О принцах и их рыцарях

Спасибо всем ожидавшим %) Вы правда совершенно чудесно ждали это продолжение : )) Ловите! ___ Локи был более чем живой, но сэкономил усилие на озвучивание данного факта. Ему не слишком легко давалась устная речь – возможно, влияние очередного мира или его собственного истощения. Его тянуло на живой огонёк чужого сознания, к этой ярчайшей искре, на которую он мог разве что смотреть из бездны. Невозможно передать, как выглядит разум /человека/, когда ты лежишь посреди свёрнутого лентой мира, и вокруг только исключительная пустота. Он отчётливо знал, что в рамках множества ближайших реальностей не нашлось бы ни одного смертного или бессмертного, ни одного мыслящего существа, что тропинки вели глубже и дальше в пустоту, даже если он искал путь в совсем ином направлении, он продолжал плутать в темноте. Сейчас он был истощён, неспособен не тянуться к Тони; так же трудно не сосредотачиваться на звучащем в полной тишине голосе или намеренно не ориентироваться на свет дверного проёма. В то же время присутствие мидгардца рядом помогало не захлёбываться собственными страхами. Впервые понятие "один" оказалось возведено до абсурда; вряд ли когда-либо оно было настолько концентрированным для принца, как в бездне. Но ещё он никогда не был настолько /не одинок/, как сейчас. Оказаться в бездне, средоточии одиночества, с крепчайшей протянутой к другому человеку связью? Парадокс парадоксов. Локи потряхивало – его тело пыталось справиться с пережитой нагрузкой и не могло, в меру того, насколько та была метафизической. Магические ресурсы не восполняются за счёт ресурсов организма. Не с нуля. Со всё усиливающимся отчаянием он толкнулся чуть дальше по связи, не прекращая, впрочем, попыток оставаться не слишком требовательным. Его тянуло к Старку. Он мог бы проникнуть в его голову глубже, но у него не было сил, чтобы поддерживать собственные щиты и чтобы тот не получил дозу его эмоций, очередную порцию "каши" и… и – настолько тесный контакт без каких-либо фильтров вообще считался чем-то далеко за границей этикета ментальных контактов. Но Локи только сжал зубы: его непереносимо влекло к этому человеку, он хотел оказаться ближе к нему и унять свою задыхающуюся лихорадку. Только вряд ли его сознание, деформированное страхом, не прикрытое ничем, откровенно выпирающее неприглядными переживаниями в самых заметных местах, протиснется в проход совершенно определённой формы, не навредив ему. А потом Тони не оставил от прохода совершенно ничего. Это было странно, стремительно, ни на что не похоже. Он просто /убрал/ границы, оставив только своё сознание. Открытое. Полностью открытое. Бог почувствовал, как отзываются на приглашение его собственный разум. И застонал. /Имир, словно прохладный ветер на сожжённой коже/ - его впускали, его… ждали. Что ж, это было несдержанной реакцией с его стороны, но вряд ли он был способен на другие. Спустя секунду Старк спросил, что он может сделать, и глаза принца потемнели. Его почти вело от близости к чужой энергии, к огромному наполненному резервуару с воспоминаниями, мыслеформами, чувствами, импульсами. Живое, откровенное, отдающее. В другой раз он мог бы отказаться. Он мог бы подумать, что настолько прямой контакт, без… "предохранения" - то, чего стоило бы избегать любой ценой, а мечтающие о подобном опыте романтики ничего не знают о реальности, ментальной гигиене и опасности полного раскрытия себя кому-то другому. "Значит, что он может сделать?" - Получай удовольствие, - немного хрипло произнёс Локи. После чего сконцентрировался и без малейшей паузы скользящим, почти хищным движением прикоснулся к разуму Тони Старка. В другой раз он обязательно обдумает все свои контраргументы. Это оказалось… иначе. Отчасти похоже на то, что он испытывал, когда выдыхал смертному в приоткрытый рот и мог чувствовать, как печёт его собственные губы тёплым воздухом и готовым произойти прикосновением. Больше не существовало рамок, сквозь которые следовало /протискиваться/, придавая собственному щупу определённую форму. Глубже, ещё немного глубже – и это стало тем, от чего бог на секунду перестал ощущать контроль над собственным телом. Он убрал всё, что осталось от его защиты. Все те ошмётки, выставленные, чтобы не засорять эфир… всё. Он оставил только себя, в том виде, в котором знать его мог только он сам. Так подробно и полно, как просто невозможно узнать при ином уровне контакта. Между ними уже происходило нечто подобное раньше. Когда Локи пытался исправить разруху, которую устроил в чужой голове, когда показывал собственные мысли и воспоминания, но в тот раз он имел определённую цель и был сосредоточен на ней, просчитывал каждое своё движение, запрещая себе хоть как-то всматриваться в Старка. Совершенно непохоже на то, что он позволил себе сейчас. Он прикрыл глаза и окружил себя его запахом. Потом двинулся дальше. Заскользил вдоль ещё не успевших оформиться мыслеформ, /вглядываясь/ в Старка с пристальной неприкрытой откровенностью – до смешного далеко за рамками приличий или каких-либо этикетов. Это был плотный, душный поток /внимания/, изучения, пропитывания. Он не пытался прятать свои действия или намерения. Его сознание неторопливо разворачивалось, всё умножая и умножая точки соприкосновения с чужим, задевая несколько нервных центров, впитывая выделяющиеся на самых верхних слоях реакции. Локи с нетерпеливой и отчаянной жадностью вдохнул волну симпатии, адресованную ему. Уверенность Старка, беспокойство Старка, два воспоминания Старка, пропущенные через бога – он не стал препятствовать этому движению, он просто /не отвлекался/ на то, чтобы ставить хоть какие-то барьеры. В частности на себя и собственную личность, а также то, что не относилось к его /личности/. В каждом его действии сквозил показной /непрофессионализм/. Раз за разом, секунду за секундой он отвергал привычные порывы выставить щит, скрыть, скорректировать хоть что-то, в конце концов оставляя их обоих нагими. А потом он вовсе перестал думать об этом, отдаваясь голодному движению в чужом разуме. Его собственная усталость и пережитое не так давно довольно любопытно выглядели на данном эфемерном уровне. Как… сгустки, запакованные сгустки воспоминаний. Дрожащие и тёмные, связанные сеточкой с другими воспоминаниями. И несколько откровенно искалеченных слоёв, порванных тонких тканей. Впрочем, это было не единственным некрасивым, уродливым местом. Он мог бы сравнить /всё/ своё сознание с тёмной, полной обжигающих выступающих углов материей, и именно таким сейчас он предлагал Старку себя. И если тот желал рассмотреть его (интересно, имел ли он вообще хоть какой-то шанс экранировать себя от просмотра при настолько близком взаимном проникновении), ничто не могло ему помешать. Локи пресёк несколько всколыхнувшихся в нём сомнений и порывов прекратить контакт, которые, конечно же, отразились в образах коротких вспышек. Потом он увёл всё своё внимание к Тони, более не думая ни о чём другом. В конце концов, тот дал ему своё позволение. Даже если и не понимал до конца, на что (как обычно). В Локи поднялась тёплая волна иронии (охристый проблеск, мягко скользнувшись в голове Старка). И тогда он проник глубже – можно было сравнить его манипуляцию с сильным гибким движением, а то, что он сделал потом – с очередным глубоким вдохом, обозначающим восприятие открывшихся ему картин… энергий. И он пропустил сквозь себя ближайшие к нему хрупкие ниточки, сплетавшие сознание смертного. Это были сравнительно недавние воспоминания: о проведённых в библиотеке часах, о том, в какие слова складывались мысли Тони о Локи. Его зов и просьбы. Его попытки наладить связь, самые успешные, как раз по инструкции – без тщательного на ней сосредоточения, но с открытым, спокойным обращением к самому богу. Это была горечь, позднее смешанная с радостью. Бережностью. Привязанностью. Нерешительностью. Желанием. Где-то там, в свёрнутом восьмёркой мире, судорожно вздохнул принц, наконец переставая дрожать. Он медленно, очень медленно обвёл эти мысли по контуру остриём собственного внимания – как мог бы гладить их кончиками пальцев. В нём расцветало терпкое, тесно-радостное изумление и тяжёлая, неповоротливая, густая /жажда/. Возможно, именно те секунды оказались финальными в формировании его решения, кем для него был Тони Старк. Именно тогда, когда не обязательно было обрамлять это в слова во внутреннем диалоге с самим собой, но оставалось просто… /пережить/ это. И тогда Локи разделил с Тони помесь воспоминаний, фантазий и даже не оформившихся ещё образов, беспорядочно прикасаясь к чувственным центрам его сознания, позволяя ощутить на коже тесные влажные прикосновения и шёпот, слова, которые Локи ещё ни разу не говорил, даже не предполагал говорить, не успел сформулировать, но горячим отпечатком выдоха только что оставил на шее смертного, как метку. /Обещание/. А потом, справляясь с поднявшейся волной возбуждения и чего-то неопределённого, нестерпимого, он едва-едва отстранился. Ровно настолько, чтобы оставить себе место для чёткого произнесения мыслей. /Тони/. Ещё несколько секунд – и он смог "говорить" чётче. "Просто попробуй начать осознавать себя в библиотеке Асгарда, - подумал он, тщательно формулируя инструкцию. – Это первый урок ментальных связей. Как только ты хочешь вернуть её на изначальный уровень диалога, подумай о предметах, которые окружают твоё тело. И вспомни запах этого места". Возможность уйти, прервать происходящее между ними он оставлял ему. Чтобы… научить. И, в чём он бы не признался (что было бессмысленно – он всё равно не мог скрыть что-либо без своих щитов), чтобы оставить себе ещё немного времени в рамках этой /близости/. ___ Человеку, которому в принципе работа с подобной… не-материей, не то что не знакома, но даже в принципе не может быть понятна, втянуться в процесс было… Нелегко – не совсем верное слово. Тони не был уверен, что его "раскрытие сознания" и приглашение вообще имеют хоть какую-то силу – что-то он, безусловно, чувствовал, но это были жалкие крупицы против огромного материального мира, поэтому по сути единственным чувством, которое у него оставалось после всех этих манипуляций – это то, что он, должно быть, выглядел как полный идиот. Не то чтобы его это беспокоило. И всё же полная, всепоглощающая беспомощность и непонимание сути происходящего раздражали; ему хотелось бы знать, мог ли Локи воспользоваться тем, что он пытался ему предложить, или нет, и знать, как можно это обстоятельство изменить. Он ещё продолжал думать об этом, напряжённо ожидая изменений, а затем – затем… Сидевший на подоконнике Тони Старк шумно схватил ртом воздух и устремил взгляд в никуда, вцепившись в край подоконника так, что побелели костяшки; вместе с тем то, чем он был, вдруг провалилось, стремительно и резко, в какое-то совершенно новое измерение, непохожее ни на что из того, что ему доводилось испытывать раньше. Это не было похоже на неприятное утреннее происшествие с вывертом мозгов наизнанку или на последовавшее за ним извинение. Это не было похоже на ту связь, что он пытался поддерживать из подземелья. Его словно окатило волной – его собственные мысли и эмоции смешались с чужими, и от этого вихря перед глазами поплыло; он попытался ухватиться за что-нибудь – попалось, кажется, собственное смятение, опоясывавшее всё остальное широким кольцом, которое от прикосновения взвизгнуло и принялось кружить вокруг ещё быстрее. Порочный круг во всех смыслах. Как только Тони принял этот факт, скорость чуть снизилась. А потом он почувствовал Локи. Локи был /в нём/ – и от этого осознания перехватило дыхание, от интимности этого факта, от того, что за ним стояло; Локи был в нём, в его сознании – они были вдвоем в совершенно эфемерном пространстве, не имевшем никаких границ, в одном теле и в одной голове, без лиц и без тел, без всего, что хоть как-то могло бы их разделить. Это одновременно пугало и восхищало, и его чуть не сбило с ног, /хотя как бы это могло быть возможно, если тут у него не было ног/, мощной волной щемящей и неуверенной нежности и симпатии. Шансов на то, что Локи это не почувствует, не было. Что ж, он не возражал. Особенно тогда, когда Локи доверял ему – доверял ему настолько, что не побоялся откинуть собственные щиты, вливаясь в его сознание; особенно когда он мог /чувствовать/ Локи рядом – их мысли не переплетались, он мог при желании различить их друг от друга, и туго свернувшиеся чувства принца, жмущиеся, словно нерешительные гости, вежливо обходил стороной. В конце концов, Локи его не приглашал. Возможно, впервые он вдруг прочувствовал как следует, насколько много значило подобное доверие и подобный ментальный контакт. Что бы ни говорили или делали Локи и Аудун, он… не понимал, какой это /дар/; ему было несложно удержаться от копания в голове принца, потому что он даже представить не мог, как… много могут дать чужие мысли. Сколь о многом они могут рассказать. Как сильно могут тянуть и манить к себе. Ему захотелось увидеть, о чём думал Локи, почти до боли, до сведённых зубов и стиснутых кулаков. Тони Старк, оставшийся в Асгарде, прикусил до крови губу, даже не почувствовав боли. Слияние продолжалось и продолжалось в стремительной пляске образов, вспышек света и запахов – /не более чем визуализация в попытке избежать перегрузки/, заметил, проносясь мимо на бешеной скорости, внутренний голос, и Тони рассеянно ему кивнул. Несмотря ни на что, ему было /хорошо/, он чувствовал себя пьяным, но он не хотел, чтобы это прекращалось; и когда он вдруг ощутил прикосновения Локи, почти реальные, ощутил жар его дыхания и мазнувший его по виску шёпот, который он не успел разобрать, пробежавшиеся по плечам и спине невесомые касания, от которых кожа тут же покрылась мурашками, ему захотелось смеяться, но у него не хватало на это воздуха. Когда Локи отстранился, он почти ощутил разочарование и тихо застонал. "Куда? – попытался спросить он, совершенно не уверенный в результате. Сконцентрироваться на мыслеформах было ещё сложнее, чем раньше. – Мне и тут неплохо, – попытка усмехнуться. – Уж всяко интересней, чем в библиотеке". Он не хотел уходить и терять это чувство полного единения – отстранённо он понимал, что это должно истощать, и истощать весьма сильно, но когда он поступал разумно и не во вред себе? И потом, ему ещё столько всего хотелось попробовать… Тони подался вперёд, пытаясь скопировать поведение Локи, и слепо провёл ладонью по его щеке; он представил всё, насколько это было возможно – собственные ощущения и воспоминания кожи принца под бережным прикосновением, то, что он испытывал в тот момент, и то, что он хотел бы позволить испытать Локи. В конце концов, научиться передавать прикосновения было бы гораздо интересней, чем прыгать по слоям ментальной связи. Уж всяко перспективней. ___ Отточенные навыки ментального контакта одновременно помогали и мешали: Локи мог прочесть самые плохо сформулированные мысли, и в то же время их было слишком много. Впрочем, попыток Тони выделить и обозначить некоторые из них, как реплики, оказалось достаточно, чтобы диалог оставался возможным. Получив нежданное разрешение продолжить ("Разрешение?" - с неудовольствием вдруг подумал бог, которому никогда не требовалась отмашка, но, видимо, не в этом случае), он с заметным облегчением отпустил себя и осторожно погрузился обратно. Очень непросто привыкнуть к чувству абсолютной наготы, когда твои мысли не прикрыты щитами; если переносить ощущение в материальную плоскость, нечто подобное человек может испытать, когда его голое тело обдувает потоками ветра. Отсутствие опоры, мурашки, опьянённость лёгкостью и страх перед настолько новым ощущением. Тело привыкло к одежде, без неё оно уязвимо. В то же время это было идеально. Локи нашёл самый простой, самый быстрый способ уйти от собственных страхов. В голове Старка было тепло, от такого тепла ослабевали спазмы в животе. И чем больше принц обнажался, тем дальше он уходил от собственных привычек и собственной зоны комфорта. Он бы /никогда/ не зашёл настолько далеко, но чем более отчаянной, гипертрофированной, почти карикатурной становилась его откровенность, чем громче изнывали его веками взрощенные защитные инстинкты, тем тише был ужас одиночества. Он был взвинчен, напряжён, взбудоражен положением, в которое себя поставил. Его раскрытие Старку было извращённым, вывернутым, отчаянным, но заставляло заткнуться ту его часть, которая кричала об ужасе его положения. В то же время… о, владыки девяти миров, /как восхитительно Старк не вглядывался в его мысли/. Локи бы узнал о любом соприкосновении, и Старк словно отворачивал от него нос, если можно употребить подобное сравнение. Это родило в боге искру изумлённого восторга. Немного истеричную, возможно. Он в принципе находился где-то… на грани собственного самообладания. Казалось бы, он /уже/ перешёл на самый тесный из возможных уровень контакта, однако только что он впитывал чужую энергию, преобразовывал воспоминания и некоторые мыслеформы, поглощал их, и у него просто не оставалось места для мыслей о собственной незащищённости. Это место было занято пойманными обрывками мыслей Тони. Теперь он… а что он делал теперь? И вдруг его окатило жаром, и он почувствовал /Старка/, который буквально нырнул в их связь, и это соприкосновение заставило принца медленно вдохнуть, удивлённо раскрывая глаза и пытаясь прикоснуться к собственной щеке. Рука его почти не слушалась – он настолько ушёл в ментальный контакт, что почти забыл, как управлять собственным телом. Словно пьяный, он сжал пальцы перед своим лицом, не понимая, какие именно мышцы нужно напрячь, чтобы разогнуть их и прикоснуться к скуле. Кисть оказалась глубокого синего цвета. Что ж, верно, полная потеря контроля предполагает именно такой исход. Наконец справившись с поставленной задачей (пришлось приложить некое весьма решительное волевое усилие), он провёл ладонью по показавшейся ему обжигающе горячей коже, и снова закрыл глаза, впуская в себя то, что предлагал ему Тони. Визуализация оказалась бесконечно хороша. Когда она закончилась, Локи хрипло засмеялся и перевернулся на спину. Значит, смертный решил ответить ему, поиграть в это? Произошедшее совершенно спутало мысли бога, и он автоматически попытался восстановить хотя бы несколько щитов: обычная реакция, когда маг переживает что-то личное, он не успел её даже осознать. Тогда связь вдруг пошатнулась и начала меркнуть. За считанные секунды то подобие защиты, которым он пытался прикрыть поднявшиеся удовольствие, привязанность и страх, оказалось нещадно уничтожено, а его собственное сознание стремительным усилием раскрыто почти до предела, до боли. Верно. Любые попытки передать тактильную информацию плохо влияли на связь. Но, как оказалось, оставались /возможными/, если освободить для них место… например, убрав щиты. О, щиты занимают немало места и весьма напрягают их обоюдную ментальную трубу. Без них… значит, без них передавать прикосновения было допустимо?.. Если им следовало играть по таким правилам, Локи был согласен. Он снова засмеялся, сипло вдыхая и выдыхая сухой воздух. Он больше не чувствовал истощение, но всё ещё с трудом балансировал на границе самообладания. Он был /напуган/ и совершенно отвратительно себя контролировал, и ещё он был в разуме Старка без щитов, и ещё он был /в бездне/, и… "Хель, моя жизнь превратилась в помойку", - подумал он с сарказмом. А потом он сглотнул и прикоснулся к собственной груди кончиками пальцев. - Неплохо, - произнёс он, не справляясь с вымотанной полубезумной усмешкой. – А так это делается при владении определёнными навыками. Показываю только один раз. /О нет/, сказало в нём что-то почти обречённо. /О да/, ответил он сам себе решительно, понимая, что бесповоротно пересекает границу адекватности происходящего, что он в самом деле лежит в бездне около своей покрытой копотью одежды, что его немного колотит, и он до отвращения плохо контролирует ситуацию. Его бывший учитель сказал бы ему, что просто /опасно/ настолько углубляться в связь с другим человеком, но ему было плевать. Ему нужно было сделать хоть что-то, чтобы спастись от преследовавших его страхов. Он отчаянно толкнулся в сознание Тони, на секунду смешивая их мысли, а потом разделяя, выстраивая в аккуратную линию. Это довольно тонкий и даже слишком абстрактный процесс, но в конце концов он сделал то, что задумал. Он смог… продлить возможность, при которой Старк бы… /чувствовал/. Всё. В течение некоторого времени Локи мог видеть его. О, Хель, в библиотеке, определённо после долгой работы, в занимательной позе, натянутый и… Бог позволил подняться тёмному и тяжёлому желанию, одной настойчивой мысли: он бы хотел оказаться там, устраивая Старка на подоконнике удобнее, заводя ему руки за спину. Это тоже работало /идеально/. Он пользовался тем же методом, который использовал сам мидгардец после того случая с ментальной атакой: забыться, потеряться в плотском удовольствии. Локи сосредоточился на том, чтобы Старк мог чувствовать происходящее, и без спешки провёл кончиками пальцев ниже, к солнечному сплетению, к животу, ни на секунду не разрывая прикосновение. Совершенно безумная мысль затопила его: насколько дальше он может пойти? Сколько боли и сколько удовольствия сможет выдержать их связь? Он опустил ладонь на низ живота. А потом его накрыло отголосками не самых давних переживаний Старка. Тот… /хотел/ прочесть, услышать его. Некий внутренний запрет не позволял ему нарушить границы принца без приглашения, даже если тот находился в его сознании без каких-либо щитов. Старк сдерживался, не пользуясь ни одной из открывшихся возможностей по мере своих сил, но как же отчаянно Старк желал. Осознание толкнуло Локи ещё дальше, окончательно стирая черту адекватного восприятия реальности. - Значит, ты хочешь приглашение? – протянул он, поглаживая низ собственного живота, чувствуя, как подрагивает от волнения и напряжения, от которого он так хотел избавиться, /спастись/. – Попроси меня. В его голосе послышались низкие, мурлыкающие интонации. ___ Казалось, что с каждой новой секундой связь между ними становится всё менее и менее осязаемой и всё более и более расплывчатой, метафоричной; стирались границы между явью и обретшим материальную сущность сознанием, остатки действительность утекали струйками призрачного дыма сквозь пальцы, и ему никогда ещё не было настолько /хорошо/. /Я как обдолбанный хиппи в Вудстоке/, рассеянно подумал Тони, понимая, что подходящие аналоги для описания новых ощущений у него закончились. /Как под кайфом, только круче/. Что ж, Локи явно умел… кружить голову. Он сдавленно рассмеялся, насколько это было возможно – и теперь, полностью погрузившись в эту внепространственную реальность, он вдруг понял, насколько это легко; когда отпала необходимость формулировать и визуализировать всё, что он хотел сделать, сказать или показать, это оказалось настолько… проще. Он /увидел/. Он увидел не криво набросанные в кипящем мозгу, силящемся постичь необъяснимое, образы, а /суть/ – он увидел, как толкнуть свои слова к Локи так, чтобы тот услышал их именно с тем звучанием, с которым Тони хотел их передать, увидел, как можно оградить свои мысли, и увидел, как можно раскрошить все воздвигнутые щиты; он /увидел/, как распахнулось сознание Локи, как с визгом исчезли все барьеры, удерживавшие его мысли, и как эта вспышка отчаянной энергии стабилизировала дёрнувшуюся было связь. Он вдруг смог контролировать все свои мысли. Они больше не вертелись в его голове – он мог свободно перемещаться среди них и сам решать, какой отдать предпочтение. Он отдал предпочтение Локи. /Как будто в Матрице/, весело подумал он, прикасаясь к сознанию принца – тепло, мягко, с новым жарким интересом. Ему показалось, что он видел – /хотя он даже не мог видеть, у него не было тут глаз/ – Локи впервые. А потом он вдруг провалился глубже – ненадолго – и снова увидел Локи по-другому; он увидел его, распростёртого на земле, на собственной выпачканной в саже тунике, с неровно обрезанными волосами, с выступившим на лбу потом (от стресса? /Что с тобой случилось там, Локи?/), наполовину обнажённого, проводящего руками по своему телу. Он увидел и почувствовал это прикосновение – почувствовал, как прохладные руки принца скользят по его груди, и как его пальцы уверенно касаются живота Локи, замирая над самым поясом брюк; он был собой и был Локи, и на секунду, а может, на целую вечность, он забыл, как дышать, и опустился на колени рядом с выгибающимся телом, припадая губами к его груди. Он был там, был с Локи, и он просто /знал/, как дать ему это почувствовать – как сделать так, чтобы Локи мог ощутить его преклонение, жаркое дыхание на своей коже, влажный след, проведённый языком до пупка и ниже… Тони тихо простонал, возвращаясь на уровень выше – так, словно проделывал это уже тысячу раз. На краю сознания мелькнуло беспокойство – /а должно ли так быть? Такое… полное погружение?/ – но он тут же отмахнулся от него, отыскав в памяти слова Локи о том, как вернуться в свою реальность. В последней ласке он погладил Локи по щеке и улыбнулся. – Хочу, – не стал спорить он. – Я хочу /видеть/ тебя, Локи. И я хочу, чтобы ты сам пригласил меня. Он не хотел /просить/ Локи – но в то же время… стал бы Локи спрашивать, если бы не был готов дать ему это разрешение? Возможно, ему нужна была эта формальность. – Пригласи меня в свои мысли, – негромко, но искренне попросил Тони, склонив голову набок и даже не пытаясь скрыть то, о чём только что думал, от принца. /Решай сам, готов ли ты к этому. Уговаривать не буду, но и отказываться не стану, если всё же позовёшь./ ___ Локи оказался обескуражен тем, насколько быстро изменился вектор передачи тактильных ощущений. Только что он сам отправлял их Старку, и вот уже его окатило волной жара и образов. Такое же удивление может испытать профессиональный фехтовальщик, вдруг напоровшийся на собственный клинок; всё же для того, что сделал смертный, нужно обладать некоторыми навыками. "Или полностью опустить щиты", - скользнула в голове бога шальная мысль. Ни один ас не знал, как работает ментальная связь, когда даже простейшие блоки убраны, потому что ни один нормальный маг не станет открывать кому-то себя вплоть до доступа к подсознанию. И уж Локи точно не предполагал, что однажды обнаружит себя в списке первопроходцев (идиотов, в списке доверчивых идиотов). Теперь он едва ли понимал, как в принципе там оказался. Тут же он почувствовал влажное движение языка на своей коже, настолько чётко, что уже через секунду осознал себя вскидывающим бёдра навстречу фантомному прикосновению. Оно продлилось недолго, скоро всё рассыпалось, его щёку прижгло финальным теплом мысли Тони, и он тяжело рухнул на землю, испуганный, возбуждённый, со сведёнными напряжением внутренностями. Он засмеялся, пытаясь таким образом от нарастающего напряжения избавиться. Какой талантливый мидгардец. - Не двигайся, - прошипел он наконец, стискивая пальцами пояс штанов, а потом жёстко добавил: - Сядь ровно и дай мне этим заняться. Ты расшатываешь связь. На самом деле, принц понятия не имел, что именно Старк делал со связью. Тот был очень спонтанен и каким-то образом ловко перехватил над ней контроль, и Локи не понимал, как. Он решил, что всё дело в огромном пространстве для манёвра – без сдерживающих щитов даже самый несведущий в ментальных контактах практик многое сможет, используя одну только силу собственного желания и намерения. Локи в самом деле впустил его так далеко? У него не было выбора, либо он общался с Тони без щитов, либо не общался никак, потому что на воссоздание брони сил у него не хватало совсем. Но даже те жалкие остатки брони могли бы пригодиться. Нельзя просто позволить другому человеку засунуть руку в твой живот, чтобы он имел возможность потрогать органы, любой поймёт такую аналогию. Маги Асгадра даже не могли с уверенностью сказать, было ли в настолько глубоком проникновении в чужую голову что-то сексуальное: опасное, да, несомненно, в этом они были уверены, но изучать иные стороны настолько тесного контакта (сторону удовольствия, например) не решались. Старк так доверчиво убрал всю собственную защиту… но он просто не знал о процессе ничего, а Локи знал, что за такими экспериментами может последовать. Однако ему было настолько плохо после полной траты собственной магической энергии и панической атаки, что единственная эмоция по поводу такого безрассудства, которую он испытывал: безразличие. - Я тебя научу, - процедил принц, стремительным почти грубым движением вытягивая из штанов ремень. – А для чистоты эксперимента постарайся к себе не прикасаться. Это будет твоё задание. Ты справишься, Тони? Едва ли он предполагал, что смертный и сам в силах предпринять нечто подобное, но тот оказался вполне в силах и заставил Локи кое-что почувствовать. И он вполне мог начать экспериментировать. Успешно. Бог посчитал идею опередить его очень своевременной. Он находил в том, чтобы довести до пика Старка, сидящего в библиотеке, на подоконнике, даже не будучи с ним рядом, нечто сверх меры будоражащее. Гораздо более интимной ему казалась обратная ситуация. Локи был магом, и представить себя, полностью лишённого щитов, /в бездне/, раскрытого чужим ментальным прикосновениям… его обожгло болезненной яркостью образа, и он отказался его развивать, углубляя связь и властно вторгаясь в податливый разум Старка. Чужие мысли мгновенно оказались считаны им, и он засмеялся. - Тебе нужно позволение прикоснуться к моим мыслям, даже учитывая, что ты уже имеешь к ним абсолютный доступ, - промурлыкал он. – Так для кого из нас важны формальности? /Заботливый мидгардец/, он скользнул ладонью по внутренней стороне собственного бедра, /ты даже не представляешь, какие твои мысли на ощупь, тебе следовало бы знать/, он откинул голову, сдвигая руку выше, с нажимом проводя по вставшему наполовину члену сквозь плотную ткань. Последнее, чем ему следовало бы заниматься в бездне. Он зажмурился и отчаянно оскалился собственному замечанию, запрокидывая голову сильнее, позволяя ощущениям проникать по связи, заполнять тело Старка. Это было невероятно неуместно при подобном пейзаже, и начало выглядеть ещё неуместнее, когда Локи провёл языком по подушечке указательного пальца свободной руки и оставил на своей груди линию чуть влажного прохладного следа, обводя правый сосок (несколько дразнящее движение, и хотел бы он видеть лицо смертного, когда делал нечто подобное). Так вот, более неуместную картину при антураже бездны представить казалось трудно, но плевать он хотел. Ему было необходимо забыться, иначе он не сумеет двигаться дальше. "Однако, всё, к чему имеет отношение Старк, рано или поздно окажется использовано с сексуальным подтекстом, - иронично подумал Локи, неуверенный, слышит ли смертный его мысли. – Даже если это ментальные узы, предназначенные для дистанционного общения". Он максимально расслабился, позволяя Тони почувствовать его руку, медленно двигающуюся вверх и вниз вдоль шва, а после расцепляющую крючок и проникающую под ткань. Мысль, что в открытой всем посетителям библиотеке любая реакция мидгардца будет не более уместной, заставила его удовлетворённо промычать что-то невнятное, после чего он скользнул по своему члену ладонью, уже без преград. А потом понимание просьбы смертного затопило его: дать доступ к мыслям. Точнее… доступ у него уже был. /Дать разрешение/. Если до сих пор Тони был достаточно деликатен, чтобы оставить богу личное пространство, то сейчас он без сомнений, без всяких сомнений ощутит, узнает, попробует… С трудом вдыхая и выдыхая, Локи прищурился. Идея вдруг начала вызывать у него большие сомнения. Возможно, потому что физическое удовольствие заставляло его мысли разбегаться, делало их более /очевидными/, словно острая приправа, усиливая вкус задушенного в нём страха, всё ещё никуда не девшейся паники. А что будет представлять собой его сознание во время оргазма, в секунды тотальной потери контроля? "Как насчёт идеи того, что Старк сможет увидеть все твои мысли, /в целом/? – спросил он себя резко. – Ничего не вызывает сомнений?" Даже самые страстные асы-любовники не баловались такими играми. Сглотнув, бог широко открыл глаза. Ему было страшно, он был вымотан произошедшим не так давно. Он боялся снова потерять своё зрение, хотя вряд ли подобное имело хоть какие-то шансы в самом деле произойти. С чего бы вдруг? И всё же. Он знал, что следующие миры, в которые ему следовало отправиться, едва ли вели к Асгарду и становились всё опаснее. В некоторых из них он не сможет чувствовать ниточку связи: этого он тоже боялся, потому что в таких мирах он останется совершенно один. /Он боялся такого одиночества/. Резкое, почти грубое движение рукой, и он зашипел, чувствуя, как поднимающуюся волну ужаса толчком вытесняет физическое удовольствие. Он представил, как возвращается в Асгард и ведёт Старка в свои покои, чтобы вжать его в постель, забыть обо всём, кроме него. Он представил, как никогда не сможет найти дорогу в Асгард. Он представил, как то, что он видел за чертой неслучившегося, становится реальностью. А после – снова Старк и постель. - О чём я сейчас думаю? – тихо спросил он, на грани мягкости и безэмоциональности, словно протягивая к смертному руки: "иди ко мне". Хотя подобная формулировка приглашения не была слишком применима к их ситуации… она была самой яркой. ___ Тони усмехнулся и из чистого противоречия снова протянул руку, зарываясь пальцами в волосы Локи, проводя по затылку. Он погладил его по шее костяшками пальцев и вздёрнул бровь, позаботившись о том, чтобы этот жест не остался незамеченным. – Серьёзно? Хочешь чтобы я не принимал в этом участия? Боюсь, тут ты не угадал. Сказать ему сидеть на месте – всё равно что активировать необратимый процесс. Он шумно втянул в себя воздух и сглотнул – очевидно, всё же пока ещё сказывались реальные реакции его тела, пробиваясь через плотное марево измерения, в котором он пребывал – чувствуя отголоски ощущений Локи. Они мурашками пробегали по коже, отдавались сладким покалыванием и ноющим возбуждением, и было непонятно, кому какие чувства принадлежат – да и неважно, если говорить начистоту. – К себе? Справлюсь, – хрипло согласился он и снова нырнул глубже, вновь оказываясь рядом с Локи. На этот раз вышло даже лучше – Тони вдруг понял, насколько в прошлый раз образ был… нечётким и дёрганным. Задержав дыхание, он прикоснулся к груди Локи, провёл двумя пальцами по ключице и замер. – Но вот к тебе не прикасаться слишком… трудно. Боюсь, это выше моих сил. И он наклонился, седлая бёдра Локи, и поцеловал его в губы, обхватывая его лицо ладонями. Это было… странно. Его там не было – он /не мог/ ощущать ничего из того, что пытался сделать, но при этом он всё же чувствовал – и кожу под пальцами, и вкус его губ; призрачные воспоминания, отголоски далёкой реальности, в которой ему не было места, но всё же – всё же он вписывал в неё отголоски /себя/, заставляя окружающее Локи пространство как можно точнее воспроизвести всё то, что он делал в их сознании. В /их/ сознании. Поделенном на двоих. От этой мысли вдоль позвоночника пробежали мурашки, и он простонал Локи в рот, упиваясь почти реальным ощущением. Оторвавшись от него, он спустился чуть ниже, устраиваясь у Локи на коленях и разглядывая его лицо, насколько это было возможно с использованием связи. Картинка всё равно была дёрганной – то ли связь, то ли бездна сопротивлялись такому наглому вмешательству в самую их структуру – но достаточно чёткой для того, чтобы он мог разобрать всё, что хотел увидеть. И то, как Локи вытянул из штанов ремень, и то, как сжал себя через их ткань… Он снова тихо застонал, улыбаясь. – Просто скажи уже, – беззлобно фыркнул он. – И завершим обмен любезностями. Он проследил взглядом за путем пальцев Локи и сглотнул. – Я хочу, чтобы ты знал, на что идёшь, – твёрдо сказал он, посерьезнев. – Я быстро учусь, но если ты дашь мне дорогу в свои мысли, я… хочу, чтобы ты сделал это осознанно, а не с надеждой, что я что-то не увижу или перед чем-то остановлюсь. Или хотя бы сказал мне, перед чем мне следует остановиться. /Я не хочу случайно сделать с тобой то, что ты сделал со мной,/ повисло несказанным в воздухе, и он отвёл взгляд, возвращаясь на уровень выше. Говорить тут было проще, хотя ему мгновенно стало мучительно не хватать ощущения /присутствия/ Локи рядом. А потом – потом он почувствовал легкий толчок, словно кто-то стукнул в дверь, или похлопал его по плечу, или окликнул, или поманил рукой… Приглашение. У него совершенно неожиданно свело внутренности, а сердце подпрыгнуло к горлу, и он сглотнул, выдавив улыбку. Мысли Локи обрушились на него с новой силой, и на этот раз, глубоко вдохнув и собравшись с силами, он позволил себе действительно в них погрузиться. Тони показалось, что он попал в воронку, в бешеный круговорот воды, стремящийся утянуть его на дно; на секунду он оказался оглушённым – а затем всё снова разъяснилось, и он несколько раз моргнул, приводя мысли – и свои, и Локи – в порядок. Он увидел так чётко, словно представил сам, картину, от которой низ живота мгновенно скрутило возбуждением – но она была набросана быстрыми, грубыми мазками, отрывистыми и отчаянными, словно ещё невысохшее полотно, прикрывающее потайную дверь. Оно даже и не прикрывало её толком – эмоциями из-за этой жаркой картины его обдало по полной программе, приглушая и возбуждение, и собственную неуверенность. /Ты боишься/, хотел сказать он, но прикусил язык. Не лучшая тема для разговора, но, боги, как бы ему хотелось забрать у Локи всю его неуверенность в себе и все его страхи!.. Он толкнул к нему ещё одну волну симпатии, и вместе с ней нырнул обратно, туда, где он мог видеть и чувствовать Локи, и погладил его по лицу тыльной стороной ладони. – Ты хочешь втрахать меня в кровать, – выдохнул он принцу на ухо, низко склоняясь над ним. – Ты хочешь привязать меня к ней, распятого, словно жертва в твою честь, и закрыться вместе со мной на несколько суток, при этом не забыв убедиться в том, что все, кто будут проходить мимо твоей двери, будут слышать мои крики. – Он отвлёкся, чтобы провести языком по длинной шее. – Будут слышать, как твоё, и только твоё имя, срывается с моих губ вместе с мольбами о большем. Вместе с молитвами /тебе/. И знаешь, что я тебе на это скажу? – Он провёл губами от его подбородка до скулы, – я /совершенно/ не против, но для этого я бы предпочёл что-нибудь более… материальное. Тони выпрямился и снова провёл ладонями по его груди вверх и вниз, исчезая вместе с последним прикосновением. – Ментальный секс вряд ли станет достойной заменой, – с лёгкой улыбкой добавил он. ___ Лицо Локи закаменело, и он вцепился в промелькнувшую случайно среди прочих мысль Старка, разворачивая её, настойчиво удерживая на ней своё внимание. "Нельзя сделать то, что я сделал с тобой, /случайно/, - произнёс он про себя очень чётко. - Нужно желать причинить боль, нужно сосредоточиться на намерении и использовать совершенно определённые методы. Нельзя сделать то, что сделал я, случайно". Эти слова обрамляла мрачная решимость. Тони, казалось, уже отпустил произошедшее и не видел смысла снова поднимать тему, но было важно снова напомнить ему не преуменьшать "заслуги" бога. Им обоим следовало помнить, о чём именно тот жалел. Возможно, такая щепетильность излишня, но у Локи тоже было то, на что он реагировал остро и нерационально. А потом Тони глубже вошёл в его сознание, и… казался таким осторожным, неловким, взволнованным. Неопытность его манипуляций имела головокружительный эффект. Есть что-то исключительное во взаимодействии с мастером ментального контакта, и есть что-то так же неоспоримо исключительное во взаимодействии с новичком. Второй более очевиден и иначе движется, его сосредоточенность можно почувствовать, как и его усилия. А ещё в том, что Старк делал это в первый раз, что он никогда раньше не проникал так в чужой разум и не практиковал подобную близость ни с кем, вызывало у принца удовлетворение, которое разливалось в его груди жадным собственническим жаром. Тони толкнулся глубже, на уровень тактильного восприятия. То, как его неотточенный несовершенный рывок отдавал помесью невольной грубости и предельной откровенности, щекотало нервы. И, конечно, он действительно быстро учился. Образ сидящего на Локи смертного, склонившегося, обхватившего его лицо, очень впечатлял, но теперь Старк решил определённо пойти чуть дальше. И привкус неосознанности большей части его действий только усиливал основное наполнение. /Ты даже не понимаешь технологию, которой прямо сейчас пользуешься/, подумал бог почти с восхищением, после чего глубоко вдохнул и повернул голову налево, вжался в землю щекой. Ухо прижигало чужим дыханием, и он мог почувствовать, как меняет оттенок на насыщенно-алый его кончик. Мидгардец интуитивно находил и активировал центры удовольствия, заставлял реагировать нервные окончания, едва не играючи лепя сенсорные ощущения из воспоминаний их обоих и из реальных реакций тела Локи. Это же был… морок по сути. И когда Тони сделал иллюзию глубже, бог задохнулся его /запахом/, словно тот действительно склонился над ним прямо сейчас… Локи, Хель побери, никогда не позволял наводить на себя мороки. Ни один маг не позволял наводить на себя /мороки/! Тем более – получать от них удовольствие? В магическом содружестве такие практики порицались. Бог всхлипнул, когда Старк провёл языком по его шее (не провёл, на самом деле, но кого волнует), с трудом удерживая в голове причины, по которым должен отказываться от происходящего сейчас между ними. О, если магическое содружество будет так любезно поменяться с ним местами, он обязательно рассмотрит возможность ещё раз обдумать собственное мнение насчёт неправильности такой связи. Великолепная когорта колдунов весьма ревностно оберегает собственные разумы от подобных развлечений, находясь в уютном небесном городе, и он, тоже там оказавшись, конечно, сможет подумать над своим поведением. Пока он мог думать только о давлении сознания Тони и о его словах. - Мммм, - протянул он, впиваясь ногтями свободной руки в ладонь. Какое-то время в нём царила взбудораженная ошеломлённая тишина, а потом он довольно оскалился. – Хочу, Тони. Не было ничего более отвлекающего от страхов. И ничего более привлекательного само по себе. Смертный отстранился, рассеивая иллюзию непосредственного присутствия, и недолго принц просто приходил в себя, раздумывая над тем, что следовало предпринять в качестве следующего шага. Впрочем, разметавшийся по земле и с рукой в собственных штанах – ну в самом деле, Старк действительно думал, что они просто могут сменить тему? Если говорить откровенно, первой реакцией на ослабление контакта с Тони оказалась паника, всё та же, оставшаяся после посещения предыдущего мира. Но ненадолго. Сразу после неё в боге поднялось нечто тёмное, смешанное с твёрдым намерением получить от ситуации удовольствие. Он лениво скользнул ладонью вверх, чувствуя, как его тело отзывается лёгкой дрожью. - Нет, - сказал он неожиданно хрипло и жёстко. – Только я могу слышать твои крики. И это тоже было не тем, что он собирался сказать изначально. Потому что на предложенный мидгардцем вариант с восторгом отозвалось его самолюбие. Без сомнений. Показать всем и каждому, чьё имя Старк будет стонать, когда потеряет контроль! Удовлетворение подобной мыслью, однако, даже слишком быстро оказалось смыто густейшей волной гнева, обладания и острой злости. /Никто/. Только он. - Что ж, раз мы не имеем возможность подыскать этому достойную замену, - прошипел Локи с чем-то, напоминающим сладкую шёлковую улыбку, - ты, наверное, не откажешься скоротать разговор за занятием, конечно, гораздо менее увлекательным, но всё-таки убивающим время? О, он не собирался давать смертному шанс просто так удалиться. А раз тот не был намерен отвечать на /прямолинейное/ предложение присоединиться… пусть испытает собственную стойкость. Асы, например, вообще очень ценят стойких людей! - Возможно, ты просто побудешь рядом, - промурлыкал он, сжимая член, с силой проводя второй рукой по своей груди и коротко кусая своё запястье. – Пока я, так неудачно застрявший в бездне, ласкаю себя, думая о тебе. "Очень жаль, что мы обойдёмся без ментального секса, - всплыла в его голове почти оформившаяся мысль, и, да, в ней звучало совершенно искреннее сожаление с визуализацией глубокого вежливого вздоха. Ну, может, совсем немного испорченного насмешливостью. Локи сверкнул глазами, вжался затылком в землю, выгнулся почти до отвращения /вульгарно/ (оттого ещё более непристойно) и с уже реальным вздохом медленно, очень медленно потёр подушечкой указательного пальца головку своего члена, не церемонясь, впрочем, без особой мягкости. - Что ж, рано или поздно мы, наконец, сможем заняться более стоящими делами, чем подобная, прости за выражение, рутина ментального общения. Как всё же непросто без по-настоящему достойной замены твоему во всех отношениях прекрасному образу…" Это было остро и в самом деле подводило почти к пику – чтобы всё не закончилось раньше времени, Локи сжал зубами нижнюю губу (ухмылка в итоге вышла немного неровная), проглотил слишком шумный выдох и дал себе несколько секунд без движения. Нет, он не навязывал Старку ни свои ощущения, ни образы себя, он всего лишь оставлял своё сознание всё таким же открытым. Если что случайно и проникало по связи, о, он был не виноват. Вслух говорить он не стал, только пустил непрерывной ниточкой мысленный монолог, который смертный должен был слышать: "Ты очень любезен. Твоё разрешение и даже одобрение весьма к месту, Тони. Я никогда не отказывался от жертвоприношений. И, определённо, молящиеся мне вполне заслуживают самого чувственного из моих благословений. – Он вздрогнул, стройное течение его мыслей на секунду запнулось о поднявшуюся волну удовольствия, когда он двинул бёдрами вперёд и вверх, сжимая себя, после снова начиная вести ниточку слов и возобновляя движения, теперь резкие. – Я не буду отвязывать тебя всю ночь, Тони, до тех пор, пока ты не перестанешь слышать что-либо, кроме шума в своей голове, пока от удовольствия тебя не вывернет наизнанку, и ты больше не сможешь шевелиться. – В его горле зародилась вибрация, которая, впрочем, так и не превратилась в полноценный стон. – Когда ты не сможешь больше натягивать верёвки в тщетной попытке прикоснуться к себе. Ко мне. – Это были потрясающие секунды балансирования на грани пика, заполненные пошлыми звуками, пошлыми мыслями, такой же пошлой позой. – Когда ты не сможешь больше кричать". Он бы хотел взять его, так сильно, яростно, властно, как может себе позволить, сжимая его, потного, дрожащего, напряжённо запрокинувшего голову, с беспомощно разведёнными руками. Он бы делал с ним всё, что только пришло бы в его голову. Он бы заставил его кончить. Не один раз. Он бы хотел попробовать на вкус его сперму, после прижимаясь губами к его уху и рассказывая, как сильно он его хочет, как именно он намерен продолжить их игру, снова возбуждая, не позволяя ему подойти к пику так же быстро, дразня, заставляя выгибаться в чём-то, напоминающем почти муку. В этот раз Локи всё-таки застонал. ___ Настойчивая, почти отчаянная и резкая мысль Локи затопила его удушливой волной, в которой немыслимым образом смешались негодование и нежность. Тони досадливо дёрнулся, высвобождаясь из неё. /Зачем ты мне это говоришь?/ – Может, кому-то с твоим опытом и нельзя, – он криво улыбнулся. – Но у меня его нет. Может, я и схватываю на лету, но я не хочу… Он не стал продолжать. У него не было продолжения. Вместо этого он вздохнул и снова потянулся к Локи, оплетая его собственным теплым спокойствием и уверенностью. /Не сомневайся, я знаю, что ты сделал./ Возможно, он даже произнёс это вслух. Чем дольше он был тут, в этом внепространственном измерении, в этом симбиозе двух сознаний, тем проще и одновременно сложнее становилось воспринимать самого себя; с одной стороны, какие-то действия давались ему проще – погружение с одного слоя на другой, прикосновения к мыслям, просто /разговор/ – но какие-то – и он бы даже не смог назвать, какие, они ускользали от него, утекали сквозь пальцы – не удавались совсем. Но оно того стоило. Мир раскладывался перед ним на математические функции; он не мог и никогда не смог бы воспринять происходящее так, как Локи или любой другой маг, усвоивший истины и законы этого мира с ранних лет, но он мог подстроить его под себя, мог перерисовать в виде стройных рядов чисел, повинующихся ему, направляющих его. Он снова соскользнул к Локи, голодным взглядом наблюдая за тем, как принц извивается на голой земле; непристойно красивый и /желанный/. Его слова похлеще действий опалили Тони жаром, свернувшимся клубком внизу живота. – Значит, я буду кричать только для тебя, – охотно согласился он, кладя руку поверх тонких пальцев принца и двигаясь вместе с ним. Он /должен/ был почувствовать. – По крайней мере, сейчас у меня есть достаточное оправдание тому, что я не могу к тебе присоединиться, – мрачно усмехнулся он, наклоняясь, чтобы провести языком по животу Локи и подуть на влажную дорожку. – Впрочем, я не могу поучаствовать /материально/… но что-то сделать для тебя всё равно могу. И правда, сколько можно было отказывать? /Когда он вообще добровольно отказывался от секса?/ А что интереснее – и важнее – что значило, что он так упорно отказывался от него с Локи? Его вдруг прошибла дрожь – и не из приятных. /И правда, Старк, что это значит? Почему бы тебе не решить это для себя //сейчас//, пока ты как на ладони перед ним?/ Тони выдохнул и спустился ниже, отодвигая руку Локи и проводя языком от основания члена до влажно блестящей головки, заменяя ощущения Локи – не отдавая себе отчёт, вытаскивая из его памяти всего лишь прошлую ночь, создавая совершенную иллюзию. Кто сказал, что только маги могут творить магию? Он жарко выдохнул и на секунду прикрыл глаза, тут же открывая их вновь – он и так физически не мог видеть Локи, чтобы добровольно лишаться этого зрелища ещё и на ментальном уровне. – Я позволю тебе делать со мной всё, что ты захочешь, – отозвался он, одной рукой удерживая его член у основания, слегка сжимая и отпуская, а другой успокаивающе поглаживая по бедру. – И я сделаю с тобой всё, что ты позволишь. Я проведу хоть месяц привязанным к кровати, если ты будешь рядом, – /пока тебе не наскучит/, – без единой мысли в голове, кроме твоего имени. Я сорву голос и сотру кожу на руках в кровь, потому что я не перестану пытаться высвободиться, чтобы тоже прикоснуться к тебе, – в подтверждение своих слов он провёл по его члену рукой, – и всё это время… – коснулся губами головки и ухмыльнулся, неотрывно глядя ему в глаза, – буду… – обвёл её языком, – только твоим. В груди что-то заныло на этих словах – тяжело и сладко, и осознание того, что он /говорит правду/, оказалось почти опьяняющим. ___ Локи широко ухмыльнулся. - Когда я вернусь, тебе придётся поработать над новой подборкой оправданий, - ответил он немного скачущим голосом и с шипением выгнулся. – Но вряд ли я найду их убедительными. – Стоило мидгардцу только дорваться до возможности навести морок! Ещё глубже, и это может стать чем-то вполне опасным. О, на подобном уровне такую связь уже используют, чтобы заставить оппонента задушить себя собственной рукой или выдавить себе глаза. Старку ничего такого даже в голову не приходило. Всё, что он делал, было направлено на доставление удовольствия. Он /полностью/ заменил ощущения Локи, доводя иллюзию почти до совершенства. Если бы принц не был профессионалом, мог бы остаться её заключённым навсегда, но даже сейчас он видел в ней бреши. Однако следовало заметить: тактильную сферу бреши не затрагивали вообще. Даже немного. Возможно, если бы смертный захотел заставить бога думать, что он переворачивает его на живот, вжимает ладонь в его затылок, после чего медленно трахает, прямо там, в бездне, Локи бы оказался лежащим на животе и вжимающимся лицом в песок, хотя на /физическом/ уровне никто бы его не держал. Осознание степени власти над ним, завершённости морока заставило его полубезумно улыбнуться и поднять голову. Тогда он встретился со Старком глазами. Именно то, от чего его всегда предостерегали учителя. Когда иллюзия становится настолько настоящей, что больше неотличима от реальности, что ты можешь /видеть/ того, кто на тебя воздействует. Локи сощурился и склонил голову набок, удерживая чужой /взгляд/. Взгляд, протянувшийся через миры. Он в самом деле мог чувствовать его. Это было волнительно. В следующую секунду Старк прикоснулся к его члену языком (условно, без сомнений), и он зажмурился, выдыхая сквозь напряжённый оскал. Слова Тони невероятно рознились с его действиями. Он совершенно не умел /принимать/. Возможно, подобная формулировка была спорной и заслуживала некоторого уточнения. Без сомнений, он слишком высоко себя оценивал, чтобы не принимать дары жизни или не брать то, что ему нравилось. В то же время, ему было необходимо давать, действовать, переворачивать ситуацию так, чтобы он оставался у руля. Принимать участие… заставлять партнёра стонать, дрожать – и далее по списку – в его руках. Он был хорош в этом. И – не то чтобы это было неожиданно – Локи испытал пик своей жажды, своего порыва изменить что-то в подобном порядке. Озвученные слова почти бросили Локи за край. Он едва удержался на границе мощного и быстрого оргазма, с усилием дыша, пытаясь ослабить собственное напряжение. Не сейчас. Не так. Он снова смог видеть, когда выровнял дыхание – и только тогда опять встретился с Тони взглядом. Его глаза потемнели, и он медленно, опасно улыбнулся. Он не говорил ни слова. Но именно сейчас, возможно, в первый раз он обдумывал… как бы он хотел повернуть ситуацию на самом деле. Конечно, они обсуждали именно это последние пять минут. Но теперь мысли оформились во что-то большее. В навязчивое желание. В цель, к которой можно идти неделями, строя планы, делая небольшие шаги, подводя партнёра к нужному итогу. Локи бы хотел не просто привязать Старка, лишая его возможности вернуться к привычному положению вещей насильно. К тому же, подобная… игра – всего лишь один из способов, часть чего-то гораздо большего, не более, чем промелькнувшая в голове деталь. Локи бы хотел, чтобы Старк отпустил себя. Позволил себе отдаться партнёру полностью, не думая, не пытаясь проконтролировать всё, деля на исходные действия и их результаты, не /планируя/. Образ был не о подчинении, но всё же о передаче контроля. О том, как всё, что требовалось бы от Тони – дрожать и стонать. Не думая больше ни о чём. /Локи мог бы стоять позади, держать его, вжиматься в него, одной ладонью скользя по груди, а второй - вдоль пояса штанов, губами прикасаясь к его шее, а после смещаясь выше и шепча что-нибудь на ухо. Гладить, целовать, прикусывать и сжимать, всё это до тех пор, пока у Тони не ослабеют колени, пока ему не придётся откинуть голову богу на плечо и упереться в стену рукой/. Представленное было настолько менее развратным или объективно возбуждающим, чем всё та же сцена с верёвками, однако именно оно могло бы встать в один ряд с самими личными и самыми тайными фантазиями. Что ж, при тесном ментальном контакте "личное и тайное" таковым всё равно переставало быть. Поэтому принц только усмехнулся. О, раз уж они подняли эту тему… – И верно. Это то, что ты должен обо мне знать. – Помолчав, он облизнул губы и низко добавил: - Я не люблю делиться. Тогда он принял решение сделать очередной необдуманный поступок. Однако именно так проще всего было донести до Старка то, что он хотел сказать. К тому же, он всё ещё оставался мастером иллюзий. Он делал, потому что /мог/. Уже в следующую секунду морок, который заставлял его видеть и чувствовать, оказался вывернут, а после – наброшен уже на Старка, словно рыболовная сеть. Они /оба/ оказались накрыты ею, спеленаты. Труба связи загудела и начала выгибаться, как будто её плавили, едва-едва удерживая в себе два сознания одновременно. Но Локи сделал это. Он заставил их обоих чувствовать… что-то. Так, словно они находились в одном сне, разделённом на двоих – в пространстве, которое не походило ни на королевскую библиотеку, ни на мир бездны, но оказалось чем-то промежуточным, призрачным, лишённым каких-либо декораций, но позволявшим им обоим находиться в этом промежутке. - Особенно я не люблю делиться тобой, - произнёс Локи, притягивая Старка выше за шею, окончание фразы почти вжигая в его губы откровенным, злым и свистящим шёпотом. – Ни с кем и ни с чем. Я не готов идти на компромиссы с кем-либо. Я не готов отвечать на чьи-либо просьбы, угрозы или мольбы о том, чтобы они разделили с тобой постель, твоё общество, твоё внимание. – Он коротко поцеловал его, без нежности или мягкости, после выдыхая: - Нет. – Без паузы он сжал пальцы в его волосах (головокружительно, /сводяще с ума/, он мог чувствовать их на своей ладони, действительно мог, несмотря на то, как гудела и оплавлялась ниточка их связи, едва выдерживая давление). - Я вернусь, Тони, - продолжил он с мурлыкающими интонациями, толкаясь вперёд по тоннелю, покидая промежуточную реальность и концентрируясь на реальности смертного – потому что там он смог сменить позу, вжать его, сидящего на подоконнике, в стену, заставить его запрокинуть голову и затылком прижаться к холодному камню, - и тогда я возьму всё то, что ты мне обещал. – Он сместил руку и сжал подбородок Старка, сузив глаза, разглядывая его лицо и снова склоняясь к нему вплотную. Ещё один короткий поцелуй, закончившийся укусом. – Месяц в постели и моё имя, которое ты будешь кричать. Зрелище тебя за работой. Ответы на мои вопросы. Я… - Он провёл по его подбородку подушечкой большого пальца и процедил, вжимаясь в него, медленно и тесно (он не уверен, возможно ли это анатомически, но, в конце концов, у него не было реального тела, только некий абстрактный образ, и пока он не задумывался над этим, возможно было всё). – Я не поделюсь этим ни с кем. Ни с одним человеком. Ни с одним богом. Связь задрожала, плотная, растянутая и отчаянно вибрирующая, когда он сжал зубами нижнюю губу Тони, сильно и больно, продолжая до тех пор, пока не почувствовал привкус крови, пока не оставил свою метку. Набухающее пространство оглушило его, вычёркивая звуки, оставляя связь онемевшей и конвульсивно трясущейся, и последнее, что Локи почувствовал – дыхание смертного на своей коже. По его телу побежала крупная дрожь, и в течение нескольких секунд его сознание оказалось рассечено надвое: на ту часть, которая всё ещё прикасалась к Старку, уверенно и твёрдо, и на ту, которая уже вернулась непосредственно к принцу, долго и дрожаще промычавшему что-то в накатившей волне острого удовольствия. А потом контакт оказался разорван. Но это не было быстро. Под давлением насильственного расширения он рушился и таял, словно тянущийся вниз по горе снежный обвал, заставляя бога вцепиться в свои волосы и закричать от вспарывающей его разум боли. Удивительно, однако она подтолкнула к краю и степень его удовольствия. Он выгнулся, не справляясь с оргазмом, скрутившем его помесью этой непереносимой боли и наслаждения. В голове настойчиво пульсировало; он не мог вернуть себе ровное дыхание, совершенно опустошённый, чувствующий языком солёный вкус прокушенной губы, после грохочущего шума оставшийся один на один с тишиной бездны. Старка он больше не слышал. ___ – Вряд ли, – легко согласился Тони, сверкнув ухмылкой, и потёрся щекой о его член. – Да и у меня вряд ли хватит выдержки искать что-то новое. Он провёл двумя пальцами по бедру Локи, задумчиво глядя на принца, и тихо хмыкнул, сменив ухмылку на тёплую улыбку. – Я хочу тебя, – просто сказал он и снова взял его в рот. Конечно же, это всё было не по-настоящему, и он прекрасно отдавал себе в этом отчёт; это была безумная смесь из воспоминаний и воздействий на скрытые центры восприятия, это был обмен нематериальным, происходивший вне пространства и не привязанный к какому-либо миру. Локи не было с ним, а его не было с Локи; он сидел в библиотеке Асгарда, а Локи лежал где-то на грязной земле невообразимого мира, между ними протянулось бог знает сколько миров и реальностей, и всё же – и всё же то, что он делал и /чувствовал/ (и он имел в виду не физические ощущения) было реально, как никогда. А потом он поймал его взгляд. Тони показалось, что его дёрнуло током – потому что его присутствие там, рядом с Локи, и его прикосновения, и его голос и поцелуи и всё остальное могли быть всего лишь /иллюзией/, рождённой в его голове, но этот взгляд – это был взгляд с другого края вселенной, взгляд, который он просто /не смог бы/ придумать. Это было реально. Он шумно выдохнул, наслаждаясь этим контактом – несмотря ни на что, несмотря на то, что он пытался передать Локи и взять у него взамен, именно это – /только/ это – только этот взгляд оказался столь… осязаемым, что почувствовался лучше любых фантомных прикосновений. Возможно, он провалился в этот затягивающий взгляд, а может, просто не успел заметить, что происходит, заворожённый им – но резкий кульбит, похожий на выворачивающий переворот на русских горках или чёртовом колесе, он практически пропустил. И вдруг они уже были не в том мире, где застрял Локи, и не в абстрактном пространстве без видимых образов. Они были… /вдвоем/. Они просто /были/. Вокруг не было ничего и никого – торжество желания Локи ни с кем им не делиться, должно быть; абсолютная, всепоглощающая пустота. /Да и зачем ему что-то ещё в этой пустоте, когда рядом Локи?/ Мысли – цветные вспышки где-то очень далеко – звучали лениво и гулко, медленно, словно пропущенные сквозь замедленное воспроизведение; он не обратил внимания на это странное замечание и просто отдался на волю ощущениям, позволяя Локи – /всё/. Его пробрала приятная дрожь, и он перекатил голову по каменной стене, жадно хватая ртом воздух. – Да, – прошипел он, – чёрт возьми, да. Учти, я рассчитываю на то, что ты не будешь разбрасываться пустыми обещаниями. /Месяц, прикованный к кровати, залитая светом комната без окон, стеллажи книг вокруг, вытянувшийся у него на груди Локи/ /Месяц блаженного безделья, месяц, когда даже скука обходит стороной защищённые неровно начерченной на двери руной покои/ /Месяц только наедине, в полной изоляции от всего мира, ото всех //миров//, месяц, когда нет нужды думать ни о чём и ни о ком, кроме Локи/ /Месяц…/ Связь взвизгнула и разорвалась – и этот визг, уже знакомый, отозвался неожиданной ноткой яростной опасности, и отдачей – /хотя какая там отдача, это даже не физические ощущения, откуда ей было взяться?../ – его вжало в стену. Он ударился головой, поехал на подоконнике и нелепо свалился на пол, по-прежнему хватая ртом воздух и выпучивая глаза; мир отчаянно вращался перед глазами, слишком нечёткий, слишком размытый, слишком – слишком /реальный/ после того, что он пережил. Звуки, запахи и цвета обрушились на него единой волной, и Тони показалось, что его контузило – атаковав его, все раздражители сложились вокруг в плотную стену, не пропуская к нему больше ничего; сначала ушли, словно скрывшись под слоем воды, звуки, затем – дурманящие запахи с улицы. Последним исчезли вращающиеся с тошнотворной скоростью краски, и в глазах у него потемнело.