Ничего святого

И вам бы тоже, мисс, не стоило витать бы в облаках. Да что романтичного в птичках? – Pyrokinesis

      — Доброе утро.       Камилла устало потерла глаза и чуть подтянулась на стуле. Она чувствовала, как веки слипались, но, услышав голос командора, посчитала неприличным так вальяжно расплываться в сидении и дальше.       — Сэр, — Уокер выпрямилась.       — Говорил же, что в неформальной обстановке и на «ты» можно, — он усмехнулся, — почему ты здесь?       И вправду. Что она забыла в лазарете в пять утра?       — Да сама не знаю.       Скорее, не до конца понимала. Аккерман точно не откинется без неё за дверью, и все же вчера, стоило им поспешно вернуться с экспедиции, сорванной ужасной погодой, Ками ответственно распорядилась, чтобы Леви хорошенько осмотрели и зашили раны. Девушку же отправили отдыхать, но она лишь смогла сходить в душ и переодеться, а потом вернулась к палате капитана, не торопясь заходить. Уже было довольно поздно, но что-то ей подсказывало, что Аккерман попытается свалить раньше положенного. Девушка, с четким намерением его остановить, осталась сидеть у палаты, а потом и не заметила, как уснула.       — Что сказали насчет провала? — аккуратно спросила Уокер, убирая распущенные волосы в хвост.       — Они недовольны, но не так, как обычно, — Эрвин вздохнул. — Из-за погоды пришлось закончить намного раньше, так что и потерь было меньше…       И все же они были. Камилла вспомнила лицо Тайлера, когда титан из белой пелены вытянул руку и схватил его. Без потерь никогда не обойдется, — и девушка это знала. Она глубоко вдохнула, подняв глаза на часы на стене.       — Он уже не спит?       — Не знаю, — Эрвин пожал плечами, — я сам только собрался зайти.       Камилла встала с места. С момента создания спецотряда она стала человеком, отвечающим за здоровье его членов, в том числе и Леви. Стоило Аккерману вернуться, как его тут же осмотрели, как одного из солдат, но в последующем следить за восстановлением мужчины было в обязанностях Камиллы. Смит сделал несколько шагов вглубь помещения и открыл дверь, пропустив девушку вперед.       Аккерман поднял глаза. Бинго. Командор, который упрется, как баран, пока Леви не поправится, и Уокер — такая же. Даже хуже. Вот сейчас она, столкнувшись с ним взглядом, начинает хмуриться.       — Вы чего делаете? — её голос обычно резал уши, когда та ругается. В этот раз она не кричала, а даже как-то расстроено вздохнула, хотя голос звучал недовольно. Леви перестал пытаться зашнуровать ботинок на здоровой ноге и перевел взгляд на Смита.       — Не смотри на меня, я согласен с Камиллой, — он пожал плечами, чуть улыбаясь. Аккерман закатил глаза, стянул ботинок и кинул его в угол палаты.       — Как будто у ребенка игрушку отобрала, ей богу, — фыркнула Уокер. — Вас пару часов назад зашили: две серьезные раны на одной ноге! Неужели нельзя подождать, пока они хотя бы немного затянутся, чтобы швы не разошлись, и избавить нас от волнения? — раздраженно бубнила девушка, обходя помещение. — И анализов еще нет! Вдруг из-за той балки вы что-то подцепили, а?       — Да все, Уокер, заткнись! — шикнул Аккерман, кривясь.       — Лазарет по-прежнему моя территория, так что не смейте меня затыкать, — возмутилась девушка и, подойдя к Аккерману, медленно надавила на его плечо, чтобы тот прислонился спиной к стене. Он цыкнул, но все же внимательно наблюдал, как она закатывает штанину и, надев перчатки, снимает повязку и осматривает швы.       У Эрвина непроизвольно губы дрогнули в улыбке. Все же, он не ошибся. Девушка действительно была одной из немногих, кто мог противостоять характеру Аккермана. Камилла промыла рану стерильным растровом и наложила повязку, а потом, сняв перчатку, коротко прикоснулась рукой ко лбу мужчины, проверяя на признаки температуры.       Смит усмехнулся. Уж как-то комично выглядела картина.       — Вы — следующий, по чью душу я пойду, — Уокер вскинула брови, — так что я бы не смеялась. А вас, — она повернулась к Леви, — я сама убью, если только попробуете куда-то свалить прежде, чем я позволю.       — Ты сама меня раскромсала, не помнишь? — шикнул Аккерман.       — Так вот как вы за спасение жизни благодарите?       — Да из-за тебя нас чуть не убили! Я приказал, чтобы ты не высовывалась.       — У нас был шанс подать сигнал! Не сделай я этого, титан бы свалил, а мы откинулись от холода! Все, даже говорить не хочу! — резко перебила его Камилла, когда мужчина снова постарался что-то сказать.       Леви поджал губы, и они с Уокер стали прожигать друг друга раздраженными взглядами, пока Эрвин не решил вмешаться.       — Если тебе так будет проще, — он подошел и хлопнул друга по плечу, — оставаться в лазарете и слушать Камиллу — мой приказ.       Искривившееся лицо Аккермана навсегда отпечатается в памяти довольной девушки. Его выражение лица и весь следующий месяц, когда мужчина восстанавливался. Как он с искренним недовольством молчал, когда Ками приходила на перевязку, но был от души благодарен в моменты посещения отрядом, Эрвином или Ханджи. Уокер всего за пару дней научилась распознавать эту грань между «я еще вас терплю» до «еще секунда — и я подорвусь с места и им всем въебу». Так что долгого посещения она не позволяла, хотя бы чтобы сохранить нервы капитана в покое. Он и без того их тратит, когда Камилла рядом. Леви потребовалось время, дабы привыкнуть к девушке, но нельзя сказать, что это было трудно. Как и ей пришлось еще больше усилий приложить, чтобы терпеть Аккермана. К счастью для них, на Леви все заживало, как на собаке, так что через несколько дней девушка уже не переживала, что его швы разойдутся. От больших физических нагрузок она мужчину предостерегла, хотя так-то уже не опекала.       Леви не тот, кто быстро привыкнет к чьему-то присутствию, но это быстро ведь и не произошло. Камилла начала вертеться вокруг уже почти три месяца назад. Хотя, в подобном контексте «вертеться» — не то слово. Аккерман понимал, что их жизни каким-то странным образом переплетись далеко не сразу, пусть даже эти двое долго находились рядом в разведкорпусе, один другого не зная.       Уж что понял Леви за этот месяц «реабилитации», с самого наложения швов и до момента их снятия: к Камилле легко привыкнуть. Настолько легко, что даже не замечаешь, а когда её нет — начинаешь себя чувствовать менее комфортно.       Камилла оказалась, как вышло, неплохим приложением к травме. Не самым худшим, хотя бы потому, что их с Леви уже связывали общие тайны. Пусть и нельзя их было назвать близкими людьми, Ками позволяла себе моменты слабости рядом с капитаном, хотя сперва в её поведении прослеживались нотки агрессии, когда Леви в первые дни вставал без костыля.       Позже, стоило ране чуть затянутся, Уокер перестала его так подпиливать. Леви вернулся в свою комнату и к своим обязанностям. Больная нога не останавливала его от того, чтобы вернуться к тренировкам отряда. Со временем поднакопилась и бумажная работа, но её было не так много. Аккерман сел за стол, брезгливо пройдясь по его поверхности пальцами, но пыли не было.       — Это Петра и остальные постарались, когда узнали, что вы вернетесь, — Уокер стояла в дверях. — Я им говорила, чтобы не утруждались, но потом вспомнила, что вы бы не стали работать в грязном кабинете, — она ухмыльнулась, скрестив руки.       — Ты где была? — Камилла, стоило неделю назад Леви слезть с её врачебного надзора, стала где-то пропадать. В том числе и на тренировках.       — У меня тоже работы поднакопилось, — качнула головой. — На экспедиции из моего отряда еще двоих убили, так что ребята разбиты, — девушка оперлась на дверной косяк, поджала плечи и повернула голову к окну. Аккерман чуть вгляделся в её лицо и заметил мешки под глазами. — Я только от Эрвина. Он сказал, что следующая экспедиция не состоится, пока не уйдут морозы. Так что дайте ребятам немного отдохнуть.       — Ага, чтобы они потом клинок держать даже не смогли?       — Ну я же держу, даже когда какое-то время не тренируюсь, — Ками усмехнулась.       — Ты — другое дело, — произнес Леви, как-то не успев перед этим подумать. Уокер хлопнула глазами.       Она чуть постояла в дверях, а потом прикрыла их изнутри, молча подвигая стул к столу капитана.       — Давайте, помогу.       — Спать иди, ты себя в зеркало видела? Страшная, как смерть, — он фыркнул, опустив бумаги, и оглядел лицо Камиллы.       — Как грубо, — девушка в ответ сморщила нос и Леви нашел эту картину весьма забавной.       — Давай, это приказ, — но виду не подал.       — Вне рабочее время вы мне приказы отдавать не можете! Может, мне тоже стоит к вам на «ты» обращаться?        — Попробуй только, Уокер.       Да, к Камилле было легко привыкнуть. Почти незаметно, и без неё уже было не так. Леви это отрицал, как и факт, что ему приятнее, когда девушка находится где-то в поле его зрения. Аккерман всегда был человеком, которого никак не напрягало одиночество, тишина. Его подбешивали раздражающие высокомерные люди, и когда-то тогда, в самом начале, Уокер вызывала лишь желание вправить ей мозги.       Но понял, что он, похоже, единственный, кроме, судя по всему, Ханджи, кто знает её настоящую. Понял, когда в одну из ночей они встретились на кухне. Их разговор в кабинете был почти две недели назад, и через пару дней после него Камилла уехала с Ханджи по поручению Эрвина. Уехала на блядские две недели. Почему так грубо? Да потому что.       Уокер сидела на стуле в тусклом свете нескольких свечей, на столе стояла чашка чая, а сама девушка, обмотавшись в плед и поджав одну ногу к себе, жевала булочку. Подняв глаза на капитана, она пару раз растерянно ими хлопнула, а через пару секунду в принципе подумала: «Ну жру и жру в три ночи, что с того?»       Аккерман молча заварил чай с ромашкой и открыл хлебницу.       — Я последнюю ем, — то ли виновато, то ли насмехаясь произнесла она. Леви как-то даже расстроено выдохнул, и тогда Камилла, дожевав последний кусочек, скинула плед. — Подождите.       Леви повернулся к Уокер. Было темно, свет шел только со стола, но это ей не мешало. Несмотря на погоду за окном, на ней была тонкая сорочка серо-голубого цвета, на тонких лямках, оголяющих узкие плечи. Легкая ткань, хоть и не была полупрозрачной, ложилась на тело так, что четко были видны очертания груди и сосков, затвердевших от холода. Ткань была выше колена, но лишь оттого, что девушка сидела на стуле. Сорочка чуть закасалась вверх, складками лежа на бедрах, заужаясь на талии, отчего в общем можно было легко оценить всю фигуру Уокер. Она, подойдя к капитану, обтянула ткань, прикрывая колени, и взяла из хлебницы батон. Чуть покачав головой, девушка закинула волосы на спину, потом взяла в холодильнике масло и, намазав им несколько ломтиков, посыпала сверху сахаром, что был на столе.       Капитан непроизвольно не сводил глаз.       — Вот, попробуйте, — она кивнула на тарелку.       Леви лишь в тот момент опустил взгляд, потом взял в руки ломтик батона и откусил.       — Моя мама так делала, когда я была маленькой, — девушка вернулась за стол и села в свое прошлое положение, поджав ногу. — А вот Нил сладкое не любил, поэтому постоянно нос воротил.       Да, Леви знал её настоящую. Забавно, ведь такой она и была, какой казалась. Камилла отпускала язвительные фразочки, упиралась по причине и без, но в её сердце сидело тепло, которое она не всегда знала, как и стоит ли вообще это тепло показывать. Леви знал, что однажды она уже открыла эту часть кому-то, и этот кто-то научил её, что так делать лучше не надо. И все же, иногда он замечал это, и, наверное, это тепло, которое Уокер все равно хранила в себе, и было причиной, почему её присутствие влияет так на него. Почему, когда она рядом, ему так же уютно, как если бы мужчина был один. Пока что уходить от этого уюта не хотелось, так что Леви вдруг взял чашку, тарелку и сел в стул напротив.       — Как ваше самочувствие? — нарушила вовсе не неловкую тишину девушка.       — Лучше, — он кивнул. — Ты почему не спишь?       — Да как обычно, — Ками горько усмехнулась. — Приснился кошмар, а как глаза закрою — картинки всплывают, — она сделала глоток чая, — так что в такие ночи мне больше уснуть не удается. А вы?       — Почему не сказала, что вы вернулись? — чуть ли не перебив её, спросил Аккерман. Камилла чуть дернулась от неожиданности.       — Ну… Не знаю, мы поздно приехали, я собиралась завтра зайти, — она хлопнула глазами, а потом неловко улыбнулась. После Камилла коротко рассказала, что они с Ханджи так долго делали за Синой, хотя девушка ехала туда не только поэтому.       — А зачем?       — М, — Уокер усмехнулась. — Я хотела найти шоколад.       — Шоколад? — Аккерман вскинул брови.       — Да, — девушка кинула. — Мама рассказывала, как однажды отец ездил по работе за Сину и привез ей оттуда шоколад. Мне всегда хотелось его попробовать, но она рассказывала, что он чертовски дорогой и… в общем, из каких-то там какао-бобов, вырастить которые ужасно сложно и позволить себе его могут только богачи, — девушка чуть мечтательно прикрыл глаза. — Но когда Ханджи сказала, что мы поедем за Сину, я решила найти его и попробовать. Мама говорила, что это — самое вкусное, что она ела в жизни.       — И как?       — Я не нашла, — девушка легко пожала плечами. — Может, не сезон?       Они оба чувствовали это. К Камилле привыкаешь, а когда знаешь её настоящую, это становится опаснее. Ты привыкаешь к окутывающему безмятежию рядом с ней, это действует, как наркотик, а когда её нет рядом — начинается ломка. Леви было не так сложно, ведь он не был против одиночества, но иногда чего-то не хватало. Слишком непривычно и тяжело для Аккермана признавать, что не хватало ему Уокер. Он и не признает, хотя поймет.       Леви смотрел в спину Камиллы, которая поднимается по лестнице. Её тапки глухо шлепают по деревянным ступеням, но почему-то для Леви мир вокруг стал громче. Он не понял, как вдруг дошел до дверей её комнаты, и девушка остановилась, как бы дав понять, что дальше ему проход воспрещен.       — Доброй ночи, — она чуть улыбнулась. — Завтра я приду. Недельки были тяжелые, так что надо хорошенько выплеснуть эмоции.       Аккерман чуть молчит, а потом вдыхает. Да он, блять, с ума сошел, не иначе.       — Есть другой способ выплеснуть эмоции.       — Мы с тобой не станем спать, — словно подготовившись заранее, выдала Камилла. Леви не отводил он неё глаз, а потом вдруг усмехнулся. Она не хмурилась, но выглядела чертовски серьезной, и если бы света в коридоре было больше, увидел бы и легкий испуг.       — Нет, не станем, — он покачал головой.       Камилла закрыла дверь, уперевшись в неё лбом. Глубоко вдохнула, унимая заколотившееся в груди сердце.       Нет уж, не снова.