Пора возвращаться домой (2021)

      Жизнь в Тэдбруке потихоньку начинала возвращаться в привычное для него русло. Когда из Кингстона, главного города графства Суррея, приехали люди, чтобы создать памятный монумент в дань памяти погибшим в войне жителям деревни, это словно открыло второе дыхание. Особенно очень проникновенная речь главы Тэдбрука, в которой тот почтил память всех, сделала своё дело. — Мы должны жить и развиваться в память о тех, кого с нами нет. Ради тех, кто положил свои жизни, кто храбро шел против врага, чтобы отвоевать свободу, которую хотели у нас отнять наши враги…       К слову теперь в деревне часто ходили слухи, что скоро Тэдбрук может стать полноценным городом, что ещё сильнее разогревало дух только что вышедшего из мрака жителей.       Сейчас Эдвард и Сеймур сидели перед самим монументом. Это была огромная мраморная плита, на которой были высечены в алфавитном порядке имена всех жителей Тэдбрука, участвовавших во Второй Мировой, которую уже давно успели так окрестить. Сама плита выглядела довольно простой, если не учитывать, что сверху была статуэтка солдата, державшего в обеих руках по колоколу — это своего рода дань неофициальному гербу Тэдбрука, только на нем был ангел, а именно на самом монументе британский солдат. Двести имен, двести солдат — список довольно внушительный, если так подумать. А это только Тэдбрук, если «собирать» имена умерших по всей Великобритании, счет пойдет на сотни тысяч (1), а если говорить про весь остальной мир — то, уже на миллионы…       Но младшего из братьев интересовало лишь одно имя из тех двухсот, что были высечены на монументе красивым шрифтом — О’Нил, Николас. Несмотря на то, что в настоящее время Сеймур носил фамилию Смит, родился он именно с фамилией «О’Нил». Сеймур Николас Гордон О’Нил, так его звали, пока его родная мать, Агата О’Нил не покончила с собой, и ребенок не перешел в опеку Шарлотты Смит.       Но всё равно Сэм никогда не забывал своих настоящих корней, даже если он уже и не помнил лиц. На самом деле это было довольно странное чувство. Здесь был его отец. Его настоящий отец. Герой войны, чья память навсегда увековечена в том самом монументе, а его сын даже фамилию родную не оставил себе. Хотя, не то, чтобы мальчик сам желал менять имя, но что вышло, то вышло. — Человек умирает дважды, — вдруг раздался голос Эдварда, стоявшего всё это время рядом с ним. — Первый раз, когда тело перестает дышать и его погребают под землю, а второй, когда люди, знавшие этого человека, перестают о нём вспоминать. — Эмм… и к чему ты это сейчас? — Сеймур удивленно хихикнул, недоуменно глядя на брата. — Я это к тому, Сэм, что пока ты помнишь о Николасе О’Ниле, он не умрет, будет жить в твоей памяти до последнего.       Сэм тяжело вздохнул и, упершись кулаками о пояс, серьезно взглянул на Эда. — А что насчет твоего отца? — прищурился одиннадцатилетний мальчишка. — Ведь как бы… Грегори Смит и для тебя не является родным отцом. Ты пытался вспомнить, как звали того… Ну, настоящего твоего папу? — К сожалению, я даже лицо его вспомнить не могу, не то что имени, — пожал плечами пятнадцатилетний мальчишка. — Именно поэтому то, что я сказал тебе ранее, очень важно. В отличие от меня, у тебя есть возможность помнить о своем родном папе. И о маме тоже, кстати. — Должно быть, это очень удручает, да? — Сеймур опустил руки и с искренним сочувствием посмотрел на Эдварда, подойдя к нему. — Ты пытаешься вспомнить, как звали твоих родителей, но всё никак не выходит… Эд? Я тебе должен кое-что рассказать. — И что же? — удивленно протянул старший брат. — Нам стоит отойти в менее людное место, не хочу, чтобы нас услышали не те.       Мальчики ушли в парк, который находился неподалеку от часовни на окраине Тэдбрука. На самом деле там редко кто гулял, и для Эда с Сэмом это было идеальное место для секретных переговоров. — В общем, в ту ночь после того, как вернулся наш отец… Я не спал, — Сеймур тут же начал свой рассказ, предпочитая начинать сразу и без прелюдии. — Я решил отойти… ну, на кухню, водички попить, но заметил, что там родители сидели. Ладно, они хоть меня не заметили. Да, они говорили кое о чем, точнее, о ком. Именно о тебе они и говорили, я решил подслушать. — И? — нетерпеливо бросил Эдвард, когда его младший брат затянул с паузой. — Они обсуждали некую аварию, в которой ты был по их мнению. Но что самое интересное, там прозвучало одно имя. Я так понял, это твоё настоящее имя, ну как минимум то, которое ты носил до того, как стать Эдвардом Смитом. Короче… — Сэм сделал тяжелый вздох, набираясь смелости. — Тебя зовут Эдмунд Певенси.       Эдвард удивленно хлопнул глазами, недоверчиво глядя на Сеймура. А затем нервно сглотнул и дрожащим голосом ответил: — И ты… молчал всё это время? — мальчик поджал губы. — Знаешь ведь, как это важно для меня, и ты молчал?! — Я не был уверен в том, что стоило об этом говорить! — тут же начал оправдываться Сэм. — Ах, не уверен, значит! — щеки Эда покраснели, и тот отвернулся, чтобы ещё сильнее не раздражиться. — Эй, в своё оправдание скажу, что ты на самом деле не должен этого был знать, и вина не во мне — я четко слышал, как Шарлотта сказала, что тебе ни в коем случае нельзя говорить.       Эдвард вновь повернулся, на этот раз его лицо было чуть не похоже на томат. — Что ты сказал?! — медленно и разъяренно протянул юноша. — Что слышал, — так же раздраженно ответил Сеймур. — Наши родители хотели скрыть от тебя твоё же прошлое… Эдмунд.       Последней каплей в поведении молодого парня стало то, что он со всей дури пнул ближайшее дерево, выплеснув все свои остатки гнева на несчастное растение. А затем он остановился, его осенило что-то. Он испуганно смотрел на «побитую» березу, постепенно понимая, что только что произошло. Почему его так разозлило то, о чем рассказал ему Сеймур? Не уж то ли дело в том, что это могло бы быть правдой?       Эд достал свой кулон, пристально взглянув на него. — Эд, — произнес тот вслух своё имя. — Эд, Эд, Эд! Ха, ну конечно, это сокращение от имени «Эдмунд», всё… верно.       После того как тот произнес последнюю фразу, в голове мальчика вновь возник образ. Образ маленькой девочки, что протягивала тот самый кулон. — Я что, по-твоему, похож на собаку? Зачем мне кулон с моим именем? — Ну, а вдруг ты забудешь, как тебя зовут, ахаха!       Он понял, что ту фразу эта девочка произнесла шутя, но… Вряд ли она могла подозревать о том, что всё это станет пророческим?       Эд сел на землю, все ещё держа в кулаке этот деревянный кусочек с его именем, и просто уставился вдаль взглядом, полным отчаяния. Сэм сел рядом с ним, приобняв своего брата за плечи. — Их четыре было, — хрипло произнес Эдмунд. — Кулонов было четыре, один на каждого. — И кому именно они принадлежали? — хитро, но всё же по доброму, улыбнулся Сеймур. — Один мой, один для моей старшей сестры, и один для младшей. Ну, и последний для старшего брата, разумеется. На каждом кулончике было вырезано краткое имя того, кому он принадлежал. — Вот, смотри, вспоминаешь уже! — рассмеялся Сэм, обняв Эда чуть крепче. — Ага, осталось только вспомнить, как их звали… Ну, моего брата с сестрами. — Ты вспомнишь, обязательно вспомнишь… Я верю в тебя.

***

      Это была глубокая ночь, когда Эд собрал небольшой рюкзак с вещами, готовый совершить самый безумный поступок, на который тот мог решиться за последнее время.       Он больше не хотел мириться с тем, что его звали Эдвард Смит. Он был решительно настроен восстановить историю Эдмунда Певенси от и до. Но он бы не смог этого сделать, находясь в Тэдбруке, поэтому нужно было уйти. Понимая, что его бы вряд ли отпустили добровольно, Эд решил убежать ночью. Пока никто не видит, пока не подозревает.       Собравшись с духом, мальчик подошел к кровати, где спал Чарльз. Он наклонился к нему, вглядываясь в каждую черточку его лица, пытаясь запомнить каждую из них. — Я люблю тебя, малыш, прости, — прошептал Эд, легонько чмокнув ребенка в лобик.       Он зашел в комнату, где спал Сеймур. Проделал со своим вторым братом то же, что и с Чарльзом, подолгу вглядывался в каждую черту его лица, отпечатывая в своей такой ненадежной памяти. — Спасибо, — кивнул Эд спящему Сэму и ушел, направляясь в следующую комнату.       В ней крепко спали Анджела с Талулой. По крайней мере Эдмунд надеялся на это. Вначале он подошел к Луле, попрощавшись с ней, а затем приблизился к Анни… и в этот момент у Эда что-то заклинило. Старшая из сестер спала, обняв подушку руками, её светлые волосы были хаотично разброшены по лицу, и… Эд легким движением пальцев убрал сбившуюся челку за ухо. — Не ищи меня, ладно? — прошептал тот ей. Он ведь прекрасно понимал, как поступила бы Анджела Смит, узнай та, что её старший брат куда-то пропал. На самом деле Эд не был против, если бы Анни пошла с ним. Но это его история, и он должен был разобраться с ней в одиночку.       Последними, которых парень решил посетить, это были его собственные родители. Точнее, родители Эдварда Смита, в которого Эдмунд «превратился». На самом деле мальчишка не злился ни на Грегори, ни на Шарлотту. На Шарлотту тем более. Несмотря на её порой излишнюю строгость, она всё-таки была заботливой матерью, которая всеми силами старалась помочь своим детям. Её вообще в каком-то смысле можно было считать героиней: из всех пятерых детей, её родным ребенком была только Анджела, она могла и не брать других сирот в свой дом, но всё же… А что до Грегори, то он тоже был хорошим человеком. Несмотря на всё то, что случилось, это семейство всё-таки важная часть для Эда.       Выходя на крыльцо, а после рванув в дикий бег, Эдмунд наконец-то задумался об одной вещи. Его младшие братья и сестры… Они всегда были напоминанием чего-то утерянного. Но теперь, когда парень начал вспоминать потихоньку, то и те утерянные вещи начинали обретать смысл.       Прощание с Анни, Лулой и Сэмом с Чаки было своеобразным ритуалом. С одной стороны, он и не хотел с ними прощаться вовсе, как минимум думал о том, что когда-нибудь вернется, когда разберется в самом себе, но… Это казалось практически невозможным, что в одной жизни будут Смиты и… Певенси. Особенно когда они так похожи друг на друга.       Чарльз. Самый маленький и самый любимый братик. Эдвард всегда заботился о нем больше всех, да и малыш именно из-за этого тянулся больше к старшему брату. И теперь всё стало предельно ясно…       Люси.       Младшая сестричка, самая любимая, улыбка и радость. Воспоминания текли рекой, открывая надолго запертые двери тех дней. Маленький Эдмунд часто находился с Люси, разве что их дружба была более странной, она сама тянулась именно к старшему брату, но не к Эдмунду. Это его и бесило больше всего.       Как бесился и Сеймур, когда видел, как Чаки больше предпочитал играть с Эдом, а не с ним. Именно с Сэмом старший брат ругался чаще всего, и теперь он понял самую настоящую причину этих ссор. Сеймур это зеркало Эдмунда Певенси, изображение того прошлого Эда, каким он был прежде. Это и пугало сейчас Эда, который все больше и больше вспоминал о себе… Сеймур всегда говорил то, о чем думал, и чаще всего не задумываясь о сказанном. Вечный бунтарь, вынужденный подчиняться авторитету старших, что ему и не нравилось. Ему всегда хотелось, чтобы его заметили по достоинству.       Сеймур видел в Эдварде то же, что Эдмунд видел в Питере. Своём старшем брате. Он вспоминал, как мать постоянно говорила ему: слушайся Пита, веди себя, как Пит, не спорь с ним, он старше и ответственней.       Эдмунд добрался до железнодорожной станции, усевшись на ближайшую скамейку, и начал истерически смеяться. Нет, он никогда не ненавидел своего старшего брата, наоборот, в каком-то смысле он уважал его, просто ему действительно было не комфортно от того, что Питер всегда впереди, что он самый крутой и важный.       И это, правда, вызывало истерический смех, потому что Эдмунд сам стал как Питер… Так вот каково это, быть старшим и нести ответственность за младших. И это ему, как ни странно, но нравится. Эд никогда не ощущал власти над своими младшими братьями и сестрами, он на самом деле хотел о них заботиться и любить. Смиты помогли раскрыть в Эде то, чего тот не мог делать в прошлом — проявить натуру старшего брата…       Последнее, кого он не мог вспомнить, так это имя старшей сестры. Именно на неё больше всех была похожа именно Анджела и в какой-то мере Талула тоже. Анни своим вечным занудством и попытками в «справедливость» напоминала старшую сестру Эдмунда Певенси, а Лула «переняла» у неё тягу к знаниям, из всех Смитов именно Талула была самой успешной в школе, заставляя всех учителей гордиться её успехами и прекрасными оценками.       Сьюзан. Наконец-то Эдмунд вспомнил и её имя.       Время было уже практически три часа ночи, поезда в то время ещё не ехали, по крайней мере, точно не пассажирские. Мальчику как минимум придется подождать ещё часика два-три, чтобы пришел первый поезд. И в данный момент Эдмунд поудобнее устроился на скамейке, чтобы немного вздремнуть и дождаться рейса. Только он прикрыл глаза, как вдруг рядом с ним раздался чей-то голос. — Неужели ты и впрямь думал, что мы позволим тебе так просто уйти? — недовольный голос Анджелы тут «отрезвил» Эдмунда, заставив того испуганно распахнуть глаза.       Начинало уже светать в тот момент, как парень увидел Анджелу, державшую на руках Чарльза, а рядом с ней стоявших ещё и Сеймура с Талулой. — Да, я и им рассказал, — хитро улыбнулся Сэм, скрестив руки на груди. — Эмм… ну, — неуверенно протянул Эд, потягиваясь занемевшими конечностями. — Не нукай! — грозно пригрозила Лула, сев рядом с братом. — Если хочешь идти — иди, но мы с тобой пойдем.       Эд встретился взглядом с Чаки, который смотрел на своего старшего брата с прищуром. После взглянул и на Анни, что медленно опустила малыша на землю, дав ему подбежать к Эду и броситься к нему с объятиями. — Но это немного неправильно, — покачал мальчик головой, обращаясь к своей сестре-соратнице. — Вы все поперлись за мной, а что насчет родителей? Вот уж чьего гнева стоит ожидать. — Я не боюсь их, Эд, — Анни села по другую сторону скамейки, глядя своему брату в глаза. — Да и они обязательно поймут, почему мы так сделали. — Мы одна семья, даже если у нас общей крови нет, — выразил общую мысль Сэм. — Куда ты, туда и мы. — Да блин! — нервно рассмеялся Эд. — За что мне такое везение-то? — Теперь наша очередь оберегать тебя, — прошептала Анджела Эдмунду, поцеловав того в щеку и положив свою голову ему на плечо, а затем обхватила его в объятия, «забирая» с собой и Чаки, который всё так же сидел на коленях у старшего брата.       Вскоре и Сеймур с Талулой присоединились в общие объятия, и в этот момент самый старший из Смитов искренне заплакал, понимая, насколько всё было серьезно. Учитывая то, как Эдмунд относился к младшим, и то, как младшие относились к нему, глупо было думать, что они бы просто так смирились с мыслью, что он их «бросил».       А вот и первый поезд…