Скрытность

Семь лет назад

(май)

Сиэтл, округ Кинг,

штат Вашингтон

      Чем ближе приближался день свадьбы, тем больше и больше нервничала Рей. И вовсе не потому что переживала из-за самого предстоящего торжества. Она никак не могла выкинуть из головы тот факт, как Бен отнесся бы, если бы она рассказала, что ее желание работать в «Ордене» связано совсем не с расширением опыта, а с расследованием, проводимым Бюро. Рей почему-то не сомневалась, что к тому факту, что она фактически вынудила его пригласить ее на свидание, он скорее отнесется гораздо спокойнее — какая разница, кто начал отношения, если они переросли в настоящую любовь. Тем более, несмотря на то, что она наговорила друзьям и коллегам, ее чувства были подлинными на протяжении уже многих лет и продолжали лишь крепнуть. Сейчас она просто больше не представляла себя рядом с другим мужчиной.              Но вот отношение Бена к корпорации и конкретно к мистеру Сноуку оставалось загадкой. Он всегда был вежлив и максимально корректен при упоминании этого человека. О работе тоже отзывался исключительно в положительном ключе. Да, иногда в его словах проскальзывало сожаление, что он бросил преподавание, но никогда не было ни намека на желание поменять «Первый Орден» на университет. Рей знала, что к студентам профессор Соло всегда относился с некоторым пренебрежением, что в общем-то можно было понять — далеко не все были готовы и хотели максимально сосредоточиться на учебе. А еще был финансовый вопрос. Она полагала, что этих факторов могло быть более чем достаточно, чтобы Бен не стремился что-либо менять.              А еще ее терзали подозрения — насколько он замешан в противоправных действиях компании. Финн был однозначно уверен, что да. И хоть сам Трупер тоже происходил из вполне себе обеспеченной семьи, способной оплатить сыну Гарвард, но всегда подчеркивал, что его родители добились финансовой стабильности пóтом и кровью. В глубине души Рей подозревала, что другу просто нравится строить из себя борца за всеобщую справедливость, которая часто бывала с цветным уклоном. Но тем не менее его слова беспокоили, тревожили. Она, с одной стороны, не видела для Бена смысла влезать в дерьмо исключительно ради денег — его семья была богата и обладала прочным положением в обществе. Сам он, как она могла видеть по очень даже приличным на вид костюмам еще в университетские времена, тоже не бедствовал. Но при этом Рей не была уверена, что на простую профессорскую зарплату можно было позволить себе то количество шмоток, которое он демонстрировал уже тогда. Мог ли у него иметься еще один источник дохода, или дядя оставил ему какие-то деньги? Вопрос оставался открытым, а спросить напрямую она не могла, не зная, каким образом объяснить подобный внезапный интерес. Как бы ей ни хотелось, вероятность существования не совсем легального источника дополнительного дохода однозначно отмести было нельзя. Так что Финн, к сожалению, мог волне оказаться прав.              Рей размышляла, чему отдаст предпочтение Бен, если вдруг узнает, любви и семье или карьерным устремлениям — по офису упорно ходили слухи, что Сноук в скором будущем планирует сделать его партнером. Сама Рей знала, что предложи ей выбор, она однозначно предпочтет Бена и любовь. При этом не желая замечать того факта, что сама упорно пытается усидеть на двух стульях — сделать благодаря «Ордену» карьеру в Бюро и заполучить любимого мужчину.              Наверное, задай ей кто-нибудь, да та же Джесс, подобный вопрос, она бы рассказала, что не хочет быть банальной содержанкой при богатом муже, хочет хоть немного соответствовать его уровню и много чего еще в том же духе. Но с другой стороны, у девочки, у которой никогда ничего не было, начали сбываться мечты, в том числе самые сокровенные, на что она и рассчитывать-то боялась. Так что сложно было винить ее в том, что теперь она страстно хотела заполучить все и сразу.              После разговора с Леей Рей некоторое время опасалась, что та все же предпримет попытку образумить сына. Но дни шли за днями, а Бен ни коим образом не показывал, что подобная беседа могла состояться. Он не задавал ей наводящих вопросов, не упоминал ее «прошлую» работу в Бюро, его отношение тоже совершенно не изменилось, скорее, он стал лишь более внимательным и чутким. Так что мало-помалу Рей успокоилась, насколько это было возможно, конечно, учитывая абсолютно все обстоятельства.              До свадьбы оставалось чуть больше месяца. Приготовления большей частью были закончены. У нее оставалась последняя примерка свадебного платья и репетиция макияжа и прически — мастера посоветовала Роуз.              Выбирать наряд помогала в основном Джессика. Девушки примерили огромное количество свадебных платьев, прежде чем смогли окончательно определиться.              В итоге их выбор пал на струящееся платье со шлейфом цвета слоновой кости с открытой спиной и объемной вышивкой в виде мелких цветочков. Оно было легким, удобным и сексуальным.              От фаты Рей решила отказаться — они не планировали церемонию венчания, решив ограничиться гражданской. Нет, Бен очень хотел, но Рей была категорична. Она не считала себя вправе настолько сильно его привязывать. И дело тут было не в религиозности как таковой. Она просто не понимала, как можно каждый раз венчаться, выходя замуж, скажем, в пятый раз. Это должно было быть раз и навсегда. Нет, Рей совсем не думала о разводе, но даже выходя замуж без всяких «но», припрятанных в рукаве, исключать такую возможность было нельзя. А уж в ее случае и подавно.              Рей надеялась встать с Беном перед алтарем, но не сейчас, а как-нибудь потом, когда между ними все будет кристально ясно.              При выборе туфель Рей долго колебалась — изящные лодочки на шпильке или босоножки на устойчивом каблуке. Она мучилась почти две недели, приезжая примерить приглянувшиеся пары обуви чуть ли не ежедневно. В итоге судьба, если так можно выразиться, решила за нее — присмотренные туфли ее размера банально закончились. Хотя в глубине души Рей была этому даже рада. Одно дело ходить на шпильках в офисе до туалета или комнаты отдыха, и совсем другое - провести на них целый день без возможности дать ногам отдых.              Почему-то Рей думала, что с выбором макияжа и прически все будет куда проще, но нет. Только после пятого варианта сложной укладки было решено оставить отросшие за год волосы распущенными, создав эффект легкой небрежности. В макияже в итоге тоже сделали выбор в пользу естественности — ни красной помады, ни обилия теней. Единственное, неожиданно для себя Рей захотела нарастить ногти и сделать френч. Ну а почему бы и нет?              Теперь ее главной задачей было не поправиться, заедая стресс, и не похудеть, иначе платье могут банально не успеть заново подогнать по фигуре.              Подружками невесты должны были стать Джессика, Роуз и Джанна. Сначала Рей собиралась еще пригласить Базин, но узнала, что та начала встречаться с Патриком. Нет-нет, Рей не ревновала. Совершенно. Она была за них искренне рада, особенно за своего бывшего парня. Но приглашать его на свадьбу желания не было. Зачем? Они не так уж хорошо расстались. Финиган был обижен, а дополнительные нервы в такой день были совсем не нужны. Не то чтобы она была уверена, что Патрик непременно начнет выяснять отношения, но и исключить этого не могла. Да и какой смысл знакомить Бена с ее бывшим? Правильно — никакого! Конечно, Баз обиделась. Но именно в случае с ней Рей это не особо волновало. Да, они общались, но так и не стали по-настоящему близки, как, впрочем, и с Джанной. Но ту она не пригласить просто не могла, ведь Джонс была девушкой ее лучшего друга.              Что касается Финна, то тот так до конца и не мог определиться в своем отношении к их бывшему профессору. Нет, он признавал, что Соло умный, образованный, начитанный. О внешности он старался не распространяться, когда понял, что Рей совсем не разделяет его мнения и не смеется над уничижительными комментариями большому носу или оттопыренным ушам, скрыть которые у Бена получалось не всегда. Но оставался тот факт, что его подруга собирается замуж за преступника. Да, пусть лишь потенциального (не то чтобы Финн сомневался), да, ради дела (иногда у него закрадывались сомнения), но тем не менее. Они дружили с первого курса, случайно сев рядом в первый же день занятий и разговорившись в перерыве между лекциями, и Рей знала, что Финн хотел, чтобы она была счастлива рядом с достойным, заслуживающим ее мужчиной. Он даже предостерегал ее, видя, как на нее заглядывался По, и боясь, что она может пасть очередной жертвой обаяния последнего, ведь самовлюбленный Дэмерон тоже, по его мнению, совсем ей не подходил. Финн ворчал, получая приглашение на свадьбу, и чем ближе был назначенный день, тем чаще он уточнял, разговаривая с Рей по телефону, не передумала ли она. В итоге, когда до бракосочетания оставалось порядка трех недель, Рей, у которой нервы были совсем не железными, просто пригрозила аннулировать приглашение, если он не перестанет ее доставать. К огромному облегчению, Финн если и не смирился, то заткнулся.

Семь лет назад

(первая половина апреля)

Бар Единорог, Ист Пайк стрит, Сиэтл, округ Кинг, штат Вашингтон

      — Ты делаешь глупость! — кипятился Финн. — Никакая работа не стоит того, чтобы выходить замуж за нелюбимого человека! Сама же по этой причине Патрику отказала. И что теперь?              — Тебе не кажется, что я в состоянии разобраться без непрошенных советов? — зашипела Рей, сжимая кулаки. Этот разговор был не к месту — она должна была встретиться с Джессикой, когда в баре неожиданно появился Финн. Она не была в курсе его планов навестить ее с целью переубедить.              — Рей, я беспокоюсь о тебе. Опять же, вы встречаетесь больше года, а сведений через него получилось добыть всего ничего. И ради этого замуж? Ради этого трахаться? И с кем? С Соло! — он явно не понимал и не принимал ее объяснений.              — Ты что-то имеешь против него лично?              — Конечно! Он помогает «Первому Ордену» обманывать государство, таким образом обдирая простых людей!              — А кроме этого?              — Тебе мало?              — Я задала вопрос, — отрезала Рей. — Его вина не доказана!              — Пока! Уверен, что ты найдешь доказательства!              — Так есть что-то, кроме его гипотетической вины?              — Ну,.. нет.              — Хорошо.              Тут она увидела Джессику, стоящую недалеко от их столика. Рей смотрела на подругу и пыталась понять, много ли та успела услышать до того, как была замечена.              

Семь лет назад

(конец апреля)

Сиэтл, округ Кинг,

штат Вашингтон

             — Рассказывай, Эдвардс.              — Что рассказывать? — Рей в замешательстве смотрела на подругу, не понимая, что та имеет в виду.              — Сама знаешь!              — Понятия не имею, — Рей для убедительности пожала плечами.              — Я слышала твой разговор с Финном, — на лице Павы застыло выражение крайнего неодобрения.              «Черт! Черт! Черт!»              С того вечера в баре прошло практически две недели, и Рей уж было решила, что даже если Джесс и услышала что-нибудь, то скорее всего не поняла, о чем шла речь. Но нет, подруга, похоже, просто искала более удобный случай, чтобы загнать ее в угол и гарантировано получить ответы, приготовить которые заранее Рей не догадалась, понадеявшись, что пронесет.              — Весь? — решила она все же уточнить.              — Весь-не весь, но вполне достаточно, чтобы понять, что ты врешь. И Бену, и, возможно, Финну тоже. А еще мне.              — Я не…              — Правду! Я хочу услышать правду. Здесь и сейчас! — Джессика подошла и больно ткнула Рей указательным пальцем в грудь. — А если ты мне все не расскажешь, я поговорю с Соло и сообщу, что Финн уверен, что Бена ты не любишь, а замуж за него хочешь выйти ради сбора каких-то доказательств против «Ордена» и него самого.              …              Еще примерно через полчаса Джессика пыталась успокоить плачущую Рей, обняв ту за плечи.              — Ну и дура же ты, Эдвардс! Я не понимаю, почему ты так с Соло и не поговорила. Уверена, что возможности у тебя были.              — И что я должна была сказать?              — Правду, — Джесс передернула плечами. — Что ты агент Бюро, что ты любишь его еще со времен университета, что твои чувства к нему никак не связаны с твоей работой и обязанностями. Подумай сама, как он все воспримет, если узнает от других?              — Кто ему расскажет? Ты?              — Почему сразу я? Тот же Финн вполне способен на это, чтобы попытаться защитить тебя от необдуманного шага — одно дело просто встречаться, а совсем другое - выходить замуж за объект расследования. Тем более ты лично убедила его, что не любишь Бена.              — Он не станет…              — Ты сама в этом не уверена. — Джессика вздохнула. — Послушай, поговори с Беном пока не поздно. Постарайся все объяснить. Скажи, как боялась, что он заподозрит корыстные мотивы. Уверена, он поймет. Пусть и не сразу. Ведь из вас двоих он принимал решения о свадьбе, не обладая всей полнотой информации.              — Это все?              — Нет. Еще расскажи Финну, что любишь Соло и, правда, хочешь быть его женой. Он твой лучший друг. Не поступай с ним так. Не надо.              — А если они не поймут? Оба. Если не смогут принять правду?              — Ты, даже не попробовав, заранее отказываешь им обоим в знании и принятии правды. Финн твой друг. Ты и твое счастье важны для него, иначе он не попытался бы так настойчиво тебя переубедить. И если он поймет, что ты делаешь все не ради карьеры, что от этого зависит твое счастье, он будет только рад. Про Бена вообще молчу!              — Это только на словах все легко и просто! Кому нужна эта правда? Кого она сделает счастливее? Как ты не понимаешь, что из-за этой правды я могу все потерять? Вообще все? Я не хочу потерять их обоих! Кроме них и тебя у меня же нет никого!              — А потерять все из-за лжи не боишься?              — А откуда они узнают, если ты не расскажешь?! Откуда?              — Все тайное рано или поздно становится явным. Поверь мне! Главное, чтобы не слишком поздно, — Джессика скрестила руки на груди и посмотрела на Рей с жалостью.              Потом Пава еще много раз будет пытаться ее образумить, объясняя, доказывая, что это не то, что нужно скрывать. Но все без толку. Она будет стараться выяснить, отчего Рей так боится правды, почему считает, что подобные разговоры что с Финном, что с Беном обязательно закончатся катастрофой. Все, чего Джессике удастся добиться — обещания, что Рей поговорит с Беном, когда будет подходящий момент, и она будет готова.       

***

      Вот только подходящему моменту так и не суждено было наступить. Постепенно узнавая правду от других людей, Соло просто не выдержал и ушел, в один миг оборвав построенные на лжи отношения.              Самым сложным для Рей было в итоге признать правоту подруги — все рухнуло не из-за того, что Бен все узнал, а из-за того, как именно это произошло, из-за того, что принимая решения, он не был в курсе всех обстоятельств. Тем более ее собственную точку зрения он так и не узнал.              Рей не раз пришлось представить себя на месте мужа, чтобы в конце концов осознать, как это должно было быть больно, как это должно было его ранить. Вся их жизнь была построена пусть не на лжи, но на недомолвках. Ведь в самом главном она не лгала — она любила. Сильно. Вот только никакая любовь не помогла преодолеть собственные комплексы, страхи и неуверенность. Она бы и рада начать сначала, попробовать исправить хоть что-то, попросить прощения в конце концов. Но… Когда ты день за днем упускаешь предоставленные судьбой шансы, наступает момент, когда они просто заканчиваются, когда все благие намерения перестают иметь значение, когда любое слово воспринимается в штыки и расценивается как очередная попытка обмана или манипуляции.              Правда, приходить в голову подобные мысли начали лишь через несколько месяцев после рождения сына, когда они уже жили в Спрингфилде, и их жизнь постепенно начала входить в размеренную колею.              Но самым горьким было то, что страдать от последствий совершенных ошибок предстояло не только ей самой, но и ее ребенку.              И пусть Бен поступил очень порядочно, не став отбирать подарки, отдав ее долю от продажи дома, но никакие деньги не могли заменить Бенни отца, которого, велика вероятность, он мог вообще никогда не узнать.              Сколько раз, наблюдая, как у ее сынишки появляется тот или иной навык, как он радуется при виде новой игрушки, Рей остро осознавала, что своим поведением не только оставила сына без отца, но и украла у Бена радость столь желанного отцовства. Он не обязательно должен был быть с ней, но вполне мог бы быть с Беннетом.              Но чаще всего в последнее время Рей ругала себя за последнюю совершенную ею глупость — смену номера телефона и адреса электронной почты. Точнее, даже не за сам факт смены, а за то, что сделав это, она под влиянием обиды упустила шанс, возможно последний, поговорить-таки с Беном и рассказать о ребенке. Просто в тот момент она была так зла, что за больше чем полгода он не захотел хоть раз выслушать ее, что его не было рядом, когда им с сыном так была нужна его поддержка, что решила обрубить все концы. Оставить прошлое в прошлом, как делала не раз до этого. А потом, по прошествии времени, когда обида улеглась, уже просто боялась. Боялась узнать, что он смог начать новую жизнь, что, возможно, встретил другую. Что ни она сама, ни ребенок просто не нужны. Поэтому сама позвонить так в итоге и не решилась.              

Два года назад

(вторая половина октября)

Университетская больница Орегона,

Ю.-З. Сэм Джексон Парк роад, Портленд, округ Малтнома, штат Орегон

      Ситуация с беременностью ухудшилась совершенно неожиданно — около десяти вечера Рей легла спать, чувствуя себя вполне сносно, и проснулась через несколько часов в испачканной кровью постели с тянущей болью внизу живота.              Пока скорая везла ее в Университетскую больницу, она позвонила доктору Канате, Джесс и… Бену лишь для того, чтобы механический голос в очередной раз равнодушно сообщил ей, что абонент недоступен.              Она ощутила такое оглушающее одиночество, что даже замерла на несколько долгих секунд, не в состоянии сделать вдох. Охватившее ее чувство будто стеной огня выжигало дотла истерзанную душу, оставляя растерянной, опустошенной, разбитой, если не сказать разгромленной. Отверженной. Ей вдруг стало неимоверно больно и обидно, что он наказывает не только ее, а также их нерожденного ребенка, которого она может потерять в любую секунду. Пусть она заслужила, но не невинный малыш. Именно сейчас им так нужна была его поддержка, твердое мужское плечо. Но они остались одни. Совсем. Джесс не в счет.              — Как же я тебя ненавижу, Соло, — тихо-тихо прошептала Рей, обхватив руками живот в неосознанном жесте защиты, появляющемся, наверное, у каждой беременной женщины на Земле.              И пусть в реальности Рей не чувствовала именно ненависти, но ей дико хотелось выплеснуть нахлынувший негатив, который сейчас ничуть не помогал, ведь ребенок, будто разделив настроение матери, больно пнул пяткой куда-то под ребра.              — Мы справимся, малыш. Все будет хорошо. Я обещаю, — она гладила свой живот всю дорогу до больницы, стараясь успокоить их обоих.       

***

      Доктор Каната приехал буквально сразу за ней. Экстренно проведенное ультразвуковое исследование показало пока небольшую по площади отслойку плаценты. Кардиотокография была немного ниже нормы, но не критичной. Собранный доктором консилиум принял решение понаблюдать Рей и ребенка в условиях стационара, чтобы в случае необходимости провести экстренное кесарево сечение.              — Простите, Рей, но о естественных родах в вашем случае говорить не приходится. Мы госпитализируем вас вплоть до родов. Надеюсь, отслойка не будет прогрессировать, и мы сможем сохранить беременность до более безопасного для родоразрешения срока. Но если у нас возникнут хоть малейшие опасения, мы немедленно проведем операцию.              — Насколько это опасно? — голос Рей срывался.              — В вашей ситуации это, наоборот, более безопасный способ, поверьте мне. Конечно, от осложнений никто не застрахован. Но они могут произойти и происходят в том числе и во время естественных родов. Вы должны подписать согласие на операцию, чтобы в случае необходимости не тратить на это драгоценное время, ведь счет может идти буквально на секунды.              Руки дрожали, когда она выводила на бланке свою фамилию — Эдвардс. Ей было так необходимо посоветоваться хоть с кем-нибудь, но она была совсем одна. Нет, она верила доктору Канате. Скорее чувствовала чем знала, что он хочет как лучше, как безопаснее. Но это не означало, что она не хотела услышать ободряющее: «Все будет в порядке. Ты справишься. Мы все преодолеем. Вместе.» Вот только рядом не было никого, чтобы поддержать, приободрить. Джесс и та опаздывала, и Рей просто не могла ее за это винить — на дворе была глубокая ночь, нормальные люди спали и видели третий сон, если не четвертый. Она вздохнула, возвращая ручку — подпись была поставлена, и пути назад не было.

Пять лет назад

(конец декабря)

Девоншир плейс 1, Бостон,

штат Массачусетс

      Бен уехал в Гарвард в конце года, чтобы успеть обустроиться перед началом второго семестра. Рей знала, что проблем с лекционными материалами у него нет — оказывается, рано или поздно он планировал вернуться к преподаванию, поэтому ничего не удалял. Да и по большому счету, ему не нужно было добирать особо много преподавательских часов, благодаря постоянному преподаванию до ухода из Гарварда, так что можно было сосредоточиться на написании статей и непосредственно самой диссертации.              Он снова снял квартиру в Бостоне, предпочитая добираться до университета на машине и меньше сталкиваться со студентами.              Рей рвалась помогать ему обустраиваться, но Бен отказался от помощи. Он уехал сразу после Рождества, а она должна была прилететь к нему на Новый год.              Она скучала. Без него дом в одночасье стал пустым и каким-то неудобным. Да, ей больше не нужно было прятаться в кабинете. Она могла разбираться с бумагами где угодно, хоть в кухне, хоть в гостиной. Но попробовав пару дней, ощутила такую пустоту, что предпочла снова закрываться в кабинете, чтобы поддерживать иллюзию присутствия мужа дома.              Вот только ночью обмануть себя не получалось — она ворочалась с боку на бок в слишком большой для нее одной кровати и никак не могла заснуть. А если все же удавалось, Рей просыпалась среди ночи, шаря рукой в поисках теплого тела мужа.              Ей никак не удавалось подавить разочарование, которое накатывало, когда она вспоминала, что Бен уехал. В других обстоятельствах она бы, не задумываясь, поехала бы с ним. Но Бюро по-прежнему нужен был человек внутри «Первого Ордена», так что, уйди она сейчас, подведет всю команду. А Рей так и не оставила карьерных устремлений, несмотря на вполне себе счастливый брак. Конечно, Бен вряд ли когда-нибудь поедет с ней непосредственно в Вену, но в штате были хорошие высшие учебные заведения, например, тот же Университет Вирджинии или же Университет Джорджа Мейсона, в котором был очень сильный экономический факультет. Преимуществом последнего так же было месторасположение — Арлингтон находился в том же округе штата что и Вена.       

***

      И вот теперь Рей стояла посреди его бостонской квартиры и удивлялась — если бы не иная планировка, можно было бы подумать, что она снова в его бывших апартаментах в Сиэтле. Создавалось стойкое ощущение, что комнаты обставлял тот же самый дизайнер — все было выдержано в тех же различных оттенках серого, от светло-серого до цвета мокрого асфальта, с небольшими вкраплениями холодного бежевого. Посреди гостиной располагался не самый удобный диван строгой прямоугольной формы, перед ним квадратный ковер. Все вокруг казалось чересчур острым, плавные линии отсутствовали. Даже на окнах вместо портьер, которые могли бы смягчить впечатление, были рулонные шторы с четким геометрическим рисунком.              Но больше всего ее поразило даже не сходство с его бывшей квартирой или такое же впечатляющее отличие от их теперешнего дома, а то, что на всех горизонтальных поверхностях: журнальном столике, полках на стене, на кухонной столешнице стояли фотографии, на которых была запечатлена она или же они вместе. У них дома было всего три вставленных в рамку снимка, которые располагались на каминной полке: одна фотография с выходных на водопаде Сноквалми, еще одна была сделана в день бракосочетания и одна — из свадебного путешествия. Здесь же их было гораздо больше. Рей насчитала семь лишь в зоне гостиной и кухни. Скорее всего в спальне тоже была парочка. А еще оставался кабинет.              У нее защемило сердце. Эти снимки лучше любых слов демонстрировали, как он любит ее и скучает.              

Два года назад

(начало ноября)

Университетская больница Орегона,

Ю.-З. Сэм Джексон Парк роад, Портленд, округ Малтнома, штат Орегон

      Рей считала просто чудом, что врачам в итоге удалось сохранить беременность до срока в тридцать семь недель. Ей прописали настолько строгий постельный режим, что запретили даже вставать в туалет. И пусть ей было неудобно постоянно вызывать медсестру, чтобы попросить судно, но доктор Каната пригрозил, что немедленно прооперирует ее, стоит ей хотя бы попытаться встать с постели.              Токсикоз опять усилился, но отслойка, к счастью, не прогрессировала, болей внизу живота и в области поясницы больше не было, КТГ, которую теперь делали два раза в сутки, была тоже в пределах нормы, так что было решено пока продолжить наблюдение за состоянием ее и ребенка. Опасение врачей вызывал сниженный вес плода, но каких-либо серьезных патологий развития не наблюдалось. Так что тот же доктор Рэнди смотрел на исход ее беременности вполне оптимистично.              Все случилось утром 6 ноября. Рей читала принесенную Джессикой книгу о том, как ухаживать за новорожденными, когда поясницу прострелила дикая боль, а по ногам потекло что-то теплое. Откинув одеяло, она снова увидела кровь.              Прибежавший доктор Каната уже без всяких исследований принял решение о кесаревом — да, в глубине души он надеялся, что Рей продержится еще недельку, но рисковать на таком позднем сроке уже не видел никакого смысла. Итак было чудом, что она смогла доносить ребенка до этого момента.              Медсестра быстро сделала ей клизму, а потом, переодев в бумажный халат, покатила к лифтам, чтобы спустить в операционную.              Рей видела несколько фильмов, где в операционных всегда толпилась куча народу, поэтому сейчас с удивлением озиралась на врача с добрыми глазами, большая часть лица которого была закрыта маской, сидящего в районе изголовья операционного стола и женщину, то ли тоже врача, то ли медсестру.              — А где все? — удивилась она.              — Сейчас сделаем анестезию и начнем, — ответила женщина, помогая ей снять халат, а потом протирая ее руку анестетиком, прежде чем установить катетер. — Сможете повернуться набок? — спросила она, закончив.              Рей, превозмогая боль, повернулась на левый бок.              — Подтяните колени максимально к груди, обхватите их руками и как можно сильнее выгните спину.              — Я не могу. Живот мешает, — промямлила Рей.              — Ну уж постарайтесь. Давайте, еще сильнее.              Рей чувствовала, как медсестра прощупывает какую-то точку между ее позвонков. И продезинфицировав это место, та произнесла:              — Глубокий вдох…              Укол был болезненным. Рей вздрогнула всем телом и хотела было возмутиться, когда поняла, что все закончилось, она снова лежит на спине, ей что-то засовывают между ног, а в районе груди натягивают ширму.              В ту же секунду появился доктор Каната в компании какого-то неизвестного врача. Рэнди встал слева от нее, а второй — справа. Следом за ними появилась еще группа из двух врачей и, как показалось Рей, медсестры.              — Ну что, Рей? Готовы?              Она поняла, что Рэнди улыбнулся — вокруг его глаз собрались морщинки. Он был совершенно спокоен и будто бы делился эти спокойствием с ней. В ответ Рей лишь пожала плечами.              — Начинаем, — произнес доктор Каната.              Если разобраться, Рей даже не сразу сообразила, что анестезия подействовала. Понимание пришло в тот момент, когда она осознала, что с ней что-то делают. Чувствовалось, что ее нижнюю половину будто ворочают, но ощущалась она странно — не как ноги, а как один огромный мешок с песком или же безжизненный рыбий хвост.              А в следующую секунду раздался плач, и над ширмой Рей увидела своего малыша. Он был синий и весь покрыт какой-то желтоватой слизью вперемешку с кровью.              — Кого родила? — неожиданно спросил Рэнди, разворачивая ребенка к ней.              — Мальчика.              Она хотела уточнить, почему он спрашивает, но доктор, кивнув, вернулся к работе, а Рей постеснялась его отвлекать. Ребенка тем временем быстро передали туда, где стояла группа врачей, зашедшая второй, а доктор Каната продолжил:              — Время рождения 10:34.              Ей не было видно, что происходит с сыном, но через несколько минут Рей услышала:              — Апгар пять, шесть. Вес два триста пятнадцать. Ребенок недоношен. Мы заберем его в интенсивную терапию. Угрозы для жизни нет.              — Видите, Рей, я же говорил, что все будет хорошо. — Доктор улыбался, продолжая что-то делать. А еще через некоторое время добавил: — Мы закончили. Операция прошла без осложнений. Сейчас вас тоже переведут под наблюдение в интенсивную терапию, а, скорее всего, завтра с утра — в обычную палату. Думаю, завтра во второй половине дня уже сможете навестить сына.

***

      Она сидела рядом с кювезом, куда положили ее кроху. Он был такой маленький и беззащитный, в крошечной вязаной шапочке и носочках, с торчащей из носа трубкой, что увидев это, Рей не смогла сдержать слез. Малыш тоже захныкал, моментально отразив состояние матери. Рей прижималась головой к поверхности кювеза, когда на плечо легла чья-то тяжелая рука. Повернув голову, она посмотрела на полную приземистую медсестру, которая в свою очередь с улыбкой рассматривала ее.              — Хотите подержать?              — А можно? — удивилась Рей.              — Конечно, малыш дышит сам. Угрозы для жизни нет. Мы понаблюдаем его с недельку, и, если все хорошо, выпишем. Садитесь сюда, — женщина указала на стоящее слева, с виду очень удобное кресло, — я подам его.              Через несколько минут Рей уже осторожно прижимала к себе крохотное тельце. Медсестра чуть скорректировала ее позу и удалилась.              — Мой хороший, мама рядом, — заворковала Рей, слегка покачивая сына. На руках у мамы тот быстро успокоился и зачмокал губками. — Я люблю тебя, мой Бенни.              Это имя она выбрала еще практически в самом начале, когда только узнала о беременности. Лишь только задумавшись над этим вопросом, Рей захотела, чтобы помимо генов, у ребенка осталось еще хоть что-то от отца, раз дать ему фамилию Соло было теперь невозможно. Перебирая в уме различные варианты, она в итоге остановилась на варианте Беннет для мальчика и Бенна, если родится девочка.              Тем временем к ней снова подошла медсестра, держа в руках маленькую бутылочку.              — Что это? — спросила Рей.              — Специальная смесь. Сосательный рефлекс пока слабый, поэтому докармливаем мы через зонд, — она указала на трубку в носу. — Но думаю, через пару дней можно начинать пробовать прикладывать к груди, — она показала Рей, как держать Бенни, чтобы покормить.              Когда, поев, сын задремал, на Рей накатила невероятная волна нежности. И если придя сюда, она чувствовала себя ужасно — низ живота дико болел, и эта боль, несмотря на обезболивающие, отдавала в поясницу, простреливала при попытке вдохнуть чуть глубже или изменить положение — то сейчас, сидя с сыном на руках, все неприятные ощущения отступали, сглаживаясь, оставляя ее счастливой и умиротворенной.       

Семь лет назад

(май)

Карлтон-парк, Сиэтл, округ Кинг, штат Вашингтон

      Завершив собственную часть приготовлений к свадьбе, Рей вздохнула с некоторым облегчением. Хоть и большинство хлопот по подготовке свалились на голову Бена, который как раз и хотел полноценное пышное празднование, это не означало, что Рей не вымотала ее доля, а учитывая, что она предпочла бы просто скромно расписаться и опустить торжественную часть, тем более.              Бен вносил последние коррективы в меню, безуспешно пытаясь привлечь и заинтересовать Рей. Но она не была гурманом (что не удивительно при ее-то детстве), отдавая предпочтение простым и понятным блюдам, поэтому так и не видела разницы между плоскими или, кажется, глубокими устрицами, оставляя это на откуп Бену. Единственное, что они выбирали вместе — торт. Рей не могла отказать себе в удовольствии перепробовать кучу разнообразных бисквитов, кремов и начинок, чтобы определяться с окончательным вариантом в итоге снова пришлось Соло, так как Рей считала вкусным абсолютно все и выбрать просто не смогла.              — Долго тебе еще? — спросила она, зевая.              — Не знаю. Если бы ты помогла мне, дело явно пошло бы быстрее.              — Бен, сколько же можно? Для меня салат Нисуаз и салат Капрезе просто два иностранных названия.              — Ты же пробовала оба. Капрезе тебе очень понравился, — Бен вопросительно поднял бровь.              — Ну и что? Это не значит, что я запомнила.              На это Соло лишь закатил глаза.              — Иди ложись. Я приду, как только закончу.              Она дремала, когда почувствовала, как прогнулась постель, а ее аккуратно обняли большие сильные руки, притягивая к массивному телу. Шею опалило горячее дыхание. Она выгнулась, найдя его практически готовым. Рей нравилось, как Бен, возвращаясь поздно с работы, мог взять ее расслабленной и полусонной. Пусть она только-только начала дремать, когда он пришел, но пытаться открыть глаза или же проявлять хоть какую-то активность, было откровенно лень.              Видимо, Бен так и понял, потому что не стал предпринимать попыток раздеть ее. Он лишь засунул руку под шелк пижамных шортиков, чтобы подготовить, настроить на нужный лад. Рей даже пожалела, что не сделала сегодня выбор в пользу ночной рубашки, облегчивший бы ему доступ, но что делать — менять решение было поздновато.              Бен медленно водил пальцами по ее промежности, обводя клитор кругами, потом спускаясь к складкам, чтобы проследить пальцем сначала одну губку, потом другую. Он собирал начавшую выделяться влагу, чтобы распределить ее между ног.              Поза на боку ограничивала движения, поэтому Соло слегка развернул их — теперь тело Рей покоилось в сгибе его локтя, а голова на плече. Вынув руку из шорт, Бен переместил левую ногу Рей себе на бедро, раскрывая ее пошире.              Когда его рука снова вернулась к ее промежности, с губ Рей сорвался протяжный стон. Она знала, что подобные звуки вызывали у Соло самодовольную ухмылку. Она легко могла бы стереть ее с его лица. Для этого нужно было совсем немного, — например, сжать член прямо под головкой, слегка оттягивая крайнюю плоть, и провести большим пальцем по уздечке… Но ей по-прежнему не хотелось шевелиться.              Теперь его пальцы все чаще и чаще скользили меж ее складок, намеренно задерживаясь у края влагалища, будто ожидая просьбы или иного знака с ее стороны. Но Рей молчала.              Тогда правая рука, на которую она опиралась, пробралась в вырез топа и резко сжала сосок. Все ее тело выгнулось в непередаваемом наслаждении, а расслабляясь, она буквально насадилась на только и ждавшие этого пальцы.              Бен не торопился, он даже не трахал ее, а просто растягивал, проводя подушечками по мягким стенкам, распаляя еще больше, заставляя истекать возбуждением.              Когда Рей была готова, он аккуратно перевернул ее на живот, после чего приспустил шорты, одновременно проводя языком между ягодиц. Придерживая ее попку одной рукой, Бен ввел горячий и твердый пенис максимально глубоко в лоно, после чего надавил на поясницу, призывая опуститься на кровать. Они редко занимались сексом в такой позе. Чаще Рей все же стояла на четвереньках. Но сейчас неглубокие толчки зажатого словно в тиски члена, вес его мощного тела быстро приближали ее к краю. Ей требовалась совсем небольшая стимуляция клитора, чтобы кончить.              Она попыталась было протянуть руку, но Соло перехватил, придавливая ее к кровати еще больше, входя глубже. Просунув сразу обе руки под нее, он совсем чуть-чуть развел ее бедра, открывая себе доступ к клитору. Он знал — ей не всегда хочется непосредственных прикосновений — слишком сильные ощущения, что на фоне общего возбуждения могут казаться болезненными. Поэтому когда средний и указательный пальцы, расположились по обеим сторонам ее чувственного комочка, а потом начали потирать вверх-вниз, Рей снова гортанно застонала и сжала его в себе, давая понять, что ей осталось совсем чуть-чуть.              Когда она кончила, Бен даже и не подумал замедлиться или остановиться. Зачем, если его размеренные толчки вызывали флешбеки оргазма, если ее трепещущие стенки лишь усиливали его удовольствие. Он явно растягивал наслаждение, не собираясь ускоряться, но постепенно его выдержка начала давать сбои — движения становились беспорядочными, рваными, пока он не вцепился руками в ее плечи и не вдавился внутрь, проливаясь.              Они еще какое-то время оставались соединены, пока Бен не выскользнул со вздохом и не направился в ванную. Он мог привести ее в порядок, что часто и делал. Но иногда ему нравилось оставлять ее именно так — полной спермы, которая будет потихоньку вытекать, пачкая ее киску, внутреннюю сторону бедер, шорты. Ему нравились белесые пятна на шелковой ткани, заводило видеть ее грязной благодаря ему, его усилиям. Сегодня явно был именно такой вечер, потому что, собрав пальцами собственное семя и попробовав затолкать его назад, Бен натянул ее пижамные шорты даже чуть больше необходимого, чтобы они испачкались как можно больше.              «Скорее всего хочет трахнуть грязной после себя», — подумала Рей, засыпая.