"Сумерки: Затмение" Фильм 3

Когда я проснулся, солнце уже светило вовсю – даже в палатке глазам было больно. И я действительно вспотел, как и говорил Минато. Сам он тихонько похрапывал над ухом, все еще сжимая меня в объятиях. Я оторвался от его горячей груди и почувствовал пронизывающий утренний холодок на щеке. Минато сонно вздохнул и неосознанно прижал меня покрепче. Я заворочувался, пытаясь высвободиться и поднять голову… Шу спокойно смотрел на меня: лицо ничего не выражало, но в глазах была нескрываемая боль. – Ну как, потеплело на улице? – прошептал я. – Да. Сегодня тебе вряд ли понадобится обогреватель. Я попробовал дотянуться до молнии на спальнике, однако не мог высвободить руки. Минато забормотал во сне и сжал меня еще крепче. – Поможешь? – тихонько спросил я. Шу улыбнулся. – Хочешь, я ему вообще руки повыдергиваю? – Нет, спасибо. Просто выпусти меня отсюда, пока я не получил тепловой удар. Шу одним движением расстегнул спальник. Минато вывалился наружу, стукнувшись голой спиной о ледяной пол палатки. – Эй! – возмутился Минато, моментально открыв глаза, и инстинктивно отшатнулся от холода, перекатившись на меня. Я ахнул, когда он навалился всем весом – и тут же исчез: влетел в стойку палатки, которая чуть не рухнула от удара. Со всех сторон послышалось рычание. Шу сидел на корточках впереди меня, и его лица я не видел, но прекрасно слышал злобный рык. Минато тоже присел, дрожа всем телом, и рычал сквозь стиснутые зубы. Снаружи рычание Сета эхом отдавалось от скалы. – Хватит! Прекратите! – завопил я, неуклюже втискиваясь между ними. Палатка была маленькая, и, разведя руки в стороны, я легко дотянулся до обоих, уперевшись ладонями им в грудь. Шу обхватил меня за талию, готовый отбросить в сторону. – Прекрати сейчас же! – предупредил я его. От моего прикосновения Минато начал успокаиваться: перестал дрожать, хотя все еще скалил зубы и не сводил злобного взгляда с Шу. Сет продолжал рычать – грозный звук на фоне наступившей в палатке тишины. – Минато, – сказал я, дождавшись, когда он посмотрит на меня, – ты не ушибся? – Вот еще! – прошипел он. Я повернулся к Шу: он недовольно смотрел на меня. – Это было не очень-то вежливо. Ты должен извиниться. – Шутишь, что ли? – удивился щ. – Он тебя чуть не раздавил! – Потому что ты бросил его на пол! Минато не нарочно, и со мной ничего не сделалось! Шу застонал. Медленно поднял взгляд и уставился на Минато. – Извиняюсь, собака, – с отвращением сказал он. – А не за что, – поддразнил Минато. В палатке все еще было холодно, хотя не так, как вчера. Я обхватил себя руками. – Держи, – спокойно сказал Шу, поднимая парку, и набросил ее мне на плечи поверх куртки. – Это ведь куртка Минато, – возразил я. – У Минато есть шуба. – Если не возражаешь, я лучше снова залезу в спальник. – Минато обошел нас и скользнул обратно в пуховый спальник. – Вставать я пока не собирался: ночка выдалась та еще. – Сам напросился, – бесстрастно напомнил Шу. Минато уже свернулся калачиком и закрыл глаза. – Я ведь не говорю, что мне не понравилось – просто не выспался. Думал, Вальт так и будет болтать всю ночь. Я поморщился: кто его знает, что я мог ляпнуть во сне – подумать страшно! – Рад за тебя, – пробормотал Шу. Черные глаза Минато распахнулись. – А ты разве плохо провел ночь? – самодовольно спросил он. – Я бы не назвал это худшей ночью в моей жизни. – Но в десятку-то худших она попала? – подколол Минато. – Возможно. Минато улыбнулся и закрыл глаза. – Однако, если бы мне удалось вчера ночью оказаться на твоем месте, – продолжал Шу, – это не стало бы лучшей ночью в моей жизни. Приятных тебе сновидений! Минато открыл глаза и нахмурился. Потом сел. –По-моему здесь стало тесновато. – Это ты верно заметил. Я ткнул Шу локтем в ребра – и, кажется, заработал себе синяк. – Пожалуй, я как-нибудь потом отосплюсь. – Минато скорчил мину. – Все равно мне надо поговорить с Сэмом. Он перекатился на колени, собираясь вылезти из палатки. Меня пронзила резкая боль: я внезапно понял, что могу больше не увидеть Минато. Он уйдет обратно к Сэму и будет сражаться с бандой кровожадных новорожденных вампиров. – Минато, подожди… – Я протянул к нему руку, и мои пальцы скользнули по его плечу. Минато отшатнулся, прежде чем я успел его ухватить. – Ну пожалуйста, Минато! Останься! – Нет. Отказ прозвучал холодно и решительно. На моем лице явно отразилась боль, потому что Минато шумно выдохнул и слегка улыбнулся. – Вальт, не волнуйся. Со мной все будет в порядке – как всегда. – Он улыбнулся. – Кроме того, ты же не думаешь, что я позволю Сету занять мое место – повеселиться, да еще и всю славу получить? – фыркнул он. – Будь осторожен… Минато исчез, не дослушав. – Вальт, да хватит тебе, – пробормотал он, застегивая молнию снаружи. Я вслушивался, но так и не услышал удаляющихся шагов: полная тишина. Ни ветерка. Только далеко в горах поет ранняя пташка. Минато теперь двигается совершенно бесшумно. Закутавшись в две куртки, я привалился к плечу Шу. Мы молчали. – Долго еще? – спросил я. – Луи сказал Сэму, что еще около часа, – тихо ответил Шу бесцветным голосом. – Мы будем вместе, несмотря ни на что. – Несмотря ни на что, – согласился Шу. – Я тоже за них боюсь, – сказал я. – Они могут постоять за себя, – успокоил меня Шу нарочито беззаботным голосом. – Жаль, что мне не удастся повеселиться! И этот туда же – повеселиться ему охота! Шу положил руку мне на плечи. – Не волнуйся. – Он поцеловал меня в лоб. Как будто в такой ситуации можно сидеть спокойно! – Не буду. – Хочешь, я тебя отвлеку? – выдохнул Шу и провел холодными пальцами по моей скуле. Я непроизвольно вздрогнул: все-таки утро выдалось холодным. – Пожалуй, как-нибудь потом, – ответил сам себе Шу и убрал руку. – Есть и другие способы меня отвлечь. – Например? – Ты мог бы рассказать мне про десять твоих лучших ночей, – предложил я. – Любопытно было бы узнать. Он засмеялся. – А ты угадай! Я покачал головой: – У тебя было слишком много ночей, о которых я ничего не знаю – целые сто лет! – Могу подсказать: все мои лучшие ночи случились уже после того, как мы с тобой познакомились. – Правда? – Конечно правда! Те, что были до того, и рядом не стояли. Я подумал и наконец признался: – Мне приходят в голову только мои лучшие ночи. – Может быть, это те же самые, что и у меня, – подбодрил Шу. – Ну, тогда первая ночь – когда ты в первый раз у меня остался. – Да, и для меня тоже. Правда, ты проспал ту часть, которая понравилась мне больше всего. – Точно, – вспомнил я. – А еще я тогда во сне разговаривал. – Было дело, – согласился он. Я вспыхнул, вспомнив, что мог наболтать сегодня ночью в объятиях Минато. Никаких снов я не помнил, а может, и вовсе не видел, и кто его знает, что было у меня на уме. – Что я наговорил сегодня ночью? – прошептал я, понизив голос. Вместо ответа Шу пожал плечами. Я поморщился. – Все так плохо? – Ничего особо ужасного, – вздохнул он. – Тогда расскажи! – В основном повторял мое имя – как обычно. – Ну, это не так уж плохо, – осторожно согласился я. – А к утру ты стал бормотать какую-то чушь и повторяла «Минато, мой Минато». – Даже в его шепоте слышалась боль. – Твоему Минато это очень понравилось. Я вытянул шею, пытаясь достать губами до подбородка Шу. Его глаз я не видел: он смотрел в потолок. – Прости, – пробормотал я. – Я их так различаю. – Кого? – Доктора Джекилля и мистера Хайда – Минатт, который мне нравится, и того, которого терпеть не могу, – объяснил я. Тогда понятно. – Кажется, Шу слегка оттаял. – А какая у тебя еще любимая ночь? – Когда мы летели домой из Италии. Шу нахмурился. – А разве в твой список он не входит? – удивился я. – Да в мой-то как раз входит, а вот найти его в твоем я не ожидал. Разве ты тогда не думал – совершенно ошибочно! – что мои действия были продиктованы только муками совести и я собирался сбежать, едва самолет приземлится? – Думал, – улыбнулся я. – Но ведь ты все равно был рядом. Он поцеловал меня в макушку: – Вальт, ты любишь меня больше, чем я того заслуживаю. Я рассмеялся: скажет тоже! – А следующей в моем списке будет ночь после Италии, – продолжал я. – Согласен. Ты был такый забавный. – Забавный? – Я и понятия не имел, какие яркие сны тебе снятся. Мне едва удалось убедить тебя, что ты не спишь. – В этом я до сих пор не уверен, – пробормотал я. – Ты всегда казался больше похожим на сон, чем на явь. А теперь расскажи мне про одну из твоих любимых ночей. Я правильно угадал, какая стоит на первом месте? – Нет. На первом та, которая была две ночи назад, когда ты наконец согласился выйти за меня замуж. Я скривился. – Разве тебе она не понравилсь? Я вспомнил, как Шу поцеловал меня, какой уступки я от него добился, и передумал: – Понравилась… Хотя и не совсем. Не понимаю, почему для тебя это было важно: я и так твой навеки. – Лет через сто, когда у тебя будет достаточно жизненного опыта, чтобы оценить мой ответ, я тебе расскажу, – пообещал он. – Через сто лет я тебе об этом напомню! – Ты не замерз? – вдруг спросил он. – Нет. А что? Ответить он не успел: тишину разорвал оглушительный вой, полный боли. Отразился от голых скал и эхом заполнил воздух, раздаваясь со всех сторон сразу. Этот вой – знакомый и незнакомый одновременно – заставил меня вздрогнуть: незнакомый, потому что никогда раньше я не слышал, чтобы так кричали от боли; знакомый, потому что сразу узнал голос. Узнал и понял, в чем дело, – с пронзительной ясностью, словно сам кричал. Неважно, что сейчас Минато был не в человеческом теле: перевода не требовалось. Минато был рядом. И слышал каждое слово. И теперь кричал от боли. Вой перешел в горловое всхлипывание, а потом замолк. Я не слышал, как Минато бесшумно исчез, но почувствовал его отсутствие, пустоту, которая осталась после него. А я-то думал, что он уже далеко отсюда! – Потому что твой обогреватель дошел до предела, – негромко ответил Шу. – Перемирие закончилось, – добавил он так тихо, что мне это могло и почудиться. – Минато подслушивал наш разговор, – прошептал я – отнюдь не вопросительным тоном. – Да. – И ты это знал. – Да. Я уставился в пустоту невидящими глазами. – Ведь я же никогда не обещал драться по-честному, – тихо напомнил мне Шу. – К тому же, он имеет право это знать. Я уронил голову на руки. – Ты на меня злишься? – спросил он. – Не на тебя, – прошептал я. – Это я настоящее чудовище. – Не мучай себя, – взмолился Шу. – Да уж, – с горечью согласился я. – Лучше поберечь силы, чтобы еще немножко помучить Минатт. Чтобы совсем его замучить. – Он знал, что делает. – Какая разница? – Я сморгнул слезы, которые наверняка послышались в моем голосе. – Думаешь, меня волнует, справедливо ли это и был ли Минатт предупрежден заранее? Я причиняю ему боль. Каждый раз, когда я возвращаюсь, я причиняю ему боль! – Мой голос звучал все громче, сбиваясь на истерические нотки. – Я ужасное чудовище! – Ничего подобного! – Шу крепко обнял меня. – Так и есть! И какой только бес в меня вселился? – Я рванулся из его объятий, и Шу отпустил меня. – Я должен пойти за ним. – Вальт, он уже черт знает где, и на улице мороз. – Плевать! Не могу же я просто сидеть здесь! – Я скинул парку Минатт, сунул ноги в ботинки и неуклюже пополз ко входу: ноги не слушались. – Я должен… должен… – Я сам толком не знал, что именно должен сделать, но все равно расстегнула молнию и вылез из палатки. Стояло солнечное, студеное утро. Снега оказалось гораздо меньше, чем можно было ожидать после такой бури. Наверное, ветром сдуло – вряд ли бы он успел растаять под низко висевшим на юго-востоке солнцем, лучи которого отражались от снежной белизны и с непривычки больно били по глазам. В воздухе чувствовался пронизывающий холод, хотя ветра не было и температура медленно поднималась вслед за восходящим солнцем. Сет Клируотер свернулся на сухих еловых иголках под густой елью и положил голову на лапы. Его желтоватый мех почти сливался с опавшей хвоей, и я заметил только яркое отражение снега в черных глазах. Мне показалось, что Сет смотрит на меня укоризненно. Спотыкаясь, я пошел к лесу, зная, что Шу идет следом. Он шел бесшумно, но солнце отражалось от него миллионами радуг, которые плясали впереди меня. Я уже ууглубился на несколько шагов в лес, когда Шу схватил меня за руку. – Ты не можешь пойти за ним. Сегодня нельзя. Уже почти время. И в любом случае, если ты потеряешься, никому от этого легче не станет. Я вывернул руку, безуспешно пытаясь вырвать ее из железной хватки Шу. – Вальт, прости, – прошептал он. – Я не должен был этого делать. – Ты ничего такого не сделал. Это я во всем виноват. Я это сделал. Я натворил ошибок. Я мог бы… Когда он… Мне не следовало… Я… Я… – Я разрыдался. – Вальт, ну будет уже! Руки Шу обхватили меня, и мои слезы промочили его рубашку. – Я должен был… сказать ему… надо было сказать… – Что? Что тут скажешь? – Нельзя было, чтобы он… вот так обнаружил. – Хочешь, я попробую привести его обратно, чтобы ты мог с ним поговорить? У нас еще есть немного времени, – пробормотал Шу с приглушенной болью в голосе. Я кивнул, уткнувшись лицом ему в грудь, не решаясь посмотреть в глаза. – Никуда не уходи. Я скоро вернусь. Он разжал объятия и исчез так быстро, что я не успел заметить: подняв взгляд, вдруг обнаружил, что остался один. И опять разрыдался. Сегодня я только и делаю, что всем причиняю боль. К чему ни прикоснусь, все порчу! Почему я так сильно на это отреагировал? Ведь знал же, что все именно к этому и идет! Однако Минато никогда раньше не терял самообладания настолько, чтобы его покинул непробиваемая самоуверенность! Никогда раньше не показывал, как ему на самом деле больно. Его вопль все еще звучал в ушах, отдаваясь где-то в груди. Но меня терзал еще одна боль: я переживал, что мучаю Минато, и этим причиняла боль Шу – вместо того, чтобы хладнокровно позволить Минатт уйти, точно зная, что другого выбора у меня нет. Какая же я эгоист! И мучительница. Я терзаю тех, кого люблю. Совсем как Кэтрин из «Грозового перевала». Только выбор у меня был получше: ни один из двоих не был ни злодеем, ни слабаком. Так я и сидел: вся в слезах и никак не пытаясь исправить положение – совсем как Кэтрин. Я больше не могу позволить чувствам влиять на мои решения. Теперь уже слишком поздно и ничего изменить нельзя, но я должен хотя бы сейчас сделать то, что следует. А может быть, за меня уже все сделано. Может быть, Шу не сумеет привести Минато обратно. И тогда я смирюсь с этим и буду жить дальше. Шу больше никогда не увидит, как я проливаю слезы по Минато Минари – ни единой слезинки! Я вытерл глаза уже замерзшими пальцами. А если Шу все же приведет Минато, то так тому и быть. Я должен буду сказать Минато, чтобы он уходил и больше не возвращался. Ну почему это так трудно? Гораздо труднее, чем попрощаться с остальными друзьями – с Алеком и с Зеро? Почему мне от этого больно? Что-то здесь не так. Больно быть не должно. Ведь я же получил то, чего хотел. Того, которого хотел: получить обоих сразу мне не светит, потому что Минато не согласен просто со мной дружить. И пора уже перестать на его дружбу надеяться. Нельзя же быть такым жадным! Пора избавиться от идиотской мысли, что можно сохранить отношения с Минато: как он может быть моим Минато, если я принадлежу другому? Я поплелся обратно к поляне. Выйдя из темноты леса, моргнул от яркого света и глянул на Сета: он все еще лежал на подстилке из хвои. Я отвел глаза, избегая его взгляда. Волосы у меня растрепались и свалялись. Я попробовал расчесать их пальцами, но быстро сдалась. Да и кому какое дело, как я выгляжу? Возле входа в палатку висела фляжка. Я схватил ее и глотнул ледяной воды, чтобы прополоскать рот. Где-то должен быть еда, но я не так проголодался, чтобы искать егл. Я принялся мерить шагами залитую солнцем полянку, чувствуя на себе пристальный взгляд Сета, но упорно избегая смотреть в его сторону. И вместо огромного волка Сет представлялся мне мальчишкой, очень похожим на юного Минато. Попросить что ли Сета гавкнуть или подать какой-то другой знак, если Минато решил вернуться? Нет, не стоит. Какая разница, вернется Минато или нет? Может, будет проще, если он не вернется. Если бы можно было как-то позвать Шу обратно! Тут Сет взвизгнул и поднялся на ноги. – Что случилось? – тупо спросил я. Сет не обратил на меня внимания. Подошел к краю леса, глядя на запад. И заскулил. – Сет? Это остальные? Там, на поляне? – требовательно спросил я. Он глянул на меня, коротко тявкнул и снова уставился на запад. Прижал уши и опять заскулил. Ну какая же я идиот! Зачем я отослал Шу? Как теперь узнать, что происходит? Я-то волчьего языка не понимаю! По спине побежал холодок ужаса. А если время пришло? Если Минато и Шу подошли слишком близко к поляне? Что, если Шу решил принять участие в схватке? Ужас застыл ледяным комом в животе. А если Сет расстроен вовсе не тем, что происходит на поляне и его тявканье означало «нет»? Вдруг Шу и Минато подрались друг с другом где-то в лесу? Но ведь они же не станут этого делать! Внезапное осознание окатило меня леденящей волной: еще как станут! Стоит одному из них что-нибудь ляпнуть… Я вспомнил, как пришлось разнимать их сегодня утром. Похоже, я недооценил готовность выяснить отношения кулаками. Так мне и надо, если я вдруг потеряю обоих! Ледяная рука сжала сердце. Прежде чем я успел упасть в обморок от ужаса, Сет заворчал глубоким утробным рыком, отвернулся и пошел обратно на свое место под елью. Я успокоился и вспылил одновременно: неужели он не может написать что-то на снегу или как-нибудь по-другому объясниться? От хождения туда-сюда я вспотел. Снял куртку и бросил ее в палатку, а потом снова принялся утаптывать тропинку в середине прогалины. Сет вдруг вскочил и ощетинился. Я оглянулся, но ничего не увидел. Если Сет не прекратит свои выходки, то получит от меня шишкой по лбу! Он зарычал глухим предупреждающим рычанием и метнулся к западному краю полянки. Пожалуй, бросаться шишками пока не стоит. – Сет, это мы! – раздался вдалеке голос Минато. Ну почему мое сердце вдруг бешено заколотилось? Наверняка просто от страха: я боялся того, что мне предстояло сделать. Нельзя радоваться возвращению Минато: от этого будет только хуже. Первым из леса вышел Шу, сохраняя на лице бесстрастное выражение. Солнце отражалось от его кожи точно так же, как от снега. Сет подошел поприветствовать Шу и пристально заглянул ему в глаза. Шу медленно кивнул и озабоченно нахмурился: – Да уж, только этого нам и не хватало, – пробормотал он себе под нос, прежде чем заговорить с огромным волком: – Пожалуй, удивляться нечему. Но времени очень мало. Передай, пожалуйста, Сэму, пусть он попросит Луи по возможности уточнить сроки. Сет наклонил голову, и я чуть сам не зарычал: теперь-то он научился кивать! Разозлившись, я отвернулся – и увидел Минато. Он стоял спиной ко мне, глядя в ту сторону, откуда они пришли. Я настороженно ждал, когда он обернется. – Вальт, – пробормотал Шу, внезапно оказавшись рядом со мной. Он смотрел на меня, и в его глазах не отражалось ничего, кроме заботы. Великодушию Шу поистине нет предела! Теперь я заслуживаю его меньше, чем когда-либо. – Возникло небольшое осложнение, – сказал он мне нарочито беззаботным голосом. – Мы с Сетом отойдем в сторонку и попытаемся с этим разобраться. Далеко я не пойду, но и подслушивать не стану. Я знаю, что зрители тебе не нужны, независимо от того, что именно ты решишь сделать. Только на последних словах в его голосе прорезалась боль. Никогда больше я не сделаю ему больно! Это станет целью моей жизни. Больше никогда ему не придется смотреть на меня такими глазами. Я слишком расстроился, чтобы поинтересоваться, что за осложнение вдруг возникло. Мне и так проблем хватает! – Возвращайся поскорее!– прошептал я. Он легонько чмокнул меня в губы и исчез в лесу. Сет последовал за ним. Минатт все еще стоял в тени деревьев, и я не мог толком разглядеть выражение его лица. – Вальт, я тороплюсь, – тускло сказал он. – Давай быстрее, ладно? Я сглотнул: в горле так пересохло, что и слова не вымолвишь. – Просто скажи все как есть, и дело с концом. Я втянул в себя воздух и прошептал: – Извини, я просто свинья. Мне очень стыдно, что я был такым эгоистом. Лучше бы мы с тобой никогда не встречались и я бы не причинил тебе столько боли. Больше не буду, честное слово. Буду держаться от тебя подальше. Уеду из штата. С глаз твоих долой. – Тоже мне извинение, – горько сказал Минато. Говорить я мог только шепотом: – Скажи мне, как ты хочешь, чтобы я извинился. – А если я не хочу, чтобы ты уезжал? Если хочу, чтобы ты остался – пусть даже ты ужасный эгоист? Разве у меня нет выбора, раз уж ты пытаешься загладить свою вину? – Минато, ничего хорошего из этого не выйдет. Мне не следовало оставаться с тобой, зная, что нам нужны совершенно разные вещи. Лучше не станет. Я по-прежнему буду причинять тебе боль. А я этого не хочу. Ненавижу делать тебе больно! – Я поперхнулся. Минато вздохнул. – Перестань. Не надо больше ничего говорить. Я все понимаю. Я хотел сказать ему, что буду очень скучать, но прикусил язык: из этого тоже ничего хорошего не выйдет. Минуту Минато стоял, не поднимая глаз, и я боролся с желанием подойти и обнять его. Утешить. И вдруг он резко вздернул голову. – Ну что же, не только ты способный на самопожертвование, – заявил он окрепшим голосом. – В эту игру можно сыграть вдвоем. – Что? – Я и сам виноват. Зачем было все так усложнять? Мне следовало с достоинством сдаться в самом начале. Ведь я тоже причинял тебе боль. – Это моя вина. – Нет уж, Вальт, не надо брать все грехи на себя. Да и всю славу тоже. Я знаю, как искупить вину. – Ты о чем? – Загоревшийся в его глазах сумасшедший огонек испугал меня. Минато глянул на солнце и улыбнулся мне. – Внизу вот-вот завяжется серьезная драка. Будет совсем не трудно сбросить меня со счетов. Его слова медленно доходили до моего сознания, погружаясь одно за другим. Я перестал дышать. Хотя я и собирался вычеркнуть Минато из своей жизни, до меня только сейчас дошло, что для этого придется вонзить нож в самое сердце. – Нет, Минато, нет! Только не это! – в ужасе выдохнул я. – Не надо, Минато! Пожалуйста, не делай этого! – Коленки у меня задрожали. – Вальт, ну какая теперь разница? Всем только легче станет. И тебе даже не придется уезжать отсюда. – Нет! – еще громче закричал я. – Нет, Минато! Я тебе не позволю! – И как ты собираешься меня остановить? – поддразнил он и улыбнулся, чтобы сгладить грубость. – Минато, я тебя умоляю. Останься со мной! – Если бы я мог шевельнуться, то упал бы на колени. – Остаться с тобой на пятнадцать минут и пропустить хорошую драку? Чтобы ты могла сбежать от меня, как только будешь уверен, что я снова в безопасности? Не смеши меня. – Я не убегу. Я передумал. Минато, все как-нибудь утрясется. Всегда можно найти какой-то компромисс. Не уходи! – Врешь ты все. – Не вру! Ты же знаешь, что я врать не умею. Посмотри мне в глаза. Я не уеду, если ты останешься со мной. Минато помрачнел. – Ага, и я буду свидетелем на твоей свадьбе? На мгновение я потерял дар речи. – Ну пожалуйста! – Вот и все, что я могла ему сказать. – Я так и думал, – ответил он. Его лицо снова разгладилось, и лишь в глазах горел огонь. – Вальт, я люблю тебя, – пробормотал он. – Я люблю тебя, Минато, – прерывающимся голосом прошептал я. Он улыбнулся. – Это я лучше тебя знаю. И отвернулся, чтобы уйти. – Все, что угодно, – сдавленным голосом сказал я ему вслед. – Минато, проси все, что хочешь, только не уходи! Он медленно обернулся. – По-моему, ты это не всерьез. – Останься! – умолял я. Он покачал головой. – Нет, я ухожу. – Помедлил, словно принимая решение. – Хотя я могу положиться на судьбу. – Как это? – поперхнулся я. – Мне не надо намеренно что-то делать. Я могу просто изо всех сил драться за свою стаю, а там будь что будет. – Он пожал плечами. – Если ты докажешь, что действительно хочешь, чтобы я вернулся обратно, а не просто пытаешься отговорить меня. – Как? – спросил я. – Ну, ты мог бы меня попросить. – Возвращайся, – прошептал я. Неужели он сомневается, что я говорю это искренне? Минато покачал головой и улыбнулся. – Я не это имел в виду. Мне понадобилась долгая секунда, чтобы понять, чего он хочет, и все это время Минато снисходительно смотрел на меня, словно точно знал, чего ожидать. Как только до меня дошло, я тут же выпалил, не подумав о последствиях: – Минато, ты меня поцелуешь? Он удивленно распахнул глаза, а потом подозрительно прищурился. – Ты шутишь. – Минато, поцелуй меня. Поцелу, а потом возвращайся обратно. Он заколебался в нерешительности. Повернулся на запад, отворачиваясь от меня, но не двигаясь с места. Все еще глядя в сторону, сделал неуверенный шаг ко мне, потом еще один. Обернулся и с сомнением посмотрел на меня. Я не сводил с него глаз. И понятия не имел, что написано на моем лице. Минато покачнулся на пятках и вдруг покрыл расстояние между нами всего за три шага. Я знал, что он воспользуется ситуацией. Я этого ожидал. И стоял совсем неподвижно: глаза закрыты, руки сжаты в кулаки и вытянуты по швам. Минато обхватил ладонями мое лицо и набросился на меня с таким пылом, который граничил с насилием. Его губы обнаружили мое скрытое сопротивление, и я почувствовал, как он разозлился. Одной рукой ухватил меня за шею, а другой за плечо; потряс и прижал к себе. Взял за запястье и закинул мою руку себе на шею. Я не стал ее убирать, хотя кулак не разжал – как далеко я готова зайти в отчаянной решимости сохранить Минато жизнь? А все это время его дразняще мягкие и теплые губы пытались добиться взаимности. Убедившись, что я не уберу руку с его шеи, Минато отпустил мое запястье и провел горячей ладонью вниз по моему телу. Найдя кусочек обнаженной кожи на пояснице, притянул меня к себе, вынуждая изогнуться дугой. Он на мгновение оторвался от моих губ, хотя я знал, что поцелуй еще далеко не закончен. Минато провел губами по моей щеке, потом по шее и забросил мою вторую руку себе на шею. Обеими руками сжал мою талию и нашел губами ухо. – Вальт, ты способный на большее, – хрипло прошептал он. – Не надо слишком много думать. Я вздрогнул, почувствовав, как он прикусил зубами мочку уха. – Уже лучше, – пробормотал он. – Хотя бы один раз позволь себе почувствовать собственные ощущения. Я замотал головой. Минато взял меня опять за шею, заставив остановиться. – А ты действительно хочешь, чтобы я вернулся? – ядовито спросил он. – Или хочешь, чтобы я умер? Меня охватила ярость: это нечестно! Я вцепился обеими руками ему в волосы, не обращая внимания на боль в сломанной руке, и попытался оторваться от Минато. Однако он меня не понял: слишком силен оказался. Мои попытки вырвать волосы с корнем Минато принял за проявление страсти и подумал, что я наконец ответил на его ласки! Судорожно вздохнув, он впился в меня поцелуем и плотнее прижал ладонь к моей пояснице. Вспышка злости вдребезги разбил мое хрупкое самообладание, а неожиданно страстный ответ Минато заставил совсем потерять голову. Если бы он всего лишь торжествовал победу, то я бы еще мог сопротивляться, но полная беззащитность его внезапной радости разрушила мою уверенность. Тело перестало подчиняться мозгу, и я ответил на поцелуй Минато. Вопреки всяким предостережениям здравого смысл, мои губы двигались сами по себе, делая то, чего никогда не делали: ведь мне не надо было осторожничать с Минато, а уж он и подавно не думал об осторожности. Мои пальцы вцепились в его волосы, но теперь я прижимал его к себе. Минато был повсюду. Ослепительный солнечный свет сквозь закрытые веки выглядел красным и казался жаром. Жар шел со всех сторон: я не видел, не слышала и не чувствовал ничего, кроме Минато. Крошечный кусочек мозга, который сохранил благоразумие, вопил во все горло: почему я не сопротивляюсь? Хуже того, почему я не чувствую никакого желания сопротивляться? Разве я не хочу заставить Минато перестать? Почему мои руки вцепились в его широкие плечи, наслаждаясь их силой? Почему крепкие объятия недостаточно крепки и хочется прижаться еще сильнее? Дурацкие вопросы. Ведь я знал ответ: потому что все это время я себе лгал. Минато прав – и давно говорил мне об этом: он мне гораздо больше, чем друг. Именно поэтому так трудно было с ним распрощаться: ведь я люблю его. Тоже. Люблю его больше, чем следует, и все-таки далеко не достаточно. Влюблен в него, но не настолько, чтобы это что-то изменило – однако вполне довольно для того, чтобы причинить боль нам обоим. Чтобы нанести ему такую рану, какой еще никогда не наносил. На все остальное мне было наплевать – на все, кроме его боли. Свою собственную я заслужил сполна. Надеюсь, мне будет очень больно и я как следует помучаюсь. В этот миг мы словно слились в единое целое: его боль всегда была и всегда будет моей болью, а теперь его радость стала моей радостью. Я тоже был счастлива, но каким-то мучительным счастьем, похожим на медленную пытку: почти осязаемое, оно горело на коже как серная кислота. На одно бесконечное мгновение перед моими заплаканными глазами открылось совершенно другое будущее. Я словно заглянул в мысли Минато и увидел, от чего именно я отказываюсь, что мне не удастся сохранить: Кенто и Чихару почему-то вместе с Аро и Сэмом в Ла-Пуш; проходящие годы и как они изменяют меня; громадный волк, которого я люблю и который всегда готов меня защитить. На какую-то долю секунды я увидел черноволосые головки двух детей, убегающих в знакомый лес – когда они исчезли, то и видение растаяло вместе с ними. И тогда я отчетливо почувствовал, как трещина в моем сердце разошлась до конца и маленький кусочек отделился от целого. Губы Минато перестали двигаться раньше моих. Я открыл глаза: он смотрел на меня с восхищением и радостью. – Я должен идти, – прошептал он. – Нет! Минато улыбнулся, довольный моим ответом. Я не надолго, – пообещал он. – Но сначала… Он наклонился и снова поцеловал меня. Я не сопротивлялся: теперь-то какой смысл сопротивляться? На этот раз поцелуй был другим: Минато мягко обхватил мое лицо ладонями, и его теплые губы оказались нежными и неожиданно неуверенными. Мимолетный, но очень сладкий поцелуй. Минатт стиснул меня в объятиях, прижал покрепче и прошептал: – Вот таким должен был бы стать наш первый поцелуй… Лучше поздно, чем никогда. Спрятав лицо у него на груди, чтобы он не мог этого увидеть, я дал волю слезам.