Don't stop!

— Эй, шпион, проводить тебя? Люк чуть ли не вскрикивает от испуга, когда перед ним абсолютно неожиданно возникает Майкл. Он клянется, еще неделя таких неожиданных его появлений — и у него будет инфаркт. Или инсульт. Ну, или все вместе. Хеммингс хмурится и выдыхает, пытаясь успокоиться. Он перебрасывает ремень планшета через плечо и на всякий случай читает про себя молитву. — Да, конечно, Майкл, — соглашается он, — Но не пугай так меня больше. Ты подкрадываешься слишком незаметно, ты умеешь телепортироваться или что? — Если бы я умел, я бы давным давно телепортировался на Бали, подальше от этого сральника, — хихикает Майкл. Люк облегченно вздыхает, будто ему жизненно необходим был комментарий Майкла насчет телепортаций. Он смотрит на него так умиротворенно и каждой мышцей тела чувствует себя в безопасности. Они знакомы всего неделю или полторы от силы, но за это время Люк успел понять, что с красноволосым он чувствует себя не настолько в безопасности, насколько просто комфортно и расслабленно. Не то чтобы с другими он притворялся, но, научившись слегка контролировать свою телепатию, чтобы не слышать мысли всех подряд, он знал, что люди редко говорят то, о чем думают. Люди обычно говорят противоположное тому, о чем они думают, и это расстраивало. Люк действительно не понимал, в чем заключается секрет этой ауры комфорта, исходящей от Майкла, но несколько дней назад он понял, что это, возможно, потому, что Майкл — один из тех единиц, рядом с которыми он полностью отключает голову и забывает про телепатию. Просто нет нужды в том, чтобы копаться в голове красноволосого, ведь он свои мысли даже и не пытается прятать, он говорит то, о чем думает, и Люк понимает, что именно из-за этого он чувствует себя отлично, говоря с Майклом — он знает, что тот ему не соврет. — С чего бы ты решил меня проводить? — осторожно интересуется Люк, вскидывая бровь. — Ну, как «с чего бы?» Таких красавчиков обычно убивают и насилуют в переулках, — Майкл обвивает рукой плечо Люка и притягивает к себе, — А я же не хочу, чтобы тебя убили или изнасиловали. — Приятно слышать, что хоть кто-то в этом мире этого не хочет, — Люк хмурится, потому что это — самый странный комплимент, который ему кто-либо когда-либо делал, а делали ему много комплиментов. Люк все еще немного не понимает, ухаживает ли за ним Майкл или он просто один из таких людей, у которых флирт — это стиль общения, а сами эти люди просто по натуре своей очаровательные и милые. Люк вообще плохо распознает флирт, может, от части это потому, что сам он не умеет флиртовать — он правда пробовал и старался, но выходит у него просто отвратительно, и он понял, что лучше даже не пытаться. Казалось бы, можно воспользоваться древней восточной мудростью — забить хуй (не на Майкла, конечно, а на его стиль общения) и просто продолжать наслаждаться времяпрепровождением с ним, но если красноволосый оказывает ему знаки внимания, которые Люк не выкупает, а потом признается ему в симпатии, то что тогда делать? Люк даже не до конца понимал, нравится ли ему кто-то, нужны ли ему вообще отношения, как он может ответить на чью-то симпатию взаимностью? Он думал об этом, наверное, начиная с прошлой среды. Лежал ночью и думал, воображал, как тринадцатилетняя школьница, что будет, если Майкл Клиффорд предложит ему встречаться, и он один раз даже пытался представить себя с фамилией Майкла, но покривился — звучало сомнительно. Майкл вроде нравится ему, больше чем друг, потому что ему нравится получать от него комплименты — не всегда в рамках приличия, но это неважно, обычно все, что говорил Майкл, льстило Люку, — нравилось, когда красноволосый его смущает, теребит за щеки и ворошит его волосы, но при этом он не мог представить себе их романтические отношения, как у Эштона и Калума, например. То есть, нет, он мог представить себе поцелуи в щечку и держания за ручку, но ничего более. Хотя, может, он просто слишком невинен для каких-то других мыслей? В любом случае, вся романтичная эстетика выше рейтинга 14+ не приводила его в восторг. — Земля вызывает Люка, прием, — раздается в отголосках сознания, и Люк встряхивает головой, выкарабкиваясь из своих мыслей. За последние две недели он стал намного чаще погружаться в себя и нашел в потаенных уголках своей головы такие мысли и вопросы, которые раньше бы даже и не понял. — Да, извини, я… — он сжимается. — Витаешь в облаках с себеподобными и Богом? Понимаю, — Майкл хлопает его по плечу, — Тогда скажи честно, ты слышал хоть половину того, что я рассказал тебе за последние пять минут? — Люк пристыженно молчит, понимая, что не знает даже темы, на которую Майкл вел свой монолог, — Окей, тогда забудь, я просто жаловался. — Майк, извини, я правда как отключился. Мне очень жаль, — извиняется Люк и расстроенно поникает. — Я говорю, все в порядке, я просто ныл, не парься, — Майкл усмехается, и, когда Хеммингс понуренно идет дальше, он останавливает его, схватив за плечи, — Твой корпус в другой стороне. Или ты захотел ко мне в гости? — намекает он, кивает вправо, где находился подъезд общежития Люка, — Да-а, тебя из мыслей только плоскогубцами вырывать, не иначе. — Еще раз извини, — извиняется Люк. Он топчется на одном месте перед Майклом, пытаясь продумать в голове план прощания, такой, чтобы все не вышло слишком тупо и неловко, и чтобы завтра, проснувшись, Люк не хотел выпрыгнуть из окна от стыда, потому что вчера сказал Майклу «Норошей хочи» или что-то в этом духе, — Я… Э… В общем, хотел спросить, у тебя есть Твиттер? Я бы… — Да, конечно, — тут ж отзывается Майкл, выуживая из заднего кармана мобильник и притягивая Люка к себе за рукав рубашки, — Дай мне свой телефон, я найду себя. Люк сконфуженно протягивает Клиффорду свой телефон, параллельно вводя на нем код, и, пока старший роется в его телефоне, взгляд Люка не нарочно падает на дисплей чужого. — Сто процентов? Ты пользуешься телефоном или носишь его для красоты? — Люк улыбается, замечая, что чужой телефон заряжен полностью. Такое физически невозможно, тем более, что почти все время Майкл ходит с наушником в одном ухе, а музыка дело энергозатратное. Хотя, кто знает? Может, он просто делает вид, что слушает музыку, а на самом деле подслушивает. — Я просто таскаю с собой пауербанк на триста восемьдесят вольт, — быстро тараторит Майкл в ответ, а у Люка в голове завязывается узел недоумения и непонимания: Майкл что, только что ему соврал? Иначе почему его мысли отличались от того, что он сказал? В голове Майкла все было слишком быстро и кашеобразно, чтобы различить, о чем он там подумал, но это явно не то, что он сказал. — Триста восемьдесят? — переспрашивает Люк. — На двухста двадцати телефоны обычно заряжаются по часу, — объясняет красноволосый, протягивая Люку его телефон. Телефон с ужасно перегретым корпусом, но Люк не обратил на это внимания. — А ты не боишься, что батарея сгорит? — осторожно интересуется Люк, убирая телефон в карман. — У меня два уже однажды взрывались, — хихикает Майкл, — Один в кармане, а другой прямо в руке. А еще два сгорали. — Ты в порядке? — испуганно спрашивает Люк, — Я видел видео, как у людей взрывались телефоны в руках, им прямо пальцы вырывало. — Ну, все было не настолько страшно, но я, честно говоря, мало чего помню, может, мои тоже разлетелись как петарды, — Клиффорд жмет плечами под аккомпанимент взволнованного вздоха Люка. Он смеется, хлопая младшего по плечу, — Ну, как видишь, все мои пальцы еще на месте, так что сейчас я в порядке. — Ты меня напугал, — признается Люк. — Извини, что испугал тебя своей живучестью, в следующий раз постраюсь умереть, когда мой телефон заглючит, — Майкл расплывается в очаровательной улыбке и звонко смеется, пока Люк, растерянно хлопая глазами, соображает, что сказать, — Люк, я шучу, не пугайся. Мне кажется, на сегодня с тебя хватит, тебе пора спать. — Согласен, — отзывается Люк и вздыхает обеспокоенно, — Тогда спокойной ночи? — Спокойной, — улыбается Майкл в ответ и расставляет руки для объятий, которые Люк осторожно принимает, нагнувшись. Он укладывает подбородок на плечо красноволосого и хмурится, как-то обидно обзывая его, но слишком тихо, чтобы сам Майкл услышал. Люк стоит так, в приятных теплых, даже горячих объятиях старшего пять минут, семь, пока сам Майкл не усмехается ему в ухо. — Я, конечно, пожелал тебе спокойной ночи, но ты решил заснуть прямо на мне? — спрашивает он с усмешкой, и Люк тут же делает шаг назад, — Я не против, но мне кажется я уступаю кровати по комфортабельности. Люк не может согласиться. Хотя бы потому, что кровать не обнимает. Он бросает смущенное «тогда пока» и быстрым шагом идет к общежитию, оставляя Майкла на перекрестке двух асфальтированных дорожек перед корпусом. Хеммингс заваливается в комнату и тут же падает на кровать, прикрывая глаза. — Ты умер? — интересуется Эштон, лежащий на соседней кровати. — Да, — Люк набирает воздуха в легкие и выдыхает раслабленно, складывая руки на груди в замочек. — Пизда! Так, подожди. О. Господи. Боже. Мой, — Эштон почти кричит, — Ты влюбился! — Ничего подобного! — возражает Люк, вскакивая. — Люк влюбился! Люк влюбился! — громогласно скандирует Эштон, так звонко, что, наверное, Майкл в другом корпусе тоже это услышал. Люк перемещается на кровать Эштона и прижимает руки к его губам. — Не ори так! А то вся общага узнает! — пристыженно шикает он на старшего, — Я ни в кого не влюбился, ясно? Мы с Майклом просто друзья. — Ты втюрился в Майкла Клиффорда? О, Боже! — визжит Эштон сквозь чужую руку, и Люк накрывает его рот второй ладонью. — Эштон, блять! Тихо! — умоляет его Люк жалобно, поджимая губы. — Кто втюрился в Майкла Клиффорда? — из-за угла появляется Калум, окидывая двоих взглядом. — Никто! — тут же откликается Люк, пытаясь плотнее зажать Эштону рот, пока сам Эштон тычет пальцами на Хеммингса и кивает на него, — Нет, я не втюрился! — О. Мой. Бог, — шикированно выдает Калум, — Ты втюрился в Майкла? Люк отчаянно вопит и перебирается на свою кровать, утыкаясь лицом в подушку и бурча тихое «вы безнадежны». — Наш малыш стал большим, — Эштон гордо вздыхает, — Он тебе признался? Или ты ему? Вы поцеловались? — Никто никому не признавался, — Люк переворачивается на бок и подкладывает ладони под голову, скручиваясь в позу эмбриона, — Но я боюсь, что он признается. Я от слова совсем не понимаю, когда со мной кто-то флиртует. А что, если я нравлюсь Майклу, но я этого не понимаю? — Ла-адно-о, — растягивая каждую гласную, произносит Калум и присаживается на кровать к Люку, — А в чем проблема? Почему ты этого боишься? Тебе не нравится Майкл или парни вообще, и ты не знаешь, как ему об этом сказать, чтобы не обидеть? — Я не знаю, нравятся ли мне парни, и поэтому не знаю, нравится ли мне Майкл как друг, или я просто себя накрутил, — Люк дует губы недовольно и расстроенно, — Если вдруг мы начнем встречаться, а потом окажется, что мне не нравятся парни, как я ему это скажу? Я не хочу делать ему больно. А если мы останемся друзьями, то когда я пойму, что он тоже нравится мне, я буду страдать из-за собственной же френдзоны, — он разочарованно стонет, — Любовь сложная. — Любовь не сложная, это люди сложные, — бросает Эштон с другой кровати, — Знаешь что? Майкл ведь пока не признавался тебе, так? Подумай об этом. Не конкретно об отношениях с ним, а об отношениях с парнями вообще. — Мне все еще немного противно думать о членах, — признается Люк, кривясь, — Извините, парни. — Нет, я не про это. Я про… Просто подумай о своих идеальных отношениях. Можешь ли ты допустить, что в будущем ты будешь не только с девушкой, но с парнем? Будет ли тебе комфотно в таких отношениях и все такое, — предлагает Эштон настойчиво. — Меня воротит вообще о мысли об отношениях. В смысле всех этих поцелуйчиков и розовой хуеты, — Люк прикрывает глаза, — То есть, когда я вижу парочек, которые сюсюкаются, я счастлив за них, но сам себя в таких отношениях представить не могу. Не мое это. — Ты сам в праве решать, из чего будут состоять твои отношения, — говорит Калум и проводит ладонью по его ноге, — На то это и твои отношения. Просто, знаешь, вся эта «розовая хуета», как ты сказал, это лишь способ выражения симпатии, и пока тебе это все не нравится, мне кажется, ты просто не влюблен. Когда ты влюблен, ты готов заниматься со своей половинкой даже «розовой хуетой». — Но мы с Калумом ей не занимаемся, потому что Калум меня не любит, — бросает Эштон обиженно, пока Калум возмущенно кряхтит, — Ты отказался купить мне котенка. — Куда нам котенка, детка? Мы даже с Люком не справляемся, — объясняет Калум. — Ну-ну, оправдывайся, — фыркает Эштон, — Ни разу не поцеловал меня за сегодня, романтик хренов, и сидишь советы по отношениям раздаешь. — Ты не просил? — Калум перебирается на другую кровать, целуя надувшегося от обиды Эштона в щеку. — А мне уже просить надо? Ты не можешь догадаться, что мне нужна забота, любовь и ласка круглосуточно? — старший обвивает темноволосого руками. — Тебе не хватает любви и ласки ночью? — интересуется Калум. — Ой, все, замолчи, — отмахивается Эштон. Калум улыбается, целуя старшего в губы, пока Люк полностью погружается в свои мысли. Он не чувствует этого прилива восхищения, когда видит Майкла, не чувствует потребности в его ласках, так, может, он ему и не нравится? А может, всего этого начинает хотеться только когда ты влюблен? Люк вздыхает напряженно, ежась на кровати. — Тебе же нравится с тусоваться с Майклом? Просто продолжай проводить с ним время, если тебе нравится, а влюбишься ты в него или нет — это уже другой разговор, к которому можно будет вернуться, когда Майкл признается тебе, — вдруг говорит ему Калум, вырывая младшего из мыслей. — Да, наверное, ты прав, — соглашается Люк, — Буду решать проблемы по мере их поступления. — Вот именно, — Калум кивает, а затем задумчиво мычит, — Кстати я ужасно проголодался. Так что, может, сходим в магазин? Мы не скидывались на еду, так может мы просто в магазин сходим? — Согласен. Тем более, что я хочу вафли, — поддакивает Эштон и вскакивает на кровати, — Люк, ты с нами? — Естественно. Иначе я умру тут от скуки, — отзывается Люк, поднимаясь с постели, — И от голода. А зная вас, ваш совместный поход в магазин без присмотра растянется на час. — Ну тебя, — театрально обижается старший, отмахиваясь, — Мы не можем ходить по магазину час. — Не можем, — подтверждает Калум, — Тем более, что там даже негде потрахаться. — Калум! — возмущенно взвизгивает Эштон, бросая в парня подушкой, — Ужас! Какой ужас! Тебе бы рот с мылом помыть! — А ночью ты говорил, что тебе нравится, как я грязно говорю, — оправдывается Калум, заранее защищаясь подушкой, если вдруг Эштон решит бросить в него чем-то потяжелее, — Все-все, замолкаю. Люк улыбается, прикрывая глаза: он полностью и точно уверен, что если бы тогда, в день приезда, оставил их тут вдвоем и отправился жить один, то точно умер бы от скуки. Через сорок минут они уже довольные расплачиваются на кассе, обсуждая то, что завтра можно было бы сходить в городскую библиотеку и попробовать поискать информацию о их способностях, чтобы хоть немного разобраться в них, потому что Люку не хочется читать мысли всех подряд, а Калуму — разгоняться в их комнате до скорости сверхзвукового самолета, потому что он уже врезался вот так в несколько стен. — Я возьму, — Калум тянется к одному из пакетов, но Эштон, неся в руках уже два, хватает его быстрее, — Детка, позволь мне. Я не хочу чтобы ты сломался пополам. — Да брось, они ничего не весят, — отмахивается Эштон, укомплектовывая в руках три огромных пакета, пока Люк еле поднимает один маленький с пола, — Вон, Люку лучше помоги. Калум ведет бровью и берет из рук Люка пакет, который был меньше, но по весу не уступал тем, которые взял Эштон. — Мы точно донесем это? — уточняет Люк, убирая бумажник в задний карман джинс. — Я — да, — отзывается Эштон и жмет плечами, — Не знаю, как вы, а я — да. — Эштон продал душу дьволу, пока мы не видели, — усмехается Люк, — Или это его способность? — Таскать стокилограммовые пакеты из Таргета? — уточняет Калум. — Ну, этому есть более изящное название «суперсила», но можно и так, да, — Люк неловко соглашается. — Как же мне нравится то, что мы теперь любые странности можем аргументировать тем, что нас ебнуло током из сломанного фонаря в переулке, — устало вздыхает Эштон, выходя из магазина. — Как христианское смирение, только супергеройское смирение, — усмехается Калум. — Если у супергероев тоже есть такие штуки, то Калум проебался как минимум по пункту целомудрия, а Люк — по пункту терпения, — Эштон усмехается. — Эш, а подними машину, — предлагает Люк, — Чего мелочиться? — А чего не Сиднейский оперный театр сразу, блять? — ругается Эштон, резко останавливаясь около выхода из магазина. На улице уже поздняя ночь, но это к лучшему — никто не увидит, как один подросток собирается поднять машину, еще один это все снимает, а третий почти валяется на асфальте от смеха. — Ты снимаешь? — слышится на записи, а затем показывается Эштон, стоящий рядом со своей жертвой — белой массивной ауди — и неловко хихикающий. — Снимаю. Давай запускай ее в Китай, малыш, — откликается Калум за кадром, пока Люк пытается заглушить смех, закрывая рот руками. — Сразу в космос, чего уж? — предлагает Эштон и подсовывает руку под машину, — Ну, вы готовы? Ключ на старт! Подтверждением служит заливистый высокий смех Люка на фоне, такой заразительный, что Эштон тоже начинает смеяться и еще секунд двадцать стоит, смеясь, тараторя тихое «стой, стой, подожди, я не могу, я не могу». Наконец он сосредотачивается и напрягается, отрывая машину от земли почти на метр. Эштон взвизгивает испуганное «блять!», роняя машину на землю от испуга, и у нее включается сигнализация. Калум быстро заканчивает запись, заливается смехом, а Люк уже валяется на дороге, истерично хохоча. — Вы чего смеетесь? За нами сейчас копы приедут! Валим отсюда! — пытается сквозь смех кричать Эштон, но Калум и Люк смеются от этого еще сильнее. Он собирает все пакеты и пихает парней в плечо, пока те продолжают заглушать сигнализацию машины своим смехом. Честно, не было даже четкой причины, над которой они смеялись, они просто ржали от того, насколько же тупая вся эта ситуация, что вот они — будущие супергерои, те, кто должны спасать Сидней от злодеев. Эштон буквально волоком тащит парней всю дорогу до дома — ему не было тяжело физически, но они могли бы и сами своими ногами дойти. Оказавшись в комнате, Калум и Люк все еще бросают друг другу какие-то шуточки насчет этой ситуации, а у Эштона просто не остается сил, чтобы быть серьезным, поэтому до трех часов ночи они сидят и обсуждают то, что если бы у них было, например, еще штук двадцать таких вот Эштонов, то было бы очень смешно поднять их общагу и перенести на другой конец города — вот бы студенты удивились, проснувшись. Говоря о таких глупостях, они смеялись так громко, что их было слышно бедному консьержу аж на первом этаже. Они считали это все ужасно уморительным, а поэтому, даже засыпая, все еще тихо хихикали. А утром все, как и договаривались, пошли в библиотеку. Они провалялись в постели часов до одиннадцати, но все равно были жутко невыспавшимися и уставшими, а пока шли до Центральной библиотеки, говорили о том, что теперь Эштону стоит осторожнее здороваться и давать пять — так ведь и без руки остаться можно. Люк отчетливо помнит тот день, потому что чем громче он смеялся, тем ярче светило солнце и сильнее дул прохладный бриз откуда-то с пляжа. Оказавшись в библиотеке, они тут же распределили обязанности — каждый ищет книги по своей способности, а если библиотекари спросят, то они скажут, что просто любят комиксы Марвел, потому что, ну, а что еще говорить в таких случаях? Люк бродил между рядами, выискивая на полке с книгами на букву «Т» взглядом что-то связанное с телепатией. Он нашел по крайней мере двадцать семь экземпляров «Как научиться», но ни одного «Как избавиться». Люк, как обладатель, считает, что телепатия слишком бесполезна. Ну, то есть, как вторичная суперсила она может быть и крутая, но обладать телепатией… Как это поможет в бою со злодеем? Пока все будут бороться с ним, Люк будет стоять в стороне и молча знать о том, что злодей хочет картошки фри? Бред, полный бред. Он тянется за книгой, которая называется «Телепатия. Научные доказательства и особенности» и укладывает ее в стопку из еще семи или восьми книг с похожей тематикой. Он не то чтобы был прямо удовлетворен выбором книг, но для легкого чтения подойдет. Во всяком случае, чтобы хотя бы примерно понимать, откуда растут ноги у этой способности, и какое ей вообще применение можно найти кроме того, чтобы слышать в своей голове мысли незнакомых людей, которые не особо хотелось знать. Люк присаживается за стол, стоящий прямо у ограждения второго этажа, к что-то обсуждающим Калуму и Эштону. — Что-то нашли уже? — вовлеченно интересуется Люк. — Да нет. Эштон прочитал, что один человек, у которого была суперсила, кинул в реку машину, чтобы показать, как он сильный, а в машине были двое людей и собака. — Собака, Люк, представляешь? Как бесчеловечно, — Эштон порицающе мотает головой, — Ужасно. — Да-а, согласен, — неуверенно соглашается Люк, решая ни о чем не спрашивать. Эштон довольно своеобразный, он уже это понял. Он кладет рядом с собой все семь книг и стягивает с верха стопки одну из них. Люк тянется чтобы открыть ее на оглавлении, но книга сама пролистывается — не до конца, не на начало, а именно на той странице, которая ему нужна. Люк недоверчиво оглядывается, проверяя наличие открытых окон рядом, и привлекает к себе внимание двух прежде что-то бурно обсуждающих соседей. — Прикиньте, у меня книга прямо на оглавлении открылась, — удивленно говорит Люк, — Прикольно. Может, у меня еще и телекинез есть? — Ну, блять, еще способностей нам не хватало, — фыркает Эштон, опуская голову в свою книгу. — А давайте договоримся, что не будем оправдывать все подряд суперспособностями? — предлагает Калум язвительно, — Это то же самое, если бы мы оправдывали все свои проблемы тем, что мы геи. Это по-еблански. — А, хорошо. В следующий раз, когда я подниму Сиднейский оперный я скажу, что это все благодаря тому охуительному сыру, который мы с тобой попробовали в том итальянском ресторане, — раздраженно отзывается Эштон, — Это ж поди сыр во всем виноват. — Да почему ты бросаешься из крайности в крайность? Я говорил про всякие мелочи, которые можно оправдать случайностью или совпадением, — Калум набирает побольше воздуха в легкие, и его голос с каждой секундой становится все спокойнее. Как Люк понял за все время проживания с ним, для Калума, почему-то, очень важно не повышать на Эштона голос. Это странно, но не дает их мелким конфликтам превратиться в ссоры, учитывая то, насколько часто Эштон дуется, жалуется и ведет себя ужасно по-детски. Эштон в ответ ничего не отвечает, а лишь сосредотачивается на книге, но Калум настойчиво кладет голову на его плечо, давая понять, что не обиделся и не хотел злиться. Люк подскакивает на стуле от испуга, а от взвизга его спасает только то, что он вспоминает, что в библиотеке нужно соблюдать тишину. Сзади на его плечо ложится тяжелая рука. — Привет, Люк, — из-за его спины выглядывает Майкл. — Еб твою мать, — Люк укладывает ладонь на грудь и расслабленно выдыхает, — Я же просил не пугать меня так. — А я и не пугал, — Майкл жмет плечами и делает шаг в сторону, пихая руки в карманы своих черных скинни. Он переводит взгляд на Эштона и Калума и на его губах появляется счастливая улыбка, — Калум! Сколько лет, сколько зим! И Эштон с тобой! — Привет, дружище, — Калум жмет руку красноволосому, то же самое делает Эштон, и все светятся, улыбаясь, — Давно не виделись. — Не думал, что вы те самые друзья Люка, которые подослали его шпионить за мной, но мне приятно, что мы все-таки пересеклись, — Майкл прищуривается, — А можно нескромный вопрос? Вы все же сошлись? — Ага, — Эштон улыбается, — Да я бы убил его, если бы он не предложил мне встречаться. — Ты про Эштона и Калума? — уточняет Люк, — Я думал, они встречаются уже лет сто. — Ну, почти, — смеется Майкл, — Эти два идиота ходили недотраханные всю старшую школу, а потом я организовал им занятия по гитаре у себя дома, чтобы они сошлись. Они, вроде бы, поцеловались, но я не знал, начали ли они встречаться, а теперь знаю. — Ты прям Купидон, — с толикой зависти бросает Люк. — Это да, — красноволосый опирается на стол руками и наклоняется почти вплотную к Люку, пробегаясь взглядом по тексту книги, которую тот читает, — Телепатия? — А, да, мы, э… — язык Люка опять предательски перестает его слушаться, а сам Люк забывает все существующие слова. — Да так, просто решили почитать про всякие суперспособности. Интересно, знаешь ли, стало, — Эштон буквально спасает Люка, отвечая Майклу и мило улыбаясь ему, — Решили посмотреть на суперспособности с научной стороны. — Вы крутые, — заявляет Майкл. Он упирается локтями на стол и укладывает голову на свои ладони, оказываясь в нескольких сантиметрах от лица Люка, — Почему ты читаешь про телепатию? Люк задерживает дыхание, будто боясь спугнуть Майкла. Его волосы рядом с ним электризуются и выбиваются из локонов, поднимаясь вверх, пока красноволосый все так же продолжает заинтересованно пялиться на него в ожидании ответа. — Вот поцеловаться бы им сейчас, — Калум мотает головой, а Люк, все еще находящийся под пристальным взглядом Майкла, смотрит на него предупреждающе — напоминает, что он, на секундочку, телепат, — но Калум то ли не понимает намеков, то ли нарочно их игнорирует, — Они так хорошо смотрятся. — Чего молчишь? Мысли мои уже пытаешься прочесть? — смеется Майкл прямо рядом с щекой Люка. — Ага. Уже прочел книгу, как читать мысли людей и теперь тренируюсь, — Люк натягивает нервную улыбку, — Калум, вот, например, о поцелуях думает. Да, Калум? — Да-а, — протягивает Калум, наконец понимая, что Люк все слышал, — Люк, а ты и правда читаешь мысли. Можешь, придем домой, погадаешь мне еще? — Ага, обязательно, — цедит Люк. Телефон в кармане Калума вибрирует, и он, разблокировав его, сосредоточенно вглядывается в дисплей, а через секунду к нему присоединяется Эштон, сталкиваясь с ним щеками. — Оу, — сконфуженно произносит Худ, хмурясь. — Что там? — спрашивает Люк, ложась животом на стол, подтягиваясь к Калуму и слегка наклоняя телефон в свою сторону. Он бы прочитал мысли Калума, которые плыли вполне размеренно, по мере того, как он читал, но его сбивают мысли Майкла, который через уговоры своего внутреннего «я» не может убедить себя перестать пялиться на задницу Хеммингса, обтянутую черными джинсами в тонкую белую полосочку. — Центральный банк захватили. Там есть заложники, — Калум поджимает губы. — Черт, блять, подери, — Майкл громогласно выругивается, хватая рюкзак, — Ребят, спасибо за компанию, но мне нужно бежать. Там моя мама работает, я должен ехать. До встречи, — Майкл скрывается между шкафами настолько быстро, что кажется, будто он телепортировался. — Странно, — начинает Калум, — Я думал, мама Майкла кондитер? — Майкл что-то от нас скрывает, — присвистывает Эштон. — Может Электрисити объявился, и Майкл побежал его снимать? Он же в розыске, кажется, а в начале года цену за одни только его снимки подняли, — предполагает Калум, — Я бы тоже рванул, если бы на кону были пятьдесят штук. — Да-а, такое Эл бы точно не пропустил, — соглашается Эштон, перекладывая книгу себе на колени и перелистывая страницу. — Электрисити? — переспрашивает Люк неуверенно, — Это какой-то преступник, которого хотели казнить на электрическом стуле, но не казнили? — Нет, это местный супергерой, — объясняет Калум, — Он крутой. Я помню, когда он только появился. Это было лет пять назад, да, Эш? Тогда Майкл только переехал в Сидней и перешел в нашу школу, и мы начали с ним общаться из-за Электрисити. Мы обсуждали его днями напролет. — Ага, он реально крутой. Он пуляется электричеством! — восхищенно восклицает Эштон, — Правда, мы еще всегда с Калумом обсуждали, как он сам себе руки не обжигает им, там ведь у него ватт семьсот перманентно точно есть, да? Калум кивает. — Так, а за что он в розыске, раз он супергерой? Разве они не сотрудничают с правительством? — уточняет Люк непонимающе. — Он убил трех людей в позатом году, — вспоминает Калум, — Полиция разыскивала группу из трех убийц, а Эл нашел их раньше и шмальнул в них двухста тысячами ватт. Он буквально сжег их заживо. А полиции они были нужны, потому что могли быть еще соучастники. Вот его и объявили в розыск. За то, что мешал следствию и все такое. Некоторые даже думали, что он один из них и на самом деле помог им сбежать из страны. — Да, про это до сих пор куча статей в Интернете. Случай назвали «Высокое напряжение», — Эштон задумчиво мычит, — И с тех пор Электрисити исчез. На два года, считай. А если сейчас он объявился, то полиция возобновит его дело и будет гоняться за ним, и цену за снимки опять поднимут, — он вздыхает, — Хотя если за пять лет его ни разу не сфотографировали, не думаю, что в этом году получится. Если он решил вернуться, он явно станет ловче и скрытнее, чтобы СМИ его не раскрыли. — Это что, типичная супергеройская хуйня? Его не могут узнать из-за маленького кусочка ткани, зыкрывающего одну восьмую лица? — удивленно спрашивает Люк. — Люк, ты серьезно? Ты знаешь, сколько в Сиднее людей? Даже если ты возьмешь всех людей с каштановыми волосами в городе, ты за сто лет нужного не отыщешь, это во-первых, а во-вторых, его же воочию видели единицы, и то издалека, а поэтому все показания рознятся. Если бы у кого-нибудь было хотя бы смазанное фото, может и можно было бы пытаться искать, а так — бессмысленно. — Бли-ин, кстати, помнишь в СМИ говорили, что многие видели его в красной толстовке? Мы с Майклом купили себе красные толстовки за десять баксов в Таргете и написали на них «220 вольт». Где моя сейчас, интересно? — Калум задумывается, — Надо подергать Майкла, может, обе у него дома валяются? Люк хмурится, напрягая все свои извилины. Значит, они втроем не единственные, у кого есть суперсилы — это хорошо. Теперь следующей целью в его голове обозначается найти этого Электрисити — он-то точно поможет им разобраться. — Давайте найдем его, — Люк даже не предлагает, он просто обозначает соседям цель. — Кого? Эла? Ты чего, с дуба рухнул? Думаешь, национальные СМИ не смогли его найти, а мы сможем? — уточняет Эштон. — Если вы были его фанатами, у вас должны были быть предположения, кто это мог быть, — настойчиво говорит Люк, — Забейте хер на деньги — у нас есть шанс пообщаться с таким же, как мы! — Да, но только мы не знаем кто он, — напоминает Калум, — И еще как минимум пять с половиной миллионов тоже. — Так давайте изменим это? — Люк смотрит на них воодушевленно, — Разве вам не интересно кто это? — Люк, если мы раскроем его, его посадят, — Эштон наклоняется к Люку через весь стол, — Он хороший парень и не заслужил этого. — Мы никому не расскажем, — обещает Люк, — Это будет наш секретик-междусобойчик. Только между нами тремя. И Элом. — И как ты собрался это провернуть? У нас нет таких ресурсов, — Калум подтягивается к ним. — Ребята, вы знаете полгорода, — Люк смотрит на них пристально, — Мы же не правительство, чтобы пытаться раскрыть человека, угрожая? Мы мирные. Без насилия. Просто будем делать все по тихому, и никто ничего не узнает. Особенно Электрисити. Если он поймет, что за ним следят, он может опять пропасть с радаров, а нам разве это нужно? Нет. Нам нужно засечь его. — Так может тогда поехали к Центральному Банку? — предлагает Калум. — Да, точняк, — соглашается Эштон, — Если Эл и правда вернулся, то там для него — отличное место чтобы объявить о возвращении. — Стойте, он сам назвал себя так? — уточняет Хеммингс. — Нет, ты что, — Эштон отмахивается, — Говори он со СМИ, они бы уже нашли его с помощью фоноскопической экспертизы. Там ведь в одно время даже Интерпол подключался, а его они бы сразу нашли. Его так условно назвали СМИ. — Хорошо, тогда первое, что нам нужно сделать — это поднять архивы, — Люк садится на место, с хлопком закрывая книгу, — Где нам их достать? — В архиве полиции, — смеется Калум. — Так чего же мы ждем? — интересуется Люк беспечно. — Пока полицейские разойдутся спать, — хихикает Эштон, — Архив в подвале в участке, и он охраняется. Не считая того, что участок тоже. И вообще, там куча полицейских. — Значит сегодняшнюю ночь мы посвящаем тому, как пробраться мимо полицейских, — решает Люк и улыбается. И, как и договорились, всю ночь они провели за разработкой точного и коварного плана, как пробраться мимо полиции. В теории план выглядел идеальным — идеальным по мнению трех подростков, а поэтому сработает он или нет — можно будет проверить уже только на практике. Утром Люк, взяв с собой Майкла, потащился в магазин тканей. Майкла он взял, чтобы не потеряться, и чтобы он смог унести все, что купит в швейном — он ведь не Эштон, чтобы таскать тысячу килограмм в одной руке. Хотя, если на чистоту, ему просто хотелось провести полноценный день в компании Майкла. Послушать его, не отвлекаясь на свои мысли, узнать его получше, поспрашивать о всяком, в общем, просто провести с ним время. Майкла долго упрашивать не пришлось, и когда они вместе тащили пять пакетов из швейного, Люк просто молился и благодарил Бога — и самого Майкла, естественно, тоже — за то, что тот послал ему красноволосого, потому что сам он бы это точно не дотащил. — Выглядишь сонным, — замечает Майкл, когда по пути к общежитию количество чужих зевков переваливает за тридцать, — Веселая ночка? Или я тебе наскучил? — Скорее сложная ночка, — объясняет Люк, повторно зевая. — Прости за личный вопрос, но что ты предпочел сну? Или кого? — последний вопрос Майкл, конечно же, не задает, но Люк, конечно же, его слышит. — Да так… Надо было помочь Калуму с одним проектом, — врет Люк и про себя радуется, что Майкл не умеет читать мысли, потому что он бы сразу его раскусил. Люк жмурится, еще раз зевая, и Майкл неодобрительно кивает, когда тот выходит на четырехполосную дорогу, не посмотрев по сторонам. — Я куплю тебе кофе, ладно? Только доберись до дома целым и… Люк! — обещает Майкл, и смотрит по сторонам, замечая, что буквально в метре от них находится огромная фура, не собирающаяся останавливаться. Черт бы побрал Люка за то, что не смотрел по сторонам, эту проклятую фуру и вообще все на свете. — Майкл..! Люк жмурится и видит яркую вспышку света. Он открывает глаза, когда понимает, что все еще, почему-то, жив. А, открыв глаза, он понимает, что находится на обочине в крепких объятиях Майкла, который плотно прижимает его к себе и испуганно косится на него. — Майкл? — осторожно окликает его Хеммингс, пытаясь понять, как они за одну секунду переместились с середины дороги на обочину. Его сердце отбивает барабанную дробь, пока сам Люк пытается сфокусировать взгляд на лице красноволосого. Майкл молча выпускает Люка из объятий и поджимает губы, делая поворот на восемьдесят градусов и направляясь в сторону общежития. Всю дорогу они молчат, не говоря ни слова, а добравшись до общежития, Майкл всучивает Люку те три пакета, которые нес, и быстрым шагом удаляется, оставляя шокированного Люка стоять у входа в общежитие и недоумевающе хлопать глазами.