"Сумерки: Затмение" Фильм 3

В конце концов мы опять оказались на пляже и бесцельно побрели вдоль берега. Минато все еще очень гордился своей изобретательностью. – Как ты думаешь, они пойдут тебя искать? – с надеждой поинтересовался он. – Нет, – уверенно заявил я. – Но сегодня вечером мне здорово влетит. Минато подобрал камешек и швырнул его в воду. – Тогда не возвращайся, – предложил он. – Кенто этому очень обрадуется, – хмыкнул я. – Думаю, возражать он не станет. Я промолчал. Скорее всего, Минато прав. Я скрипнул зубами: ужасно несправедливо, что Кенто так явно предпочитает моих квилетских друзей. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что на самом деле мне приходится выбирать между вампирами и оборотнями? – Ну, какие тут у вас стряслись чрезвычайные происшествия? – без всякой задней мысли поинтересовался я. Минато встал как вкопанный и ошеломленно уставился на меня сверху вниз. – Ты чего? – не понял я. – Это же шутка. – Шутка, говоришь… – Минато отвел взгляд. Я ждал, пока мы пойдем дальше, но Минато, похоже, задумался. – У вас действительно что-то стряслось? – спросил я. Минато хмыкнул. – Я уже и забыл, каково это, когда никто не знает, что у тебя в голове. Здесь все известно всем. Несколько минут мы молча шли по пляжу. – Так что случилось? – не выдержал я. – Что именно в твоей голове стало известно всем? Он помолчал, словно решая, что можно мне рассказать. – С Квилом случился импринтинг, – со вздохом сообщил Минато. – Это уже третий случай. Все остальные забеспокоились: может, это происходит чаще, чем говорится в легендах. – Он молча уставился мне прямо в глаза, сосредоточенно нахмурившись. – Что ты на меня так смотришь? – смущенно спросил я. Минато вздохнул. – Так, ничего. И снова пошел по пляжу. Естественным жестом, словно даже не замечая этого, он взял меня за руку. Мы молча шли по усыпанному галькой берегу. Интересно, как мы смотримся, идя по пляжу рука об руку – наверняка как влюбленная парочка. Может, не стоит этого делать? Но ведь с Минато мы всегда так ходили… Чего уж теперь возмущаться. – А почему импринтинг Квила вызвал такое волнение? – спросил я, не дождавшись продолжения истории. – Потому что он самый молодой среди вас? – Да нет, причем здесь это. – Тогда что? – Так, еще одна штучка из легенд… Когда мы наконец перестанем удивляться тому, что все легенды – чистая правда? – пробормотал он себе под нос. – Ты мне расскажешь, в чем дело? Или я должен сам догадаться? – Сам ты в жизни не догадаешься. Ты ведь знаешь, что Квил у нас совсем недавно. Поэтому он нечасто бывал у Эмили. – Неужели он тоже на Эмили… – ахнул я. – Да нет! Говорю же, ты сам ни за что не сообразишь. К Эмили приезжали в гости две племянницы… и Квил познакомился с Клэр. Минато замолчал. Я на минутку задумался. – Эмили не хочет, чтобы ее племянница дружила с оборотнем? Это уже просто ханжество с ее стороны, – сказал я. Хотя именно Эмили могла бы к этому так отнестись. Я снова вспомнил длинные шрамы, изуродовавшие ее лицо и протянувшиеся вниз по правой руке. Всего один раз Сэм не сдержался, когда Эмили оказалась слишком близко. Один-единственный раз… Я видел, с какой болью Сэм смотрел на то, что натворил. Можно понять Эмили, которая хочет защитить свою племянницу. – Да хватит тебе гадать! Дело вовсе не в этом. Эмили совсем не против оборотня, просто, ну, рановато еще. – В каком смысле «рановато»? Минато пристально посмотрел на меня прищуренными глазами. – Только не торопись с выводами, ладно? Я настороженно кивнул. – Клэр всего два года, – сказал Минато. Пошел дождь. В лицо ударили капли, и я несколько раз моргнул. Минато молча ждал. Он, как обычно, был без куртки. Дождь оставлял темные пятна на его черной футболке и капал на растрепанную шевелюру. Минато наблюдал за мной с непроницаемым выражением лица. – Квил… влюбился… в двухлетнюю девочку? – наконец выдавил я. – Такое случается, – пожал плечами Минато. Наклонился, поднял еще один камешек и швырнул его в залив. – Так говорят легенды. – Но она же совсем ребенок! Минато посмотрел на меня с мрачным удивлением. – А Квил не стареет, – напомнил он мне язвительным тоном. – Ему всего лишь придется потерпеть пару десятков лет. – Даже не знаю, что сказать… Я изо всех сил пытался не судить слишком строго, но, честно говоря, это известие привело меня в ужас. До сих пор к оборотням у меня не было никаких претензий – после того, как я убедился, что напрасно подозревал их в убийствах. – Ты его осуждаешь, – сказал Минато. – По лицу видно. – Извини, – пробормотал я. – Просто в голове не укладывается… – Все совсем не так, как ты думаешь. – Минато заступился за друга с неожиданным пылом. – Я видел, каково это – его глазами. Ничего романтического в этом нет – во всяком случае сейчас. – Минато втянул в себя воздух, пытаясь подобрать слова. – Это очень трудно объяснить. Любовь с первого взгляда здесь ни при чем. Это больше похоже на… силу тяготения. Когда ты видишь ее, вдруг оказывается, что тебя притягивает не земля, а она. И в мире нет ничего важнее нее. И для нее ты сделаешь все на свете, станешь кем угодно… Станешь тем, кто ей нужен: защитником, любовником, другом, братом. Квил будет самым заботливым старшим братом на свете и присмотрит за малышкой лучше некуда. А когда она подрастет и ей понадобится друг, то Квил станет самым понимающим, надежным и верным другом. А потом она повзрослеет, и они будут счастливы, как Эмили и Сэм. – Когда Минато произнес имя Сэма, в его голосе внезапно прорезалась странная горечь. – А разве Клэр не имеет права выбора? – Конечно, имеет. Но почему бы ей не выбрать Квила? Он станет ее второй половинкой. Словно был создан именно для нее. Мы молча шли по пляжу. Я остановился и бросил камешек в океан. Он упал на берегу, не долетев до воды несколько метров. Минато рассмеялся. – Не всем же быть такими силачами, как некоторые, – пробормотал я. Он вздохнул. – А как ты думаешь, когда это случится с тобой? – тихо спросил я. – Никогда, – без колебаний ответил он. – Но ведь это же не зависит от твоего желания, верно? Минато не ответил. Мы оба невольно замедлили шаг. – Вообще-то, не зависит, – наконец признался он. – Однако нужно сначала заметить ее – ту, которая предназначена для тебя. – И ты думаешь, что если до сих пор ее не заметил, то никогда и не встретишь? – недоверчиво спросил я. – Минато, да ты почти ничего не видел в жизни – я и то больше повидал. – Это верно, – тихо ответил он. И пристально посмотрел на меня. – Вальт, я никогда не посмотрю ни на кого другого. Только на тебя. Даже когда я закрываю глаза и пытаюсь представить себе что-то еще, то вижу только тебя. Спроси у Квила и Эмбри. Их это сводит с ума. Я опустил взгляд. Мы остановились. Тишину нарушал лишь грохот прибоя, в котором терялся шелест дождя. – Наверное, мне лучше вернуться домой, – прошептал я. – Нет! – воскликнул он, удивленный таким выводом. Я посмотрел на Минато: в его глазах теперь горела тревога. – Ведь у тебя же есть целый день! Кровопийца еще не вернулся. Я бросил на него свирепый взгляд. – Я никого не хотел обидеть, – быстро добавил Минато. – Да, у меня есть целый день, но Минато… Он поднял руки. – Прости, – извинился он. – Я больше не буду. Я буду просто Минато. Я вздохнул. – Но если ты при этом думаешь… – Не волнуйся за меня. – Он натянуто улыбнулся. – Я знаю, что делаю. Скажи мне, если я тебя огорчаю. – Не знаю… – Ну же, Вальт! Давай пойдем домой и возьмем мотоциклы. На них надо кататься, чтобы они не ржавели. – Боюсь, что мне нельзя. – А кто запрещает? Кенто? Или крово… или он? – Оба. Минато усмехнулся – моей любимой улыбкой, и внезапно стал тем самым Минато, по которому я больше всего скучал: теплым и сияющим. Я не удержался от ответной улыбки. Дождь превратился в мелкую морось. – Я никому не скажу, – пообещал Минато. – Не считая всех твоих друзей. Он помотал головой и с серьезным видом поднял правую руку, как для присяги: – Обещаю не думать об этом. Я засмеялся. – Если я расшибусь, совру, что поскользнулся. – Как скажешь. Мы гоняли на мотоциклах по проселкам вокруг Ла-Пуш, пока дороги не раскисли от дождя и пока Минато не заявил, что упадет в обморок, если не перекусит. Когда мы вернулись в дом, Аро дружелюбно поздоровался со мной, словно в моем внезапном появлении не было ничего удивительного. Мы умяли приготовленные Минато бутерброды и пошли в гараж, где я помог чистить мотоциклы. В гараже я не бывал много месяцев – с того времени, как вернулся Шу, – но чувствовал себя так, будто ушел оттуда только вчера. – Здорово! – заметил я, когда Минато вытащил из пакета две банки теплой «колы». – Я скучал по гаражу. Минато улыбнулся, обводя взглядом листы пластика, скрепленные над нашими головами. – Немудрено! Здесь ты можешь испытать все великолепие Тадж-Махала, и при этом не надо тащиться в Индию. – За Тадж-Махал в штате Вашингтон! – Я поднял свою банку. Минато поднял свою, и мы чокнулись. – А помнишь прошлый день Святого Валентина? – спросил он. – По-моему, именно тогда ты был здесь в последний раз. А потом… началось черт знает что. Я засмеялся. – Конечно, помню! Я заплатил пожизненным рабством за коробку шоколадных сердечек! Такое не забывается. Минато тоже засмеялся. – Вот именно! Рабством. Придется мне придумать для тебя что-нибудь этакое. – Он вздохнул. – Кажется, это было вечность назад. В другой жизни. Более счастливым. С этим я не мог согласиться. Для меня счастливая жизнь стала сейчас. И все же странно, что в моем мрачном прошлом оказалось столько всего, по чему я скучаю. Я не сводил глаз с темного леса за дверью. Дождь припустил сильнее, но в маленьком гараже было тепло: от Минато шел жар, как от печки. Его пальцы погладили мою руку. – Все так изменилось. – Да уж. – Я похлопал по заднему колесу своего мотоцикла. – Когда-то Кенто неплохо ко мне относился. Надеюсь, Аро не проговорится про сегодняшнее. – Я закусил губу. – Никогда. В отличие от Кенто он не обращает внимания на такие мелочи. Кстати, я ведь так и не извинился за эту глупость с мотоциклами. Прости, пожалуйста, что я заложил тебя Кенто. Лучше бы я этого не делал. – Уж это точно! – Честное слово, мне очень жаль. Минато с надеждой посмотрел на меня; его мокрые черные волосы спутались и торчали во все стороны. – Да ладно. Прощаю. – Спасибо, Вальт! Мы, улыбаясь, посмотрели друг на друга, и вдруг лицо Минато потемнело. – Знаешь, в тот день, когда я привез тебе мотоцикл… я хотел кое-что спросить, – медленно сказал он. – И в то же время… не хотел. Я замер – это реакция на стресс, которой я научился у Шу. – Ты сказал это просто из вредности, потому что злился на меня, или действительно так думаешь? – прошептал он. – Что именно? – прошептал я в ответ, хотя и понял, что он имел в виду. Минато нахмурился. – Сама знаешь. Когда ты сказал, что это не мое дело, если он… если он тебя укусит. – От последних слов лицо Минато скривилось. – Минато… – Горло перехватило, и я замолчал. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул: – Ты сказал это всерьез? Минато едва заметно дрожал, не открывая глаз. – Да, – прошептал я. Он медленно и глубоко вдохнул: – Именно так я и подумал. Я уставился на него в ожидании, когда он откроет глаза. – А ты знаешь, что это будет означать? – внезапно спросил он. – Ведь ты понимаешь, правда? Понимаешь, что случится, если они нарушат договор? – Мы сначала уедем, – тихо сказал я. Глаза Минато широко распахнулись – темные от боли и гнева. – Вальт, договор не имеет географических границ. Наши прапрадеды согласились на перемирие по одной-единственной причине – Куренаи поклялись, что они не такие, как все вампиры, и людям не угрожают. Пообещали, что больше никого никогда не убьют и не превратят в вампира. А если они нарушат свое слово, то договор теряет силу, и они ничем не отличаются от других вампиров. Как только это будет установлено наверняка, то когда мы их найдем… – Минато, но разве вы сами уже не нарушили договор? – прервал я его, цепляясь за соломинку. – Разве в договоре не сказано, что вы не станете рассказывать людям о вампирах? А ты мне рассказал! Значит, договор в любом случае недействителен! Минато это напоминание не понравилось. Боль в его глазах сменилась враждебностью. – Да, я нарушил договор – до того, как поверил в его реальность. И я уверен, что они об этом знают. – Он хмуро уставился на мой лоб, избегая моего пристыженного взгляда. – Только это ни в коем случае не дает им права тоже нарушить договор. Никаких «нарушение за нарушение» быть не может. Если им не нравится то, что я сделал, то у них есть лишь один выход – точно такой же, какой будет у нас, когда они нарушат договор: атаковать. Начать войну. Из уст Минато это прозвучало как неизбежность. Я вздрогнул. – Минато, но ведь есть и другие варианты. Он скрипнул зубами. – Других вариантов нет. После такого заявления наступила тишина, но мне казалось, что вокруг все грохотало. – Минато, неужели ты меня никогда не простишь? – прошептал я. И тут же пожалел о своих словах: мне не хотелось услышать его ответ. – Ты больше уже не будешь Вальтом, – сказал он. – Моего друга не станет. Прощать будет некого. – Значит, не простишь, – прошептал я. Долгое мгновение мы смотрели друг на друга. – Минато, значит, мы больше не увидимся? Он заморгал, и возбуждение на его лице сменилось удивлением. – Почему? У нас еще есть несколько лет. Разве мы не можем быть друзьями, пока есть время? – Несколько лет? Какое там! – Я покачал головой и невесело засмеялся. – Скорее уж, несколько недель. Такой реакции я не ожидал. Минато внезапно вскочил на ноги, и банка в его руке звонко лопнула. Кола брызнула на все вокруг, включая меня – словно из шланга полили. – Минато! – укоризненно вскрикнул я и замолчал, увидев, как он всем телом дрожит от ярости. Минато уставился на меня диким взглядом, из его груди вырвалось рычание. Я боялся пошевелиться. Минато продолжало трясти – все сильнее и сильнее. Очертания его тела стали расплываться… Потом он стиснул зубы, и рычание прекратилось. Изо всех сил зажмурился, сосредотачиваясь; дрожание замедлилось – только руки все еще тряслись. – Несколько недель, – без всякого выражения повторил Минато. Я промолчал. Минато открыл глаза – ярости в них не осталось. – Через несколько недель он собирается превратить тебя в паршивого пиявку! – прошипел Минато сквозь зубы. Слишком ошеломленная, чтобы обидеться, я молча кивнул. Темная кожа Минато позеленела. – Минато, ну а как еще? – прошептал я, прерывая молчание. – Ведь ему всего лишь семнадцать. А я с каждым днем все ближе к девятнадцати. Кроме того, какой смысл ждать? Мне нужен только он. Так что же еще я могу поделать? Вопрос я задал риторический. Слова Минато прозвучали как удар хлыста: – Все, что угодно. Кроме этого. Лучше бы ты умер. Меня бы это больше устроило. Я отшатнулся, словно он меня ударил. Лучше бы ударил – было бы не так больно! От острой боли во мне вспыхнул злость: – Может быть, тебе повезет! – хмуро сказал я. – Может, по дороге домой меня собьет грузовик. Схватил свой мотоцикл и выволок его под дождь. Минато не пошевелился, когда я проходил мимо. Выбравшись на узкую, раскисшую от дождя тропинку, я сел на мотоцикл и рванул стартер. Из-под заднего колеса в направлении гаража вылетел фонтан грязи – надеюсь, Минато досталось! Я мчался по мокрому шоссе к дому Куренаеа. По дороге промок насквозь, а ветер, казалось, примораживал дождь прямо к коже – не проехал я и полпути, как зубы у меня стучали вовсю. В штате Вашингтон на мотоцикле далеко не уедешь. Продам его к чертовой бабушке при первом же удобном случае! Я затащил мотоцикл в громадный гараж Куренанв – и ничуть не удивился, увидев там поджидающего меня Луи. Он сидел на капоте «порше» и поглаживал его блестящий желтый бок. – Мне так и не удалось на нем прокатиться, – вздохнул он. – Извини, – выдавил я сквозь клацающие зубы. – Пожалуй, тебе не помешает горячий душ, – небрежно заметил он, легко спрыгивая на землю. – Это точно! Луи надул губы, внимательно вглядываясь мне в лицо. – Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело? – Нет. Он кивнул, но в глазах горело любопытство. – В заповедник не хочешь съездить? – Да ну его. А домой мне можно? Луи поморщился. – Ладно, я останусь, если тебе от этого будет легче, – сказал я. – Спасибо, – облегченно вздохнул он. В эту ночь спать я лег рано – и опять на диване. Когда я проснулся, было еще темно. Спросонок голова соображала плохо, но я знал, что до утра еще далеко. Глаза сами собой закрылись, я потянулмя и перекатился на живот. И вдруг понял, что после такого переката мне следовало бы оказаться на полу. Да и лежать очень уж удобно. Я перевернулся обратно на спину, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Было темнее, чем вчера: луна не могла пробиться сквозь толстый слой облаков. – Извини, – пробормотал Шу так тихо, что его голос казался частью темноты. – Не хотел тебя разбудить. Я напрягся, ожидая вспышки ярости – в себе или в нем, но темнота оставалась тихой и спокойной. Помимо аромата дыхания Шу в воздухе почти физически чувствовалась сладость встречи: пустота разлуки имела привкус горечи, который я замечал только тогда, когда он исчезал. В пространстве между нами не ощущалось напряжения – тишина была мирной, как безоблачная ночь, без намека на грозу, а не как затишье перед бурей. И неважно, что мне следовало разозлиться на Шу. И вообще на всех. Я потянулся к нему, нашел в темноте его руки и прильнул поближе. Шу обнял меня, прижимая к груди. Я провел губами по его шее, подбородку и наконец нашла губы. Шу мягко поцеловал меня и засмеялся. – А я-то приготовился к такой встрече, от которой не поздоровилось бы и медведю гризли! И что же я получил на самом деле? Пожалуй, мне стоит почаще доводить тебя до белого каления. – Погоди минутку, и тогда я выдам тебе по полной программе! – поддразнил я и снова чмокнул его. – Я буду ждать сколько понадобится, – прошептал он, не отнимая губ и запустив пальцы мне в волосы. Мое дыхание стало прерывистым. – Может быть, утром, – ответил я. – Как скажешь. – Добро пожаловать домой, – сказал я, когда холодные губы Шу прижались к моей шее. – Я рад, что ты вернулся. – Очень хорошо. Я согласно хмыкнул и покрепче обхватил его. Шу взял меня за локоть, медленно провел ладонью вниз по руке, по ребрам, до талии, вниз по бедру, задержался на колене и обхватил меня за икру. И вдруг поднял мою ногу вверх, забросив ее себе на пояс. Я перестал дышать. Обычно он не позволял себе ничего подобного. Несмотря на ледяной холод его рук, меня бросило в жар. Губы Шу шевельнулись у основания моей шеи. – Не хотелось бы вызвать преждевременную вспышку ярости, – прошептал он, – но может быть, ты мне объяснишь, чем именно тебе не понравилась кровать? Не успел я ответить – и даже вдуматься в его слова не успел! – как он перекатился в сторону, и я оказалась сверху. Зажал мое лицо в ладонях, повернув его вверх так, чтобы дотянуться губами до шеи. Я задышал ужасно громко, но мне было все равно. – Так что насчет кровати? – повторил он. – По-моему, замечательная кровать! – Только ненужная, – с трудом выдавил я. Шу повернул мое лицо вниз, и наши губы встретились. Он снова перекатился, в этот раз медленно, и навис надо мной сверху, старательно держась на весу, чтобы не придавить меня, но я все же чувствовал холодный мрамор его тела. Сердце заколотилось так сильно, что я с трудом расслышал, как Шу тихо засмеялся. – А вот это вопрос спорный! – не согласился он. – На диване мы бы так не покувыркались. Он осторожно провел по моим губам ледяным языком. Голова у меня закружилась: дыхание стало слишком частым и неглубоким. – Ты что, передумал? – задыхаясь, спросил я. Возможно, Шу решил отменить свои правила осторожного поведения. Может быть, эта кровать означала гораздо больше, чем я поначалу подумал. В ожидании его ответа сердце бешено колотилось в груди. Шу вздохнул и скатился с меня. Теперь мы снова лежали рядом. – Вальт, не говори глупостей, – ответил он с явным неодобрением в голосе: наверняка понял, что я имел в виду. – Я всего лишь хотел показать преимущества кровати, которая тебе так не понравилась. Так далеко мы заходить не будем, даже и не мечтай. – Слишком поздно, – пробормотал я. Потом добавил: – И на самом деле кровать мне понравилась. – Вот и хорошо, – ответил он с улыбкой и поцеловал меня в лоб. – Только я все равно думаю, что она ни к чему, – продолжал я. – Если мы не будем заходить слишком далеко, то зачем нам кровать? Шу снова вздохнул. – Вальт, я тебе уже сто раз говорил, что это опасно. – Я люблю опасности, – не унимался я. – Это я знаю, – ответил Шу, и я понял, что он наверняка видел мотоцикл в гараже. – Я скажу тебе, в чем состоит настоящая опасность, – быстро вставил я, прежде чем он успел сменить тему. – Настоящая опасность в том, что однажды я не выдержу и вспыхну синим пламенем, а виноват в этом будешь только ты. Шк начал отталкивать меня в сторону. – Ты чего? – запротестовал я, прижимаясь к нему покрепче. – Профилактика самовозгорания. Если для тебя это слишком… – Ничего не слишком! – заявил я. Он позволил мне снова прильнуть к нему. – Извини, я не хотел ввести тебя в заблуждение, – сказал он. – Не хотел тебя огорчать. Очень нехорошо с моей стороны. – Вообще-то, это было очень даже хорошо. Шу глубоко вздохнул. – Ты не устал? Тебе надо выспаться. – Нет, не устал. Я вовсе не возражаю, если ты еще разок введешь меня в заблуждение. – Пожалуй, этого делать не стоит. Не ты один склонный слишком далеко заходить в мечтах. – Похоже, только я один, – проворчал я. Он рассмеялся. – Вальт, ты понятия не имеешь, каково мне! И твоя настойчивость ничуть не помогает держать себя в руках. – А вот за это я извиняться не стану. – А мне позволено извиниться? – За что? – Ты ведь на меня разозлился, помнишь? – А, ты про это… – Прости. Я был неправ. Гораздо легче видеть вещи в истинном свете, когда тебе ничего не грозит, потому что ты здесь. – Он сжал меня покрепче в объятиях. – Я немножко схожу с ума, когда пытаюсь уйти от тебя. Пожалуй, я больше не стану уезжать так далеко. Оно того не стоит. Я улыбнулся. – Разве ты не нашел горных львов? – Вообще-то, нашел. Но все равно добыча не стоила таких переживаний. Честно говоря, я хочу извиниться за то, что Луи держал тебя в плену. Это была глупая затея. – Ужасно глупая! – Я больше не буду. – Ладно, – с легкостью согласился я: Шу был давно прощен. – Зато мне понравилась идея с ночевкой… – Я прильнул к нему и прижался губами к впадинке над ключицей. – Лично тебе позволяется держать меня в плену сколько угодно. – Не исключено, что я воспользуюсь этим разрешением, – вздохнул он. – Так что, теперь моя очередь? – Твоя очередь на что? – не понял Шу. – Чтобы просить прощения. – За что ты хочешь просить прощения? – А разве ты на меня не злишься? – в недоумении спросил я. – Нет. Ответ прозвучал так, что сомнений в его искренности не оставалось. – Разве ты не поговорил с Луи, когда вернулся? – Поговорил, а что? – А ты не заберешь у негл «порше»? – Конечно, нет! Ведь это же подарок. Хотел бы я видеть выражение его лица. Голос у него прозвучал обиженно. – Рассказать, чем я занимался? – спросил я. Очень странно, что Шу не проявляет никакой озабоченности. Я почувствовал, как он пожал плечами. – Мне всегда интересно все, чем ты занимаешься, но тебе не обязательно говорить об этом, если не хочешь. – Но я же ездил в Ла-Пуш. – Я знаю. – И прогулял школу. – Я тоже. Я уставился в темноту – туда, откуда доносился голос Шу, – и провел пальцами по его лицу, пытаясь угадать настроение. – С чего это ты стал таким терпимым? – спросил я. Шу вздохнул. – Я решил, что ты прав. Раньше дело было скорее в… моих предрассудках по отношению к оборотням. Я постараюсь быть более благоразумным и доверять твоим суждениям. Если ты считаешь, что это безопасно, то я тебе верю. – Ничего себе! – Ну и… важнее всего то… что я не собираюсь позволить этому встать между нами. Я положил голову ему на грудь и, блаженствуя, закрыл глаза. – Так что, – небрежно пробормотал он, – когда ты снова собираешься в Ла-Пуш? Я промолчал. Его вопрос напомнил мне слова Минато, и горло вдруг перехватило. Шу неверно истолковал внезапное напряжение моего тела. – Нужно же мне подготовить собственные планы, – быстро объяснил он. – Я не хочу, чтобы ты торопился вернуться домой только потому, что я сижу здесь и жду тебя. – Нет, – ответил я каким-то чужим голосом. – Я не собираюсь туда ехать. – Эй, тебе не нужно идти на такие жертвы ради меня. – По-моему, мне там больше не рады, – прошептал я. – Чью-то кошку задавил? – шутливо поинтересовался Шу. Я знал, что он не захочет вытягивать из меня правду клещами, но в его голосе сквозило явное любопытство. – Нет. – Я вздохнул и торопливо пробормотал: – Я думал, Минато поймет… и не ожидал, что его это удивит. Шу терпеливо ждал, пока я решусь продолжить. – Он не предполагал, что… это случится так скоро. – Понятно, – тихо ответил Шу. – Он сказал, что лучше бы я умер. – На последнем слове мой голос дрогнул. На мгновение Шу замер, словно пытался справиться с чем-то. Потом нежно, но сильно прижал меня к груди. – Извини ради бога. – Я думал, ты обрадуешься, – прошептал я. – Обрадуюсь чему-то, что тебя огорчает? – пробормотал он, зарывшись лицом мне в волосы. – Никогда. Я вздохнул и расслабился, вжимаясь в его каменное тело. Оно снова стало неподвижным и напряженным. – Что случилось? – спросил я. – Ничего. – Расскажи! Он помедлил. – Тебя это может разозлить. – Все равно расскажи. Шу вздохнул. – Я мог бы убить его за такие слова. Так бы голову и оторвал. Я неуверенно рассмеялся. – Пожалуй, это здорово, что ты так хорошо умеешь держать себя в руках. – Могу и отпустить, – задумчиво произнес он. – Если ты хочешь дать себе волю, то уж лучше в чем-то другом. – Я потянулся к лицу Шу, пытаясь поцеловать. Он напрягся, удерживая меня. И вздохнул. – Ну почему именно я всегда должен за все отвечать? Я ухмыльнулся. – Не всегда. Давай я буду – на несколько минут… или часов. – Спокойной ночи, Вальт. – Погоди-ка, я еще кое-что хотел спросить. – О чем? – Вчера я разговаривала с Дайго… Шу снова напрягся. – Знаю. Он думал об этом, когда я пришел. Похоже, Дайго дал тебе обильную пищу для размышлений. В его голосе звучала тревога, и я понял, что Шу решил, будто я хочу обсудить причины остаться человеком, которые привел Дайго. Но на самом деле меня интересовало нечто гораздо более важное. – Дайго немного рассказал мне о… том времени, когда ваша семья жила в Денали. Такого начала Шу не ожидал и ненадолго замолк. – И что? – Он говорил что-то о молоденьких вампиршах – и о тебе. Шу молчал, я тоже. – Не волнуйся, – сказал я, когда молчание стало неловким. – Дайго рассказал, что ты… никем не заинтересовался. Но мне просто любопытно, а не заинтересовался ли кто-то из них тобой? Шу не ответил. – Кто именно? – спросил я старательно безразличным тоном. – Или их было несколько? Молчание. Жаль, что я не вижу его лицо: тогда можно было бы попробовать догадаться, что это молчание означает. – Луи мне расскажет, – заявил я. – Вот пойду и спрошу у него прямо сейчас. Руки Шу напряглись: я не мог двинуться с места. – Уже поздно, – ответил он. В его голосе зазвучали какие-то новые нотки: отчасти испуганные и, пожалуй, слегка смущенные. – Кроме того, по-моему Луи нет дома. – Все так плохо? На самом деле очень плохо? Сердце в панике заколотилось, когда я представил себе умопомрачительного бессмертгоно соперника, о которого даже не подозревал. – Вальт, успокойся. – Шу чмокнул меня в кончик носа. – Не говори глупостей. – Глупостей? Тогда почему ты молчишь? – Потому что сказать нечего. Ты делаешь из мухи слона. – Кто именно? – не унимался я. Шу вздохнул. – Таня проявила некоторый интерес. Я дал ей понять – очень вежливо, как и подобает джентльмену, – что не разделяю этого интереса. Вот и все. Я постарался унять дрожь в голосе. – Скажи, а как эта Таня выглядит? – Так же, как и все мы: белая кожа, золотые глаза, – слишком быстро отозвался он. – И конечно же неописуемая красавица. Я почувствовал, как Шк пожал плечами. – Для глаз человека, пожалуй, да, – равнодушно сказал он. – А знаешь что? – Что? – Я надулся. Шу приложил губы к моему уху; от его холодного дыхания стало щекотно. – Я предпочитаю сыневолосых. – Ага, так значит, она блондинка. – Платиновая – совсем не мой тип. Я задумался, пытаясь сосредоточиться, пока Шу медленно водил губами по моей коже вдоль щеки, вниз по шее и обратно. Он прошелся по кругу три раза, прежде чем я заговорил: – Ну тогда ладно, – решил я. – Гм, – прошептал он, не отнимая губ от моей щеки. – Ты такый хорошеныкий, когда ревнуешь. Удивительно приятное зрелище. Я хмуро глянул в темноту. – Уже поздно, – повторил м Шу тихим, убаюкивающим голосом, мягким, как шелк. – Спи, моя хорошая. Пусть тебе снятся счастливые сны. Ты единственный, кто запал мне в сердце. И оно всегда будет принадлежать только тебе. Спи, мой единственный. Шу начал мурлыкать колыбельную, и я знал, что рано или поздно все равно не выдержу, поэтому закрыл глаза и прильнул к нему.