Покаяние

      Притупившаяся боль всё ещё беспокоила Линет. Голова назойливо ныла. Прежнего ощущения, будто изнутри что-то разрывало черепную коробку, не было. Мучили лишь несчастные отголоски.       Демонесса перехотела биться лбом о стену и ровным дыханием пыталась успокоить нечто трепещущее в себе, рвущееся на свободу. Она знала, что это, почему так происходит, как нужно действовать, чтобы облегчить муки и… трусливо не рискнула получить глоток свободы от тисков боли.       Разрушенный до основания храм хорошо виделся отсюда, с крыши, и напоминал о неспособности контролировать себя, своих внутренних неукротимых демонах и силу, бьющую неподвластным и неизведанным потоком, под которым можно захлебнуться и погибнуть. Проблема заключалась не в аккуратном кольце на пальце, не в вынужденном сдерживании сути, а в самой Лили, которая могла взорваться по любой причине. Прямо сейчас, в эту же секунду. И утихомирить то, жило в ней и вдруг вырвалось на свободу, оказалось бы затруднительно, если только сама девушка не перестанет бояться и возьмёт всё под контроль.       От этих мыслей сердце застучало чуть быстрее. Волнение гадко почувствовалось онемением в груди. Она обязательно попробует ещё раз, но где-нибудь в тихом, отдалённом месте, куда не сунется никто лишний, и никому не будет угрожать опасность из-за её неуравновешенности.       Сила, то ли издеваясь, то ли просясь на свободу, кольнула кончики пальцев демонессы. Лили стерпела это и ещё крепче сжала в ладони снятое кольцо. Она дала себе шанс и немного поверила в свою способность предотвратить взрыв раньше, чем он начнётся. Пока для первого шага достаточно.       Лицо приятно обдувал тёплый ветер с ароматом цветов и свежей травы, унося запах и дым сигарет. Лёгкой болью в затылке отдавались крики и громкие разговоры учеников. Голова слегка кружилась от чистейшего воздуха и открывшихся на множество миль просторов.       Крыша — самое излюбленное место во все времена Школы. Тут почти всегда шумно и не протолкнуться, а сегодня тем более, ведь проходил очередной «обряд посвящения» в перерывах между занятиями. Новенькие ученики из года в год бросались с черепицы вниз. По полёту о них складывалось определённое мнение. Лили считала это тупым способом, чтобы охарактеризовать личность, но многим такие забавы нравились. Особенно, если кто-то оплошал, калечился или нарывался на гнев учителей. Толпа подначивала, ликовала и толкала на необдуманную дурь.       Лили передёрнула плечами и поёжилась от далёких воспоминаний. Свой первый полет с этой крыши запомнился надолго, ломкой болью в костях врезался в память. Она, малолетняя дурёха, очень хотела показать себя и, имея огромный опыт от тренировок с Лилит, так возгордилась, что проворонила последнюю возможность раскрыть крылья. Пыли после падения поднялось столько, что все не на шутку перепугались. Но несколько дней в лазарете, и как новенькая. Протей, в отличие от неё и Вальтера, что прыгал и не один раз, теперь не ощущая даже экстрима от этого занятия, смотрел на полёт отсюда скептически и не поддался мнению толпы.       Этот демон сейчас сидел с ней и старательно выписывал из учебной книги материал в тетрадь на коленке. Он хмурился, задумчиво покусывал ручку и с серьёзным видом продолжал дело. Его чёрные волосы спадали на лоб, мешались. И демонесса украдкой заглядывалась на демона, освобождала ему взор, нежно проводя рукой по коже. Вальтер топтался рядом, увлечённо смотрел вниз, наблюдая за летающими и покуривая сигарету.       — У-у, хорошо полетел, — сказал он, следя за траекторией полёта неизвестного ему Непризнанного. — Дамы и господа, делаем ставки, что не будем отшкрябать его от плитки! — продолжил с притворством и долей иронии.       Разговоры начали слышаться громче, послышались смешки и «ставки».       Демон посмотрел ещё раз вниз. Ученик плавно приземлился и не завопил от боли. Теперь стало неинтересно. Он огляделся вокруг в поисках новых «жертв» и, никого не заметив, сел к Линет.       — Ну что, моя дорогая Лили, вспомним твой первый полёт?       Она, сделав последнюю затяжку, выпустила изо рта облачко дыма и вдруг закашлялась и засмеялась от воспоминания. Когда дикий приступ смеха от того, что она не может остановить першение в горле и перестать смеяться, делая всё это вместе, прошёл, Лили сипло и хрипло ответила:       — Меня отшкрябали от плитки. Позор.       Вальтер рассмеялся глубоким, бархатным смехом и выхватил у девушки окурок.       — Ну-ка, дай сюда. С тебя хватит.       Линет утёрла пальцами выступившие слёзы и прочистила горло. Приступы смеха всё ещё накатывали, однако она не поддавалась им, сдерживалась. Многие повернули головы в их сторону, любопытно вытягивая шеи и хлопая глазами.       — Точно хватит. Мне уже в голову ударило, дурею.       — Смеяться от того, что смеёшься, может только Лили. Я уверен, ты только поэтому так ухохатывалась.       Она заулыбалась.       — Ты сказал, что эта дрянь даёт лёгкое расслабление, а мне хочется вести себя как идиотка и творить невообразимые вещи.       — Кто же тебя просил выкуривать столько?       Лили поняла, что в погоне забыть проблемы, притупить бурлящие внутри чувства и облегчить головную боль дурманом, проиграла, перешла черту.       — Я не могу ответить на этот вопрос. Отстань.       Он усмехнулся и изобразил наигранное удивление.       — Теперь я ещё виноватый остался?       — Да.       — Возмутительно обвинение, Лили!       Демонесса толкнула его локтем в плечо и стукнула крылом. Демон ответил тем же. Оба засмеялись и, не желая сдаваться, продолжали колотить друг друга.       — Как дети малые… — пробубнил Протей.       Его долгий вдох показал всё утомление от них, ведущих себя так постоянно. Он уставал морально. Шуточки, усмешки, визги, подначивания, задиристость стали неотъемлемой частью отношений между Линет и Вальтером с детства. Серьёзный и собранный Протей мог только наблюдать и ждать, пока они успокоятся.       — Слышала, Лили? Он нам завидует.       — Малые и неисправимые дети, — добавил Протей и отодвинул от себя книгу, вложив в неё тетрадь и ручку.       — Как вы вообще уживаетесь в одной комнате? — спросила демонесса, не прекращая дурачиться.       — Это как невозможное возможно, — подхватил фразу сын Мими.       Не успел с ним согласиться Вальтер, как Линет нечаянно треснула ему в челюсть.       — Ауч!       — Прости-прости, — затараторила она и опять залилась звонким смехом.       Демон потёр подбородок, совсем не ожидая такого поворота событий.       — Это было… неожиданно. Чуть язык себе не откусил.       — Одни плюсы. Меньше бы болтал! — сказала Лили.       — У нас ещё пять минут перерыва, — отрезвил их Протей, глянув на наручные часы.       — У меня целых пять минут, чтобы тебя добить, Вальтер.       — Оу, нет. Давай в другой раз надерёшь мне задницу.       — Замётано.       Линет ушла в себя, опять вернувшись к мысли о попытке приструнить свою силу, попробовать её почувствовать. И кто как не эти двое смогут хоть немного предотвратить взрыв, притупить поток, если вдруг что выйдет из-под контроля. Она надела кольцо с обсидианом на палец и намного тише, чем прежде, обратилась к парням. Лишние уши тут не нужны.       — Я хочу открыть свою силу. Опять.       — У тебя начала болеть голова? — спросил Протей.       — Да... Сегодня утром боль застала меня врасплох. Думаю, пора вытаскивать всю силу наружу, а не запирать внутри. Я уже не маленькая девочка. Хоть с ошибками и неудачами, но я должна справиться с тем, что дано мне.       — Это правильно. Лучше изучить всю себя сейчас, чем потом это выйдет тебе боком и в самый неподходящий момент подведёт.       Он аккуратно коснулся её ладони, которой она упиралась в черепицу, провёл легко, чуть щекоча от запястья до кончика фаланги указательного пальца. Мурашки побежали по коже демонессы. Дыхание замерло на мгновение, содрогнулось.       Это их неизменный, молчаливый разговор, основанный на осязание и ощущение, которое будоражило нутро каждый раз и заставляло выгибаться сладко, блаженно; с покорностью подставлять себя под новые касания и хотеть ещё, пока мир не потухнет вокруг, и не останется движения его мягких, умелых рук.       Линет давно привыкла к такому контакту, к чуткой особенности Протея, которая поначалу больше напоминала щекотку. Она дёргалась и без умолку хохотала, пока не поняла, в чём заключается та самая исключительность, изюминка. Он просил спокойно вкушать чувства, принимать их и открываться. И когда получилось в первый раз не зажиматься, с теплотой и любовью брать новые ощущения, Лили чуть не задохнулась. Это было волшебно, до жути интимно. Так Протей охотнее говорил с ней, выражал то, что не всегда мог описать словами.       Он прочертил плавную, ровную линию по предплечью и опять вернулся к тыльной стороне ладони. Их пальцы переплелись и сжались в крепкий замок. Взгляды встретились.       «Не сдавайся, прошу. Я в тебя верю», — твердили его серые омуты, наполненные глубиной понимания и поддержки.       «Буду умирать, но не сдамся», — так же безмолвно ответила она.       Протей еле заметно кивнул, продолжая смотреть на то, что он любил в ней. Глаза — зеркала души. Её зеркала прекрасны и бескорыстны. Удивительное и несвойственное сочеталось в этой демонессе.       Вальтер выразительно кашлянул. Похоже, их переглядки затянулись надолго. Лили повернулась к нему и быстро затараторила, будто и не отвлекалась.       — Рискнёте прикрыть мою спину в случае очередной неудачи? Знаю, это опасно и непредсказуемо. Я и сама… боюсь, если честно.       Шрамы на руках Лилит до сих пор напоминали ей о том страшном вечере, о слабости. Вина ела изнутри. И она могла только решить эту проблему, доказать, что не так труслива и неуправляема. Кожу древней демонессы ничто не излечит, но душу согреют её успехи.       — Меня всегда поражала твоя честность… — проговорил Вальтер. — Ты стала признавать свои слабые стороны, открыто говорить об этом, практически не стыдясь. Неужели так сильно выросла за прошлый год?       Лили пожала плечами.       — Возможно. Так что?       — Конечно, мы тебя прикроем, иначе нашлём на себя неистовую кару и будем вечно вариться в котле Сатаны.       Её лицо исказилось.       — Твоя ирония по-прежнему ужасна, не смешно.       — Ты опять напряжена. Я пытаюсь тебя расслабить. Только и всего.       Она размеренно выдохнула. Внутри всё зашевелилось, руша спокойствие, лишь при одной мысли о повторение ужасного. И это будет её вина, ответственность, давящая грузом на плечи.       — И где? — продолжал Вальтер. — Храм ты разбомбила. У плачущих дев мы тоже отличились.       Принцесса задумалась, перебирая все возможные варианты. Долго думать не пришлось. Место пришло в голову первым, но благополучно ею откинулось. Мысли сделали круг и вернулись к изначальному выбору. Только там их не потревожат, и туда никто не сунется.       — Может, в Аду? В заброшенной части замка? Там и так ничего не реконструируют и не собираются этого делать. Или в саду напротив?       Вальтер поддержал первое.       — В саду будет слишком на виду. А если ты повредишь стены замка, то автоматическое заклинание скроет это.       Протей мягко вклинился в разговор, убрав руку в карман и больше не заставляя Лили трепетать. Грань всегда была размыта. Ещё одно такое движение, и её понесёт на большее, на жажду его более смелой ласки.       — Я хотел предложить Северные леса, но тоже сойдёт.       — Туда переться долго, — буркнул Вальтер. — И опасно из-за непокаянных душ. Ну нет. Я ещё жить хочу.       — Тогда договорились. Я ещё до конца не решилась, но думаю… — она не хотела называть точных дат, — скоро мы встретимся в заброшенном тронном зале. Сойдёт?       — Да. Пробраться бы туда незамеченными. Но это мелочи.       Ученики стали слетать с крыши, несясь вниз. Уютное местечко начало постепенно пустеть. Верный знак, что перерыв закончен. Впрочем, Геральд всегда опаздывал на несколько минут, так что не страшно ещё немного погреть перья на солнце.       — Нерешительность никогда не была твоей чертой.       Протей ударил этими словами неожиданно. Он раскусил её. Не была, верно. Однако, теперь это замечалось в Линет. По крайней мере, только в отношении своих сил.       Демонесса ничего не ответила. Подмеченное демоном кольнуло в сердце неоспоримой правдой. Он умел так бить и задевать фразами не со зла, предпочитал говорить не за спиной, а напрямую, открывать глаза на многие вещи. За это она его особенно ценила и любила, хотя частенько не могла относиться к очередной правде равнодушно.       — Нет ничего вечного. Даже жизни, Лили. Когда-нибудь старому приходит конец. На его развалинах и останках вырастает новое, не хуже предыдущего. И я не упрекаю тебя за изменения.       — Ещё бы ты упрекал!       Она усмехнулась, постаравшись пошутить. Только усмешка оказалась натянутой, защитой от нападения. Её задели эти слова.       Он хмыкнул и поднялся с крыши. Течение мысли на том не закончилось.       — Ты прекрасна любая, и потому — не менее любима.       Вальтер последовал предмету Протея, тоже оторвал свой зад от нагретого места. Как же ему не хотелось тащиться вниз.       — Идём?       Лили закивала.       — Да-да… я немного позже подойду. Вы идите.       — Только не заставляй нас отмазывать тебя перед Геральдом, если так и не соизволишь прийти.       — Вальтер, я приду. Точно.       Они скрылись за облаками, до последнего не сводя с неё взгляда. Её худая фигурка осталась одна на фоне величественного исполинского здания. Она наклонилась вперёд, уткнувшись локтями в колени и скрыв лицо в ладонях. Хотелось рвать и метать, выпустить накопившееся. Чувствовалась удручающая, угнетающая подавленность. Думала ли беспечная Линет полгода назад, что судьба предоставит ей новый поворот? Точно нет. Раньше было всё легко и просто, сейчас — трудно и сложно, к тому же присоединялась неизвестность и туманность как прошлого, так и будущего.       Планы и мечты сложились, словно карточный домик. Карты полетели на стол и, хаотично разложившись, показали то, к чему жизнь не готовила. Придётся готовиться самой и на развалинах и останках строить из пепла былого и пыли сожаления рухнувшее. С самого начала. Там обязательно появится нечто новое и удивительное. Нужно только время и не сдаваться вопреки всему, что встречается преградами на пути. Лили это принимала и, подняв голову, посмотрела на проблеск чистого голубого неба сквозь облака. Когда-нибудь она сделает так же, но при других обстоятельствах и лучшей жизни.

***

      Лили, морально и психологически перегруженная, поспешно шла по тротуару. Слева мелькали магазины и бутики, справа происходило активное дорожное движение. Вальтер отставал на пару шагов, до этого догонял её, прося чуть помедлить. Демонесса не слушала ни своего друга, ни шум города, не останавливалась. Слёзы душили. Правда, не из-за причин, связанных с ней. Удивительно, но её чёрная и чёрствая душа демона страдала из-за человека, встретившегося ей на очередном задании. И она настолько близко к сердцу приняла чужое, что сама страдала и не могла успокоиться.       Линет всегда было плевать на чужие жизни и на то, как они ломаются. На Земле она призрак, появляющийся, когда потребуется, и направляющий выбранную душу на тот путь, который ей ближе. Однако демонесса сразу же ощутила неладное в себе. Ещё не зная задачи, не дослушав учителя, она глубоко в себе догадалась — это не просто задание, нечто большее, что откроет для неё новый уровень, задерёт планку и заставит прыгать выше головы. Так и получилось. Лили впервые поступила как ангел, встала на сторону добра… или разума?       — Лили, стой!       Вальтер взял её за плечо, тяжело дыша. Линет остановилась и повернулась к нему. Она не плакала. Она была на грани.       Он бегло осмотрел лицо девушки и, видя, что ещё чуть-чуть и эти прекрасные глаза нальются слезами, прижал к себе. Лили охотно угодила в объятия и наконец-то заревела.       — Ты так сильно расстроилась?       Она ответила положительно, не поднимая головы и утыкаясь носом в ворот его чёрной футболки. Пахло тёмной плотной ночью, звёздами и лунным светом. Демонесса всегда ассоциировала неизменный аромат демона с этим и не с чем другим. Вальтер только удивлялся и не понимал, как ей такое могло прийти в голову.       — Тише… Теперь всё хорошо. Мы сделали так, как не должно быть, а как правильно. Мы не загубили две души. Целых две! Представляешь? Пусть наши действия пройдут лишь рябью для остального мира, но мне приятно знать, что я и ты не бездушные твари. Мы имеем сердце, чувства и разум.       — Мы провалили задание…       Следом послышался её горестный всхлип.       Вальтер, не выпускаю девушку из рук, отошёл к стене здания, уйдя с середины тротуара, где спешно ходили люди. Она подчинилась, но неохотно, еле передвигала ноги.       — И потому ты плачешь?       — Нет, — Линет нахмурила брови. — Какое мне дело до чужого одобрения?       Риторический вопрос повис в воздухе. Лили сама знала на него ответ. Очевидно, что никакого. Её мысли всегда занимала своя жизнь, волновали свои действия и решения, были интересны свои цели и стремления. Она уже давно не ждала привычной похвалы от учителей, не хотела, чтобы её ставили в пример, а предпочитала скрыться в тень и сбежать в место, где нет любопытных пристальных взглядом и перешёптываний.       Руки парня мягко легли на её поясницу. Ни капли интимности, намёка, лишь дружеская поддержка. Они двинулись выше, вдоль позвоночника, дошли до лопаток, мельком изучая подушечками пальцев природные изгибы тела, ощущая текстуру плотной ткани её платья и твердость костей под кожей.       Она удивительно почувствовала себя дома. Там, где всегда поймут, ждут и любят за то, что ты — это ты, что ты — такой, какой есть. Вокруг всё затихло, ушло на второй план. Остались их тёплые, надёжные объятия, которые не изменили в одну секунду этот гнусный Мир, что низко пал и разбивался вдребезги, опускаясь ещё ниже, в самые чертоги Ада, но доказали, что страдания не вечны, не всегда будет больно, и что плечо, на которое можно опереться, и душа, которая разрешит реветь в свою футболку, — величайшая ценность. Объятия как крохотная надежда на нечто светлое, ещё не умершее в кромешной плотной Тьме.       Лили эта мысль успокаивала и облегчила груз на сердце. Тяжесть стала растворяться, а вскоре и вовсе пропала. Последние слёзы сожаления скатились к подбородку. Она разомкнула губы и, выпустив выдох, заговорила:       — Я плачу, потому что меня вдруг задела чужая боль… Боль не тех, кого я люблю и ценю. Именно чужая, незнакомой мне души. Значит ли это, я что стала слишком мягкосердечной, что теперь я какая-то не такая?       Вальтер мягко положил подбородок ей на макушку.       — В тебе никогда не было большой злобы. Даже в детстве ты чаще всего предпочитала заниматься полезными делами, а не пакостить и донимать чертей. Конечно, не была мягкой и пушистой со сносным характером. Но уже это удивляло многих. И потому стоит задать такой вопрос: может, дело не в тебе? В чём-то другом и не таком очевидном? Быть демоном — не значит быть моральным уродом. Я не смог переступить черту, свои принципы. Ты тоже. Мы оказались слишком хорошими, не сделали так, как бы теоретически поступил настоящий демон. Наша душа велела другое. И что теперь: слушать истинный голос в себе или подчиняться клейму?       Демонесса подняла голову с его груди. На её чуть опухшем от слёз лице отобразилась задумчивость и толика осознания.       — Знаешь… за годы учёбы я выполняла задания разного уровня сложности. Но ещё ни одно… ни одно задание так не тронуло меня. Мучил вопрос «почему». Я же видела ситуации посерьёзней и всегда была на своей стороне. Только меня никогда не ставили перед таким сложным выбором. Мой долг в будущем — карать насильника, карать справедливо, за содеянное. Не её саму, ни в чём не повинную и оказавшуюся не в то время и не в том месте.       — Это диссонанс. Твоё видение правильного решения и того, как нужно поступить, как тебя обязывает поступить сторона, которую ты сама даже не способна выбрать при рождении, не совпадают.       Она медленно покачала головой. До неё доходило. Так удивительно… никогда об этом не задумывалась.       — Похоже на то. Это произошло неожиданно и, думаю, я просто перепугалась. Мне нужно принять и признаться, что моё сердце не так холодно, как я себе придумала.       — Оно по-прежнему живое, горячее и довольно ранимое. С тебя сваливается маска.       Маска. Второе обличие. Как угодно. Лили придумала её себе, когда рано повзрослела и решила загородиться от мира, спрятаться, выставляя напоказ иную версию себя. Та версия не лучше и не хуже настоящей. Она другая, но ведущая начало от самой Линет. Она прижилась, слилась с девушкой. И теперь трудно понять, где грань, где заканчивается выдуманное, и начинается истинное. Линет знала, что именно натворила со своей личностью, только никогда не задумывалась: одна ли она так повлияла на себя, или её вынудили?       В голове девушки будто закрутились шестерёнки, что-то пришло в движение, встало под другим углом, открылось с неизвестной стороны и вдруг прояснилось.       У Вальтера случилось подобное чуть раньше. Он в такой ситуации не первый раз и поэтому держался спокойно. Однако то, что творилось с ним в тот момент, когда естество боролось, шло против навязанного, было пугающим. Его разрывало на части. Теперь пришло время натолкнуть Лили на дорожку правды, открыть глаза и ей.       — Не ты себе это придумала, если совсем немного, защищаясь. Тебе ещё в детстве вдолбили в голову, что проявлять свои чувства — слабость. Сопереживать ближнему, помогать кому-то — неправильно. Ошибаться, падать, не быть первым — непростительно. Нам маленьким и ещё ничего не мыслящим демонятам навязали быть бесчувственными камнями, которые чхать на всё хотели, кроме желания сеять зло и разрушения.       — Но разве это не так? Разве не для зла созданы демоны?       — Сейчас считается, что для этого. Но изначально наши предки желали справедливости и их в наказание сослали в самые недра, заставили быть монстрами, презирали. Даже твоя бабушка, Лили. Вспомни её историю. Кем она была до того как встала на сторону Сатаны? Первой женщиной на Земле, не потерпевшей несправедливость. Кара сделала её такой, какая она есть сейчас. Та женщина всего лишь хотела справедливости, быть «с мужем», а не «за мужем». В души наших предков насильно поселили черноту. И она течёт в нашей крови по наследству.       — Но чем дальше, тем демоны более… лояльны?       — Я бы сказал: действуют справедливее. Зло награждают злом, а свет не трогают. Это не их обязанность.       Линет вспомнила учеников, своих сверстников. То поколение, которое процветает на Небесах и в Аду сейчас. Как же интересно ангелы и демоны «поменялись местами». Это становится ясным, когда судишь объективно и смотришь не так, как делал это прежде.       Сколько ещё чистых ангельских душ без жажды власти и дойти до самого верха осталось? Сколько демонов черны как сама Тьма и убивают всё прекрасное? Её ответ: мало. Первые как и несколько сотен лет назад были полны честолюбия, переступали черту дозволенного и грешили, не скрывая этого. В них мерк свет. Вторые не исключали в себе стремление к славе и почестям, также предавались грехам, что им по сути свойственно, но чернота не укоренялась в них.       — Наш Протей и мухи не обидит, а он демон, — начала соображать Лили. — Но воздаст по заслугам. Помнишь, как он заступился за Непризнанную?       — Вот тебе и наглядный пример.       «Все разделения условны», — сказала ей сегодня Мими. Линет знала об этом факте давно, но до сих пор не понимала, как можно ангелу поступить, как демону, и наоборот. Но сейчас… всё почувствовалось на собственной шкуре. Поразительно. Только не ясно одно: почему истинное «я» начало раскрываться именно в этот промежуток времени, не раньше? Какие её действия привели к этому?       — Конечно, так поддерживается равновесие, есть две равные стороны — ангелы и демоны, — продолжил Вальтер. — Но почему все упорно молчат, что нет истинного ангела и истинного демона? Всё же демоны имеют своё начало от ангелов, а ангелы не прочь поступать как демоны, прикрываясь белыми одеждами. Я рад, что в нашем мире есть несущие Равновесие. Но их так мало даже спустя века после той войны. Почему? Почему некогда чёткая черта размывается? Может, Мир не готов к таким существам? Может, в наших душах всё ещё происходит борьба?       — Возможно.       Она не могла ответить за всех на эти вопросы, но дала свой ответ: в ней происходит борьба. Борьба между истинным и должным. Явно, что что-то рушится в ней, покрывается трещинами и сегодняшнее задание тому доказательство. Да, она демон. И да, её больше интересует справедливость, а не злоба.       — За такие беседы нас запросто могут отправить в Небытие, — сказала Лили, чуть усмехнувшись.       Если бы эти разговоры они завели в Школе, то ходили бы по краю, по острию лезвия.       Вальтер тяжело вздохнул.       — Я просто хочу понять: почему так происходит. Даже правитель Небес стал истинным злом. Зло и Небеса. Казалось бы, вещи несовместимые. Что-то тут неладно. Сейчас всё прекрасно, войн нет, столкновений тоже, но я думаю ненадолго. Меня не покидает мысль, что мир может быть… не лучше, не совершенней, не идеальней, а… даже не знаю. Равным?       Лили увидела, как Вальтер покраснел и завёлся не на шутку. В нём зарождалось недовольство. Он был со многим не согласен в устройстве нынешнего Мира. Но что они сейчас могут сделать? Ничего. Получат низкие оценки за задание, отработают на практике верные решения, и всё поутихнет. Однако, ненадолго. Мысль о будущем тревогой отозвалась в Лили. Ей осталось совсем немного до восемнадцати лет, а там она уже станет ключевой фигурой, и страшно представить, что может случиться, какие перемены настигнут. А пока Линет решила остудить пыл Вальтера. Им эти хлопоты ни к чему. Есть те, кто выше. Это их ответственность не допустить разрухи и хаоса.       — Я так понимаю, что ты поступил как ангел.       — Грубо говоря, да. Подтолкнул парня к тому, чтобы стать опорой и рукой помощи для девушки, — Вальтер пожал плечами. — Иначе я бы не смог поступить.       После их разговоров на крыше Лили задержалась там надолго, борясь с желанием послать всё и всех к чертям или же спуститься во двор на урок. Переступив через истинное желание, она встала в одну линию с остальными учениками, но опоздала и получила выговор. И сейчас демонесса задумалась: дошло бы до её понимания всё то, о чём они сейчас говорили с Вальтером, если бы она ушла в комнату или улетела к плачущим девам? Может быть, но не точно. Задание было бы пропущено, только где гарантия, что её не пошлют на Землю одну отрабатывать пропуск и плохую оценку?       В пару ей выпал этот обаятельный демон, хотя Лили хотела себе в напарники какого-нибудь ангела или Непризнанного. Так интересней. Но случилось именно так, и нужно было работать сообща. Перед ними стояла задача: спасти отношения пары или разрушить то, что строилось годами. Она должна была подвести девушку к самоубийству, фактически лишить её земной жизни. Жертва плода аморального общества почти решила, что покинет этот грязный и низкий мир, но допускала мысль о воскрешении после подобия смерти. Демонессе оставалось немного подтолкнуть её в объятия другой жизни или упокоения после пройденного пути. Но она поступила иначе. Демоническая душа удивительно молчала.       Ситуация получилась неоднозначная. Линет терзалась, не зная, как поступить. Заставить девушку сдаться, выбрать лёгкий путь самоубийства или начать борьбу, новый путь, где прошлое то, что сделало сильнее? А может, смерть в этом случае — облегчение, конец мучениям, и дальше бы было бы только хуже? Демонесса рискнула отвести от человечки смерть, не быть палачом. Ей ещё будет позволено казнить и наслаждаться страданиями в Аду, но не здесь и не сейчас.       Оба решили дать это право тем людям, а сами выбирали только на кого действовать: на девушку или на парня. Вальтер взялся за представителя своего пола. И он тоже поступил не так, как должно велеть его тёмное сердце. Вместо того, чтобы советовать бросить эту «грязную» девушку, упрекнуть в физической измене и не принять невиновность той, демон направил парня в сторону любви, желания помочь близкому и дорогому человеку, спасти его от греха — уныния.       Это несвойственные им решения, странные для демонов, зато искренние, идущие от сердца и души.       — Лили, мы ничего уже не исправим. Что сделали, то сделали.       — Я понимаю и… больше не хочу из-за этого расстраиваться.       Она слегка улыбнулась и мягко вынырнула из его объятий. Слёзы высохли, а вместе с этим ушла вся боль. Её поступок правилен. Он даровал спасение и надежду.       Вальтер взял её за руку и повел вперёд по тротуару. Прогуляться и освежить мысли перед возвращением в Высший мир было бы не лишним.       Лили шла молча. В голове ничего не осталось, одна пустота, но вдруг её осенило. Она решила задать ему вопрос, как говорится, в лоб, напрямую:       — А ты бы смог продолжить отношения с любимой девушкой, которую изнасиловали?       Вальтер, долго не задумываясь, отрицательно мотнул головой.       — Почему?       — Потому что я слабак, Лили. Я бы не стал любить её меньше, винить в чём-то, но не смог бы помочь вновь довериться жизни, забыть это. Произошедшее с ней задело бы меня за живое. Я закроюсь, обвиняя во всём себя и не имея смелости взять ответственность за её дальнейшую жизнь, за то какой она будет после такого ужаса. Это неправильно. Так по-настоящему любящий демон или человек, неважно, не поступает.       Его сердце сбилось с привычного ровного ритма. Он ждал, что она скажет. Наверняка осудит и разочаруется.       — Удивил? — не выдержал демон. Ему их молчание стало невыносимым.       — Да. Но ты ответил честно, и это… достойно, смело.       А ты бы? Ты бы допустила мысли о самоубийстве, оказавшись на месте той девушки?       Линет прикусила нижнюю губу — странная привычка, преследовавшая её уже неизвестно сколько лет, когда она поглощена чем-то, упорно думала. Точного ответа не находилось.       — Я не знаю. Не могу утверждать, что я переживу это так же, как и то, что не наложу на себя руки.       Вальтер пригладил свои идеально уложенные волосы цвета вороньего пера. Это его способ сдержать себя в тисках спокойствия, переключить внимание на действия, а не на то, что бурлило внутри. В нём зарождалось дикое беспокойство.       — Я не хочу, чтобы ты испытала весь тот ужас, который я увидел в глазах жертвы.       Лили посмотрела на него серьёзно, даже остановилась.       — Не испытаю. Я смогу себя защитить.       Он поверил. Она сильная, знает, как дать отпор и будет биться до последнего. Но переживаний не убавилось. «Что если…», — засело глубоко в голове. Он бы сам себя убил в этой ситуации.       — Эй, всё хорошо. Ты чего так загрузился?       Демонесса толкнула демона в бок. Зажглась крохотная искра веселья.       — Отлегло? — спросил Вальтер, видя, как ей стало намного лучше.       — Да.       — Тогда я вызываю водоворот.       Больше их здесь ничего не держало. Зато там, в месте, что для обычных людей недоступно, ждал серьёзный разговор и тяжёлый вздох Мими, которая мысленно встанет на их сторону, но будет вынуждена отдать на съедение другим учителям и принципам этого мира. «Так для вас лучше», — скажет директриса и вспомнит былые времена, когда всё перевернулось верх дном, и война унесла тысячи жизней в борьбе за равновесие и справедливость.       Той же участи Мими им не желала всем сердцем, но, сев вечером в кресло за рабочим столом в кабинете и, закурив сигарету в полнейшей темноте сумерек, поняла, что от чего они ушли, к тому и пришли. Они — те, кто погибал, страдал и проливал кровь за счастливое будущее, которое сейчас таковым совсем не являлось.       Гениальные задумки и обещания рухнули, забылись. Надежда и вера угасли. Торжествовало тихое смирение и молчание. Если нынешнее поколение поймёт это и перестанет держать рот закрытым, то ждать беды, вновь разольются реки крови, и Небытие примет новые души.       Демонесса стряхнула пепел в пепельницу. Всё это неспроста. Что-то страшное и в то же время необходимое грядёт, уже виднеется на горизонте, распускаясь ярко алым рассветом.