Сейчас
Вера драйв, Спрингфилд, округ Лэйн, штат Орегон
Рей возвращалась к черновику письма Бену чуть ли не неделю, прежде чем решиться отправить. Это оказался самый простой вариант из придуманных. Но непосвященному он по идее не должен был сказать вообще ничего. Мистер, Рен! Меня зовут Рей Эдвардс. Мы встречались с вами у дома Маз Канаты. Я хотела бы с вами переговорить о том, что там произошло. Пожалуйста, перезвоните мне по номеру…Рей.
Она не ждала немедленного ответа или звонка. Пусть его бар небольшой, но Рей предполагала, что писем может быть много: предложения о сотрудничестве, резюме и прочее. Оставалось надеяться, что ее письмо не затеряется в череде других.***
Время шло, но Бен не перезванивал. Рей пыталась абстрагироваться, дать ему время, но это оказалось невероятно сложно. «Неужели не хочет просто поговорить? Все еще злится?» С одной стороны, Рей не могла и не хотела его винить. Но и сделать вид, что ей все равно, не получалось. С каждым днем нарастало желание высказать ему наболевшее за время разлуки. У них были и счастливые моменты, но Бен отринул вообще все, что их связывало. Рей и сама не могла понять, почему именно сейчас тоскует о Бене больше, чем когда он ушел или аннулировал брак. Казалось бы, следовало давно привыкнуть. Но, нет. И сейчас желание хоть изредка видеть Бена рядом затмевало остальное и сжимало душу будто тисками. Рей невесело рассмеялась: какая глупость — любить мужчину настолько сильно. Вот только чувство ни на йоту не уменьшилось, как за первую разлуку, так и за вторую. Рей задумалась, помогло ли бы ей забыться, если бы она как мать прыгала из одной койки в другую. Рей передернуло: «Нет! Она никогда не обречет Бенни на ту жизнь, что была у нее!» Да и для себя подобного не хотелось — хватило неудачного опыта с Рэнди. Она ведь понимала, что и дальше в любом мужчине будет искать Бена. Если бы она была способна на некоторую объективность, вполне вероятно, сравнение с Рэнди могло оказаться не в пользу бывшего мужа. Только оценивать каждого из них непредвзято не получалось. Снова и снова Рей прокручивала в голове воспоминания, связанные с Беном Соло. Видимо, из-за существующей неопределенности на ум в основном приходили безрадостные моменты: как он отчитывал ее в университете за излишнюю самоуверенность; как проходил мимо, даже не взглянув, по коридорам «Первого Ордена»; как не желал смотреть на нее в суде. Это было сродни мазохизму — воткнуть в сердце нож и проворачивать там как можно медленнее, чтобы полностью прочувствовать каждую частичку боли. Рей смахнула слезу, побежавшую по щеке, и взглянула на часы: десять вечера. «Почему бы не попытаться еще раз?» — Добрый вечер. Бар Тысячелетний сокол, администратор Джил слушает. — Добрый вечер. Я бы хотела поговорить с мистером Реном. — А вы по какому вопросу? — У нашей компании для него деловое предложение, — Рей решила схитрить. В трубке, как ей показалось, нехорошо хмыкнули. — Оставьте ваше имя, название компании и номер телефона. Я передам мистеру Рену. — Рей Эдвардс, — затем она продиктовала свой номер и назвала вымышленную компанию. — Хм… я все записала, мисс Эдвардс, — голос звучал с заметной издевкой, — я все… — Джил, — услышала Рей в трубке до боли знакомый голос, — подойдите ко мне, когда закончите. — Да, мистер Рен, мы уже договорили, — буквально проворковала она, и в трубке раздались гудки. — Сука! Дрянь! — крикнула Рей, не думая сдерживаться. Она была так зла, что в ту секунду даже не думала о сыне, который спал наверху. Не оставалось сомнений, что бумажка, если эта стерва хоть что-то записала, до Бена не дойдет. Бросив телефон на диван, Рей достала из холодильника открытую бутылку белого вина и плеснула себе щедрую порцию. Вновь возникло острое ощущение потери: времени, шансов, Бена. Хотелось кричать, разбить что-нибудь. Вот только позволить себе этого Рей не могла. Она как раз собиралась швырнуть стакан с недопитым вином в стену, когда ее взгляд упал на пластиковую кружку с Райдером. Сын. Он не должен просыпаться от истерики матери. Рей допила вино большими глотками и налила себе еще. Немного успокоившись, Рей позвонила похоже единственному по-настоящему близкому человеку, не считая сына, Джессике. — Что мне делать? — начала она, не дав подруге даже поздороваться. — Что еще успело случиться? — голос Джесс звучал обеспокоено, но в то же время устало, словно ей надоело решать чужие проблемы. — Прости-прости, — забормотала Рей, — я все понимаю. Я совсем тебя замучила, просто… мне не с кем больше поговорить. — Успокойся, Рей, и расскажи подробнее. — Помнишь, я рассказывала, как позвонила Бену в бар и наткнулась на Джил? — Ну? — Сегодня я позвонила снова. — Рей быстро пересказала их разговор. Кто бы мог подумать, что за нежеланием звать Бена к телефону может стоять нечто большее — личный интерес. — …она явно ничего ему не передаст. — Похоже на то. — Так что же мне делать? — повторила Рей свой вопрос. — Ехать. — Куда? — В Бозмен, конечно. — А Бенни? — Давай так. Я завтра попробую взять на работе пару дней за свой счет… — Нет, Джесс, нет! Не надо ради нас… Ты и так столько сделала. — Рей понимала, куда она клонит. — Перестань! Ты бы сделала для меня тоже самое! Короче. Я уточню на работе и скажу, когда приеду. Я посижу с Бенни, а ты поедешь в Бозмен и поговоришь с Беном, чего бы это ни стоило. Поняла? — Да, Джесс! Спасибо! — Вот. А теперь кончай реветь, хвост пистолетом! Прорвемся! И никакие Джил нам не страшны. Рей была очень благодарна! Конечно, она без сомнения помогла бы Джессике в аналогичной ситуации, но чувство, что получает больше, чем отдает, не покидало. Нестерпимо захотелось взглянуть на сына. Рей поднялась на верх и заглянула в спальню. Ночник достаточно освещал комнату, чтобы не напрягать зрение. Бенни мирно спал, не подозревая о сожалениях, что грызли душу Рей. Отчего-то вспомнилось, как они с Беном ходили в гости к Хаксам. — Может, кофе? — спросил Армитаж. Они сидели в гостиной пентхауса и смотрели на залив Пьюджет. — Господи! Как я хочу кофе, — Роуз несколько раз потерла лицо. — Нет, уж. Мне одного раза хватило! — Армитаж просительно взглянул на жену. — А почему нет? — Рей было любопытно. — Джек после этого никак не мог уснуть, — вздохнула Роуз. — Нет, мне очень хочется кофе. Но ко второму эксперименту я, пожалуй, тоже не готова. Рей взглянула на Бена, расположившегося рядом с ярким ковриком, на котором лежал Джек. Он с энтузиазмом играл с малышом, протягивая тому погремушку, а потом аккуратно забирая назад. Джек смеялся и тянул к нему пухлые ручонки. Она улыбнулась, глядя на блаженное выражение лица мужа. В тот момент она пожалела, что решила отложить рождение ребенка, пока все не наладится. Да, не безосновательно. Да, не хотела насильно привязывать. Но… Рей задумалась, помогло ли бы это сгладить углы. Глядя на играющего с крестником Бена, она больше не была уверена в принятом решении. Рей вдруг испугалась. Испугалась, что, несмотря на все усилия, поговорить им так и не удастся. «Нет! Если потребуется, приду в бар и скажу при всех! К черту! Плевать!» — на этих мыслях Рей резко отпустило. Навалилась усталость. Кое-как добредя до спальни, она повалилась на кровать, не раздеваясь.***
Дурацкие нервы прошлого вечера не прошли даром — голова буквально раскалывалась, глаза жутко чесались, а тело ломило, словно она полночи мешки ворочала. Рей бы еще повалялась, но из соседней спальни раздавался голос Бенни, который требовал маму. «Только бы не разболеться». Стягивая на ходу волосы в небрежный хвост, Рей глянула в зеркало над комодом и замерла. Вид смотрящей оттуда женщины оставлял желать лучшего: немытые волосы, припухшее от слез лицо, синяки под глазами, сами глаза красные, как при аллергии, да еще и продолжали чесаться. «Нда, красотка, ничего не скажешь», — Рей показала своему отражению язык и направилась к сыну.***
Как часто бывало, словно отражая самочувствие Рей, Бенни раскапризничался прямо с завтрака. И пусть сын уже пытался есть сам, сегодня однозначно был не их день. Пока Рей старалась заставить его проглотить хоть ложку каши, Бенни сначала ею кидался, а потом начал старательно размазывать по столу. Минут через двадцать пришлось смириться. Рей кое-как оттерла кашу, в том числе с собственной футболки, не замечая, что куски завтрака остались в волосах. — Бася, — заявил Бенни после еды. Рей даже обрадовалась, что сын не рвался на улицу. В гостиной она поставила перед ним большой ящик с Лего для самых маленьких и пошла делать кофе. Пришлось доставать банку растворимого — на варку нормального сил не было. «Хорошо, хоть обед есть».***
Стук в дверь раздался неожиданно. В первый миг Рей решила, что это, как и обещала, приехала Джесс. Потом поняла, что та просто не могла так быстро отпроситься с работы и доехать до Спрингфилда. «Скорее всего кто-то из соседей». Потом Рей не могла сказать, почему не стала выглядывать в окно, чтобы узнать, кто пришел. Но вряд ли это смогло бы хоть немного облегчить шок, который она испытала, открыв дверь. Он явно волновался, переминаясь с ноги на ногу и стискивая в руках огромный букет. Перед ним стояла большая коробка, упакованная в голубую бумагу с мишками. Рей смотрела на него и не могла поверить в то, что видит. В душе всколыхнулись противоречивые чувства, начиная от радости и заканчивая страхом. Одновременно хотелось броситься ему на шею и захлопнуть дверь, чтобы хоть немного прийти в себя. Она настолько иначе все себе представляла, что происходившее плохо укладывалось в голове. Они стояли и смотрели друг на друга, не отрываясь. Минуты шли, но никто не произносил ни слова. Рей не заметила, как слезы собрались в уголках глаз, а потом побежали по щекам влажными дорожками. Он еще сильнее прижал к себе букет, словно не понимал, что с ним делать. Только сейчас Рей осознала, что он тоже на грани слез — глаза блестели, щека была явственно закушена изнутри. Рей почему-то показалось, что в этот миг стало неважно все: ложь, былые обиды и недопонимание. Нет, она знала, что им обоим придется приложить много усилий, чтобы двигаться дальше. Но сейчас, впервые за два с половиной года, это не ощущалось чем-то нереальным! Мир словно замер вокруг, заключая их в некое подобие кокона. На второй план отошли шелест листвы, пение птиц, звук проезжающих машин. Осталось только двое людей, которые не знали, что сказать, и нужно ли вообще это сейчас. Это был момент одновременно величайшего счастья и боли, момент, когда двое были невероятно близки и далеки, момент, способный стать началом чего-то нового и разрушить все окончательно. Наверное, они бы и дальше стояли и молчали, если бы со стороны гостиной не раздался грохот. Рей вздрогнула и обернулась: Бенни как обычно построил высокую башню, которая развалилась под собственной тяжестью. Как ни странно, сын не заплакал, а просто сосредоточенно начал строить новую башню взамен сломанной. — Можно мне войти? — Рей аж замерла от того, насколько неуверенно это прозвучало, словно он был готов, что она прогонит его. — Да, Бен. Входи. Рей улыбнулась и лишь тогда поняла, что плачет. Она наблюдала, как Бен неловко пытается поднять коробку одной рукой, так и не сообразив отдать ей цветы. — Помочь? — Его рука неловко скользила по шуршащей бумаге, казалось, оставляя за собой влажные следы. Бен распрямился, посмотрел на букет в руках. Щеки залил румянец смущения. — Это тебе. — Спасибо.***
Не то чтобы Рей надеялась, что они не будут испытывать неловкости, просто не предполагала, что все будет настолько сложно. Бен заходил так осторожно, будто ее дом был по меньшей мере заминирован, и стоило ступить не туда — все взлетело бы на воздух. Его руки дрожали — оберточная бумага шелестела под пальцами, а в коробке что-то гремело. Он замер на пороге гостиной, не отрывая взгляда от Бенни. Рей отнесла букет на кухню и вернулась, чтобы увидеть, как сын поднимает голову и с любопытством смотрит на нового дядю. Бен открыл рот, собираясь что-то сказать, а потом закрыл. Наверное, она ни разу не видела его настолько нерешительным. — Бенни, иди сюда, — позвала Рей. Малыш встал и потопал к ней, продолжая разглядывать Бена. Сын не выглядел напуганным, словно на интуитивном уровне чувствовал в Бене родного человека. Рей подхватила его на руки и повернулась к по-прежнему молчащему Соло. Сначала она не знала, что сказать. Но вряд ли он случайно узнал ее адрес (кстати, как?) и приехал. Врать и изворачиваться было глупо — настало время для правды. — Бенни, познакомься, — Рей подняла взгляд на Бена. Тот замер, вся кровь отхлынула от его лица в ожидании продолжения, — Это твой папа. — М-можно мне его в-взять? — голос Бена был едва слышен. Он задыхался. Рей улыбнулась и протянула сына. Только тогда Бен понял, что продолжает держать коробку. Он заозирался, не зная, куда ее поставить. — Положи на стол. — Рей кивнула в сторону журнального столика слева от дивана. Бен освободил руки и сделал шаг к ней и ребенку. Его заметно трясло, и у Рей мелькнула мысль, не уронит ли. Но Бен взял сына с гораздо большей уверенностью, чем можно было ожидать. Он внимательно посмотрел на Бенни, а потом судорожно стиснул в сильных, но осторожных объятиях. По его лицу побежали слезы. Он всхлипнул и уткнулся сыну в плечо. Рей тоже не могла сдержаться. Она так мечтала об этом. И вот Бен приехал! Приехал к ним с сыном! Сам! Не нужно было ничего говорить, объяснять, пытаться убедить, доказывать свою правоту. Он будто бы знал, что это его ребенок. И единственное в чем нуждался — в словесном подтверждении. По телу разливалось тепло невероятного облегчения, которого Рей не испытывала уже очень давно — Бен принимал существование сына без сомнений и возражений. Здесь и сейчас. Этого уже было больше, чем она могла мечтать еще недавно. Оставалось надеяться, что это не сиюминутный порыв, что Бен готов присутствовать в их жизни в долгосрочной перспективе. Но думать об этом сейчас Рей не собиралась. Ей хотелось подойти и обнять обоих мальчиков, но она не решалась. Даже если в настоящий момент Бен принимал их сына, это не означало, что он простил ее. Рей понимала, что если Бен решится на совместное воспитание Бенни, преодолевать взаимную настороженность придется еще долго. Бенни завозился, решив наконец выбраться из отцовских объятий. Рей было интересно, понял ли сын ее слова насчет отца. Все же он пока был слишком мал, чтобы понимать, что отец не с ними. Бен явно неохотно спустил Бенни с рук. Он взял оставленную на журнальном столике коробку и протянул сыну. — Бенни, это тебе. — Бери, не бойся, — подбодрила Рей. Бенни попытался обхватить коробку, но та оказалась слишком большой для его ручонок. Бен смутился. — Помоги ему открыть, — Рей улыбнулась. Ее мальчики начали увлеченно срывать оберточную бумагу. В коробке оказалась железная дорога для самых маленьких. — Где можно собрать? — Помоги сложить Лего. — Рей подошла к ящику и начала складывать валяющиеся на полу блоки. Бен кинулся помогать, а Бенни захныкал. — Сейчас уберем игрушки, а потом вы с папой поиграете в железную дорогу, — попыталась успокоить малыша Рей. А позже она сидела и смотрела, как отец с сыном собирают дорогу. Бенни активно мешал, везде лез и увлеченно раскидывал составные части, но Бен только смотрел на сына со странным тоскливо-расстроенным выражением. Рей казалось, что он должен выглядеть счастливее. Она могла бы спросить, почему, но боялась. У нее все еще очень сильно болела голова и чесались глаза. Нужно было встать и выпить ибупрофен или что там у нее есть в аптечке, но она не могла заставить себя подняться. И дело было не только в том, что силы покинули ее, но и в том, что она боялась, что Бен уйдет, пока ее не будет. И пусть это было иррационально, Рей не могла с этим справиться. С последнего раза, когда они виделись, Бен изменился в лучшую сторону: аккуратная стрижка лишь прикрывала уши, борода аккуратно подстрижена, а отдельные волоски, что неопрятными пучками росли по щекам, тщательно сбриты. На нем была не мятая майка непонятного псивого цвета, а черный приличный лонгслив. Он все еще был слишком худым и с синевой под глазами, но хотя бы перестал производить настолько безрадостное впечатление. Как же ей хотелось о нем позаботиться. Именно позаботиться. В этом не было сексуального подтекста, просто Рей чувствовала потребность быть рядом, знать, что у него в холодильнике есть еда, а в шкафу чистая одежда. Хотелось быть уверенной, что он не пропускает обед… Обед! Черт! Рей взглянула на часы на стене. Еще немного, и Бенни нужно будет кормить. Но что приготовить Бену, она не представляла — холодильник был практически пуст. После возвращения из Бозмена Рей так и не собралась съездить в молл, обходясь небольшим супермаркетом на углу. Рей заерзала и тут же заметила обращенный на нее обеспокоенный взгляд Бена, словно тот только и ждал, когда она скажет, что ему пора. — Мне надо сбегать в магазин. Я завтра собиралась в молл, так что… — Напиши мне список. Я съезжу. — Не нужно. Я сама. Супермаркет тут недалеко. Бен моментально весь как-то поник. — Я хотел помочь. Это было странное чувство: нежелание сразу впускать его в их с сыном жизнь и радость, что Соло хочет позаботиться. Противоречия сплетались в груди в тугой клубок, мешая принять решение. — Позволь мне, Рей. Пожалуйста. — Это «пожалуйста» было произнесено так, что ей снова захотелось плакать. Рей кивнула. — Я напишу список.***
К тому моменту, как Бен вернулся, нагруженный продуктами явно сверх списка, Рей успела покормить и с горем пополам уложить возбужденного присутствием нового человека Бенни, а еще заказать пиццу. — Не против? — он кивнул на бутылку белого вина. — Нет. Бен повернул голову, и только тут Рей заметила растекающийся слева по челюсти синяк. Он уже практически пожелтел и спускался на шею. — Господи! Бен! Что это? Он вскинул голову, глядя на нее с непониманием. Рей протянула руку, собираясь дотронуться до его лица, когда заметила, как напрягся Бен. Рука безвольно упала. — Синяк. Бен покраснел и смутился. — А это… Ударился об ящик в подсобке. Рей показалось, что Бен недоговаривает. Вот только права допытываться и настаивать у нее больше не было. Они друг другу никто, пусть Рей и надеялась, что со временем это изменится. Они сидели, пили вино и ели пиццу, когда Рей заметила, что Бен постоянно поглядывает на ее волосы. Конечно, она не мыла их несколько дней, но по сравнению с тем, как она выглядела первые месяцы материнства, все было не так уж плохо. — Что? — спросила она. — Ты о чем? — Ты постоянно смотришь на мои волосы. — У тебя там что-то есть, — Бен вновь казался смущенным. — Что-то есть? — Рей направилась в ванную на первом этаже, чтобы увидеть застрявшие в прядях волос куски каши. Черт! Выглядела она ужасно. Но бежать переодеваться, чтобы произвести на Бена более приятное впечатление было поздновато. Да и он сразу поймет смысл ее маневров. Так что Рей со вздохом решила оставить все как есть.***
Ближе к вечеру они втроем вышли на задний двор. Бен с удовольствием качал сына на качелях и играл с ним в мяч. Рей понимала: нужно сесть и поговорить. Вот только коснуться желаемых тем никак не получалось. Она, которая со дня на день собиралась ехать к Бену, понятия не имела, как себя вести, и что вообще говорить. Конечно, присутствие сына очень сковывало. Рей чувствовала, что Бен тоже это понимает. Оба не могли быть уверены, куда заведет разговор. Бессмысленно умалять количество накопившихся между ними обид и сожалений. Конечно, хотелось верить, что они смогут удержаться в рамках приличий, но… Рей отлично помнила, как начинала злиться и нападать в ответ, стоило Бену затронуть одну из неприятных тем. Да, сейчас она старалась сосредоточиться исключительно на сыне и его потребностях. Надеялась, что сможет выслушать все претензии Бена, не опускаясь до грязных склок. По крайней мере намеревалась сделать для этого максимум. Бен тоже не пытался форсировать события. Сейчас он с сыном расположился в песочнице, которую в начале весны соорудил Мэтт. Бен держал ведерко, а Бенни насыпал туда песок большой лопатой. Рей не могла оторвать от них глаз. Соло смотрел на сына как на какое-то чудо, которое даже не думал однажды обрести. Она видела, как он осторожен не только с ребенком, но и с ней, словно боится спугнуть то хрупкое перемирие (?), которое как-то само собой установилось между ними. Рей и сама ощущала себя в похожем положении. Она могла предполагать, но уверенности в том, чего на самом деле хочет Бен, не было. Степень участия в жизни сына (о себе она старалась не думать) могла варьироваться. Самое минимальное — дать фамилию, а потом появляться раз в год, скажем, на день рождения. Рей же надеялась, что он будет приезжать и проводить время с сыном на выходных. Про вариант — жить рядом и совместно решать большинство вопросов — Рей даже мечтать боялась. Да и смогут ли они с Беном поддерживать цивилизованные отношения — тот еще вопрос. В груди поднялась обида и злость, стоило вспомнить про Джил. Кто знает, не зарождалось ли между ней и Беном что-то помимо рабочих взаимоотношений. Возможно, Джил банально пыталась защищать территорию. Рей отвернулась и скрипнула зубами. Ревность! Да, она ревновала Бена. До сих пор! Даже простое предположение, что он мог встретить новую любовь, делало ситуацию в разы сложнее. Да, сейчас Соло вполне возможно готов ради сына, если не на все, то на многое. Но появись еще один ребенок, не изменит ли это его отношение, учитывая их совместное прошлое? «Хватит себя накручивать! Ты ничего пока не знаешь!» Но самовнушение не особо помогало. Наверное, будь у нее возможность хоть как-то подготовиться к появлению Бена у нее на пороге, было бы проще. Но ее судьба никогда не искала легких путей. Вся жизнь Рей так или иначе представляла собой борьбу и преодоление. И справляться со всем подчас становилось совершенно невыносимо. Рей четко осознавала, что все ее метания и сомнения чересчур преждевременны. Если уж на то пошло, она до сих пор даже не знала, планировал ли Бен задержаться или уехать в Бозмен сегодня же. Рей прижалась лбом к коленям и зажмурилась. Притупившаяся было головная боль на нервной почве снова начала набирать силу. Ей хотелось немедленно получить хоть какую-то ясность и одновременно отложить ее на неопределенное «потом». Она устала. Последний месяц оказался адом из надежд, разочарований, предположений, вероятностей и много чего еще. Рей взглянула на рассмеявшихся мальчиков. «Именно поэтому ты не можешь сдаться, Рей. Не сейчас! Посмотри на Бенни. Он словно всегда знал отца. Ты же хотела для него именно этого!» — Скоро вернусь! — Она помахала им рукой и двинулась на кухню пить очередную таблетку от головной боли.***
— Все в порядке? — Рей вздрогнула. Она не слышала, как Бен вошел в дом. — Да. — Она обернулась, ища глазами сына. Бенни спокойно сидел на руках отца, не пытаясь вырваться, что в последнее время случалось все чаще. — Ему надоело, — Бен кивнул на сына. — Будешь смотреть мультики? — обратилась к Бенни Рей. Тот радостно закивал. — Щенячий патруль? — Дя! — Услышав про мультики, которые Рей включала не так часто, малыш завозился и начал требовать отпустить его. — А я пока приготовлю ужин. — Тебе помочь? — Бен с нежностью смотрел, как сын устраивается на диване. Рей лишь пожала плечами. Ей хотелось, чтобы шаг к разговору сделал именно Бен, раз уж он сюда приехал. Но Соло упорно молчал, видимо тоже оттягивая этот момент. Как странно: когда тема существования их общего ребенка ушла с повестки дня, оба оказались не готовы обсуждать связанные с этим вопросы и проблемы. Ситуацию в итоге некоторым образом спас Бенни. Малыш, все еще перевозбужденный, хныкал и плохо ел. Бен рвался помогать, но уставший от новых впечатлений ребенок решил оторваться на папе по полной. Так что к концу ужина еду пришлось выковыривать уже из волос Бена. Ванная тоже не помогла. Сначала Бенни с удовольствием плескался в теплой воде, но когда настала пора вылезать, снова начал кричать и играть на публику, делая вид, что плачет. — Пусть еще поиграет. — Было очевидно, что Соло не догадался об уловке сына. — Он уже полчаса сидит. Хватит. Спать пора. А то разгуляется - вообще не уложим… — Она замерла, поняв, что сказала. Словно это было самим собой разумеющимся, что и укладывать Бенни они будут вместе. Рей бросила на Бена полный замешательства взгляд, чтобы увидеть, как глаза у него вспыхнули радостью от осознания, что она готова разделить с ним обязанности. По крайней мере пока.***
— И долго он так будет? — спросил Бен, когда Рей начала в четвертый раз за последние полчаса подниматься наверх к плачущему сыну. — Как повезет. На часах было около одиннадцати, когда Бенни наконец угомонился. Рей направилась на кухню заварить успокаивающий чай. Она чувствовала себя настолько вымотанной, что сейчас, в моменте, когда они наконец-то могли бы поговорить, она была просто не в состоянии этого сделать. Поставив перед Беном чашку, Рей тяжело опустилась на стул напротив. Молчание затягивалось. Оба слишком устали и боялись откровенного разговора. — Ты планируешь задержаться в Спрингфилде? — решилась Рей. — Если ты не против, я бы остался на пару дней. — Хорошо. Снова повисло молчание. — Поедешь в гостиницу? — Нет, — Бен махнул рукой, — посплю в машине. — Могу постелить тебе на диване. — Правда? — в голосе Бена звучало такое искреннее удивление, что Рей немного растерялась. — Мне не сложно. — Спасибо. Но если ты против… — Если бы была против, то не предложила бы. — Рей уронила голову на руки. — Сейчас допью чай и принесу простынь, — голос звучал глухо. — Не надо. Я могу и так.***
Рей смотрела, как Бен провожает ее взглядом. Он сидел на застеленном простыней диване и неотрывно смотрел, как она поднимается на второй этаж. — Рей… — услышала она, когда уже решила, что он так ничего и не скажет. Она замерла. — Я бы хотел… если ты, конечно, не будешь против… — Да? — …принимать участие в воспитании нашего сына…