***
У Гермионы точно не было романтических чувств к Рональду Билиусу Уизли. Тем не менее вид Рона и Лаванды, целующихся повсюду, заставил её кое-что почувствовать. Определённую пустоту в жизни, отсутствие привязанности, заботы и чистой, неподдельной похоти. Она не могла теперь ничего этого испытать благодаря глупой гордости. В глубине души Гермиона знала, что поступила правильно из самоуважения. Она не могла жить с представлением о себе, как о маленькой секс-кукле профессора Снейпа, но теперь почувствовала последствия разрыва отношений. Она до сих пор очень сильно хотела его. Итак, она отомстила Рону, не помогая ему с домашним заданием, — хотя бедный мальчик даже не знал, почему Гермиона зла. Каждую ночь ей снился профессор, и она не осмеливалась уснуть, не наложив Заглушающее заклинание на свою кровать, опасаясь, что соседки по общежитию проснутся от её стонов.***
— Северус. Он встал на колени у ног Тёмного Лорда, и его хозяин медленно погладил его по волосам, задевая кожу головы острыми ногтями. — Северус, ты хорошо поработал. Ты держал меня в курсе планов старого болвана, давая нам жизненно важную информацию. Я чувствую себя великодушным, Северус. Любая женщина здесь сегодня вечером в твоём распоряжении. Северус поднял голову, недоверчиво глядя на Тёмного Лорда. Тот многозначительно взглянул в сторону Нарциссы и Беллатрисы — обе были элегантно одеты, потягивая шампанское из бокалов. Настоящие чистокровные ведьмы. Волдеморт прошептал: — Даже сёстры, Северус. Северус низко поклонился, скрывая отвращение за фирменной ухмылкой, и сказал: — Я предпочитаю девственниц, мой лорд. — Ах да. Рыжие, я полагаю? — В самом деле, мой лорд. Вы слишком хорошо меня знаете. Тёмный Лорд усмехнулся и костлявой рукой с длинными тёмными ногтями лениво поманил красивую девушку с рыжими локонами, спадающими на оголённую спину. — Ты принадлежишь Северусу сегодня вечером. Ты дашь и сделаешь всё, что он захочет. Твою девственность, твой рот, твою задницу — всё. Девушка безучастно кивнула, механически улыбнувшись Северусу. О, он издалека чувствовал, что тут дело рук Тёмного Лорда. Девушка под Империусом. Он снова поклонился, шепча: — Мой Господин великодушен. Ваш слуга благодарен. Подойдя к девушке и взяв её за руку, он повёл её к тени между колоннами в главном зале Поместья Малфоев. Пиршество скоро достигнет пика: люди уже начинали стонать по углам, короткие пронзительные крики и умоляющие вопли исходили из глубины зала. Остальные члены Внутреннего Круга стояли в освещённых частях, всё ещё вежливо болтая, в то время как некоторые двигались в элегантном танце под музыку струнного оркестра. Впрочем, вежливый фасад обычно быстро рушился. Антонин уже крался в самый тёмный угол, где извивающаяся масса связанных людей изо всех сил пыталась освободиться, приближаясь к ним, как сама Смерть, чтобы забрать свою жертву. Люциус танцевал с девятнадцатилетней дочерью Эйвери, конечно, вульгарно ощупывая задницу девушки, в то время как Нарцисса надменно смотрела на окружающих, дабы избежать унижения и стыда от действий мужа. У девушки были широко раскрыты глаза, она глубоко дышала носом, явно напуганная напором Пожирателя смерти. «Да, она довольно стеснительна, но не настолько, чтобы не присоединиться к Пожирателям смерти», — подумал Северус. Перед самим Тёмным Лордом стояла группа хорошеньких молодых маггл: двое гладили его член, а трое ублажали друг друга, а он искоса косил на них красные глаза. Беллатриса подошла к нему с напыщенным видом, отшлёпала девушек и опустилась на колени между ног Тёмного Лорда, чтобы занять лучшую позу. Где-то в других углах несколько человек закричали, когда направленный на них огонь вырвался из палочки Долохова. «На полную катушку, — подумал Северус, — теперь веселье ускоряется». Вскоре Тёмный Лорд получит оргазм, а затем начнёт проклинать тех несчастных, оставшихся после ухода Долохова. Если бы у этих бедняг был выбор, Северус порекомендовал бы выбрать Долохова. Тёмный Лорд был необычайно… жестоким. Повернувшись к девушке, он почувствовал тошноту. У него не было абсолютно никакого желания осквернять её, зная, что излюбленная форма Империуса Тёмного Лорда заключалась в том, чтобы заставить проклятие держаться до того момента, пока девушка не кончит. Затем она кричала от ужаса, видя эти красные глаза, отсутствие носа, скелет над и в ней. Северус искренне надеялся, его вид не так сильно напугает девушку. Однако он был уверен, что понадобится чары Эрекато. Глядя на красивую обнажённую девушку с упругими и большими сиськами, её бритой киской и лицом, слегка напоминающим Лили, он понял, что это ему не интересно. Его это не возбуждало. Ему были нужны пышные каштановые кудри, большие карие глаза, стройное тело и её невероятный интеллект. Боже, Грейнджер. Он хотел её — только её. А не эту красивую магглу под Империусом. Борясь с собой, Снейп поднял палочку, чтобы сотворить заклинание, которое должно было вызвать безотказную эрекцию. Затем по залу прогремел взрыв. Снейп, обернувшись, увидел окровавленные осколки и кровавый дождь над Чистокровными в центре зала. Нарцисса осторожно провела палочкой по лицу, избавляясь от капель крови, в то время как дочь Эйвери вскрикнула, найдя возможность сбежать от Люциуса и броситься в объятия отца. Мерлин, что за беспорядок. Тёмный Лорд, очевидно, испытал оргазм и буквально взорвал одну из девушек, стоявших перед ним на коленях, белой, как кость, палочкой. Беллатриса отчаянно вытирала то, что должно было быть спермой Тёмного Лорда, капающей с кружевного выреза её платья. С отвращением Северус спросил себя: почему он снова здесь? О да, потому что Дамблдору нужен шпион. Северус поклялся себе, что, если и он, и старик выживут в войне, он заставит тупицу смотреть все пирушки, в которых он участвовал, в Омуте памяти. С каждым разом становилось всё хуже. Он неохотно выполнил заклинание, благодаря которому его эрекция будет достаточно сильной, чтобы сделать необходимое, но обнаружил, что разум боролся с ним на каждом шагу. Заклинание не сработало — и ему пришлось вкладывать в него всё больше и больше магии, прежде чем стойкая эрекция наконец возникла. Северус быстро снял брюки, и, когда наклонил девушку, проклятый член снова обмяк. Тяжело дыша от отвращения к себе из-за отсутствия инстинкта самосохранения, он решил импровизировать. Погрузив три пальца глубоко в девушку, нарушив её девственность, он повернул её, чтобы встретиться взглядами. В её пустое сознание он тщательно поместил воспоминание о том, как его член жестоко, болезненно входил в неё сзади, — совершенно не было желания объяснять, почему она не кончила, а значит, и ломать особый Империус Тёмного Лорда. Создав беловатую субстанцию, Северус стратегически поместил её внутрь её влагалища, в задний проход и на бёдра. Он провёл окровавленными пальцами по лицу девушки, оставляя красные отпечатки пальцев на её щеках. Он не мог сделать большего. Единственное, что можно сделать после этого, — это притвориться жутко пьяным и не способным совокупляться с другими ведьмами и жертвами. И благополучно возвращаться, чтобы снова увидеть яркое невинное лицо Грейнджер в классе. Может быть, это стёрло бы воспоминания об этой ночи, об этом пиршестве.***
Она плакала в ванной одна, маггловский макияж размазался по щекам. Почему, ну почему она была настолько глупа и пошла на рождественскую вечеринку Слизнорта с Маклаггеном. Он прижал её к себе под омелой, всю обслюнявил, одарил влажными, омерзительными поцелуями — совсем не такими, как с профессором, обладающим страстным, горячим, пытливым языком. Слёзы гнева, унижения и стыда выступили у неё на глазах, и ей ничего не хотелось, кроме как вернуться на несколько дней назад, чтобы отказать Маклаггену. «Лучше было пойти одной», — подумала она. Вытирая слёзы, Гермиона вышла из кабинки и медленно пошла к раковине. Её бывший любовник — ей было больно думать о нём в таком состоянии — даже не попытался продолжить их отношения. По прошествии нескольких недель, как заключила Гермиона, она его больше не интересовала. Тем не менее она могла чувствовать его взгляд на себе в классе, во время еды, когда он проверял домашние задания, в коридорах… Но нет, фантазировать о Северусе Снейпе бесполезно. Пора признать, что она больше ему не нужна. У этого человека, вероятно, множество ведьм, желающих трахнуть его. И, боже, как больно осознавать это. Ей хотелось провести пальцами по его грубым волнистым волосам, разгладить морщинки на лице, нежно погладить эти шрамы на спине и груди, поласкать его пульсирующий член, безудержно на нём поскакать… В который раз ругая себя, Гермиона оторвалась от фантазий. Пришлось признать, что он всего лишь её профессор. И она ему абсолютно безразлична. Схватившись за края раковины, она посмотрела в зеркало на своё слишком серьёзное лицо. Большие глаза, всё ещё блестящие от слёз, размазанная тушь, слегка дрожащие губы. Она заклинанием восстановила макияж и прочистила нос. Глубоко вздохнув и расправив плечи, Гермиона была готова вернуться на рождественскую вечеринку Слизнорта, надеясь избежать встречи с поклонником до конца вечера.***
Сразу снаружи в коридоре Северус услышал возню и приглушённый визг. Он возвращался на вечеринку Клуба Слизней после разговора с Драко, и здесь, прямо перед ним, студенты явно занимались тем, чем не положено, эти маленькие возбуждённые ублюдки. Приблизившись к источнику шума, он резко остановился. Грейнджер. Его охватила ревность, и он хотел проклясть и её, и этого мерзкого ублюдка, который лапал её. Но подождите… Грейнджер боролась с мальчиком, пытаясь убрать его руки, оттолкнуть. Её палочка лежала на холодном каменном полу в нескольких метрах от неё. Парень был крупным и засунул одну руку под платье Грейнджер, чтобы ощупать зону декольте, а другую — под юбку. Зарычав, Снейп схватил парня за шею, мысленно отметив, что это Маклагген, и оторвал от Грейнджер, злобно прошептав: — Двести очков за то, что приставали к студентке в коридоре. Парень почти дрожал от страха, глядя на него снизу вверх, и Северус почувствовал, как гнев превратился в раскалённую добела ярость, когда он заметил, что тот уже расстегнул штаны и член вяло свисал. Снейп прошипел: — Считай, что тебе повезло, я не кастрирую тебя прямо сейчас. Беги, грязный кусок дерьма, и я обязательно скажу твоему декану, что ты чуть не изнасиловал Грейнджер в коридоре, — его голос упал до смертельного шёпота. — Минерва МакГонагалл заставит тебя пожалеть о твоём поступке. Вырвавшись из его рук, парень исчез в тёмном коридоре. Северус неотрывно смотрел на Грейнджер. Её нижняя губа задрожала, и, всхлипнув, она бросилась в его объятия, слёзы ручьём текли из глаз. Северус держал её, чувствуя странное удовлетворение, когда она положила голову ему на грудь. Грейнджер должна остаться в его объятиях. Навсегда. Северус знал, что он должен сказать что-нибудь подлое, чтобы сохранить имидж. Он искал обидные слова, что-то вроде: «Грейнджер, как ты могла пасть так низко». Но он просто не мог. Никто лучше Снейпа не знал, насколько беспомощной может быть ведьма без волшебной палочки, когда её загоняет в угол сильный человек с намерением изнасиловать. Он много раз видел подобное в детстве. Вместо этого Снейп прошептал: — Ну, вот, ничего не произошло, ты со мной. Он больше никогда тебя не тронет. Теперь ты в безопасности. Он нежно погладил её по спине, даже по гладким волосам, и немного погодя её плач утих. Сделав несколько глубоких вдохов, Гермиона высвободилась из его рук и сделала два шага назад. — Простите, что намочила ваш сюртук своими слезами, сэр, — пробормотала она. Он продолжал стоять, желая, чтобы Гермиона посмотрела на него, но она тут же повернулась и убежала.***
Почему она чувствовала себя так хорошо в объятиях профессора Снейпа? Она скучала по нему гораздо больше, чем признавалась, и так боялась, что это было чем-то большим, чем простая физическая потребность. Гермиона знала, что ей нужно поговорить с ним. Теперь у неё была веская причина для встречи — она не поблагодарила его за спасение от Маклаггена. В каком-то смысле это иронично. Бывший любовник спас её от нападения кавалера. Но всё, чего она хотела, — это снова оказаться в объятиях Северуса. С тяжестью на сердце она постучала в дверь его кабинета. Та с грохотом распахнулась, и огромная, угрожающая тень Снейпа заполнила дверной проём. — Чем я обязан, мисс Грейнджер? — спросил он низким шелковистым голосом. Её дыхание участилось, и она прошла внутрь, коснувшись его. Когда Северус закрыл дверь, она заметила его горящие глаза. Гермиона была переполнена страстью и желанием. Она тяжело сглотнула, зная, что он заметит тот же огонь в её собственных глазах. — Я хотела поблагодарить вас за то, что спасли меня, — официально сказала она. — Я у вас в долгу. Он выглядел рассерженным, знакомая насмешка и презрение исказили черты его лица. — И вы решили поблагодарить меня лично, не так ли? — Он сделал шаг, угрожающе нависая над ней. Мерлин, Гермиона никогда не думала, что он так интерпретирует её приход сюда. — Нет, — сказала она поспешно. — Нет, не так. Я просто хотела сказать вам, что благодарна, я не хотела… Я признаю, что должна вам, — Гермиона расправила плечи, глядя ему прямо в лицо. Как ни странно, его плечи, казалось, слегка опустились от облегчения, и он внимательно посмотрел на неё тёмными глазами. После долгого, напряжённого молчания он сказал: — Мой долг — защищать всех учеников, мисс Грейнджер. Однако, — его глаза стали ещё темнее, — вы достигли совершеннолетия, и я вправе просить вас со временем вернуть мне долг. Оба стояли неподвижно, чёрные глаза пристально смотрели в медово-карие, и, наконец, Гермиона кивнула и повернулась, чтобы уйти, сердце безумно колотилось в груди. Во рту пересохло, но слов не было. У неё, Гермионы Грейнджер, Всезнайки, не было слов, чтобы выразить чувства. Непреодолимое желание, потребность прикоснуться к нему, жажда оказаться в объятиях этого тёмного, зловещего, опасного и подлого волшебника. Боже, это было больше, чем похоть. Это было… Её живот сжался — это было всепоглощающее желание, но также что-то такое сладко-запретное и пугающее, что-то, что разжигало пожар внутри. Неровно вздохнув, Гермиона подошла к двери, слёзы навернулись на глаза. Это бесполезно. Он никогда не будет относиться к ней так, как она хотела. Всё, чем она когда-либо была, — это лёгкой и доступной игрушкой для секса. Затем его голос прервал ход её мыслей.***
Он не мог позволить ей уйти, только не снова. Хотя ей, очевидно, не интересен волшебник на двадцать лет старше. Она здесь только из-за возбуждения. Ей понравилась пара незаконных трахов, которые он не пытался остановить. Его сдержанный, размеренный голос вдруг осел, и Снейп прохрипел: — Пожалуйста. Останься. Пожалуйста, ты мне нужна. Гермиона остановилась как вкопанная. Этот сорванный голос — голос, который он не мог признать своим собственным, — остался с ним, пока он продолжал: — Пожалуйста. Я сделаю всё по-другому. Я понимаю, что ты тоже имеешь право решать. Назови мне стоп-слово, покажи мне свои пределы. Всё, что хочешь. Пожалуйста! Северус протянул ей руку, умоляя, но она безвольно упала обратно, когда Гермиона не ответила. Затем она внезапно обернулась, её лицо одновременно выражало недоверие и облегчение. Эти красивые, сексуальные, пухлые губы разошлись, и язык облизнул нижнюю губу. Внезапно она бросилась к нему в объятья, улыбаясь сквозь слёзы. Это было похоже на тонну кирпичей, упавшую с его плеч. Северус выпрямился и прижал к себе девушку, накрыв её губы в страстном поцелуе.***
Требовательный язык и губы захватили её рот, и она обвила ногами бёдра Снейпа, вцепившись в плечи. Боже, как она скучала по этому. Он умолял её — Северус Снейп умолял её остаться. Он хотел её. Гермиона была в бреду от удовольствия, счастья и желания — и уже мокрая. Она оторвалась от его губ и прошептала: — Гриффиндор. Моим стоп-словом будет Гриффиндор. Он кивнул, хрипло прорычав: — Да, пусть будет Гриффиндор. Его чёрные глаза почти остекленели, и Гермиона подумала, что могла бы выбрать «Поттер» безопасным словом для всего, но ему сейчас было бы всё равно. Затем Снейп снова нашёл её губы, томно поцеловал и облизал нижнюю губу. Он хмыкнул, массируя её задницу, прижимая к бёдрам, и она могла чувствовать твёрдую выпуклость под его брюками. Северус прошептал заклинание, избавив их обоих от одежды. Он дёрнул бёдрами вверх и резко вошел в неё — её киска приятно сжимала его изнутри, истекая соками. Его глаза были закрыты, голова запрокинута в блаженстве, волосы свисали на плечи, и Гермиона лизала и покусывала его шею, целовала, пальцы оставляли красные следы на лопатках, тянули его волосы. Северус глубоко толкнулся в неё, и она ответила, сжав влагалище, заставляя его дрожать и смотреть на неё горящими глазами. Клитор пульсировал, требуя внимания, но она продолжала скользить по его члену, ещё сильнее сдавливая его мышцами. Тихо выругавшись, он снял её с себя и резко сказал: — А теперь встань на четвереньки! Гермиона повиновалась, снова находясь в восторге от его доминирования, и оглянулась через плечо, когда он встал позади. Северус положил руку ей на поясницу, надавливая на верхнюю часть тела, чтобы задница поднялась, а другой рукой раздвинул её половинки. Он застонал от этого зрелища и хрипло сказал: — Я часто представлял тебя в этой позе, когда твоя задорная маленькая задница находится высоко в воздухе, открывая мне твою сладкую тугую киску, так текущую от возбуждения, что запах витает в воздухе. Она дрожала в предвкушении, извиваясь перед ним задницей, умоляя его, как могла: — Пожалуйста, возьмите меня, пожалуйста, засуньте свой член в меня снова, возьмите меня жёстко, профессор! У Снейпа перехватило дыхание, и он подчинился, яростно толкаясь внутрь, наполняя её, крепко удерживая бёдра, когда врезался в неё. Одна рука нашла её клитор, потирая одновременно с толчками, а другой он зарылся в её волосы, оттягивая голову назад. Задыхаясь, Гермиона отчаянно стонала, но он крепче схватил её за волосы, как она и хотела. Она намеренно наклонила голову вперёд, заставляя его снова дёрнуть её назад, чувствуя это восхитительное, беспомощное чувство, когда сильно тянут за волосы. Её оргазм нарастал быстро, киска подёргивалась, живот горел, клитор пульсировал, и вот она уже совсем близко — ахнула, застонала и сжалась вокруг члена в продолжительных спазмах, выкрикивая его имя: — Северус! О, пожалуйста, ещё! И он кончил, продолжая беспорядочно толкаться в неё, отчаянно подёргивая бёдрами, — член жёстко вбивался в неё резкими, сильными толчками. Руки Снейпа опустились по обе стороны от неё, так что они оба стояли на четвереньках, тяжело дыша. Через некоторое время он отвёл её волосы в сторону, поцеловал шею и вышел с характерным хлюпаньем. Её влагалище было скользким от спермы, смесь выделений стекала по её бёдрам. Гермиона села на пол рядом с ним. Их взгляды встретились, и Снейп одарил её кривой усталой улыбкой. Уголки её рта приподнялись в ответной улыбке. — Иди сюда, — хрипло сказал он, и она подползла к нему в объятия, прислонившись к вздымающейся груди. Оба по-прежнему тяжело дышали, мокрые от пота, но шли секунды, и они продолжали наслаждаться объятиями друг друга. Гермиона обернулась, чтобы поцеловать его, дыхание щекотало её губы, когда он прошептал: — Ты моя, маленькая ведьма. Я больше никогда тебя не отпущу. Она кивнула и тихо спросила: — И ты тоже мой, правда? Северус Снейп криво ухмыльнулся ей, прежде чем выдохнуть «да» и потянуться к её губам.