Омеги — стайные животные

- Подниматься будем очень тихо, а когда окажемся в коридоре - побежим. - Если мы побежим, он нас услышит. - Он нас в любом случае услышит, просто если мы побежим, он не успеет ничего сделать. Кузнечик отвел взгляд. Вся эта затея ему не нравилась. В Доме почти невозможно было поймать хотя бы каплю приватности, уединения. Если ты не был Седым, конечно, но никто не был Седым кроме него самого. Всем остальным, даже Черепу и Мавру, кажется, приходилось терпеть вечное присутствие рядом кого-то. Да, у везунчиков, к числу которых в последнее время присоединился и Кузнечик, эти люди были по большей части приятными. Он даже любил находиться в их обществе, вспоминая своё заключение в Могильнике или жизнь в компании Лося тогда, в самом начале. Но иногда ему хотелось ненадолго остаться одному. И ему точно не хотелось бы, чтобы кто-то попытался за ним в такой момент шпионить. У Волка было другое мнение. В последнее время Слепой перестал ходить с ними во двор, на Волейбольные матчи. В этом не было ничего удивительного. Хотя Кузнечик как мог пересказывал всё происходящее, это было, конечно, не то, что наблюдать своими глазами. И потом, Слепой вообще не проявлял особого интереса к подобным мероприятиям. Но Волку это казалось ужасно подозрительным. Он твердо решил выведать, что же делает Слепой, пока Стаи нет в комнате. У Кузнечика предположения были весьма невинными. Может, Слепой спал после ночных прогулок. Может, читал в тишине. Может, просто думал о чем-то, пользуясь тем, что никто не отвлекает. Какая разница? Но нет. Волк был уверен, что в их спальне творится что-то просто невероятное по своей значимости, и был твердо уверен, что они должны это выведать. Кузнечик не знал, почему он на это согласился. Но отказываться было поздно. Они уже крались по лестнице наверх, стараясь вести себя как можно тише. Никто не обращал на них внимания: основным сосредоточениям народа стала волейбольная площадка. Им удалось миновать дверь на этаж, и вот они оказались в нужном коридоре. Волк кивнул ему, качнулся от мысков до пяток своих кед и побежал. А Кузнечик побежал за ним. Двери мелькали где-то с одной стороны, исписанные стены - с другой. Они бежали с такой скоростью, что если бы их сейчас встретил кто-то из воспитателей, точно попытался бы поймать в полете. Но их в коридоре не было, так что Волк толкнул дверь спальни, влетел в неё на несколько шагов, чтобы дать место Кузнечику, и остановился. Слепой сидел под подоконником. С подоконника, закрепленные на нём каким-то причудливым образом, спускались нитки. Множество очень длинных ниток, концы которых дотягивались практически до входа в комнату. Кузнечик их помнил. Слепой показывал ему их прежде, точнее их короткие хвостики, разметанные по его бледной ладони, коричневые и золотистые. И спрашивал: красиво или нет? Кузнечик сказал, что красиво. У их ног нитки были просто нитками, длинными и чуть растрепанными. Но на уровне лица Слепого они скреплялись друг с другом причудливым образом, образуя узор. Кузнечик догадался, что Слепой плетет. Соединяет нити каким-то одному ему ведомым образом, создавая из них что-то. Видеть подобное было... Странно. Слепой молчал, хотя и обернулся к ним. Волк тоже молчал. Их молчание было таким густым, что Кузнечик не выдержал. - А что ты делаешь? - Я плету браслет. Волк садится на свою кровать. Кузнечику становится любопытно, как Слепой понимает, как работать с нитками. Он аккуратно высвобождает ногу из обуви и ставит на хвосты у двери. Коричневые оказываются чуть толще и куда мягче, золотистые жесткие и тонкие. - Зачем? - спрашивает Кузнечик тихо. Потому что Волк молчит. - У тебя теперь есть протезы. Если ты окажешься омегой, я подарю тебе браслет. - Ты ещё скажи: женишься на нём, - Волк впервые подает голос. И тут же подмигивает Кузнечику, мол не принимай на свой счёт. И хотя они оба знают, что Слепой не может увидеть этого жеста, Кузнечику кажется, что он каким-то образом чувствует это. - Только если я сам окажусь альфой. Кузнечик давится воздухом. Не то, чтобы ему стало смешно или наоборот, жутко от этих слов. Они не вызывают ни замирания сердца, ни отторжения. Ему просто кажется до безумия странным, что Слепой думает о подобном. Хотя это наверняка "заслуга" Лося, который велел Слепому о нём заботиться. И кто виноват, что у него свои, особые представления о заботе, ведомые ему одному? Наверняка в его голове это звучит нормально. Это какое-то обязательство, которое он на себя взял и теперь собирался нести. Волка это откровенно забавляло, а вот Сфинксу вдруг стало не до смеха. Он нахмурился и сел на край кровати, чтобы, неловко дергая граблями, натянуть обувь обратно. Слепой убирал нитки. Судя по всему, в чужом присутствии создавать будущий браслет ему не хотелось. - Сегодня было не очень интересно, - добавил Волк, как бы объясняя, почему они вернулись пораньше. Слепой кивнул. Коротко и очень равнодушно, заставляя Кузнечика поежиться. Казалось, что своими невидящими глазами Слепой видит их насквозь, видит их замыслы, и Кузнечику стало до противного стыдно за себя. Получается, он пошёл на поводу у Волка и устроил на Слепого засаду. Друзья так не поступают. Сиамцы, пожалуй, не согласились бы с тем, что сегодня на поле было не интересно. Сегодня им повезло: удалось занять хорошее место. Только потому, что они вдвоем влезли в подобие самодельного кресла. Место было отличное - в тени, подальше от старших, которые могли счесть их дополнительным развлечением, и видно было отлично. Макс был в полном восторге. Его взгляд не отрывался от мяча ни на секунду, а в особенно захватывающие моменты он пихал брата локтем, чтобы убедиться, что тот тоже ничего не упускает. Рекс следил скорее за людьми, чем за мячом. Ему было странно наблюдать, как они взаимодействуют. Как выкрикивают друг другу что-то, бьют по ладоням, подхватывают падающих, смеются и ругаются. Игра занимала их, поглощала их полностью, превращая в весьма занятное зрелище, даже если вовсе не думать о цели игры и её правилах. - Смотри, смотри, - Макс в очередной раз попадает острым локтем между ребер. Рекс отрывает взгляд от двух порыкивающих друг на друга старших и смотрит туда же, куда и брат. Предпочтений в плане команд у малышни не было. Обычно они просто следили, разинув рты, а если и болели, то обычно за тех, к кому удавалось сесть поближе. Сейчас например подача была с "их" стороны, так что Макс просто пожирал площадку взглядом. Отходя, подающий оказывался к ним максимально близко, и Макс чувствовал, что от него поле будто бы расходится, расширяется, захватывает немного и их. Самый краешек. Горбинку носа, мысок ботинка, протянутую руку. Это было даже лучше, чем когда в их сторону прилетал переброшенный мяч, потому что мяч пугал, а такое - нет. Подавал Черный Ральф. Сиамец Рекс посмотрел на него, невольно задумавшись: почему он вечно носит черное? Неужели солнце не жжет его сильнее в такой одежде? Р1 отошел к той самой черте, отвел мяч и замахнулся. Все замерли. Насколько успел понять Рекс, счет был переломный, и от этой подачи многое зависело. Теперь всё внимание публики, которое вообще могло быть здесь и сейчас, было сосредоточенно на одном человеке. Ральф держал мяч как-то ужасно долго, и Рекс против своей воли впивался в него взглядом. Таким взглядом, от которого ему самому вдруг стало не по себе. Где-то в легких вдруг будто бы стало больше места, и его вдохи стали более глубокими, а пальцы сжались на собственных коленях. Он почему-то подумал, что кожа у Ральфа сейчас наверное даже не теплая, а очень горячая. А ещё о том, что когда он поднимает руку, заметна светлая полоса - загар не может забраться под рукав его футболки. С Чёрным Ральфом вдруг что-то случилось. Он перестал быть блеклой, мутноватой фигурой воспитателя, отдающего команды, хмурящего брови и следящего за дисциплиной. Точнее, делающего вид, что эта дисциплина хоть когда-то существовала в стенах Дома. Сперва Ральф превратился в кучу деталей. Явно сильные ноги, которые при необходимости подбрасывали его вверх. Отросшие волосы, который он убирал назад, пропуская пряди сквозь пальцы. Прилипающая к спине под конец матча футболка. Улыбка, появлявшаяся на его лице в тот момент, когда в игре что-то шло "так". Потом детали слились, сцепились и превратились в одну целую картину. Рекс выдохнул, восхищенный этим мгновением. И тут же отвел взгляд, то ли понадеявшись, что кто-то ещё это заметил, то ли побоявшись, что кто-то посмотрит сейчас на него. Хотя с чего бы им? Но прежде, чем Рекс сумел отыскать глазами Спортсмена, Ральф как-то очень быстро подбросил мяч и очень резко по нему ударил. Мяч пролетел над сеткой и ударил по чужой площадке, пока её игроки дернулись в разные стороны, словно их тоже загипнотизировал собирающийся из осколков Р1. Кто-то завизжал, заулюлюкал и захлопал в ладоши. Макс взвизгнул, подбрасывая себя на кресле. Сиамец Рекс только низко опустил голову.