кофейная цедра

Чуя уже обдумал, какую колкость высказать Дазаю, когда тот подойдет к назначенному месту на семь минут позже, но, завидев, как тот бежит по аллее, почему-то проглотил её. Накахара терпеливо дождался, пока друг отдышится, делая вид, что его сердце не колотится от потребности в информации. А судя по горящему взгляду карих глаз — информация была. — Ну? — спросил Осаму, наконец выпрямившись и поправив школьную форму. Чуя едва не выпал: он изображал побег от полиции, чтобы сказать «ну»?! — Что «ну»? — недовольно, подавляя злость, спросил Чуя. Дазай всплеснул руками. — Булавка, Чуя! Ты спросил про булавку? — У Коё только одна. — Чуя нахмурился. По пути к мосту юноша перебрал все версии того, зачем Дазаю понадобилась информация про украшения Коё, и пришел к выводу, что этот придурок и без него знал, что одну из них сестра потеряла. — Вторая, видимо, осталась в переулке. — Отнюдь. — помотал головой Дазай. «А он чертовски доволен собой», — язвительно подумал Чуя, но не успел ничего сказать, потому что Осаму полез в карман формы и выудил оттуда блеснувшую на солнце золотую булавку. Накахаре не нужно было присматриваться, чтобы узнать то, что его сестра носила с пятнадцати лет. — Откуда это у тебя? — резко спросил Чуя, вырвав булавку из пальцев Дазая. Синие глаза сощурились в недоверии и даже подозрении: а что, если Дазай нашел её в том переулке? Это было бы логично, но почему её тогда не нашли полицейские? — Не поверишь. — Дазай улыбнулся. Продолжения не последовало. — Ты можешь уже сказать, идиот?! — не выдержал Чуя. Булавку он бережно положил в карман, рядом с кошельком. — От Достоевского-сенсея. — Кто это? Чуя не думал, что когда-нибудь увидит Дазая настолько удивленным. В его резко округлившихся глазах промелькнул шок, но быстро сменился на понимание — похоже, в голове Осаму произошла целая мыслительная операция, прежде, чем он ответил. — Забываю, что ты новенький. — Чуя никак не отреагировал, лишь скрестил руки на груди, побуждая Дазая продолжать. — Достоевский-сенсей — учитель русского в нашей школе. У него учусь я, Ранпо-кун… — Ты учишь русский язык?! — не поверил Чуя. Он знал, что эта дисциплина предоставляется в школе Йокогамы по выбору, но и подумать не мог, что кто-то действительно её выбирает по желанию. Русская литература казалась Накахаре непреодолимо сложной, а язык вряд ли был проще. — Почему ты так удивляешься? — казалось, что Дазай даже обиделся. «Не стоит считать его глупым», — рассудил Чуя. Сколько бы он ни называл его придурком, Осаму не был тупым. — Я никогда не видел тех, кто учит русский. — ушел от ответа Чуя, хотя Дазай, конечно, об этом догадался, судя по тому, как он насмешливо хмыкнул. На самом деле, Накахара по рассказам Ацуши знал, что умник из параллельного класса — Ранпо — учит русский, но Ранпо в его голове равнялся приложению По-куна. — Нас не так много. — пожал плечами Осаму. — Ранпо-кун, Гоголь, Муситаро и Шибусава, но его временно отстранили… — Я не знаю, кто все эти люди. — Чуя-кун, как же так! — вздохнул Дазай. — Тебе стоит выучить хотя бы имена тех, с кем ты учишься… — Ты можешь уже перейти ближе к делу? — поморщился Чуя. Почти все, кого перечислил Дазай, были из параллельных классов, так что уделять внимание их именам он не собирался. Тем более сейчас. — Я нашел булавку на столе нашего учителя, Достоевского-сенсея. — Осаму посерьезнел. Чуя хотел, чтобы он стал серьезнее, но все равно удивился такой перемене. — Она сразу показалась мне знакомой, но я только потом вспомнил, что это Коё-сан… — Почему ты запомнил, как выглядит булавка моей сестры? — удивился Чуя. Дазай не показался ему помешанным на прическах других людей. — Чуя-кун, мы с твоей сестрой не первый день знакомы… — Все равно странно. — Я наблюдательный. — Допустим. — Дазай невинно улыбнулся, и Чуя сделал вид, что поверил ему. — Ты спиздил её у учителя? — Это не его булавка, так что я спиздил спизженное. — Осаму вновь пожал плечами. — Но Достоевский, видимо, понял, что я заметил её и узнал, поэтому, когда я пришел после уроков, её не было на столе. — И ты, конечно, как самый настоящий вор, перерыл все вещи собственного сенсея. — закончил за него Накахара. Вообще-то, его нисколько не волновало то, как Дазай заполучил булавку: вопрос был в том, какого хрена она оказалась у школьного учителя. — Если бы все было так просто. — интонация Дазая вновь сменилась на серьезную, и Чуя невольно прислушался. — Я обнаружил её с помощью Гоголь-куна. — Это тот шпала с косичкой из параллельного? — догадался Чуя. Кёка однажды нелестно отозвалась о нем, когда увидела в столовой. — Да. — Дазай кивнул. — С шрамом на глазу. — Напрягающий тип. — Полностью согласен. — Дазай кивнул с еще большим энтузиазмом. — Чуть из окна меня не вытолкнул. — Чего?! — Накахара подумал, что друг шутит, но тот все еще выглядел абсолютно серьезно. — Он почти что показал мне, где лежит булавка. — продолжил Дазай, и Чуя заметил пугающее воодушевление в его глазах. «Неужели все это его забавляет?». — Я даже подумал, что Гоголь тоже заметил мой взгляд на булавку и решил помочь, но, когда я её забрал, он наоборот попытался вернуть улику. — Выпихнув тебя из окна?! — Гоголь-кун очень не хотел, чтобы булавка оказалась в моих руках. — Дазай задумался, чуть отведя взгляд. — Это опровергает теорию, что он пытался помочь мне её обнаружить… Но не мог же он так глупо проколоться с той книгой… Чуя отступил назад и оперся на мост. Ситуация становилась по-настоящему запутанной, и, если Дазая это заставляло поразмыслить, то Накахару это напрягало. Надежда на то, что нападение на Коё все же было простой случайностью, давно перестала даже смахивать на оправданную. Булавка найдена у человека, чей родной язык не японский. Коё слышала человека с акцентом. Если это совпадение, то Чуя признает, что зря называет Дазая придурком. Юноша посмотрел на друга — тот тоже задумался, причем словно перестав замечать происходящее вокруг. Этот Гоголь мало того, что выглядит жутко, еще и опасен. Что, если бы из-за нежелательной находки он по-настоящему устранил Дазая? Что бы Чуя тогда делал? Этот идиот явно не ценит свою жизнь, но как бы Чуя разбирался со всем этим и знал, что из-за него погиб одноклассник? «Нахуя ты думаешь обо всем этом?», — грубо осек самого себя Накахара. — «Придурок же как таракан — его хрен убьешь». И все же, тревога не оставила Чую. — Достоевский и Гоголь. — он вырвал Дазая из раздумий и даже удивился, как хмуро прозвучал его собственный голос. — У кого сильнее акцент? — Сенсей говорит без акцента, чего не скажешь о Гоголь-куне. — ответил Дазай. Он догадался, почему Чуя спросил. — Они достаточно близки. Не думаю, что один бы оказался в деле без второго. — Ты хочешь сказать, что на мою сестру напал твой учитель русского и его двинутый ученик? — обобщил Чуя. Он с недоверием взглянул на Дазая, словно тот нес какой-то бред, хотя у самого стенки желудка похолодели от страха. — Я этого не говорил. — вдруг не согласился Осаму. — Во-первых, у Достоевского нет усов. Во-вторых, они оба хилые и точно не смогли бы провернуть все это вдвоем. В-третьих... у нас нет оснований так думать. — В смысле? — не понял Чуя. К чему тогда все это было? — Мы даже не уверены, заодно ли с нападавшим был тот человек предположительно с акцентом. — разъяснил Дазай. — Может, он наоборот спугнул усатого и подобрал булавку, но не смог вернуть. — То есть ты выгораживаешь своего учителя? — ощетинился Чуя, даже не поняв, почему, ведь Дазай звучал более, чем логично. — Конечно, нет. — губы Осаму тронула ухмылка. — Если бы эти двое были спасителями, то Гоголь бы не пытался отобрать у меня булавку Коё. — В любом случае. — Накахара заметил, что начинает путаться в информации, и решил сделать хотя бы какой-то вывод. — Что-то мы знаем точно. Достоевский не хотел, чтобы ты видел булавку. Он потенциально опасен. — Гоголь опасен даже не потенциально. — вставил Дазай. — Точно. — Чуя бросил на одноклассника быстрый взгляд, хотя тот развернулся к воде и принялся следить за медленными кораблями вдали. — Он не попытается напасть на тебя еще раз? — Акутагава-кун прервал его. — ответил Осаму. — Так что скорее всего Гоголь-кун будет точить зуб на нас обоих. — Ага, пусть только попробует притащить свой тощий зад. — буркнул Накахара. Он задумался, почему Дазай только сейчас упомянул присутствие своего приемного братца, но решил спросить об этом потом. Брови Дазая вдруг дернулись, и он повернулся к Чуе. — Ты что, волнуешься? — губы Осаму должны были изогнуться в ухмылке с секунды на секунду, Накахара был уверен. — Из-за того, что теперь на вас зол потенциальный преступник? — он недовольно цыкнул. — Да, и тебе бы тоже стоило. — Ах, Чуя, ты что, боишься не справиться без меня… - театрально приложив ладонь ко лбу, протянул Дазай, а Чуя едва не усмехнулся — Осаму делал так только тогда, когда во что-то не верил, а, не поверив в свои же слова сейчас, придурок просчитался. — Если я захочу, чтобы ты вылетел из окна. — рыкнул Чуя. — Я тебя сам вытолкну. И никакой славянин у меня эту привилегию не заберет. — Как любезно с твоей стороны, Чуя-кун. — Заткнись. — лениво отмахнулся от него Накахара. Он повернулся лицом к воде и оперся на мост. Солнце, как и подобает началу лета, не уступало свою позицию, озаряя мягко колышущуюся воду. Юноша вздохнул. — Я ничего не понимаю. Если это правда, и за нападением стоит Достоевский и его мальчик на побегушках, то что им надо от моей сестры? Они даже не знакомы. — Может, Коё-сан перешла дорогу русской мафии. — рассудил Дазай и, заметив на себе шокированный взгляд Чуи, усмехнулся. — Шучу. Это маловероятно. — Еще бы это было не маловероятно. — прошипел Накахара. Русская мафия в Йокогаме? Бред. Коё, связанная с преступной организацией? Еще больший бред. Сестра врать-то не умеет так, чтобы Чуя не понял. — У нас крайне мало информации. — сказал Дазай, чуть дернув плечами, словно от усталости. — Коё что-то говорила про полицейское расследование? — У них нихрена нет. — вздохнул Чуя. Юноша почувствовал легкое гудение в висках, словно его голова предупреждала о скорейшем приступе боли, если он прямо сейчас не перестанет думать обо всем и сразу. — Но… Накахара осекся. Дазай вопросительно посмотрел на собеседника и немного нахмурился, явно задумавшись, почему тот резко замолчал. Чуя не знал, стоит ли заводить разговор о Мори — это ведь не влияет на путаницу с нападением. С другой стороны, реакция Коё и Ёсано на Мори напрягала Чую, а Дазай был единственным человеком, кроме девушек, который бы смог хотя бы что-то объяснить. «Если он не сбежит снова», — мрачно подумал Накахара. — Но что? — Мне кажется, Коё не нравится, что её лечит твой отец. — выпалил Чуя и перевел взгляд на свои пальцы, чтобы не выглядеть так, словно готов жалеть о своих словах. — И Ёсано-сан тоже. — Причем здесь Ёсано-сенсей? — тут же отозвался Дазай. Казалось, первая часть фразы его не взволновала и даже не удивила. — Я встретил её сегодня утром, когда приходил к Коё. — ответил Чуя. Он подумал, что увидел блеск обиды в глазах Дазая, словно он не понял, почему Чуя не упоминал об этом ранее, но в следующее мгновение уже не был так уверен. — Она тоже зашла к ней, а потом прошлась со мной и даже дала свой номер. — Неудивительно. — хмыкнул Дазай. — Что? — Ничего. — мотнул головой Дазай. — И ты сказал ей про моего отца? — Упомянул. — кивнул Чуя, решив не комментировать внезапную вставку Дазая. — Она довольно странно отреагировала, а Коё вообще сказала держаться от него подальше. Чуя чуть не прикусил язык: он не собирался говорить это, чтобы Дазай не подумал, что он оскорбляет его опекуна. Непонятно было, что у них за отношения, но Акутагава был зол даже из-за простого «папаши», так что Накахара уже не был уверен, как ему отзываться о Мори. — Интересно. — Чуя ожидал любую реакцию от собеседника, но не спокойную улыбку. — Что интересного? — переспросил Чуя, когда Дазай замолчал. — Интересно, потому что Ёсано почти не общалась с моим отцом, лишь по телефону обсуждая мое состояние. — отозвался Дазай. Он повернулся к Чуе, а в его глазах вновь блеснуло подозрительное воодушевление, словно произошло что-то хорошее. — А вот Коё-сан только видела его в коридорах и, насколько я знаю, даже ни разу не разговаривала с ним. Чуя нахмурился. Ему показалось, что Дазай пытается оправдать своего отца и опровергнуть все то, что про него сказали Коё и Ёсано, но интуиция подсказывала юноше, что дело вовсе не в этом. Чуя еще не решил, стоит ли упоминать про его личный разговор с Мори, поэтому решил повременить. — Ёсано-сенсей дала тебе свой телефон? — переспросил Дазай. Неужели у него самого нет телефона его же психотерапевта? — Звони ей. — Чего? — не понял Чуя. — Нахрена мне ей звонить? — Позвони ей и спроси, не работала ли она на базе министерства обороны под Йокогамой. — Что за хуйня, Дазай?! — Чуя даже опустил руку, которой собрался достать мобильник. — Что за дурацкий вопрос? — Позвони и спроси. — повторил Дазай. — Нужно проверить теорию. — Я ничего не буду делать, пока ты не объяснишь, зачем. — решительно помотал головой Чуя. — Чуя-кун, пожалуйста! — едва не взмолился Осаму. Накахара снова помотал головой: в конце концов, пусть хоть что-то объяснит! — Как ты себе это вообще представляешь? Какая у неё будет реакция, если я позвоню и внезапно спрошу: «Простите, вы в министерстве обороны не работали?», а?! — Ты боишься моего психотерапевта? — Дазай усмехнулся. Чуя мгновенно замолчал, впившись в собеседника взглядом. Этот придурок собрался взять его на слабо? — Даже не думай провернуть со мной это, Дазай. — Провернуть что? — Ты понял, что. — Нет, ты объясни. — А ты объясни, зачем мне звонить Ёсано и спрашивать эту чушь. — Позвони и узнаешь. Чуя резко выдохнул. Ну что за упертый баран! Увидев, как Дазай нагло улыбается, словно уже победил в споре, Накахара резко подался вперед и схватил Осаму за ворот рубашки, дернув на себя. Если он сейчас же не объяснит, что за херня… — Чуя-кун, меня уже били сегодня! — жалобно протянул Дазай. Чуя лишь хмыкнул. — Да ладно, с булавкой же я прав оказался! Просто спроси. Накахара резко отпустил придурка. Как бы он ни злился, аргумент был резонный. К тому же, Чуя благоразумнее Дазая и не собирается упираться, как баран. Не сводя разъяренного взгляда с собеседника, Чуя достал из кармана мобильник. — Ладно, я позвоню. — процедил он. — Только не факт, что она ответит на вопрос, не спросив, зачем мне знать такие подробности из жизни незнакомого человека. — Скажи, что мы проект делаем в школе. — отмахнулся Дазай. — Это самая тупая отговорка, которую я слышал в своей жизни… — Да звони уже! — нетерпеливо прервал его Осаму, словно они собрались звонить и притворяться доставщиками пиццы. — Если это тупой розыгрыш, я закончу начатое Гоголь-куном. — Тогда тебе придется найти окно. — Блять, ты меня вывести хочешь? — рука невольно сжала телефон крепче. Дазай поднял ладони в капитулирующем жесте. — Ладно, ладно, все. — он виновато улыбнулся. — Это не розыгрыш. Обещаю. «Что-то последний раз не окупились твои обещания», — проглотил Накахара реплику. Набрав с визитки номер Ёсано и последний раз подумав, как тупо будет звучать, Чуя позвонил. Ему даже стало стыдно, когда психотерапевт ответила сразу же. — Чуя-кун? Что-то случилось? — спросила девушка, до того, как Чуя выдавил приготовленное «Алло». — Здрасьте, Ёсано-сан… Нет, все в порядке. — заметив на себе заинтересованный взгляд Дазая, Накахара сморщился и отвернулся от него. — Я вас не отвлекаю? За спиной послышался смешок. Не оборачиваясь, Чуя показал Осаму средний палец. — Нет, не отвлекаешь. — Ёсано звучала удивленно, но довольно расслабленно, что даже насторожило звонившего. — Что ты хотел? — Мы в школе делаем проект. — Чуя думал, что придумает объяснение получше, но в итоге выпалил заготовленную Дазаем версию. «Наверняка этот придурок довольно улыбается», — пронеслось в голове у Накахары. — И я хотел… спросить у вас, потому что не придумал, у кого еще… — Спросить о чем? — мягко усмехнулся голос в трубке. — Вы когда-нибудь работали в месте, связанном с военными? — наконец спросил юноша, стараясь звучать как можно более туманно. Дазай медленно обошел Чую, вновь показывая свою наглую рожу перед ним. — В министерстве, скажем… — Как догадливо с твоей стороны спросить именно у меня, Чуя-кун. — теперь Ёсано казалась по-настоящему изумленной. — Вам необязательно отвечать. — добавил Чуя, проигнорировав, как Осаму опустил ладонь на свое лицо. «Отстань», — одними губами проговорил Накахара. — У меня просто нет… кхм… совершеннолетних знакомых в Йокогаме. — Да, я работала в министерстве обороны. — расслышав это, Чуя моментально поднял взгляд на Дазая. Тот без лишних слов понял, что сказала собеседница, и его губы дрогнули в полуулыбке. — Их база находится за городом. — Правда? — немного дрогнувшим голосом удивился Чуя. — И как там? — Интересный опыт, но не тот, который я бы пожелала повторить каждому врачу. — отозвалась Ёсано с некоторой задумчивостью в голосе. — Да… понятно. — Накахара не придумал, что говорить дальше. — Я напишу в отчете для проекта в свободной форме, ладно? — Конечно, Чуя-кун. — казалось, девушка на другом конце вздохнула. — Как Коё-сан себя чувствует? — Лучше. — юноша обрадовался, что собеседница перевела тему, хотя и собирался сбросить. — Волнуется, на кого ляжет вся её работа. — Передай ей, что она не настолько незаменима. — пошутила Ёсано. Во всяком случае, она усмехнулась, поэтому Чуя надеялся, что девушка и правда пошутила, а не поиздевалась над его сестрой. — Хотя, я сообщу Коё-сан сама. — Хорошо. — брякнул Чуя, отворачиваясь от жестами просящего оборвать связь Дазая. — Мне пора идти. — первой отозвалась Ёсано, словно прочитав мысли своего пациента даже на таком расстоянии и не зная, что он находится с Чуей. — До скорого, Чуя-кун. — Спасибо… До свидания. — выдавил Накахара до того, как психотерапевт отключилась первой. Юноша перевел взгляд на Дазая — того, судя по радостной улыбке и предзакатному огню в глазах, распирало от какой-то мысли. — Говори. — Как я и предполагал, — мгновенно отозвался Дазай. — Мой дорогой психотерапевт работала в министерстве обороны. Судя по её молодому возрасту, происходило это не так уж и далеко в прошлом. Скажем, год-два назад, верно? — Допустим. — Чуя знал, что даже два года назад Ёсано уже работала в клинике, но решил огорошить Дазая этим знанием чуть позже. — А знаешь, кто еще работал год назад на базе министерства обороны? — подвел Дазай. Чуя вопросительно приподнял бровь. — Не нуждающийся в представлении и презираемый твоей сестрой без причины Мори Огай. — Ты хочешь сказать… — Что Ёсано и Мори работали вместе. И, возможно, с ними работала и Коё. — заключил Дазай. Заметив вырывающееся возражение Чуи, он остановил собеседника движением ладони. — Мой отец совмещал работу с должностью в городской больнице, потому что занимался определенным проектом не в полную занятость. Вполне возможно, что так же поступили и Ёсано с твоей сестрой. Чуя нахмурился. В словах Дазая была логика — вот, почему Мори нанял именно Ёсано. И это объясняло, почему обе девушки пытались насторожить Накахару по поводу человека, с которым якобы почти не были знакомы. Лишь одно не сходилось… — Бред. — Бред? — непонимающе переспросил Дазай. — Если бы Коё работала в чертовом министерстве обороны, я бы знал. — Я не говорю, что она точно там работала. — пожал плечами Дазай. — Она могла просто помогать Ёсано с тем проектом или быть знакомой с Мори через него. — Она бы мне сказала. — настоял Чуя. — Правда? — Осаму скрестил руки на груди, и Чуя возненавидел ухмылку на его лице. — Но ты ведь сам знаешь, что-то она скрывает от тебя. Разве нет? Чуя ничего не ответил. Он перевел взгляд на небольшую выбоину в асфальте, словно надеялся увидеть среди крохотных камешков истину. Юноша знал, что Дазай прав. Коё, если не врала брату в лицо, то определенно что-то недоговаривала. Чуя имел полное право обидеться и потребовать от неё объяснений, но его это вовсе не злило. Накахаре было обидно — раньше сестрица никогда ему не врала, рассказывала даже то, о чем не подозревали родители. Разве он не оправдал её доверия? — Чуя… - позвал его Дазай. Чуя поднял взгляд и посмотрел на друга — пожалуй, колючее, чем следовало. — Я не отрицаю это. — сообщил Чуя, невольно хмыкнув и перейдя в нападение. — Коё не рассказала о работе с Мори, потому что что-то плохое случилось. Именно поэтому у неё такое недоверие к Мори и именно поэтому она сказала посторониться его, когда я сообщил о разговоре с ним. — Чьём разговоре? — перебил Дазай, непонимающе дернув бровью. Непонимание его продлилось недолго. — Ты говорил с Мори-саном? — Не я говорил с ним, а он со мной. — огрызнулся Чуя, впрочем, растеряв весь запал, стоило ему завидеть быструю молнию испуга в глазах Дазая. — О чем вы разговаривали? — Ни о чем. — Чуя мысленно укорил себя, что случайно упомянул об этом. — Да ну? — Дазай скрестил руки на груди и снисходительно посмотрел на Чую. — Что пялишь? — буркнул Чуя, хотя прекрасно понял, что придется рассказать обо всем другу. — Не могу я с врачом своей сестры поговорить? — Если бы вы говорили о Коё-сан, ты бы так и сказал. — Ладно. — принял поражение Накахара. Он почти задумался, почему не хотел изначально рассказывать Дазаю, но под выжидающим взглядом Осаму отложил эти мысли. — Он сказал, что мне нужно держаться от тебя подальше, потому что ты псих. Это хотел услышать? Дазай перевел взгляд на перила моста, на которых покоился его локоть, и как только он сделал это, Чуя прикусил язык, на этот раз по-настоящему. И почему он не мог это спокойно сказать? Или хотя бы сгладить как-то… Наверняка неприятно, когда твой собственный отец называет тебя сумасшедшим при твоем друге. Накахара почувствовал прилив стыда и еще больший прилив стыда за то, что ему стыдно. — Дазай, слушай… — А ты что ответил? — перебил его Осаму. Ни по выражению его лица, ни по взгляду не было понятно, как он на самом деле отреагировал на слова Чуи — весь облик Дазая словно сгладился. — Я? — Чуя удивился вопросу. — Ну… Я не согласился с ним. — Ты сказал, что не считаешь меня психом? — Да… наверное. — Чуя запутался точно так же, как запутался в смысле своих слов в разговоре с Мори. — Но ты ведь считаешь меня психом. — Я… - Накахара осекся. Дазай не был психически здоров, и отрицать это было глупо. «Тогда зачем ты выгораживал его перед его же отцом?». — Дело не в этом… — Ты соврал моему отцу, Чуя-кун? — Дазай внезапно улыбнулся, будто ему рассказали умилительную историю. Чуя сглотнул невысказанную фразу. Получается, так и есть? Он соврал Мори? «И докторишка это понял». — напомнил внутренний голос. — «Дебил». — И что теперь? — с вызовом отозвался Чуя. Ему казалось, что слова Мори расстроили Дазая, но теперь он больше не казался расстроенным. И как прикажете понимать этого придурка? Дазай не ответил. Он чуть подался назад, словно потягиваясь и разминая плечи. Солнце над водой продолжило путь восвояси, оставляя за собой нектариновые краски, а в воздух проникла вечерняя прохладца. Осаму проследил за кораблями рассеянным взглядом, пока Чуя внимательно смотрел на него в ожидании ответа. Ёсано-сан говорила, что её пациента сложно обидеть — но что, если даже она не в курсе, когда он обижается, а когда нет? Накахара за короткий срок знакомства с психотерапевтом понял, что Ёсано читает людей, словно они открытые книги, но Дазай казался книгой без слов. — Пойдем, я тебе кое-что покажу. — вдруг произнес Осаму, отпустив перила моста. Чуя нахмурился и хотел спросить, что именно друг собирается ему показать, но тот уже направился в противоположную сторону. Накахара быстро его нагнал. — Куда мы идем? — спросил Чуя спустя минуту ходьбы по аллее, которую он перестал узнавать через десять секунд. — Тут недалеко. — туманно отозвался Дазай. Он стал задумчивее, чем когда-либо, поэтому Чуя решил не говорить, что его фраза — вообще не ответ на Чуин вопрос. Когда они подошли к концу аллеи, Накахаре показалось, что он узнал здание через дорогу, но, присмотревшись внимательнее, юноша уже не сказал бы наверняка. Идти до высокой черной ограды действительно было недалеко. Сначала Чуя подумал, что они перед незнакомым ему парком, но стоило парню взглянуть чуть дальше ограды, он понял, что Дазай привел его вовсе не в парк. Это было городское кладбище. Накахара не узнавал местность, потому что ни разу не был на кладбище в Йокогаме — ему было незачем. Дазай уверенно пересек ограду, а Чуя бросил на него выразительно вопросительный взгляд. Осаму наверняка заметил, но вида не подал. Он плавно петлял между могилами, будто ведомый мышечной памятью, а не разумом. То, что после упоминания Мори, Дазай привел его на кладбище, порядком напрягало. Кто здесь похоронен? Может, настоящие родители Дазая? Чуя даже не был в курсе, что с ними случилось и знал ли их юноша. Кладбище было гораздо более заполнено, чем то, куда они с Коё приходили к родителям. Однако, несмотря на внушительное количество могил, посетителей Накахара не заметил — во всяком случае, в поле зрения. Ему хотелось спросить, к кому же Дазай так часто — судя по уверенным шагам — ходит, и Чуя почти спросил, но Осаму вдруг остановился у одинокой могилы возле дерева. Встав напротив могильного камня, Дазай флегматично взглянул на могилу. Чуя отметил, что у камня не было ни цветов, ни благовоний: просто торчащий из земли невысокий камень с простой надписью. — С. Ода. — прочитал Чуя. Странно, что не было полного имени. Присмотревшись к подтёртым цифрам, юноша быстро посчитал и понял, что перед ним могила двадцатиоднолетнего юноши, скончавшегося в прошлом году. «Не родители». — Кто это? Когда Чуя поднял взгляд на Дазая, на бледном лице юноши застыла туманная полуулыбка. Накахара невольно поёжился: если друг привел его сюда, значит, некий С. Ода не был незнакомцем — в таком случае, Дазай год назад потерял кого-то близкого. — Одасаку. — наконец ответил Осаму. — Мой друг. Чуя заметил, что немного задержал дыхание. В таком случае, все сходилось — Дазай настойчиво просил Чую признать его своим другом, потому что его предыдущий друг умер совсем недавно. Не потому ли он провел минимум три месяца в психиатрической больнице? Накахара пересчитал года. Да, верно. Всего двадцать один год. — Что с ним случилось? — голос Чуи не дрогнул, но все равно прозвучал глухо, незнакомо. — Мы познакомились в баре. — вдруг сообщил Дазай. — Но тебе было… — Шестнадцать. — Дазай кивнул и тихо усмехнулся. — Одасаку был первым барменом, который присмотрелся к моим поддельным документам. У Чуи промелькнула язвительная мысль, что Дазай не только самоубийца, но еще и алкоголик, но из уважения он промолчал. Или мысль была скорее печальной, чем язвительной. — Мы довольно быстро сдружились. — продолжил Дазай. — Хотя он так ни разу мне не налил. — И правильно сделал. — буркнул Чуя. — Одасаку отказался от высшего образования, потому что много работал. — Дазай вздохнул, хотя на губах все еще держалась спокойная улыбка. — У него было трое младших. А еще он хотел стать писателем. Дазай резко остановился. Чуя выжидал, пока тот продолжит, но тот молчал. Подул ветер, слишком холодный для июня. — Можешь не продолжать, если не хочешь… - тихо проговорил Чуя, но Осаму его перебил. Его челюсти сжались. — Одасаку уволили из бара по глупой случайности. — Дазай снова усмехнулся. — Подрался с кем-то, защищая девушку. Без самой высокооплачиваемой работы, которая у него была, он не выкарабкался бы с тремя детьми. Поэтому я попросил отца помочь ему с работой. Чуя застыл. Ему захотелось, чтобы Дазай перестал говорить, но, если бы он правда перестал, Чуя бы умолял его продолжать. — Отец был рад тому, что у меня появился друг. Тем более такой порядочный. Он говорил, что Ода на меня хорошо влияет. — нижняя губа Осаму дрогнула, но лишь чтобы вновь изогнуться в ухмылку. — Одасаку стал работать вместе с ним. Зарплата была хорошая, даже лучше, чем в баре. Чуя заметил, что все это время не сводит глаз с Дазая, словно выискивая что-то определенное в его мимике. По линии позвоночника промчались мурашки. — А потом Одасаку погиб. — резко произнес Дазай, словно устал рассказывать и решил прерваться. — Техническая случайность во время проекта, информация о котором засекречена. Через несколько дней я узнал, что все трое детей тоже погибли. — Что? — вырвалось у Накахары. — Утечка газа. — Дазай вновь усмехнулся, только на этот раз усмешка показалась жуткой. — Когда я спросил у отца, как это могло случиться, он ответил, что, видимо, мне не суждено иметь друзей. Дазай замолчал, будто оборвав цитату на середине. Чуя опустил взгляд, словно виноват в чем-либо был он. Как можно сказать что-то подобное своему сыну — какая разница, какой он? Отец Накахары бы никогда так не поступил. — Ты же не думаешь, что… - Чуя сам был не уверен в своей фразе. — Что Мори убил четверых человек? — за весь свой рассказ Дазай впервые посмотрел на Чую. Взгляд карих глаз был нечитаемым, но Чуя ощутил холод, исходящий от темной радужки. — Я не считаю это маловероятным. — Разве не было обнаружено никаких доказательств? — настоял Чуя. «Странные отношения с отцом — это одно, отец-убийца — совсем другое». — Я не знаю. — Дазай пожал плечами. — Возможно, я бы смог что-то доказать… Чуя опустил взгляд. Сколько доказательств бы Дазай ни нашел, это бы не вернуло его друга. Накахара понял, что верит его рассказу — даже тому, что Мори может быть убийцей. Юноша повернулся к другу, чтобы об этом сообщить, но замолчал, заметив, что Дазай все это время смотрит на него. — Мне незачем врать тебе, Чуя. — он улыбнулся. — Знаешь, зачем я тебе все это рассказал? — Очевидно, что нет. — тихо отозвался Накахара. Дазай снова усмехнулся, на этот раз по-обычному. — Чтобы ты задумался над всем тем, что тебе сказали уже несколько человек. — Чуе показалось, или брови Дазая дрогнули, словно что-то кольнуло его переносицу. — Возможно, тебе действительно стоит прислушаться. Чуя нахмурился. Так вот, к чему все это было? К тому, что единственный друг Дазая, о котором знал Мори, в итоге умер по его вине? И теперь Мори знает о Чуе, так что ему стоит сделать вид, что он и вовсе не знаком с его сыном, иначе этот докторишка его убьет — так что ли? Накахаре подумалось, что Дазай мог ничего ему не говорить, а просто пустить все на самотек. Но он сказал. Сказал, чтобы Чуя переосмыслил свое поведение и обезопасил себя? Какая жалость, что он не боится медиков с сальными патлами и не собирается умирать из-за самоубийцы. — Эй, Дазай. — заметив, что Дазай плавно развернулся и собрался уйти от могилы, Чуя схватил его за рукав повыше локтя. — Знаешь, почему я напиздел Мори? — Очевидно, что нет. — повторил Осаму. — Не потому, что не считаю тебя психом. — выпалил Чуя. — Ты отбитый на всю голову, и мы оба это знаем. Но твой папаша думает, что ты нестабилен, и, насколько я понял, не хочет, чтобы ты с кем-то общался. — Наблюдательно с твоей стороны… - проговорил Дазай и потянулся, чтобы сбросить руку Чуи со своего локтя. Чуя ухватился сильнее. — Он не прав потому, что если ты нестабилен, тогда каков я? — на одном дыхании произнес юноша. — И это он — ублюдок, от которого нужно держаться подальше, а не ты. Так что прекрати нести чушь про то, что я могу закончить как твой Одасаку — соболезную, кстати — и прими уже, что я не уйду. Накахара резко выдохнул. Дазай задержал на нем настороженный взгляд, а зрачки дрогнули, словно теперь кольнуло разум Осаму, а не переносицу. — Ты даже не хотел со мной дружить. — тихо проговорил Дазай, а его губы, словно по привычке, дрогнули в беззвучной усмешке. — И что дальше? Я много что не хотел в своей жизни. — фыркнул Чуя. Он внезапно ощутил, как сердце упорно бьется о ребра, будто после интенсивной пробежки. — К тому же, мы теперь вместе разбираемся, какой будущий покойник напал на мою сестру. Дазай посмотрел ему в глаза долгим, выжидающим взглядом. Чуя замолчал — интересно, его сердце правда так громко колотится, или это самовнушение? Подул ветер, уронивший прядь отросшей челки Дазаю на лицо. Накахара нервно сглотнул. Его ладонь, удерживавшая друга, вспотела, хотя ему было холодно еще пару минут назад. Не выдержав глубокого взгляда Дазая, Чуя убрал ладонь — друг, словно поняв, для чего он это сделал, провел рукой по вмятине на форме и улыбнулся краями губ. — Если тебя посадят за убийство, я с тобой не сяду. — наконец произнес Дазай. — Разбежался. — хмыкнул Чуя. — Я назову тебя соучастником. — Как подло, Чуя-кун! — с привычной театральностью заметил Дазай. Он двинулся в сторону выхода. — Пошли. Кладбище не круглосуточное. — Конечно, нет. — кивнул Чуя, следуя за ним. — Тут же пиздец как жутко ночью. Дазай рассмеялся. Накахара закатил глаза: он, вообще-то, не шутил. Юноша заметил, что Осаму захотелось обернуться, но он так и не повернулся, чтобы взглянуть на могилу Одасаку. Когда они вышли обратно на быстро запомнившуюся Чуе аллею, Йокогама уже погрузилась в вязкие сумерки. Зажглись луноподобные фонари. Накахаре подумалось, что в такое время у него уже готов ужин, но, вспомнив, что сегодня готовить снова не для кого, юноша молча выдохнул. Дазай устало потянулся. — Черт. — вдруг произнес он, что-то вспомнив. Чуя вопросительно покосился на спутника. — Совсем забыл, что дома меня ожидает встряска в виде долгого разговора. — С Мори? — осторожно спросил Накахара. Говорил бы Дазай так спокойно, если бы боялся идти домой? Вновь, оставалось лишь догадываться. — Нет. — теперь в голосе Дазая точно мелькнуло облегчение, но мина у него все еще была страдальческая. — С Акутагавой. Если ему не отомстил Гоголь-кун, конечно же. — Почему тогда… - до Чуи дошло раньше, чем он договорил вопрос. — Ты смылся, ничего не рассказав ему, после того, как он тебя спас? Дазаю не нужно было кивать — по его обреченному вздоху все стало и так понятно. Чуя прыснул. — Ничего смешного не вижу. — мрачно прокомментировал Осаму. — Тогда у меня не было времени выдумывать правдоподобную и не унижающую мое достоинство ложь, а сейчас я слишком устал. Накахара подумал, что так Дазаю и надо за вранье, но потом вспомнил, что и сам не ответил правдиво, когда Ацуши спрашивал про обстоятельства нападения на Коё. «Ацуши — просто приятель, а не брат», — хило оправдал себя юноша. Искоса взглянув на Дазая, он невольно представил набрасывающегося на него с вопросами Акутагаву — почему-то в образе ворона. Следом Чуя подумал о квартире Коё: пустой, тихой и с не выключающимся телевизором, потому что Чуе нужно слушать хоть что-то, чтобы не свихнуться. — Можешь остаться у меня. — почти не подумав, сказал Чуя, стоило юношам выйти обратно к набережной. Дазай удивленно покосился на него. — Мне все равно скучно одному. Дазай даже остановился и прищурился, проверяя Чую. «Единственный приколист здесь ты, а я серьезно», — уже надумал сказать Накахара, когда друг вдруг улыбнулся — аж непривычно, когда он не ухмыляется. — Ты зовешь меня потому, что ты меня пожалел, или потому, что ты боишься темноты? — Чего?! — Чуя агрессивно цыкнул. — Я не боюсь темноты! — Правда, Чуя-кун? ~ — вот же мразь. Дазай победно ухмыльнулся. — Один, в пустой квартире, а свет экономить надо… — Знаешь, что? — гордо подняв подбородок, Накахара развернулся в сторону дома. — Я передумал. До завтра, Дазай. — Какая жалость. — естественно, Дазай пошел за ним. Чуя и не ожидал другого. — Я уже принял твое приглашение. — Отстань, бомж. — фыркнул Чуя. — Кто бы говорил, сиротка. — Я хотя бы не приемный. — А я хотя бы не боюсь темноты. — Я же сказал, что я не боюсь темноты! — гаркнул Чуя, порываясь в сторону Дазая. Уже переживший удары друга Осаму поднял руки в знаке капитуляции и благоразумно отступил на шаг в сторону. Чуя гордо хмыкнул: то-то же. Домой они пришли, когда на улице уже совсем стемнело, а в желудке Чуи родился отчаянный крик о пропитании. Поднявшись на нужный этаж, Чуя открыл дверь и впустил Дазая внутрь — мысль о том, что он ни разу не спрашивал Коё, можно ли ему водить гостей в её квартиру, погасла так же, как и зародилась: он все равно скорее треснет, чем расскажет сестре, что позвал Дазая Осаму, потому что ему стало одиноко. — Ого, а у Коё-сан неплохая квартирка. — присвистнул Осаму, разувшись. — Я бы сказал: «Веди себя как дома», но мне страшно подумать, как ты ведешь себя дома. — Чуя тоже разулся и пошел к двери балкона: душно же, что ужас. Обычно он всегда открывает балкон или хотя бы форточку перед выходом, но из-за кого-то не решился утром так сделать. — Между прочим, я очень тихо веду себя дома. — с ноткой, наигранной ли, обиды отозвался Дазай. Пока Чуя возвращал ключи на крючок, Осаму решил устроить себе экскурсию по новому месту. — Наверняка чтобы избегать своего братика. — поддел его Чуя. Дазай усмехнулся, но отрицать не стал. Накахара понадеялся, что друг все-таки окажется вменяемым и не разнесет ему квартиру, поэтому обратился к холодильнику в поисках еды. Там лежали овощи, которые Коё настоятельно попросила его купить, но сил готовить не было — зато Чуя нашел в морозилке невскрытую упаковку куриных гёдз. Достав упаковку и поставив сковороду разогреваться, юноша понял, что не слышит Дазая. Накахара резко развернулся и зашел в гостиную. — Гёдзы с курицей будешь? — задал он риторический вопрос: готовить что-то специально для придурка Чуя не собирался. Придурок, тем временем, остановил свой осмотр напротив комода. На нем стояла коробка с кучей каких-то визиток и чеков — Чуя ни разу в неё не заглядывал, и создавалось впечатление, что Коё тоже — и фотография в белой рамке. Фотография с фотосессии, которую они напополам подарили родителям на годовщину свадьбы: отец в парадном костюме, а маме прическу сделали в парикмахерской. Оба выглядят счастливее, чем Чуя помнил. — Ты очень похож на свою маму. — заметил Дазай. — Да, мне так часто говорят. — по привычке ответил Чуя и, впервые за долгий период, осекся. — Говорили. Дазай внимательно посмотрел на него. У Чуи появилась мысль, что если Осаму сейчас скажет, что сочувствует, или что-то подобное, то он ему врежет. За что? За то, что Накахара ни разу до этого не переходил на настоящее время. — Ну да, она же рыжая. — наконец изрек Дазай. Чуя облегченно рассмеялся, вызвав у друга абсолютно не скрытое удивление. — Что смешного? — Ничего. — отмахнулся Накахара. И почему он вообще подумал, что Осаму станет выражать свое сочувствие? Чуе ничья жалость не нужна, и Дазай знает об этом, потому что ему она тоже не нужна. — Да, я буду гёдзы. — сообщил Дазай, проходя обратно на кухню. — Естественно, будешь, больше жрать нечего. — хмыкнул Чуя. Не посмотрев на фотографию, он прошел за Дазаем и капнул масло на сковороду. Через несколько минут в кухне уже запахло ароматом куриных пельменей. — Коё жила здесь одна? — спросил Дазай. Закончив с осмотром территории, он довольно плюхнулся за стол. «Как кот», — подумал Чуя. — «Черный и вороватый». — До того, как ты свалился ей на шею, конечно же. — Да. — ответил Чуя, перед этим показав Дазаю средний палец, немного испачканный в масле. — А ты уверен насчет этого? — добавил Дазай, наверняка ухмыляясь. Чуя не ответил: он был слишком занят замачиванием сковороды и распределением гёдз по мискам. Достав из шкафа палочки, юноша поставил одну миску перед Осаму, а вторую придвинул к себе. — В смысле? — спросил Накахара лишь после того, как они обменялись привычным «Приятного аппетита» и проглотили по нескольку пельменей сразу, повинуясь крикам желудка. — Может, она врала насчет своей личной жизни. — передернув плечами, ответил Дазай. — Ну, учитывая, что она многое не говорила… — Коё — не врунья. — пресек его Чуя, проглотив курицу. Дазай приподнял левую бровь. — Одна ложь во благо сильно отличается от постоянного вранья. Если бы она с кем-то жила, сестрица бы мне сказала. — То есть ты считаешь это ложью во благо? — уточнил Осаму, как ни странно, без насмешки. — Конечно. Ей незачем больше врать. — И ты считаешь, что если ложь во благо, то это в порядке вещей? — Мне откуда знать. — съязвил Накахара. — Не я постоянно пизжу своему брату. — Нет, ты не понял. — Дазай даже отрицательно махнул палочками, благо, не брызнув никуда соусом. — Это не я пизжу Акутагаве, это мы по-братски врем друг другу. — Серьезно? — Чуя едва не рассмеялся. — Я не поверю, что Акутагава-кун когда-нибудь говорил тебе неправду. — А вот тут ты, Чуя-кун, и не прав. — с набитым ртом, но на удивление членораздельно, отозвался Дазай. — Он не сказал мне, что он — гей. — Ты и так знал, что Акутагава — гей. — Но ведь он мне не… - Дазай прервался, нахмурившись. — Откуда ты знаешь, что я знал, что он — гей? — Потому, что даже я догадался, что твой братец по мальчикам. — хмыкнул Чуя. — А ты и подавно должен был понять. — Это комплимент моему интеллекту? — Это комплимент наличию у тебя глаз. — То есть все же комплимент? Чуя, вместо ответа, закинул гёдзу в рот и вновь показал другу средний палец. Дазай усмехнулся. — Ты думаешь, они с Ацуши-куном сойдутся? — спросил Чуя после жевательной паузы. — А ты — нет? — удивился Осаму, словно они говорили о факте шарообразности Земли. — Пока ты не намекнул, я даже не задумывался об этом. — признался Чуя. — Если их немножко подтолкнуть… - глаза Дазая загорелись. — Нет. — решительно отказался Накахара, даже не дослушав. — Я не буду помогать тебе в твоем аналоге «Давай поженимся». — Чуя-ку-ун. — протянул Осаму. — Я же действую на благо нуждающихся! — Уверен, они сами придут к тому, к чему надо. — отозвался Чуя. — Если у них все взаимно. — Да я тебя умоляю. — отмахнулся Дазай, вновь даже не выпустив из руки палочки. — Ацуши могут нравиться девочки. — все же вставил Накахара. В том, что Накаджиму привлекают девушки, он действительно был уверен, а вот насчет парней… — Ну ты-то точно видишь, когда кому-то нравятся девочки. — И что это должно значить? — ничего не понял, но на всякий случай огрызнулся Чуя. — Давай поспорим. — вдруг предложил Дазай. Перегнувшись через стол, он беспардонно поставил на него свой локоть и протянул Чуе ладонь — без палочек, и на том спасибо. — К концу учебного года Акутагава и Ацуши начнут встречаться. — Если ты им будешь помогать, это нечестно. — заметил Чуя. — Ладно. — закатил глаза Дазай. — Я ставлю на то, что они начнут встречаться к концу года без моей помощи. — Я ставлю на то, что не начнут. С твоей помощью или без. — согласился Накахара. — На что спорим, умник? — На желание. — Дазай ухмыльнулся. — У меня нет денег. — Идет. — Чуя пожал руку Осаму, случайно коснувшись большим пальцем шершавого бинта. Ладонь Дазая оказалась теплее, чем Накахара думал — хотя почему он вообще думал, что она холодная? Жарко в квартире. — Черт. — Дазай резко помрачнел. — Мы не плюнули на ладони. Чуя резко выдернул свою ладонь из рукопожатия и поморщился. — Фу, блять. Я тебе в лицо скорее плюну. — Можешь в рот плюнуть.~ — Звучало по-гейски. — вернул прием Дазая Чуя. Поднявшись из-за стола, он собрал миски и погрузил их в посудомоечную машину. — Тебе виднее, Чуя-кун. — ухмыльнулся Дазай, откинувшись на стуле. — Ну да, я же с твоим братом общаюсь. — ввернул Накахара. Дазай, оценив фразу собеседника, насмешливо фыркнул. — А вот это довольно гомофобно с твоей стороны. — подметил он. Чуя хмыкнул, ничего не ответив. Он быстро прибрался на кухне, почувствовав, как его начинает клонить в сон. — Кстати, об этом. — вдруг решил сказать Накахара, повернувшись обратно к Дазаю. Тот уже встал из-за стола и подошел к балконной двери. С улицы пахло свежо: наверное, ночью будет гроза — Чуе стоило проверить прогноз погоды, чтобы не залить ковер Коё. — О чем? — удивленно обернулся Дазай. — Акутагава-кун скорее всего не сказал тебе, потому что думает, что ты гомофоб. — Да, я знаю. — быстро согласился Осаму, задумчиво посмотрев на верхушки раскачивающихся деревьев. — Даже обидно, с чего он это взял. — Ты похож на гомофоба. — хмыкнул Чуя. — Ничего подобного. — поморщился Дазай. Неужели из всех слов ему неприятны именно эти? — Теперь Акутагава-кун точно знает, что мне все равно на его ориентацию. — Тебе стоит быть добрее к нему. — заметил Чуя. Он сделал вид, что выглядывает тучи в небе, но искоса посмотрел на Дазая. Взгляд того немного потемнел — или свет так упал? — Кто сказал, что я не добр к нему? — Никто. — просто отозвался Чуя. — Просто твой братец к тебе очень привязан, так что не задевай его. — Хорошо, дедушка Накахара. — усмехнулся Дазай. — Что бы я делал без ваших советов. — Ой, да пошел ты нахуй. — отмахнулся Чуя. Он слишком устал, чтобы спорить с придурком. — Нет, правда, дедуля. — продолжил смеяться Дазай. — Ужин приготовил, советов надавал… — Нахуй, Дазай, нахуй. — повторил Накахара, уходя от балкона, чтобы принести гостю футон. — И только попробуй пошутить про «на» и «хуй». — Мне что, двенадцать, по-твоему?! — оскорбленно крикнул ему вслед Осаму. Чуя фыркнул так громко, как только смог. Умывшись и в ванной же переодевшись в пижаму — Чуя делал так всегда, даже когда находился дома один, так что присутствие Дазая роли не играло — юноша вышел и швырнул в друга безразмерную футболку и старые штаны. — Спасибо, конечно, но твоя миниатюрная одежда на меня не налезет… — Поэтому она и не моя. — довольно ответил Чуя. Взгляд Дазая нужно было запечатлеть на камеру — Накахара едва не расхохотался, прежде, чем добавил. — Ладно, штаны мои, растянутые. Футболка Коё, но она огромная. — Уж вижу. — усмехнулся Дазай. — Не боишься, что одежда сестры пропахнет мужиком? — Каким мужиком? — ответил Чуя. — После тебя можно только бинтами пропахнуть. — Ты — страшная язва, Чуя-кун. — изобразив обиду, Дазай удалился в ванную. Чуя вернулся в гостиную, кинув у стены футон. От него рассыпалось облако пыли, потому что на футоне никто не спал — по словам Коё, он вообще значился в квартире лишь потому, что остался от хозяйки. Ногой взбивая футон, Накахара задумался, снимает ли Дазай бинты на ночь. Вряд ли он будет разматываться сейчас — или он их вообще не меняет? Нет, вроде всегда свежим выглядит. Чуя решил, что ему не слишком-то это и интересно, а спрашивать он точно не собирается. Юноша подошел к окну и открыл форточку, чтобы они не задохнулись ночью. Уронив взгляд на футон, Чуя подумал, что это довольно иронично: спать в одной комнате с тем, кого еще недавно хотел чуть ли не убить. Следующей мыслью пришло осознание, что во время присутствия Дазая Накахара ни разу не задумался, как его настораживает квартира Коё без Коё. — Зачем Коё-сан такая огромная футболка? — Дазай вышел из ванной и непонимающе взглянул на Чую. Тот вновь прыснул: футболка сестры висела на Осаму мешком, показывая плотно скрытые бинтами ключицы, а штаны Чуи, хоть и прилично растянулись после одной неудачной стирки, были коротки. Оказывается, ноги Дазая тоже скрыты бинтами до самых пяток. — А я откуда знаю? — пожал плечами Чуя, просмеявшись. — Удобно, наверное. — А она точно её? — хитро улыбнулся Дазай, но Накахара пресек его качанием головы. — Её, её. Я видел, как сестрица в ней ходит. — Чуя нахмурился. — И на что ты намекаешь вообще? — Ни на что, просто спросил. — отозвался Дазай. Пройдя к футону, он довольно плюхнулся на него, словно это было самое удобное спальное место в его жизни. Чуя задумался, есть ли у него дома кровать. «Конечно, есть». — сразу ответил сам себе юноша. — «Мори, может, и убийца, но не бедный». Чуя погасил свет. Когда он говорил Дазаю, что не боится темноты, он не лукавил — Чуя вообще мало чего боялся. Но пустая квартира, где слышны лишь уличные звуки и редкий говор соседей, погрузившаяся во тьму и отдающая твоими же тенями отовсюду тревожила Чую, когда он начинал думать об этом, а не просто накрывался с головой и закрывал глаза. Услышав, как вздохнул и заёрзал на футоне Дазай, Накахара позволил себе лечь на диван и накрыться с открытыми глазами. — Ну и пылища. — буркнул Дазай, когда Чуя устроился удобнее и почти прикрыл глаза. — Кто-то вообще спит на этом футоне? — Нет, конечно. — отозвался Чуя. — Мы вдвоем живем, кому там спать? — Ага, значит, футон теперь мой. — рассудил Дазай. — Постирай его. — Может тебе еще ванную отдельную тут сделать и коробку с бинтами поставить? — фыркнул Чуя, поразившись такой, пусть даже наигранной, наглости. — Да, я был бы не против. — конечно же, ответил Дазай. Еще раз фыркнув, Накахара отвернулся от друга и уткнулся лицом в стенку дивана. Усталость прокатилась по каждой его мышце, и юноша постарался расслабиться, чтобы не проспать завтра. — Чуя-кун. — услышал Чуя, когда уже почти уснул. Он что, теперь поспать ему не даст? — Чего тебе? — Спасибо. — тихо проговорил Дазай. — Что разрешил остаться. Накахара не ожидал благодарности и невольно открыл глаза. «Не поворачивайся», — приказал ему внутренний голос — Чуя не повернулся, лишь прикрыл глаза и постарался снова начать засыпать. — Обращайся, бомж. — буркнул он более сонным голосом, чем ожидал. Осаму усмехнулся — тоже сонно. Вскоре в квартире стало тихо. Чуя проснулся лишь один раз за ночь — видимо, тело настолько устало, что даже сил на навязчивые мысли не осталось. За окном еще было темно, дыхание Дазая было ровным — спит — а Чую вдруг одолела жажда. Юноша тихо, как и всегда, поднялся с дивана и прошел на кухню. Он сделал всего несколько глотков воды и побрел обратно, сонно моргая. Взгляд Чуи упал на мирно спящего Дазая. Лунный свет падал на его бледное лицо вместе с прядью цвета горького шоколада — грудь спокойно поднималась и опускалась, а верхняя губа была слегка оторвана от нижней. Дазай на самом деле был красивым, даже более, чем красивым — если бы не бинты, он мог бы сойти за модель. И волосы, хоть и неряшливо расчесанные, наверняка мягкие, как и белесая кожа. Когда до Чуи внезапно дошло, о чем он думал последние секунд тридцать, юноша оступился и врезался в косяк двери. Послышался раскат грома — гроза все же началась.