***
— Джессика, твою мать! — раздраженно выкрикивает Юбенкс, вставая с нагретой собственным телом, навевающей уют, кровати, и кидает взор на безнадежный беспорядок на полу: полка с толстовками полностью выпотрошена на пушистый коврик перед шкафом, образовывая несообразный, помятый комок разноцветной ткани, — Если я разрешаю носить мои толстовки, то это не значит, что ты можешь раскидывать их по всему дому в непонятно каком состоянии! — Ты не предупреждал об этом, братик, — ухмыляется подросток, появляясь в дверном проёме комнаты старшего, и заливается тихим хохотом, смотря на перекошенную от злости физиономию Юбенкса, — Впредь советую уточнять все детали — А самой догадаться не судьба? — парень косится разъярёнными глазами на брюнетку, которая так бесцеремонно стоит в его любимом черном худи и откровенно потешается над парнем, — И вообще, ХВАТИТ РЖАТЬ! Девочка замолкает, с легкой, беззаботной улыбкой проходит в пристанище блондина и осторожно поднимает ком одежды, сопровождаясь осуждающими взглядами сероглазого: — Так уж и быть, разберу. — зеленоглазая начинает по-отдельности вытаскивать вещи из этого нескрываемого хаоса, аккуратно сворачивая и складывая в стопку на стол Старший не может долго злиться на это безответственное создание, подходит сзади и начинает неистово щекотать девчушку за талию. Джессика роняет оранжевую толстовку обратно на пол, заливается невероятно громким и заразительным хохотом, вследствие чего парень невольно улыбается, продолжая мстить сестрёнке за подпорченное пробуждение: — Лад-ноо… я поняла… ха-х больше не пов-торится! — Юбенкс отпускает зеленоглазую из крепкой хватки, смотря на ту с гордым лицом победителя, бесконтрольно улыбаясь во все тридцать два — Будешь знать, как раскидывать мусор в чужих комнатах, — подходит к кровати и захватывает одиноко лежащий под подушкой смартфон, пока брюнетка встает с пола после благородного освобождения от пытки, отряхивая еле заметные пылинки на домашних штанах, — Сейчас я направляюсь в душ, и если через двадцать минуть это не будет убрано, то я продолжу экзекуцию — Ты постоянно живешь как бомж, прикрывая свой срачельник «творческим беспорядком», — темноволосая показывает пальцами знак кавычек, прожигая старшего до жути осуждающим взглядом, пока тот направляется к двери ванной комнаты, находящейся прямиком в его небольшой каморке — Советую заткнуться, — выглядывая из-за двери уборной, произносит парень, нагло ухмыляясь, показывает сестре средний палец, а затем закрывает деревянную дверь, донося до ушей младшей противный скрип петель, навевая воспоминания, как учительница химии проводила своими длинными ногтями по меловой доске, да так, что уши невольно сворачивались в трубочки Через минут двадцать, парень спускается на первый этаж, уже полностью экипировавшись к новой рабочей смене, приступить к которой обязан уже через сорок минут, но в желудке так и не появилось ни единого кусочка: — Джесс, что на завтрак? — спрашивает блондин, проходя мимо мелкой, которая бездумно пялилась на очередной мультфильм в телевизоре, периодически отпивая зелёный чай из огромной кружки с рыжим лисенком — На плите омлет остался, можешь съесть, — лениво поворачивает малахитовые очи на парня, указывая поднятой рукой на варочную панель, — Но только при условии, что помоешь за собой сковородку, — кидает вскользь Юбенксу, уже накладывающему на тарелку свой первый прием пищи, который на вид кажется невероятно аппетитным, благодаря напевающему серенады желудку. Усаживается за стол, на котором расположилась хрустальная ваза с невообразимо красивым букетом, и начинает жадно поглощать кушанье.***
Миссис Юбенкс невероятно любила цветы: весь задний двор постоянно был засажен всевозможными растениями — начиная от обширных кустов багровых роз, и заканчивая малюсенькими участками любимых растений паренька с белёсыми лепестками и яркой, пылающей серединкой — ромашками, которые приносили сероглазому некое умиротворение, внушали вселенское спокойствие, но при это выглядели неброско и довольно мило. В холодные же времена года, покупала букеты пестрых лилий или рубиновых роз, дурманящих одним только запахом: смесь чего-то приторно сладкого, словно блаженный аромат сахарного мёда, нежного и таящего на языке, оставляющего после себя запас свежескошенной травы и мокрого чернозёма. Женщину всегда поражала способность цветов сохранять запах земли даже после того, как их срезают, хоть и не многие вдаются в подробности запаха, который они чувствуют. Кроме этого, цветы навевают приятные воспоминания о покойном муже, который каждые выходные появлялся на пороге дома со связкой всё тех же роз. Просто, без причины, без какого-либо праздника или события, только, чтобы порадовать любимого человека и лишний раз вызвать улыбку на прекрасном личике любимой жены. Через несколько минут, когда на тарелке от былого омлета остались лишь крошки, Юбенкс ставит посуду в раковину, делая вид, что вовсе не слышал настойчивого приказа сестры, подхватывает с пола лёгкий, как пушинка, рюкзак с изображением динозаврика на самом большом кармане, и быстро пролетает в прихожую, чуть не впечатавшись лбом в дверной косяк, поспешно натягивает потрепанные несладкой жизнью и испорченные неаккуратностью парня конверсы, стараясь не вызвать шума, пока сестра не заметила следов уклонения от её строгого наказа. Вроде бы взрослый, сформировавшийся парень, но глубоко в душе такой простодушный ребёнок, который, похоже, еще не вышел из пубертатного периода: то детские мультики вместе с младшей смотрит, то грязную посуду за собой отказывается мыть, главное — сестра не заметила и на том спасибо. Апогеем всей этой «ментальной деградации на пару лет назад» стал момент, когда он не мог решить задачу для шестилетних малышей, над которой блондин корпел добрых тридцать минут, в конце концов оседлав игральные кости и научившись читать. — Чёрт тебя подери, Ноен! — брюнетка злостно сверкает глазами, постепенно осознавая, что брат не удосужился исполнить ее просьбу, — Я же просила тебя вымыть всего лишь сковородку! При произношении собственного имени, на лице Юбенкса появляется испуганно-растерянный взгляд, направленный на девочку, которая уже начала вставать, чтобы вставить хороших люлей старшему, никогда не выполняющему ее элементарных указаний, брату. Парень начинает собирать свои манатки, копируя приёмы Флеша вылетает из дома, сверкая игривой улыбкой, и пятками в том числе, как маленькое дите, которое натворило какую-то подлянку и теперь чувствует удовлетворение своих злостных потребностей. У парня словно появляются дьявольские рожки среди белёсых волос, объемные, черные, как из вороньего пера, крылья за спиной и хвостик с острым наконечником. Хотя по его внешности и не скажешь, что этот пай-мальчик далеко не является ангелочком, парящим над землей на миниатюрных белых крылышках, поправляя свой золотистый нимб на макушке. Внезапно, парень чувствует вибрацию, достает телефон из заднего кармана темных джинс и открывает полюбившийся диалог с подругой: Noen: Передай, что я слегка опоздаю. Опять.Avani: Ты серьезно? Твоя персона всегда выделялась отсутствием пунктуальности.
Noen: Какой есть, подружка) Закрывает диалог с Грегг, и в голове появляется навязчивая мысль, что пора бы правда выходить пораньше, как-никак, заставлять людей ждать слегка некультурно. Оглядывает окрестности вокруг него, смотря на всё те же серые улочки, разбавленные лишь обилием растений на участках частных домов и изредка попадавшимися домиками с цветастыми крышами, но таким же угрюмым, темно-серым кирпичом, которым выложена добрая половина жилищ. До кафе добираться пешком, по меньшей мере, тридцать минут, с учетом того, что шаг будет довольно быстрым и широким. Юбенкс вставляет в уши беспроводные наушники и ставит на повтор приевшийся до чёртиков плейлист, который включает каждый раз, без исключений, когда держит путь на обыденную и однотипную работу.***
Хадсон отсиживается на паре латинского, на которую, естественно, не мог не опоздать, ведь «еще пять минут полежу и точно встану» не отпускало парня долгие два часа, пролеживая свои бока на слегка твердом матрасе, прогибавшемся и поскрипывающим под весом брюнета каждый раз, когда он пытался перевернуться на другой бок. Чейз расслабленно развалился на последней парте, пытаясь вслушаться в непрерывное вещание молодой преподавательницы, улавливая лишь бессмысленные отрывки монолога: — Итак, — учительница прошла в середину класса, стук каблуков звонко отлетал от потертого ламината. Большинство людей выглядели, словно, спали последний раз дней пять назад: огромные круги под глазами, пустой взгляд, совершенно безэмоциональное выражение лица, показывающее, что латынь — это последняя вещь, которая может их заинтересовать в данный момент. — Завтра у вас латинский второй по расписанию, и я собираюсь вам дать проверочную, ничего сложно: перевести фармацевтические термины, рецепты и написать слова по-латыни. На удивление, для четвертого курса это являлось чересчур простой задачей, но есть призрачная догадка, что над замучившимися от немыслимых нагрузок студентами, просто сжалились перед наступающей сессией, от которой, уж точно, пощады можно не ждать. — Чейз, ты с нами? — приглушенный шепот доносится с задней парты Тайлера, выкидывая парня из прострации. — Мы с Квинтоном и Ником в соседнем кафе собираемся в шесть. — Опять набухаться или культурное собрание устраиваете? — произносит голубоглазый, следом лениво поворачивает голову, кидая вопросительный взгляд в сторону собеседника, явно ожидающего положительный ответ на такое предложение. — Ник еще припоминает нам, как блевал в кусты на детской площадке после такой посиделки, — одногруппник закатил глаза, противно ухмыляясь, тем самым показывая свое недовольство, а у черноволосого перед глазами мелькали фрагменты того незабываемого вечера. Да, коктейль «Северное сияние»* был явно лишним в уже слегка опьяневшем организме Остина. — Так что, сегодня все интеллигентно. — тараторил поникшим голосом Тайлер, развалившись на неудобном стуле, спинка которого была явно не предназначена для людей с ростом выше полутора метров. — Считай, я в деле. — Хадсон отворачивается обратно к преподавателю, смотрит на ее лицо, выражающее непреодолимый интерес к своему предмету, чего, очевидно, не скажешь о двадцати подопечных, в головах которых беспечно блуждает сквозняк, а приевшиеся слова влетая в одно ухо, сразу вылетают с другого конца черепушки, из другого. Это только первая пара, не считая оставленных позади занятий по физкультуре, но непреодолимое желание вернуться в уютную, навевающую расслабление и воссоединение со своими сновидениями кроватку, возрастает с каждой проведенной секундой в этом душном помещении, где, кажется, окна не открывали со времен мезозоя. Осталось всего ничего, только не дававшие покоя две пары анатомии и следом гистология, педагог которой не вызывал ни единой положительной эмоции на лице четверокурсников. Это горбатый, с сальными, седыми волосами старикашка, вечно неудовлетворенный уныло-тоскливыми минами студентов. Главное достижение медиков, обучающихся у этого ограниченного разумом человека — прожить всего одну пару гистологии, и при это не оказаться покрытым трёхэтажным, сапожническим матом, причины для которого не всегда являются понятными для их «пустых черепных коробок». — Хадсон, интеллекта как у зубочистки будет, если ты сейчас же не поднимешь свою безмозглую голову! — голос пожилого мужчины эхом отдавался в голове студентом, как-никак, эта оглушающая волна удушливого, осипшего голоса отбивалась от стенок аудитории, попадая прямиком в ушные раковины неповинных людей, совершенно не желающих это выслушивать. Вся эта обстановка изрядно осточертела парню, который добросовестно старался изо всех сил не вылить на, возомнившего о себе слишком много профессора, все накопившиеся комплименты, которые он хранит уже слишком долго, постоянно прокручивая их на языке. — Как скажете, Мистер Паркинс. — скрипя белоснежными зубами, буквально, выплевывая в лицо преподавателя, произнес парень, готовый взорваться в любую неподходящую секунду, словно пороховая бочка. Школьная тактика репутации работала в основном только на отдельных личностях, но из года в год приносит свои плоды. Даже не самому смышленому будет предельно ясно, что лучше засунуть свое мнение куда подальше и не высовываться до конца срока обучения, ведь завалит на контрольных экзаменах тебя именно преподаватель, и ему это будет словно два пальца об асфальт.***
— Да, гистолог еще та мразь! — небольшая компания из четырех парней проходит в знакомое для голубоглазого заведение, активно поливая отборным дерьмом всех не угодивших им личностей. Зал выглядит каким-то родным, словно парень здесь появляется каждый божий день за чашечкой свежего латте, и приносит некое эстетическое удовольствие, когда начинаешь разглядывать окружающий тебя интерьер до мельчайших деталей. Лампы, подвешенный прямиком под потолком, освещают помещение намного интенсивнее, чем в тот неловкий вечер. Увидеть неимоверную кучу народа, мирно беседующих за своими столиками, создавая легкий гам, кажется, чем-то непривычно-тошнотворным, и возможно, та грань уединенности, которая царила вчера в этом месте, резко стёрлась в мелкую пыль, не оставляя и призрачного следа. Хадсон мельком пробегается глазами по помещению, замечая белёсую макушку в форме официанта, от появления которой внутри происходят неизвестные никому процессы, словно ты встречаешь давнего знакомого, являвшегося для тебя когда-то смыслом жизни и целой, безграничной вселенной. Этим человеком мог быть старый друг или бывший партнер в отношениях, общение с которыми сошло на нет или пришло к расставанию, но те воспоминания, те незабываемые ощущения в присутствии этой особенной личности, из памяти стереть будет просто невозможно никакими существующими способами. Воспоминания… Эта, вроде, довольно обыденная вещь, но если углубится в размышления, то сие бесценное имущество, которое хранится где-то глубоко внутри пустого тела, наполнявшегося по мере взросления, совершенно неповторимо и уникально во всех своих формах. Воспоминания делают нас теми, кем мы являлись, являемся и будем являться еще неизвестное количество лет. Они могут быть отвратными, да настолько, что захочется безвозвратно стереть это из своей переполненной головы, а возможно, что это те позитивные, окрыляющие эмоции, которые делали тебя по-настоящему счастливыми в свое время, и мелькающие перед глазами фрагменты этих дней, моментов мимолетного счастья, невольно заставляют тебя красоваться улыбкой до самых ушей, наполненной такой искренностью и простодушием. Возможно это был концерт твоей любимой группы, где ты отжигал как в последний раз в жизни; а может прыжок с парашютом и тот переполняющий всё тело адреналин, смесь страха и беспочвенной свободы; не исключаю, что это могла быть осуществившаяся детская мечта, о которой ты бредил с того момента, как переступил порог школы. А может, это была просто чья-то улыбка, прикосновения родного человека, проведенный вместе вечер или сказанная невзначай шутка, скручивающая в узел живот от смеха. Эта жизнь, эти мгновения нельзя чем-то заменить или обменять. Они навсегда станут неотъемлемой частью тебя, и упускать такие возможности, опираясь на некие сомнения будет просто глупо и необдуманно. Жизнью надо наслаждаться, хватаясь за любые предоставленные возможности, а не ставить себе угрюмые рамки дозволенного. -Тайлер вызывает Чейза, приём! — щелкая прямо перед лицом Хадсона пальцами, тараторит одногруппник, пытаясь достучаться до неподвижно стоявшего парня, уткнувшегося взглядом в одну точку, уже на протяжении нескольких секунд. — М-х? — Чейз выходит из транса с неразборчивым, вырвавшимся изо рта звуком, похожим на вопросительное мычание. — А, да, я задумался. — Хорошо, наверное, задумался о той белобрысой принцессе в фартуке? — язвительно, но в шутку произнес Ник, украдкой кивая головой на блондина. — Ой, пососи, Остин. — не скрывая своего раздражения, Чейз слегка ударил кулаком в плечо русоволосого и прервал зрительный контакт с Юбенксом. Парень старается не сталкиваться взглядом с друзьями, нервно перебирает тонкими пальцами, увешанными серебряными перстнями, и с такой же периодичностью сминает в руках край бордовой толстовки. Следуя за одногруппниками, неторопливо проходит и присаживается за единственный свободный столик в углу, чувствуя на себе пристальный взор. Хадсон слегка поворачивает голову вправо, искренне надеясь, что его седьмое чувство впервые подводит и это просто паранойя. Но судьба всегда играет с людьми злую шутку, и устремив свои лазурные глаза вправо, ведь черноволосый сел специально так, чтобы видеть периферийным зрением барную стойку, он встречается с взглядом серо-стальных очей, обладатель которых стоит в легком оцепенении, невинно хлопая пушистыми ресничками. Под Чейзом, словно, испарилось кожаное кресло — та надежная опора, которая сейчас как никогда необходима для морального успокоения. Порхающие бабочки заменили внутренности брюнета, не отдавая отчета своим хаотичным действиям. Блондин смотрит на него с замиранием сердца, и чувствуется, что еще несколько секунд таких гляделок и он бесповоротно зальется румянцем. Лихорадочно семенит худыми ногами, следом оставляет круглый поднос на барной стойке и быстро удаляется в кухню, рассеянно передвигая конечностями. -Ной, ты чего такой потерянный? — Джейден оборачивается на вошедшего в кухню коллегу, который тревожно бегает глазами по присутствующим. -Джей, обслужи восьмой столик, — блондин игнорирует вопрос, обходя парня, и направляется в раздевалку перевести дух на пару минут. — Я скоро вернусь в зал, просто голова резко закружилась. Хосслер смотрит вслед удаляющемуся сероглазому парнишке, который совершенно не похож на того безостановочно смеющегося несколько минут назад Ноена. Со стороны создается впечатление, что Юбенкс чрезвычайно напуган и загнан в угол, но действительность кардинально отличается от представлений. Он загнанно дышит, пребывая в недоумении о происходящем. Этот парень заставляет внутри всё переворачиваться вверх дном, ощущать неконтролируемо разливающееся по телу тепло, заполняющее собой каждый уголок ветхого организма. Но если рассуждать логически и хорошенько пораскинуть мозгами, то он же ему совершенно незнакомый человек, просто очередной посетитель, которых Юбенкс повидал бессчётное количество за время работы в кафе. Блондин встречается с ним второй раз в жизни, а ссытся кипятком как шестиклассница перед первым свиданием. Сероглазого не может вывести из строя какой-то смазливый парнишка с копной черных, в вечном беспорядке волос, и ослепительными, лазурными глазами, в которых, словно, утопаешь при каждом взгляде… Юбенкс старался по мере возможности появляться в зале реже, но при выходе выглядел совершенно невозмутимо и отстраненно от внешнего мир. Оставшаяся смена проходила довольно спокойно, лишь постоянные мимолетные взгляды брюнета слегка смущали, оставляя ошеломленную улыбку на бледном лице, детский восторг и азарт в туманных глаза блондина, которого начала забавлять эта своеобразная игра в гляделки.***
Заведение близилось к закрытию, в зале сидели единицы: обворожительная брюнетка с зелеными глазами за барной стойкой, любовная парочка сюсюкалась за столиком возле окна, всеми своими действиями вызывая исключительно рвотные позывы, и та компания из четырех парней в дальнем углу, активно обсуждающие прошедшие недавно в общежитии пьянки. — О, да, Остин, — кидает Холдер, отпивая фруктовый смузи. — Блевал ты тогда с балкона знатно, конечно. Комендантша тогда ходила по всему этажу в поисках человека, который извергал этот фонтан. — Слушая, да ты не лучше, — Чейз активно слушал диалоги друзей, ведь сам со спиртным завязал еще после алкогольной зависимости в подростковом возрасте. Одного побега от полиции, вследствие украденной лавочки из парка, хватило, чтобы понять, что пора ставить крест на подобном роде деятельности. — Лучше вспомни, как ты в три часа ночи ходил по корпусу, выкрикивая «услуги высокопрофессиональной проститутки», при этом щеголял в один боксерах. — Хорошо, хорошо, — Тайлер поднял руки вверх, словно, сдаётся и признает свое поражение в этой ожесточенной игре. — Лучше вообще не вспоминать наше с Квинтоном тёмное прошлое. Эх, весёлые были времена. — Да-а, такое сложно забыть. — подал голос Григгс, оглядывая друзей, которые одобрительного закивали. На несколько секунд за столом повисла оглушительная тишина, все уставились в свои стаканы с напитками, пока русоволосый не прервал молчание: — Парни, думаю пора собирать свои манатки и топать домой, — поправляя свой беспорядок на голове, парень встаёт и тянется в карман за купюрами. — А то мы тут последние остались. — оглядывает помещение, замечая, как девушка и возлюбленный удаляются к двери. Компания одобрительно закивала, тем самым поддерживая идею одногруппника. Воодушевленно поднимаясь со своих мест, начинают активно рыться по карманам в поисках бумажников. -Официант, можно счёт, пожалуйста. — поднимает руку Холдер, подзывая темноволосого парня в фартучке, которые выглядел донельзя вымотанным: в глазах читалась безграничная усталость, ноги еле передвигались, громко шаркая потрепанными кедами по полу, а на лице играла измученная, фальшивая улыбка, которая выглядела как очередная поддельная маска, меняющаяся на каждом клиенте. — Ваш счет. — Джейден дожидается, пока вся компания соберет слегка помятые, из-за пребывания в брюках, купюры, искренне надеясь на нехилые чаевые. Сорок восемь фунтов покоятся в руках официанта, на лице которого начала проявляться радостная ухмылка, когда тот уже быстрым шагом удаляется в раздевалку. Как-никак последние посетители и можно собираться восвояси, ведь Ноен сжалился над брюнетом, предложив закрыть кафе за него. — Парни, я позже доберусь в общагу, — Хадсон поочередно одаривает друзей молящим взглядом, мол, «ничего не спрашивайте, умоляю». Друзья кидают взор на блондина за барной стойкой, протирающего деревянную поверхность, а затем одобрительно кивают в сторону голубоглазого, мысленно соглашаясь с ним, и начинают удаляться к выходу. Видимо, Чейзу довольно повезло с понимающими без слов знакомыми, словно, у них появляется какая-то ментальная связь в необходимые моменты. Брюнет решительным шагом направляется к нынешнему бармену, ощущая разливающееся по всему телу тепло, пробирающее до самых далеких закромов организма, пускаясь по венам и приливая к лицу, тем самым образовывая легкий румянец на бледной коже и бросая миллионы мурашек, заставляющих пропустить незаметную человеческому глазу дрожь. В это время блондин даже не шелохнулся, хотя внутри всё делало тройное сальто, замечая приближающегося парня. — Мое предложение проводить еще в силе, — игривая улыбка танцевала на радостной физиономии голубоглазого, всем своим видом выдавая воодушевление и окрыленность человека напротив, буквально тающего от присутствия беловолосого чуда, активно скрывающего свои неподдельные эмоции. — Да, и, другой раз, вроде, наступил. — наиграно задумался Хадсон, не спуская с лица ухмылку, опирается локтями на стойку в попытках настроить зрительный контакт с глазами, цвета пасмурного неба после дождя. — Только при условии, что ты не убьешь меня в ближайшей подворотне. — блондин притворно, в шутку прищурил глаза, всем своим видом показывая, что уверенности у этого парнишки хоть отбавляй. Сероглазый кидает тряпку на стол позади, направляя стальные очи на собеседника, от которого до сих пор ожидает подтверждения своей безопасности в его руках. — Ты, конечно, обломал все планы, но я согласен. — притворно надувает пухлые губы, строя щенячью мордочку, и следом лукаво подмигивает Юбенксу. — Тогда подожди несколько минут на диванчиках, — Ноен кивает головой в сторону удобных сидений возле столиков, уголки губ слегка приподнимаются от такого искреннего Хадсона напротив. Беловолосый начинает развязывать тугой узел фартука за спиной, но плотная ткань беспрекословно отказывается поддаваться на все упорные попытки. — Тебе помочь? — интересуется Чейз, замечая некие копошения Юбенкса, не способного расправиться с узелком за спиной. Получая одобрительный, неуверенный кивок со стороны, он обходит барную стойку, заходит сзади блондина, начиная постепенно устранять суть проблемы, периодически, случайно прикасаясь пальцами к спине. Места касаний словно загорались, оставляя несмываемые следы тепла на пояснице, отправляя по всему телу целый табун мурашек, пробиравших на незаметную для глаза дрожь. — Держи. — голубоглазый протягивает собеседнику снятый фартук, и когда блондин поворачивается, искренне и невинно улыбается, принимая вещь, и следом незаметно разглядывает изгибы подтянутого тела удаляющегося на ближайшее кресло брюнета.***
— Почему ты так решительно захотел меня проводить? — задал мучавший его вопрос на протяжении почти пройденного до конца пути, разбавленного редкими фразами и недолгими разговорами по интересам. — Ты показался мне интересным, — парень поднял лазурные глаза на звездное небо, не замечая, как Юбенкс откровенно пялится на эту завораживающую картину: яркие точки отражались в глазах цвета морской волны, словно утопая в этой пучине. — И я захотел с тобой подружиться. — перевел взгляд на блондина, заставляя его неловко отвести взгляд от обворожительного парня напротив и смущенно улыбнуться. — К тому же, тебе не следует ходить одному так далеко в позднее время, люди всякие по улице ходят. — Нет, просто людям не следует атаковать других беззащитных людей в любое время суток. — с еле заметным раздражением заявил парень, невозмутимо продолжая идти на ровне с брюнетом, непрерывно смотря себе под ноги. — Твоя взяла, но забота не помешает. — черноволосый был немного ошарашен этими мыслями собеседника, заставляющих переосмыслить свои устоявшиеся годами взгляды. Блондин казался слегка раздосадованным, ведь до его дома осталось буквально пару шагов, что означало скорое прощание с этим чудом, обладающим гнездом на голове, цвета смолы. — Мне сюда. — поникшим голосом произнес Ноен, поворачивая блестящие от света фонарей глаза на оппонента, излучающие искренность своих эмоций. — Ты довольно интересный собеседник, Юбенкс. — брюнет неспеша, но слишком неожиданно утягивает парня в объятия, заставляя того, буквально, плавится под этими нежными, раскрепощенными касаниями, подставляясь под каждое прикосновение, отдающее каким-то неизвестным теплом и мимолетным чувством комфорта. Словно, ты обнимаешь родного человека, твоего члена семья, но в действительности стоишь в крепких руках парня, которого знаешь от силы пару дней, но непреодолимое чувство тянет тебя к нему, оставляя отпечаток в сознании, которое при любой неподходящей возможности будет воспроизводить этот тесный контакт в голове, показывая отрывки перед глазами. — До встречи, Хадсон. — неохотно выпутывается из крепкой хватки голубоглазого, последний раз заглядывая в эти фантастические очи, и постепенно начинает удаляться мелкими шагами к дому, мельком увидев скромный кивок. Уже открывая дверь в погруженный в мрак дом, до беловолосого доносится еле слышное «До скорого, Юбенкс», а затем замечает периферийным зрением удаляющуюся обратно спину. Парень проходит в дом, плотно запирает дверь и безудержно скатывается по ней, прижавшись спиной к деревянной поверхности и томно дыша, вздымая грудь все чаще. Слишком странный вечер, слишком много неизвестных эмоций, слишком манящий парень. Все какое-то чересчур и слишком.