Ничего святого

      Уокер умело делала вид, что ничего не было.       Ведь ничего не было.       Чертов Аккерман, ну надо было все портить? Ками потряхивало уже который день. Она хотела бы тогда не спускаться на кухню, хотела бы просто остаться у себя в спальне. Каждый раз, когда она вспоминает его едкую усмешку, хочется спрятаться куда-то и не вылезать до самого конца. Все же было хорошо.       Её пугала одна лишь идея шанса. Только пробегало в голове «Может…», девушка сразу старалась отвлечься. Леви поступил нечестно. Он напал первым, но сделал вид, будто это была она. Он же, конечно, станет делать вид, что даже, блять, не имел в виду секс, что просто вкинул фразу, не имеющую смысла. Камилла бесилась от того, что из-за него она теперь не находит места, что вместо контроля тренировки отряда, она пялится в одну точку. Два дня прошло с момента, как она видела Леви, ведь после их «посиделок» девушка не пошла на следующий день на собрание отряда. Сослалась на плохое самочувствие после командировки. А ведь ей и вправду было плохо.       Камилла себя знала. Камилла узнала себя больше за эти две недели, оттого и бесилась. Уокер, хоть и была с Ханджи, чувствовала себя одиноко. Это не то одиночество, которое было раньше. Когда ты всегда изолирован от мира и людей вокруг — одно; когда ты теряешься, потому что кого-то нет рядом — совсем, абсолютно другое.       Три месяца. Сейчас она оглядывается и кажется, что совсем немного времени прошло. Она даже не может вспомнить чего-то примечательного. Да, Эрвин перевел её в отряд Леви, через два месяца у них была первая совместная экспедиция. Ну, ранили его, и что? Конечно, Камилла волновалась, ведь жизнь отряда просто возложили на её плечи, и девушка не простила бы себя, если не спасла его. Но ведь это обычное дело для врача. Так почему сейчас, за Синой с Зоэ, она чувствует себя иначе?       Уокер бежала от того, чего боялась по-настоящему. Камилла даже допустила мысль, что у неё просто давно не было хорошего секса, и все быстро исправит какой-нибудь горячий парень из Гарнизона. Но в каждом ей что-то не нравилось, и тогда Ханджи, наблюдающая за страданиями девушки, спросила:       — Ну ты скажи, какие тебе нравятся! Найду, зуб даю.       — Да какая разница? — но когда Зоэ не отступила, назвала пару внешних признаков. Тогда девушка, поправив очки, вскинула брови. — Чего?       — Да ничего, просто ты только что Леви описала, вот я и удивляюсь.       Да блять. Ханджи отшутилась, а вот у Уокер отпало любое желание спать с незнакомцем, похожим на Аккермана. И дело было не в этом, если уж на то пошло. Кто из них более упертый — Камилла или Леви, — можно только гадать. Но Камилла поняла, что все было бы иначе, не расскажи она ему тогда про Хоуп. Не отвези тогда Леви её на кладбище, сейчас Уокер была бы, наверное, просто солдатом в его отряде. Но тогда, девушка понимала, все пошло под откос. Тогда она открылась еще одному человеку, а он открылся ей. Когда знаком с демонами, разрывающими кого-то изнутри, начинаешь совсем иначе видеть. Совсем иначе воспринимать Аккермана, который просто казался холодным козлом. Потом же стал человеком, который защищается, как и Камилла, от внешнего мира, чтобы его оттуда не потревожили. Не залезли куда-то глубоко, не привязались, чтобы потом не пришлось отпускать. Они оба это знали, оба понимали, к чему приводит привязанность и близость в разведке, но все же Леви позволил себе это. Позволил себе залезть к ней под кожу. Ведь Уокер понимала его боль, как никто, так же, как и он её. А такому человеку ничего и объяснять не надо, ты просто начинаешь медленно открываться, лепесток за лепестком.       Но ведь ей их уже обрывали. Один за другим, отпуская на землю с ухмылкой, гадая на «любит не любит». Безжалостно, ведь вокруг еще так много цветов, на случай, если его не устроит ответ. Сколько ей тогда времени стоило — вырастить их снова. И очень не хотелось, чтобы история повторилась.       Только цветок не выбирает, сорвут ли его. И ты не знаешь, оборвут ли лепестки снова, или аккуратно вскопают с корешком и сделают все, чтобы прижился в домашнем саду. Ей же не хотелось даже где-то приживаться, ведь растение все равно умирает чертовски быстро.       Уокер не убивалась из-за того, что ей сделают больно отказом. А из-за того, что чувства, которые она таковыми называть не решалась, но от которых точно нужно было избавиться, могут быть взаимны. Это странно притяжение, когда тебе хочется быть рядом с человеком, который тебя понимает, испытывает не только она. Боялась, что в какой-то момент все станет хорошо. А Уокер научена жизни — если все сказочно, стоит ждать от жизни подвоха. А девушка уже настрадалась.       Но было то, что её утешало. Леви есть Леви. И у него на уму вряд ли будут даже мысли о подобном. Это же у Ками есть привычка слишком много думать и слишком сильно загоняться.       Но вот же черт. Она просто старалась быть обычной. Она устала после дороги, но все же была рада видеть Аккермана. Камилла делала все без задних мыслей, но почему-то в воздухе летало совсем другое настроение, нежели должно было быть. Он ведь тогда стоял слишком близко. Он ведь тогда подошел к ней слишком близко, абсолютно нарушая границы. Он же почти в губы шептал, что есть другой способ выплеснуть эмоции. Ей ничего не оставалось, кроме как выпустить шипы.       Теперь важно делать вид, что это не нужно ей. Что и не хочется. Делать все, чтобы в воздухе не было напряжения, ведь для Аккермана это не будет проблемой. Ну а Камилла хорошая актриса, как показывает опыт.       — Камилла! — Петра была первой, кто окликнул её. Рыжеволосая подбежала к Уокер, но не спешила обнимать, и лишь когда та сама протянула руки, прижалась к девушке. — А мы сегодня свободны!       — Что? — чуть опешила девушка, отстранившись.       — Капитан пришел и сказал, что мы свободны на сегодня! У него два дня какие-то дела.       Ками опустила расслаблено плечи. Повезло так повезло. Еще два дня, в которые она может вдохнуть спокойно, и которые пролетят слишком быстро, разбираясь с тучей бумажной работы.       Два дня, когда в вечер последнего она зайдет в свою комнату и увидит на столе что-то прямоугольное. Когда подойдет, а на обертке будет курсивом выведено «шоколад». Как бы она хотела, чтобы это принесла Ханджи, но Зоэ сидит в своем кабинете.       Девушка скинула плащ, переоделась в более удобные вещи, и села за стол, напротив плитки. И как это понимать? Она взяла её в руку и увидела на столе бумажку. «Я ничего не имел в виду, хватит меня избегать, Уокер».       Леви бы никогда не признался, что скучал. Он и не скучал, просто как-то привык к постоянным колким издевательским фразочкам Уокер в ответ на его, и когда в моменты спокойствия девушка всегда была другой. А Аккерман улавливал это спокойствие, понимая, что может видеть её такой, кому больше не удается. И это как-то даже льстило.       Камилла делала это ненамеренно, но просто потому что расслаблялась рядом с человеком, которому доверяла. Глядя на эту чертову шоколадку с запиской, она поняла, что это было главным, что она ценила рядом с Аккерманом. Она, наконец, снова могла чувствовать себя спокойно и в безопасности. Её не осуждали, не жалели, а относились, как к обычному человеку, у которого просто тяжелое прошлое. И ей было так страшно это потерять, что непроизвольно сама начала бегать.       Она обула тапочки и решила уже подняться на этаж выше, но передумала. Камилла чуть постояла на месте, а потом спустилась на кухню. Леви в форме разведки, но без куртки стоял с чаем в руках. Услышав шаги, мужчина коротко повернулся к ней и, еле заметно усмехнувшись, сел за стол.       — Спасибо, — первой нарушила тишину она.       — И как? — Аккерман чуть отхлебнул напитка.       — Не знаю, я еще не пробовала, — призналась девушка. — Может, на лучший момент оставить…       — Нет лучшего момента, — перебил её Леви. Девушка сглотнула. Почему это прозвучало так двусмысленно. — Сама ж кричишь, что считаешь каждую экспедицию — последней. Так и будешь съедена, не попробовав.       — Ты меня отчитывать собрался? Я вообще-то поблагодарить пришла, — девушка вздернула брови, усмехаясь.       — С чего это ты, Уокер, «тыкаешь»? Не помню, чтобы разрешал.       — Да мне кажется, что я имею право, как человек, спасший твою жизнь и, — она чуть наклонилась к Леви, сидящему за столом, — который тебе нравится.       — Уокер, мне сколько тебе повторять? — Леви поднял на неё холодный взгляд, пряча легкую ухмылку за чашкой. — Не дотягиваешь.       — Это ты девушке, которая «не дотягивает», переспать предлагал? — она уже вальяжно села на стул в метре от капитана.       — Ничего я тебе не предлагал, ты сама напридумывала.       Камилла расплылась в улыбке. Сердце перестало отбивать чечетку, а руки неприятно потеть. Они тут же вернули все, как было. Напряжение, из-за которого она избегала капитана эти четыре дня, улетучилось в никуда, и лишь тогда девушка вдохнула полной грудью, встав с места и потянувшись к кружке на полке.       Аккерман смотрел ей в спину. Чего, блять, ему стоило найти эту стограммовую плитку, а она на лучший день оставить решила.       Леви было даже мерзко, когда девушка в открытую его избегала, Эрвин как-то удачно срочно сказал ему съездить за Сину, а Аккерман знает, где что искать. И все ради чего? Аккерман не знал. Даже если он знал, что каждый день в разведотряде может быть последним, Леви научился как-то ценить минуты спокойствия за стенами. Несмотря на характер девушки, после того, как они посвятили друг другу свои главные тайны, после того, как пару раз спасли друг другу жизни, он не заметил, как с каждым гребаным днем позволял себе непростительную слабость. Не привязанность, не, упаси господи, любовь и влюбленность! — это же Леви, о подобном речи идти не может! Он позволил себе наслаждение, которое удивительным образом окутывает его, когда девушка в хорошем расположении духа и от неё веет спокойствием и умиротворенностью.       Просто чувствовать.       Сейчас ему этого достаточно.       Девушка поставила чашку с чаем напротив его и открыла шоколадку, зашелестев фольгой. Отломила пальцами кусочек и медленно поднесла ко рту, откусив и распробовав на вкус. Потом восторженно вскинула брови, блеснув глазами, облизывая пальцы, на которых остался расплавленный шоколад.       Леви опустил взгляд на чай. В голове проскочил вопрос: «Надолго ли?»