Карающий ангел.
7 марта 2021 г. в 18:02
Однажды, посетив одну из своих приятельниц, которым я теперь уделяла гораздо меньше внимания из-за времени, проводимого с Чезаре, я отправилась на рынок. Разглядывая новые, привезенные издалека ткани, я услышала звон клинков и крики мужчин. Любопытная толпа спешила в ту сторону, и я с тревогой в груди последовала за ней.
Опасения подтвердились: Чезаре, солнце моей жизни, обезумев от ярости дрался сразу с двумя мужчинами, которые, очевидно, имели неосторожность как-то оскорбить его. Я вскрикнула и сжала руки от страха за его жизнь. Я совсем забыла, что другой конец уготован ему, и камень упал с моей души, когда один из противников был повержен.
Выбив шпагу из рук второго, Чезаре, однако не торопился его убивать. Ударом он сбил его с ног и поставил на колени перед толпой.
— Этот человек служил мне! — громогласно прокричал он толпе. — А затем как последняя тварь предал меня! Он пытался устроить заговор против меня, и за это поплатится своей жизнью! Я хочу, чтобы каждый из вас запомнил этот момент и то, что делает Чезаре Борджиа с теми, кто предает его!
То, что произошло дальше, заставило мороз пройти по моей коже.
По его знаку Миккелетто — который был как тень всегда рядом со своим господином и, судя по рассказам современников, исполнял самые кровавые и жестокие из его приказов — принес мешок, наполненный каким-то порошком и поставил рядом с хозяином. Человек на коленях, увидев этот мешок, начал отчаянно просить прощения, однако Чезаре был неумолим. Он в ярости высыпал мешок на этого человека, а затем схватил факел.
Осознав, что сейчас произойдет, я чуть не лишилась чувств. Отвернувшись, я стремительно зашагала прочь из этого места, однако внезапно мои уши пронзил такой оглушительный крик, что я вся затряслась. Я увидела, как толпа разбегается, а из нее вылетает горящий, но еще живой человек, корчащийся в муках и визжащий не своим голосом. Он побежал прочь по улице в своей агонии, пугая людей, и исчез из виду.
Мне было так страшно, как никогда в жизни. Обернувшись назад, я встретилась глазами с Чезаре — он заметил меня в толпе. В ужасе я побежала прочь, однако не прошло и нескольких секунд, как сильные руки схватили меня и понесли куда-то. Я бешено вырывалась, кусалась, царапалась и кричала так, что люди, пораженные первым зрелищем, теперь в удивлении таращились на второе. Кроме собственных криков я слышала голос Микелетто, приказывающий толпе немедленно разойтись, так как представление уже окончилось.
Чезаре силой затащил меня во дворец и, распугивая встречающихся на пути священников и кардиналов, уволок в свою комнату, закрыл дверь и наконец выпустил меня из рук.
Я упала на кушетку, задыхаясь от слез и борьбы.
— Ты чудовище! — крикнула я, — Ужасное жестокое чудовище!
В гневе Чезаре взмахом руки сошвырнул со стоящего рядом стола вещи. Чернильница с пером, фарфоровая статуэтка, бумаги — все разлетелось о стену.
— Я уеду завтра в Венецию! — говорила я, сама не понимая что. — Я не знала, что ты такой!
Я смотрела на него в отчаянье и не понимала, что лгу. Я знала, что он такой. Здесь я увидела его другим и забыла, какой он на самом деле. Каким помнит его история.
— Этот человек предал меня! — стальным голосом сказал Чезаре. — Он организовывал покушение, он собирался убить меня! Я никого не прощаю! И теперь любой, кто захочет повторить его поступок, трижды подумает, готов ли он на это!
— Это жестоко… — прошептала я. — Почему ты просто не заколол его? Почему не повесил?!
— Дать ему возможность умереть в честном бою? Ну уж нет, дорогая! Виселица тоже недостаточно устрашает. Теперь любой будет бояться повторить это!
Я замотала головой, не желая слышать его слова.
— Я хочу уйти, — я встала, не глядя ему в глаза.
— Ты уйдешь, когда Я этого захочу, — резко сказал Чезаре.
— Ты не господин мне, — ответила я тихо.
— О неужели? — он подошел ко мне и резко взял за волосы. Я смотрела в его яростные глаза, горящие черным огнем, и думала, что даже жестокость не искажает его лица. Оно по-прежнему было прекрасным с мягкими вьющимися каштановыми волосами до плеч, темными бровями и чувственным ртом, который мог и целовать, и кусать. Стоит ли злиться на солнце, если оно умеет жечь?
Чезаре, оставив меня у себя в комнате, ушел и вернулся вечером. Новые чувства примешивались к старым, когда я обнимала его. Мой прекрасный принц проявил чудовищные черты, и моя страсть к нему распустилась словно бутон кроваво-красной розы под палящим солнцем.
Погасить это яркое солнце своими руками. В какой-то сладостной муке представила я, как он будет смотреть на меня, когда я сделаю это. Сначала удивленно, потом он все осознает, и в его глазах вспыхнет гнев — последняя искра жизни этого неугомонного духа. А затем взгляд его померкнет и станет пуст. А может быть, он ничего не заметит? Он примет у меня бокал с отравленной водой как у сестры милосердия, желающей утолить его жажду в лихорадке, и посмотрит на меня с благодарностью. Я ведь буду той, кто дни и ночи проводит у его постели, когда он так слаб и болен, я как ангел-хранитель буду нежна и ласкова с ним. И когда он выпьет то, что я любящей рукой даю ему, его страстная душа навеки успокоится.
Дать ему яд и оставить его одного умирать, преданного и обманутого? Или вонзить кинжал в его сердце? Я без труда могу сделать это, когда он спит: на стене висит и его шпага, и кинжал, а сам он лежит на моей подушке в безмятежном сне — в единственном состоянии, когда его душа спокойна.
Дорога в Рай, выстланная жертвами. Убить того, кто умер уже пятьсот лет назад. Даже не убить, а лишь подтолкнуть — всего-навсего помочь болезни завершить свое дело. Кажется, так легко.
— Послушай, Агнесс — Чезаре сидел напротив меня, облокотившись на колени. — То, что вчера шокировало тебя, не предназначалось для твоих глаз. Мне очень жаль, что ты это увидела.
Я не хотела больше возвращаться к этой теме, но он настойчиво продолжал.
— Ты должна знать, что многое, что про меня говорят, — правда. Я действительно не знаю пощады к тем, кто предает меня. Но я справедлив и никогда не накажу того, кто не заслуживает этого.
«Неужели, Чезаре? — подумала я. — А муж твоей сестры?» Я знала из истории, что мой герцог убил Альфонсо Арагонского, девятнадцатилетнего юношу, из политических ли соображений, из ревности ли к своей сестре. Была версия, что Альфонсо сам готовил покушение на Чезаре, но в нее мало кто верил, слишком мало влияния было у несчастного неаполитанского принца в Риме. Меня мучало любопытство, но спрашивать я побоялась. Также герцог Валентино был первым подозреваемым в убийстве брата Хуана, возможной причиной чего была ревность к его положению главнокомандующего папской армией. Однако, и это убийство осталось нерасследованным.
— Если ты останешься со мной… — проговорил Чезаре, вопросительно взглянув на меня, но не дав ответить, — Ты увидишь много того, что не понравится тебе, и я, к сожалению, не смогу уберечь тебя от этого. Но я хочу, чтобы ты верила мне.
Он смотрел мне прямо в глаза, и настойчивость в его голосе звучала металлом.
— Я никогда не причиню вреда ни тебе, ни тем, кого ты любишь. Но если кто-то посмеет причинить вред тебе или моей семье, он пожалеет об этом. Я прошу тебя верить мне.
Я молча кивнула. У меня ведь не было выбора.
По приказу герцога Валентино мои вещи перевезли во дворец, где я теперь была рядом с ним всегда, когда он не уезжал по делам. И хотя дни его были заняты планами предстоящих битв, интригами, бесконечными обсуждениями стратегических вопросов с понтификом, ночи его принадлежали мне. Мой карающий ангел лежал на моих коленях, а я нежно гладила его по волосам, думая о том, насколько мы похожи с ним — оба готовы идти на убийство ради великой цели, оба полны амбиций и больших стремлений. Как это печально, что мы стоим по разные стороны этих баррикад. Как забавно, что он даже не подозревает об этом.