***
В течение следующих нескольких дней настроение в Хогвартсе, казалось, улеглось, и люди становились храбрее, ученики, которых Гермиона никогда раньше не встречала, останавливали ее в коридорах, чтобы пожелать ей всего наилучшего. Некоторые спрашивали ее о слухах, Беллатрикс ли убила своего отца, на что Гермиона не отвечала. Она была так рада, что Гарри и Рон были рядом, призывая людей исчезнуть и заняться своими делами, даже близнецы Уизли оттолкнули нескольких любопытных учеников с ее пути. Это заставило ее почувствовать себя намного менее одинокой и в то же время похоже на цирковое представление, она просто хотела, чтобы все было нормально. Гермиона изо всех сил старалась сделать все именно так, ходя на уроки и отвечая на вопросы, но казалось, что её энергия снова иссякла. Количество времени, которое она могла терпеть, находясь рядом с другими, значительно уменьшилось, и она стала вспыльчивой с людьми. Большинство из них не выглядело слишком поэтапными, пока она не пересеклась ни с кем иным, как с Фредериком Долоховым. На самом деле это был случай неудачного выбора времени; был вечер пятницы, и у Гермионы только закончился урок, где она рассказывала о неизлечимых проклятиях. Это превратило ее в бомбу замедленного действия. Она также оказалась в нижней части школы, где в это время дня бродили многие слизеринские ученики. Она вышла в коридор и сразу же встретилась с ним взглядом. Его лицо стало хмурым, когда он смотрел на нее через коридор. Гермиона пошла прочь, но он сделал несколько шагов вперёд, пока не оказался на ее пути. — Ты собираешься убрать свое жуткое личико с дороги или нет? — рявкнула Гермиона и незаметно вложила палочку в руку. — С кем, по-твоему, ты разговариваешь, грязь? — Долохов двинулся еще ближе к Гермионе. Гермиона схватила палочку и приготовилась: если понадобится, она нанесет удар первой. Прежде чем она успела это сделать, откуда-то вылезла рука и сильно ударила Долохова ладонью по голове, так что он упал на землю. Беллатрикс стояла над Долоховым, ничего не сказав, она просто смотрела на него с пугающе серьезным выражением лица. — Действительно, Блэк, все это ради грязи… Прежде чем Долохов успел закончить предложение, Беллатрикс поставила сапог ему на грудь и надавила. — Я предлагаю тебе переосмыслить свой словарный запас отныне, Долохов, или я помещу тебя в глубокую темную яму, как твоего отца. Когда Долохов немного ахнул, Беллатрикс тихонько усмехнулась, убирая ногу, позволяя Долохову отползти прочь. Беллатрикс повернулась туда, где стояла Гермиона, которая смотрела вниз, на Долохова. Гермиона подняла глаза, и Беллатрикс посмотрела в них. У Беллатрикс не было времени говорить или двигаться, когда Гермиона перевела взгляд на нее и продолжила идти, не говоря ни слова. Она прошла так близко, что Беллатрикс могла бы протянуть руку и прикоснуться к ней, но она этого не сделала. Вместо этого она повернулась, чтобы вернуться в свое общежитие, и ее встретил Альбус Дамблдор, который стоял, заложив руки за спину. — Я думаю, вам следует пойти со мной, мисс Блэк, — сказал он спокойно и направился в свой кабинет. Беллатрикс огляделась на море студентов, которые собрались в суматохе, большинство из них смотрели на нее широко раскрытыми глазами. Когда она двинулась за Дамблдором, ученики быстро уходили с ее пути, как будто простая близость могла их сжечь или что-то в этом роде. Она смотрела прямо перед собой, не обращая на них внимания.***
— Мисс Блэк, пожалуйста, присаживайтесь, — Дамблдор указал на стул напротив своего стола и, пока говорил, обошел вокруг него. Беллатрикс села, ничего не сказав, она не могла извиниться за то, что заслужил Долохов. — Вы знаете, что такое поведение неприемлемо, — мягко сказал Дамблдор, — Я думаю, я могу понять, почему это произошло, но это не оправдание. — Значит, то, что он собирался сказать, приемлемо? — Беллатрикс повысила голос, когда гнев в ней немедленно перешёл в действие. — Его поведение также было неприемлемым, и к нему примут соответствующие меры, но это должны решать учителя, а не однокурсники. Особенно с применением насилия, — Дамблдор наклонился к своему столу и посмотрел ей прямо в глаза. — Ты знаешь, Беллатрикс, я действительно понимаю, что значит чувствовать себя таким злым, как ты, достаточно злым, чтобы причинить боль, — грустно улыбнулся Дамблдор. Беллатрикс посмотрела на него и слегка прищурилась, она не была в настроении для притворного сочувствия. — Простите меня, если я сразу не приняла вас за жестокий тип, профессор. — Вы знаете, мисс Блэк, когда я был молодым человеком, только немного старше вас, во мне горел огонь, как и в вас. Это сделало меня умным и быстрым, заставило меня хотеть преуспевать. Тогда он горел так сильно, что, когда люди останавливали меня или задерживали, я начинал злиться на них. Я думал, что это часть того, чтобы быть увлечённым молодым волшебником, отложить все остальное, чтобы стремиться к чему-то большему. — Дамблдор посмотрел на свои руки, пока тёр кольца. — Так было до тех пор, пока я не встретил другого энергичного молодого волшебника. У этого другого волшебника, как и у меня, был огонь, и однажды он одолел нас обоих. — Дамблдор снова поднял взгляд на Беллатрикс и склонил голову, когда продолжил. — Мы яростно дрались, мы оба чувствовали, что один пытается сорвать планы другого. Все настолько накалилось, что мы начали дуэль прямо в дверях моего дома, и мы были настолько ослеплены яростью, что случайное проклятие нашей битвы поразило и убило Ариану, мою младшую сестру. Глаза Беллатрикс расширились; она никогда не слышала о других родственниках Дамблдора. Дамблдор продолжил. — Когда я вышел из дома, я настойчиво утверждал, что это другой волшебник убил юную Ариану, и я планировал заставить его ответить за это. Но, повзрослев, я понял, что не имеет значения, чье это было проклятие, это мой гнев унес ее. Это было давно, но я все еще часто думаю о своей сестре и о том, кем бы она стала, если бы у нее был шанс. — Мне жаль вашу сестру, профессор, — тихо сказала Беллатрикс, стыдясь того, что усомнилась в его искренности. — Я говорю это не для того, чтобы заставить вас сожалеть. Я подумал, что вы, возможно, захотите узнать, почему я сделал то, что сделал, чтобы скрыть то, что случилось с вашим отцом. Потому что ты так сильно напоминаешь мне меня, молодого волшебника, и я знаю, что ты все еще можешь выбрать правильный путь. У вас хорошие намерения, и я знаю, что вы действуете из любви, но ваш гнев снова возьмёт верх над вами, если вы не будете сдерживать его. Беллатрикс кивнула. — Я понимаю, профессор, я просто… я не хочу, чтобы она когда-либо снова слышала это слово. Дамблдор вздохнул. — Моя дорогая, мне жаль, что ты не можешь защитить ее от слова, запечатленного на ее коже. Все, что вы можете сделать — это показать ей, что в любви намного больше силы, чем в ненависти. Может быть, тогда само слово может потерять свою остроту, — он снова улыбнулся ей, на этот раз менее грустно.***
Когда Гермиона наконец добралась до своей комнаты, ее дыхание было частым, и она не могла его замедлить. Опустившись на землю рядом с кроватью, Гермиона воспроизвела то, что произошло в ее голове. Нога Беллатрикс на груди Долохова, ее смешок, когда она надавила сильнее. Когда Гермиона смотрела на них, все, о чем она могла думать, это Сигнус Блэк, стоящий над ней, когда она корчилась на полу особняка Блэков. Она знала, что она в безопасности, что все кончено, но все еще чувствовала себя так, как будто на ее груди был ботинок, который она не могла снять, как бы глубоко она ни вдыхала воздух. Беллатрикс приняла облик Сигнуса с такой лёгкостью, что Гермиона не могла понять, как она влюбилась в нее, в человека, способного мучить и убивать. На самом деле Беллатрикс пытала ее задолго до того, как Сигнус Блэк овладел ею, издеваясь и проклиная. Их первый поцелуй произошел после того, как она была почти искалечена, но Гермиона была все еще влюблена, и это чувство не исчезло, несмотря на всё, что произошло. В отчаянной попытке выбросить это из головы, Гермиона схватила ближайшую книгу и открыла ее на первой странице. Она заставила себя перечитывать первую строчку снова и снова, пока не смогла сосредоточиться достаточно, чтобы перейти к следующей строчке и дальше. Здесь она провела остаток вечера; сидела, читая и игнорируя тот факт, что ее жизнь существовала за пределами страниц.***
На следующее утро Беллатрикс целеустремлённо шла, снова и снова обдумывая слова Дамблдора, пока, наконец, не приняла то, что должна была сделать. Она думала о том, как Гермиона не смотрела на нее, но через нее она никогда больше не хотела этого чувствовать. Беллатрикс знала, что больше не может злиться на других, что бы она ни сделала, и она больше не могла прятаться. Пришло время быть честной и быть той, кем она была на самом деле, а это было раскаянием. Закончив эту мысль, Беллатрикс подошла к краю квиддичного поля, где играла команда Гриффиндора, и стала ждать. Когда их тренировка закончилась, она увидела Гарри и последовала за ним, пока не смогла похлопать его по плечу. Гарри улыбался, когда повернулся, но когда он понял, кто был перед ним, его улыбка исчезла. — Что тебе нужно, Блэк? Беллатрикс выдохнула, задерживая дыхание, и попыталась не обращать внимания на то, что другие ученики с любопытством смотрели на них поблизости. — Потте… Гарри, послушай, я знаю, что это может не иметь большого значения для тебя после всего, что я сделала. Но мне очень жаль. Глаза Гарри были серьезными и темными, но его лоб на короткую секунду нахмурился в замешательстве. — Ты сожалеешь, что отправила меня и Гермиону умирать? — На самом деле это предназначалось только для тебя, — Беллатрикс увидела, как Гарри усмехнулся. — Так намного лучше, правда, — Гарри бессмысленно рассмеялся своему саркастическому ответу. — Я имею в виду, что я знала, что мой отец охотился за тобой и на то, на что он был способен. Так что вместо того, чтобы сидеть и ждать, пока Гермиона попадет под перекрестный огонь, я решила принести тебя в жертву, имея готовый план для моего отца. — Беллатрикс стыдливо сжала руки. — И именно поэтому ты убила его тогда, потому что он испортил твой план и забрал Гермиону, — тихо сказал Гарри. — Я особо не задумывалась об этом, я увидела Гермиону на земле, как он ее поранил, и поэтому я просто… сделала это, — Беллатрикс быстро огляделась, чтобы увидеть, слушает ли кто-нибудь, прежде чем продолжить. — Я полагаю, Сириус сказал тебе. — Сириус решил, что было бы справедливо, если Гермиона узнала первой. Гермиона рассказала мне. Беллатрикс кивнула, немного потрясенная; Гермиона знала, что сделала Белла. Она отбросила нахлынувшие мысли. — Мне просто нужно, чтобы ты знал, что мне очень жаль, я не думала, что есть другой способ обезопасить Гермиону, пока она всегда была с тобой. Гарри пристально посмотрел на ее лицо, оценивая ее искренность. — Если бы твой план сработал, а Гермиону не забрали, ты бы все равно призналась или бросила бы меня умирать? Беллатрикс на мгновение заколебалась. — Честно говоря, не знаю, — Беллатрикс почувствовала знакомую тошноту вины, когда призналась. — Ты, должно быть, действительно ненавидишь меня, — прямо сказал Гарри, не сводя с нее глаз ни на секунду. — В том-то и дело, я не ненавижу… и я никогда не ненавидела тебя… — Беллатрикс глубоко вздохнула. — Это никогда не было связано с тобой, Гарри, это было о Гермионе и моем отце. — Ты действительно не думала, что Дамблдор мог спасти Гермиону? — Гарри казался раздражённым при мысли, что Беллатрикс сомневается в Дамблдоре. — Ты можешь хорошо знать Дамблдора, но я знала своего отца лучше. Ты знаешь, что он сбежал из Азкабана и какую ужасную боль он причинил Гермионе, но я знаю, что он делал все эти годы. Со мной и моими сестрами, с другими людьми, с теми, кто был у власти, чтобы добиться своего. Тогда Дамблдор не остановил его, никто не остановил. — Беллатрикс посмотрела на землю. — Единственная причина, по которой им удалось заключить его в тюрьму, заключалась в том, что он не учел, что какая-то умная молодая ведьма вовремя выяснила, что происходит, чтобы поймать его с поличным. Гарри подумал о словах Беллатрикс и ничего не сказал. — Но, — продолжила Беллатрикс, — Это ни в коем случае не оправдание, чтобы поступить так с тобой, просто чтобы попытаться обезопасить Гермиону, не подорвав мою жизнь. Это было эгоистично и трусливо. — она сделала шаг, чтобы уйти, — И я рада, что ты не пострадал, Гарри, правда. — она изобразила лёгкую и печальную улыбку. Гарри кивнул. — Я не думаю, что смогу простить тебя, после того, что случилось с Гермионой, — он изо всех сил пытался понять, что сказать и как себя чувствовать. — Я понимаю, — снова улыбнулась Беллатрикс, а затем пошла обратно к замку, почувствовав себя немного легче.