***
Переписка с Люми <3
Люми: Чайлд Чайлд ответь мне снова Я!!! возьми свой чёртов телефон Я ЗА ДВЕРЬЮ ОТКРОЙ Чайлд блядь уже неделя прошла все нахуй ты нарвался я натравлю на тебя паймон ЧАЙЛД АЯКС ТАРТАЛЬЯ ОТКРОЙ СЕЙЧАС ЖЕ ДВЕРЬ Ладно, будь по-твоему Готовься, скоро к тебе кое-кто зайдёт.***
Ему потребовалось два дня на то, чтобы справиться с затянувшейся простудой. Еще два — чтобы выбраться из постели и наконец сходить в душ на этаже. Он отправлялся на пробежки, теряясь во времени, и возвращался на кампус не раньше, чем через два с половиной часа. Ноющие мышцы помогали забыться, что, впрочем, можно было сказать про саму физическую боль, которую он с такой лёгкостью переносил. Если честно, то вообще любая боль была пустяком… И на протяжении этих двух дней он снова и снова пытался навести порядок в свалке из чувств, что тяжёлым грузом осела в сознании. Чувство вины съедало Чайлда каждый раз, когда он отбрасывал телефон, видя на заблокированном экране очередное текстовое или голосовое сообщение от Люмин, или когда лежал на кровати, пытаясь не обращать внимания на громкий стук в дверь. Сейчас он бы не вынес встречи с подругой. Встреть он её — осознание того, что она была права с самого начала, задушит его. Всё же зря он полез во всё это, даже не придумав плана отступления. Но, вероятно, он с самого начала верил в собственный успех, не рассматривая даже один процент вероятности провала. Вот, прошло ещё два дня. Часовая стрелка почти приблизилась к семи, как в дверь послышался тот самый стук, которому обучают каждого помощника коменданта и аспиранта для того, чтобы заставлять первокурсников в панике подскакивать с кроватей. Чайлд притаился, пытаясь даже пальцем не шевелить и делая видимость пустующей комнаты, но спустя минуту раздался новый стук и короткое предупреждение: «Я знаю, что ты там». — Неплохая пародия на серийного убийцу, — кричит в ответ Чайлд, натягивая футболку и направляясь к двери. Потянув на себя дверную ручку, в дверном проёме он видит низкорослого парня с торчащими во все стороны чёрными волосами, окрашенными в зелёный на кончиках. У него был миндальный разрез глаз, но взгляд… ох, он смотрел прямо на Чайлда со всей потаённой злобой, которая казалась до боли знакомой. И только когда он видит висящий на сумке парня брелок — маленького кролика, сделанного ручками Люмин, — ему удаётся понять, кто это. — О! Так ты — Сяо. В ответ он получает лишь подтверждение своей догадке — достаточного было вспомнить всё то, что рассказывала о нём Люмин, едва ли не каждый раз упоминая его напористость, — хватая Чайлда за воротник футболки, Сяо вталкивает его обратно в комнату. Секунду — и этот мелкий паршивец заводится, тут же врезая Чайлду по челюсти. Несмотря на неделю, проведённую в постели, его рефлексы ничуть не притупились. Чайлд уклоняется от удара, делая шаг влево, но костяшки пальцев всё равно задевают челюсть, и после, поворачиваясь всем корпусом к Сяо, он перехватывает его через живот, один резким толчком отпихивая к стоящему в углу комнаты столу. Врезаясь в него, Сяо склоняет голову, и чёлка тут же скрывает лицо. Но всё оказалось не так уж и просто: он, гибкий и дерзкий, бьёт в ответ — аккурат в солнечное сплетение, — выбивая весь воздух из лёгких Чайлда и заставляя того отойти на безопасное для обоих расстояние. — Неплохой приём, — с ухмылкой сказал Чайлд. — Завали хлебало. Отлично, он не заинтересован в болтовне. Ввязываясь в драку, Чайлд любил подшучивать над своим оппонентом, то и дело поддевая его, но эта драка была другой: важен был лишь процесс. Не важно зачем, как и почему — лишь адреналин, выбрасывающийся в кровь, имел значение. И сейчас Чайлд впервые с тех пор, как Чжун Ли вышел из этих дверей, чувствовал себя по-настоящему живым. Сяо быстро, ловко уклоняясь от ударов Чайлда, проскальзывает ему за спину и бьёт по сгибу коленей, но заставляет того лишь покачнуться. Не важно, настолько приёмы были грязными, важно то, что Сяо сам загнал себя в ловушку, спрятавшись за спиной. Чайлд делает шаг назад и впечатывает парня в стену. Развернувшись как раз в тот момент, когда послышался глухой стук удара, он упускает из внимания быстрый кулак Сяо, ударивший его в голову. Блядь, в ушах звенит. «Что за детские игры», — скрипя зубами, думает Чайлд и упирается коленом между ног Сяо, заставляя того чуть приподняться на носочки. Разница в росте как никогда сыграла на руку. Идеальный момент для того, чтобы ударить его апперкотом, в развороте отправляя на кровать. — Слабовато, — смеётся ему в лицо Чайлд. — Ты должен или хотеть меня убить, или, блядь, не трогать. Сяо слизывает кровь с нижней губы, треснувшей под силой удара Чайлда. — Я не собираюсь убивать тебя, — неразборчиво говорит он. Но сразу же после этого Сяо подскакивает на ноги, и они сцепляются руками, пытаясь побороть друг друга. Что ж, стоит отметить, что Сяо был достойным противником, но ему не хватало свирепости. У Чайлда давно вошло в привычку ввязываться в драку с каждым, кто только посмеет заикнуться о том, что он недостаточно силён. Не было ещё того, кто оказался бы сильнее его, да и не будет. Со временем Чайлд уже начал получать удовольствие от драк. Но вот что печально — Сяо тянет его вниз с явным намерением прижать к полу. Однако каждый раз, когда он берёт над Чайлдом верх, он отступает. Он не собирается его убивать, так же как и не думает оставлять на нём заметные следы побоев. Чайлд бьёт локтем его по животу, и Сяо отшатывается назад, закашливаясь и сплёвывая кровь. — Люмин предупреждала… ты явно предпочитаешь вот так вести диалог. — Как видишь, она не ошиблась. — Чайлд уклоняется от удара и продолжает: — Было бы немного легче, если бы я знал, о чём ты намерен поговорить. Ещё один удар — и он достигает цели: колени Чайлда подгибаются. — Чжун Ли, — коротко отвечает Сяо. И один звук этого имени ранит сильнее, чем расцветающая на бедре гематома. — Ч-что с ним? — кряхтит Чайлд, заставляя себя подняться. — Ты ранил его. — Ни хуя подобного, — бросает Чайлд, — это он ранил меня. Сяо замирает, всё так же держа кулак на весу, но чуть опуская голову. — Ты врёшь. Никогда прежде я не видел его в таком состоянии. Поэтому я заблокировал тебя. — Заблокир… — Чайлд запинается, всё так же стоя в полусогнутой позе, пока перед его глазами начинают плыть стыки паркетной кладки. Сколько бы ни было в нём адреналина, он всё равно остывает на некоторое время, а после снова взрывается, перейдя от замешательства к ярости. — Это был ты? Ты этот ёбаный модератор? Ему не дают ответить: Чайлд хватает его за грудки и толкает на пол. Матрас чуть смягчает падение, но Сяо всё равно хрипит, ударившись спиной об угол кровати. Ослеплённый злостью, Чайлд даже не думает, движется почти машинально — дёргает Сяо за волосы и царапает руки, — пытается удержать на месте. Однако оппонент силён и не уступает по мышечной массе, из-за чего они ни на дюйм не меняют своего положения. Если бы не кипящая в нём злость, Чайлд был бы в полном восторге от такой напряжённой борьбы на равных. — Защищаешь своего профессора, значит? — едва не кричит он. — Всё это время на другом конце сидел ты? Это всё какая-то ебучая шутка? — Заткнись! — шипит Сяо и бодает Чайлда достаточно сильно для того, чтобы тот наконец отодвинулся от него. Воспользовавшись моментом, Сяо вскакивает на ноги, и румянец на щеках становится заметен. Похоже, он понимает, как всё это выглядит. — Всё не так! Чжун Ли нужен был кто-то, кто был бы способен защитить его. — И этим «кем-то» должен был быть ты, — прожигая взглядом, говорит Чайлд. — Я всего лишь следил за чатом, — выкрикивает Сяо. На его лице в тот же миг отразилось смешение эмоций, похожее на молитву, жалобную просьбу поверить тому, что он говорит. Так странно смотреть на того, кто, по описаниям Люмин, был излишне скуп на эмоции. — Я знаю Чжун Ли уже довольно давно. Он может быть… — Упрямым? — Да, — на выдохе отвечает Сяо, наконец опуская кулаки, и с поднятыми вверх ладонями делает шаг по направлению к Чайлду. Однако Чайлд упорно продолжает отступать, пока не упирается спиной в стену. — Я не собираюсь быть твоей блядской грушей для битья только из-за того, что ты тайно в него влюблён. Сам разбирайся со своим дерьмом. — Ты первый, — сказал как обрезал Сяо. — Я не влюблён в Чжун Ли. И пусть этого не было сказано, Чайлд всё равно между строк слышал: «Он важен для меня. И я злюсь из-за того, что он любит тебя. А ты ничего с этим не делаешь». Что-то такое. Сяо никак не меняется в лице, всё так же смотря прямо на него со сдвинутыми к переносице бровями. — Ты врёшь, — хрипло отвечает Чайлд, чувствуя, как от эмоций сжимается горло. — Нет. — Сяо хватает его за запястье, с силой сжимает — наверняка останутся синяки, — и не отпускает. Может, так он пытается заставить Чайлда поверить, убедить его в честности своих слов. Но всё это отдаёт отчаянием. — Я уже говорил тебе, что никогда прежде не видел его таким… Я не знал… что и делать. — То есть врезать мне показалось тебе разумным решением? — вскидывая вверх брови, спрашивает Чайлд. Румянец коснулся шеи Сяо, искоса глядящего на Чайлда. — К-как я уже сказал. Я обратился к Люмин за советом. Чайлд ещё припомнит Люмин то, что она натравила на него своего-парня-хотя-может-нет, или как там его правильно называть, ну а пока какая-то часть его понимает, что это был всего лишь удачный случай, импульс, способный разрядить его хорошей дракой. Его жизнь сама по себе напоминает парадокс, вот и сейчас он так парадоксально выхватывает глоток свежего воздуха после недели взаперти в комнате с кучей мусора — собственных чувств. Прилив адреналина и стресс подобны дефибриллятору для замедляющего ход сердца. Только так он может достичь дзен. Только так огромные глыбы надуманных переживаний начинают таять. А ведь это всего лишь крошечный импульс. Всего лишь открывшаяся глазам правда. Они оба покрыты синяками: у Сяо рассечена губа, а под глазом расцветает гематома от удара острым локтем, а у Чайлда на лице то тут то там виднеются синяки и царапины. И ему так… хорошо. Наконец он может вдохнуть полной грудью, избавившись от колющей боли в районе сердца. — Хорошо. Давай с самого начала.***
Как оказалось, квартира Чжун Ли была в соседнем районе от отеля, в котором они провели бесчисленное количество ночей. И сейчас Чайлд, стряхивая пыль с руля своего дерьмового седана, отправляется к нему. Главное, по пути не обронить сердце, что так рвётся в страхе из груди. — Чжун Ли подобен скале, — сказал ему Сяо. — Его невозможно сдвинуть. Но именно эта непоколебимость так сильно привлекла Чайлда с самого начала. У Чжун Ли всегда всё под контролем, он легко манипулирует людьми, словно фигурами на шахматной доске, и именно поэтому он отличался ото всех, кого Чайлд встречал прежде. Сложно даже представить, вообразить хоть на секунду, что у кого-то может найтись достаточно сил для того, чтобы изменить Чжун Ли, ведь невооруженным взглядом видно: он несгибаем, крепок и твёрдо стоит на своём, подобно изваянию. Но есть один момент: реки способны пробиваться сквозь каньоны, дожди способны смывать всё на своём пути, в том числе и тысячелетний камень. Вода способна сдвинуть горы, способна изменить всё до неузнаваемости. Медленно, но верно. И, может, Чайлду тоже это удастся. Жилой комплекс был аккуратен, чист и невзрачен. Из-за подступившей к горлу паники Чайлд бессчётное количество раз проверял правильность высеченных на двери цифр, сверяя их едва ли не на каждой двери в длинном коридоре. И он понял, что не ошибся, когда увидел растерянность на лице Чжун Ли. Его влажные волосы спадают аккуратными прядями на плечи, а на теле белый бадлон. Чайлду приходится прикусить щёку, отгоняя навязчивые мысли о том, как ему бы хотелось увидеть свою рубашку на нём — то небольшое напоминание о себе. Доказательство права собственности. — Чайлд, — тихо говорит Чжун Ли, и по его тону невозможно понять, что он чувствует. И Чайлду приходится изо всех сил сдерживать себя от желания поцеловать Чжун Ли прямо здесь и сейчас. — Могу я войти? Мужчина отступает в сторону, позволяя пройти внутрь. Пустота квартиры бросается в глаза — чрезмерно сильный контраст с кабинетом Чжун Ли, в котором стояли наполненные книгами шкафы во всю стену, многочисленные полки были уставлены предметами из разных концов света: маленькими произведениями искусства, коллекционными украшениями, камнями — всем тем, что Чжун Ли находил интересным. В какой-то момент Чайлд даже успел задуматься: был ли он одним из тех предметов искусства, наигравшись с которым, можно было просто отставить на место, а через время вернуться с мягкой улыбкой, полной воспоминаний о былых временах. — Чайлд, я… — Я никогда на самом деле не знал тебя, да? — вслух размышляет Чайлд. Это больно — осматривать комнату и понимать, что Чжун Ли столько раз мог привести его сюда, но он никогда этого так и не сделал. Они так и продолжали держаться порознь. Будто бы так они могли сберечь отдельные кусочки жизни от того беспорядка, что царил в их головах. — Всё это время я думал, что… — Мне жаль, Чайлд. — Цепкие пальцы Чжун Ли обхватывают его бицепс. — Всё так запуталось. — Ничего не запуталось, — говорит Чайлд, продолжая бегать глазами по интерьеру комнаты, пока не останавливается на Чжун Ли. Снова его медовые глаза, нахмуренные тёмные брови — он делает так каждый раз, когда сильно чем-то озабочен, — и запах, кажется, лаванда и эвкалипт. Как же хорошо. Сейчас Чайлду хочется лишь одного — зарыться поглубже в Чжун Ли и забыть обо всём. — Не запуталось, — повторяет он, — я знаю, что на самом деле ты не проводил трансляцию на прошлой неделе. — Ты знаешь, что я проводил, — хмурится Чжун Ли. — Мой… в чате было написано, что ты там был. — Сяо сказал тебе, — протягивая гласные, говорит Чайлд и шагает к нему. Они двигались словно в танце — Чжун Ли делает шаг назад, а Чайлд — шаг вперёд, продолжая своё наступление, пока бежать больше будет некуда. — А ещё он сказал мне, что ты не планировал той трансляции. Ты позвонил ему сразу же после того, как ушёл от меня. Ты солгал мне. Взгляд жадно следит за тем, как дёргается кадык, когда Чжун Ли сглатывает, и всё внутри Чайлда скручивается от желания оставить следы на этом прекрасном горле, обхватить его, слегка придушивая, чтобы Чжун Ли начал хватать искусанными губами воздух. — Чайлд, прошу, не надо, — всё тем же уверенным тоном отвечает Чжун Ли, хотя его глаза растерянно бегают по комнате, словно боясь встретиться со взглядом напротив. — Ты проверял меня, словно я один из твоих студентов, — перебивает Чайлд, наконец прижав его к стене, и проводит большим пальцем по острой линии скул. Он ждал, что Чжун Ли дёрнется от его прикосновений, отвернётся, но тот замер на месте. — Ты проверял меня всё время. Это была какая-то ловушка для меня? Решил, что всё-таки это была лишь игра? — Нет, это не… — начал Чжун Ли, и его глаза встретились с глазами Чайлда, словно пытаясь невербально передать ему всё то сожаление, что копилось внутри. В ту же секунду Чайлд набрасывается на него. Положив ладонь на щёку, он тянет его ближе к себе и впивается в губы грубым поцелуем. Чжун Ли успевает лишь жалобно проскулить, но скулёж тут же растворяется в желании. Это почти ранит. — Слишком поздно сожалеть, — шепчет Чайлд, чуть отстраняясь, но продолжая легко касаться чужих губ. — Ты получил то, что хотел. Мгновение — и Чайлд за талию разворачивает мужчину лицом к стене. Застигнутый врасплох Чжун Ли удивлённо вздыхает, упуская из внимания момент, когда Чайлд перехватывает его руку и заводит её за спину. Свободной рукой он упирается в стену, пытаясь оттолкнуться, но жалкие попытки сопротивляться ни к чему не приводят — его спина под силой давления чужих рук лишь сильнее прогибается, а бёдра упираются в ширинку Чайлда, из-под которой уже чуть выпирает привставший от взыгравшего в крови адреналина и нетерпения член. — Словно кошка во время течки, — шипит Чайлд, сильнее сжимая пальцы. — Немного грустно от того, что ты сидел здесь в полном одиночестве и ждал меня. Ты действительно даже не будешь сопротивляться? — Чайлд, — предупредительным тоном говорит Чжун Ли, откидывая голову назад. Чёлка рассыпается по лицу, чуть скрывая глаза, но с губ продолжает слетать «Чайлд, Чайлд, Чайлд», словно парень сзади был слугой, который обязан был его обслужить. Но Чайлд знает, что нельзя верить всему тому, что он говорит, ведь до конца неизвестно, чего он хочет. Одной рукой он стягивает штаны с округлой задницы, заставляя Чжун Ли оголившейся кожей прочувствовать увеличивающуюся эрекцию. И — о! боже — оно того стоит: Чжун Ли тут же скулит, ударяясь лбом в стену. — Скажи «нет», — шепчет Чайлд, оттягивая мужчину за волосы ближе к себе, вдыхая запах его шампуня, прижимаясь губами к изгибу шеи. Его губы ещё помнят, как впивались в нежную кожу, какой мягкой она была, если её прикусить, и как же приятно было утром целовать каждый оставшийся на ней след. — Скажи это, и я оставлю тебя в покое. Уйду отсюда и забуду всё, что было между нами. Даю слово. Всего на секунду он замирает, наблюдая за тем, как Чжун Ли открывает рот, как его дыхание становится тяжелее, а сердце сбивается с привычного ритма. Он ждёт, когда его оттолкнут, выбросят, наконец насытившись им и вобрав в себя всё то, что он мог отдать. Ждёт, когда Чжун Ли решится поставить точку. Но ничего из этого не происходит. Чжун Ли тяжело вздыхает, закрывает рот, даёт слабину, отдаваясь в руки Чайлда и чуть шире раздвигая перед ним ноги. — Хороший мальчик, — на выдохе смеётся парень, стараясь не показывать дрожь в голосе. — Руки на стену. Чжун Ли тут же подчиняется, поднимает руки, прижимая ладони к стене, и выгибается сильнее, потираясь задницей о ширинку. Из-за приспущенных штанов у него нет возможности раздвинуть ноги шире, и этой чужой скованностью в движениях Чайлд с удовольствием пользуется: оставляет красный отпечаток ладони от звонкого шлепка. Но — какая жалость! — в ответ слышит лишь сдавленное мычание сквозь прикушенные губы. — Не хочешь, чтобы я тебя слышал? — дразнится Чайлд, расстёгивая брюки и стягивая их чуть вниз, чтобы наконец уменьшить давление ткани на эрекцию. Его член уже стоит и сочится естественной смазкой, оставляющей вязкие следы на ягодицах Чжун Ли. — Обычно ты не такой застенчивый. Для раскрепощения тебе нужны зрители? Однако вместо ответа до слуха доносится тяжёлое дыхание. Ещё один звонкий шлепок и шипение: «Говори, шлюшка». — Нет, — давится на выдохе Чжун Ли. — Только ты. Никто больше. Шлёп! Чайлд снова бьёт по заднице, и ещё раз, и ещё, горящими глазами наблюдая за тем, как трясётся мягкая кожа под твёрдой рукой. На подгибающихся ногах Чжун Ли едва мог стоять на месте, и Чайлд наконец видит его эрекцию, выпирающую из ткани штанов и оставляющую мокрое пятно. Шлёп! Теперь красный отпечаток не проходит так же быстро, как прежде. И для верности Чайлд шлёпает его ещё пару раз. Ему до скрипа зубов хочется оставить синяк, который завтра будет напоминанием о том, что Чжун Ли принадлежит ему. Будет каждую секунду шептать его голосом Чжун Ли на ухо: «Ты мой». — Сегодня я не в настроении использовать твой зад, — задумчиво говорит Чайлд, двумя пальцами оглаживая горящую в месте удара кожу, а после скользит к дырочке. Она такая мягкая и податливая, вероятно, совсем недавно Чжун Ли мастурбировал в душе. — Потому что тебе это слишком сильно нравится. — Чайлд, прош… — Голос надламывается, и Чжун Ли инстинктивно подаётся бёдрами назад, пытаясь насадиться на пальцы, но Чайлд успевает в последний момент убрать руку. И пристроившись за его спиной, крепко держа мужчину за задницу, он едва не мурчит: — Ни за что, дорогой. Сожми-ка сейчас бёдра посильнее. Ради меня. Секунда на промедление — и Чжун Ли подчиняется, сдвигает бёдра и смотрит через плечо за тем, как головка члена Чайлда скользит между ягодиц, задевает мошонку и замирает в узком пространстве между ляжками. Так они ещё ни разу не трахались, даже в ту неделю, когда могли рассчитывать только на быстрый перепихон в разных уголках кампуса. Чжун Ли всегда был подготовлен, держа в кармане небольшой пакетик смазки, потому что ему всегда слишком сильно нравилось ощущать Чайлда внутри. — Так изголодался по члену, — выдыхает Чайлд, прижимаясь головкой сильнее к чувствительной коже бёдер. Так мягко, очень отличается от проникновения в анус, и, несмотря на отсутствие стенок заднего прохода, что всегда заглатывали его член, прося войти глубже, ему кажется, что и сейчас ему рады, безмолвно, как и всегда, приглашают, да и скольжение от предэякулята ничем не хуже. — Знаешь, трахать тебя как награда. Мне не нужно нич… о, блядь… ничего делать, чтобы ты попросил себе вставить. — Ладони Чайлда вспотели от нервов и ослепляющего желания, и приходится впиваться короткими ногтями в нежную кожу, заставляя Чжун Ли взвизгнуть. — Ты прав, — говорит Чжун Ли и повторяет ещё несколько раз, словно читает молитву. — Ты прав насчёт меня. — Потому что я знаю тебя, — быстро проговаривает Чайлд и толкается вперёд, звонко ударяясь бёдрами о ягодицы. Он вжимает Чжун Ли в стену и выбивает из его горла стон, что, кажется, мужчина в тот момент едва не давится слюной. Вколачиваясь между мягкими ляжками, Чайлд совсем теряет самообладание, утопая в тепле чужого тела. Он берёт его грубо, оставляя синяки на бёдрах, когда изо всех сил впивается в них, запрещая хотя бы на миллиметр сдвинуться с места, и в это время слух ласкают непрерывные стоны, которые становятся то тише, почти переходя на хрип, то громче, напоминая крик. — Для меня ты всего лишь насадка на член, — шипит Чайлд, и слова слетают ровно в темп его толчкам. — Мне похуй на твой член, нужна лишь твоя дырочка… ох, ёбанная ты игрушка. Ты же знаешь это? Ты пришёл ко мне, чтобы я тобой воспользовался, да? — Д… да, Чайлд… — Аякс. Он не собирался этого говорить. Однако слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Ему хочется, чтобы Чжун Ли узнал его. По-настоящему узнал. Ему это необходимо. — Аякс, — повторяет Чжун Ли. Мягко, уверенно. — Аякс… прошу. Пожалуйста, ты нужен мне. — Ты мне тоже. — Голос Чайлда наконец действительно ломается, вся его брава и страсть внутри обращаются в необходимость присутствия дорогого человека рядом. Он подаётся вперёд, зажимая Чжун Ли между собой и стеной, и упирается лбом в его шею. Хочется плакать, кажется, ещё немного — и слёзы начнут застилать взгляд, не обращая внимания на то, как Чжун Ли откинул голову назад, наугад пытаясь найти его лицо. Словно разноимённые магнитные полюса, они тянутся друг к другу, встречаясь в смазанном поцелуе. Чайлду в тот миг кажется, что от прикосновения губ Чжун Ли зависит его жизнь. «Ты нужен мне». Он всё повторял и повторял простые три слова, даже когда продолжал целовать, даже когда посасывал язык Чжун Ли и после кусал его губы, зализывая укус. А может, это же говорил и Чжун Ли, словно эхо, вторя его словам, когда они тяжело дышали друг другу во влажные губы, а Чайлд всё теснее жался к его бёдрам в преддверии оргазма. Ускоряя темп, он быстрее вдалбливается в бёдра Чжун Ли и скулит, едва не переходя на крик, когда кончает, окропляя белыми пятнами чужие ляжки. — Аякс, Аякс… — стонет его имя Чжун Ли между поцелуями шеи, пока медленно оседает на пол вместе с парнем. В послеоргазменной неге Чайлд слегка дрожит, невидяще, смотря расфокусированными глазами, тянется к мужчине и убирает от его лица волосы. Он тянется к его члену, но встречается там с чужой ладонью, отчаянно скользящей по стволу, а над ухом слышится стон облегчения, как только сперма просачивается сквозь пальцы. Теперь они, дрожа, прижимаются друг к другу, и Чайлду кажется, что всё то, что было внутри в этот миг растворилось, превратилось в ничто, а от него самого осталась лишь оболочка. Но, подняв взгляд на Чжун Ли, он видит его улыбку и в тот же миг понимает, что оно того стоило. — Прости меня, — сломлено говорит Чайлд. — Я не понимал, что именно тебе было нужно. Мне следовало… Произошедшее не входило в его планы. Изначально он собирался ураганом ворваться в квартиру Чжун Ли, показать ему, что он может брать то, что хочет, при этом принимая на себя всю ответственность за поступки; показать, что он может быть достоин его. И он вовсе не планировал терять рассудок лишь из-за того, что безумно влюблён. Чжун Ли оставляет на его губах короткий поцелуй, странно кроткий, учитывая то, чем они только что занимались, а теперь сидят, покрытые спермой. Он заглушал все слова Чайлда, все его мысли и сомнения. — Давай приберёмся, — шепчет в губы Чайлду Чжун Ли, словно желая остаться ещё на пару секунд в этой тесной уединённости с ним. — А после поговорим.***
С Сяо сложно поладить. Так сказала ему Люмин, а теперь Чайлд смог проверить это на собственном опыте. После той драки Сяо утянул его на обед на территории кампуса. И за всё время они не перебросились ни словом. Хотя, вероятно, это сам Чайлд молча ел, а Сяо ждал, когда подтает его милкшейк, чтобы его можно было спокойно пить через трубочку, и то и дело посматривал в сторону студента. Всё же, какой-то он странный. Непростой задачей оказалось понять, кем Сяо приходится Чжун Ли. Он говорил о нём, словно о боге, каждое слово произносил, словно молитву, но были слышны предупредительные нотки, чтобы никто не смел ранить Его. Как-то раз между делом он обмолвился о том, что Чжун Ли некогда спас ему жизнь, и Чайлд до сих пор не мог понять: было ли это в реальности или это всего лишь метафора. Однако Сяо явно не был тем парнем, что стал бы просто так сотрясать воздух. — Чжун Ли никогда не скажет тебе того, что он хочет. — Сяо всегда рубил сплеча, словно намеренно избегая уточняющих вопросов. Он рассказал Чайлду о том вечере, когда Чжун Ли позвонил ему, покидая общежитие, и изъявил желание всё-таки запустить трансляцию. Разбросанный перед Чайлдом пазл постепенно начал собираться в одну картинку, особенно когда Сяо сказал: — Если Чжун Ли расскажет тебе о своих чувствах, тебе не нужно будет делать то, что он хочет, не нужно следовать его указке. Так он тебе никогда не поверит. Что ж, это и правда имело смысл. — Я понял. Сяо на пару секунд замялся, растерянно моргая. — Хах. — Что? — с набитым ртом спросил Чайлд. — Ничего такого, — нахмурился Сяо. — Я просто… думал, что тебе понадобится больше времени на то, чтобы всё понять. Но в ту же секунду взгляд Чайлда заставил Сяо поверить в то, что он всё понял. Вероятно, каждый из них троих имел общий печальный опыт. У каждого из них был кто-то, кто ставил их в очередь, заставляя молча сидеть в сторонке и ждать момента, когда он сможет получить кусочек теплоты. У каждого из них был кто-то, кто говорил, что ему не наплевать на него, что он заботится о нём, а потом в один миг обдавал холодом, отталкивая в сторону. У каждого из них был кто-то, кто сказал, что он невыносим, и вряд ли когда-нибудь найдёт себе кого-то ещё. И поэтому Чжун Ли относился к Чайлду, словно к сидящему в аудитории студенту, и едва ли не каждые пять секунд устраивал небольшие тесты, к которым невозможно было подготовиться. Чжун Ли хотел, чтобы Чайлд пытался добиться его, говорил ему «нет», не переставал говорить «ты мой» без фальши — от всего сердца. И самое безумное во всём этом то, что Чайлд хотел того же. Чжун Ли проверял его, и Чайлд намеренно завалил этот тест. Разве не замечательная из них пара? — Ты странный, — заключил Сяо, смотря на него сквозь стеклянный стакан, пока Чайлд старательно прокручивал в голове каждое слово Чжун Ли, пытаясь найти в нём скрытый смысл. — Но Чжун Ли… с тех пор как он встретил тебя, его не узнать, — в голосе Сяо звучали нотки боли, словно любой комплимент в сторону парня напротив оставлял на его теле рану. — Так что это что-то да значит. Должно быть, ты что-то для него значишь. — Что-то, — повторяет Чайлд, неуверенно улыбаясь. Чайлд никогда прежде не был чем-то для кого-то.***
Ванная комната Чжун Ли была потрясающей — какое-то чудо современности, как посчитал Чайлд. Сама ванная была огромна, но также у неё был душ и джакузи, а на стеклянных полочках ровными рядами стояли дорогущие средства по уходу за волосами и кожей. После увиденного Чайлд вряд ли бы удивился, если бы в кабинете Чжун Ли обнаружил Фонтан молодости. Они мылись в полной тишине, аккуратно нанося друг другу на голову шампунь. Чем-то глубоко личным казались прикосновения Чжун Ли к его голове, пока пальцы перебирали мыльные пряди. Чайлд видел каждый уголок его тела, то здесь то там оставлял следы укусов и засосы, но его руки всё равно предательски дрожали, стоило пальцам запутаться в длинных локонах или ладоням пройтись по гладкой от скраба коже. Словно уже по выработанной привычке, Чайлд коснулся сфинктера Чжун Ли, заставляя мужчину опустить голову, упираясь лбом в мокрую стену. Но он не думал толкать пальцы внутрь, лишь дразняще и с нажимом скользил по сжатым мышцам. Эта сладкая пытка продолжалась до тех пор, пока с губ Чжун Ли не начинали слетать звуки, похожие на сдавленные стоны вперемешку с тяжёлым дыханием. Он не доходит до пика, наслаждаясь возможностью прикасаться к каждому сантиметру обнажённого тела Чжун Ли, пока вода в ванной не остывает. — Не уверен, что тебе подойдут мои вещи, — застенчиво, насколько это возможно для такого человека, как он, говорит Чжун Ли. Но всё же даёт Чайлду свои штаны, оставшиеся со времён учёбы в колледже, и они оказываются ему маловаты — между краем толстовки и резинкой остаётся большой зазор, по которому нежными прикосновениями проходятся подушечки пальцев Чжун Ли. Чайлду не хочется портить этот момент, но держать рот закрытым у него никогда не удавалось. — О чём ты думаешь? — Думаю о том, — глаза Чжун Ли упираются в угол комнаты, — что ты был прав. Ты правда не знал меня. — По правде говоря, я никогда и не пытался узнать, — признаётся Чайлд, заправляя прядь волос Чжун Ли ему за ухо. — Но позволил бы ты мне? — Нет, — так же честно отвечает мужчина. Он отворачивается, присаживаясь на край кровати. Спальня была такой же пустой, как и остальная часть квартиры, словно в ней намеренно не должно было остаться ни единого намёка на то, что здесь кто-то живёт. Какое-то время они просидели в молчании, пока Чайлда не начало морить в сон и он не упал на подушки, зарываясь в них лицом. Сбоку послышался тихий смешок и щелчок выключения прикроватной лампы, и Чжун Ли следом забрался на кровать, устроившись напротив Чайлда. И вот они — лицом к лицу в полной темноте. Стоило глазам привыкнуть, из головы Чайлда вылетели абсолютно все слова, которые он хотел сказать. — Ты имеешь право злиться на меня. — Есть кое-что интересное в процессе изучения истории, — начинает Чжун Ли, — у тебя пропадает возможность возлагать на кого-то вину. Это всё равно что заявлять, будто бы в мире существует лишь одно-единственное объективное мнение. Каждый смотрит на ситуацию под своим углом. Кто сказал, что то, что видишь ты, и то, что вижу я, не может быть одновременно правдой? Мы же оба видим свою правду, верно? Чайлд и не осознавал, что успел так сильно соскучиться по этим метафоричным и долгим речам, что сейчас не смог сдержать ухмылки. Ему хотелось одновременно и поцеловать его, и закрыть ладонью рот, чтобы тот наконец замолк. Всё в Чжун Ли приводило Чайлда в движение — бежать к нему и убегать прочь; трахать его и ругаться с ним; держать его за руку и делать все эти до отвращения милые вещи, которые должны делать парочки. Всё это ещё совсем недавно казалось ему недосягаемым. — Мы обосрались с самого начала, да? — Возможно, — шепчет Чжун Ли, обхватывая всё ещё горячими после душа руками его лицо. — Я возьму на себя часть вины за это. Чайлд льнул к его рукам, словно делал так каждый день. — Хочешь начать с начала? — Больше, чем что-либо ещё. Сейчас, встретившись в поцелуе, Чайлд не сразу закрыл глаза. Прикосновения губ были нежными, мягкими и такими аккуратными, словно в один миг всё могло разрушиться; Чайлд видел, как чуть дрожали ресницы Чжун Ли, и как чуть хмурились его брови. И потом, налюбовавшись, он медленно закрыл глаза, притягивая мужчину ближе к себе, словно расстояние между ними, полное недопониманий, манипуляций и игр, наконец исчезло. Теперь всё на своих местах.***
Волосы Сяо были зачёсаны назад и служили первым звоночком, что он в по-настоящему взрослых отношениях. Это и ещё бутылка дорогого белого вина, что Чжун Ли купил вчера, и теперь оно охлаждается до необходимой температуры в специальном холодильнике. К слову, на это Чайлд отдал свою кредитную карту. Наконец квартира Чжун Ли стала похожа на место, в котором живут люди, особенно когда среди рождественских украшений прогуливаются гости. На подготовку они потратили безумно много времени и всё из-за того, что Чжун Ли настаивал на необходимости два, а то и три раза вымыть каждый угол, в чём Чайлд, в свою очередь, не видел смысла. И теперь он — любезный хозяин — с тёплой улыбкой приветствует гостей, аккуратным взмахом руки провожая в комнату, где на столе плотно друг к другу стояли тарелки с закусками. Наблюдая за каждым, кто переступал порог, Чайлд всё больше понимал, что не знает никого из этих людей, ведь они даже не преподаватели из университета, а значит — давние друзья Чжун Ли. И все они были такими разными: то один скромно одетый мужчина с очками на кончике носа поднёс драгоценный камень к уху Чжун Ли, то другой, размахивая во все стороны синими волосами, прокричал слова приветствия, держа в руках сундук с сухим льдом и свежей рыбой, принесённой в качестве подарка. Какая же странная жизнь была у Чжун Ли. — Чайлд. Только и сказал ему Сяо, вручая коробку с брауни, а потом из-за его спины выскочила ухмыляющаяся Люмин. — На самом деле, он очень рад, так что не ведись на его кряхтения. Сяо уже когда-то назвал его странным, но он и сам был с приветом — как же Чайлду нравилось это говорить. Однако от этого находиться рядом с ними ни на йоту легче не стало. Было не важно, что делал Чайлд, ведь чувство, что где-то за углом притаился Сяо, готовый устроить суд над ним, никуда не исчезало. — Ты уверен, что не хочешь ещё кого-нибудь пригласить? — спросил у него Чжун Ли, когда большинство из гостей уже собралось, и положил руку ему на спину. — Ещё не поздно. Я буду рад ещё кого-нибудь увидеть. — Не-а, — целуя висок, ответил Чайлд. — Здесь все, кто мне нужен. У него никогда не было много друзей. По сути, в мире существует три абсолютные истины: небо голубое, трава зелёная, а Чайлда невозможно вынести. Даже сейчас, когда они решили встречаться по-настоящему, где-то на задворках сознания то и дело выскакивает мысль о том, что в один момент Чжун Ли придёт к нему и скажет, что с него довольно. И он всё ждёт, и ждёт, и ждёт, а никто так и не решается поставить точку в их отношениях — наоборот, они всё чаще ходят на свидания, держатся за руки на людях, ничем не отличаясь от остальных. Чайлд даже добавил эмодзи сердечка и персика рядом с именем Чжун Ли в списке контактов. — Я развесил омелу по всему дому, — хитро шепчет Чайлд, целуя мужчину в лоб. — Так что будь осторожен, ходи аккуратно. — Непременно, — улыбается ему Чжун Ли. — Постараюсь найти каждую. Ему так легко заставить Чайлда потерять дар речи. Вот и сейчас он не спеша уходит пообщаться с гостями, а парень так и остаётся на месте, сжимая в руке несчастный бокал шампанского и чувствуя, как усиливается давление брюк на член. От этого так хорошо. Только есть одно но: они не занимались сексом уже два месяца. И Чайлд потихоньку начинает сходить с ума от этого. Сначала они решили немного подождать, пока не разберутся с вопросом по поводу вэбкама, но потом Чайлд сказал, что не имеет ничего против того, что Rex_Lapis продолжит свои трансляции. Он знал, какое место занимает в его сердце, да и сам никогда не был тем, кто бы лишил другого человека чего-то столь волнующего. Сяо, как модератор, конечно, не был в восторге от этой новости, но немного присмирел, когда Чжун Ли всё-таки пропустил следующий эфир. Но уже через месяц вернулся, из-за чего ему пришлось большую часть времени отвечать на шаловливые вопросы, лениво скользя ладонью по члену. Собственническая часть Чайлда всё время довольно урчала, но другая — более сильная и похотливая — жаждала обнажённой кожи Чжун Ли, словно дозы наркотика. Как же он соскучился по тем моментам, когда мог видеть задыхающегося и дрожащего Чжун Ли — на экране или вне его. Это была цена за то, чтобы у них было всё в порядке, чтобы в их отношениях наконец появилось столь необходимое доверие. Но задница Чжун Ли, так выгодно обтянутая тканью брюк, сводила с ума и ничуть не помогала усмирить свои желания. Вечеринка проходит без сучка и задоринки — все наслаждаются хорошей музыкой, общаются друг с другом и отдыхают, — да только вот Чайлд всё не может оторвать взгляд от бёдер Чжун Ли, а руки сами тянутся к его талии, собственнически притягивая ближе к себе. — Аякс, не можешь ли ты помочь мне достать кое-что из шкафа в прихожей. Чайлд пропускает каждое слово мимо ушей, заворожённый мёдом его глаз и играми света в них. Поэтому только и может что глупо кивнуть, позволяя утянуть себя в тёмный коридор, сокрытый от глаз гостей… А потом прижать себя к стене, отдаваясь торопливому поцелую, полному желания. — Поч… А, я понял тебя, — Чайлд быстро шикнул и потянулся за новым быстрым и горячим поцелуем, успокаивающе скользя ладонями по бокам. — Ты в порядке, малыш? — Это у тебя проблемы, — бубнит Чжун Ли, толкая колено между бёдер Чайлда и поднимая его выше, намеренно упираясь в натянутую на пахе ткань брюк. — Всё продолжаешь… трогать меня. Держаться за меня. — Разве я этого не должен делать? — довольно урчит Чайлд, хватая запястья Чжун Ли — по одному в каждой руке. Они такие тонкие, что он с лёгкостью может обхватить их пальцами. — Это то, что делают парни, милый. — Этого так… много, — говорит мужчина, наклоняя вниз красное лицо. — Всё так внезапно. На протяжении всего этого вечера Чайлд был так сильно погружён в собственные мысли и фантазии, что почти забыл о том, что Чжун Ли такой же ненасытный, как и он сам. — Как насчёт… — начал Чайлд, поднимая его голову за подбородок, на секунду оттягивая вниз нижнюю губу, а после медленно целуя. На вкус он был как шампанское и малина. — Может, мы сделаем небольшой перерыв во всех этих празднествах? — Это будет… грубо по отношению к гостям, — говорит Чжун Ли, и в ту же секунду отполированная правилами приличия маска скользнула обратно на его лицо. Он начал отступать, направляясь на кухню, и Чайлд, недовольно вздохнув, послушно последовал за ним, всё так же не убирая с чужих бёдер свои загребущие руки, а потом… А потом они оказываются аккурат под одной из разбросанных по дому веточек омелы — как раз в проходе на кухню. Чжун Ли, явно довольный собой, поворачивается обратно к Чайлду. Гости слоняются по квартире — из кухни в гостиную и обратно, — валяются на диване и громко смеются с чьих-то шуток. Конечно, ведь о них так хорошо позаботились, что даже предоставили целый стол выпивки, от которой многих уже начинало вести. Но главное — никто из собравшихся не смотрел в их сторону. А Чжун Ли сейчас был похож на сон: его силуэт, обтекаемый мягким светом гирлянд, завораживал и манил Чайлда к себе. И он, словно под гипнозом, делает шаг вперёд и ухмыляется. — Ну, если нас застукают под омелой, то нам всё равно придётся это сделать… В первую же секунду, как их губы встречаются, он думает о том, что именно этот поцелуй должен был быть первым за вечер. У Чжун Ли на языке — сладость и нескрываемое желание, поддёргивающее сознание парня дымкой. Все его тревоги растворялись в мягких прикосновениях языка. И вот — Чжун Ли тянет его обратно в коридор, незаметно открывая дверь в спальню. Проскальзывая в другую комнату, Чайлд почти слышит, как с губ мужчины срывается быстрое «я люблю тебя», что он даже не может поверить собственным ушам, но отвечает ему тем же, вновь сплетая его язык со своим. И… ах. Чувства, что он испытывает в эти секунды, такие настоящие, естественные. Вероятно, самые простые и искренние за всю его жизнь. И он начинает к этому привыкать.