О принцах и их рыцарях

Щёку Локи словно прижгло – мягкое, ласковое прикосновение, за которым сдерживался огромный пласт боли. За ним последовал образ, распадающийся, ускользающий, очень неприличный и никуда не годный – он исчез уже через пару секунд, бог едва успел поймать его. Как если бы у смертного всё сыпалось из рук, только объектами были мысли. А потом Локи оглушила пустота. Открыв глаза, он дико посмотрел на мидгардца. Тот просто… отключился. И по их связи – вдруг натянувшейся так сильно, что, кажется, она была готова лопнуть – принца окатило вызывающей судороги в желудке волной дурноты. Однозначно чужой. Та финальная нота, которая дожала, переломив состояние человека. Лафейсон сидел с неестественно прямой спиной и застывшим взглядом изучал дело рук своих. Он… Имир, это ведь был /смертный/, не ас, не враг, которого нужно сломать, не заботясь ни о чём. Результатом подобной атаки стало посеревшее измученное лицо и непроглядная темнота, которая сейчас царила за восстановившейся чертой между их сознаниями. Стиснув рукой покрывало, Локи медленно покачал головой, словно отрицая, что он только что сделал. Спустя секунду он понял, что его колотит. Остаточный эффект после разделённого состояния… разделённого? /Он не испытал даже четверти/. От тошнотворного ощущения он содрогнулся. Тогда он стремительно протянул руку вперёд и тут же отдёрнул, так и не прикоснувшись. Он не смел. Не теперь. "О, наказал зарвавшегося нахала? У тебя неплохо получилось". Сипло втянув носом воздух, он резко поднялся на ноги и, пошатнувшись после долгого пребывания в горизонтальном положении, начал ходить по комнате, иногда бросая на кровать быстрые взгляды. Старк был похож на… сломанную куклу. То, чем изобиловали детство и юность бога. Он вернулся к тому, с чего начал. Всё, что попадало в его руки, неизменно ломалось. Что так настойчиво пробивалось сквозь череду воспоминаний во время… сеанса связи? То, на что он не обратил внимания, настойчивая мысль, которая сейчас вернулась к нему более оформившейся. /Заслужил/. Мидгардец был уверен, что… Во рту бога стало нестерпимо кисло. - Хель! – рявкнул он и, остановившись, врезал по стене. Неприятные ощущения отрезвили его, останавливая непрерывный поток спутанных мыслей; он снова коротко посмотрел на Старка. Чей вид мгновенно вернул его в плывущее полуодурманенное состояние. Всё было… плохо. Он развернулся, бросаясь к собственной одежде. Итак, что он имел? Резко, дёргано натягивая штаны, он зашипел и отбросил с лица спутанные волосы. Ментальная атака – стоит рассматривать его преизящное "па" как атаку – и соответствующие повреждения, не смертельные, но истощающие и в перспективе способные развиться во множество болезней; информация, которую он когда-то жадно впитывал, теперь всплывала с немыслимой лёгкостью короткими энциклопедическими выдержками. Первые и самые ранние симптомы: страшные головные боли. Восстановление потребует силы, которые мидгардцу неоткуда взять – значит, пострадает резерв его организма. Рывком натягивая на себя нижнюю плотную рубашку и оставляя ненужный плащ валяться на полу, бог метнулся к кровати и снова окинул Старка цепким взглядом. В самом деле… не смертельно. Но минимальное вмешательство необходимо. Словно отключившись от происходящего, Лафейсон уверенно шагнул к стене и протянул перед собой руку, чтобы начертить несколько совмещённых рун. Им нужно было переместиться в место, более подходящее для оказания помощи. И тогда он понял, насколько трудно ему сосредоточиться. Его рука ходила ходуном. Пришлось с силой упереться в стену, взяв паузу. После множества суетливых действий сейчас для него наступила совершенно отчётливая тишина. Справа от него в постели лежал неподвижный Тони Старк, который не побоялся отправиться к великому Одину, чтобы /позаботиться/ о том, кто был ему… важен? Небезразличен? Вероятно, можно было сказать и так. Принц яростно стиснул зубы и уставился в точку перед собой. Ему хотелось кого-нибудь убить. Или заскулить. Потому что… "Вот почему ты один. Ты идеально подходишь бездне". Мысленное обращение к самому себе подняло в нём волну бешенства. "Вот почему /я/ один", - резко переформулировал он. О, оказалось важным понять, что не было ни одной частички его самого, которая была бы не /виновата/ в произошедшем, которая могла бы обращаться к нему во втором лице: /посмотри. Посмотри, что ты сделал/. У него не было времени на рефлексию. С каменным лицом он резко, рублено начертил нужные руны (так, как никогда не делал этого раньше; манера скорее напоминала его старого учителя) и подошёл к кровати. Бессмысленно было одевать Старка. Завернуть его в простыню? Зачем? Там, куда он направлялся, их всё равно никто не увидит. Уперевшись в кровать коленом, Локи очень осторожно перевернул его и просунул руки под ноги и спину. Потребовалось одно усилие, чтобы поднять его. Его голова безвольно перекатилась по плечу бога, и он застыл, осознавая, насколько /безвольным/ было тело Старка. Именно сейчас осознание, в каком тот находился состоянии, накрыло его окончательно. Несколько секунд Лафейсон просто стоял с колотящимся у горла сердцем. Развернувшись, он медленным шагом направился к открытому порталу и вошёл в него, прижимая мидгардца к себе. В кои-то веки его не посещали мысли о возможной сентиментальности происходящего… у него было полно других мыслей, и все они казались многократно сильнее. Он ступил на золотистые плиты и обвёл помещение тяжёлым взглядом. Просторный зал, ярко освещённый, с плывущим над полом паром, с несколькими толстыми мраморными колоннами. И внушительных размеров бассейн, вырезанный в форме вытянутого, чуть изогнутого параллелепипеда. Вода в нём была чистой и чуть зеленоватой, и – слава владыкам всех девяти миров, Всеотец отказался от идеи запустить в купальню рыб… даже магических, даже имеющих целительные свойства. Вдоль краёв бассейна стояли блюда с виноградом и чаши, и вытянутые золотые кувшины самых изысканных форм. Внимательно пересчитав их, Локи подошёл к самому дальнему и ногой опрокинул в бассейн – это масло определённо подойдёт для расслабления. Как же невероятно много усилий вкладывалось в королевские купальни! Это был всего лишь один из залов, все предыдущие несли самые разные значения, но этот – простой, удобный, сравнительно небольшой – подходил больше прочих. Вдохнув сырой горячий воздух, Лафейсон подошёл к краю. И что теперь? Смертный не может привести себя в порядок сам, положить его туда не получится – он просто … утонет при любой глупой случайности, например, завалившись набок. Дёрнув верхней губой в немного нервном оскале, принц очень, очень медленно опустился на одно колено, после чего, крепко прижимая смертного к себе, путём некоторых непростых манипуляций уселся на край бассейна. И нашарил ногами дно. Потом он встал в полный рост и с сиплым выдохом, наконец, расслабил хватку, опуская в воду и ноги смертного, теперь просто плотно удерживая его за талию. Несмотря на нечеловеческую силу, после продолжительного сна Старк казался не самой лёгкой ношей. "А теперь самое важное". Потребовалось немало времени, чтобы устроиться в нужной позе, но в конце концов у Локи всё получилось. Он уселся на выступающую небольшую ступень, спиной прислонившись к краю бассейна, устроив мидгардца между своих ног и прислонив к себе. Тёплая вода доходила им обоим до груди – ну, может, Старку чуть выше. Одежда неприятно липла к коже. Локи отстранённо отметил это и, мягко устроив чужую голову у себя на плече, зачерпнул воду, чтобы опустить ладонь на вьющиеся волосы. Тепло и влага. Подходило совершенно идеально. И прикосновения к голове – при должных навыках тяжесть должна была отступить, а обморок из опустошающего, вытягивающего силы, превратиться в почти исцеляющий. Вывернув шею, бог потянулся за чашей – на этот раз серебряной, стоявшей непростительно далеко – и неосторожно опрокинул её. Это не помешало ему использовать вытекающую вязкую субстанцию, прозрачную, но неприятную на вид. Ничего. В принципе, выжимка могла подойти, раз подходила для массажа. В нос ударило острым запахом сирени. Лафейсон снова прикоснулся к голове Старка, очень осторожно запустил липкие пальцы в его волосы и легко помассировал. О, тот даже не должен был прийти в себя. Но ему нужно было обеспечить… комфортные условия для пребывания в его собственной темноте. Принц снова зачерпнул воду. На этот раз волосы перестали пушиститься, окончательно вымокнув, немного темнея от воды. Локи молча продолжил своё занятие. Теперь он остался с произошедшим наедине. Наверное, он мог бы выжечь его сознание. Будь он чуть более зол. Разве не так? Обычная практика в Асгарде. Только асы и ётуны оказались гораздо более выносливыми, чем просто /смертный/. Он мог бы забрать его воспоминания о боли. Он не хотел оставлять его /искалеченным/. Психика – то, что калечится легче прочего. …Он не должен был. На секунду его снова замутило, от запаха, ощущения воды, того, как неудобно и неприятно липла ткань одежды. Он не чувствовал себя имеющим право прикасаться к Старку, пока тот находился в подобном состоянии, да и в принципе, безотносительно состояния, - тоже. Одежда оказалась весьма кстати – ещё одна небольшая преграда, которая словно защищала одного от другого. Словно человек мог /отравиться/ при слишком тесном контакте. Тяжело сглотнув, Локи сузил глаза и до рези пристально уставился перед собой. Словно это могло отвлечь его. Смешно. И… нет. Он не заберёт чужие воспоминания. Точно не сейчас. И, возможно, потом тоже нет. Прикасаясь к его голове, он точно не позволит себе зайти чуть дальше и пройти по натянувшейся дребезжащей связи. Больше никаких ментальных контактов. ___ После всего произошедшего темнота была почти убаюкивающей. Она нежно обволакивала его, успокаивая надорванное грубым обращением сознание, и приглашала забыться, теряя себя в мягких волнах беспамятства; она приятно холодила, и Тони улыбался ей. Пока не почувствовал сквозь взвизгнувший от перенапряжения туннель – /откуда в его голове туннель, какого чёрта? И куда, интересно знать, он ведёт?/ – острую боль в костяшках пальцев, которые отозвались слабым нытьём, так, словно ощутили на себе чужой нервный импульс. Постепенно, неохотно, то и дело останавливаясь и оборачиваясь, словно переспрашивая его, был ли он в этом уверен, темнота начала отступать. Тони было жаль с ней прощаться, но он чувствовал, что иначе упустит что-то важное, и ему не терпелось выбраться на поверхность – барахтаться в глубине собственного сознания, конечно, было приятно, но довольно скучно. Несмотря на то, что чем ближе он подбирался к поверхности, тем туже сдавливал голову раскалённый обруч, он не останавливался и упрямо продолжал карабкаться вверх. Его преисполняла бодрая решительность – как бы ни было гадко сейчас снаружи, там определённо было лучше, чем оставаться в неведении. И он бы ни за что не променял осведомлённость на состояние счастливого овоща, даже если она сулила адскую боль – в чём он весьма сомневался. На его веку случилось достаточно безумных экспериментов, вызывавших у него страшные мигрени и превращавших его в калеку на несколько суток, и сейчас добровольно становиться таковым он не собирался – уж точно не тогда, когда память отказывала ему даже в намёке на то, что предшествовало его отключке. Наконец-то, /наконец-то/ восприятие вернулось к нему вместе с медленным, но верным ощущением – о, блаженство! – своего тела, и Тони удовлетворённо выдохнул, несколько озадаченный, хотя и обрадованный тем, что из всех неприятных ощущений осталась лишь назойливая, но даже не самая страшная, головная боль, и неприятная мышечная слабость. После этого пришло понимание, что он лежит в воде. А затем он почувствовал, как чьи-то пальцы нежно, бережно массируют ему затылок, и тихо простонал от удовольствия, подаваясь назад, навстречу божественным прикосновениям, прижимаясь к чьей-то груди и… Стоп. И словно по щелчку воспоминания обрушились на него мощной волной. Тошнота вновь подкатила к горлу – перемешанный клубок отказывался сразу укладываться в голове, и его вновь замутило; не так сильно, как сразу после… вмешательства Локи, но тоже весьма ощутимо, и новый стон был не похож на предыдущий – удовольствие сменилось болью, и он поморщился. – Боже, – кое-как выдавил он, беззастенчиво откидываясь на Локи, перенося на него весь свой вес – хотя, если подумать, вряд ли что-то сильно изменилось, раз до сих пор он был без сознания. Приоткрыв глаза, он попытался оглядеться вокруг, насколько позволяла гудящая голова – какое-то подобие бассейна и много, много блестящего вокруг; не выдержав бликов, отражающихся от воды и от плит на полу, Тони снова закрыл глаза. – Долго я провалялся в отключке? Он вдруг подумал о том, как Локи добрался с ним сюда из своей комнаты, и на мгновение ему стало мучительно и остро стыдно – меньше всего он бы хотел показывать богу свою уязвимость, как будто мало было того, что он – простой смертный, да ещё и с реактором в груди, от которого зависела его жизнь; эта мысль вызвала новую волну тошноты, но вместе с тем придала ему сил – быть где-либо ещё, кроме спальни Локи, не просто без костюма, но полностью обнажённым, не входило в его планы, и он стиснул зубы, досадливо прорычав. Впрочем, приятное, расслабляющее чувство от воды вокруг слегка примиряло его с действительностью, и если подумать – то ванная была весьма кстати. – Где мы? – спросил он, с трудом повернувшись и без капли стеснения устраиваясь так, чтобы усесться Локи на колени. Он провёл рукой по его груди, по-прежнему не открывая глаз, и нахмурился. – И, что важнее, почему ты одет, когда я раздет? Он позволил себе широкую ухмылку и качнулся вперёд, снова прижимаясь к принцу всем телом и утыкаясь лицом ему в шею, с наслаждением вдыхая знакомый запах и находя в этом своеобразное успокоение. Удивительно, что произошедшее не оставило у него ни капли враждебности или страха по отношению к Локи. Да, это было… неприятно, и возможно, вновь так наивно доверять себя тому, кто только что перелопатил его мысли, было в высшей степени глупо, но с другой стороны, он уже был тут, полностью голый, в руках Локи; какой ещё у него был выбор? Либо лишняя головная боль от попыток сопротивляться, либо расслабиться и получать удовольствие, и он определённо выбирал последнее. ___ Вообще по-хорошему Старка стоило оставить в покое, пока он не очнётся. Не дёргать, не теребить, предоставить самому себе. Но особые – и весьма удобные – свойства королевских купален перевешивали всё, полностью меняя возможный результат тех или иных действий. И подтверждением тому стал тихий, едва слышный стон, когда смертный подался навстречу прикосновениям. Он ещё долго не должен был приходить в себя. Локи мгновенно сбросил оцепенение, чуть поворачиваясь, придерживая человека. Как долго? Его мысли заметались от "не слишком" до "достаточно", и в итоге он не ответил ничего. За всё время их пребывания в лечебной части купален он по ощущениям вымок до самых костей. Или так ему казалось из-за отвратительно липнущей одежды, сырой даже у воротника, ни разу не опущенного в воду. Неловко и тяжело мидгардец перевернулся и уселся на него - уже лицом к лицу. Бог мгновенно устроил на его пояснице ладонь, на случай, если подобное усилие отнимет слишком много энергии и кончится новым обмороком. - А как ты думаешь, где мы? - криво усмехнулся он, сразу после чего состроил недовольную гримасу. Задавать подобные вопросы тому, кто не может разлепить глаза, кому даже /думать/ должно быть больно - о, он остался в своём репертуаре. - Королевские купальни, - быстро ответил он, хотя не собирался. И нахмурился, разглядывая Старка, всё ещё такого же нездорово серого. Когда смертный прижался к нему, утыкаясь в шею лицом, он крупно вздрогнул. Внутри поднялась горячая волна, но он подавил её. Не время и не место. Если будут время и место. - Тише, - сказал он отстранённо, задаваясь вопросом, насколько болезненный для него звук собственного голоса. А потом он скривился, думая, что человек /не должен/ себя так вести. - Старк. Я только что выпотрошил тебе голову. Имей хоть какие-то границы... - чего? Самосохранения? Самоуважения? "Почему бы тебе не возненавидеть меня прямо сейчас"? - Позволь, - хрипло попросил он, и его ладонь снова легла на чужой затылок. Теперь уже почти привычно он с лёгким нажимом провёл кончиками пальцев по его голове, от макушки и вниз. Если бы он мог достать гребень, не свой, жёсткий, узкий, а тот, которым пользовалась Сиф, подолгу расчёсываясь, когда не оставалось уже ни одного колтуна, когда массаж кожи головы и сам процесс - единственное, ради чего стоило продолжать. С тяжким вздохом принц уставился перед собой, в клубы полупрозрачного поднимающегося к потолку пара. Почти непостоянная динамическая модель вселенной. Такая же нестабильная и слоистая. "Не отвлекайся", - сформировалась в его сознании издевательски-ласковая мысль, и он стиснул челюсти. Он понятия не имел, что делать. Он бы очень хотел, чтобы смертный оказался от него подальше, их близость казалась ужасающе /неправильной/ после произошедшего. Человек, в разум которого он вторгся подобным образом, не заслуживал подобного, и не должен был почти льнуть к нему теперь. Не заслуживал? В солнечном сплетении Локи мучительно и ноюще потянуло. Заслуженность наказания - не тот определяющий критерий, который должен был весить между ними. "Мне не нужно знать, что он сделал. Я не изменю своего решения" - так сказал мидгардец в лицо королю?.. Абсолютная зона безопасности, в которую Старк превратил себя для Лафейсона. В рамках которой имели значение совсем другие вещи. Как, например: доверял ли один другому. Доверие? Смешно! Не больше дня вместе, бог не доверял даже тем, с кем провёл сотни лет! /Если он не заслуживает твоего такого трепетного доверия, то он заслуживает хотя бы быть в безопасности, пока он рядом с тобой, несмотря ни на что/. Слова словно прижгли Локи калёным железом, исказили его лицо. Он был рад, что мидгардец сейчас не мог его видеть. Что ж, ни один ас рядом с ним никогда не был в безопасности. И его устраивал подобный расклад. Оставаться /опасным/ в любой ситуации казалось идеальным решением, оно защищало его. А сейчас всё вдруг изменилось. Все векторы словно сошли с ума, меняя направление на противоположное. И появился человек, которому его защита требовалась гораздо больше, чем ему самому. Он был почти напуган подобным. Потому что... потому что это /не нормально/, он /не защищает/, тем более от себя, никогда. И /быть рядом с ним/, что за глупость? Прислушавшись к тихому дыханию буквально лежащего на нём Старка, Лафейсон беспомощно приоткрыл рот и тут же закрыл. Морщинка между бровей, не разглаживавшаяся всё последнее время, стала вдруг приносить почти неприятные ощущения, но вместо того, чтобы потереть это место, он снова осторожно провёл ладонью по волосам мидгардца, убирая их назад, после соскальзывая на его шею – позволяя себе буквально несколько секунд подобного соприкосновения – и снова запуская пальцы в мокрые волосы. На последний вопрос он так и не ответил. - Мне нужно знать, насколько твоё состояние… плохое, - неловко закончил он и мрачно дёрнул уголком рта. "Потому что сам посмотреть я не могу себе позволить". "Где болит больше всего?" "Я могу помочь". - По шкале в десять делений, - предложил он негромко и чуть отвернул голову. ___ Вода, теплый влажный воздух, какой-то аромат – /сирень?/ – и присутствие Локи вместе оказывали какой-то целительный эффект, и Тони чувствовал, как напряжение, вопреки всем законам природы и логики, начинает отступать. Уж с кем, а с Локи сейчас ему спокойно не должно было быть точно, и всё же – немыслимо – было. – Я не думаю, – пробормотал он, касаясь губами шеи бога. – Раз в кои-то веки, вообще не думаю. Позже, скорее всего, это его испугает. Способность думать, его мозг, его /гений/ – то, что он всегда ставил превыше всего остального, и лишиться их, хотя бы и временно, было… Наверное, хуже смерти. К счастью, сил на панику у него не было, поэтому он слабо усмехнулся, позволяя воде и уверенным прикосновениям делать своё дело и послушно расслабляясь. Купальни… звучало интересно. Он провёл рукой по мокрой ткани рубашки и, кое-как зарывшись в неё пальцами, недовольно потянул. – Вопрос, почему ты всё ещё одет, остаётся, – вздохнул он, удобнее устраивая голову на плече Локи. О, как много было вокруг раздражителей, с которыми ему бы хотелось разобраться и до которых сейчас ему почти не было дела; одним из главных – /не считая мокро липнущей к их коже одежды принца/ – был тот факт, что он совершенно беззащитно сидел /у Локи на коленях/, и ничего сексуального в этом не было: он был чертовой беспомощной обузой, и это неимоверно бесило, пробиваясь даже сквозь плотный звенящий туман, заволакивающий сознание. С одной стороны, ему было слишком хорошо и удобно, чтобы уходить, и пальцы, массирующие его затылок, заставляли удовольствие искрами пробегаться по позвоночнику с каждой новой волной облегчения от очередной расслабившейся мышцы, но с другой… чёрт возьми, он на это не подписывался. – Эй, я всё ещё жив, – слабо возразил он, чуть нахмурившись. – И ты не выпотрошил мне голову, ты просто грубо трахнул меня в мозг. Опять. Знаешь, мне чертовски любопытно, каким же ты будешь любовником, – промурчал он, насколько мог позволить охрипший голос (/интересное ощущение, как будто он много кричал, хотя он точно знал, что ничего подобного не делал/), и довольно ухмыльнулся, снова дёрнув Локи за рубашку. – Не напрягай свою симпатичную головку, принцесса, от простой головной боли ещё никто не умирал. Кстати, – сделав усилие, которое стоило ему гораздо больше, чем он хотел бы признать, Тони подвинулся и перекинул одну ногу через Локи, успешно седлая его бёдра на каком-то подобии ступеньки в бассейне, и приоткрыл глаза. Принцев было как минимум трое – если не пятеро, и он болезненно моргнул, решив сосредоточиться на том, что был более-менее в середине. – Ты знаешь, что на самом деле лучший способ избавиться от головной боли – секс? Это было правильно. Это было /привычно/ – он не то что шагнул, прыгнул с разбега на знакомую территорию, где он мог перевести все трогательные жесты, граничащие с покровительством, во что-то иное. Подавшись вперёд, он попытался поцеловать Локи в губы – промахнулся и мазнул губами по щеке, сделал вид, что именно это и замышлял, и провёл влажную дорожку до уха, прихватывая зубами мочку. Насколько его состояние плохое? Интересный вопрос. Пять минут назад он бы ответил "двенадцать", но сейчас… – Расслабься, – усмехнулся он. – Герои не ржавеют. Дай мне минуту прийти в себя, и я снова буду готов на подвиги. ___ Старк оседлал его бёдра и наконец смог разлепить глаза. А потом влажно провёл по его щеке губами… когда он прикусил его ухо, Локи удовлетворённо понял, что вполне способен контролировать собственные реакции. Выглядел смертный, мягко говоря, плохо контролирующим свои движения. Бог отстранил его одной рукой, вторую не убирая с его спины, и сжал пальцами его подбородок, фиксируя, чуть приподнимая его голову и заставляя смотреть себе в лицо. - Нет, - спокойно сказал он. С неудовольствием он отметил его покрасневшие глаза – множество лопнувших сосудов, ничего хорошего. - Я хочу, чтобы ты осознал, что сейчас произошло, - продолжил Лафейсон ровно. Отпустив его подбородок, он большим пальцем слегка оттянул его нижнее веко и в очередной раз дёрнул уголком рта (можно было подумать, за последние полчаса он обзавёлся тремором, и каждая его неприятная мысль сопровождалась сокращением лицевой мышцы), после чего убрал руку. – Я воспользовался нашей связью, чтобы получить доступ к твоим воспоминаниям. Я сделал это насильственно, не спрашивая твоего разрешения и не озаботившись тем, чтобы остаться незаметным. Моё воздействие было намеренно грубым. Оно привело к неприятным последствиям для твоего организма и почти для всех ментальных узлов в твоей голове. – Он говорил холодно, словно зачитывал список фактов, не вкладывая в перечисление ни одной эмоции. – Моя одежда, - протянул он, на секунду опуская взгляд и указывая на собственную вымокшую рубашку, - является тактильной преградой, которая минимизирует мои возможности вступить с тобой в ментальный контакт, снова воспользовавшись нашей связью. Теперь ты должен понять несколько вещей, Старк. – Выражение абсолютного спокойствия на лице давалось ему с большим трудом, чем он бы хотел (как и невозможность назвать его по имени), но это было определённо необходимо. – Связь, протянутая для спасения жизни, не используется подобным образом. Её действующая переменная – твой реактор, который обеспечивает твою жизнедеятельность – сохранял в частности и мою жизнедеятельность в течение продолжительного времени. Фактически, эта связь является эквивалентом семейных уз, и не обязательно кровных. – Он замолчал, пристально вглядываясь в лицо напротив. А потом чётко, едва не раздельно произнёс: - Я хочу, чтобы ты /осознал/, как я использовал то, что между нами существует. Думаю, ты помнишь свою боль. Да? Прекрасно. Он не отводил взгляда, чувствуя, как болезненно скручивает его внутренности. Маска безразличия ему отказала – всего на секунду. Уголок рта снова пополз вниз, а от сведённых бровей у него едва не свело лоб. Но он быстро справился с этой гримасой. Он никогда не был против того, чтобы /порочить/ что-то, попирать, использовать. Ни одна самая светлая связь не могла бы оказаться в безопасности просто по факту своего характера. Локи использовал любые возможности, чтобы получить то, что он хотел. Ему было плевать на то, что и как он рушит, калечит, выворачивает наизнанку или деформирует. Понятия неприкосновенности для него не существовало. И он не собирался пересматривать свои взгляды. Не собирался. /Он всего лишь жалел о том, что сделал/. Хель, он /жалел/ так сильно, что у него сводило скулы, и для него это переживание было слишком новым, слишком непривычным. От этого неправильным казалось абсолютно /всё/ - и то, что он сделал, и то, что он теперь чувствовал, /и то, что сделанное казалось ему неправильным, //тоже// было неправильным/. Он настолько запутался в скомканных, противоречивых мыслях, что отбросил их все. Он видел почти пергаментного цвета лицо смертного, и зрелища оказалось достаточно, чтобы он позволил себе считать произошедшее ошибкой. Очень, очень большой ошибкой. - Мне весьма льстит твоё желание заняться со мной сексом сразу после того, как ты пришёл в себя после столь жестокой ментальной атаки, - почти промурлыкал Лафейсон. – Это плохо говорит о твоей адекватности, но льстит. На самом деле, Старк буквально /бросался/ на него с тех пор, как очнулся. Едва он смог поднять голову, он принялся его целовать. Так как после столь сокрушительного обморока испытывать возбуждение было проблематично – по крайней мере, сразу, - причины, конечно же, лежали совсем в другом. - Хотя не должно льстить. Потому что то, что ты делаешь, Старк, - продолжил принц, опять лишая свой голос всяких эмоций, - весьма /преуменьшает/ все мои… /старания/. – Криво ухмыльнувшись, он чуть запрокинул голову. – Не превращай то, что я сделал, в часть эротической игры, которую можно продолжить, как только ты возвращаешь себе способность шевелиться. Я хочу, чтобы ты понимал, чем именно это было. Он закончил жёстко, отворачиваясь и ногтями свободной руки впиваясь себе в ладонь. Его шанс попросить прощения, который он снова бездарно упускает. Он просто не мог это сказать, ему было легче пригласить смертного в собственную голову. Но глухая, отчаянная вина, недовольство собой, почти безысходное, кажется, сильно меняли выражение его лица. "/Я не должен был делать то, что сделал, не должен был/. И я жалею о том, чем на самом деле это было". Он совершенно не собирался говорить то, что сказал дальше. - И если ты считаешь секс со мной удачным продолжением, словно ничего не случилось, а я не сделал ничего особенного, если ты ставишь первое и второе в один ряд, то лучше попроси ещё немного "жёсткого ментального секса". Может, я даже соглашусь. Его голос прозвучал почти безжизненно, отчего его едва не передёрнуло. О нет, такое допускать он не собирался! Слишком эмоционально для подобной ситуации. /Слишком/? Болезненно прищурившись, Локи уставился на золотистую рябь, скользящую по боку опрокинутого им в бассейн золотого кувшина, который и сейчас лежал на дне в нескольких шагах от них. Если честно, его почти напугало то, что он попытался сказать. Старк весьма очевидно показывал, что всё не так уж и плохо. Так же очевидно Старк переводил происходящее в однозначно привычную ему сферу. Секс – способ избавиться от головной боли и принять ситуацию. Просто секс возможен с любым партнёром, даже с тем, кто совсем недавно заставлял тебя от боли скулить в подушку. Потому что секс – способ снять напряжение и получить удовольствие. Бог бы даже поверил, что мидгардцу нужен просто секс. Но чужие воспоминания о том, что именно и как именно Старк говорил Одину и Фригг, весьма этому мешали. И, возможно… Лафейсон не хотел такого секса. О, он хотел смертного. Но определённо не когда он не мог разобраться сам с собой, не когда "переспать" равнялось "я хочу убедить тебя, что всё прекрасно". - Так что я хочу, чтобы ты заткнулся и позволил мне слегка позаботиться о твоём весьма неудовлетворительном состоянии, - наконец иронично добавил бог, снова развернувшись к нему, взяв под контроль выражение своего лица. Возможно, всё же стоило извиниться? Вспомнив собственное предложение, сделанное ещё в спальне, Локи неосознанно потёр правый висок. ___ Настроение Локи ему категорически не нравилось. Тони недовольно отшатнулся назад (/с неудовольствием пришлось признать, что, если бы не ладонь бога у него на пояснице, он скорее всего свалился бы в воду/) и вяло шлёпнул его по руке, уворачиваясь. – Слишком много говоришь, – процедил он, хмурясь и кривя рот. Локи выглядел пугающе… спокойно, так, словно замыкался в себе – сказать, что Тони рассчитывал на другую реакцию в честь возвращения одного из пяти чувств восприятия, значит тактично промолчать. – Эй, принцесса, – он потянулся вперёд, снова промахнулся, неловко пихнув Локи в грудь, но со второй попытки всё же сумел запустить руку ему в волосы и удовлетворённо сжать, потянув, заставляя запрокинуть голову. – И это ты /меня/ называл романтиком? Серьёзно – вся эта… связь… нет, ты что, /серьёзно/? Конечно, он понимал, что Локи был серьёзен, и даже для него самого его насмешливый тон звучал как минимум неубедительно – но сейчас, когда даже думать было по-прежнему больно, говорить о таких вещах, почти о /чувствах/, хотелось меньше всего. Тони глубоко вздохнул и на несколько секунд прикрыл глаза. Когда он открыл их вновь, принцев перед ними уже точно было не больше трёх. – Поэтому кончай рефлексировать, – устало вздохнул он, проводя дрожащими руками по волосам и замирая. Медленно, так, чтобы точно видеть, он поднёс руки к лицу. Вот /это/ пугало. Если вероятность потеря контроля над разумом то ли не до конца оформилась в голове, то ли оказалась не столь жуткой, поскольку он чувствовал, что скоро придёт в норму, то трясущиеся руки вызвали в нём секундную панику; какой он к чёрту инженер с такими руками? Он медленно и свистяще выдохнул и попытался успокоиться. /Пройдёт./ Наверное. /Должно/ пройти. Натянуто улыбнувшись Локи, он впился пальцами ему в плечи под предлогом сохранения равновесия, и постарался забыть об увиденном. – Я осознал, – твёрдо сказал он. – Доволен? Я не идиот, и я всё понял, Локи. Но что сделано, то сделано – я нарывался, а ты предупредил, как я и просил, так что закрыли тему. Слова Локи доходили до него постепенно, обрастая смыслом очень и очень медленно; часть про насильственное и намеренно грубое воздействие, по случайной иронии, дошла до него последней, и Тони едва заметно вздрогнул. Несмотря на то, что прямо сейчас (/и, скорее всего, теперь ещё очень долго/) одна мысль о том, что кто-то снова будет копаться в его голове, вызывала у него отвращение и новый приступ тошноты, он не мог не задаться вопросом – /значит, это можно было сделать… иначе?/ Остаться незаметным, или… Это всё до смешного было похоже на /изнасилование/, подумал Тони, и хрипло рассмеялся, тряхнув головой и тут же поморщившись от боли в висках. Он досадливо скривил губы – /тоже мне, неженка./ Значит, он преуменьшал заслуги Локи? Что ж, возможно, так оно и было. Он почувствовал на секунду укол совести – /ещё вчера, Старк, ты был готов отложить быстрый секс ради долгой прелюдии, а сегодня тебе наплевать на то, что вы не получите и четверти удовольствия, которое могли бы получить?/. Он был недолгим – в конце концов, он даже не думал всерьёз о том, что они могли бы заняться сексом в ближайшее время, и подавно не думал о своих мотивах, но всё же он был, и на мгновение он обмяк в руках Локи. Ровно до тех пор, пока предложение очередного вмешательства в голову не прозвучало снова, и новая волна дурноты вызвала у него слепую ярость на самого себя. У него что, /действительно/ мелькнула мысль /просить/ Локи о том, чтобы больше этого не делать? – Давай, – решительно заявил он, пытаясь встретиться взглядом с настоящим Локи. Теперь их было всего двое. В нём всё возопило от того, что он говорил, но Тони продолжил, глядя на бога почти с вызовом: – Если ты думаешь, что я настолько хрупкий, что одно вмешательство в мозги меня сломает, то ты ошибаешься. Давай, сделай это снова. Кое-как сконцентрировавшись – /поразительное чувство мыслительной слабости, доселе незнакомое, почти забавляло/ – он нащупал предположительно то, что Локи называл их связью (не так уж и трудно было теперь найти её после того, как ему открыли новые границы его сознания – плюс учитывая то, что этот "канал" был самым больным местом, перетруженным и воспалённым) и толкнулся в него, закрывая глаза и сосредотачиваясь на образе. Дверь, да? Кажется, Локи посылал ему дверь. Что ж, обойдётся без визуальных сопровождений; должен сообразить и так, что Тони пытался сделать. Это оказалось одновременно слишком легко и слишком трудно. – Я сам могу о себе позаботиться, – прорычал он, отдалённо услышав последние слова Локи, и то, что его вид вообще вызывал желание о нём /позаботиться/, разозлило его достаточно, чтобы всё-таки попасть в болезненно знакомый туннель и открыть ему навстречу застонавшее сознание. ___ Глаза Локи потемнели; он пристально, нечитаемо посмотрел на Старка, встречая его слегка расфокусированный шальной взгляд. Как тогда, когда тот предлагал ему дёрнуть реактор ещё разок. "Давай, сделай это снова". "Если так неймётся…" Только в этот раз гораздо отчаяннее, резче, надрывнее. Он не знал, но он предлагал окончательно порвать то, что образовалось между ними, и шальная, больная мысль робко прозвучало среди всех прочих: "А может, в самом деле стоит?.." Связь между ними напряглась, задребезжала, принося почти физический дискомфорт, поддаваясь неумелому воздействию, и бог ощутил толчок, настойчивое вторжение, /предложение/. Смертный распахивал собственное сознание, растягивая прорехи, насильно раскрывая пульсирующий повреждённый проход, и от одного только вида подобного Лафейсона едва не скрутило. Значит, дёрнуть? Не думая ни о чём, он шумно выдохнул и положил ладонь на реактор мидгардца. Знакомая вибрация отозвалась щекоткой в пальцах. Какое-то время принц просто смотрел на тёмную дыру с рваными краями, в которую его приглашали, изучая искалеченный, израненный разум, и сейчас не восстановившийся даже наполовину. И тогда он отпустил себя. Мир вокруг перестал существовать. Локи прикоснулся к дрожащей нити энергии, которую ему протягивал смертный, и двинулся вперёд, медленно, плавно, /заполняя собой/ все дыры, всё то, что он оставил после первого… посещения. Он не оставлял ни единого пустого места, позволяя своей второй сущности освободиться и окутать всё прохладой. Он вошёл за черту, разделявшую два их сознания, и изогнул её, окружая их, погружая обоих в плотное ощущение безопасности. Он чувствовал вздрагивающую, исковерканную материю, сплетавшуюся в мысли, образы, воспоминания. Всё то, что он вытряхнул и препарировал, не вернув обратно в прежнем виде. Он осторожно, деликатно пробежался остриём собственного внимания по нервным центрам Старка, замораживая боль, приостанавливая её нескончаемое биение. И когда она стихла, когда почти всё движение рваных импульсов застыло, он толкнулся ещё глубже – проникая невыносимо медленно, не разглядывая заметавшиеся мысли, не пытаясь узнать что-то, просто переходя на новый уровень близости. Когда он оказался так глубоко, как мог, где-то у сердцевины, там, где, вероятно, захоти он, он мог бы сделать совершенно всё, он позволил воспоминанию о собственной слепоте обрести вес. Замерев, он не шевелился и не предпринимал ничего, пока сам не поверил, что он – снова слепой. Теперь он не мог разглядеть ни единой окружавшей его мысли. Ни одного воспоминания, ни одной самой сокровенной тайны. Он просто… остановился, позволяя привыкнуть к своему присутствию, позволяя /почувствовать себя/, рассмотреть, словно стоящий перед огромным зрительным залом музыкант, закрывший глаза и поднёсший флейту к губам. А потом он тихо, тонко заиграл свою мелодию. Он пришёл, чтобы /показать/. И он начал с Бездны. Не настаивая на просмотре, просто открывая собственные воспоминания, он делился тем, что нашёл в параллельных реальностях – тем, что случалось с другими Локи, тем, что он видел, когда его звало безмирье. Истории, которые закончились по-другому. Истории, в которых он получал от Одина иные наказания. Вот стальной намордник, отвратительно впивающийся в нижнюю челюсть, буквально сжимающий его рот. А вот иное наказание: грязный, сочный запах гниения, /вонь/, кажется, пробирающаяся под кожу. Что-то держит его – требуха, сыро блестящие в темноте кишки, связанные узлами, и над ним: существо, раскрывающее пасть и пускающее ему на лицо первую каплю яда. Создание, от чьих ярко горящих глаз невозможно отвести взгляд. Образы, которые он нашёл в иных вероятностях. Иные решения Всеотца, иные его фантазии. И понимание: он не пойдёт к нему просить изменить полученное наказание. Он лучше свяжет себя со смертным, он придумает что-нибудь, он не будет играть со случаем, но не станет заигрывать с фантазией короля. /К нему нельзя идти/. А потом новое понимание: Старк пошёл к Одину, к владыке одного из девяти миров, чьи мотивы неизвестны никому, ничего не сказав, за его спиной. И сводящее с ума незнание - /страх, страх, //страх//, побуждающий…/ Локи не хотел показывать мидгардцу то, что произошло дальше, не хотел возвращать ему ту агонию, которой он его подверг. Мягко, неспешно он увёл его от этих воспоминаний. Что ж, по крайней мере… он объяснил. А потом он ещё раз дотронулся до его сознания, касаясь легко, словно кончиком кисточки, когда ощущения должны растягиваться от приятной ласки и до щекотки. И, поддавшись безумному, почти невыносимому порыву, он приоткрыл ещё одну часть себя, разрешая своим мыслям просто течь в чужой голове. Симпатия. Недоверие, вызывающее сдержанную усмешку и заставляющее покачать головой: этот смертный совсем безумец, разве можно вести себя подобным образом? Ощущение его ладони на плече: поддержка, когда у него нет даже трости, чтобы добраться до своей мастерской. Испуганная и одновременно гневная судорога: Фандрал говорит слишком много; а потом смертный обнял Локи за талию и устроил ладонь у него на бедре, защищая и предъявляя право. Непонимание, смешанное с густым невольным жаром: бог вспоминает, как выглядел смертный, потому что его к нему невыносимо влечёт, и он заново обращается к оставленным в его памяти образам, к примерному слепку чужого лица, рассматривая его по-новому, позволяя себе /любоваться/. Смертный красив. Удивление. Нежность, родившаяся где-то в груди, под бронёй раздражения и непринятия подобного чувства. Но это всё равно самая настоящая нежность, почти терпкая на вкус, выкручивающая все кости, заставляющая слюну под языком густеть. Ощущение мягких взъерошенных прядей под растопыренными пальцами; аккуратный изгиб ушной раковины, вкус кожи и выдох, прикоснувшийся к его щеке. /Желание дотронуться/. Короткий этап отрицания, перетекающий в горячую, колотящуюся вместе с сердцем где-то у горла страсть. Что ж, /эта/ эмоция оказалась… слишком сильной. Следом за ней вдруг стали раскручиваться другие, незваные переживания, то, что он пытался проконтролировать, возможно, оставив пока при себе: горечь. Совершенно непрекращающееся перманентное чувство горечи, от которого мутило, от которого хотелось снова остаться слепым, чтобы /не видеть/ то, что он сделал. Мысли о чужой заботе, которую он… истоптал. Следом за пониманием, которое он добыл в чужой голове, приходит сокрушительный протест: /как он мог/? То, что являлось симбиозом почти животного ужаса, невозможности вернуть всё назад и распада на куски: раскаяние выжигало, скручивая глотку рвотным рефлексом. Вина. Но преимущественно – горечь. Он приложил серьёзное усилие и увёл ленту раскручивающихся воспоминаний в сторону, завершая цикл, приводя её к началу и снова затапливая сознание Старка теплом. Тем теплом, от которого у того по спине должна была прокатиться дрожь. /Внимание, интерес, жажда общества, близости, изумление собственным желаниям, спокойствие/. Лафейсон выскользнул из чужого сознания. Всё так же легко и осторожно – как волна может схлынуть с берега. Реальность оглушила его, и какое-то время он не мог разглядеть ничего, кроме мельтешения красных точек. Он понял, что все его мышцы ноют, а правую ногу, кажется, свело от напряжения. Он резко отдёрнул руку от груди смертного, опуская её под воду, и закусил щёку изнутри. Его снова потряхивало. /Горечь, горечь, горечь/ - множество потерянных возможностей, /мне жаль/, он так и не извинился. Продолжая придерживать Старка за спину, он отвернулся в сторону и остекленевшим взглядом уставился в пустоту. Ему совершенно не хотелось выдерживать сейчас чужой… взгляд. Если бы только мидгардец не сидел на нём, совершенно непозволительно близко, он бы уже сейчас растворился, ушёл подальше, ему нужно было время, чтобы восстановить все свои щиты, ему нужно было /очень/ много времени, чтобы лицо перестало подёргиваться в какой-то болезненной судороге. Ещё полминуты, и он поможет Старку подняться, одеться, в принципе поможет ему… добраться до комнаты? Дальше его мыслительный процесс застопорился, а голова просто отказалась работать. ___ Тони не был уверен, чего именно он ожидал – возможно, он надеялся на то, что Локи откажется, возможно, рассчитывал, что последует приглашению и… И что тогда? Что он убедится в своём идиотизме? Задумается о своих выборах в этой жизни? Да ничего бы это не изменило, досадливо подумал он, раскрываясь сильнее и напряжённо ожидая вторжения в разум. Кроме новой порции обжигающей боли это не дало бы ему ровным счётом ничего, и да, возможно, он остался бы… разочарован, но всё равно этого было бы слишком мало, чтобы он отвязался от Локи. Тони Старк никогда не умел держаться подальше от опасных вещей и имел почти болезненную привязанность почти ко всему, что могло его убить. "Канал связи", как он окрестил про себя эфемерное ощущение чего-то, протянутого в его голове, напрягся, явно отвечая на чужое присутствие, и он смирился с тем, что снова нарвался на неприятности – но в следующий момент Локи скользнул ему в голову, и Тони широко распахнул глаза, хотя и ничего не мог увидеть. Это было совсем по-другому. Это, чёрт возьми, /могло/ быть иначе. Это было… плавное, скользящее прикосновение, почти ласка – прохладное дуновение на обожженные края разорванного и стонущего от боли сознания, это был… ха, бальзам на душу почти в прямом смысле. Локи двигался медленно и осторожно, деликатно, позволяя почувствовать своё присутствие, не скрываясь, даже наоборот – настаивая на том, чтобы Тони знал, где именно он находится, но оно больше не казалось разрывающим – оно заполняло всхлипывающие прорехи, замораживало дёргающиеся в конвульсии искажённые воспоминания, проигрывающиеся как заевшая пластинка в тщетных попытках восстановить реальную картину происходящего и расцепиться друг с другом, оно успокаивающей пеленой обволакивало вспухшие мысли, впившиеся острыми краями в неподготовленное сознание… Локи проходил той же дорогой и заглаживал вину, но больше не пытался переставить местами то, что творилось в его голове – даже в попытке помочь; он… облегчал боль (с удивлением Тони вдруг понял, что она почти утихла), но позволял ему самому привести себя в порядок, и это трогало гораздо сильнее любых других попыток искупить недавнее происшествие. А потом он замер на несколько секунд, позволяя просто /привыкнуть/ к его присутствию – почувствовав в себе достаточно сил, Тони не удержался от мысленного тычка в бок и тут же тепло улыбнулся – и неожиданно развернул перед Тони совершенно другие картины, точно не принадлежавшие ему. Наверное, он мог бы не смотреть – но скомкавшиеся и перемешавшиеся мысли и воспоминания (только сейчас до него стало доходить, насколько точно выразился Локи, сказав, что выпотрошил ему голову, и насколько мало было в его словах от шутки) слиплись в единый ком, оставив слишком много зияющей пустоты, в которую мгновенно вплетались образы, щедро предложенные Локи, и он просто не мог – не знал, как – не смотреть. Это были воспоминания. Чужие и… зыбкие – как будто размытые по краям, как если бы это были сны или… видения? – и безумно странные, где-то даже страшные; он увидел, как Локи, слабо сопротивляющегося, приковывают к скале свежими, оставляющими кровавые следы, внутренностями, и как остаются на красивом лице безобразные шрамы от капающего на него яда, и как он кричит, срывая голос, и захлёбывается криком, когда это происходит; видел, как впивается до ярко-алых следов ему в челюсть металлический намордник (/что ещё за торжество садо-мазо?/), лишая даже права отвечать за себя… И уже не видел – чувствовал: животный страх и смирение, готовность на всё, что угодно, кроме этого, на отчаянное безумство, на связь со смертным, лишь бы избежать другой участи. Чувствовал почти облегчение – как будто наказание оказалось /не самым худшим/. Страх плавно сошёл на нет, растворился в затухании, словно следующую картину ему решили не показывать – и он понял, почему, и с благодарностью вновь попытался мысленно прикоснуться к щеке принца. Потом был он – почти тёплое, признательное чувство вперемешку с любопытством и раздражением, и его руки, его голос, его нечётко набросанный образ в попытке /увидеть/… /Необходимость/ видеть его. Он вздрогнул и снова открыл глаза в реальном мире, одновременно с тем, как пробежалось по спине приятное, расслабляющее тепло. В таком состоянии выпадать из транса было даже приятно – он чувствовал себя осоловевшим и разморённым, слегка хмельным и… благодарным. Голова всё ещё неприятно ныла, но это уже была не страшная мигрень, от которой темнеет перед глазами – перед которыми, кстати, всего снова было по одному экземпляру, к его неимоверному облегчению – а самая заурядная головная боль, с которой можно было совершенно спокойно жить; Тони было… лучше, и теперь, узнав, насколько именно не преувеличивал Локи, когда говорил о насилии, он невольно горько усмехнулся. Значит, его и правда изнасиловали, а потом тут же показали, как это бывает… иначе. /Хорошо, что сразу/, отстранённо подумал он – прямо как пилота отправляют в новый полёт сразу после крушения. По крайней мере, теперь он не будет обречён всю жизнь бояться проникновения в свой разум. Возможно, неприятный осадок ещё остался – но с ним, опять же, можно было жить. Сам Локи, однако, выглядел не лучшим образом. – Эй, – Тони провёл руками вниз по его груди и, не стесняясь, забрался ими под мокрую рубашку, отлепляя её от кожи и поглаживая его по напряжённому, сведённому судорогой, животу. – Сам-то как? В порядке? Задрав рубашку ему до плеч, так, что та мокрыми складками собралась у принца подмышками, Тони снова прижался к нему всем телом, наслаждаясь прикосновением без помехи в виде намокшей ткани, и неуверенно поцеловал Локи под подбородком. ___ Запрокинув голову, Локи тяжело выдохнул и прикрыл глаза. Задранная рубашка врезалась в кожу, но он не спешил отстранить смертного, чтобы снять её окончательно. Ему не нравилось испытывать вину. В конце концов, он сделал то, что сделал, у него были на то причины, и смертный уже сказал, что тема закрыта. /Пора уже расслабиться/. Но ему не нравились также и аналогии, послушно всплывавшие в голове: он не мог бы так спокойно сидеть вместе со Старком после того, как, положим, избил его. Нет, мог бы, но с асом, для которого подобное – всего лишь щекотка, или что-то неприятное, но не слишком, даже привычное. Асы избивали друг друга ежедневно, их тела были невероятно крепкими... как и их разумы. А на коже мидгардца каждый его удар послушно вспухал бы синяком, ссадиной, а то и раной. Он просто не соизмерил собственные силы, не сделал даже небольшой скидки на простую /человеческую слабость/. И сейчас это было так, словно Старк прижимался к нему, будучи весь покрытый тёмными наливающимися синяками, которые он сам оставил. Он видел /каждый/ даже теперь, хотя и заморозил боль. Новое чувство. Неприятное. А Тони плевать, кажется, на это хотел, и жался к нему… нет. /Не так/. Не сейчас, когда он был настолько... изуродован богом. Когда тот видел это настолько ярко, как на ладони. Снова тяжело вздохнув, Лафейсон обеими руками обхватил его голову, приближая, лбом прижимаясь к его лбу. Несмотря на явную бережность и почти нежность, его взгляд был пронзительно ледяным. - /Моё/ сознание в полном порядке, - спокойно сказал он, чуть кривя рот. После недолгой паузы он так же ровно продолжил: - Сознания асов и ётунов в принципе гораздо выносливее. Крепче. Чтобы повредить их, потребуется значительно больше усилий, может, дело во врождённых способностях, естественных для них ментальных щитах, но никому из них не нужно даже учиться магии для обеспечения себе защиты. Она дана им изначально. Твоё сознание… - Он сжал губы, осторожно сгибая безымянный палец и проводя его подушечкой по виску Старка. – Оно гораздо более открыто. Оно гибче, ярче, откровеннее, чувствительнее, восприимчивее. И оно очень податливо. Ещё немного, и оно было бы похоже на глину. – Он криво усмехнулся. – Тебе это не понравится, но ты в самом деле весьма /хрупок/. Тебя легко… разбить. Несомненно, гораздо труднее, чем любого другого смертного. Но и гораздо легче, чем любого, с кем я до сих пор имел дело. Сместив одну руку, он провёл ладонью по его волосам, убирая их назад, останавливаясь у него на затылке. Посидев так ещё пару секунд, он прикрыл глаза и отстранился, придерживая человека за плечо и окидывая его мрачным взглядом. /Оправдания/. Они совершенно ничего не искупают. Может, секс в самом деле поможет? Отвлечёт, притупит чужие неприятные ощущения, воспоминания. Локи горько усмехнулся, качая головой. И всё же ему не нравилось испытывать вину. Но она никуда не уходила. Ну что же… может, /извинения/ помогут? Бог сосредоточенно нахмурился. Как ему стоило сказать это? Хель, замечательно. Он всерьёз раздумывал над подобным вопросом. Он /никогда/ не извинялся. Нынешний случай не должен был становиться исключением. Какое-то время в нём боролись раскаяние и собственное эго, более того, второе успешно побеждало. Он лелеял свою гордость веками. Ничего не изменилось. Старк сидел на нём, выглядящий немного лучше, но всё ещё очень нездорово: потрёпанный, бледный, с отчётливыми следами "побоев" в энергетических полях... "Я об этом пожалею, - почти обречённо подумал Лафейсон, собираясь с духом. – Я уже об этом жалею". - Я был неправ, - тихо произнёс он и поморщился формулировке, но решительно поднял голову и посмотрел Старку в глаза. – Я сделал тебе больно. – Рубленые, короткие фразы удавались ему весьма неплохо. Он криво усмехнулся: - Возможно, чуть больнее, чем хотел. – Да, верно замечено. Замерев, почти закаменев, он добавил: - Я жалею. Несколько секунд в его голове было пусто, а потом там образовались десятки мыслей. /И зачем/? Какая /чушь/, он не исчерпает произошедшее таким образом, может, сработал бы его обычный метод: просто забыть и двигаться дальше. Раз он не решил так проблему, к чему он это говорил? К тому, чтобы Старк его услышал? Зачем Старку об этом знать? Это заберёт его воспоминания о боли, которую он испытал? Поможет ему чем-то? Ну, может, принесёт моральное удовлетворение, но его явно недостаточно. В таком случае, Локи нужно было сказать это /для себя/? Озвучить, просто потому что… потому что он хотел, чтобы эти его мысли имели ещё больший вес? Какая феерическая чушь. Его лицо замкнулось, и он тряхнул головой, хмурясь и негромко фыркая. И опустил взгляд на реактор Старка, рассматривая его почти неестественно внимательно. ___ Теперь, когда по собственным ощущениям он почти пришёл в норму, Тони впервые смог как следует обратить внимание просто на взгляд Локи, и то, что он увидел, ему не понравилось. Во взгляде Локи отчётливо была видна /жалость/. Мгновенно, даже не отдавая себе в этом до конца отчёт, он напрягся и оскалился, подсознательно закрываясь – всё ещё довольно слабое сознание изобразило некое подобие кувырка в животе, не отошедшем после слабости, и на секунду его вновь затошнило – и отстранился, мрачно хмурясь и скидывая руки принца. Значит, он /хрупок/ и его легко /разбить/? – Только что тебя это не заботило, – отрывисто выплюнул он. – Знаешь притчу про старый дуб и молодое дерево, или как там говорится… Я хочу сказать, /принцесса/, – он отстранился, насколько это было возможно, и почти неестественно выпрямился, упрямо глядя Локи в глаза, – что /это/, – он постучал себя двумя пальцами по виску, – способно выдержать много больше, чем ты думаешь. Сломай кого-нибудь из ваших, и вы не восстановитесь, потому что – как там? – слишком привыкли к своим /ментальным щитам/. У /нас/, – ему не нравился акцент, это разделение на два разных вида, но сейчас он ничего не мог поделать – ему /нужно/ было как-то возразить Локи, – такого, как ты тонко заметил, нет. И именно поэтому наше /гибкое/ сознание может оправиться. Отстранённо он подумал, что, наверное, до сих пор выглядит глупо, и где-то это было бы даже правдой – совершенно мокрый, встрёпанный, пышущий праведным возмущением… Неудивительно, что Локи не воспринимал его всерьёз. Он досадливо дёрнул ртом и сморщился. Собственная беспомощность, понимание, что он и в самом деле абсолютно ничего не может противопоставить сейчас богу, бесили до дрожи, и он ничего не мог с этим сделать. Костюм остался в комнате Локи, которая была неизвестно где; полная уязвимость, полная открытость… О, Тони не строил иллюзий, он прекрасно знал, как легко его убить или хотя бы покалечить. Но чёрта с два он сдастся без боя или признает это. А потом Локи вдруг медленно, морщась, словно через силу, заговорил, и раздражение на лице Тони сменилось сначала просто пустым непониманием, а затем изумлением. Локи… извинялся перед ним? Локи извинялся перед ним. Криво, с трудом, подбирая каждое слово, как будто они норовили ускользнуть от него, совсем непохоже на его обычную манеру складно говорить; он… как будто не знал, что делает, или как минимум не понимал, зачем, и это было… Черт возьми, это было почти мило. Возможно, о себе дало знать напряжение, возможно, что-то ещё, но Тони запрокинул голову, и… расхохотался. – Ты просто балбес, – беззлобно буркнул он, пихнув Локи коленом в бок, и, неловко поехав на скользкой отделке подводной – ступеньки? Скамьи? – взмахнул руками и с плеском ушёл под воду, сваливаясь куда-то в сторону. Он вынырнул уже через секунду, отплёвываясь и фыркая, и неожиданно это погружение показалось ему почти целительным – словно оно смыло как минимум часть усталости и горечи и с его тела, и с его мыслей. – Не называй меня больше /хрупким/, принцесса, и забудем об этом, или мне напомнить тебе, как кого-то не далее чем вчера ночью настырно пыталась поиметь матрица, так, что тебе пришлось прибегнуть к помощи /хрупкого смертного/? Он сказал это легко и с иронией, не оставляя ни намёка на прямое оскорбление или обвинение – скорее, поддразнивание, от которого слишком сложно было удержаться. ___ Локи смотрел на смертного, несколько выбитый из колеи его реакцией. Буквально только что он ещё был погружён в собственную рефлексию и не мог выбраться из целой пропасти горечи, и вот Старк уже тычет ему в лицо какой-то… притчей? О. Узнавая в чужом поведении едва ли не кальку с собственного, бог медленно, чуть удивлённо ухмыльнулся. Значит, гибкое способное оправиться от ударов судьбы деревце, превосходящее тем самым дубы? Очаровательно. Когда тот расхохотался, Лафейсон поднял бровь, пытаясь понять, чем именно был такой… ответ на все его потуги. Человек действительно не нуждался в его /извинениях/, что вызывало досаду напополам с несколько трусливым облегчением. Старк был слишком занят демонстрацией собственной силы, чтобы понять: они оба могли причинить друг другу боль, разными способами, вне зависимости от того, кто сколько боли мог вынести, и Локи просил прощения именно за… факт её причинения. За свой поступок не как за показательное подавление, а как за что-то личное, что-то, что он сделал не как бог человеку, а как… "Как равный равному", - задумчиво подытожил он. Тони Старку /совсем/ необязательно было знать о его мыслях. Тот попытался пихнуть его коленом ("Потрясающая демонстрация силы", - иронично подумал принц), кажется, покачнулся и уже через секунду рухнул в воду, поднимая тучу брызг. Лафейсон зажмурил левый глаз и прошипел что-то невнятное, локтём вытирая лицо – и так задранная рубашка мгновенно натянулась ещё сильнее, совсем неприятно впиваясь в кожу. Он наградил вынырнувшего мидгардца тяжёлым взглядом. /Не называй меня хрупким, и забудем об этом маленьком инциденте, когда я в самом деле демонстрировал собственную хрупкость/. Какое-то время Локи всерьёз размышлял, может ли он сделать ему такой подарок. Наконец он фыркнул, потирая щёку тыльной стороной ладони. - Конечно, большой и сильный. – Усмехнувшись, он позволил себе несколько секунд просто сидеть, чувствуя, как покачивающаяся вода окатывает его грудь, а потом ухватился за край бассейна и поднялся на ноги. Он окинул человека внимательным, долгим, всё ещё несколько угрюмым взглядом, после чего сделал шаг к нему и резко нырнул, ловко дёрнув за лодыжку, заставляя его снова погрузиться под воду. В последний раз его месть была настолько ребяческой, непродуманной и, фактически, глупой лет сто пятьдесят назад, когда он превратил туфли одной исключительно настойчивой асиньи в пару внушительный сапог с весьма неплохими шпорами. Вообще-то, она могла оценить подобный подарок, острые искусно скрепленные лезвия служили древним и затейливым оружием, которое описывалось в особенно старых книгах. Возможно, если бы она смогла оценить, а не огорчилась до слёз, он бы хотя бы задумался над тем, чтобы принять её весьма трогательные предложения. Вынырнув, он фыркнул и быстро, насколько позволяла вода, ушёл из зоны досягаемости Старка, ближе к краю бассейна. Там он буквально содрал с себя осточертевшую ему рубашку и отбросил её подальше, к одной из мраморных колонн. - Не называй меня больше принцессой, и посмотрим, смогу ли я забыть об этом, - ласково протянул он, откидывая с лица волосы и морщась – отвратительно растрёпаны. – Давай, поможешь мне, - бросил он через плечо, отворачиваясь и потянувшись за золотым блюдом, стоящим ровно в центре одной из плит пола. Подцепив его пальцами, он со скрежетом придвинул его к себе. Восемь коротких аккуратно обрубленных веток дерева ильсак (самые прямые и эстетически приемлемые, каким бы ещё быть в королевских купальнях) вздрогнули и перекатились к краю. ___ Конечно, Тони всё ещё чувствовал себя вымотанным и… наверное, нездоровым – от вмешательства Локи отходить было тяжело, но после повторения стало… легче. Он зачерпнул приятно пахнувшей воды – /несколько непривычный запах, которого можно ожидать скорее от естественного водоёма, чем от искусственного, где он рассчитывал бы почувствовать что-то вроде хлора – но, с другой стороны, зачем богам хлорка?/ – и с наслаждением умылся, после чего запрокинул голову и помассировал затылок прямо в воде, тихо гудя и улыбаясь от удовольствия. Ему вдруг пришло в голову, что на извинения Локи он так ничего и не ответил. Он криво усмехнулся – принц нашёл, перед кем извиняться; Тони не умел и не любил ни извиняться, ни принимать извинений, считая их излишними. Серьёзно, к чему сотрясать воздух, когда всё то же самое можно показать действиями? Тот факт, что Локи вообще попытался /извиниться/ перед ним, был, наверное, дороже неловко сложенных в предложения слов. Но если он посчитал, что стоит это сделать… – Да, кстати, – негромко протянул он, не спеша открывать глаз и позволяя воде удерживать его вес возле поверхности, – извинения приняты. Возможно, это могло быть… важно. Ему ничего не стоило это сказать, особенно учитывая то, что он действительно не держал обиды – а Локи, судя по его напряжённому виду, вполне заслуживал прояснения. Он лениво приоткрыл один глаз, наблюдая за тем, как Локи выбирается из воды – любуясь игрой мышц под тонкой, насквозь промокшей тканью рубашки и улыбаясь уголком рта; а в следующий момент бог снова шагнул к краю бассейна и нырнул красивым, сильным движением, почти не подняв брызг. Тони не успел толком восхититься – его вдруг резко дёрнули за лодыжку, и он тоже ушёл под воду, всплеснув руками. – Как по-взрослому! – крикнул он, выныривая и смеясь, стряхивая со лба мокрые волосы. Голос эхом отразился от высоких стен, покрытых конденсатом, и Тони прищурился, наслаждаясь тем, как тёплый воздух ласкает влажную кожу. Ему давно не приходилось так… расслабляться. Наверное, это должно было что-то о нём говорить – то, что для этого ему пришлось попасть в другой мир, и теперь ничто, даже недавнее копание в его мозгах и компания потенциально опасного бога, владеющего магией, не могло ему помешать. Удивительно, как быстро в этом… Асгарде у него получалось расслабиться – до опасного сильно, пожалуй, и глупо, /глупо/, немыслимо /глупо/, но всё же так… хорошо. Тони улыбнулся. – Я не твой подданный, чтобы мной командовать, – беззлобно огрызнулся он, нарочно слишком медленно подплывая к принцу. Хмыкнув, он нырнул за несколько метров от него, и остаток расстояния преодолел под водой, схватив Локи за талию и выныривая вплотную к нему, самодовольно ухмыляясь. – И что же всемогущий /принц/ не может сделать сам? – промурлыкал он, оставляя одну руку на месте, а другой проводя вдоль его позвоночника, перекатывая пальцы по мягкой коже, чувствуя каждую косточку под ней. ___ Старк вынырнул позади Локи, заставив того едва заметно вздрогнуть. Хмыкнув, он покачал головой и взял одну из палочек. - Но ты же хотел взять за меня ответственность, мой дорогой /гость/, - сказал он и сунул палочку в рот, привычно разжёвывая её конец до разлохмаченно-волокнистого состояния. Кисловатый сок едва заметно обжёг язык, после стянув его прохладой. Он рассеянно провёл получившейся щёткой по зубам. – Начни с малого. Он широко усмехнулся и повернулся к нему лицом, не сбрасывая, впрочем, его руки. У мокрого, наконец-то порозовевшего смертного был весьма привлекательный вид. Окинув взглядом прилипшие ко лбу пряди, замершую на подбородке каплю воды и влажно блестящую кожу, бог приподнял одну бровь и отстранился. Он легко уселся на край бассейна, упираясь ладонями в пол и продолжая разжёвывать свою палочку. Вид сверху оказался ещё более любопытным – о, было бы неплохо рассмотреть Старка… со всех перспектив. В следующую секунду до него дошло, насколько быстро он привык снова /видеть/. Словно и не было мучительного отрезка времени, когда он оставался совершенно слепым. Возможность, которую ему вернул Старк. Значит, извинения приняты? В груди Лафейсона горячо сдавило, и он снова ухватился за край палочки, проталкивая её за щеку и сжимая зубами, выдавливая остатки сока, пытаясь отвлечься от настойчивого порыва. Мидгардец делал с ним что-то абсолютно непотребное. Потому что сразу после /извинений/ он захотел выразить /благодарность/. Нет, /вот это/ уже было слишком. Прицельно выкинув использованную палочку в небольшую прикрепленную к колонне чашу (после использования он чувствовал, как загустела и начала отдавать сильнейшим мятным вкусом слюна – он ненавидел мяту, но уж что нашлось), принц огляделся. Что ж, далеко ходить не придётся. Он потянулся в сторону, почти укладываясь на пол, но всё-таки успешно хватая морскую губку – совсем новая, кажется, не так давно собранная со дна, похожая на бледный мелко-пористый комок, как раз умещающийся в руке. Чуть хрустящая мягковатая масса не без труда продавилась под его пальцами. - Всемогущий принц, - насмешливо протянул Локи, вернувшись в исходное положение и с плеском качнув левой ногой, посылая Старку небольшую волну, - не может дотянуться до левой лопатки. Нет, в принципе, конечно, он мог. Он всё мог. Но к чему такие трудности, если рядом был мидгардец? Возможно, впервые за последние полчаса он почувствовал, как расслабляется скрученный в животе узел. Он на самом деле… мог видеть. И Старк казался пришедшим в себя. Если отбросить вопросы, сомнения и горечь, они оба были более-менее в порядке. Глядя на смертного, бог позволил себе коротко и болезненно нахмуриться, снова прокручивая в голове произошедшее. Чтобы избавить себя от этих мыслей, он наклонился вперёд, едва не падая с края, ухватил человека за плечо и потянул на себя, заставляя подойти. На самом деле, поза оказалась весьма удобной. Лафейсон обхватил его ногами (всё ещё надетые на него штаны неприятно заскрипели), одной рукой обхватывая за шею и устраивая подбородок у него на макушке. Опустив губку свободной рукой в воду, он неспешно провёл ею под левой лопаткой Старка и, наклонив голову, прижался к его голове губами. - Вот здесь, - пробормотал он ему в макушку, втягивая носом его запах и осторожно поглаживая пальцами по затылку. ___ Тони с любопытством проследил за манипуляциями Локи с какой-то зубочисткой – больше всего палочка была похожа на корицу, хотя и имела чуть более… древесную структуру, и ничем похожим от неё явно не пахло. Он скривился, представив, каково это вообще должно было бы быть в противном случае: грызть корицу в чистом виде, когда она и в виде специи была… далека от совершенства. Странные мысли. Тони тряхнул головой и хмыкнул. Его руки почти автоматически скользнули Локи на бёдра, когда тот уселся на край бассейна – мокрая ткань штанов наверняка неприятно липла к коже, и Тони задумчиво ущипнул её, ухмыльнувшись и глядя богу прямо в глаза. /И всё же, что он так напряжённо жевал?/ – Я взял ответственность за твои поступки, – лениво возразил он, проводя одним пальцем по влажной груди и задумчиво наблюдая за тем, как по ней стекают капли воды. Хотелось податься вперёд и собрать их губами – желание, которому совершенно ничего не препятствовало, поэтому он так и сделал, довольно усмехаясь. – А нос тебе подтирать я не собирался. Двигался Локи потрясающе. Изгиб назад, практически до пола – почти не отдавая себе в этом отчёт, Тони покровительственно положил ладонь ему на поясницу, придерживая на месте – заставил у него в груди и животе что-то перевернуться, уже совсем не так, как каких-то несколько минут назад, а гораздо более… приятно. Вернулся принц с… чем-то. – Это ещё что? – с отвращением отшатнулся от жуткого нечто Тони, забыв, что хотел поймать под водой длинную ногу и запустить пальцы под плотно прилипшую к голени штанину. – Только не говори, что собираешься заставить меня брать это в руки или вообще как-то прикасаться /этим/ ко мне. Больше всего /нечто/ напоминало губку. /Серьёзно?/ – Ребята, у вас вообще есть хоть что-то нормальное? – он скривил лицо, с болезненной гримасой озираясь по сторонам, но всё же позволяя себя привлечь ближе. Против воли он умиротворённо вздохнул, когда Локи крепко прижал его к себе и обхватил ногами, устраивая подбородок у него на голове. – Ну, знаешь. Гель для душа. Мочалки. Пена для ванн? Да, и раз речь зашла о душе – я надеюсь, у вас тут есть нормальный душ? Конечно же, он понимал, что ответ его ждёт отрицательный, но никто не мешал надеяться на лучшее. – Всемогущий принц, – иронично протянул он, пощекотав Локи чуть ниже указанной левой лопатки. – Просто нарывается на ласку. Признай. С этими словами он вжался лицом ему в шею и слегка прикусил, с неудовольствием замечая, что следы, оставленные вчера, уже заметно побледнели, а рукой с нажимом провёл по его спине, замирая над самым копчиком и выводя большим пальцем круги на пояснице. Просто стоять так с Локи оказалось удивительно приятно. До тех пор, пока то самое /нечто/ явно не прошлось у него по спине. Тони вздрогнул и без капли стеснения ущипнул Локи за задницу – вряд ли щипок получился хотя бы ощутимым, не через плотную намокшую ткань, но жест не должен был остаться незамеченным. – Я же сказал, не трогай меня /этим/, – брезгливо пробормотал он, задумчиво притягивая Локи ближе к себе. От Локи пахло мятой. Тони чуть нахмурился, потянув носом воздух, и слегка отстранился, высвобождая одну руку, чтобы взять принца двумя пальцами за подбородок и заставить его наклонить голову. О да. Неожиданно у него почти защипало губы от желания, от /необходимости/ попробовать этот запах на вкус, и он самую малость подался вперёд, прикоснувшись губами к его губам, спрашивая разрешения. ___ Локи с любопытством приподнял бровь, послушно наклоняя голову. - Не хочешь почистить зубы перед новой эскападой? – спросил он, а потом застыл, глядя Старку в глаза – с такого расстояния ощущение было… исключительным. Он понял, что до сих пор /так/ близко на Старка не смотрел. Вероятно, он находился на подобном от него расстоянии уже немало раз, но без зрения, а позднее как-то не складывалось. Теперь же… Все его магические способности не имели никакого отношения к тому, что он сейчас ощутил: вероятно, есть тоннели ментальной связи, а есть некая связь, когда двое встречаются глазами. Возможно, конечно, смертный не почувствовал ничего особенного, но для бога /что-то изменилось/. "Не встречайтесь взглядом с врагом, если вы не уверены, что сильнее, - всплыл в его голове отрывок монолога учителя. Он медленно выдохнул мидгардцу в рот, кажется, едва не покачнувшись вперёд. - Это очень острое оружие, которым можно порезаться. Способ подавления и способ быть подавленным. И это прикосновение, которое вас сблизит. Чем ближе вы во время удара, тем он будет сильнее". Сглотнув, Лафейсон подался человеку навстречу, отвечая, прижимаясь губами к его губам – крепко, с несдержанным шумным вдохом. По его спине пробежала дрожь. Поцелуй вышел недолгим, неглубоким и чуть горьковатым – принц отстранился, облизнув нижнюю губу и хмыкнув. Остаточная дрожь осела жаром в его животе. Он нашарил позади себя блюдо и протянул Старку оду из палочек. - Жуй, - сказал он, снова вздёргивая бровь. – Если хочешь продолжения. Не перекуси. Он поднял вторую руку, рассматривая столь не полюбившуюся мидгардцу губку. - Оно ведь не живое. – Чужая неприязнь откровенно веселила. – По крайней мере, теперь. И /оно/ довольно эффективно. Интересно, что человек имел в виду под душем? И что ему так не нравилось?! В королевских купальнях всё было самое лучшее. Чем же пользовались в Мидгарде? Старк выглядел довольно беспомощно в окружении местных удобств. /Восхитительно/. Это казалось… восхитительным. "Кто кому ещё должен будет подтирать нос". Уголок рта принца невольно дёрнулся вверх. В следующую секунду он мягко провёл по его голени внутренней частью стопы, радуясь, что не додумался надеть обувь. - И раз у меня такой умный и /ответственный/ покровитель, - спокойно произнёс он, - у него наверняка должен быть план на ближайшее будущее. Не так ли? Насколько я понимаю, Один не отменил наказание. В некотором роде я зряч нелегально. Интересно, Старк думал об этом? Что им, возможно, придётся скрываться, бросить все удобства дворца и воспользоваться случаем, чтобы сбежать? Что Всеотец может придумать иное наказание, раз их легенда - случайный распад первого? Фактически, он не принял предложение смертного. Хотя, судя по всему, задумался над ним. Готов ли Старк при случае сорваться с места? ___ Почистить зубы? Тони собрался было ответить, что не захватил с собой зубной щётки, но Локи перебил все его мысли, как только ответил на поцелуй. Не было жаркого нетерпения или жадной спешки, только влажное, неторопливое, сладкое касание губ и отчётливый мятный вкус, от которого захолодило горло – Тони прикрыл глаза и довольно застонал, наконец-то расслабляясь до конца. Подумать только, как мало ему оказалось для этого нужно. Он недоумённо посмотрел на блюдо, предложенное ему богом, и невнятные зубочистки – откровенно говоря, особого доверия они у него не вызывали, но и отвращения, как непонятное /нечто/, не было тоже, поэтому он взял одну, пожав плечами, и подозрительно принюхался. На первый взгляд ничего особенного – слабый древесный запах и очень отдалённый, скорее угадывающийся, чем ощущающийся на самом деле, мятный аромат. Напутствие не перекусить, однако, вызвало другие ассоциации, и у него громко, протестующе заурчало в животе. Он недовольно сверкнул глазами в сторону Локи, словно это тот был виноват в том, что Тони ничего не ел со вчерашнего дня – /не то чтобы его это особо заботило, бывало, что он забывал о питании и на больший срок/ – и засунул палочку за щёку. Подумав, вытащил, сверкнул глазами ещё раз – на этот раз уже игриво и почти пошло – и медленно, со вкусом обхватил её губами и обвёл языком, убедившись, что Локи заметил выражение почти полного блаженства на его лице. Долго, конечно, он не выдержал – всё-таки сосать деревянную палочку было не самым интересным занятием, а он, как инженер, имевший дело со многими весьма острыми (и почти всегда – не слишком чистыми, по крайней мере, не для употребления в пищу) инструментами, не имел привычки тянуть в рот, что попало. Поэтому он хихикнул и послушно захрустел деревом, слегка хмурясь и прислушиваясь к незнакомому вкусу. – Почему нельзя перекусывать? – невнятно полюбопытствовал он, с прежним недоверием глядя на губку. То, что /это/ ещё и было когда-то живым, вселяло неподдельный ужас, и он поёжился. Чуть сильнее прикусив предложенную ему зубочистку, он почувствовал, как брызнул на язык сок – автоматически подавился, но проглотил, сильнее нахмурившись и опустив взгляд, анализируя свои ощущения; было… непривычно, но не неприятно. От странного предмета во рту разливалась приятная прохлада, уносившая с собой кислый вкус, оставшийся после сна и недавнего… происшествия, а вкусовые рецепторы ощутили что-то похожее на ментол; как… концентрированная зубная паста, с удивлением подумал Тони, вытаскивая измочаленную палочку изо рта и с удивлением глядя на неё. – Конечно, у меня есть план, – отстранённо пробормотал он, перебирая размягчённые волоконца. – Но это сюрприз, – он широко ухмыльнулся и посмотрел на Локи, и, откинув в сторону использованную палочку, всё-таки изловчился и поймал его ногу, приподнимая её за колено и вставая почти вплотную к богу, лаская внутреннюю сторону его бедра через мокрые портки. – Ты же не хочешь, чтобы я испортил тебе сюрприз?.. Конечно же, у него не было плана. Если говорить совсем откровенно – были, как и раньше, какие-то наброски, какие-то разобщённые идеи, которые грубое вторжение в голову разметало по разным углам сознания, и он пока не чувствовал себя в силах собрать их воедино; по отдельности они имели мало смысла, но в целом – это он помнил точно – складывались в довольно недурную картину. Ему лишь нужно было время. ___ Локи с интересом наблюдал за тем, как смертный пытается чистить зубы. "Он как ребёнок". Неловкий, явно неуверенный в том, как использовать предложенный ему… инструмент. Однако Старк оставался экспериментатором, и бог мог быть спокоен – ещё пара попыток, и он найдёт способ управиться с ильсаковой веткой. /Тот, кто без указания координат попал в мою темницу, сможет почистить зубы без подробных инструкций/. Но это всё равно оставалось чудовищно забавным. Тони не знал совершенно элементарных, простых вещей, он пришёл из мира, в которых действовали какие-то иные принципы гигиены, поведения, /жизни/. И сейчас, попав в условия Асгарда… Эта разница сильно выделялась. А потом смертный, кажется, решил добавить немного метафоризма. Задержав дыхание, Лафейсон со смешанными чувствами смотрел, как мягко обхватывают палочку его губы, как он обводит её языком и втягивает в рот. Вот и первый ответ на один из многих вопросов в сфере "как это могло бы выглядеть". Это было… весьма наглядно. От невольного воспоминания ему стало очень жарко. Исключительно тактильное, полное подводящего к границе нестерпимого удовольствия. И его собственный вопрос – так ли пошло это выглядело. Как тогда сказал смертный? "Расскажешь мне сам, когда сможешь это увидеть"? Образ Старка, стоящего на коленях, и с точно таким же выражением лица… Принц резко вдохнул, окидывая его потемневшим взглядом. - Перекусывать нельзя, потому что в таком деле недопустим травматизм, - отстранённо и чуть хрипло ответил он, всё ещё находясь где-то в своих мыслях. Моргнув, он ухмыльнулся случайной двусмысленности. Но, в конце концов, об острый край палочки в самом деле можно было поранить язык. – К тому же, есть некий этикет… использования зубных палочек, - добавил он, растягивая слова и снова возвращаясь к образу Старка, который прямо сейчас склоняется и неспешно расстёгивает его штаны. Очень занимательный образ. Мидгардец закончил и откинул палочку прочь. Что ж, немного практики, и у него станет получаться даже сносно. - Молодец, - коротко отметил Локи его успех и, сузив глаза, наконец наклонился вперёд. На этот раз он поцеловал его глубже, скользя по его языку собственным, отчётливо чувствуя мяту – обычно нелюбимую, но сейчас, возможно, весьма… сносную. Низко застонав, когда рука Старка оказалась на внутренней стороне его бедра, бог подался ему навстречу, ладонью проводя по его шее. Поцелуй казался /острым/ благодаря яркому морозящему вкусу. Как только удовольствие от процесса стало перехлёстывать, туго скручиваясь у Лафейсона в животе и делая его определённо /заинтересованным/ в более откровенном продолжении, он оторвался от Старка и снова прижался к его лбу собственным, намеренно медленно выдыхая. Им нужно было решить проблему дальнейшего развития событий. /До/ того, как за них её решит Всеотец. С огромным трудом принц сосредоточился на примерной схеме ситуации. Расчётливо отбрасывая лишние факты, он оставил несколько переменных. Чего именно он хотел добиться в итоге? Оставления полной дееспособности и свободы, а также Старка рядом с ним. Все прочие детали казались опциональными или незначительными. Итак, что он должен был сделать, чтобы получить желаемый результат? Вероятно, удержать интерес смертного и предпринять несколько небольших шагов, которые, в принципе, вполне осуществимы. Что нужно сделать, чтобы избежать серьёзного наказания, а то и вовсе подтолкнуть происходящее к реализации того, что предложил Старк? Для начала ему требовалось утвердить случайного союзника. Мотивы его старого учителя были более-менее ясны, и требовалось заставить играть его на их стороне, а не на стороне собственных симпатий к королеве. Что ж, у Локи было что ему предложить. Придётся выделить время для личного диалога. Можно ли использовать Тора? Недостаточно весомо, но достойно рассмотрения. Фригг?.. Бог невольно улыбнулся и тяжело вдохнул. - Сюрприз, - повторил он тихо. - У тебя, значит, есть на меня планы. Очаровательно. - Тогда у нас не очень много времени, - гораздо более твёрдо продолжил он, открывая глаза и приподнимая брови. - Воспользуйся предусмотрительностью асов, они, как ты видишь, везде рассовывают еду. Не спутай мёд и массажное масло. Пока я... привожу себя в порядок. Хмыкнув, он обернулся, находя взглядом стоящие рядом с колоннами блюда с фруктами. Ему же нужно было снять, наконец, эти совершенно непригодные больше штаны, и, пожалуй... расчесаться? Одеться. Им нужна была одежда. Он повернулся к Старку, искренне намеренный потянуть его наверх, или отпустить, или в крайнем случае пихнуть в бок, чтобы придать некоторое ускорение, но вопреки каждому благому намерению Локи снова притянул его к себе и сжал в объятьях, зарываясь лицом в его волосы. Определённо не самое сексуальное действие, скорее несколько сентиментальное. Недовольно поморщившись своим мыслям, совершенно не желающий что-либо делать бог с силой провёл ладонью по его спине. Интересно, могли ли о них просто… /забыть/ на какое-то время? Словно никогда не было младшего принца. Он всегда оставался в тени, и сейчас она пригодилась бы как никогда раньше, но, к сожалению, именно сейчас он был самой главной темой в небесном городе, и ему требовалось обеспечить себе некоторую безопасность. И быстро. Ещё более недовольно промычав что-то невнятное, он в последний раз стиснул Старка, крепче обхватывая его ногами, прежде чем расслабиться. Пора заняться делом.