Сейчас
Бристоль лейн, Бозмен,
округ Галлатин, штат Монтана
Рей лежала в кровати, обнимая Бенни. За окном была глубокая ночь, но она уже давно оставила все попытки уснуть. Произошедшее сегодня полностью выбило ее из колеи, но больше всего бесила и расстраивала собственная… Что это? Глупость? Нерасторопность? Почему, вместо того чтобы броситься на шею любимому мужчине, рассказать ему, как без него было плохо, как, черт возьми, она скучала, рассказать о сыне в конце-то концов, о котором он так мечтал, она просто стояла и смотрела. Смотрела, как он разгружает багажник, вынимая пакеты, по-видимому, с продуктами, как говорит с Рэнди, как поворачивает голову и смотрит на нее и как потом садится в машину и уезжает. Почему она впала в такой ступор? Как так вообще могло получиться? Она же столько раз представляла их встречу, планировала, что и как скажет. Хотела наконец-то попробовать извиниться, рассказать, как дико боялась его потерять. Но в тот момент, когда эта самая встреча произошла, Рей оказалась совершенно к ней не готова. Ее мысли разбегались, словно напуганные ярким светом тараканы, оставляя мозг совершенно пустым. Господи! Судьба подарила ей тот самый шанс, о котором она мечтала с того самого мига, когда осознала, что Бен ушел, оставил ее. И вот он! Казалось бы, хватай его быстрее и держи как можно крепче! Но нет! Рей-снова-Эдвардс стоит и смотрит, как мужчина всей ее жизни уезжает, и не делает ни малейшей попытки предотвратить этот самый отъезд или остановить. Идиотизм? Еще бы! Так почему же она ничего не сделала? Рей и сама точно не знала ответа на этот вопрос. Она просто оказалась не подготовлена, совершенно не ожидала, что, услышав визг шин по асфальту и повернув на источник звука голову, увидит, как из большого черного джипа выйдет мужчина до боли похожий на Бена Соло, ее Бена, и тут же подхватит на руки оказавшегося рядом Бенни, который вырывался и визжал, глядя на свой любимый зеленый мяч, катящийся вниз по улице.***
Рей смотрела на мужчину и не могла поверить в то, что видит. Это определенно был Бен, но он изменился. Очень! Не то чтобы она сама осталась прежней. Совсем нет. Роды изменили ее фигуру — бедра раздались; живот так и не стал идеально плоским, хоть Рей и пыталась заниматься дома по мере появления свободного времени; растяжки тоже никуда не делись; а после того, как она прекратила кормить сына грудью, та просто сдулась, превратившись в два полупустых мешочка совсем неидеальной формы. А еще, как ни удивительно, у нее увеличился размер ноги. Рэнди говорил, что все это нормально, в порядке вещей, что как раз большинство женщин и не могут вернуть дородовую форму. Но Рей все равно переживала, размышляя, как Бен отреагирует на произошедшие изменения, будет ли она ему хотя бы немного нравиться такой, какой стала. Оставалось надеяться, что да. Но того, что сам Бен настолько изменится, она просто не могла предвидеть. Что во времена ее учебы в университете, что после, он всегда тщательно следил за собственной внешностью. И пусть сшитый на заказ костюм или дорогие туфли не могли изменить его походку или скрыть косолапость, но они однозначно отвлекали внимание от этой особенности. Сколько она помнила, он всегда носил удлиненную стрижку, чтобы скрыть оттопыренные уши, но это была именно стрижка, сделанная у хорошего стилиста. Иногда она была чуть длиннее, иногда короче. Но то, что Рей видела сейчас, назвать стрижкой язык бы не повернулся. Волосы были чуть ниже плеч, лежали как попало, и даже с ее места было очевидно, что голову Бен не мыл минимум пару дней. Всегда ухоженная раньше щетина сейчас росла клоками и явно нуждалась во внимании барбера. А еще Бен сильно похудел. Если раньше натренированные мышцы рук и груди буквально разрывали рубашку, то сейчас они явно сдулись и больше не производили того впечатления неукротимой мощи. Когда они были женаты, Бен буквально излучал силу, властность, уверенность. Тем удивительнее и непривычнее было смотреть на самого обычного, ничем по сути не примечательного, какого-то помятого мужчину. Бен был неухожен. Мятая явно недорогая футболка, такую он вряд ли купил бы во времена их совместной жизни, висела мешком на усохшей фигуре. Джинсы тоже. А еще он стал слегка сутулиться, словно тяжесть прожитых лет начинала давить на еще недавно гордо расправленные плечи. Под его запавшими глазами пролегли синяки, скулы заострились. Он был бледен и измучен. Раньше Бен всегда выглядел моложе своих лет, а сейчас — на свой возраст, если даже не старше. Рей рассматривала Соло, подмечая малейшие изменения. Он не производил впечатления счастливого человека. Это с одной стороны радовало, а с другой - угнетало. Ведь это была ее вина. Если и не на сто процентов, то на восемьдесят уж точно. За прошедшее время у Рей было много возможностей подумать. А уж с Джессикой в подругах тем более. Пава не раз и не два популярно объяснила ей, где и почему она была неправа. И как бы Рей ни отрицала, ни закрывалась от правды, она была вынуждена признать, что виновата. Причем признать не на публику, лишь бы от нее отстали, а самой себе, что одновременно сложнее и важнее. Сегодняшняя Рей, та, что стояла у джипа Рэнди, предложила бы Бену походить к семейному психологу. Попробовала бы объяснить, что не может вот просто взять и полностью раскрыться. И дело здесь не в отсутствии любви или доверия, а исключительно в блоках в ее сознании, которые она слишком долго и упорно возводила, чтобы просто взять и в одночасье разрушить. Рей, если так вообще можно выразиться применительно к ней, напоминала себе алкоголика. Все говорят, что первый шаг к излечению — признание существования проблемы. Так вот, она признала, согласилась, что ее боязнь правды, позиция, что лучшая защита — нападение — все это привело к крушению брака, а еще, как она могла теперь совершенно отчетливо видеть, сделало несчастными троих людей. А одного — слишком несчастным. Да, теперь это не вызывало сомнений. Ну не мог Бен выглядеть так, будучи счастливым! Не мог! Она осознавала, насколько проще было ей. Точнее не было, а стало после рождения сына. Да, она была одна, ей некому было помочь, она разрывалась между работой и ребенком. Но она не была одинокой! А вот Бен, даже если и встречался с кем-то, то эти отношения не приносили ему ничего. И от этого ее сердце сжималось от боли. Не за себя — за него. О, как сильно ей хотелось все изменить! Но… это, как ни печально, было невозможно. И вот пока все эти мысли со скоростью света проносились в ее голове, Бен, взглянув на нее и, казалось, побледнев еще больше, просто уехал, оставив ее неотрывно смотреть вслед быстро удаляющейся машине.Два дня назад
— Рей, уверена, что ничего не забыла? — Рэнди бестолково суетился вокруг собственной машины. — Мы же не в пустыню едем, — пожала плечами Рей. — Купим в Бозмене, если что будет нужно. — Хорошо, тогда сажай Бенни, и можем ехать. Первые несколько часов поездки прошли хорошо — ребенок поспал, посмотрел в окно, указывая на те или иные предметы и произнося отдельные слоги. Из слов целиком он говорил пока только «мама» и «мясь»*, но Рей, как и любая мать, привыкла понимать большую часть его лепета. А потом, судя по всему, Бенни с непривычки надоело сидеть пристегнутым в машине, и он закатил истерику. Пришлось искать ближайший населенный пункт и ехать туда, чтобы малыш мог погулять и поиграть на детской площадке. Вот только эффекта от прогулки хватило ненадолго. Примерно через час история повторилась, только вот возвращаться снова в машину Беннет не хотел категорически. Пришлось сажать чуть ли не силком. Поужинать они остановились в хорошей сетевой забегаловке. Поездка, которая изначально должна была составить часов двенадцать-тринадцать, явно затягивалась. Рей надеялась, что к утру они уже точно доберутся. Измученный ребенок снова капризничал и требовал картошку фри, которую ела мама, отказываясь от заранее приготовленной Рей детской еды. До этого момента она ни разу не давала ему ничего подобного, но тяжелая дорога и нескончаемые капризы порядком измотали, так что Рей протянула сыну сначала один кусочек картошки, потом второй, потом третий. Казалось, Бенни большее играет с ней, чем ест, так что поводов для переживаний вроде бы не было. Проблемы начались примерно минут через сорок, после того, как они покинули кафе. До этого момента проблем с желудком у сына не было. О срыгиваниях первых месяцев жизни Рей, можно сказать, уже и не помнила. Так что фонтан, которым Бенни выдал все съеденное за ужином, поверг ее в шок. Пришлось останавливаться, убирать, насколько было возможно, салон, переодевать ребенка. Еще минут через двадцать дороги история повторилась. Рей терялась в догадках, то ли непривычная еда в виде картошки фри так подействовала на детский желудок, то ли малыша просто начало укачивать от долгой поездки. Подставить ребенку пакет Рей пришло в голову только после того, как ребенка стошнило на себя в третий раз. Запах в машине стоял ужасный. Рей мысленно проклинала Рэнди, который предложил это гребаное путешествие, свое решение согласиться, дурацкую Монтану, куда они сейчас ехали, дорогу, картошку фри и вообще весь мир за компанию. Рей не знала, можно ли называть это везением или чем-то еще, но на заправке, где они вынуждены были остановиться, чтобы долить бензина и попытаться хоть немного устранить последствия рвоты Бенни, им посоветовали через три мили повернуть на восток и доехать до небольшого городка, где был приличный мотель и возможность утром быстро сделать химчистку салона. — Его может и от запаха тошнить в том числе, — сказал мужчина, принимавший оплату за бензин, когда Рей извинилась за свой вид и запах. — Знаю, сам отец. В мотеле к вящему облегчению Рей оказалась круглосуточная прачечная с двумя стиральными и одной видавшей виды сушильной машиной. Но она была просто счастлива привести в порядок свою и сына одежду, тем более что взяла с собой не так уж и много. Никто же не думал, что только за первые сутки поездки его придется четыре раза переодеть. — Спит? — прошептала Рей вернувшись из прачечной в семейный номер, что они сняли на сутки. — Да, но очень беспокойно. — Я быстро в душ. Присмотри за ним еще немного, пожалуйста. — Конечно. Без проблем, — кивнул Рэнди. Изначально они не хотели… Рей не хотела останавливаться именно в семейном номере, но в последний момент необходимость постирать вещи и нежелание оставлять на это время сына одного заставили ее передумать. Она быстро терла тело руками, полными дешевого геля с резким чересчур химическим запахом яблок, желая как можно быстрее смыть с себя, казалось, буквально пропитавшую кожу вонь и пойти к Бенни, которого она искупала и уложила, прежде чем заняться стиркой. Рэнди, как они договорились, заселившись в номер, ляжет на диване. Приведя себя в порядок, Рей вышла из душа, промакивая волосы полотенцем. Она терпеть не могла ложиться спать с мокрой головой, потому что тогда по утру прическа больше походила на воронье гнездо, но фена в номере не было, а если бы и был, то она все равно не стала бы их сушить, чтобы не разбудить сына. Рэнди был прав — малыш хныкал и ворочался во сне. Поставив рядом поильник с водой, чтобы дать попить, если Бенни проснется, Рей наконец-то устроилась рядом. Казалось бы, на дворе глубокая ночь, поездка была невероятно тяжелой, она несомненно измотана, но… натянутые как струна нервы не давали уснуть. Рей прислушалась к звукам бегущей воды, когда Рэнди в свою очередь пошел мыться, к отзвукам из одного из соседних номеров, очень напоминающим секс, а еще кровь в ушах вдруг начала бухать, мешая расслабиться. И тогда Рей придвинулась ближе к сыну, чтобы вдохнуть запах его волос — такой родной и любимый. Ей чудилось, что он начал меняться, когда они наконец-то смогли отказаться от ночных кормлений, словно именно в тот момент ее Бенни перестал пахнуть молоком. Рей это, с одной стороны, немного расстраивало, но с другой… Было сложно отделаться от ощущения, что его запах начал напоминать запах отца. Рей и сама понимала, как мала вероятность того, что за прошедшие два года она действительно не забыла запах Бена, особенно учитывая, что тот постоянно пользовался парфюмом, а также любил исключительно мужские линейки шампуней или гелей для душа с выраженными нотами кедра или, скажем, можжевельника. Самым нейтральным его выбором можно было считать кофе. И тем не менее, вдыхая запах сына, мозг Рей каждый раз отмечал, что аромат похож. Иногда она так делала, когда уснуть никак не получалось. Вот и сейчас, вдыхая родной и любимый запах, Рей представляла, что она не одна с сыном, что на другой половине кровати лежит Бен и в свою очередь держит в руке маленькую ладошку Бенни, желая каждую незанятую работой минуту проводить с плодом их любви. Она рисовала в своем воображении счастливую семью, о которой мечтала, качели на заднем дворе дома, где Соло мог бы качать Беннета, или баскетбольное кольцо, куда бы он учил сына забрасывать мяч. И не важно, что выросший в Великобритании Бен вряд ли сам умел это делать. Но все эти мысли-мечты возымели-таки свое действие, позволив Рей достаточно расслабиться, чтобы наконец уснуть. Остаток пути прошел ненамного лучше — Бенни продолжало укачивать, и, хоть теперь у Рей все время были под рукой пакеты, чтобы попытаться минимизироваться последствия, беспокойство за сына и постоянное напряжение не делали последнюю часть поездки легче. Они добрались быстрее лишь потому, что измотанный ребенок не просился гулять и играть. Бенни был бледен и безвольно висел на ремнях безопасности, глядя в окно. Неотрывно глядящая на сына Рей довольно быстро начала распознавать признаки того, что его может скоро стошнить — он начинал беспокойно ерзать в кресле и подхныкивать. Тогда она доставала очередной пакет, наклонялась к ребенку и старалась удержать его около лица, хоть малыш и пытался периодически отпихнуть ее руки. Когда она услышала, как Рэнди сказал, что они подъезжают и будут на месте минут через двадцать, Рей не смогла сдержать вздоха облегчения. Она уже с ужасом думала про обратную дорогу, но, слава богу, это будет не завтра, а только через две-три недели. Как пойдет. _____________________ * Мясь — это на языке Бенни мяч.***
Рэнди ловко подрулил к милому двухэтажному домику, выкрашенному в белый цвет. Газон был пострижен не очень аккуратно — скорее всего это делал один из соседских мальчишек, который мечтал освободиться от подобной навязанной родителями рутины побыстрее, чтобы погонять с друзьями на велике или скейте, или покидать мяч в кольцо на заднем дворе. Явно многолетние цветы, названия которых Рей не знала, когда-то, видимо, представляли собой клумбу, но сейчас разрослись, занимая приличную часть придомовой территории. Но почему-то именно эта легкая неухоженность и придавала дому своеобразное очарование. Когда машина окончательно остановилась, Рей всеми силами попыталась скрыть свое облегчение. Конечно, вины Рэнди в том, что поездка прошла так тяжело, не было. Наоборот, он был очень терпелив по отношению к ней, а особенно к Бенни. Но она все равно была рада небольшой передышке. Теперь нужно было хотя бы немного разобрать вещи, покормить ребенка и попробовать уложить его спать, иначе позже он станет просто невыносимым от усталости, и она не могла быть уверена, как воспримет подобное поведение ребенка пожилая женщина. К этому моменту Рэнди уже успел открыть багажник. — Рей, что доставать в первую очередь? — услышала она вопрос. — Минутку, — выбравшись из машины, она отстегнула Бенни, — присмотри за ним, пожалуйста. А я сейчас решу насчет вещей. — Подойдя к багажнику, она достала сумку с игрушками сына, которая стояла с краю. Машинки, кубики, плюшевый медведь, а главное — любимый зеленый мяч, без которого на прогулку сын не выходил. Она как раз вынула и поставила на газон первую из сумок с вещами, когда справа от себя услышала, как хлопнула дверь, и, повернув на звук голову, увидела, как из дома выходит маленькая, сухонькая, но вполне себе бодрая старушка с полностью седыми, неаккуратно подвитыми волосами в больших круглых очках. В следующую секунду ее внимание привлек визг тормозов, за которым тут же последовал возглас пожилой женщины, крик Рэнди «Стой!» и плач сына. Обернувшись, она застыла в шоке, глядя на открывшуюся взору картину.Сейчас
Додумать произошедшее днем было совсем несложно: Рэнди либо сам дал ребенку мяч, даже не подумав, что тот может выкатить его на дорогу, либо просто не следил за ним. Ничего удивительного, что малыш, заметив лежащую сверху любимую игрушку, вытащил именно ее. А потом… одно неосторожное движение с учетом рельефа местности, и мяч уже катится вниз по уходящей под уклон улице, а непонимающий всей опасности мальчик несется следом. Учитывая визг тормозов джипа Бена, тот, видимо, лишь чудом смог остановить машину. Господи! Как же она сейчас ненавидела Рэнди! Именно ненавидела. Вся благодарность и признательность за помощь в появлении Бенни на свет улетучились в один миг. «Все потому, что Бенни не его сын, — крутилась в голове мысль. — Если бы на его месте был Соло, такого просто не могло бы произойти!» И пусть в действительности подобное могло произойти с кем угодно, но мыслить рационально просто не получалось. Только сейчас Рей в полной мере осознала, что существовала реальная вероятность потерять самое дорогое — ребенка. Сердце неистово стучало, буквально пытаясь пробить грудную клетку и вырваться наружу, дышать было сложно. Она как могла сдерживала неистовое желание закричать и разрыдаться одновременно. А еще ее угнетало четкое осознание потери, потери Бена. Снова. И пусть последние два года он не был ее, легче от этого не становилось. Наоборот. Она словно знала, чувствовала, что причинила ему боль. Опять. Да, она не подумала об этом сразу. Раньше подобное просто никак не могло прийти ей в голову. И только сейчас, обнимая спящего сына, Рей впервые задумалась, как вся эта ситуация могла смотреться со стороны. Задумалась и ужаснулась. Вот только исправить ничего не могла. Снова.Чуть ранее вечером
Бенни с визгами носился по заднему двору, играя с Рэнди в футбол, а они с Маз сидели в больших плетеных креслах и пили охлажденный чай. Жара спала, с видневшихся на горизонте гор повеяло прохладой, и Рей раздумывала, не принести ли сыну легкую куртку, когда Маз, поставив чашку на столик между ними, заметила: — Все же у Кайло отличная реакция! Даже подумать страшно, что могло бы быть, не затормози он вовремя. Рей, чьи мысли помимо сына весь день крутились вокруг бывшего мужа и того, как бы разузнать о нем поподробнее, сначала вообще не поняла, о чем это женщина говорит. — Что? — Кайло, говорю, просто молодец, — повторила она. — Кайло? Кто это? — уточнила Рей. — Тот высокий мужчина на черном джипе, который поймал Бенни, — пояснила Маз. — Его зовут Кайло Рен, он живет дальше вниз по улице и помогает мне закупать продукты. — Понятно, — кивнула Рей, — необычное имя. А чем он занимается? — Он владеет баром на Западной Беолл стрит, — ответила пожилая женщина. — А где он живет? — Рей пришла в голову идея. — Я бы хотела сходить и поблагодарить его лично, а еще… м-м… пригласить как-нибудь на обед или ужин, если вы не возражаете, конечно, — поспешно добавила она. — Нет, не возражаю. Я и сама постоянно стараюсь подкармливать его. Совсем исхудал мужик в последнее время. Старушка неодобрительно покачала головой, словно точно знала причину подобного состояния. И как бы Рей ни хотелось выяснить подробности, она решила отложить это на неопределенное «потом». Сейчас было гораздо важнее заполучить столь необходимый адрес и узнать, присмотрит ли Маз за сыном, пока она сбегает к Бену. — Так что насчет адреса? Я бы сходила прямо сейчас, если вы не против. Не хочу, чтобы он счел меня неблагодарной, — говоря все это, Рей очень надеялась, что не выглядит слишком настойчивой или нетерпеливой. Что-что, а посвящать миссис Канату в подробности своей личной жизни совершенно не хотелось, особенно учитывая, что она приехала с ее племянником, пусть и не в совсем очевидном статусе.***
Получив адрес и предупредив Рэнди, что она ненадолго отлучится (врать и придумывать иную причину, нежели озвученную Маз, Рей не стала), она, кутаясь в голубой кардиган, быстрым шагом шла вниз по Бристоль лейн в направлении дома Бена. Ее била дрожь, побуждая все сильнее и сильнее запахивать кофту, хоть это и было бесполезно, ибо вовсе не погода была причиной ее состояния, а нервное напряжение. Кайло… Рей фыркнула. Она ни разу не слышала этого имени да и в принципе не могла взять в толк, какой смысл был в его смене. Хотя с другой стороны для того, кто хочет начать жизнь с чистого лица и полностью отринуть прошлое, вполне логичный шаг. Наверное. Скоро она снова его увидит! Совсем скоро! И уж тогда она не будет терять ни минуты. Первое, что собиралась сделать Рей, как только он откроет дверь — кинуться ему на шею и покрыть все его лицо поцелуями, даже если он будет категорически против! А потом они поговорят. Обязательно! И она наконец-то расскажет ему про сына, про то, как им обоим его не хватало, как сильно она любит его. Сейчас Рей готова была забыть обо всем: о гордости, чувстве собственного достоинства. Если ей придется валяться у него в ногах, чтобы заставить выслушать, значит она будет валяться. Ради него, ради себя, ради сына, ради их всех. Джип Бена она заметила издалека. Тот был припаркован ужасно криво — почти весь левый бок машины стоял на газоне, чуть ли не упираясь в стену дома, будто его владелец снова затормозил в самый последний перед столкновением момент. Дом Бена, вопреки ожиданиям, оказался хоть и двухэтажным, но совсем небольшим, явно не особо рассчитанным на семью с детьми. Это не могло не радовать Рей. Размер дома словно бы говорил, что Бен, покупая его, не планировал создавать новую семью. Нет, конечно, там вполне можно было бы найти место для ребенка, но памятуя, какой муж выбрал дом в Белвью, мечтая о расширении семьи, этот совершенно не производил хоть сколько-нибудь сходного впечатления. Лужайка перед домом тоже не представляла собой образец ухоженности, словно ее стриг тот же самый нерадивый подросток. Почему-то Рей, как ни старалась, не могла представить Бена за этим занятием. Даже тот факт, что он самолично ездил покупать продукты и помогал с этим соседке, вызывал удивление. Сколько они были вместе, это могла быть обязанность Рей, но чаще этим занималась помощница по хозяйству. Газоны так же стриг нанятый специально для этих целей мужчина. При взгляде на освещенный лучами вечернего солнца дом, сердце Рей почему-то внезапно болезненно сжалось. Дом вдруг произвел на нее гнетущее впечатление. То ли дело было в чересчур темных окнах, то ли еще в чем, Рей понять не могла, но сердце вдруг пустилось в галоп, а дыхание участилось. Еще раз проверив адрес и удостоверившись, что это именно нужный дом, Рей, глубоко вздохнув, постучала. Прошло несколько минут, но ответа не последовало. Рей постучала еще раз, только громче. Ничего не произошло — снова тишина. Тогда она уже буквально стала долбить в дверь, даже ногой пару раз ударила. Безрезультатно. Бен так и не открыл. Если бы не машина, Рей подумала бы, что Бен мог отправиться в бар на работу. Хотя… она вообще не представляла, насколько этот самый бар далеко от Бристоль лейн, так что теоретически Бен мог отправиться туда пешком. Вот только именно сегодня Рей была не намерена сразу сдаваться. Она подергала входную дверь, чтобы удостовериться, что та заперта. Тогда она прошла вдоль стены дома и попыталась заглянуть внутрь. Явно тяжелые портьеры были занавешены неплотно, но мешали хорошенько рассмотреть обстановку комнаты. Все, что удалось разглядеть — очертания камина у противоположной стены и спинку, кажется, дивана перед ним. Рей постучала в окно. — Бен, Бен, это я Рей. Открой, пожалуйста! Но дом так и продолжал оставаться окутанным тишиной. — Кайло! — предприняла Рей еще одну безуспешную попытку. В один момент ей почудился какой-то звук, но он больше не повторялся, сколько Рей ни прислушивалась. Она обошла дом кругом, заглядывая во все окна. Некоторое тоже были занавешены, а через некоторые она смогла лишь разглядеть пустой коридор и что-то вроде кладовки. Она не теряла надежды и стучала в каждое, и звала его, но никто не отзывался. А задняя дверь к ее огромному разочарованию тоже оказалась запертой. Ей было буквально невыносимо уходить ни с чем, словно Бен все же был там, просто не хотел открывать. Но, к сожалению, нужно было идти назад. Хотя будь у нее такая возможность, она легла бы перед входной дверью, чтобы он непременно споткнулся о нее, когда будет выходить или возвращаться в дом. Она постоянно оборачивалась, пока дом не скрылся за поворотом, каждый раз надеясь увидеть Бена. Но нет. Ничто не нарушало окутывавшего здание безмолвия.***
— Ну что, пригласила? — задала с порога Маз вопрос. — Когда он придет? — Нет, дверь никто не открыл, — ответила, стараясь скрыть разочарование и волнение, Рей. — Да? Странно, — ответила Маз, взглянув на часы. — Бар открывается только через полтора часа. Может, какие еще дела. — Машина стояла на подъездной дорожке, — как бы невзначай заметила она. Маз явно удивилась, но потом только пожала плечами. — Ничего страшного. Зайдешь к нему завтра часов в одиннадцать. В это время он чаще всего дома. Рей могла лишь кивнуть, соглашаясь.Сейчас
«Почему он не открыл? Мог ли, и правда, уйти на работу пешком? Или же просто не желал ее видеть, а следовательно и открывать? Он все еще злился? Неужели, не смог хоть немного простить всего того, что она натворила?» — спрашивала себя Рей, ворочаясь в кровати в тщетной попытке уснуть. Нет, она ни в коем случае не ждала, что он просто возьмет и в одночасье все забудет, но надеялась, что градус боли и обиды снизится до того уровня, чтобы просто цивилизовано поговорить. «Бенни нужен отец», — любила повторять Джессика, намекая по большей части обратить внимание на Рэнди, раз уж попытки связаться с Соло Рей оставила. Да, она была согласна с подругой. Во многом именно поэтому решилась-таки на эту поездку. Но сейчас могла со стопроцентной уверенностью сказать одно — если не Бен, то иного отца у ее сына никогда не будет. Нет, она не исключала, что в ее жизни рано или поздно может появиться другой мужчина, особенно если учесть тот факт, что Соло не сделал ни малейшей попытки показать, что они в принципе знакомы, увидев ее. Но теперь Рей точно знала, что этот гипотетический мужчина может войти в ее жизнь скорее в качестве приходящего любовника, но только не как отец ее сына. Нет, если уж Рэнди оказался не способен в нужный момент проявить достаточно заботы и ответственности, то глупо ожидать, что кто-то иной, кроме родного отца, окажется в необходимой степени вовлеченным в потребности и нужды ребенка. Что ж, один мучивший ее вопрос эта поездка уже разрешила. Да и не один, если разобраться. И пусть решение она принимала на эмоциях, не способная в полной мере логически мыслить, но по большому счету она до этого момента просто не находила в себе достаточных сил принять его. Она не хотела Рэнди. Продолжала в глубине души жалеть о собственной слабости, приведшей к сексу с ним. А теперь уже совершенно не была уверена, что хочет видеть его и в качестве друга. С одной стороны, она все еще ощущала отзвуки благодарности, но злоба на его невнимательность и, по ее мнению, безответственность все перекрыла. А еще она вдруг почувствовала усталость от отношений с Рэнди в принципе. Она чувствовала себя обязанной за сына, за вещи, которые он купил на выписку, за заботу, которую проявлял. Но сейчас она видела в этом своего рода манипуляцию. Словно бы он знал, что с учетом всех обстоятельств Рей просто не хватит сил или же будет неудобно отвергнуть его, его дружбу. А еще ее просто бесило, как в разговоре Рэнди мог исказить факты. Нет, он не врал, но формулировал таким образом, что истина просто терялась где-то между словами. Раньше Рей либо не замечала этого, либо не придавала значения, но даже совсем немного проведенного с Маз времени дало ей отчетливо понять, что у пожилой женщины сложилось совсем иное впечатление о характере их с Рэнди взаимоотношений, чем есть на самом деле. Это злило, обижало. Мало того, что он не предупредил ее о том, что старушка пребывает в полной уверенности, что они как минимум встречаются, так ей еще и приходилось продумывать каждую фразу, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего, что в условиях сильного волнения от встречи с Беном и невозможности переговорить с ним позднее, только сильнее раздражало и вызывало желание закончить эти каникулы как можно скорее, если не сказать немедленно. — Вы разве не будете спать в одной спальне? — искренне удивилась Маз, наблюдая, как Рей заносит вещи в комнату, отведенную сыну. В первый миг Рей непонимающе посмотрела на Рэнди, ожидая, что он прояснит ситуацию, но тот молчал и делал вид, что и сам не понимает, почему она поступает именно таким образом. Видимо, рассчитывал, что под давлением внешних обстоятельств она примет устраивающее его решение. — Бенни плохо спит один в незнакомом месте, — нашлась Рей со вздохом. Это было правдой лишь отчасти. Она могла бы пойти в другую комнату, после того, как сын заснет, но не собиралась этого делать. А встреча с Соло лишь еще больше укрепляла решимость. Ее больше не страшило одиночество. И дело не в том, что помимо Рэнди она могла общаться с Мэттом, Хорхе и его женой. А в том, что теперь все действия Рэнди виделись в несколько ином свете — как попытка привязать ее к себе против воли, втянуть в отношения, которых она не хотела. Боясь обидеть сильно помогшего ей человека, она ввязалась в отношения, к которым была не готова. Сейчас же Рей четко понимала, что по возвращении в Спрингфилд, максимум кем останется для нее Рэнди — приятелем, человеком с которым встречаются от силы пару раз в год да поздравляют с днем рождения и Рождеством. Не больше!***
Рей думала, что принятие решения по поводу Рэнди хоть немного расслабит ее и позволит уснуть, но нет. Да, она почувствовала некоторое облегчение. Вот только этого оказалось недостаточно, чтобы отдаться во власть хоть какого-то сна. Она устала. Безумно. Казалось, стоит лишь сомкнуть веки, как покрывало сна окутает ее измученное сознание, но нет. Рей со вздохом снова распахнула глаза и уставилась в темноту ночи. Было так тихо, что, казалось, она может различить, как посапывает в соседней комнате Рэнди, или ворочается внизу Маз. Она рассматривала простые потолочные балки, выкрашенные в белый цвет, как и в остальной части дома. Теперь у этой поездки было еще два положительных момента — она узнала, где живет Бен, и что с ним в основном все в порядке. Как долго она хотела именно этого, наивно полагая, что подобного знания будет достаточно, чтобы успокоить ее мятущуюся душу. Но теперь была вынуждена признать, что этого слишком мало, что надежда на большее заиграла в ее душе новыми красками. Ее, можно сказать, юношеская любовь к профессору Бенджамину Соло и не думала угасать. Сколько раз до их встречи в «Первом ордене» она злилась, жалела и не могла понять, почему не может выкинуть его из сердца и мыслей. А ведь ей хотелось забыть его, хотелось искренне ответить на чувства Патрика, быть счастливой. Не получилось. В этот раз Рей уже не злилась. Точнее все еще немного злилась на то, что Бена не было рядом в самые тяжелые и страшные минуты ее жизни, но больше не на то, что никак не может отрешиться от его образа, что словно бы отпечатался на внутренней стороне век, а также заполнил собой все частички ее души. Да и можно ли вообще забыть отца собственного ребенка? И ее ответ: «Нет. Нельзя.». И пусть сейчас Рей неожиданно задалась вопросом, почему Бен сразу не признал в Беннете сына и мог ли он вообще это сделать, на то что он не почувствовал это сердцем, она не обижалась. Ведь, если разобраться, мальчик не был внешне особо на него похож — светлые волосы, серо-голубые глаза, которые только-только начали, как ей казалось, темнеть, нос пуговкой. У Беннета не было оттопыренных, как у его отца, ушей, по которым точно можно было бы все понять. И пусть Рей то и дело подмечала очевидное сходство, постоянно проскальзывавшее в выражении лица или же жестах сына, сейчас, повернув голову к мирно спящему ребенку, она была готова признать, что если не знать точно, его можно было бы принять за чьего угодно ребенка. Да того же Рэнди. Рэнди… … ребенка Рэнди… Принять за ребенка Рэнди… Рей резко села на кровати. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее, рот был приоткрыт, а глаза выпучены. «Не может быть!» «Неужели!» «Не мог же он и вправду именно так и подумать?» Она осторожно встала, чтобы не разбудить сына, и начала нервно мерить шагами небольшую комнатку, заламывая руки. Три шага от окна до двери, потом назад. Она снова взглянула на спящего Бенни. «А почему не мог?» — задала Рей себе вопрос. Если Беннет, как ей думалось, больше похож на ее покойного отца, фотография которого пусть и давно затерялась из-за многочисленных переездов, но его образ с того единственного снимка периодически всплывал в памяти. «Очень даже мог!» — пришел ответ. А еще Рей снова и снова думала о своем вранье насчет врачей и таблеток, о показаниях друзей, уверявших, что для нее Соло лишь инструмент, средство для достижения поставленной цели. «Что бы ты сама подумала на его месте, Рей? Что?» Она замерла около окна, обнимая себя руками в отчаянной попытке подавить судорожные всхлипы и не перебудить весь дом. Слезы лились буквально потоком, и Рей вытирала их предплечьем, стараясь глубже дышать в надежде справиться с накатившим отчаянием. Ей хотелось выбежать из дома прямо сейчас, хотелось дойти до дома Бена и кричать, что он дурак, что мальчик — его сын. И пусть она разбудит всю округу — плевать — но она скажет ему то, что мечтала сказать с того момента, как узнала о своей беременности: «Ты отец, Бен Соло! Твоя мечта исполнилась!» Но… ей не хватило смелости этого сделать. И чуть позже она поймет, насколько зря медлила, и что этот порыв посетил ее не просто так. Но… Теперь ее планы, если это вообще можно было так назвать, изменились. Рей больше не собиралась бросаться ему на шею с поцелуями. Нет. Первое, что она сделает, лишь только он откроет дверь — скажет ему про Беннета, про то, что на нервной почве забывала пить таблетки, пропускала, и что их тот последний раз и привел к ее беременности. И пусть он не поверит, пусть решит, что она врет, но он будет знать! Зерно сомнения будет посеяно. И, зная Бена, Рей уверена, что не думать об этом он не сможет, что рано или поздно он захочет удостовериться, пусть и с помощью ДНК-теста. Пусть. Но у Беннета появится отец. Настоящий отец. Который будет любить сына безусловной любовью, который не будет им пренебрегать. А там… кто знает… Рей улыбнулась сквозь слезы своим мыслям, снова перевела взгляд на сына и улыбнулась еще шире — именно спящим ребенок очень напоминал отца, лежа на боку, положив под щеку правую руку костяшками вверх и засунув одеяло меж согнутых в коленях ножек. Бен постоянно спал в такой позе, так что им пришлось даже отказаться от одного на двоих одеяла, потому что после того, как ее муж запихивал между ног чуть ли не половину, Рей не доставалось почти ничего. — Зачем ты так делаешь? — спрашивала она Бена. — Не знаю, — пожимал плечами тот. — Наверное, потому что это удобно. Попробуй. И она пробовала. Вот только ей подобная поза для сна удобной не показалась совершенно. Нет, она понимала, что скорее всего это своего рода имитация объятий, но вот почему в таком случае не обнимать ее вместо одеяла? Они попытались. Тем же вечером. Но очень быстро стало ясно, что одеяло и живой человек совсем не одно и то же. Рей предпочитала спать на животе, и до этой попытки просто устраивалась рядом в любимой позе, а Бен клал на нее руку. Теперь же, лежа на боку в обнимку, она никак не могла достаточно расслабиться, чтобы заснуть. Эта поза была хороша с утра или после секса, но вот для сна… — Да хватит вертеться, Рей! Ты сейчас допрыгаешься до того, что мне снова придется тебя трахать, а ты говорила, что устала и хочешь уснуть пораньше. — Ты можешь подрочить. — Не хочу я дрочить, когда со мной в одной постели лежишь ты! — Мне неудобно, — заныла Рей. — Как ты вообще можешь спать на боку? — Так привык. — Нет, ну а что еще можно было на это ответить. С тех пор они спали, как и раньше, рядом, но каждый в своей привычной позе. А сейчас она смотрела на сына и поражалась, какие именно вещи могут передаться по наследству. Это выглядело так мило и трогательно! Она-то всегда полагала, что данная поза — исключительно привычка. Возможно, появившаяся из-за того, что ему в детстве не хватало родительских объятий. Но сейчас она уже не была настолько в этом уверена. Вполне могло оказаться, что это что-то наследственное, ведь она постоянно обнимала и целовала сына, чтоб он ни в коей мере не ощущал нехватку тактильного контакта. Это было сродни ее привычке морщить нос, доставшейся от матери, избавиться от которой так и не получилось, хоть Рей и очень старалась. Ей стало интересно, задумался бы Бен о том, что Бенни именно его сын, увидь он, как тот спит. Или же обида на нее и предубеждение и тут сыграют свою роль. Не важно. Она скажет ему обо всем уже сегодня. Обязательно скажет!***
Бенни, как обычно, проснулся около семи утра и сразу же полез обниматься. Рей не отказалась бы подремать еще хоть полчасика, учитывая, что заснула она сильно позже пяти утра. Но заставить еще немного полежать этого непоседу было заранее провальным делом, так что она нехотя разлепила глаза, в которые будто песка насыпали. — Доброе утро, солнышко! — Она поцеловала сына, который как раз-таки вознамерился попрыгать у мамы на животе. Ну а что? Понятия об утренней зарядке у всех разные. Рей встала, поменяла сыну памперс и разложила перед ним одежду, точнее, штаны и носки — последние недели две Бенни увлеченно пробовал натягивать их на себя, часто, правда, на одну ногу, но Рей потом просто помогала переодеться. Конечно, одеть самой было бы намного быстрее и эффективней, но она опасалась отбить у ребенка все желание делать это самому. Так что она поудобнее устроилась на подушках и стала наблюдать, как малыш упорно пытается попасть ножкой в носок. Рей нервничала. Время до того момента, как можно будет отправиться к Бену тянулось неимоверно медленно. Она даже была рада, когда ребенок в очередной раз начал бросаться кашей. Какое-никакое, но отвлечение. — Ты пойдешь сегодня к Кайло? — раздалось у нее над головой, когда она вытирала с пола остатки каши. — Планировала. Но не хочу его будить. Он же, наверное, поздно из бара приходит. — Да, думаю, лучше пойти часам к одиннадцати, — согласилась Маз. — Мы с Рэнди возьмем мальчика и сходим на детскую площадку, а ты сможешь поблагодарить Кайло. — Да, спасибо вам, — улыбнулась Рей.***
Она всеми силами старалась не бежать, но то и дело срываясь от нетерпения. И вот впереди показался выкрашенный в темно-серый дом. Первое, что бросилось в глаза — отсутствие джипа. Это сбивало с толку. Сердце охватило неприятным предчувствием. Рей снова стучала в дверь, но никто и не думал открывать. Она уже собиралась позвать Бена по имени, когда сзади раздалось: — Доброе утро! Вы ищете Кайло? Рей обернулась. Перед ней стоял грузный мужчина в натянутых слишком высоко на большой живот видавших виды шортах. — Да, — ответила Рей. — Мы с Маз, — она подозревала, что имя миссис Канаты мужчине скорее в его известно, — хотели пригласить его на обед. — Ничего не получится. — Почему? — Он уехал сегодня рано утром. Я как раз выпускал Чарли — это моя собака — погулять. Спросил его, куда это он в такую рань. Сказал, что в отпуск. — Ясно. Спасибо. Рей не хотела думать о том, какое у нее было выражение лица в момент, когда она узнала, что Бен уехал. Да и какая разница?! Она не могла сдержать обиды и разочарования, что в очередной раз осталась ни с чем. И тогда она впервые со времен беременности набрала номер, который до сих пор помнила наизусть. «Телефон абонента выключен или…» — раздалось в трубке. — Блядь! — выругалась Рей, благо осведомленный сосед уже ушел дальше. Она не знала, сменил ли Бен номер или просто выключил после вчерашней встречи телефон — оставалось только гадать! Но она твердо решила, что теперь уж точно не перестанет пытаться дозвониться до Соло, хочет он того или нет!