кофейная цедра

Футон оказался удобнее, чем Дазай ожидал — во всяком случае, заснув вскоре после последней услышанной фразы Чуи, юноша не проснулся ни разу за ночь. Ему думалось, что он слышал раскаты грома, но это вполне могло быть частью рассеявшегося одновременно с пробуждением мутного сна. Сев на футоне, Осаму потянулся и тут же обернулся в сторону дивана. Чуя еще спал, и, хотя Дазай был уверен, что Накахара вечером демонстративно повернулся к нему спиной, сейчас друг лежал к нему лицом. Рыжие волосы разметались по всей подушке, скрыв половину лица. Спящий Чуя выглядел так спокойно, будто бы он и человек, который мог пробить ребро из-за нелестного комментария по поводу его роста — совершенно разные люди. Дазай не ожидал, что Чуя пригласит его к себе. На самом деле, даже, когда они поднялись на нужный этаж и друг принялся рыться в карманах в поисках ключей, Осаму все еще рассчитывал, что это окажется неудачной шуткой. Но, вот он — потягивается на пыльном футоне в квартире Накахары, который не хотел иметь с ним ничего общего. Юноша хмыкнул и поднялся. Солнце на улице уже разгорелось, на дорогах появились машины с сонными водителями внутри, но время было еще раннее — даже будильник Чуи не звенел. Осаму прошел на кухню. Он даже не заметил, когда Чуя вчера успел прибраться, но выглядело чище, чем в его комнате после двухчасовой генеральной уборки — только лишь стакан воды стоял чуть дальше от кувшина, чем обычно. Квартира Коё была небольшой, но обставленной довольно мило. Пройдясь по коридору, Дазай бросил взгляд в щель спальни Коё, но не стал открывать дверь и заходить — ему скорее было любопытно, почему в отсутствие сестры Чуя не спит на её двуспальной кровати. Судя по тому, что можно было разглядеть через приоткрытую дверь, кровать была гораздо комфортабельнее дивана. Да что там — Дазай и сам бы с удовольствием уснул в такой кровати, хотя его собственная спальня юношу вполне устраивала. Вернувшись на кухню, Дазай лениво рассмотрел магниты и стикеры на холодильнике. На одном было написано «Не забыть забрать плащ из химчистки». Усмехнувшись, Осаму взял лежащий в углу стола маркер и подписал «Здесь был Дазай Осаму». Наверняка Чуя заметит в тот же день и раздраженно нахмурится, прежде чем смять стикер и отправить в мусорное ведро, но мысль об этом вызывала злобное удовлетворение. Не став открывать холодильник, Дазай вышел на балкон. На улице уже было далеко не холодно, а последние нотки утренней прохлады ощутимо оставляли воздух. Дазай втянул воздух и медленно выдохнул, всматриваясь вперед. Может, не идти в школу? Тогда не придется объясняться с Акутагавой или сторониться Гоголя. К тому же, Дазаю не помешало бы сходить домой и переодеться — и имел в виду он вовсе не одежду. Юноша в сомнении хмыкнул и поджал губы. Если он будет достаточно убедительным, то даже уговорит Чую прогулять вместе с ним… Уроки наверняка бесполезные. «Если этот гном не решит начистить рожу Гоголю», — подумал Дазай одновременно мрачно и воодушевленно. Едва Осаму продолжил эту мысль, за его спиной раздался резкий хлопок — он даже подпрыгнул, стремительно разворачиваясь. Как оказалось, Чуя просто слишком резко открыл дверь балкона. Хмуро глянув на друга, он ступил на балкон. Накахара хмурился, выжидающе смотря на Дазая, словно тот должен был ему что-то объяснить. — Доброе утро, Чуя-кун. ~ — протянул Дазай, едва сдерживая смех. — Потерял меня? — Зашел проверить, не сбросился ли ты с балкона с утра пораньше. — естественно, не полез за словом в карман Чуя. — Ты чего тут делаешь? Осаму рассмеялся с невнятной утренней хрипотцой в голосе. Чуя тем временем достал резинку из кармана пижамных штанов и стянул растрёпанные волосы в низкий хвост. «Чего же собрал», — подумал Дазай. — «Так был похож на льва. Точнее, с его-то ростом, на львенка». — Подышать свежим воздухом с утра вышел. — отозвался Дазай. — Похоже, ночью была гроза. Накахара вдруг поёжился, словно упоминание грозы вызвало в нем резкую неприязнь. Дазай уже хотел пошутить, что Чуя помимо темноты еще и грозы боится, но тот вдруг развернулся и зашел обратно внутрь. — Завтракать будешь? — спросил он уже из-за спины, на пути к чайнику. — Смотря что предлагаешь. — ответил Дазай. Оставаться на балконе не было смысла, так что юноша вошел в квартиру, но дверь не закрыл, чтобы в кухне не было так душно. — Все, что я могу предложить, это хлопья и тосты. — сонно пожав плечами и так и не повернувшись, ответил Чуя. Открыв хлебницу, он поморщился. — Нет, только хлопья. Но зато есть кофе. — Тогда ты мог не спрашивать. — хмыкнул Дазай и плюхнулся на свое вчерашнее место. Интересно, обычно оно пустует, или на нем сидит Коё? А, может, это место Чуи, а сам он вчера занял сестрино? — Я из вежливости. — отозвался Чуя, начиная заваривать кофе. — Ого, ты бываешь вежливым. — Ты серь… — он цыкнул. — Не начинай с утра. — Не начинать что? — Ты знаешь, что. — Нет, ты объясни. — Не выводи меня, гребанный Дазай. — обернувшись, Накахара метнул на друга поистине злобный, но все еще сонный взгляд. — Уж прости, Чуя-кун, не знал, что по утрам ты чувствительнее обычного. Ответом Дазаю был лишь средний палец. Осаму, сам слегка удивившись, улыбнулся. На этот раз Чуя не был даже близок к тому, чтобы по-настоящему разозлиться. Он скорее походил на ворчливого дедулю — рыжего, непричесанного дедулю в зеленых пижамных штанах. Вскоре они приступили к завтраку. Дазай сделал маленький глоток кофе из кружки с логотипом университета, где училась Коё — он ждал, пока Чуя съест несколько ложек кукурузных хлопьев и тоже отопьет кофе. Лишь после этого Накахара заметил на себе взгляд друга и недоуменно свел брови. — Чего? — хмуро спросил он. — Как ты смотришь на предложение не идти сегодня в шко… — Нет. — отрезал Чуя. — Ты даже не дослушал! — Дазай едва не взмахнул ложкой, но вовремя вспомнил, что она загружена хлопьями и молоком. — Уроки все равно нудные! — Мы идем не ради уроков. — грозно заметил Чуя. — Надо выяснить, как Достоевский отреагировал на пропажу булавки. И я не хочу портить свою посещаемость из-за того, что ты не хочешь говорить с Акутагавой. — Дело не в этом… — вздохнул Дазай и не договорил, потому что они оба знали, что дело в этом. Осаму подумал, что он мог бы сказать, что зайдет домой, и все же не пойти, но потом вспомнил, что Гоголь может наброситься на Чую вместо него. А это точно ничем вменяемым не закончится. — Он наверняка расстроился, что ты слинял. — вдруг сообщил Чуя. Дазай поморщился.  — Почему тебя волнует, расстроился ли мой брат? Вы даже не особенно ладите. — Потому, что ты его задеваешь. — И тебе какое дело? — резко спросил Осаму. Чуя нахмурился, но не разозлился. — Никакого. — он пожал плечами и флегматично глотнул остывающий кофе. — Просто он тебе этого не скажет, но я скажу. Дазай уже заметил, что Чуя всегда все говорит в лоб, насколько бы обидно это ни было. Если других подобная черта характера могла смутить, то Осаму считал её достойной уважения — гораздо проще, когда люди доступно показывают, что думают и какие эмоции испытывают. Даже, когда Накахара врал, Дазай мог догадаться, в чем на самом деле кроется правда. — А, по-моему, ты просто равняешь мои отношения с Акутагавой на твои отношения с Коё. — Даже, если бы я попытался. — Чуя явно втянулся в спор: даже ложку опустил. — У меня бы не получилось. У нас с Коё теплые доверительные отношения, а ты постоянно шпыняешь своего брата. Или брата и сестру. — Гин особо не пошпыняешь… — проговорил Осаму. Чуя, к удивлению, прыснул. — Естественно. Она тебе и в лицо двинуть может. — Эй, вообще-то, Рюноскэ тоже может. — сказал Дазай, сам не заметив, как начал выгораживать братца. — Акутагава скорее пылинки с тебя сдувать будет. — вновь пожал плечами Накахара. — Перестань. — Он буквально называет тебя Дазай-саном. — Это просто детская шутка! — отмахнулся Осаму. — Опять же: почему тебя это так волнует? — Потому, что я вижу, что Акутагава видит в тебе пример для подражания. — просто ответил Чуя. — А ты этого не понимаешь и заставляешь его добиваться твоего признания. — А ты, значит, сделался психологом и Робин Гудом одновременно. — мрачно хмыкнул Дазай. — Приму это за комплимент. — хлебнул Накахара кофе с совершенно невозмутимым видом. Осаму закатил глаза и ничего не ответил. Он не считал, что плохо относился к брату: во-первых, он его никогда не бил, только в детстве, да и то в шутку. Во-вторых — что он такого сделал? Переночевал вне дома? Нарушил обещание? Никто от этого не умрет, верно? «Откуда вообще Чуя знает, что я ему что-то пообещал?», — удивленно подумал Дазай, но не спросил. — Чуя-кун. — позвал он его, когда Накахара уже почти доел. — А ты когда-нибудь был на колесе обозрения? — Если ты пытаешься уговорить меня прогулять уроки, то у тебя не выйдет. — Ну… — Дазай откинулся на спинку стула в разочаровании и наигранно захныкал. — Попытаться стоило. — Ты бы лучше подумал, что мы будем делать, если Достоевский и Гоголь правда замешаны. — заметил Накахара. Поднявшись, он без вопросов забрал посуду Дазая вместе со своей и загрузил её в почти полную посудомойку. — Мы пойдем к сенсею домой. — спокойно отозвался Дазай, потягиваясь на стуле. — Нет, я имею в виду реальный план действий. — раздраженно заметил Чуя. Когда Дазай, не без хитрой улыбки, промолчал, юноша резко развернулся. — Подожди, ты серьезно?! — А где еще мы найдем зацепки, по-твоему? — удивился Осаму. На самом деле он не был удивлен: план действительно был сырой, к тому же, явно не тот, который Чуя бы одобрил. — Дазай, это взлом с проникновением. — Да, Чуя-кун, я в курсе. — Если окажется, что это просто глупое совпадение, и он не причем… — Преступниками будем мы, а не Достоевский. — вновь согласился Дазай. Повисла пауза. Чуя прищурился. — Ты знаешь, где он живет? — Да. — Ага. — Накахара отвел взгляд, обдумывая. — Занятно. — Согласен. Посмотрев друг на друга, Дазай и Чуя мгновенно поняли, что следующим их шагом действительно будет взлом с проникновением. Дазай поднялся из-за стола и аккуратно придвинул стул. Чуя вдруг задержал долгий, изучающий взгляд на видневшихся из-под мешковатой футболки бинтах. Осаму уже знал, что он спросит, до того, как Накахара открыл рот. — Тебе нужно в ванную? — неуверенно спросил Чуя. — Да. — Дазай усмехнулся. — Зубы почистить. Чуя сразу нахмурился и перевел взгляд на собственный не задвинутый стул. Дазай задумался, о чем он размышляет, и вдруг понял, что у него нет желания предугадывать — Накахара тем временем кивнул и задвинул стул. — Одноразовые щетки слева в шкафу. Паста одна. — Зачем вам одноразовые щетки, Чуя-кун? — спросил Дазай, наблюдая, как Чуя уходит в сторону гостиной, видимо, чтобы начать собираться. — А я откуда знаю? — раздался его голос. — Коё их купила. Перед тем, как зайти в ванную, Дазай специально остановился напротив заправляющего постель Чуи. — Это только подтверждает мою теорию о том, что… — Заткнись. — оборвал его Накахара. — Ты даже не знаешь, что я хотел сказать! — Ты хотел сказать, что у Коё кто-то жил, но она скрывала это от меня. — проговорил Чуя, всем своим видом показывая, что за чушь произнес. — Вообще-то, нет. — пожал плечами Дазай. — Я хотел сказать, что Коё-сан очень гостеприимна. Накахару передернуло от раздражения, и Осаму снова испытал наслаждение от его злости. Почему ему так нравилось выводить Чую на эмоции? Возможно, потому что он смешно их проявлял. На самом деле ничего смешного в неконтролируемом гневе не было, но Дазай уверял себя, что это смехотворно. — Дазай. — Да, Чуя-кун? — Иди чисть зубы, пока я не разозлился. — Я же ничего не ска… — Я похож на того, кто предупреждает дважды?! — Понял. Я все понял. — Дазай скользнул в ванную и нарочито громко закрыл за собой дверь. Ванная была выполнена в минималистическом стиле, как и вся квартира. Юноша сразу взглядом встретился со своим отражением. Да уж, в огромной футболке Коё он действительно выглядит смешно. Поправив чуть растрепавшуюся челку, Осаму принялся искать одноразовые щетки. Интересно, раз Чую явно интересует, как часто он меняет бинты, спросит ли он? Хмыкнув, Дазай подумал, что готов поставить все имеющиеся в наличии деньги на то, что нет. Когда юноша умылся и вышел из ванной, футон уже был убран, а диван аккуратно заправлен — переодетый в школьную форму и причесанный Чуя с недоуменным видом листал учебник по математике. — Ты что, домашку делаешь? — прыснул Дазай. Чуя даже не поднял на него взгляд. — В отличие от тебя, мне все еще нужны приличные оценки. — Осаму закатил глаза, но Чуя этого не увидел. — Хотя я все равно мало что понимаю. — Читай, читай. — назидательно проговорил Дазай. — Хотя бы один из нас должен быть в теме. — Я не дам тебе списать, даже не надейся. — мгновенно отозвался Накахара. Дазай едва удержался от насмешливого фырка. Взяв со стула собственную форму, он принялся неспешно переодеваться: судя по расслабленному Накахаре, времени у них предостаточно. Тем более, они проснулись до будильника… — Эй, ты не мог в ванной одеться?! — возмутился Чуя, когда Дазай снял футболку Коё и сложил её. — А что, смущаю? — повернулся Осаму, естественно, с ухмылкой на лице. Он, конечно, мог бы, но ему было лень возвращаться в ванную. — Чего?! — Чуя сморщился и специально уткнул взгляд в формулы. — Ты все равно обмотан, как мумия. — Тогда в чем проблема, Чуя-кун? — Дазай задержал на друге взгляд, зная, что тот чувствует, как на него смотрят. — В приличиях, идиот. — процедил Накахара. — Хотя тебе это слово неизвестно. — Какого низкого ты обо мне мнения. — вздохнул Дазай, застегнув последнюю пуговицу на рубашке. — Хотя с твоим ростом это неудивительно. — Ах ты… — Чуя оторвал взгляд от учебника и встретился с довольной ухмылкой на лице Осаму. — Скумбрия. — Ты назвал меня рыбой?! — Дазай расхохотался. Лицо Накахары наконец исказилось в плохо сдерживаемой ярости, и юноша захлопнул учебник по математике. Кажется, он так и не запомнил ни одной формулы. — Одевайся, идиот! — А то что? — Дазай нарочито остановился, так и не натянув брюки. Чуя умолк, словно долго думал над ответом. В следующую секунду он метнул в Осаму учебник. — Ай, Чуя-кун! Больно же!

***

Дазаю казалось, что они слишком долго препирались в коридоре — Чуя вертелся в поисках своих ключей, а Осаму заверял, что самолично видел, как юноша вешал их на крючок у двери, хотя ключи давно лежали в кармане у Дазая. Как только Накахара услышал звон своего брелка в чужих брюках, он отвесил Осаму такой подзатыльник, что тот невольно согнулся и, споткнувшись об тапочки Коё, чуть не упал лицом на угол комода. После этого, естественно, Дазай полдороги жаловался, что Чуя мог повредить его прекрасный лик, а Чуя отвечал, что сокрытием чужого ебла сделает окружающим лишь одолжение. Тем не менее, когда они пришли в школу, до урока оставалось еще десять минут. У входа на них удивленно покосилась Наоми Танизаки из класса Гин, но, к счастью, Чуя не увидел её искрящийся взгляд и не решил побеседовать — иначе точно подключился бы брат Наоми, и все четверо застряли бы в коридоре еще минут на семь в лучшем случае. Едва юноши свернули в коридор, Дазай приподнялся на мыски и всмотрелся в реденькую толпу у кабинета математики, выискивая Акутагаву. Заметив лишь Ацуши и Кёку, Осаму со свистом выдохнул. — Надеюсь, проверочной не будет. — вслух размышлял Чуя, тоже взглянув на кабинет математики. — Ты же готовился. — Это ты называешь «готовился»? — раздраженно глянул на него Чуя. — Я ничего не запомнил. Ты меня отвлек. — Своим переодеванием? — Дазай не стал даже пытаться препятствовать хитрой ухмылке на своих губах. — Своим бубнежом. — процедил Накахара и, хотя Осаму лишь хмыкнул и ничего не сказал, на всякий случай несильно пихнул друга в ребро. Дазай ойкнул, но скорее из принципа — удары Чуи, когда он не вкладывал в них силу, походили на тумаки доброй старушки. «Правда, Чуе лучше об этом не говорить». — Дазай. — раздалось за их спинами. Дазаю показалось, что Чуя развернулся раньше него, но это было и неудивительно, ведь он вряд ли узнал голос, в отличие от Дазая. Еще бы — как можно не узнать голос собственной сестренки? — Гин-чан. — Осаму улыбнулся, повернувшись к ней. — Доброе утро. Выражение лица Гин можно было понять и с натянутой до переносицы маской — черные брови сдвинуты, а стальные глаза режут недовольством. Зато остановившийся с ней Тачихара помахал обоим и невозмутимо улыбнулся. — Доброе утро? — повторила Гин, скрестив руки на груди. — Почему ты не пришел домой ночевать? — Я ночевал в другом месте, Гин-чан. — Дазай спокойно улыбнулся. Тачихара, надеявшийся на конец разговора, уважительно кивнул, но Акутагава не удостоила его даже беглым взглядом. — Ты издеваешься? — Осаму не знал, была ли она больше обеспокоена или зла. — Где ты был? — Гин, да ладно тебе, он выглядит в порядке… — попытался вклиниться Тачихара, но Гин остановила его движением руки. — Мы должны постоянно оправдываться за тебя перед отцом? — выстрелила Гин. Тачихара замолчал, а Чуя резко оторвал взгляд от рассматриваемого им косяка двери. Дазай опустил уголки губ: сестра редко упоминала Мори в разговорах при посторонних. — Мы даже не знали, что ему говорить — вдруг ты правда валялся в какой-то подворотне… — Нигде я не валялся… — попытался перебить её Дазай, но сестра была непреклонна. — И я должна тебе поверить? — Гин гневно выдохнула. — Дазай, клянусь, в прошлый раз… — Он был у меня дома. — произнес Чуя так внезапно, что аж Тачихара напрягся. — Я попросил его остаться. — С чего бы? — спросила Гин. Она сразу поверила Накахаре, но Дазай это едва ли заметил — он пытался унять шок от неожиданной вставки Чуи. — У меня дома никого нет. — Чуя приподнял подбородок, с вызовом смотря на Гин. — Почему нет? Акутагава перевела взгляд на Дазая — тот лишь пожал плечами. Осаму украдкой посмотрел на невозмутимого Накахару и с трудом сдержал улыбку: Чуя правда его выгородил? После того, как сам сказал, как говняно Дазай относится к своим младшим? Как противоречиво, Чуя-кун. — Ну вот и разобрались. — огласил Тачихара. — У парней просто была абсолютно дружеская ночевка… — Не лезь, Тачихара-кун. — прервал его Дазай до того, как Накахара добела поджал губы и гневно сощурился. — Оставь его. — предупредила старшего брата Гин. Она все еще злилась, но теперь уже без прежнего рвения. — Прости, Гин-чан. — Дазай обаятельно улыбнулся. — Мне стоило позвонить. Я вернусь сегодня и сам объяснюсь с отцом. Акутагава закатила глаза, не поверив ни единому слову, но все же устало выдохнула. — Ладно. — девушка передернула плечами. — Рюноскэ зол как черт, кстати говоря. Тебе стоит поговорить с ним. — Поддерживаю. — вставил Чуя до того, как Дазай кивнул. Все удивленно уставились на Накахару. Он нахмурился. — Что? Я не буду брать его сторону, если он не прав. — Похвально, Чуя-кун. — заметил Тачихара. — Для тебя Накахара-семпай. — пресек его улыбочку Чуя. — Вы все ведете себя, как мои няньки! — драматично заметил Дазай, отводя внимание от зарождающейся перепалки между Чуей и Мичизу. — А ты ведешь себя как тот, кому нужны няньки. — отрезала Гин. Заметив гневный взгляд Чуи и выставленный вперед подбородок Тачихары, девушка взяла друга за рукав формы и решительно повела прочь. — Увидимся, Дазай. Поговори с Акутагавой, иначе я тебя прирежу. — И я тебя люблю, Гин-чан! — крикнул ей вслед Дазай. Как только Гин и Тачихара отошли на приличное расстояние, он развернулся к ним спиной и устало выдохнул. Да, конечно он собирался поговорить с Акутагавой, но не сразу по приходе в школу же! Чуя задержал на нем долгий, выжидающий взгляд. Осаму нервно откашлялся — вид у друга был такой, словно его ожидала еще одна взбучка. — Что? — Теперь мне жаль Гин. — сообщил Чуя. — Она живет с двумя идиотами. Не считая вашего папаши. — Ты уж определись. — раздраженно поморщился Дазай. — Покрываешь ли ты меня перед ней или все же валишь. — Я не хочу, чтобы твоя сестра тебя убила. — Как мило, Чуя-кун! — Это моя привилегия. — отрезал Накахара. — Только моя. Дазай прыснул от серьезного вида Чуи, словно друг думал не о том, о чем говорил. Он уже хотел отпустить приготовленную шутку, но взгляд Накахары вдруг перенесся на лестницу — брови удивленно приподнялись, а локоть уткнулся в ребро Дазая. Посмотрев туда же, Осаму заметил Акутагаву. Он, с виду похожий на грозовую тучу, двигался в сторону кабинета математики. — Давай. — пихнул его вновь Чуя. — Твой выход. — Может, он меня не заме… — Дазай не договорил, потому что Рюноскэ остановился, приметив брата, и резко поджал губы. Чуя громко прыснул. — Удачи, Дазай-сан. — добавил Накахара и ушел к кабинету математики, заранее махая Ацуши. Дазай мрачно посмотрел на него, но друг уже удалился. Как только юноша сделал шаг вперед, Акутагава тут же развернулся и засобирался пойти обратно к лестнице, но Дазай догнал его в два широких шага и схватил за плечо. — Акутагава-кун, подожди. Рюноскэ, как и ожидалось, резко вырвался. Его лицо исказилось от плохо скрытой обиды и выставленного напоказ гнева, словно он пытался кому-то подражать. Дазай отвел ладонь, но не опустил её, чтобы не дать приемному брату уйти. — Что тебе надо? — Гин сказала, что вам вчера несладко пришлось. — Осаму действительно чувствовал себя отчасти виноватым — ему даже не пришлось подделывать извиняющуюся мину. — Прости. — Какая разница? — прошипел Акутагава. — Тебя не было. — Да, я знаю, но на то были причины… — Были причины игнорировать мои звонки? — рявкнул Рюноскэ. Заметив, как проходящая мимо первогодка дернулась от его голоса, он отошел в тень двери, ведущей на лестницу. Дазай прошел за ним. — Да, мой телефон разрядился. — подтвердил Осаму, лишь мгновение назад вспомнив, что мобильник сел еще до того, как он побеседовал с Гоголем. — Я не понимаю, что ты от меня хочешь. — разочарованно помотал головой Акутагава. — Очевидно, мне стоит перестать лезть в твою жизнь, ведь никто не является её частью, кроме тебя и… — Погоди, Акутагава-кун. — остановил его Дазай. Брат вспыхнул от злости, но послушно замолчал. — Это все неважно. — Блять, ты издеваешься?! — Рюноскэ резко дернулся мимо него, но Осаму вновь задержал его. — Гоголь-кун. — одно имя и серьезный взгляд Дазая заставили Акутагаву отстраниться от ярости и застыть. — Он не догнал тебя? — Чего? — Акутагава, как будто даже не поняв, о чем он, нахмурился. — После того, как я ушел из школы. — обеспокоенно повторил Дазай. На самом деле, все эти слова были откровенным театром: он и так знал, что Гоголь ничего не сделал и не сделал бы Акутагаве. — Гоголь-кун не прицепился к тебе? — Нет. — до Рюноскэ наконец-то дошло. Он успокоился и даже отвел взгляд, вспоминая вчерашние события. — Я сразу ушел от кабинета и почти не видел его. Сегодня тоже еще не встречал. — Хорошо. — Дазай облегченно выдохнул. На лице Акутагавы застыло выражение искреннего недопонимания. — Я волновался, как бы он не решил достать тебя вместо меня. — Да если бы он только подошел, я бы задушил его этой сраной косичкой. — прохрипел младший братец, и Дазай облегченно усмехнулся. — Да, я не сомневаюсь, Акутагава-кун. — он похлопал Акутагаву по плечу. Не привыкший к беспричинным прикосновениям, тем более от старшего брата, Рюноскэ отвел взгляд. — Но кто знает этого идиота… Оба замолчали. На бледном лице Акутагавы отразилась целая борьба. Дазай отпустил его плечо, и младший проследил взглядом за его пальцами, за ниткой, отсоединившейся от бинта на запястье. — Ты обещал рассказать, что между вами произошло. — наконец напомнил Рюноскэ. — Да. — Дазай кивнул и обернулся, хотя знал, что сзади никого не было. — Ты только никому не говори, ладно? — Что насчет Гин? — сразу спросил Акутагава. Дазай не смог не улыбнуться: конечно, Акутагава спросил про сестру. — Если я окажусь прав, не хочу, чтобы вы оба оказались под ударом. — намекнул Осаму. — Решай сам. Акутагава кивнул. Дазай знал, что если он и скажет Гин, то за пределы их троицы информация не выйдет. — Мне кажется, Достоевский-сенсей не тот, за кого себя выдает. — начал Дазай. Акутагава слушал с бесстрастным лицом, хотя мыслей в его голове было отнюдь не мало. — И я нашел доказательство. Но Гоголь-куну, как видишь, это не понравилось. — Что значит «не тот, за кого себя выдает»? — переспросил Рюноскэ. — Преступник. — понизив тон, пояснил Дазай. Лицо Акутагавы чуть вытянулось, но не от удивления. — Он выглядит как тот еще… — брат не нашел слова и оборвал фразу. — Это связано с Накахарой и его сестрой, верно? — Чего? — тупо переспросил Дазай. Он даже не упоминал Чую, с чего Акутагава так подумал? — Поэтому ты не сказал сразу. — продолжил Рюноскэ. — Потому что Накахара тебя попросил. Дазай едва не расхохотался. Когда его брат успел стать таким догадливым? Конечно, это было не совсем так, но аргумент был хороший. Осаму стыдливо отвел взгляд и, пропустив вежливую паузу, кивнул. — Я тоже не хотел тебя впутывать. — добавил Дазай. — Я понял. — лицо Акутагавы разгладилось, стирая старые отблески обиды. — Тогда вам обоим стоит сторониться Гоголя и Достоевского. Я прослежу за ними. — Не надо. — Дазай мотнул головой. — Гоголь наверняка точит на тебя зуб. Он мстительнее, чем ты думаешь. — А я и не думаю, что он не мстительный. — отозвался Рюноскэ. — Но, по его мнению, я ничего не знаю, а ты ушел с доказательством. — Тоже верно. — Дазай улыбнулся. — Но все равно будь аккуратен, ладно? — Хорошо. — Акутагава, к удивлению, тоже улыбнулся, но лишь краями губ. Дазай, вновь посмотрев по сторонам, двинулся обратно в сторону кабинета. Акутагава последовал за ним, поправив сумку на плече. — Гин-чан сказала, что отец был зол. — упомянул Дазай, когда они вышли в коридор. Рюноскэ кивнул. — Допытывался, где ты. — брат сухо кашлянул. — Я сказал, что ты придешь позже. — А он? — на самом деле Дазая не слишком волновало, зол ли на него Мори, но ему не хотелось, чтобы отец срывался на младших. — Поворчал и перестал. — пожал плечами Акутагава. — Но он был мрачный весь вечер, будто случилось что. А с утра ушел раньше, чем обычно. — Надеюсь, ты не решил подслушать его разговор? — пошутил Дазай, но Акутагава вдруг его удивил. — Ему кто-то звонил очень рано. — поведал братец. — Я случайно проснулся и был в комнате, так что ничего не слышал. Но шагал отец очень агрессивно, а потом ушел. — Вот как… — задумчиво проговорил Дазай. Со всей этой неразберихой с Достоевским он надеялся, что хотя бы о Мори не придется думать, но, естественно, отцу нужно было вмешаться. — Дазай. — окликнул его Акутагава. Дазай вопросительно посмотрел на вновь посерьезневшего братца. — Да? — Ты ночевал у Накахары-куна? — Да. — кивнул Осаму, задумавшись, откуда Рюноскэ знает: догадался или подслушал разговор с Гин? — А что? — Ничего. — резко ответил Акутагава, отвернувшись. Дазай немного вздохнул. — Сегодня я вернусь домой. — со всей серьезностью сообщил он. — Обещаю. Сначала Акутагава ничего не ответил. Он нервно сглотнул, а, когда они уже почти дошли до стайки переговаривающихся одноклассников, поднял взгляд и твердо посмотрел на Осаму. — Я не верю твоим обещаниям. Но, надеюсь, ты правда вернешься.

***

Вообще-то, Чуя с удовольствием бы послушал разговор Дазая и Акутагавы — у него даже было подозрение, что это прояснит некоторые вещи — но юноша заставил свое любопытство отступить и пошел к кабинету математики. Дверь была плотно закрыта, хотя сомнений, что Куникида-сенсей внутри, ни у кого не было. Ацуши беседовал с Кёкой, когда девушка приметила своих одноклассников и лениво махнула им. Тачихара, обрадованный встрече, тут же подошел к Кёке. Чуя думал, что так же поступит и Гин, но та вдруг подошла к Ацуши и о чем-то начала с ним говорить — Накаджима, судя по нервному почесыванию затылка и еще более нервному смеху, мечтал оказаться как можно дальше от Акутагавы. Чуино любопытство переключилось с непутевого Дазая на странный квартет у кабинета математики, но вклиниться Накахара не успел: напоследок что-то буркнув в сторону Ацуши, Гин взяла Кёку под руку и ушла в сторону противоположного коридора. Тачихара хлопнул Ацуши по плечу (тот чуть не рухнул от падения широкой ладони Мичизу) и последовал за девушками. Когда Чуя подошел к однокласснику, Ацуши облегченно выдохнул. — И что это было? — в лоб спросил Накахара. Ацуши, не заметивший его приближения, резко дернулся. — Чуя-кун, я тебя не увидел… — проговорил он, вновь выдыхая с видимым облегчением. — Когда ты пришел? — Пару минут назад. — пожал плечами Чуя. — Гин на тебя злится что ли? — Гин-чан? — Накаджима нахмурился. — У нас… странные отношения. Мне кажется, я ей не нравлюсь… Чуя подумал, что по этим троим вообще-то сложно сказать, что они на самом деле думают о людях — Акутагавам будто не нравится никто, а Дазаю будто нравятся все — но промолчал. — Почему? — вместо этой мысли спросил Накахара. — Ну… Гин-чан… Возникло недопонимание… — промямлил Ацуши. — Ты ей что-то сделал что ли? — Нет, конечно нет! — Ацуши даже руками замахал для убедительности. — Гин-чан — хороший человек, я уверен… — В чем дело тогда? — спросил Чуя, нахмурившись. Он уже понял, что Акутагава ревнует друзей Дазая к Дазаю, но не думал, что с Гин происходит то же самое: девушка казалась самой рассудительной из всех приемышей Мори. — Я не знаю… Странно это объяснять… — запинался Ацуши. — Можешь не гово… — Мне кажется, что Гин-чан думает, что мы с её братом встречаемся! — выпалил Ацуши. Чуя смог лишь молча моргнуть. — Гин думает, что вы встречаетесь? — переспросил Чуя и не смог ничего поделать с вырвавшимся из него смехом. Подумать только — неужели Дазай не только был прав, но и посвятил во все действо младшую сестру? — Может это, конечно, и не так… — отчаянно замотал головой Ацуши. Чуе даже стало его жаль. — Но у неё такие… намеки… Накахара расхохотался. Ацуши сначала посмотрел на него непонимающе, а потом и вовсе обиженно. Чуя его не винил — его бы тоже задело, если бы кто-то в открытую смеялся над его проблемой — поэтому юноша учтиво откашлялся и попытался успокоиться. Вспомнился несчастный спор с Дазаем: Гин тоже участвует? Или девушка просто догадалась? — Я думаю, Гин просто удивлена, что у её братца нормальные отношения с кем-то, кроме их семейки. — высказался Чуя, действительно так считая. — Но… я же не думаю, что она встречается с Тачихарой-куном… — промямлил Ацуши. Чуя заметил, что одноклассник покраснел. — Не думаешь? И ни разу мысль такая в голову не приходила? — Накахара приподнял одну бровь, как частенько делала Коё. Ацуши отвел взгляд, еще больше краснея. Чуя прыснул, но удержался от очередного хохота. Заметив, что Дазай и Акутагава приближаются к кабинету (видимо, их разговор закончился удачно, потому что Рюноскэ хмурился не больше обычного и даже вел с непутевым братцем неслышимый разговор), Накахара повернулся к Ацуши и похлопал его по плечу — тот, вполне ожидаемо, снова вздрогнул. — Если хочешь, чтобы Гин прекратила, скажи об этом Акутагаве. — Нет! — Ацуши резко махнул руками, и, если бы у него был дорожный знак «стоп», он бы точно пихнул его в лицо Чуе, посоветовавшему такое. — Акутагава-кун разозлится… И вообще не так всё поймет… — Не так — это как? — переспросил Чуя, хотя начал догадываться, что Ацуши имеет в виду. — Не так, это… — пока Накаджима активно формулировал мысль, Дазай и Акутагава уже подошли к ним. Дазай сразу же расплылся в беспечной улыбке — Чуя бросил на него вопросительный взгляд, но друг не взглянул на него в ответ. И чего он такой радостный? — Привет, Ацуши-кун! — поздоровался Дазай, будто не замечая нервозность на лице приятеля. Акутагава бросил оценивающий взгляд на Чую — ему этот взгляд не понравился, и Накахара нахмурился — и отошел к Накаджиме. — Привет, Дазай-кун. — Ацуши внимательно посмотрел на Акутагаву, и тот утвердительно кивнул. Дазай и Чуя учтиво сделали вид, что этого не заметили. — Что вы тут обсуждали? — спросил Рюноскэ, словно предъявляя что-то, но Чуя уже знал, что, если бы этот хмырь действительно что-то предъявлял, его бледное лицо перекосило бы, а черные глаза сузились до опасных щелок. — Да, ты, Ацуши-кун, выглядишь обеспокоенным. — поддержал братца Дазай, бросив быстрый взгляд на Чую. Тот специально пожал плечами и покачал головой. — А… Мы… — замямлил Ацуши. Подозревающий взгляд Акутагавы совершенно сбил его дикцию. Чуя уже хотел прийти ему на помощь, как вдруг его телефон издал настойчивую трель из кармана. Юноша моментально напрягся, еще до того, как задумался, кто это может быть. Сердце простучало у самой гортани. Дазай, услышавший знакомый рингтон, повернулся к Накахаре: его взгляд не изменился, но привычная ухмылка слегка дрогнула. Чуя достал телефон и отошел от одноклассников. Его ладонь вспотела, а зацепившийся за имя на экране разум напрягся еще больше, чем тело. Звонила Ёсано. — Да, Ёсано-сан? — выдавил он в трубку. — Чуя? Что-то случилось? — тут же спросила девушка. — Ты какой-то напуганный. — Так вы же мне позвонили… — У меня такой страшный голос?! — ужаснулась Ёсано. — Нет, нет… — Чуя откашлялся в попытке унять тревогу. — Я просто не ожидал. Что-то случилось? — Ничего срочного. — загадочно отозвалась девушка. — До скольких ты учишься? — До пяти тридцати… — отозвался Чуя, все еще ничего не понимая. — Надо встретиться. — с нажимом попросила Ёсано. Накахара нервно сглотнул: что-то явно произошло. Девушка не стала бы предлагать встретиться без причины. — В шесть напротив клиники — там есть кафе. Успеешь? — Да, хорошо. — согласился Чуя. — Что-то случилось с Коё? Вы ей звонили? — А? Нет, с Коё-сан все нормально. — казалось, Ёсано даже удивилась. — Это никак с ней не связано, так что советую её не тревожить зря. Чуя нахмурился еще больше. Намек он понял — психотерапевт просит о встрече, о которой нельзя говорить сестре. Юноша решил, что пока и вправду не будет говорить Коё: рассказать ей обо всем он еще успеет. — Я понял. — после короткой паузы отозвался Чуя. Ёсано, судя по голосу, была довольна. — Хорошо. До встречи, Чуя-кун. — она положила трубку первой. Накахара выключил телефон и медленно опустил его в карман. Прозвенел звонок на математику. Взгляд Чуи обратился к Дазаю — тот, судя по тому, что Ацуши с Акутагавой что-то воодушевленно обсуждали, на протяжении всей беседы наблюдал за Чуей. Чувство тревоги не отпускало его, пока они заходили в класс и рассаживались по местам. Когда сразу после математики Дазай, не взглянув ни на кого, резко вышел из класса и исчез в толпе, оно усилилось настолько, что Чуя признал правоту придурка — нужно было прогулять уроки.