Don't stop!

— Люк, геи мы, а моешься сорок минут ты, у людей могут возникнуть вопросы, — первое, что слышит Люк, когда выходит из ванной. Он неловко косится на Калума и Эштона, валяющихся на постели и копающихся в телефонах. — Я навел справки, — вспоминает темноволосый, — Майкл учится здесь на дизайне, — Люк промакивает полотенцем волосы, пока плюхается на кровать и глупо улыбается, понимая, что настроение Калума точно улучшилось, — Есть предложения, что мы будем делать с этой информацией? — Как что? — переспрашивает Эштон, — Старая добрая слежка. — У нас завтра учеба начинается, как мы должны успеть? — напоминает Калум. — Люк последит, — Эштон тут же кивает на младшего, который удивленно хлопает глазами, — Он с Майклом на одном факультете. — Почему я? — ошарашенно спрашивает Люк. — Ну, слушай, вот например, окажется, что у Майкла тоже есть какие-нибудь суперспособности или типа того, что мы ему будем говорить? — Эштон выжидающе смотрит на Люка и ведет бровью, — Пока мы не открыли в себе каких-то невероятных талантов, нам говорить с Майклом бессмысленно. Но вот после учебы можем последить за ним вместе. — После учебы каждый может, — фыркает Люк, — Предатели. — У тебя тоже испортилось настроение? Хочешь чтобы я… — Эш, я тебя уважаю, но твои способы поднятия настроения очень специфичны, — осторожно намекает Люк. — Когда-нибудь он влюбится и возьмет свои слова обратно, — утешает Калум старшего, поглаживая по плечу. — Ну, допустим, послежу я за ним, и что? Я должен узнать о нем что-то невероятное? — Люк недовольно пялится на своих соседей, — Не проще ли просто подойти и поговорить? Тем более, что и ты, и Калум с ним знакомы. Почему бы не попробовать сначала по-человечески? — Ага, а о чем ты собрался с ним говорить? — Калум жалостливо улыбается, — Спросишь его, нет ли у него суперспособностей, где он был позавчера вечером и не супер-герой ли он? — Из твоих уст это звучит даже тупее, чем в моей голове, — Люк издает разочарованный стон и плюхается на кровать, — Но не можем же просто оставить Майкла в покое? Это единственный человек, который может быть в курсе всего, мы не можем просто отпустить его? — Не можем, — соглашается Эштон, — Именно поэтому ты следишь за ним. Люк открывает рот, чтобы возмутиться, потому что в жизни он не занимался ничем подобным! Это ж, только подумать, статья за преследование! Он не готов садиться за решетку! Он пытается протестовать, но Эштон тут же шикает на него, заставляя замолчать. — Я не могу читать твои мысли, но я думаю, что ты хочешь возмутиться, и, нет, это не обсуждается, — отрезает он, — Ты с ним на одном ебаном факультете, мы не можем упустить такой шанс! Люк дует губы, потому что он понимает, что это правда, что, возможно, у них больше не выдастся такой возможности последить за Майклом, ведь чем дальше, тем больше они будут загружены учебой, а поэтому он молча кивает, соглашаясь, как бы он не хотел оспорить это решение. — Вот и чудно! — довольно восклицает Эштон, — А теперь, я думаю, нам стоит дружно пойти забрать учебную литературу в библиотеку! — Откуда ты знаешь, какие книги брать? — слегка недоверчиво косясь на Эштона, интересуется Хеммингс, — Это должны говорить преподаватели. — С правильными людьми ебусь, — самодовольно заявялет старший, расплываясь в ехидной улыбке и покачивая головой, — Друг Калума со второго курса сказал. Калум хихикает, оставляя где-то на лице Эштона поцелуй, пока Люк протягивает понимающее «а-а». — Серьезно, ты же не собирался ходить и брать по одной книге в месяц? Тем более, что в учебное время там будет куча народа, да и книг может уже не остаться, так что, — Эштон принимает сидячее положение на кровати, — Калум идет в душ, а мы с тобой пока одеваемся. Калум кивает, сползая с кровати в сторону ванной, пока Эштон окидывает комнату глазами в поисках какой-нибудь не мятой одежды, а Люк, у которого дома все было разложено по цветам, передергивает его, и ласково предлагает собственные услуги по уборке за бесплатно, иначе проживание в такой комнате доведет его до суицида уже через неделю. Эштон сначала удивился, но потом согласился, когда Люк объяснил, что ему не сложно и все такое, потому как дома он убирал и за собой, и за братьями. Иногда он даже полностью заменял мать во всех бытовых делах, освобождая ее от них, но не потому, что его принуждали, а потому что жить в беспорядке для него сродни проживанию на болоте. Калум возвращается, вороша копну мокрых темных вьющихся волос, через две или три минуты, когда Эштон только-только успевает найти толстовку. — Быстро ты, — завистливо замечает он, высовывая нос из-под объемного капюшона толстовки. — Очень смешно, — язвительно бросает в ответ Калум, — Я был там минут пятнадцать, это не так уж и много. — Минут пятнадцать? Ты зашел и вышел, — Люк улыбается, пролистывая блокнот с рисунками и размазывая пальцами непонравившееся. — Да ну нет, — Калум хмурится и ищет глазами часы, — Когда я уходил, было без десяти минут десять. — А сейчас без восьми, — Люк вытягивает руку с часами к Калуму, позволяя ему посмотреть, — Ты думаешь, мы издеваемся? — Именно так, вы издеваетесь, — подтверждает Калум, — Перевели все часы и думаете, что это смешно, — он недовольно фыркает, — Шутники гребаные. — Столько лет, прожитых вместе, а ты мне не доверяешь, — жалуется Эштон и смотрит на Люка, ожидая поддержки. — А что если у Калума суперскорость? — предполагает Люк, и его двое соседей тут же косятся на него, — Что? Почему вы на меня так смотрите? — он злобно смотрит на Калума, — Калум, хватит звать меня ебанутым. — Я ничего не говорил, — холодно оправдывается Калум, как будто Люк ждал этого оправдания. — Но подумал, — напоминает Люк, а Калум неприятно вздрагивает, — Черт, Калум, на кой черт нам прикалываться над тобой так? Во взгляде Калума появляется мимолетный испуг, смешанный с недоверием, который уже через секунду превращается в серьезность. — И как мне это проверить? — интересуется он сосредоточенно. — Сгоняй на первый этаж за кофе, — предлагает Эштон, протягивая ему купюру, — Мне гляссе, Люку латте. Люк и Калум загадочно переглядываются, когда Калум осторожно прикрывает дверь, оставляя их наедине. — У тебя происходит что-нибудь странное? — осторожно спрашивает Хеммингс, — Ну, ты понимаешь. — Нет, — отзывается Эштон, пожимая плечами, — Я даже не знаю, хорошо это или не очень. — Думаю, хорошо, потому что у тебя нет никаких проблем из-за этого, — Люк вздыхает и закусывает губу, — Иногда не хочется слышать того, что люди действительно думают о тебе. Эштон в ответ молчит, но Люк четко слышит неуверенное «Наверное», которое он не произнес вслух. Дверь скрипит и за ней возникает Калум, держащий в руках три стакана с кофе. — Минута ровно, — заявляет Люк, смотря на часы. — Я даже не пытался бежать, — защищается Калум, — Я шел спокойным шагом. — Добро пожаловать в клуб, дружище, — Люк хлопает темноволосого по плечу, — Теперь осталось ждать только Эштона, и мы будем командой супергероев. — О, нет! Нет-нет-нет! — Эштон отходит в сторону, — Никаких ебаных суперсил! Еще этого мне не хватало! — Эй, детка, все в порядке? — уточняет Калум, пытаясь погладитль старшего по плечу, но тот резко дергает им, не давая прикоснуться к себе, — Помнишь, о чем мы говорили? Если что, мы справимся. — Черт подери, какого хрена мы? — Эштон испуганно смотрит на них . — Может, у тебя ничего не будет? — обнадеженно спрашивает Люк, а старший сурово смотрит на него в ответ , так, что Люк путается не только в его мыслях, но и в своих. — И что тогда? Будете тусоваться со мной из жалости и бегать по своим супергеройским поручениям? — язвит Эштон в ответ. Люк переводит взгляд на Калума в надежде, что тот знает, как вести себя в таких ситуациях, но, замечая в чужих глазах растерянность и удивление, понимает, что Калум сам не знает, что делать и говорить. — Может, вместо того, чтобы спрашивать у Майкла про то, как нам с этим смириться, спросим, как нам от этого избавиться? Никто из нас не просил об этом! А что если вас заберут на опыты, порежут на тоненькие кусочки, положат в спирт и будут изучать под микроскопом? А? — Никто не будет резать нас на кусочки, — Калум плавно подходит к Эштону и осторожно обнимает его, прижимая к себе. Люк вскидывает брови от удивления. Он поражен тем, что Калум не начал кричать на Эштона в ответ, несмотря на то, что причина его истерики абсолютно беспочвенна, неважна и бессмысленна, и, может, он даже заслужил напоминание о том, что он ведет себя слишком эмоционально, почти по-детски, но Калум принимает это, как должное, будто даже такую, чересчур эмоциональную, импульсивную сторону Эштона он любит больше жизни. Осознавая это, в Люке горьким чувством зарождается дикая зависть. — Если начнет происходить что-то плохое, то, я уверен, по отдельности или вместе, но мы справимся. Ты сильный, и, я думаю, Люк тоже, — он укладывает голову Эштона на свое плечо и гладит его по волосам, — Бояться это нормально, даже самые сильные люди боятся, но сильные могут перебороть этот страх. Ты самый сильный и ответственный человек из всех, которых я знаю, и если у тебя и появятся суперсилы, то это не просто так, Эш, это потому что ты правда их заслуживаешь. Ты справишься, а мы постараемся всеми силами все понять и помочь. В голове Люка проскакивает мысль о том, что в его понимании, сильные люди были из железа — во всяком случае, это ему внушали родители. Мужчины не плачут, а супергерои не боятся. А сейчас он видит, что это не так. Что даже сильные люди боятся — он, Калум и Эштон, они все боятся будущего и не имеют понятия, что будет с ними дальше. По щеке Эштона катится слеза, и Калум видит это, но не стирает ее пальцем, делая вид, что ее и не было, он повзоляет ей стечь на свое плечо, оставив темное пятно на майке. Он знает, что Эштону плохо, и не старается заглушить это, он старается помочь. Люк смотрит на соседей с сожалением — хотел бы он чем-нибудь помочь, но помощник из него никакой. Он с грустью понимает, что даже не настолько он является здесь третьим лишним колесом, как просто лишним. Калум и Эштон — сильные и смелые, и они боятся потому что сильные, а Люк боится, потому что он трус, и он точно не готов перебороть этот страх, ведь он мало того, что трус, так еще и абсолютно безвольный. — Итак, я предлагаю сейчас пойти позавтракать, а затем отправится за книгами, да? — Калум смотрит сначала на Эштона, который поднимает на него голову, хлюпая носом, а затем и на Люка. — Ага, — тихо неуверенно соглашается Люк, — Я голосую за Мак. — Поддерживаю, — отзывается Калум, — По крайне мере, одному из нас точно нужна порция шоколадного мороженого, — он тискает Эштона за его щеки, заставляя его улыбнуться сквозь всхлипы.

***

— Это он? Это он, да? — Детка, тихо. — Это Майкл, да? — Да, это Майкл! Болтун — находка для шпиона… Люк хмыкает в губы от чужих мыслей, но не решается произнести их вслух. Эштон смотрит на сидящего на скамье посреди кампуса красноволосого парня через огромный бинокль, который, сто в гору, слишком видно из кустов. — Зачем тебе бинокль? — интересуется Калум. — Чтобы рассмотреть Майкла поближе, что за глупый вопрос? Калум понимающе вздыхает, хлопая Эштона по плечу — если Эштону нужно, значит отговорить его будет почти невозможно. — Люк, твой выход! — Ну, иди! — Калум пихает Люка в спину, заставляя его буквально вывалиться из кустов. Несколько людей оборачиваются на него, удивленно пялясь, но Люк изо всех сил делает вид, что все так и должно быть. — И что мне делать? — шикает он, не осознавая того, что говорить с кустом после того, как ты вылезаешь из него, еще подозрительнее, чем просто говорить с кустом. — Блять, Люк, ты ужасный шпион, — недовольствует Калум, — Просто ходи за ним весь день и если увидишь что-то подозрительное — звони нам. — Но… Но… Но что если он меня заметит? — бросает Люк, но ответа не следует. Он засовывает голову в куст между веток, но замечает, что ни Эштона, ни Калума там уже нет. Вот черти, думает Люк, смотались учиться, а он в свой первый день должен преследовать незнакомого человека. Он набирает побольше воздуха в легкие и кидает обнадеженный взгляд на Майкла, будто надеясь, что он прямо сейчас возьмет и — пуф! — испарится, как тогда в кафе, и Люк просто скажет парням, что упустил его, хотя тогда они окажутся в ситуации полного отчаяния и непонимания, что делать дальше, ведь с Майклом у них есть хоть какая-то надежда разобраться во всем и понять. Люк незаметно — во всяком случае, ему так кажется, — присаживается на соседнюю скамью, поодаль Майкла и краем взгляда пытается осмотреть его, ведь, как он сам понял через секунду бессовестного разглядывания, это первый раз, когда Майкл вот так спокоен, никуда не убегает. У Майкла красные сухие волосы, торчащие в разные стороны, и, да, он часто видел людей с прической «встал, умылся, забил хуй на волосы», но обычно такие люди пытались что-то исправить, а Майклу, похоже, было глубоко наплевать. У него черный пирсинг в брови, а еще красные губы — Люк нервно сглатывает и почти чувствует привкус клубничного блеска. Черт подери, похоже, у него совсем едет кукушка. Он читает «Преступление и наказание» — да, это явно не для легкого дневного чтения, но по его лицу видно, что его это совсем не напрягает, читает налегке, словно перечитывает книгу сотый раз, хотя кто его знает? Он вполне выглядит как человек, который в состоянии перечитать «Преступление и наказание» сотню раз, а Люк за жизнь встречал от силы человек двадцать, которые вообще его читали. Он сидит неподвижно, почти не дыша, еще минут пять, до того момента, пока Майкл, резко захлопнув книгу и убрав ее в рюкзак, не вскакивает со скамьи и не удаляется в сторону учебного корпуса. Люк вскакивает следом, но тут же вспоминает слова Калума о том, что шпион из него просто никакой, ведь, при желании, Майкл бы уже рассекретил его. Он отмахивается от собственных мыслей и направляется за объектом своей слежки, игнорируя тот факт, что он даже не пытается выглядеть незаметно и как-либо скрываться. Люк цепляется взглядом за чужую красную макушку, как за маячок, чтобы не потерять Майкла в быстро перемещающейся по кампусу толпе. Конечно он не надеялся, что выудит из Майкла ту информацию, которую им нужна, уже сегодня, он просто делал вид, что делает все, что в его силах, чтобы выяснить что происходит, ведь в случае, если они останутся ни с чем, он будет знать, что сделал все что мог. Заходя за Майклом в аудиторию он, честно говоря, не до конца понимал смысла всей этой слежки, которая может, во-первых оказаться бессмысленной и ничего не дать, а во-вторых, опозорить Люка не только перед этим симпатичным красноволосым парнем, но и перед всей группой. В школе он уже имел статус неудачника, а поэтому повторять школьную судьбу ему не очень-то хотелось. На протяжении всего дня — трех занятий и двух перерывов — он ходил за красноволосым хвостиком не сводя с него глаз и за это время он около десяти раз успел проклясть весь род Эштона и Калума, которые наверняка без задней мысли сосутся в кабинке университетского толчка вместо того, чтобы волноваться о том, как там дела у Люка и как продвигается слежка. Предатели, не иначе. Все же, на одной из пар Люк позволил себе расслабиться и порисовать, но он все равно рисовал Майкла, так что тот бы в любом случае не скрылся от него. Ни разу еще от Люка натура не убегала. Остаток его коварного плана заключался в том, чтобы проследить за Майклом до его общежития. Люк даже не знает зачем, наверное, просто для полного состава статьи по преследованию. Но его план разбился вдребезги, когда, выйдя из здания, он понимает, что потерял Майкла. Он нервно потеет и скручивает рукава атласной серой рубашки в кулаках. Черт, ему просто нужно было ходить за одним человеком, даже не говорить с ним, просто, блин, ходить за ним повсюду, но Люк даже с этим заданием не справился. Каким он вообще супергероем собрался быть? Он же угробит Сидней вместо злодея в первый же день условной работы. Ему не то, что город, ему даже одного человека доверить нельзя, какой кошмар! Его плеча легко касаются, и Люк, как самый настоящий сильный и смелый мужчина без страхов и комплексов, взвизгивает от страха, выпуская книгу и пару тетрадей из рук. Он тут же бросается их собирать, а тот, кто его напугал, нагибается к асфальту следом и тянется за тетрадями, хихикая. — Ну, доследился? — раздается прямо над ним, и, подняв голову, Люк видит перед собой Майкла, протягивающего ему тетради с самодовольной улыбкой. — Майкл, — Люк от страха икает и смотрит в чужие глаза пристыженно, как подросток, которого мама поймала за просмотром порно. — Да, это я, — красноволосый усмехается и поднимается, — Но ты наверняка знаешь это, раз таскался за мной весь день, а вот я тебя впервые вижу. Не хочешь представиться или объяснить какого хуя ты бегал за мной ужаленным песиком весь день? — Люк, — бросает быстро Хеммингс и выпрямляется. Он только сейчас замечает, что он, вообще-то, выше Майкла почти на полголовы и при желании может зажать и прижать его, но ему не позволяет собственная неуверенность. — Отлично, Люк. Следующий вопрос? — Майкл намекает, чтобы тот продолжал, — Мне конечно льстит, что такой милашка таскается за мной, но это ведь не из-за того, что ты втюрился, верно? — А, эм, я, ну, — минуты две Люку приходится заново вспоминать, как говорить, потому что как только он открывает рот, он произносит лишь непонятную смесь из всевозможных гласных, — Я… Следил за тобой. — Удивительно, — Майкл кивает, — И очень неожиданно. — В смысле, ну, ты знаешь, что я следил за тобой, — Люк трет лоб и разочарованно выдыхает, — Черт, шпион из меня никакой. — Да ты даже не пытался скрываться, Люк, — Майкл усмехается. — В общем, эм, мои друзья, они попросили узнать у тебя кое-что, — наконец начинает Хеммингс, нервно заправляя кудри, выбившиеся из прически, за уши. — Понимаю. А слежка зачем нужна была? — красноволосый видит, как трясет парня напротив, но продолжает морально давить, хотя понимает, что еще минут пять этого напряженного диалога с давящий атмосферой — и русоволосый разрыдается. — Честно говоря, я не знаю, — признается Люк, — Прости за это, — он вжимается в собственные плечи и смотрит на Майкла исподлобья, — Не катай на меня статью за преследования, я просто настучу своим друзьям за эту просьбу и больше не буду за тобой шпионить. — Я и не собирался, — отмахивается Майкл, про себя усмехаясь: он из принципа не катает заявы на людей, тем более на таких красивых, — А что такого ты хотел спросить, что сами не могут спросить твои друзья? — Они не… Они просто идиоты, — очень красноречиво объясняет Люк, — Я не могу сказать для чего, но мне очень… В смысле, ну, если ты можешь ответить, то я хотел бы знать, где ты был в пятницу между двенадцатью и часом ночи? — Возможно, это покажется тебе удивительным, Люк, но я спал, — Майкл расплывается в улыбке, — Какой же он милый, жесть. — А, эм, спасибо, — щеки Люка покрываются пятнами румянца, а затем он понимает, что Майкл не говорил последних слов в слух. Вот же блять, — Спасибо, что ответил, я про это. Тогда я пойду. — Да, давай, удачи, а тетради ты мне даришь? — красноволосый ведет бровью, маша в воздухе двумя тетрадями Хеммингса. — Да, тетради, точно, спасибо, — тараторит Люк в ответ и тянется за тетрадями, но Майкл в последний момент отводит руку назад. — Погоди, ты ведь не сын кого-то из ФБР, которые подослали тебя, потому что меня в чем-то подозревают, а если бы они подослали агента, то я бы смылся? — уточняет он, не давая возможности Люку забрать тетради. — Нет? — Люк произносит это настолько неуверенно, что не будь Майкл Майклом, то он бы не поверил русоволосому, — Моя мама кондитер, а папа бухгалтер, и оба в Нью-Йорке, — он берет тетради и неаккуратно, что для него несвойственно, пихает их в планшет, а затем испуганно косится на красноволосого, — А ты что, в розыске? — Не знаю, мало ли, — Майкл жмет плечами, — Неважно. Пока, Люк, еще увидимся. — Увидимся? — неловко переспрашивает Хеммингс. — Да? — красноволосый смеется, — Мы же на одном факультете, очевидно, что мы еще увидимся, милашка. — Да, точно, — тараторит Люк, — Тогда, да, увидимся. До встречи. Он разворачивается на четкие сто восемьдесят и быстрым шагом удаляется, направляясь к общежитию и проклиная — какой раз? Двадцатый? Двадцать пятый? — Эштона и Калума. Командная, блять, работа — Люк позорится, Эштон и Калум смеются. Просто гениальный план, достойный уважения. По возвращению, он не просто заходит, он залетает в комнату, хлопая за собой дверью, а затем скатывается по стене, сминая за собой несколько плакатов. Он отчаянно стонет и закрывает лицо руками. — Ну, как слежка? — интересуется Эштон, беспечно запихивая в рот кусочек чего-то сдобного. — Ты, иди нахуй, Калум, ты тоже иди нахуй, вы оба просто вместе идите нахуй. Не на хуи друг друга, а туда, куда вам будет плохо, где вы будете страдать и корячиться в адских муках, — быстро проговаривает Люк, тыча в обоих своих соседей пальцем поочередно. Калум прыскает в ладонь, пока лицо Эштон вытягивается в удивленной гримасе. — А? Что? Слежка не удалась? Фокус не удался, факир был пьян? — старший проглатывает то, чем у него был набит рот и, отряхнув руки, хлопает темноволосого по плечу, грустно вздыхая, — Сворачивай все, дружище, провалилась наша идея с секретным шпионским агентсвом. А план-то простой и крутой был… — Эштон, ебаный твой рот, — ругаясь, Люк пытается освободиться от того стыда, который преследовал его по дороге до общежития после диалога с Майклом, он пытается показать, что его задание провалилось — он его провалил — но Калум лишь громче смеется, — Калум подтвердит. — Ладно, — Эштон переводит взгляд на Люка, — Рассказывай. Опозорился? — Представь себе, — язвительно выплевывает младший, — И это вообще нихуя не смешно, ясно? Я хочу испариться с этой планеты, — он грозно смотрит на темноволосого, — И, Калум, хватит звать меня ебнутым, я все еще слышу твои мысли, понял? Люк скатывается по стене еще ниже и скрещивает руки на груди, обиженно надувая губы. — Так ты поговорил с Майклом? Или в чем заключается твой позор? — интересуется Эштон невинно, будто не слышал того, как Люк обматерил их с Калумом на пару минуту назад. — Да, я говорил с ним. И он сказал, что спал дома. А еще он теперь знает, что вы два идиота, которые заставили меня следить за ним, — Люк отводит взгляд в сторону и хмурится. — Ты веришь ему? — спрашивает Эштон. — Верю, но что-то мне подсказывает, что он все-таки причастен ко всему этому, — он поджимает губы и щурится, — Там точно был он, просто, согласись, странно было предполагать, что он вот так сразу расколется. Что скажет, мол, да, это был я, боролся с суперзлодеем. — Согласен, — Эштон одобрительно кивает, — И что ты предлагаешь? Каков твой план? — Следить за ним дальше. Просто в этот раз осторожнее и более продуманно, — отзывается Люк, — Я не оставлю его.