Ничего святого

Жить в твоей голове И любить тебя неоправданно, отчаянно. Земфира — Жить в твоей голове

      Ханджи злобно опрокинула стул и стол, и те с характерным звуком приземлились на пол, хрустя. Леви с невозмутимым спокойствием наблюдал за этим, стоя за спиной девушки на лестнице, чуть сведя брови. Зоэ, заметив его, недовольно фыркнула:       — Там был большой таракан.       — Ага, — Аккерман устало потер переносицу, а потом взглянул на Ханджи, которая показалось ему… немного другой. — Что не так?       — Ничего! Совсем ничего! — отмахнулась Ханджи, закатив глаза. И все же, врать, когда внутри все так и кипит от волнения и желания поделиться секретом, она не умела, так что Леви злобно, но сдержанно вздохнул и подошел ближе.       — Выкладывай, что случилось.       — А-а-а-а-а! — Ханджи взъерошила свои волосы, закидывая голову. — Ладно-ладно! Я пыталась хранить тайну, она сама попросила тебе не говорить, но я так не могу! — Аккерман свел брови, стараясь уловить каждое слово Зоэ. — Предствляешь, Камилла в Тросте!       Аккерман еле заметно изменился в лице. Его брови немного вскочили вверх, а глаза расширились, стоило смыслу слов Ханджи до него дойти. И пусть ненадолго, его лицо замерло в таком выражении, вызвав у Зоэ расстроенную улыбку.       — Ну вот! Я сказала! — скрестила руки на груди. — Только я тебе не говорила.       — Что она забыла в Тросте? — сглотнув, задал вопрос Леви. Действительно, что она там забыла. Три блядких года ни слуху ни духу, и тут вдруг она оказывается всего в получасе езды от него, где-то совсем недалеко, наверняка сейчас на встрече с Эрвином, который эти же долгих три года не говорил ничего о том, где она, что с ней и по какой причине Уокер приходится скрываться — а она скрывалась, Леви знал точно.       — Я в подробности не вдавалась, но Эрвину нужен был человек, который приблизится к короне. Он долго продумывал план, в итоге которого Ками оказалась в замке, представляешь? — Зоэ вздохнула. — Мы не должны были встретиться, но она пришла к Эрвину, когда мы вернулись с докладом. Оказывается, вся информация, что есть у него о положении дел в замке — от Ками, — Ханджи поднялась вверх по лестнице. — Если мы добьемся подтверждения её слов о том, что на троне — самозванец, это многое изменит. В любом случае, я сама не до конца поняла, как Эрвин это провернул, у нас не было много времени на обсуждение, — Ханджи пожала плечами, — но я так думаю, Ками скоро вернется, и ты сам спросишь об этом.       — Мне плевать.       Зоэ хитро покосилась на мужчину, ухмыляясь.       — Ну да, конечно.       Леви пытался сдерживаться. Почему-то, стоило услышать имя девушки, внутри возникло мимолетное, секундное желание сорваться с места и, запрыгнув на лошадь, броситься в пределы Троста. Всего на мгновение, потому что почему-то не сильно верил Ханджи, что она там.       Леви шумно вздохнул, оперевшись спиной на стену. Ну и какого хрена именно сейчас. Когда угодно, но почему прямо в этот день, когда и без того чертовски сложно, и ему точно не нужны лишние мысли в голове.       Аккерман почесал затылок. Все не могло быть так просто. Это же нелепость. Он далеко не один раз спрашивал у Эрвина, где Уокер. Спрашивал сперва потому, что она все еще была членом его отряда; потому, что ему элементарно нужно было знать, все ли с ней в порядке.       Несмотря на то, что за три долгих года случилось достаточно многое, она по-прежнему не выходила из головы. Абсурдно и глупо, ведь чаще всего происходит в точности наоборот. Сперва Аккерман вел себя раздражительно. Настолько, что, казалось, мог снести все и всех на своем пути, часто срывался на солдатах. Как когда у тебя начинается ломка, и ты понимаешь, что нигде не можешь достать то, что эту ломку прекратит. Камиллы больше не было рядом, даже где-то поблизости, и ему было неприятно. Раздражительно и неспокойно, злобно и непривычно одиноко, он не мог сосредоточиться на бумажной работе, потому как раньше она всегда сидела напротив, закинув ногу на ногу. И пусть понимал причину, по которой так себя вел, тогда, три года назад, отказывался признавать. В нем превозмогали эгоистические намерения. Хотелось, чтобы она просто была рядом, чтобы без лишних вопросов, как будто обязана. Как будто не имела права вот так просто уйти. Со временем на смену озабоченности пришла злоба. Он знал, но не мог переступить через гордость и признать причину, значит, надо было найти виноватого.       Именно из-за подобного он никогда не хотел, блять, любить. Из-за того, насколько сильно начинают затуманивать чувства рассудок, из-за неспособности здраво мыслить. И если на поле боя ты как-то отвлекаешься, то за рабочим местом всё в голове начинает хаотично метаться, и не остается ничего, кроме как сдаться или вести себя агрессивно, делая вид, что ничего не произошло. А Аккерман не сдается.       На деле же он чувствовал опустошение, причиной которого были чувства, которых Леви избегал всеми силами, и которые не решался и не решился бы таковыми назвать. Ему легче было признать себя долбанным эгоистом, которому просто хочется держать Уокер рядом с собой, как собачку, чем приписать тому же желанию иную причину. Ту, в которой он искренне хотел, чтобы она была рядом, в которой он терялся от желания быть с ней, а не наоборот. В такой ситуации капитан, защищаясь, старался выставить себя сильным хищником, который подчинил себе зверька поменьше, но в действительности было наоборот. Это Леви понял где-то год спустя, после того, как вдруг увидел имя Уокер в списках погибших на миссии.       Она по-прежнему числилась в Разведкорпусе. И первое, что допустил Леви, что Ками умерла в той самой «командировке», и чтобы все скрыть, Смит сделал вид, что это произошло на экспедиции за стены.       — Это что за нахер?! — он ворвался в кабинет, сжимая в руках документ. Смит и Ханджи подняли на мужчину глаза, и Зоэ чуть сощурилась, старалась рассмотреть, что написано на бумаге.       — Не надо так реагировать, — Эрвин скрестил руки на груди. — Она в порядке, как всегда. Но нам нужно было пойти на это.       — Кому «нам»? — Аккерман стиснул зубы. — Может, ты соизволишь рассказать, где она? Или почему целый год от неё вообще нет вестей, а ты даже не соизволишь ввести нас с очкастой в курс дела? — Леви бесился. Она могла бы написать. Хотя бы один чертов раз, пару слов.       Леви покосился на Ханджи, и та лишь отвела взгляд. Она понимала его чувства. Отъезд Камиллы также застал её врасплох, и хотя ей удалось быстро взять себя в руки, Зоэ не могла не поинтересоваться у главнокомандующего, что за выкрутасы такие. Тогда Смит лишь ответил, чтобы она не волновалась, и он будет сообщать, в порядке ли Уокер. Большего сказать не может, на тот момент это касалось лишь их двоих.       Ложью будет сказать, что её это не огорчило. Хотелось верить, что Эрвин достаточно ей доверяет, но по всей видимости даже у него есть секреты. У них с Камиллой общая тайна, в которую почему-то двух людей, самых им близких и доверенных, главнокомандующий посвящать на планирует.       На протяжении года Зоэ регулярно интересовалась, не собирается ли Уокер вернуться. Как бы невзначай, доверяя Смиту, но в голосе всегда проскакивали нотки неуверенности и страха, что в этот раз он вдруг ответит, что она уже не вернется. И вот, глядя на документ, понимает, что Смит знает, что делает.       — Ты что, все знаешь?       Леви вел себя странно, и Эрвин с Зоэ это видели. Уже не так, как в момент отъезда девушки, но любой разговор о Камилле все еще вызывал у него отличимые эмоции. Раньше Леви раздражался и как бы не хотел о ней говорить, заставляя замолкнуть в довольно грубой форме, но последнее время он словно успокоился.        До Аккермана дошло, что вел он себя эгоистично. Ужасно эгоистично, не думая о чувствах Камиллы. Ему нужно было, чтобы она вернулась, только потому что он так хотел. Но с каждым днем это казалось все абсурднее. Леви понимал, что ставит под сомнение не только выбор и решение Уокер, но и авторитет и правильность действий Эрвина. Чем больше приходило осознание, что Смит не стал бы посылать её на верную смерть, тем больше он сам успокаивался. Приводя мысли в порядок, Леви успокаивал и чувства, а на чистую голову все кажется яснее. Там уже и стала ясна суть решения девушки, и почему она ему не говорила до последнего о своем «побеге». Тогда Леви бы мог скверно отреагировать, скорее всего, даже их разговор ни к чему хорошему не привел. Правда в том (и правду которую капитану было неприятно осознавать), что год назад, он был слишком беспечен и несерьезен, и всеми силами бы игнорировал свои чувства и её, чем девушке точно причинил бы боль. Он бы продолжил относиться к Уокер, в какому-то смысле, как к должному, потому что был слишком горд, чтобы признаться себе и ей, что все зашло куда-то дальше, чем просто секс или привязанность. Камилла словно видела его насквозь. И, в отличие от Аккермана, свои чувства не отрицала. Подавляла, отнекивалась, но когда начала понимать, что все может только усугубиться, ушла раньше. Она спаслась, не желая снова наступить на те же грабли. Уокер просто не была готова, в особенности к тем трудностям, которые принесли бы им чувства, к которым ни один из них не был готов. Сейчас Аккерман понимал, что это было лучшее решение — взять перерыв. Такой, чтобы они вообще друг друга не видели и не слышали. Сейчас все могло бы быть по-другому, ведь даже год спустя он ловит себя на мысли, что чего-то ни в кабинете, ни в тренировочном зале не хватает. Кого-то. Каждый божий день. И Аккерману стоило усилий сдаться и признать, что Уокер каким-то образом все еще в его мыслях. Что всегда была, с того момента, как он позволил им сблизиться. Разница в том, что сейчас он не считает, что это плохо.       И ведь года достаточно, чтобы уже вернуться.       — Я понятия не имею, как и ты, — Зоэ покачала головой, следя, как меняется его лицо. — Я лишь доверяю им с Эрвином, и тебе советую. Если он говорит, что Ками в порядке, то так оно и есть.       Смит вздохнул и принял из рук Леви документ.       — И долго её еще не будет? — Ханджи поправила очки, озвучивая вопрос, задавать который Леви никак не решался.       — Да, — отрешенно кивнул Смит, как бы давая понять, что разговор на этом окончен.       Камиллу только перевели за стены Сины. Все только начиналось, и Эрвин не хотел их обманывать, говоря, что не знает. Он понимал, что они заслуживают знать, но еще тогда с Уокер решили, что лучше не подвергать их опасности. Все же, Смит с Уокер буквально идут на преступление против короны, и всех соучастников без сомнений повесят.       И тогда ведь прошел лишь год. Как и Ханджи, Леви перестал ждать от Смита каких-то вестей. Он понимал, что если Камилла и появится, то ничего заранее не скажет. Почему-то он видел, как она просто в один случайный день, сегодня или через несколько лет, появится сидящей на кухне, поджав к себе одну ногу, и слегка улыбнется, словно ничего не произошло и это в порядке вещей. И все просто станет, как прежде. Через какое-то время они решатся поговорить и все обсудят. Такой вариант казался правильным и самым реальным.       Три года он просто знал, что она где-то там. Понятия не имел, где, перестал как-то ждать и думать, но знал точно, что она в один момент снова окажется в рядах Разведки. Даже мысли не допускал, что она мертва, ведь всецело верил Эрвину, который не стал бы ему врать.       Просто знал, что в один день все станет, как прежде. Конечно, так он думал, пока весь повседневный мир не пошатнул Эрен. Пока не появились титаны, превращающиеся в людей, пока он не лишился всего отряда, спасаясь от Женской особи. Интересно, а знает ли она? В прочем, из-за подобной насыщенности событий, сейчас, когда Зоэ сказала, что Камилла в Тросте, Леви понял, что давно о ней не вспоминал. Даже кольнуло как-то, словно он почувствовал из-за этого вину.       Это даже заставило его замереть на секунду. Конечно, ему не было плевать. Он ведь всегда думал, что она просто окажется где-то рядом, словно ничего не случилось, и продолжит работать, как было всегда. Что ничего не скажет, у Аккермана была четкая картинка возвращения Камиллы. И сейчас все произошло не так. Зоэ её видела, Эрвин, даже Моблит, с которым они не знакомы были, но почему-то Леви оказался тем единственным человеком, который все равно в стороне. Которому, почему-то, Камилла попросила не рассказывать, что она в Тросте, и лишь благодаря болтливости Ханджи это всплыло.       Сейчас Аккерман понимал, что, пусть даже они все сейчас заняты, пусть так много рисков появилось вокруг, они точно скоро увидятся. Мысль об этом заставила глубоко вдохнуть, и внутри почему-то появилось непонятное волнение, вызвавшее мурашки по спине.       — «Возьми себя в руки», — пронеслось в голове у Леви. Сейчас точно не время.       — Мне нужно будет отправиться к Эрвину и доложить о семье Райсов, — Зоэ поправила очки. — Думаю, будет лучше, если это сделаю я.       — С чего ты решила, что меня волнует, кто поедет к нему? — Леви хмыкнул, приподняв бровь.       — Ну, я так думаю, что Камилла все еще у него, так что…       — Ханджи, — его голос звучал твердо, — я же сказал, что мне все равно.       — Вам бы поговорить, — Зоэ скрестила руки на груди. — Все же, не чужие люди, и ты волновался о ней, как мне кажется, больше всех.       Аккерман шумно выдохнул.       — Поговорим, но сейчас куда важнее найти Эрена и Хисторию.       Приоритеты нужно было расставить в нужном порядке. И все же, Леви позволил себе на секунду забыться и усмехнуться, стоило Ханджи упомянуть, что Уокер изменилась — не узнать.       — Хотя, — Ханджи приподняла уголки губ, глядя в спину Леви, который, наверняка, уже не слышал её слов, — ты бы узнал её в любом случае.