком мало, чтобы она согласилась. Как бы глупо это ни звучало, Рей до боли хотела взаимной всепоглощающей любви. Возможно, потому что была обделена ею в детстве, возможно, потому что в глубине души была наивной идиоткой. Не важно. Но факт в том, что она отказалась, а потом еще раз и еще. Друзья смотрели на нее как на законченную дуру, не понимая, почему она не хочет стать миссис Финиган. Они могли часами распинаться о том, какая они с Патриком прекрасная пара, как они друг другу подходят и как будут счастливы в семейной жизни. Баз в открытую завидовала, что Рей смогла отхватить такого красавца. И никто не понимал причин такого дебильного и неподдающегося разумному объяснению, по их мнению, поведения Эдвардс. А потом в разработку Бюро попал «Первый Орден», а с ним и Бенджамин Соло.Два года назад (вторая половина сентября-начало октября)
Университетская больница Орегона, Ю.-З. Сэм Джексон Парк роад, Портленд, округ Малтнома, штат Орегон
Рей так и не смогла нормально устроиться на новом месте. Она очень старалась не волноваться, не перенапрягаться, но как это было возможно, если она уже потеряла любимого мужчину, а сейчас над ней дамокловым мечом продолжала висеть угроза потери их общего ребенка. Она старалась соблюдать все предписания врача из Белвью — пила витамины и препараты железа, гуляла, старалась хорошо питаться и больше спать. Вот только аппетита не было, вернулся токсикоз — ее мутило круглые сутки, и Рей кусок в горло не лез, а еще ее мучила бессонница, когда в темноте собственной спальни Рей буквально видела Бена, который смотрел на нее с такой укоризной, будто спрашивая, почему она так с ним поступила. Рей как раз перешагнула срок в семь месяцев, когда ее состояние снова ухудшилось — к непрекращающейся тошноте добавилась рвота, так что стоило Рей съесть хоть что-нибудь, она практически тут же бежала в туалет, а если не успевала, склонялась над раковиной. Узнав об этом, Джессика чуть ли не за шкирку потащила ее в больницу. Так она и оказалась в Университетской больнице Орегона. Ее лечащего врача звали Рэнди Каната. Если присмотреться, можно было бы предположить, что среди его предков были представители одного из коренных народов Америки. Очень приятный стройный высокий шатен с тщательно уложенными, будто бы местами выгоревшими на солнце волосами. Он оказался милым, трогательным и каким-то странно застенчивым для врача, а уж тем более для гинеколога. Даже ругая ее за пренебрежение собственным здоровьем и здоровьем ребенка, он вызывал у нее улыбку и странное, иррациональное по большому счету ощущение, что уж теперь точно все будет в порядке. При этом сведения по-прежнему были неутешительными: угроза выкидыша оставалась очень высокой, а токсикоз лишь еще больше ухудшал ситуацию. У ребенка наблюдался недостаток веса для ее срока, про нее саму и говорить было нечего. Анализы тоже были так себе. В итоге, несмотря на ее первоначальные возражения (качественная медицина в Америке всегда стоила денег, которые ей позарез нужно было экономить, если она не хотела после родов остаться с ребенком на улице) мистеру Канате удалось уговорить ее согласиться на госпитализацию. Рей повезло, что она пока лежала одна, ведь палата была рассчитана на четверых, а милый доктор по мере сил скрашивал ее тоскливые будни, регулярно забегая, чтобы узнать, как она себя чувствует, и поболтать ни о чем. С ним было легко, просто и довольно весело. Он чуть ли не единственный (не то чтобы у нее сейчас был большой круг общения), кому удавалось сделать так, чтобы Рей ненадолго забыла о своих проблемах и невзгодах. Часто во время визита доктора к ней приходила Джессика. Столкнувшись с мистером Канатой то ли в третий, то ли в четвертый раз, она не выдержала: — Думаю, ты ему нравишься. — Кто? Кому? — на данном этапе собственной жизни Рей была настолько далека от вопросов взаимоотношений полов, насколько вообще возможно. — Ты. Этому милому доктору, — хихикнула подруга. — Не говори глупостей. Я отвратительно выгляжу, к тому же глубоко беременна. — Ну и что? А иначе чего тогда он тут постоянно трется? — Джессика вынула из сумки припасенную для Рей шоколадку. — Может, он просто милый и воспитанный, и хочет меня поддержать. — Ха-ха-ха. Очень смешно! Сама-то в это веришь? — Да и вообще… Ты серьезно считаешь, что меня это в принципе волнует? Мне больше интересно, на что жить, и как я смогу работать с маленьким ребенком. — Не переживай. Моему двоюродному брату Мэтту нужен администратор тире бухгалтер в его автомастерскую. Он живет здесь, в Орегоне, в Спрингфилде. И совсем не против, если большую часть времени ты будешь работать из дома. — Ему, правда, кто-то нужен, или ты просто меня навязала? — Рей злилась, она не нуждалась в подобных проявлениях благотворительности. Она разберется, справится. — Неа. Он звонил на днях, говорил, что ищет бухгалтера. До этого им работала его девушка, но они расстались, и она тут же уволилась. Я рассказала ему про тебя… — Джесс! — перебила подругу Рей. — В самых общих чертах, так что не парься. Если захочешь поделиться подробностями, расскажешь сама. — Но он знает про ребенка? — Да, я предупредила, что ты без пяти минут мать-одиночка, именно поэтому преимущественно ищешь работу на дому. — И он не против? — Говорю же, нет! — Ох, Джесс, что бы я без тебя делала? — на глаза Рей навернулись слезы. — Оу-оу, подруга, а ну-ка завязывай страдать. Этим ты и Бена не вернешь, и себя угробишь. Рей и сама это понимала, но остановить горькие слезы никак не получалось. Они продолжали течь, но легче не становилось — в эти мгновения она особо остро ощущала, что не заслуживает такой доброты, ведь все беды навлекла на себя сама. Рей даже не поняла, что подруга, осознав, что это уже не просто слезы, а истерика, сбегала за доктором, который вместо того, чтобы поручить это медсестре, самолично уколол ей легкое успокоительное. Уже засыпая, она ощутила, как узкая мужская рука легонько провела по ее волосам.Настоящее время (май)
Вера драйв, Спрингфилд, округ Лэйн, штат Орегон
Звонок в дверь в субботу утром застал Рей врасплох. Она никого не ждала, поэтому, прежде чем идти открывать дверь, на всякий случай выглянула в окно гостиной. На крыльце стоял… Финн собственной персоной. Рей замерла в шоке. Она не ожидала. Вот совсем. После разговора с Джессикой она еще несколько дней набиралась смелости, чтобы позвонить. Но в общем и целом разговор прошел лучше, чем она предполагала изначально. И вот сейчас Финн стоял и ждал, когда ему наконец откроют. — Привет, — нерешительно протянула Рей, распахивая дверь. Вместо ответа Финн подхватил ее под мышки, обнимая и одновременно поднимая в воздух. — Господи, Рей, как же я рад снова тебя видеть! Я так скучал, черт тебя побери! Только сейчас она поняла, что тоже скучала, несмотря на все обиды, его идиотские показания, местами эмоциональную отстраненность. Как-никак они дружили пятнадцать гребаных лет, с первого курса, и когда Кайдел откололась от их компании после той истории, Финн стал самым близким ее человеком. И так было до появления в ее жизни Бена, Джесс, а теперь еще и Бенни. И именно в этот самый момент со стороны кухни раздался звук падения чего-то явно тяжелого — ее невероятно непоседливый теперь сынишка, судя по всему, опять попытался самостоятельно залезть на стул и упал, разражаясь горьким, обиженным плачем. Высвободившись из объятий друга, Рей рванула на шум. И точно — стул лежал на боку, а рядом на попе сидел Беннет, размазывая кулачком по лицу без преувеличения крокодильи слезы. — Ох, милый, ты не ушибся? — заворковала над сыном Рей, — Где болит, мой хороший? Посадив ребенка прямо на стол, она тщательно ощупала ручки-ножки, чтобы убедиться, что ничего серьезного нет. Все это время, быстро успокоившийся с приходом мамы мальчик с интересом рассматривал стоящего в дверях нового дядю. — У тебя ребенок? — пораженно уточнил Финн, глядя на открывшуюся картину. — Да! — ответила Рей с вызовом, поднимая сына на руки и прижимая к себе. — И сколько ему? — Полтора года. — Я бы, наверное, мог уточнить, кто его отец, но не буду. Иначе, судя по твоему виду, ты меня точно убьешь, — фыркнул он. На самом-то деле Беннет был несильно похож на них с Беном. У него пока еще были светлые волосы, хотя он и родился темненьким; вытянутое, как у отца, лицо и только начавшие менять цвет на карий глаза. Рей все еще не могла понять, будут ли они карамельными, как у Бена, или ореховыми, как у нее. Но в целом, обликом сын скорее походил на Хана и, возможно, на ее собственного отца (Рей в том числе исходила из того, что сама была не особо похожа на Сьюзан), чем на нее или непосредственно на Бена. — Не знал, что вы помирились, — удивленно заметил Финн, оглядываясь по сторонам в явном замешательстве. Конечно, он был удивлен, ведь ее теперешние условия жизни совершенно не походили на то, что он видел раньше, когда она еще была миссис Соло. — С кем? — не поняла Рей. — С Соло, конечно. — Мы не помирились, — тихо произнесла она. Рей видела, как в голове друга мучительно медленно складываются кусочки мозаики, как в его взгляде загорается противная жалость понимания. — Он знает? — спросил Финн, кивая на ребенка. Рей в ответ лишь отрицательно покачала головой, прижимая сына к груди еще крепче. После они с Финном сидели на диване, глядя на играющего в кубики Бенни, и разговаривали. Рей все же рассказала, как жила с тех пор, как они виделись в последний раз, естественно, опустив большую часть душещипательных подробностей и в одночасье свалившихся проблем. Финн поведал, что женился, что они с Джанной пытались ее разыскать после смены телефонного номера, даже звонили Хаксам, но безуспешно, что семь месяцев назад у них родилась дочь Эми. Он по-прежнему работал в Бюро и не планировал уходить, а вот Джанна, будучи беременной, все бросила, решив заниматься домом. — Ну хорошо, — сказал Финн, — ты не смогла связаться с ним сама. Почему не позвонила его родителям, у тебя же есть их телефон? — Лея была в курсе, что я работала в Бюро и пыталась собрать доказательства против «Ордена» изнутри, так что от нашего брака изначально была не в восторге, полагая, что я лишь хочу воспользоваться ее сыном. А судебный процесс только подтвердил ее подозрения. Так что когда я позвонила, — да-да, я звонила, — она заявила, что всегда знала, что я всего лишь — цитирую: «лживая тварь» — и чтобы ноги моей в их доме больше не было. Тогда я позвонила Хану, который сказал, что еще никогда так сильно не разочаровывался в людях. На этих словах Финн притянул совершенно расстроенную Рей к себе в попытке хоть немного утешить.Два года назад (октябрь)
Уэст-Слоуп, Портленд, штат Орегон
Как ни странно, Джессика оказалась права насчет доктора Канаты — он явно пытался оказывать Рей знаки внимания. Ее это безмерно удивляло. Рей не понимала, чем так привлекла симпатичного доктора, учитывая свое состояние и откровенно задрипаный внешний вид. Она не могла отрицать, что Рэнди ей нравится. Он был высоким, практически как Бен, привлекательным, а еще очень скромным, можно сказать, застенчивым. Возможно, если бы не беременность, Рей была бы не против сходить с ним в кино или поужинать — в конце концов она теперь свободная женщина. Но она ждала ребенка от человека, которого любила сильнее, если такое вообще было возможно, с каждым днем, несмотря ни на что, поэтому трогательное беспокойство Рэнди казалось неправильным, ненужным. Наученная горьким опытом, что правда не всегда настолько уж плоха и неуместна, Рей не собиралась давать доктору ложные надежды. Теперь она не была особо уверена, что ей удасться переговорить с Беном, в ближайшее время так точно, и рассказать о ребенке, не говоря уже о том, чтобы попытаться вернуть мужа. Но это вовсе не означало, что Рей была готова, а тем более хотела оставить отношения с Соло позади и двигаться дальше одна, а и подавно с другим мужчиной. Впервые мысль, что нужно дать понять доктору Канате, что она не хочет ни с кем встречаться, пришла ей в голову в среду, через две недели после выписки. Перед ее уходом из больницы доктор дал Рей визитку со своим рабочим и написанным на обороте личным номерами, взяв с нее обещание, что она непременно позвонит, если почувствует себя хоть немного хуже. Также они договорились, что Рей подъедет на осмотр как раз через две недели в среду. Во вторник около семи Рей отвлек настойчивый стук в дверь. Она никого не ждала, знакомых в Портленде у нее не было, кроме Джесс, а с той они недавно переписывались, и Рей знала, что Пава сегодня собиралась на свидание с очередным ухажером. Так что была даже мысль вообще не открывать, мало ли проповедник какой или неинтересная реклама. Но стук повторился, а потом из-за двери ее позвал, кажется, знакомый голос. В первую секунду она понадеялась, что это Бен, что он нашел ее, но, распахнув дверь, Рей в недоумении уставилась на странно взволнованного доктора. — Доктор? Что вы тут делаете? — Рей! С вами все в порядке? — Да… — недоверчиво протянула она. — Почему вы не приехали? — Когда? Куда? — не поняла она. — На прием, — пояснил доктор Рэнди. — Сегодня же вторник, а мы договаривались на среду, — напомнила она. — Сегодня среда, Рей. — Правда? Ой, что же мы стоим в дверях. Проходите, пожалуйста. — Спасибо. Пока они шли в гостиную, Рей судорожно проверяла календарь в телефоне, чтобы удостовериться, что он совершенно прав, и сегодня действительно среда. Блин! — Простите, доктор, я перепутала дни. — Ладно. Ничего страшного, — с видимым облегчением отмахнулся доктор. — Как вы себя чувствуете? Тошнота, рвота сохраняются? — Да, но в основном по утрам, как в первом триместре. Так что в целом мне получше. — Хорошо. У вас есть весы? — Нет. — Ладно. Лягте на диван, пожалуйста, я вас осмотрю. Но на УЗИ все равно нужно будет приехать в больницу. — Хорошо. Доктор Каната внимательно осмотрел Рей, прощупал живот на предмет болей, измерил его окружность, недовольно поцокав языком, послушал сердцебиение плода. — Рей, ничего особо тревожащего я не вижу, кроме того, что вы и так знаете, но жду вас послезавтра в больнице. Обязательно! Если опять не приедете, мне придется снова настаивать на госпитализации. На данном этапе остроту состояния мы сняли, но это не означает, что угроза выкидыша миновала, тем более сохраняется токсикоз. Так что, пожалуйста, Рей, будьте внимательны и осторожны. Я не могу гарантировать, что ситуация снова не ухудшится. — Хорошо-хорошо. Простите, доктор. Я постараюсь ничего не перепутать. От Рей не укрылось, как внимательно смотрел по сторонам врач, что во время осмотра, что во время монолога. А потом он неожиданно смутился, поняв, что она заметила его явно неврачебный интерес. От Рей не укрылось, как он внезапно запнулся, а по щекам пополз очевидный румянец. — Можно задать вам вопрос, Рей? — тряхнув головой, уточнил Рэнди. — Задавайте, — ей было любопытно, что же так заинтересовало милого мистера Канату. — Вы живете одна? Рей в удивлении вскинула бровь. — С соседкой. А что? — Простите мне мой интерес, — тут же затараторил Рэнди, — я имел в виду, может ли кто-то присмотреть за вами? Еще раз извините. Я не собирался… — на этих словах он смутился окончательно и замолк. — Ничего страшного, — Рей улыбнулась. Очевидно, он хотел подтвердить свою догадку, что она одинока. Конечно, предположить подобное было несложно, учитывая, что кроме Джесс ее никто в больнице не навещал. — Не волнуйтесь. Я буду осторожна. Если что, сразу позвоню. Обещаю. — Да-да. Хорошо. Извините, мне, наверное, пора. — Он суетливо собрался и направился к выходу. — Еще раз извините за вторжение. — Кстати, как вы узнали, где я живу? При этих словах он окончательно стал красным, как помидор, и попытался спрятать глаза. — Доктор? — Посмотрел в вашей карте, — сказал он со вздохом. — А почему не позвонили? Я точно оставляла номер мобильного. Он стушевался еще больше. — Ну… я… я… хотел убедиться, что вы в порядке. — Ясно. Ладно. Извините, что доставила столько хлопот, — Рей улыбнулась. — Нет-нет. Это вы меня простите, — с этими словами он наконец чересчур стремительно направился к припаркованному у дома седану. После его ухода Рей еще долго анализировала неожиданный визит и пришла к выводу, что с доктором лучше сразу расставить все точки над и, чтобы он не питал пустых надежд.Восемь лет назад (февраль–май)
Бар Единорог, Ист Пайк стрит, Сиэтл, округ Кинг, штат Вашингтон
Рей справедливо опасалась, что ее поведение в баре в прошлую пятницу вызовет у Джессики много вопросов. Она все выходные безуспешно пыталась придумать ответы, которые могли бы унять любопытство подруги, но все варианты, что приходили в голову, казались неудобоваримыми даже ей самой. Первые попытки выяснить хоть какие-нибудь подробности Джесс предприняла в ближайший после той самой пятницы понедельник. Как и подозревала Рей, слова, что счастье любит тишину и что она просто не хочет выносить свои отношения с Беном на всеобщее обозрение, Паву не удовлетворили. — И ты серьезно считаешь, что я поведусь на этот бред? Рей, это просто глупо. То есть со мной ты не боишься выставлять свои отношения с Соло напоказ, а с лучшим другом, значит, боишься? Что же этот Финн тогда за друг-то такой? Или на самом деле есть еще что-то? И заверения Рей, что Финн хороший друг, и что Джессика банально надумывает чего нет, естественно, не прокатили. Рей видела, что Пава начала внимательно следить, анализировать ее поведение, стоило вдруг оказаться в их с Беном компании. А уж если присутствовал еще кто-то из ее или его друзей, то это становилось просто непаханым полем для наблюдений Джессики. Эдвардс понимала, что рано или поздно подруга сложит два и два и сделает вполне конкретные выводы. Ей было удивительно, что Бена в ту пятницу удовлетворили ее столь невнятные объяснения. Так в конечном итоге и произошло. — Ты играешь роль, — безапелляционно сказала как-то раз Джесс, когда они с Рей после работы заскочили в бар выпить по стаканчику. Подруга как раз усиленно искала новую работу в отчаянной попытке спасти разваливающийся брак. Она надеялась, что если будет больше внимания уделять семье, ей удастся восстановить ускользающие отношения с мужем. — Сначала я никак не могла понять, когда же твое поведение настоящее, но теперь почти уверена, что ты по какой-то причине не хочешь, чтобы твои друзья знали, как сильно ты на самом деле любишь Соло. Рей молчала. Глупо было надеяться, что Джессика не полезет выяснять подробности. — Почему, Рей? Зачем ты так себя ведешь? — Я не понимаю, о чем ты. — Все ты понимаешь, — фыркнула Пава. — Ты пытаешься усидеть на двух стульях, Рей. Один из них — отношения с Беном. Какой второй, мне пока не ясно. Но ты очевидно что-то недоговариваешь, как Соло, так и друзьям. А теперь еще и мне. — И что? — разозлилась Рей. — Как тебе сказать… Надеюсь, ты не скрываешь ни от кого ничего серьезного, иначе, когда правда всплывет, а всплывет она обязательно, поверь мне, ты можешь выставить себя не в лучшем свете и подорвать доверие к себе тех, кто тебя окружает, кто тебе дорог.Пять лет назад (сентябрь)
Бо-Артс-Вилладж, Белвью, округ Кинг, штат Вашингтон
Рей пыталась понять, что происходит с мужем. Она видела, как он становится все более и более хмурым, замыкается в себе. Ситуация ухудшалась еще и тем, что ребята из Бюро присылали ей чертовы кучи документов, которые нужно было изучить, естественно, срочно, и написать собственные выводы. Бен первое время активно предлагал свою помощь. Но как она могла принять ее, не рассказав, что параллельно работала агентом? В последнее время каждую встречу с Джессикой та изо всех сил пыталась убедить Рей рассказать Бену правду. И она собиралась. Честно. Но из раза в раз в самую последнюю минуту трусила и малодушно оттягивала сложный разговор на неопределенное «потом». Чем дальше, тем очевиднее становилось понимание того, что проблема не рассосется по взмаху волшебной палочки, что ее нужно решать. И, желательно, прямо сейчас. Но Рей боялась расстроить и так не сильно довольного жизнью мужа еще больше. Она признавала справедливость слов Джессики, что однажды может стать поздно, что она и так слишком о многом умолчала, но многолетний страх перед правдой чересчур глубоко въелся в подкорку, чтобы взять и просто все рассказать. Стоило Рей открыть рот, как в голове начинали звучать слова матери: «Кому нужна эта твоя правда? Лучше бы ты ничего не говорила». И она отступала. Снова и снова. Но невозможность решиться рассказать Бену правду не умаляла ее обеспокоенности состоянием мужа. Рей видела, как тяжело дается ему вынужденное сидение дома. А когда он, отлизав ей как-то раз, ушел готовить завтрак вместо того, чтобы привычно трахнуть ее, она поняла, что настал критический момент, когда делать вид, что ничего не происходит, больше невозможно. Только тогда Рей поняла, что прекрасно осведомлена о тех привычках и интересах мужа, которые имели место сейчас, но о его увлечениях в школе или институте у нее самые что ни на есть отрывочные сведения. Совершенно очевидно, что он занимался чем-то еще помимо чтения и прослушивания музыки, что больше подходило работающему мужчине, чем активному подростку. Тем более, она могла поклясться, что абсолютно точно несколько раз краем уха слышала, как между Беном и Хаксом упоминались какие-то восточные единоборства, но вот какие, вспомнить так и не смогла. Ей стало невыносимо стыдно, что она ни разу нормально не поинтересовалась его жизнью до. Бен несколько раз упоминал о дяде, — вот как его, черт побери звали? — который его вырастил. Они даже ездили на его могилу. Но Рей вдруг со всей ясностью осознала, что так ни разу и не попыталась выяснить подробности. Она помнила, как Бен упоминал, что родители отправили его в Англию к родному брату Леи, но почему они так поступили, не спрашивала. Она не знала, как и от чего тот в итоге умер. А ведь муж не раз говорил, что они с дядей были чрезвычайно близки. Рей поражалась собственной невнимательности по отношению к любимому мужчине, ведь он в свою очередь многократно интересовался деталями ее детства и отрочества, причинами выбора университета и специальности. Правда, надо отметить, всегда отступал, стоило Рей начать замыкаться, а происходило это гораздо чаще, чем хотелось. Так почему же она сама не проявила ответной заинтересованности? Рей понятия не имела. Возможно, дело было в банальном эгоизме, который она подозревала у себя, а может быть, сказывались особенности ее взросления и отношения с некоторыми из парней, когда никому по большому счету не было до нее никакого дела. Так что Рей как не привыкла рассказывать сама, не говоря уже о том, чтобы вдаваться в подробности, так и не знала, как отличить вежливую и искреннюю заинтересованность от праздного, нездорового любопытства и попыток влезть не в свое дело. И вот сейчас, сгорая от стыда, она была вынуждена позвонить Роуз, чтобы узнать о подростковых увлечениях Бена. Как оказалось, он буквально до самого отъезда в Штаты занимался айкидо и имел черный пояс и какой-то там дан. Какой конкретно, Роуз вспомнить, конечно же, не смогла, но сказала, что он имел право носить специальную юбку, которая, как позже выяснила Рей, покопавшись в интернете, называлась хакама. Чтобы найти портного, способного сшить качественную форму для айкидо под заказ (Рей не была уверена, что готовая подойдет сложенному как шкаф Бену) пришлось повозиться, а потом еще отвезти мастеру один из костюмов мужа, чтобы уж наверняка. А еще она перелопатила все существующие в Сиэтле школы пока не нашла, как ей показалось, подходящего тренера. Рей очень надеялась, что возвращение к регулярным тренировкам (тренажерный зал не в счет) поможет Бену хоть немного воспрянуть духом.Семь лет назад (июль)
Кинтон, Уорвикшир, Великобритания
Они прилетели в Бирмингем, чтобы уже оттуда доехать на машине до Уорвика, где у них был забронирован номер в отеле. Самолет еще не успел приземлиться, когда Рей почувствовала резкое изменение настроения мужа. Он возвращался в страну своей юности, но почему-то, как казалось со стороны, не был этому особенно рад. Она не раз слышала от Хакса и Роуз, что Бен до последнего надеялся сюда вернуться, поэтому никак не могла взять в толк, почему же сейчас он не радуется, а, скорее, наоборот. Рей не очень понимала, насколько уместно лезть с расспросами именно в этот момент, потому промолчала. Их отель, Holiday Inn Leamington Spa, был хорош, но без национальной изюминки. Как полагала Рей, Бен выбрал именно его, чтобы было удобнее добираться до Кинтона, небольшой деревушки, где он и вырос. Но главной целью приезда в Англию для мужа являлся не осмотр достопримечательностей, а посещение кладбища, где был похоронен его дядя. Собственно, Бен сначала даже не собирался брать ее с собой, мотивируя тем, что в Уорвике есть, что посмотреть, и это точно не обычное, ничем не примечательное сельское кладбище. Но она все равно настояла на том, чтобы сопровождать его. По дороге в Кинтон Рей любовалась какими-то местами чересчур пасторальными пейзажами с обилием зелени — Англию действительно было сложно с чем-то перепутать, теперь это становилось очевидным — и не могла поверить, что Бен, ее Бен Соло, вырос в этих местах и до сих пор считал истинным домом именно их. Они остановились невдалеке от местной церкви, внешний вид которой навевал мысли о вечности. Справа от нее и находилось последнее пристанище умерших в окрестностях Кинтона людей. Кладбище было старым, многие могилы, что неудивительно, оказались заброшены, а некоторые, хоть и выглядели невероятно древними, были ухожены — судя по всему, потомки покоившихся здесь людей до сих пор жили где-то неподалеку. Бен попросил дать ему немного времени. Со своего места Рей отчетливо видела, как он, опустившись перед надгробием на колени, что-то говорил, поглаживая шершавый с виду камень рукой. Для нее все происходящее было немного чуждым, ведь она даже на могиле отца не была ни разу (Рей, собственно, не знала где он похоронен; она пару раз спрашивала мать, но та так и не назвала точного места — то ли не помнила, то ли не хотела вспоминать), да и вообще привыкла не особо сожалеть об оставленном позади — так было легче примириться с постоянными переездами, сменой школ и людей вокруг. Поэтому сейчас, глядя на разговаривающего с могилой Бена, она задавалась вопросом, почему он до сих пор не отпустил, зачем вообще приехал сюда, тем более в медовый месяц. И только потом, когда она окончательно потеряет мужа, Рей поймет, что значит безумно скучать по кому-то родному и близкому. По тому, кого любишь.