***
— Приветствую тебя, сын мой! Надеюсь, ты пребываешь в добром здравии? — епископ прибыл в замок спустя неделю. — Вашими молитвами, святой отец! — преклоняя колени и целуя руку Йоханнеса, промолвил Хенрик. — Вы, наверняка устали с дороги? Я с радостью предоставлю вам свои покои. Прошу вас, проходите! Вас ждёт ужин и тепло очага. Отряд, сопровождавший епископа был чуть многочисленнее, чем следовало, а пир продлился до самой ночи. Йоханнес покинул большой зал одним из первых. Хенрик не упустил этого из виду, но остался сидеть на своём кресле во главе стола. От пьяного гогота, дыма и вони немытых тел у него разболелась голова. Одна его половина страстно желала оказаться наверху, в покоях своего отца, другая — страшилась этого. Минула полночь, когда Хенрик, наконец, решился и нетвердой походкой зашагал по каменным ступеням, опираясь на стену. Трижды стукнув в дверь, он услышал позволение войти. Йоханнес уже сменил дорожную одежду на чистую и вымылся. Влажные чёрные волосы поблескивали при свете свечей, источая травяной запах. В комнате было душно, и Хенрик тяжело вздохнул, не решаясь промолвить и слова. — Что с тобой? Ты пьян? — голос епископа звучал тихо и ровно, почти участливо. — Присядь, — он указал на место рядом с собой. — Я… мне очень плохо, святой отец! Моя душа настолько черна, что я чувствую горечь во рту. Я в смятении, мне кажется, я сбился с пути… — Хенрик вдруг сполз на пол и положил голову на колени епископа. — Что привело тебя в такое состояние? — Йоханнес нежно погладил светлые волны его волос. — Ваш приезд и скорый поход, навалившееся наследство и смерть брата, и ещё много чего! Прошлое не отпускает меня, оно сдавливает свои когтистые лапы на моей шее, и я чувствую его холодное дыхание на своём затылке. — Ты знаешь, что я могу ненадолго облегчить твою боль, тебе нужно всего лишь попросить, — длинные пальцы Йоханнес приподняли подбородок молодого рыцаря, открывая взору светлые серые глаза, затуманенные алкоголем и отчаянием. — Прошу вас, святой отец, спасите меня, — Хенрик снял кожаный пояс, протянул его Йоханнесу, рванул свою рубаху и встал на колени перед ним. Волосы почти целиком скрыли его лицо, губы шевелились в беззвучной молитве, а пальцы рук были крепко сцеплены. Епископ обошёл молодого мужчину и остановился у него за спиной. С минуту он любовался представшим пред ним видом и, не удержавшись, легко провёл рукой вдоль позвоночника. А затем, словно опомнившись, он размахнулся и нанёс первый удар. Ремень со свистом опустился на бледную кожу, оставляя обжигающий красный след. И ещё один, и ещё. До тех пор, пока вся спина Хенрика не покрылась ужасными полосами. — Встань, — прорычал Йоханнес, с яростью отбрасывая ремень в сторону и беря в ладони его лицо. — Ты знаешь, что заслужил это! — Да, святой отец, — прошептал Хенрик, сдерживая крик боли, он прикусил губу, и теперь по подбородку его стекала красная струйка. Епископ слизал кровь с его лица своим длинным дьявольским языком и стал целовать так развратно, как только возможно. Следы от его губ и зубов оставались на бледной коже шеи и груди, словно метки, подобные той, которой наградила рыцаря мать. Хенрик пытался сдержать стон, но то состояние, в которое приводил его епископ, явно этому не способствовало. Он не мог сам себе объяснить природу этих чувств, но ему определённо нравилось быть игрушкой в руках Эккерстрёма. А тому, в свою очередь, доставляло огромное удовольствие обладание этим прекрасным телом. Он знал, что может делать с ним что угодно, любую свою фантазию претворить в жизнь и не встретить сопротивления. Его длинные пальцы уже вовсю прокладывали путь для полного проникновения, а глаза любовались чуть золотистыми волнами волос и бьющейся жилкой на напряжённой шее. Глаза Хенрика блестели от желания и выступивших слез, а когда Йоханнес вошёл, то они и вовсе вспыхнули отголосками адского пламени. Его тело извивалось в такт движениям епископа, словно пытаясь слиться с ним настолько, насколько было возможно. В этот раз Йоханнес был менее груб с ним, и это сложно было не заметить. Временная разлука сыграла свою роль, а, возможно, и желание ещё больше подчинить рыцаря своей воле. Уже начало светать, когда Хенрик наконец покинул бывшие покои своего отца, озираясь кругом, чтобы убедиться в отсутствии любопытных глаз. Епископ вглядывался в сизые тонкие пряди тумана, расползавшиеся по сонным окрестностям, но не чувствовал обычного холода и пустоты. На душе его было тяжело и не спокойно. Что было тому виной он не понимал, точнее, не хотел себе в этом признаться.Сомнения
25 февраля 2021 г. в 20:07
— Ярл Хенрик, прибыл гонец со срочными новостями, — старый Ульф осекся, не ожидая увидеть такой картины. — Простите, я не знал, что вы не один.
— От кого гонец? — молодой рыцарь медленно приподнялся на локтях.
— От епископа Эккерстрёма.
— Проваливай! — рыкнул он девице, которая нехотя отлипла от его чресел, обиженно вытерев губы, собрала с пола свою одежду и выскользнула из комнаты. — Веди его в общий зал, я сейчас спущусь.
После того, как дверь за Ульфом закрылась, Хенрик спустил ноги на холодный пол и обхватил голову руками. Кровь застучала в висках, туманя сознание. Он уже знал, зачем Йоханнес едет сюда. Поход скоро начнётся, и рыцарь должен успеть влиться в ряды ордена. Хенрик мечтал об этом с самых юношеских лет, как только впервые увидел мужчин в белых плащах и накидках с нашитым красным крестом и мечом. Узнав о том, что орден создан для того, чтобы искоренять врагов Христианства и нести Слово Божее в самые тёмные концы известных земель, его желание только окрепло. Ненависть к матери постепенно распространилась на всех язычников, которых он считал заразой на праведном теле церкви. Его убеждения костенели с каждым прожитым годом, а злоба росла и множилась, пожирая мужчину изнутри. Случались такие моменты, когда он не мог выносить себя и впадал в состояние, близкое к безумию. Горе тому, кто попадался ему на пути, но хуже всего Хенрик терзал сам себя. К шрамам от отцовских уроков добавлялись новые, чуть заглушая душевную боль. Замаливая грехи, он творил новые, более страшные, и снова молился, и снова грешил.