кофейная цедра

У Сигмы определенно был вкус, причем не только в одежде. Когда водитель Фукудзавы — тучный мужчина с очками, едва не перетягивающими голову — привез их с Дазаем на одну из квартир Сигмы, Чуя с трудом подавил удивленный возглас. Нет, сначала, конечно, юноша прикусил внутреннюю сторону щеки от тревоги из-за местонахождения их временной обители — квартира находилась в совершенно незнакомом районе, а ехать до жилья Коё было около получаса на метро. Следом Накахара фыркнул и закатил глаза от того, как Дазай ахнул, открыв дверь квартиры, а вот потом Чуя всмотрелся в интерьер и чуть не присвистнул. От имущества Сигмы можно было ожидать чего-то блестящего и изобилующего ненужным декором, но здесь интерьер был минималистичный, ничего лишнего. Обои спокойных цветов и тонкие занавески на окнах, выходящих на улицу так, чтобы невозможно было попасть в окно с другого здания. Узкая, будто ненужная, кухня, гостиная с кожаным диваном как в офисе и тонким телевизором. Две комнаты напротив друг друга с одинаковыми дверьми: Чуя мог поспорить, что внутри они тоже абсолютно не отличаются друг от друга. Короче говоря, квартира, в которой их поселили, была идеальна для временного проживания, если тебе нужно скрыться от кого-то — комфортная, но пустая, словно неживая. «Почему Сигма ютится в недостроенном кафе, когда у него есть такие апартаменты?», — с непониманием и даже легким недоверием подумал Чуя. — Фукудзава-сан оставил вам стационарный телефон. — вырвал его из мыслей тучный водитель. Мужчина застыл на пороге, наблюдая за тем, как Накахара осматривается, а Дазай топает в гостиную и чуть ли не с разбегу плюхается на кожаный диван. — Я не помню всех номеров наизусть. — заметил Чуя. Спрашивать, почему им нельзя пользоваться мобильниками, было излишним: юноша понимал, что их могут отследить, тем более, его телефон остался дома у Ёсано, куда ехать было пока что небезопасно, а телефон Дазая и подавно валялся где-то на военной базе. — Скорая помощь, полиция и пожарная служба указаны. — флегматично отозвался водитель. — А также номер Фукудзавы-сана. К нему можете обращаться по любым просьбам. — Я понял. — кивнул Накахара, хотя ему и претило отсутствие возможности связаться с сестрой в любой момент. — Еда в холодильнике есть, как и туалетные принадлежности. — водитель поправил очки. — Сигма-сан распорядился, чтобы вам оставили одежду в комнатах. Чуя только тогда понял, что уже несколько дней проходил в одной и той же одежде, взятой у Ёсано. Пальцы коснулись шеи и не нашли чокера: когда он успел его потерять? Желудок, подгадавший момент, сжался в мольбе о пище, и Чуя даже не стал пытаться вспомнить, когда ел в последний раз. «Вот тебе и жизнь беглеца», — фыркнул юноша у себя в голове. — «Отстой». — Долго нам тут сидеть? — грубее, чем планировалось, поинтересовался Чуя. — Когда я смогу увидеться с сестрой? — Я не знаю, Накахара-сан. — пожал плечами водитель. Он говорил вежливо, но по его блеклым глазам было видно, что мужчине абсолютно похуй на стоящего перед ним подростка. — Больше мне указаний не давали. Чуя задумчиво кивнул. Неопределенность давила на него, стягивая виски металлом и пульсируя изнутри черепа. Что, если Ёсано станет хуже? Они же даже не узнают, сидя в этой дыре. Можно ли будет выйти в магазин или просто подышать свежим воздухом — или их расстреляют у двери подъезда? Накахара устало выдохнул, когда водитель учтиво попрощался и вышел из квартиры. Юноша закрыл дверь на все три замка, как его просила Коё, и застыл у двери. В помещении было прохладно и тихо, словно Чуя был здесь совершенно один. К глазам подступили совсем не желанные слезы, причину которым юноша назвать не мог, и из-за этого хотелось дернуть самого себя за грязные волосы. — Вот мы и заперты тут с одним доисторическим телефоном. — послышался насмешливый голос сзади. Чуя обернулся, хотя прекрасно знал, что это Дазай вернулся из гостиной и остановился у дверного проема. Одолженная Фукудзавой одежда интерна висела на нем, обнажая бинты на теле. — И оба одеты как санитары. — поддакнул Чуя, устало усмехнувшись. Осаму хрипло рассмеялся. — Переоденемся и поищем, что оставили пожрать. — заявил Дазай и развернулся в сторону комнат. — А то мой желудок сейчас взбунтует. — Впервые согласен на сто процентов. — прокомментировал Чуя. Остановившись у дверей, юноша на секунду задумался, как они поймут, которая отведена кому, но Дазай уже решительно открыл дверь одной из них, поэтому Накахаре не оставалось выбора. Открыв дверь второй комнаты, он осмотрелся. Как и ожидалось: ничего лишнего или примечательного. Высокое узкое окно с плотными белыми шторами, черный шкаф, широкая кровать под окном и низкий длинный столик, перед которым можно было сесть только на пол. На столике были сложены вещи, видимо, как раз то, что им оставил Сигма. Подойдя к столику и внимательнее присмотревшись к вещам, Чуя отметил, что они большего размера, чем он обычно носит. Юноша нахмурился, но через секунду до него дошло, что комнаты все же можно было перепутать: рядом со стопкой одежды лежала целая упаковка медицинских бинтов. «Это для Дазая», — догадался Чуя и развернулся. — Эй, по ходу это твое… — крикнул юноша вслед Дазаю, но, дойдя до дверного проема, едва не врезался в Осаму. Тот понял, что та комната отведена Чуе раньше последнего, и подошел до жути бесшумно. — Похоже, перепутали. — мягко усмехнулся Дазай. Чуя всмотрелся в его лицо: спокойные глаза, приподнятые в улыбке уголки губ, бледность, уже не граничащая с цветом кожи мертвеца. Дазай выглядел обычно. — Все нормально? — спросил Накахара, посмотрев прямо в узкие черные зрачки. — Почему должно быть ненормально? — удивился Дазай и приподнял брови. — Я и спрашиваю, нормально ли. — ответил Чуя. — Я же не экстрасенс. — Да, все нормально, Чуя-кун. — все еще с написанным на лице удивлением отозвался Дазай. Чуя кивнул и молча вышел из комнаты, ступая в свою и закрывая за собой дверь. Все точно было не в порядке, но думать он сейчас об этом не будет. Вторая комната выглядела точно так же, лишь одежда на столе отличалась. Накахара принялся рассматривать вещи — спустя несколько минут он понял, что поручать Сигме закупать им одежду было плохой идеей. Неприметно выглядело лишь нижнее белье, а вот одежда была похожа на что-то между формой частной школы и концертными нарядами. Чуя шумно закатил глаза, но все же улыбнулся, найдя под стопкой вещей чокер Ёсано. Юноша еще с минуту порассматривал новую одежду и в итоге выудил черные штаны, похожие на штаны для йоги, и широкую белую футболку. К счастью, когда Чуя покопался в шкафу, он нашел расческу и пачку резинок (с нарисованной на упаковке феечкой, отчего зубы у юноши заскрежетали). Зеркала в комнате не было, поэтому Накахара выскользнул в коридор и пошел в ванную, чтобы заплести нормальный хвост. Из комнаты Дазая не доносилось ни звука. Чуя закрылся в ванной и принялся тщательно вычесывать волосы — не потому, что они походили на спутанный клубок, а скорее потому, что юноше нужно было хоть как-то справиться с одолевающими его нервозными мыслями. В ближайшее время он не узнает, как дела у Коё и Ёсано, и не увидит девушек. С Ранпо связаться тоже не удастся как минимум неделю, пока все не вернутся из школьной поездки. Выходит, что Чуя здесь заперт на неопределенный срок с Дазаем — с единственным человеком, которого Накахара не понимал и с которым понятия не имел, как себя вести. Что-то точно случилось, пока Осаму держали в этой чертовой лечебнице, но как Чуя может спросить, чтобы получить ответ, а не притворную улыбку и заверение, что все в порядке? Юноша раздраженно выдохнул. В больнице Дазай сказал, что соврал. Речь точно шла не о чем-то глобальном, касающемся всего происходящего криминала, потому что тогда Осаму не было смысла это говорить. Накахара стянул волосы черной резинкой и нервно сглотнул острый пересохший ком в горле. Неужели… Направляясь на заветную кухню, Чуя вдруг подумал, что это наверняка Фукудзава попросил оставить Дазаю бинты. «Нужно будет расспросить его о дружбе Старика с Мори», — подумал Чуя, осматривая длинную барную стойку и небольшой холодильник рядом с плитой. — «И про причину их раскола». Накахара решил не дожидаться, пока Дазай оденется — наверняка покрытие всего тела бинтами занимало дохуя времени — и пошел на поиски пропитания. В холодильнике стояла упаковка молока и лежала пачка сосисок рядом с клубничными йогуртами и упаковкой яиц. Потупив несколько секунд, Чуя открыл шкафчик над плитой и голодно улыбнулся, обнаружив там четыре упаковки быстро завариваемой лапши. Когда он включил блестящий новомодный чайник, достал две упаковки — одну особо острую и одну с крабом — и принялся искать палочки, на кухню вошел Дазай. — Какой ты хозяйственный, Чуя-кун. — насмешливо прокомментировал Дазай и уселся за стол. Чуя закатил глаза, не оборачиваясь. — Мог бы и помочь, гандон. — С заливанием водой сухой лапши? — поинтересовался Дазай. Чуя повернулся и кинул на стол найденные одноразовые палочки вместе с салфетками. — На стол накрыть. — отозвался Накахара. Дазай хмыкнул, но послушно положил салфетки с палочками на стойку, служащую столом, и даже встал, чтобы взять из длинного шкафа с посудой стаканы. Чуя бросил на него изучающий взгляд: оделся его новый сосед в черные джинсы и свободную толстовку, будто в квартире было холодно. «Это что, Сигма только мне шмотки бразильских танцоров оставил?!», — возмутился Накахара, вспомнив майку с пайетками, лежащую под штанами для йоги. Присмотревшись, юноша отметил, что бинты на Дазае свежие, отчего он вел себя увереннее. — Красивый ошейник. — выдал Дазай, заметив, что Чуя на него смотрит. Тот раздраженно цокнул языком. — Это чокер, дубина. — Накахара хмыкнул. — Ничего ты не понимаешь. — Ты похож на собаку. — протянул Дазай, наливая воду в стаканы. Чуя не разозлился, лишь закатил глаза. — А ты на мумию. — парировал юноша. — Я же молчу. — Не молчишь, вообще-то. — заметил Осаму. Чуя даже комментировать его ленивый выпад никак не стал, в основном потому, что вскипел чайник. Юноша занял себя завариванием лапши, а Дазай вернулся за стол и с улыбкой победителя (придурок!) уселся. — Выходит, нам тут торчать столько, сколько скажут? — хмыкнул он, когда Чуя, быстро прибравшись на кухне и на секунду затосковав по их с Коё уютному пространству, сел за стол и поставил две пачки с горячей лапшой. — А ты что, куда-то собирался? — приподнял одну бровь Чуя, но лишь после того, как придвинул свою особо острую лапшу к себе и захватил палочками приличную её часть. Долгожданная еда скользнула по горлу, и Накахара чуть не закатил глаза от удовольствия. Дазай ответа тоже не дождался, начав уплетать лапшу. Видимо, в военной психушке кормят не очень. — Я бы хотел позвонить Акутагавам. — проговорил Осаму, словно не расслышал иронии в голосе Чуи. Последний нахмурился и кивнул. — Мне тоже не нравится, что я не могу позвонить Коё. — Накахара посмотрел прямо на Дазая. — Но это лучше, чем вновь оказаться среди тех ублюдков. — Согласен. — со вздохом кивнул Дазай. Несколько минут они молча поглощали лапшу, пока в кухне не раздался смешок Осаму. Чуя удивленно посмотрел на него. — Представляешь, Элис-чан сказала, что Акутагава-кун спорил с Мори. — Обычно он этого не делает? — даже отчасти не поверил Чуя, зная характер Акутагавы. — Обычно никто ему не перечит. — отозвался Дазай. — Ну, кроме меня, но и я пытаюсь не высовываться. Невысказанное «Видишь, к чему это привело» повисло в воздухе. С минуту Чуя наблюдал за тем, как Дазай наматывает на палочки рыжую лапшу и тщательно её пережевывает. Кровоподтек на его скуле дергался, а еще Накахара заметил, что глотает его новоявленный сосед осторожно, будто что-то давит на его гортань. Чуя надеялся, что Осаму простыл, и у него просто болит горло, но это было глупо, потому что юноша знал — это не так. — Акутагавы за тебя волновались. — сообщил Чуя. Он считал это очевидным, но в карих глазах напротив проскользнуло удивление, если, конечно, Дазай просто его не изобразил. — Братец твой вообще на всех кидался, как собака. — А ты? — прозвучал вопрос спустя столько времени, заполненного пережевываниями и глотками воды, что Чуя не сразу понял, о чем речь. Когда до него дошло, юноша поднял изумленный взгляд, даже ожидая увидеть насмешку, но лицо Дазая было серьезно, а взгляд спокоен. — Конечно, я тоже переживал за тебя, идиот. — прошипел Накахара, злясь из-за того, что придурок вообще спросил. — Ты же не в отпуске был. Дазай кивнул, и Чуе показалось, что он улыбнулся, но юноша напротив скрыл это захватом лапши и отправлением её в рот. Чуя нахмурился, тоже опустив взгляд. У Дазая что, мозг совсем отбило в этом дурдоме? Он же прекрасно знает, сколько людей переживают за него. Накахара краем глаза заметил, что брови Дазая дрогнули в такт кадыку при глотке, и ему вновь захотелось спросить, что с ним делали на базе военных и ранил ли его кто-то, но Чуя решил спросить то, на что Дазай ответит с большей вероятностью. — Ты давно знаком с Фукудзавой-саном? Дазай явно не ожидал вопроса: его лицо сначала удивленно вытянулось, но потом он отложил палочки и задумался. Чуя едва не выпалил, что тут думать, но заставил себя терпеливо выжидать ответа. — Шесть лет. — начал Осаму. — Когда Мори усыновил меня, они с Фукудзавой-саном все еще были близки, так что я встретил его почти сразу, но я ему не понравился. — С чего бы это? — нахмурился Чуя. — Вот и я так считаю. — вздохнул Дазай. — Как такая звезда, как я, могу не понравиться… — Я серьезно, Дазай. — Я тоже, вообще-то. — надулся Дазай, но под раздраженным взглядом Чуи продолжил. — Один раз я слышал, как они ссорились, потому что Фукудзава уговаривал сдать меня в детдом. — Может, это потому, что Мори был бы хуевым отцом? — вставил Чуя. Фукудзава казался порядочным человеком, поэтому неудивительно, что он сразу раскусил Мори. Вопрос только в том, почему они вообще дружили. — Не знаю. — Дазай пожал плечами. — Примерно через год они все равно перестали общаться, поэтому я не задавался этим вопросом. — Из-за чего? — спросил Чуя. Мог ли безумный проект Мори стать причиной размолвки с близким другом? — Мори-сан не сказал, как бы я ни спрашивал. — вновь пожал плечами Дазай. — Они были хорошими друзьями, думаю, даже лучшими. Первые несколько месяцев Фукудзава вообще постоянно был у Мори дома. А в один день Мори поздно пришел с работы и сказал, что Фукудзава-сан больше не друг семьи. — И больше они не виделись? — уточнил Накахара. — Ну, я, во всяком случае, в следующий раз увидел Фукудзаву-сана после родительского собрания в нашей школе. — отозвался Дазай и вдруг прищурился. — А почему он тебя так заинтересовал? — Просто. — настал черед Чуи пожимать плечами. — Почему тогда про воспитательницу мою из детского сада не спросил? — выгнул бровь Дазай. — Нахуя мне твоя воспитательница? — Я провел параллель, Чуя-кун. — Хуевая у тебя параллель. — Какая есть. — закатил глаза Дазай. — Так зачем? — Интересуюсь, можно ли ему верить. — выпалил Чуя, впившись взглядом в Дазая. — И вообще, тебе не кажется это странным, что именно друг Мори усыновил нашего одноклассника? — А то, что наш учитель оказался мафиози, тебя не смутило? — Твою мать, Дазай, это другое. — едва ли не выкрикнул Чуя, но тут же успокоился. — Фукудзаве можно доверять? — Ёсано-сан ему доверяет. — заметил Дазай. — Думаю, я тоже. — Ты думаешь? — Чуя-кун, я не понимаю, чего ты от меня хочешь. — устало выдохнул Дазай. — Я говорил тебе, что Ранпо можно верить, но ты же до последнего так не считал, не так ли? Чуя опустил взгляд на край пустой упаковки из-под лапши. В последнее время он вообще не чувствовал, кому можно верить. Дазай был прав: Чуя не сразу доверился Ранпо. Да и сейчас он не до конца верил этому умнику, хотя и был благодарен за его помощь. В конце концов, связь Ранпо и Агаты так и осталась нераскрытой, как и то, как вообще Эдогава выяснил все эти подробности про военную лечебницу. Накахара доверял своей сестре и Ёсано всем сердцем — но они не доверяли ему, и юноша знал, что Коё соврет ему, если понадобится, как и он. Ацуши казался невинным приятелем, единственным, кто ни в чем не замешан, но вот, пожалуйста, выясняется, что его опекун раньше был лучшим другом Мори. И как Чуя проверит, не гениальный ли Ацуши актер и не врал ли он им всем с самого начала? Подняв взгляд, Накахара посмотрел на человека напротив себя. Дазай спокойно смотрел на Чую, но не в упор, а словно задумчиво рассматривая что-то за его спиной. Может ли Чуя доверять ему? Он знал, что Дазай не навредит ему и не предаст его — этот этап уже пройден, они на одной стороне. Но Дазай был шутом, клоуном, тем самым гениальным актером, скрывавшим правду, рисовавшим себе ненастоящие слабые места, чтобы никто не узнал о настоящих, и изображавшим лживые эмоции. Был ли он честен когда-либо? А если был, то в какой, мать твою, момент? — Чуя, я знаю, что ты не понимаешь, кому можно доверять. — вдруг произнес Дазай, словно читал чувства Накахары, что неимоверно раздражало. — Но ты можешь верить мне. — Как будто ты всегда был искренен. — зло усмехнулся Чуя. Ему не стоит быть таким раздраженным. Дазай, если тщательно подумать, этого не заслуживает. — Как будто ты был. — насмешливо, с оставшимся в воздухе ядом отразил Дазай. Чуя забыл про мысль секундной давности. — Да, представляешь себе, был! — рявкнул он и мгновенно вспомнил про ложь сестре. — С тобой был. Чуя замолчал, едва не задохнувшись. Он заставил себя медленно вдохнуть и еще медленнее выдохнуть. Дазай сохранял спокойное выражение, но его верхняя губа немного дернулась, а глаза были неустойчивыми. — Чуя-кун, я не твой враг. — тихо проговорил Дазай. Накахара нахмурился, но брови дрогнули. — Мне правда жаль, что тогда я не все сказал. Такого больше не повторится. — Что произошло в лечебнице? — выпалил Чуя, зная, что это неправильно. Зная, что давить не стоит. — Ты же врешь. Ничего не в порядке. — Мори был там. — голос Дазая дрожал, почти трескался. — Я пытался сбежать, меня накачали таблетками и заперли в какой-то камере, а потом пришел мой приемный отец и избил меня. Это то, что ты так хотел услышать? — Дазай, я… Дазай резко поднялся со стула, едва не толкнув стол вместе с посудой, и на пятках повернулся в сторону комнат. Чуя понимал, что он сейчас просто уйдет и оставит его с осознанием, что он был прав. «Мори душил его?», — пронеслась в голове Накахары гневная мысль. Наверное, нужно было дать Осаму уйти в отведенную ему комнату и там успокоиться, как обычно помогало самому Чуе, но юноша не смог. Он поднялся вслед за Дазаем и схватил его за руку. — Чего? — злобно выпалил Дазай, развернувшись. Его глаза все еще дрожали, но других признаков эмоционального всплеска на лице не было. Ладонь Осаму была холодной, несмотря на горячую лапшу, которую он только что съел. Чуя смотрел на его лицо, невольно вспоминая губы, которые целовали его на балконе, привкус сигарет и холодные, почти ледяные, но кажущиеся обжигающими касания. — Ты мне не враг. И я тебе не враг. — начал Чуя, говоря сбивчиво и тихо. — Ты можешь рассказать все, что захочешь. Или прямо сказать, что не хочешь. Просто… — Что? — спросил Дазай, когда Чуя внезапно замолчал. Он ненавидел жгучую волну у глаз и крепко сжал челюсти, чтобы от неё избавиться. — Просто не уходи больше. — прошептал Чуя. Глаза Дазая, под светом кухонной люстры похожие на круги цвета сухих листьев, расширились. Бледный палец незаметно провел по коже Чуи, будто они держались за руки, а не Накахара пытался удержать Дазая от побега. — Мы здесь застряли. — пожал плечами Дазай и усмехнулся. — Мне некуда идти. — Придурок, ты понял, о чем я. — ладонь Чуи соскользнула с руки Дазая и несильно толкнула его в грудь. Осаму отшатнулся и тихо рассмеялся, но Накахара прочитал в его глазах ясное «Не уйду». Почувствовав легкий жар на щеках, не менее ненавистный, чем соль в глазах, Чуя развернулся и принялся убираться на столе. — Дай помогу, а то опять будешь обзываться. — тут же заявил Дазай и принялся помогать Чуе. Тот закатил глаза, в основном потому, что убирать особо было нечего. — Мне и так ничего не мешает обзываться. — заметил Накахара, выкидывая пустые упаковки и одноразовые палочки. Дазай недовольно выдохнул и, проходя мимо Чуи к раковине, вдруг ухватил чокер одним пальцем и дернул в другую сторону — больно не было, скорее неожиданно и ебать как раздражающе. — Иди сюда, упырь! — прошипел Чуя. Он даже не удосужился закрыть дверь шкафчика, скрывающего помойное ведро, и кинулся за Дазаем. Что этот придурок себе позволяет?! Вышеупомянутый подпрыгнул на месте и дернулся в обход стола, чтобы избежать заслуженного гнева Чуи. Накахара ускорился, вылетая вслед за Дазаем в коридор. — Я просто пошутил, Чуя-кун! — на ходу крикнул Осаму, сворачивая в гостиную. Для человека, еще недавно бывшего перекаченным лекарствами, он двигался чересчур быстро. Чуя не отставал, в основном благодаря ярому желанию обеспечить придурку ядерный пинок под зад. — Я тебе сейчас пошучу! — прошипел Чуя, влетев в гостиную. Дазай остановился у дивана и повернулся лицом к Накахаре, поднимая руки в знаке капитуляции. Он резко вдохнул, но Чую его белые флаги не остановили: подпрыгнув, юноша в воздухе занес ногу, чтобы пнуть Дазая. Тот резко отшатнулся, предугадав действия соседа, но и сам совершил оплошность, потому что не рассчитал расстояние до углового кожаного дивана. Глаза Дазая расширились, когда он врезался в диван и взмахнул руками, теряя равновесие. Чуя бы злобно усмехнулся, вот только он и сам не устоял на одной раненой ноге — юноша покачнулся, заваливаясь вперед прямо на Осаму, которого он так и не пнул. Дазай последний раз распростер руки в разные стороны и полетел спиной на диван. Чуя даже моргнуть не успел, как упал на свою жертву: Дазай плюхнулся на диван, как подушка в человеческий рост, а Накахара успел лишь выставить руки по обе стороны от груди Дазая, чтобы упереться в диван и не стукнуться о чужое лицо лбом. До того, как взгляд Чуи уперся в удивленное лицо Осаму, юноша успел остановить колено на диване у чужого бедра. На секунду в гостиной повисло молчание, разрываемое лишь рваными выдохами из-за падения. — Ого. — выговорил Дазай. Чуя только тогда осознал, что нависает над ним: на лице ощущалось чужое дыхание, а между их лицами поместилась бы детская линейка. Накахара сглотнул с большей нервозностью, чем следовало. — Не знал, что у тебя такая потребность быть сверху, Чуя-кун. — Иди ты. — выдохнул Чуя, презирая свой голос за внезапную дрожь, а кончики ушей, благо скрытые растрепавшимся хвостом, за алый цвет. Одним ловким движением Накахара сполз на пол. Посадка вышла не очень мягкая — юноша ударился копчиком и сморщился — но он так спешил убраться с тела Дазая, что даже этого не заметил. «И когда прикосновения к нему стали такими… такими?», — с закипающим внутри гневом подумал Чуя. — «Я же постоянно колочу его». Дазай на секунду застыл в лежачем положении, будто собрался уснуть, но потом резко перевернулся на бок. Его голова оказалась у головы Чуи — сбившееся из-за телодвижений дыхание Осаму коснулось затылка под рыжими вихрами. — Я просто хотел проверить, можно ли к твоему чокеру прикрепить поводок. — хихикнул Дазай, и Чуя почувствовал, как этот идиот вновь тянет прохладные пальцы к его шее. До того, как Осаму это удалось, Накахара резко поднялся на ноги, словно его укололи в затылок. — Отвали, мумия. — прошипел он, поворачиваясь к двери. Внезапная вспышка ярости разразилась желанием что-то пнуть, в идеале, конечно, Дазая, но и стул подойдет — Накахара нахмурился и поплелся к выходу из гостиной. Дазай удивленно хлопнул глазами и вновь извернулся на диване, на этот раз садясь и скрещивая ноги по-турецки. — Чу-у-уя-кун. — протянул придурок, заставив Чую оглушительно громко закатить глаза и остановиться. — Куда ты? — В комнату. — буркнул Чуя. — Ты меня бесишь. — А мы живем вместе только первый день. — даже слишком радостно улыбнулся Дазай. — И ты меня уже заебал, поздравляю. — Давай посмотрим фильм. — Нет. — Пидора ответ. — Ничего остроумнее придумать не мог? — Чуя закатил глаза и посмотрел на Дазая. Тот уже поджал нижнюю губу, изо всех сил пыжась, чтобы изобразить умоляющее лицо. — Дазай, нет. — У тебя что, дела какие-то? — заканючил Осаму. — Давай посмотрим. Накахара выдохнул. Он уже успокоился — быстрее, чем обычно — и понял, что причин отказывать Дазаю у него действительно не было. Делать было нечего, разве что изучать квартиру и высматривать вид из каждого окна, чем можно было заняться в любой другой момент. Поэтому, поломавшись еще около минуты для вида, Чуя якобы вымученно согласился и плюхнулся на край дивана. Дазай мгновенно подскочил за пультом и с видом восторженного ребенка принялся выбирать фильм. Чуя критиковал почти каждый и даже метнул в голову Дазая подушку, когда тот заявил, что у него просто отвратительный вкус в кино, но в итоге юноши согласились на фильм ужасов с затемненной обложкой. Накахара несколько раз и сам испугался от неожиданности, но на протяжении всего фильма делал вид, что ему вообще не страшно, а Дазай, вздрагивающий при каждом громком звуке, просто трус. На одном из скримеров Осаму бросил в Чую подушку. Накахара не стал отвечать, мысленно отметив 1:1.

***

Обычно спокойная, уравновешенная обстановка наскучивала Дазаю, но теперь спокойствие — единственное, чего он желал, и единственное, в чем он нуждался. Их с Чуей обоих помотало во время всего этого: побегов, военных, перестрелок, драк и стресса. Поэтому пребывание в тихой, свободной квартире Сигмы казалось отпуском. Дазай даже не верил, что на некоторое время он может выдохнуть. Выдохнуть, не думать ни о ком и ни о чем, просто лениво проводить дни с Чуей. С Чуей, с которым чувствовалось спокойнее, чем с кем-либо, пусть Осаму и не хотел тщательно думать об этом. Они посмотрели фильм ужасов, скримеров в котором точно испугался не только Дазай, а потом попытались оценить какую-то недавно вышедшую комедию, но она оказалась настолько глупой и картонной, что юноши даже без споров переключили на документалку про антилоп. Не то, чтобы репортаж о том, как копытные пьют воду и опасаются хищников, был невероятно захватывающим, но Чуя и Дазай провели около получаса, болея за антилопу с кривым рогом и белым пятном на боку. Когда их любимицу крайне жестоко загрызли, Дазай сразу выключил телевизор. Им потребовалась минута молчания, чтобы переварить подобное зверство. Потом Чуя ушел в душ, где провел так много времени, что Осаму едва не уснул. Когда сосед вышел из ванной с распущенными рыжими волосами, Дазай расхохотался и спросил, не хочет ли Чуя заплести колосок, как у первоклассницы. Накахара разозлился и все же донес ногу до задницы Дазая, сильно ударяя по ней. Перед тем, как отпустить остроту, Осаму чуть не подавился воздухом от вида Чуи с не собранными в хвост волосами, но рыжему черту об этом знать необязательно, как и голосу разума самого Дазая. Ужинать тем же, чем обедали, не захотелось, поэтому они насыпали приличную порцию шоколадных хлопьев с молоком. Дазай попытался налить Чуе побольше молока, аргументируя тем, что так коротыш быстрее вырастет, и в следующую секунду в его лицо плеснули холодной водой — Осаму поморщился и чертыхнулся, но все равно рассмеялся. Пару часов юноши тупили у телевизора, листая каналы и поливая грязью некоторые, уж слишком примитивные, программы. Особенно Накахара оторвался на одном популярном реалити-шоу — он в таких красках рассказывал, как прикрыл бы этот «круговорот пошлятины и тупых рож», что Дазай едва не задохнулся от хохота. Нет, он на самом деле начал задыхаться, а когда попытался запить покашливания водой, то подавился и принялся кашлять. Чуя сильно похлопал его по спине: перестав кашлять, Осаму сообщил ему, что так делать нельзя, и получил еще один хлопок по спине, только уже профилактический. Зубную пасту Сигма оставил мятную, такую, что после неё болели десна и, кажется, сами зубы. Зато мыло с экстрактом сакуры — Дазай все время, пока вычищал зубы, думал над добротной шуткой про это, но ничего стоящего не придумал и вздохнул. Чуя удивленно приподнял брови из-за его вздоха, но Осаму лишь загадочно покачал головой. Они разошлись спать, когда уже совсем стемнело, и когда Дазай пожелал Чуе спокойной ночи, Накахара коротко взглянул на него с явной тревогой во взгляде, словно Дазай пропустил букву «с». На этот раз нет. Лёжа в кровати, Дазай почти улыбался. Постельное белье было чистым и хрустящим, будто его поменяли за час до их приезда. Осаму открыл окно почти нараспашку, чтобы свежий воздух обволакивал все помещение, в том числе его тело в абсолютно черной пижаме — какого хрена Сигма оставил Дазаю полностью черную, а Чуе полностью белую, было непонятно, но никто из них не задал этого вопроса вслух. Юноша уткнулся носом в подушку и почувствовал саднящую боль в скуле. Синяк, подаренный Мори, и воспоминание о том, что случилось в лечебнице, нагнало его холодной волной, но Дазай сильно зажмурился, сглатывая, будто тошноту. Он не будет об этом думать. Нет, не будет — и тогда, возможно, все сотрется из памяти. Сотрется из памяти, сотрется с его тела, желательно при этом не стерев его самого. Наверное, юноша все-таки провалился в слабый сон, потому что он ясно ощутил, как проснулся. Дазай часто просыпался посреди ночи, но всегда мог найти внезапному пробуждению причину, будь то неприятный сон, шум в доме или на улице, физическая боль. Сейчас же Осаму понадобилось несколько раз поморгать, чтобы понять, в чем дело. Светлые занавески двигались в такт порыву ветра, а в щели между ними виднелась предрассветная дымка. Дазай чуть подвинулся в кровати, разминая затекшие колени, и тогда услышал пробудивший его звук. Юноша нахмурился, распознавая сначала яростные, отчаянные телодвижения, а потом приглушенные звуки, доносящиеся из кровати в противоположной комнате. Чуя. Дазай нервно сглотнул и сразу поднялся на ноги, чуть удивляясь прохладной поверхности под босыми ступнями. В коридоре было темно и тихо: когда звуки из соседней комнаты прервались, Дазай уже подумал, что у него слуховые галлюцинации и никакого шума не было, но спустя два вдоха и один выдох Чуя снова заворочался. Теперь, стоя почти вплотную к двери, Осаму мог расслышать, как юноша резко переворачивается, словно у него зудит все тело. Когда к движениям добавились тихие слова, Дазай убедился, что Чуе снится кошмар. Липкий страх перешел к Дазаю, как зараза — юноша застыл с занесенной на дверной ручке ладонью, не зная, что делать. Зайти? Остаться здесь? Уйти к себе и постараться заснуть? Чуя в который раз простонал что-то, и Дазай вдруг распознал слова. «Нет», «Не трогай её», «Оставьте», «Пожалуйста». Укусив себя за внутреннюю сторону губы, Дазай зашел в комнату. Одеяло было свернуто в некое подобие кокона, только Чуи внутри него не было. Он, смяв простынь и растрепав высохшие волосы из-за своих метаний, поджал колени чуть ли не до подбородка. Дазай застыл на пороге комнаты, наблюдая за Чуей с застрявшим в горле вдохом. Мягкий свет из окна упал на бледное лицо, обнародовав тонкие соленые дорожки на щеках. Осаму сделал медленный, раскачивающийся шаг вперед — он все еще не знал, что делать, даже когда подошел вплотную к кровати. Спина Накахары напряглась, как тело хищника перед прыжком. Глаза под веками двигались так быстро, будто Чуя читал субтитры к фильму. — Чуя? — осторожно позвал его Дазай. Естественно, спящий никак не отреагировал. Дазай сглотнул и едва не поморщился от боли в горле: из-за попытки удушения под бинтами остались уродливые синяки, которые болели при каждом неосторожном касании. Осаму хотел позвать Чую еще раз, на этот раз громче, но тот вдруг резко вытянул руку вперед и схватил край одеяла так, словно от этой хватки зависела как минимум его жизнь. Дазай осторожно присел на кровать. — Чуя-кун… — громче повторил Осаму. Чуя вдруг вскрикнул, как от боли, и поднялся. — Пожалуйста, оставь! — раздалось во всей комнате, во всей квартире и точно в ушах Дазая. Чуя поднял руку с автоматически сжатым кулаком и чуть не огрел своего нового соседа по уху, но тот вовремя обхватил спящего за плечи. При виде покрасневших от слез глаз и перекошенного в явной панике лица у Дазая что-то хрустнуло в области ребер. — Чуя! — пальцам пришлось вцепиться в скрытые белой тканью предплечья, потому что Чуя был готов по-настоящему наброситься на человека, которого считал своим врагом. — Чуя-кун, это я. Тут никого нет. Чуя остановился, будто превратившись в каменное изваяние, а потом открыл глаза. Зрачок от неожиданности сузился, а голубая радужка в контрасте с бельмом и резкими кровеносными сосудами отразилась венозным цветом. Дазаю стало холодно. С пересохших губ Чуи сорвался медленный, отходящий от сна выдох, и его тело принялось медленно расслабляться. Спустя несколько секунд юноша уже опустил заведенный кулак и разжал ладонь, а напрягшаяся спина сгорбилась. — Тебе приснился кошмар. — прошептал Дазай, увидев непонимание на лице Чуи. Он опустил взгляд и прикрыл глаза, медленно выдыхая. — Я кричал? — пробормотал Накахара. Пальцы Дазая на чужих плечах расслабились, но он не убрал руки. Чуя словно этого даже не заметил: его плечи опустились, а взгляд принялся метаться из стороны в сторону. — Немного. — приукрасил Дазай, чтобы не рассказывать про разбудившие его звуки. Несколько минут они сидели тихо, пока Чуя успокаивался и восстанавливал сбившееся дыхание. Дазаю можно было уже убрать руки, но его ладони все равно застыли на чуть напряженных плечах. — Что… что тебе снилось? Чуя помотал головой. Он тихо сглотнул и немного отодвинулся от Дазая — тот провел пальцами по плечу Накахары. Было видно, что Чую напугало увиденное во сне, но его разум уже принял нереальность произошедшего. Накахара повел плечами, окончательно высвобождаясь из слабой хватки Дазая — юношу изнутри кольнуло сожаление, которое Осаму мгновенно отрек, опустив ладони на колени. — Извини, если разбудил. — пробормотал Чуя окончательно проснувшимся голосом. — Что тебе снилось? — повторил Дазай. — Какой смысл… — Будет легче, если расскажешь. — пробормотал Дазай. Он знал, как справляться с кошмарами — за всю свою жизнь ему снились и те, которые невозможно было забыть до сих пор. Чуя поднял взгляд и посмотрел Дазаю прямо в глаза, словно желая увидеть там что-то, что ему было необходимо. — Я убил их. — выдохнул Чуя. Дазай застыл, будто все тело затекло. — Я убил их всех. Его голос дрожал, но голубые глаза сияли, то ли от едва высохших слез, то ли от просачивающегося через шторки лунного света. Ладонь Дазая протянулась к Чуе, но так и не достигла чужого напряженного тела. — Я убил тебя. — продолжил Накахара, сорвавшись на шепот. — Я убивал и не мог ничего с этим сделать… Я… — Чуя-кун. — Там было столько крови, Дазай. — резко перебил его Чуя, и на его нижних ресницах снова блеснули слезы. — И это была моя вина, а я… — Чуя. — Дазай подался вперед и до того, как продумал порядок действий или хотя бы что пытается донести до сидящего напротив него юноши, обхватил лицо Чуи ладонями. Пальцы коснулись мягких рыжих прядей и влажноватой кожи щек. — Чуя, я знаю, о чем ты думаешь. Это не твоя вина. — Нихера ты не… — То, что случилось с Ёсано, не твоя вина. — повторил Дазай приглушенным, но твердым голосом. Чуя замолчал и посмотрел в подрагивающие карие глаза напротив него. — И то, что меня увез Мори. Ты не виноват. — Она защитила меня. — прошипел Чуя. — Ты защищал меня. И что? Ёсано валяется с пулей в животе, а ты… Его голос вновь дрогнул, и Накахара невольно умолк. Дазай нахмурился. Он знал, что Чуя страдает от чувства вины из-за ранения Ёсано, практически любой человек на его месте не чувствовал бы себя счастливчиком — чего Осаму не мог понять, так это то, почему Накахара переживает за самого Дазая, который чертовски провалился в своих попытках кого-либо защитить. — Чуя-кун. — Дазай усмехнулся. — Неужели я так плохо выгляжу? — Тебе как будто утюгом по морде дали. — не выдержал и отразил чужую усмешку Чуя. Осаму облегченно улыбнулся: то, что Накахара начал шутить, определенно хороший знак. Ладони вновь можно было убрать с чужого лица, но Дазай, почему-то, не торопился. — Ну, спасибо. — криво улыбнулся он. — Ёсано-сан поправится. И я в порядке. Все будет… — Прекрати, Дазай. — Чуя вдруг схватил чужие запястья и откинул их от своего лица. Дазай почти рассмотрел вспышку знакомой злости в глазах, но гнев почти сразу утих. — Если ты хоть сто раз скажешь, что ты в порядке и все наладится, идеально все не станет. Дазай замолчал. Он не знал, что сказать, ведь Чуя был прав — и это уже не говоря о том, что Мори вернется. Осаму знал, он был уверен, что Мори вернется и найдет способ выпотрошить его изнутри, морально или физически. Юноша опустил взгляд на упавшие на свои колени ладони, еще недавно касавшиеся Чуиной кожи. «Не привязывайся к этому», — прошипел внутренний голос. — «Он отдалится от тебя, как отдалился сейчас». Дазай медленно выдохнул и приподнял уголки губ в улыбке. Главное, что Чуя больше не боится того кошмара. — Ты прав. — кивнул Осаму. — Но, по крайней мере, мы живы, да? — Ага. — Чуя усмехнулся, но ничего ободряющего в этой усмешке не было. Дазай вздохнул и двинулся к краю кровати, чтобы встать и уйти в отведенную ему комнату, как вдруг Чуя снова схватил его за запястье, теперь уже чтобы остановить. Осаму удивленно приподнял брови, посмотрев на него. — Дазай. — Да? — По поводу Оды. — выпалил Чуя, опустив взгляд, словно он не хотел об этом говорить. Дазай удивился еще сильнее, не понимая, причем здесь Одасаку. — Ты же сам понимаешь, что это не твоя вина? — Чуя-кун, я не… — Ты твердишь мне, что я не должен чувствовать себя виноватым. — перебил его Накахара. Когда он поднял взгляд и снова заглянул в глаза Дазаю, они горели небесным огнем. — Но тебе можно сказать то же самое. — Чуя, Одасаку уже давно мертв. — Дазай усмехнулся. Неужели Чуя действительно хочет говорить о том, что не имеет никакого значения, прямо сейчас? Дазай смирился с гибелью друга. Он похоронил эту боль и, признаться честно, бередить её не хотел. — Но никто тебе до сих пор этого не сказал, верно? — выстрелил Чуя. Его голос дрогнул в такт сжатию ладони. Вдох застыл в гортани Дазая. Его сердце ухнуло в груди, раздаваясь тактом по всему телу. Чуя сжимал его ладонь, хотя можно было обойтись и без физического контакта, смотрел на него своими, такими живыми и человеческими, глазами и рвано вдыхал губами, вкус которых Осаму все еще помнил. На одно мгновение — нет, пожалуй, даже на два — Дазаю захотелось поцеловать Чую. Придвинуться, вновь коснуться лица и… — Ты сказал. — слабо улыбнулся Дазай, незаметно возвращая свою ладонь себе. Чуя глянул на их касающиеся друг друга руки, словно только что это заметил, и поджал губы в легко проскользнувшем смущении. — Полагаю, мы оба ни в чем не виноваты? — Ангелы во плоти. — усмехнулся Накахара, но впервые за всю их беседу усмешка действительно показалась воодушевленной. Дазай ухмыльнулся, переводя взгляд на щель между шторами и замечая разворачивающийся в небе рассвет. Юноше хотелось еще что-то сказать, но разум словно растворился в облегчении из-за того, что Чуя больше не боится — «ведешь себя, как дурак, Дазай». Они просидели в спокойном молчании несколько минут, и Дазай поднялся. Не может же он просидеть здесь до самого утра, как бы ни хотелось. — Надеюсь, кошмаров больше не будет, Чуя-кун. — проговорил юноша, вставая с кровати. Чуя оторвался от рассматривания складок на простыни и внимательно пригляделся к Дазаю. — Останься. — отчего-то хриплым голосом произнес Чуя, когда Осаму уже почти коснулся дверной ручки. — До утра все равно несколько часов осталось. — Что, боишься спать один, Чуя-кун? — насмешливо поинтересовался Дазай, оборачиваясь. Он не знал, зачем съязвил, ведь последнее, чего ему хотелось, это уйти. — Ничего я не боюсь. — фыркнул Накахара и лег на одну половину кровати, обхватывая один край белого одеяла и поворачиваясь к стене. — Это просто ловкий план по твоему удушению подушкой. — Чу-уя-кун! — Дазай улыбнулся. — Ты правда сделаешь это ради меня? — Я передумал. Пиздуй отсюда. — К сожалению, уже поздно. — притворно вздохнул Дазай и практически прыгнул на кровать. Она не была огромной, но вполне вмещала двух юношей не выдающихся габаритов. Осаму лег на спину и немного повернул голову, прищуренно смотря на Чую. Внезапный прилив радости только из-за того, что Накахара разрешил остаться, напряг Дазая, но юноша списал это на предрассветный час. Все можно списать на предрассветный час. — Спокойной ночи. — буркнул Чуя спустя почти минуту. Дазай улыбнулся краями губ, потому что был уверен, что Накахара уже уснул. — Спокойной, Чуя-кун. — пробормотал Осаму. «Спи без кошмаров», — закрывая глаза и невольно вслушиваясь в расслабленное дыхание рядом с собой.

***

Чуя нахмурился в ту же секунду, когда почувствовал чужой запах прямо у своего носа. Выбившиеся из хвоста пряди за ночь перекрыли ему обзор, упав на глаза, и Чуе пришлось высвободить одну руку и убрать их. Высвободить потому, что, судя по ощущениям, на Накахаре что-то — кто-то, на самом деле — лежало. Едва открыв глаза пошире и сморщившись от бьющего в глаза света, Чуя обнаружил, что вторую руку вытащить не удастся: на ней лежала тушка Дазая. Темные космы тоже разметались, а голова уперлась в грудь Накахары. Одеяло, свернутое сосиской, валялось сзади Чуи, а одно из колен столкнулось с согнутыми, наверняка из-за своей неестественной длины, ногами. Чуя подумал, что Дазай лежит, как дебил, и почти усмехнулся — до того, как почувствовал тяжесть внизу живота и увидел собственный стояк. Блядство. Подавшись спиной назад и на секунду поняв, что может не успеть высвободить руку, Чуя оказался на краю кровати. Юноша глупо взмахнул второй, свободной рукой, но это не помогло ему удержать равновесие, и Накахара с глухим стуком упал на пол. Задница отдалась мурашками боли, а вторая рука едва не уронила Дазая вслед за собой — Чуя прошипел ругательство. «Сейчас этот придурок проснется, увидит, и…», — мысль оборвалась, когда Дазай недовольно поморщился и перевернулся на другой бок. Через пять вдохов Накахары чужое дыхание вернулось в ленивый, спящий ритм. Надо же, не проснулся… Долго над этим Чуя не раздумывал. Он быстро поднялся на ноги, потерев раненое, а теперь еще и ушибленное, бедро и выскользнул из комнаты в ванную. Кровь уже прилила к лицу и ушам, а каждая мысль содержала в себе минимум три нецензурных слова. Когда юноша заперся в ванной и вцепился в раковину так, что пальцы побелели, он был готов возненавидеть собственное тело. Серьезно, у него встал на ебаного Дазая? Чуя выдохнул, и выпущенный из груди воздух задрожал. А что, если бы придурок заметил? Он бы так застебал Накахару, что спровоцировал на свое убийство. От смеси стыда и гнева юноша так раскраснелся, что чуть не порвал пижаму, пока снимал её, и залез в душевую кабину. Ледяная вода скользнула на разгоряченные плечи и намочила растрепавшиеся после сна волосы. Правая рука провела по напряженному члену, и Чуя медленно выдохнул в попытке успокоить и себя, и свой организм. Когда пальцы обхватили половой орган, а сознание подкинуло раскрасневшегося Дазая на балконе, Накахара клацнул зубами и с трудом подавил желание ударить стену. Выйдя из ванной все еще с мокрыми волосами после самой агрессивной мастурбации в своей жизни, Чуя даже не посмотрел в сторону своей комнаты. Одно он знал точно: больше с Дазаем он спать не будет, сколько кошмаров ему ни приснится. Да, в присутствии другого человека он заснул моментально и без неприятных снов, но стать объектом насмешек от этого человека из-за собственной эрекции Чуя точно не хочет. Юноша откинул мокрые волосы за спину и зашел на кухню. Взглянув на часы, Накахара понял, что уже скорее день, чем утро — они что, спали почти пятнадцать часов?! — Чуя-кун. — раздался сонный хриплый голос за спиной. Чуина спина за секунду выпрямилась, а сам он едва не подпрыгнул, разворачиваясь. Остановившийся в дверном проеме Дазай нахмурился из-за такой реакции. — Ты чего? — спросил он. Его волосы явно скучали по расческе, взгляд еще был сонным, а черные пижамные штаны сползли на выступающие тазовые кости. Голой кожи под ними, конечно, не было, но Накахара все равно упер взгляд в чужой подбородок. — Твою мать, ты можешь шагать, как человек, а не как мышь ебаная? — огрызнулся Чуя и тут же пожалел, что сорвался. Уголки губ Дазая дрогнули, а в глазах появилась настороженная озадаченность. — Что-то… не так? — недоуменно спросил Осаму. «Все, конечно, так, просто мое тело возбуждается просто от того, что ты лежишь рядом, но ты об этом ни за что не узнаешь, потому что я лучше сдохну, чем расскажу о том, что чувствую». — Все так. — Чуя резко выдохнул и попытался успокоиться. — Просто напугал. — Не думал, что ты такой пугливый. — хмыкнул Дазай. Чуя чудом удержался от очередной яростной вспышки. «Он не виноват», — прошипел в своей голове Накахара. — «Успокойся». — Ты давно встал? — Нет, только помыться успел. — проговорил Чуя. — Нормально спалось? — поинтересовался Дазай, опираясь на косяк двери. — Кошмаров не было? — Если бы были, ты бы проснулся. — буркнул Чуя и пошел к кухонному шкафу, чтобы достать стакан и налить себе воды. Нахмуренный взгляд Дазая он словно почувствовал спиной. — Ну ладно. — озадаченно отозвался сосед, когда Чуя уже налил целый стакан воды и опустошил его наполовину. Оторвавшись от дверного косяка, Дазай вышел в коридор. — Я пошел умываться. «Да мне поебать, куда ты там пошел», — почти сорвалось с губ Чуи, но юноша прикусил губу. Это было уже совсем несправедливо. Дазай проснулся посреди ночи, пришел к нему и вместо того, чтобы поддеть или пожаловаться на нежелательные звуки из-за кошмара, успокоил Чую. К тому же, последний сам уговорил Дазая остаться — решение импульсивное, принятое благодаря страху остаться наедине со всем иллюзорным ужасом, увиденным во сне. И ведь Дазай остался, и кошмаров действительно не было. А Чуя сейчас ведет себя как неблагодарный идиот. Дверь ванной хлопнула вслед за Дазаем, и Накахара решил занять себя делом. Он открыл холодильник и скептически осмотрел его содержимое. Есть те же хлопья, что и вчера вечером, не хотелось, поэтому Чуя занялся приготовлением омлета. Пока шкварчали яйца и свистел чайник, юноша постепенно успокоился. Теперь его мозг заняла мысль о том, что нужно связаться с Фукудзавой — не зря же он оставил им телефон. Сидеть здесь без связи было так себе удовольствием, а так, может, они хотя бы узнают новости, да и сделают что-то кроме взаимных подъебов и просмотра глупых передач по телевизору. — Ты что, взял готовку на себя? — как только Чуя услышал этот издевательский тон, ему резко перехотелось извиняться перед Дазаем за свою грубость. — Ты так любезен, Чуя-кун. — Ты моешь посуду, Скумбрия. — насмешливо фыркнул юноша, раскладывая омлет с сыром по тарелкам. Дазай нагло уселся за стол в ожидании еды. — Чего сел? Я тебе не официант. — А очень похоже на то. — невинно заметил Дазай. — Я сейчас тебе этот омлет метну в лицо. — Он же горячий, Чуя-кун! — В этом и суть. — Ладно тебе, не злись. — притворно вздохнул Дазай и соизволил встать. — Смотри, я достаю палочки. — Лучше бы ты свой запасной мозг достал. — огрызнулся Чуя, громко стуча тарелками о стол. — Ах да, у тебя все испорченные. — Да что случилось? — не выдержал Дазай. Он положил палочки у тарелок, и юноши почти синхронно плюхнулись на стулья напротив друг друга. — Не выспался, что ли? — Ага. — соврал Чуя. — Ты пинался во сне. — Неправда, я не пинаюсь. — А тебе откуда знать? — выгнул бровь Накахара, и Дазай, за неимением аргументов, замолчал. Хмыкнув как победитель, юноша распаковал палочки. — Приятного аппетита, злюка. — пробурчал Осаму, уже ковыряясь в горячем омлете. Голод победил ярость в Чуе и заставил его вздохнуть. — Приятного аппетита, пинающийся придурок. — Дазай на это закатил глаза, но оба молча принялись жевать омлет. Чуе показалось, что он его пересолил, и юноша на всякий случай мысленно попросил Дазая не комментировать это — тот либо не заметил, либо решил лишний раз не язвить. — Интересно. — начал Осаму, когда Чуя уже обрадовался молчаливому завтраку. — Раз уж я пинаюсь, на полу ты оказался по моей вине? Накахара едва не сломал палочки двумя пальцами. Он что, все же не спал? Юноша спокойно проглотил кусок сыра и изобразил непонимание. — На каком полу? — прошипел юноша. Дазай хмыкнул, словно это было очевидно. Вообще-то, так и было, но Чуя лучше треснет, чем позволит Дазаю продолжить разговор об этом. — Я слышал, как ты упал. — пожал плечами Осаму. Кусок чуть не застрял в горле Чуи. — Наверное, приснилось. — выдавил он. — Но я же пинаюсь. — Дазай расплылся в хитрой улыбке. «Если меня зовут лисом, то он — блядский змей». — Значит, во сне ты играл в футбол. — прошипел Чуя, теряя терпение. — Моей задницей. — Интересно звучит. — брови Дазая дрогнули. — Нихуя интересного тут нет. — рыкнул Чуя. — Почему ты такой раздраженный? — изобразил удивление собеседник. — Что-то случилось? — Я уже отвечал. — Ничего путного я не услы… — Дазай, мать твою, бесишь. — прошипел Накахара, упираясь взглядом прямо в ухмыляющиеся глаза Дазая. — Больше ты у меня спать не будешь. — Потому, что пинаюсь? — Бинго, идиот. — То есть я все же пнул тебя, и ты упал? — Да ебаный… — оригинальное ругательство Чуи прервал резкий механический звук. Юноши одновременно напряглись: брови Дазая встретились у переносицы, а пальцы Чуи на столовых приборах побелели. Накахара помотал головой, выискивая источник звука. — Это… — неуверенно начал он. — Телефон. — кивнул Дазай, догадавшись, о чем речь. Чуя отложил палочки, встав и направившись в коридор — Осаму последовал за ним. Стационарный телефон, оставленный на комоде у входной двери, действительно трезвонил, причем очень настойчиво. Нахмурившись и обменявшись недоуменным взглядом с Дазаем, Накахара поднял трубку и приложил её к уху. — Алло? — Чуя? — голос на другом конце провода юноша, хоть и не сразу, но узнал: это был Фукудзава. Вновь переглянувшись с Дазаем, Чуя нажал на кнопку, чтобы включить громкую связь. — Чуя, это ты? — Да, Фукудзава-сан. — ответил Накахара после того, как Дазай заметно выдохнул, поняв, что это их друг. — Дазай вас тоже слышит. — Отлично. — голос мужчины показался усталым. На заднем плане не слышалось никаких звуков, Фукудзава был один в крайне тихом помещении. — Как у вас дела? — Все хорошо. — без раздумий ответил Чуя. Не рассказывать же Фукудзаве о вероятности того, что он прикончит своего соседа за время их совместного проживания. — Как Ёсано-сан? — Я созванивался утром с Коё-сан, Ёсано уже проснулась. — ответил мужчина, и Чуя облегченно прикрыл глаза. — Твоя сестра побудет в больнице, пока Ёсано не выпишут. — Я понял. — кивнул Накахара. — Что насчет нас? — Пока не выходите из дома. — проговорил Фукудзава. Чуе показалось, что в его голосе скользнула нервозность, и юноша посмотрел на Дазая. Настороженный взгляд карих глаз только укоренил тревогу в Накахаре. — Завтра доверенный человек доставит еду. Не звоните никуда с этого телефона, только мне в крайних случаях, ясно? Чуя почти сказал: «Ясно», но Дазай вдруг прикоснулся к его ладони, чтобы взять трубку. Накахара почувствовал холод чужой кожи и удивленно нахмурился, рассмотрев волнение на лице напротив. Разве Дазай не слышал, как Фукудзава сказал, что все хорошо? Юноша отпустил трубку, позволяя Осаму забрать её. — Фукудзава-сан? — проговорил Дазай. — Когда я смогу связаться с Акутагавами? Фукудзава медленно выдохнул, не торопясь с ответом, что заставило Дазая прищуриться, а Чую невольно разозлиться на звонившего им мужчину. Весь гнев, обращенный к самому Дазаю, испарился, как утренняя дымка. — Через шесть дней они приедут из школьной поездки. — наконец ответил Фукудзава. — Если будет безопасно, я организую вашу встречу. — Почему я не могу им просто позвонить? — тверже произнес Дазай. Его пальцы сильнее сжали трубку. — Я помню номер Рюноскэ наизусть. — Потому, что Мори может следить за ними. — резковато ответил Фукудзава. Чуе не нужно было анализировать его речь, чтобы понять: опекун Ацуши тоже на взводе. — И вы только сейчас об этом говорите? — возмутился Дазай. — А что, если… — Дазай. — перебил его Фукудзава. В его голосе, обычно спокойном и не выражающем почти ничего, прозвучала несгибаемая сталь. — Мой сын с ними. Думаешь, я бы подверг его опасности? Дазай не ответил, и Чуя понял, что он сомневается. Холод тревоги передался и ему, сжимая органы изнутри. Помолчав в трубку, Дазай несколько раз кивнул, словно Фукудзава мог это видеть, и притворно улыбнулся. — Хорошо, Фукудзава-сан. — спокойно отозвался он. — Сообщите об их приезде. — Разумеется. — облегченно выдохнул мужчина. Он не видел взгляда Дазая, зато Чуя видел: Дазай не доверял Фукудзаве. Во всяком случае, точно не полностью. Накахаре едва не стало страшно. — До связи, Дазай-кун. Чуя-кун. — До свидания. — брякнул Чуя. Уже после того, как Дазай положил трубку, до юноши дошло, что Фукудзава его не услышал. Осаму вздохнул, отходя от телефона и медленно возвращаясь на кухню. Чуя полностью забыл о том, на что злился, и молча последовал за Дазаем. Тот абсолютно спокойно вернулся за стол, к остаткам остывшего омлета. Чуя тоже сел на стул, ожидая, что Дазай наконец что-то скажет. — Ну? — не выдержал Чуя. Дазай доел омлет и только после этого поднял взгляд на собеседника. — Что? — Ты не веришь Фукудзаве? — уточнил Чуя. — Ну, он нам помог. — начал Дазай, словно сам не был уверен в ответе и решил распределить все по аргументам. — И, вроде как, мы в безопасности. Но то, что он сказал насчет Мори… — Ацуши ведь действительно с ними. — заметил Чуя. — Школьная поездка планировалась месяцами… — Да, я знаю. — перебил его Дазай. — Но Ацуши-кун — не его родной сын. Я уже молчу о совершенно чужих детях… — Ты думаешь, Фукудзаве плевать на безопасность целой группы школьников и учителей только потому, что Ацуши ему не родня? — не понял Накахара, потому что настолько тупого комментария от Дазая он еще не слышал. Все его шутки и подколы не в счет. — Я говорю, что тот факт, что Ацуши по документам его сын, еще ничего не значит. — отозвался Дазай, прищурившись. «Он вообще понимает, что значит быть родителем?», — почти ощетинился Чуя, но в следующее мгновение почувствовал укол стыда из-за осознания, что приличных родителей у Дазая никогда не было. Неудивительно, что он не верит в заботу Фукудзавы о сыне. — А что Мори может сделать? — решил переключиться на другой аргумент Чуя. — Не нападет же он на школьников в одиночку. — Я не знаю. — вздохнул Дазай. — Не знаю. Просто… — Дазай, с ними все будет в порядке. — проговорил Чуя, посмотрев Осаму прямо в глаза, но тот задумчиво рассматривал край тарелки. Накахара почувствовал себя дураком: в такой ситуации злился на Дазая из-за каких-то пустяков. — Хочешь посмотреть телик? — спросил Чуя почти спустя две минуты молчания. Дазай сразу кивнул. — Да, и желательно что-то тупое. Чуя рассмеялся и уже не стал удивляться собственному облегчению при виде спокойной улыбки Дазая. *** Несмотря на взаимное нытье юношей о том, что они застряли в незнакомой квартире на неопределенный срок, скучно им не было. Встали поздно, поэтому день пролетел почти незаметно, а стемнело уж слишком быстро по летним меркам, что напомнило о начале августа. Сначала Чуя и Дазай, как ленивые пенсионеры, пялились в телевизор, но после просмотра штурмующего мозг детектива и сглаживающего его реалити-шоу о противостоянии старшего и младшего поколения юноши решили порыться в небольшом шкафу со стеклянными дверцами. Осаму нашел японско-французский переводчик и принялся расхаживать по гостиной, картинно жестикулируя и цитируя, как он выразился, великих людей. Когда он упомянул какую-то метафору с ударом молнии, а Чуя недоуменно приподнял одну бровь, Дазай разочарованно отбросил переводчик и заявил, что вынужден жить с невеждой. Накахара запустил в Дазая пульт от телевизора и понял, что это была плохая идея, лишь когда пульт со свистом пролетел мимо увернувшегося придурка и звонко стукнулся об пол — крышечка отлетела с задней части, высвобождая батарейку. Около десяти минут юноши спорили, кто в этом виноват, и правильно ли Чуя вставил батарейку, потому что пульт не заработал. Потом выяснилось, что пульт просто выключился (Чуя заметил, что с самого начала предположил такую вероятность, чтобы назвать Дазая дебилом), и они вернулись к исследованию шкафа. Найдя игровую приставку и диски с немного устаревшими, но все равно популярными играми, юноши победно дали друг другу «пять». До самой ночи, пока животы обоих не заурчали синхронно, парни рубились в приставку. Последняя игра закончилась ничьей, но Чуя все равно выиграл со счетом 16:12, поэтому гордо задрал подбородок и заставил Дазая готовить ужин. — Между прочим, я отлично готовлю! — обиженно хмыкнул Дазай, заходя на кухню после того, как Чуя попросил их не травить, потому что у него тяги к самоубийству нет. — Да? — приподнял брови Чуя. — Что-то во всех историях, которые я слышал от Акутагавы, готовили твои младшие. — Я просто прихожу уставшим. — отмахнулся Дазай. — Учеба в выпускном классе — это совсем не просто… — Да ты не учишься. — фыркнул Чуя, подобно наглому придурку плюхаясь на стул в ожидании еды. — Я-то?! — возмутился Дазай. Открыв шкафчик и критически оценив его содержимое, он достал упаковку риса. — Попрошу, я очень серьезно готовился к выпускным экзаменам. — Ага, и когда последний раз такое было? — спросил Чуя. Он действительно ни разу не видел, чтобы Дазай проявлял хоть какой-то интерес к учебной программе: на уроках он либо открыто выражал свое безразличие к предмету, либо занимался своими делами, либо докапывался до Чуи, из-за чего получал и от последнего, и от учителя. Не говоря уже о частых прогулах и отсутствии домашнего задания. — До… — Дазай достал кастрюлю и задумался, постучав по подбородку. — До клиники. Чуя на секунду отвел взгляд. Со всем этим круговоротом событий он и забыл, что Дазай пару месяцев назад вышел из психиатрической лечебницы. Накахара даже ни разу не спросил, почему он там лежал. Его состояние действительно было таким плохим или это была очередная ссылка Мори? — Подумать только. — отвлек его от мыслей Дазай, хмыкнув. На плите уже стояла и кастрюля, и сковорода, а около пачки риса обозначилась найденная в морозилке упаковка мяса. — Что? — не понял Чуя. — Вспомнил нашу первую встречу. — Дазай начал резать говядину на мелкие кусочки. — Я был так зол на тебя. — Ты издеваешься?! — вскинулся Чуя. — Я тебе жизнь спас! — Спасибо, конечно. — снова хмыкнул Дазай. — Но я, вроде как, добивался обратного. Чуя замолчал. Об этом они тоже никогда не говорили. Юноша нервно сглотнул, наблюдая за бледными тонкими запястьями, орудующими широким кухонным ножом. Мясо постепенно окунулось в специи и отправилось на нагретую сковороду. По быстрым, но аккуратным движениям Дазая было понятно, что он не врал про свои кулинарные способности. — Ты правда хотел умереть тогда? — вдруг спросил Чуя, не зная, что ему даст ответ. Дазай сначала ничего не ответил, а потом вздохнул и повернулся к собеседнику. — Думаю, нет. — пожал плечами Дазай. Накахара почти разозлился на него и сжал кулак под столом. — Ты думаешь? — Наверное, я бы закрыл дверь на ключ. — снова дернул плечами Дазай. Мясо зашипело, и он повернулся, чтобы перевернуть кусочки. Чуя долго сверлил спину Осаму взглядом. Он не знал, что сказать, потому что хотел многое. Дазай все еще хочет умереть? «Даже не думай спрашивать», — пресек мысль голос разума. — «Это глупо». В конце концов Накахара просто вздохнул и невесело усмехнулся. — Тогда хорошо, что я снес тебя с того стула. — сообщил Чуя. Дазай уже перешел к варке риса. — А то умер бы, не зная точно, хочешь ли. — Да, пожалуй. — вдруг согласился Дазай. Он обернулся и спокойно улыбнулся. — Спасибо, что толкнул меня на пол и разбил лицо после этого, Чуя-кун. — Эй, не издевайся! — пригрозил Чуя, мгновенно хмурясь. — Разбил за дело. — Тогда не обижайся, что я дал сдачи. — Я похож на того, кто обижается? — даже обиженно хмыкнул Накахара. — Но сцена была эпичная. — О, видел бы ты свое лицо, когда зашла Коё-сан! — рассмеялся Дазай. — Да я тебя тогда убить был готов. — признался Чуя. — Ты уже определись. — Осаму снова повернулся и посмотрел собеседнику прямо в глаза. — Спасти от смерти или убить? — Жить или умереть? — отразил вопрос Чуя. Их взгляды соединились между собой, протягивая линию от утопленного в море зрачка до окаймленного древесным. Звук бурлящей воды и шкварчащего мяса въелся в тишину, окружая юношей, словно дым. Спустя почти минуту спокойных вдохов и дрожащих выдохов, Дазай усмехнулся и вернулся к готовке. — Доставай тарелки. — попросил Осаму. Он так и не ответил. Чуя достал тарелки и столовые приборы. Он так и не понял, что думает об этом. Поужинали практически в тишине, редко оставляя комментарии по поводу еды (либо Накахара был до жути голодным, либо Дазай и вправду отлично готовил) и переговариваясь на незначительные темы. Чуя задумался о том, что они будут делать завтра, послезавтра и так еще непонятно, сколько дней: может, позвонить Фукудзаве и попросить его привезти учебники? Или хотя бы один ноутбук, чтобы можно было использовать время с хоть какой-то пользой. От чередования телевизора и видеоигры у любого через пару дней крыша поедет. Из-за странного режима сна на момент, когда юноши быстро помыли посуду и ушли с кухни, была уже глубокая ночь. Сморщившись от вида телевизора, Дазай и Чуя синхронно приняли решение пойти спать. — С тобой лечь? — дьявольски улыбнувшись, спросил Дазай, пока Чуя намазывал пасту на зубную щетку. — Могу колыбельную спеть. Спина Накахары дернулась, а губы сжались в острую линию. Вероятность того, что ему снова приснится кошмар и он снова будет плохо спать, была выше, чем вероятность обратного, но Чуя уже принял твердое решение не позволять Дазаю лечь с ним. Если случившееся утром повторится… Нет, и еще раз нет. — Иди нахуй. — рыкнул Чуя. — Сам посплю. — Как грубо, Чуя-кун! — притворно удивился Дазай. — А если снова кричать будешь? — Беруши поищи. — огрызнулся Чуя. — Я с тобой спать не буду. Закончив дискуссию, юноша яростно засунул зубную щетку в рот и принялся, наверное, слишком агрессивно вычищать зубы. В глазах Дазая что-то блеснуло, но Накахара уже отвернулся к зеркалу и не увидел этого. — Ну смотри. — хмыкнул Дазай. — Не зови потом. «Больно надо», — подумал Чуя и закатил глаза. Дазай, уже умывшийся и переодевшийся в черную пижаму, контрастирующую с белыми бинтами, удалился в спальню. Когда Чуя сплюнул слюну, перемешанную с ядреной зубной пастой, вытер лицо чистым полотенцем и вышел из ванной, то заметил, что Дазай уже погасил свет и закрылся в своей спальне. Даже спокойной ночи не пожелал. За полминуты Чуя успел разозлиться на соседа, счесть себя виноватым и расстроиться — в итоге он смирился, решив, что не так уж ему и надо это «спокойной ночи», и тоже ушел спать. Лёжа завернутым в одеяло и обнимающим его край, Чуя сразу начал считать баранов, чтобы мгновенно уснуть. Мгновенно уснуть, не видеть дурных снов и не думать о Дазае.

***

Их разбудил звонок в дверь. Дазай, полночи проворочившийся из-за навязчивых мыслей и уснувший под утро, недовольно застонал. Правда, почти сразу после этого он резво вскочил с кровати: в их секретную квартиру что, может кто-то прийти? С взъерошенным и шокированным Чуей Дазай едва не столкнулся в коридоре. Они нахмурились, посмотрев сначала друг на друга, а потом переведя взгляды на дверь, в которую кто-то звонил уже третий раз. Спустя несколько мгновений до обоих дошло, что это упомянутый вчера доверенный человек Фукудзавы, и юноши столкнулись плечами по пути к двери. Дазай заглянул в глазок (лишь потому, что был выше) и рассмотрел высокую женщину с короткими черными волосами. Женщина была одета в строгий костюм, а в руках держала большую сумку. — Я уже почти включила протокол «С». — сурово произнесла она, едва Чуя открыл дверь и хмуро уставился на гостью. Та без особых формальностей зашла внутрь, чудом не задев Накахару массивным плечом. — Вам тоже доброе утро. — с насмешливой улыбкой бросил Дазай. — Что за протокол «С»? — угрюмо спросил Чуя. Женщина приподняла подбородок. Её облаченные в мотоциклетные перчатки ладони сжались крепче на лямке сумки. — На случай, если вы оба мертвы. — громом обрушила на них сотрудница Фукудзавы. Вид у неё при этом сделался сравнимый лишь с горой, а черные глаза подернулись тенями. Юноши переглянулись друг с другом: вся сонливость мигом покинула Дазая, а сам он начал задумываться, точно ли доверенную Фукудзавы они впустили… — Я шучу. — выдохнула женщина и через секунду улыбнулась клыкастой улыбкой. — Я так и поняла, что вы дрыхнете. Дазай тупо — иначе не описать — моргнул и перевел взгляд на Чую. Тот все еще недоверчиво хмурился, но теперь юноша заметил, что его сосед сонно моргает, а на нижней границе синих глаз сияет краснота. «Он же выглядит так, словно вообще не спал», — изумленно подумал Дазай. — Меня зовут Мэй Фа. — представилась женщина. Не чувствуя никакого стеснения или угрызений совести по поводу того, что разбудила отдыхающих школьников, она уже прошла на кухню и положила сумку на стол. Чуя первым пошел за ней, и Дазаю пришлось прошагать за ним из коридора. — Фукудзава-сан не предупреждал, что вы придете так рано. — прокомментировал Чуя. Мэй Фа удивленно фыркнула, широким жестом указав на настенные часы. — Время двенадцатый час! — и вправду, когда Дазай проследил за её ладонью и увидел 11:13 на часах, то едва не присвистнул. Чуя же гневно сощурился, будто занервничал из-за прихода женщины. — Можно было и предупредить, мы спали. — Дазай заметил, что Накахара едва сохраняет спокойствие, и удивился. Да, вывести Чую из себя несложно, но Мэй Фа не сделала буквально ничего, чтобы вызвать столь яркую реакцию. — Утром? — выгнула бровь женщина. Поведение Чуи её то ли обидело, то ли начало злить. — И чем это вы занимались ночью? А потом Чуя побледнел. Сильно побледнел, так, словно увидел перед собой своих мертвых родителей. Дазай еще ни разу не замечал, чтобы юноша бледнел от ярости, поэтому поспешил спасти положение. Он подскочил к большой сумке Мэй Фа и заглянул в неё. — А что вы привезли? — переключил он внимание женщины на себя. — Еще еды. — она вздохнула. — Немного сладостей, вам передал Сигма-сан. Одежда, туалетная бумага. В общем, вещи первой необходимости. А, и еще… Мэй Фа запустила пальцы в внутренний карман пиджака, в котором ей наверняка было очень жарко в августовский день, и достала небольшой белый конверт. Она сразу протянула его Чуе, но Дазай успел разглядеть инициалы Ёсано Акико. — Это тебе передала Ёсано-сан. — пояснила Мэй Фа, когда Чуя уже вырвал письмо из её рук. — И Коё-сан вроде как тоже присоединилась. — Спасибо. — пробурчал Накахара. Его внимание полностью занял конверт. — Да, спасибо. — неловко согласился Дазай. — Хотите кофе? Мэй Фа приподняла обе брови и издевательски посмотрела на Дазая, а потом рассмеялась. Чую никак не тронул её смех: юноша уже начал читать письмо, ошалело бегая по буквам глазами. Осаму же недоуменно посмотрел на Мэй Фа. «Пожалуй, сейчас я уже не удивлен, что Чуя так разозлился», — пронеслось в его недавно проснувшейся голове. — Мальчик, ты же это несерьезно? — отсмеявшись, уточнила Мэй Фа. Дазай пожал плечами. — Нет, если вы хотите… — Я пойду. — отмахнулась от него сотрудница Фукудзавы. Когда она проходила обратно в коридор, Дазай отметил, что женщина выше него сантиметров на пять. Мэй Фа направилась в коридор, и юноши, действительно чувствуя себя мальчиками, поплелись провожать гостью. — Оставлю вас вдвоем. — Мы спим в разных комнатах. — выпалил Чуя так быстро, что Дазай чуть остротой не подавился. Юноша удивленно посмотрел на своего соседа: губы сжаты, а синие глаза горят при взгляде на Мэй Фа. На секунду Осаму кольнула обида из-за того, что Чуе стыдно даже от такой фразы. — Да, я так и поняла. — внезапно посерьезнев, кивнула Мэй Фа. Она удивленно посмотрела на Дазая, словно подразумевала за ним реплику. Дазай пожал плечами. — Ну, увидимся. Дазай пробурчал «До свидания» и закрыл за женщиной дверь. Когда он обернулся к Чуе, тот продолжил с интересом вчитываться в письмо. — И что это было? — сразу спросил Дазай. Не нужно быть слишком догадливым, чтобы разглядеть несвойственную Чуе нервозность. Накахара нехотя оторвался от чтения и хмуро посмотрел на Дазая. «Я что, тоже успел что-то не так сделать?», — на мгновение ужаснулся Осаму. — Ты о чем? — Ты очень нервно себя ведешь. — констатировал факт Дазай и попытался смягчить его слабой улыбкой. — Все нормально? — Я веду себя, как обычно. — покачал головой Чуя и взглядом вернулся к словам в письме. Дазая это уже начало порядком раздражать: почему нельзя просто сказать, в чем дело? — Что в письме? — спустя молчаливые несколько минут попытался сменить тему Дазай. — Не твое дело. — Да что не так? — тверже переспросил Дазай и невольно сделал шаг вперед. Пальцы Чуи на листе подрагивали. — Не выспался что ли? — Отвали, Дазай, что непонятного?! — рявкнул Накахара и резко дернулся в сторону своей комнаты. Дазай не успел даже охуевши моргнуть, как юноша уже скрылся в комнате, хлопнув при этом дверью. Осаму второй раз за утро тупо моргнул, уставившись на дверь. Он что-то пропустил? В письме что-то настолько ужасающее? Только тридцатью минутами позже, когда Дазай распределял по холодильнику яйца, шоколад и молоко, до него дошло. Юноша чуть не выронил бутылку молока. Красные глаза, нервозность и заторможенность. Дазай все-таки был прав. За ночь Чуя не спал ни минуты.

***

Наверное, Дазаю нужно было обрадоваться, что у него появилось личное пространство. Под конец дня это личное пространство откровенно заебало Дазая: полдня Чуя просидел в комнате, пока Осаму разбирался с привезенными запасами и готовил еду. Сделав некое подобие фриттаты, Дазай крикнул соседу, что завтрак-обед готов — несмотря на уверенность в том, что Чуя гордо останется сидеть у себя, последний все же пришел на кухню. Дазай не решился второй раз спрашивать, что было в письме, и вообще не стал заговаривать первым. Они почти доели и допили кофе с тонким земляным привкусом, когда Осаму не выдержал. — Чуя-кун, серьезно. — Чуя поднял на него спокойный, уже не такой яростный, взгляд. — Ты нормально спал? — Да. — кивнул Чуя. Поднявшись и забрав пустые тарелки, юноша поставил их в раковину. Дазай знал, что он врет, но промолчал. — Пойдем играть в приставку? Дазай не отказался, в основном потому, что делать больше было нечего. Смотреть телик третий день подряд однозначно вариантом не было. Чуя даже без споров помыл посуду, и они пошли играть в приставку. Накахара проиграл все четыре катки и в итоге грязно выругался, выключая игру и поднимаясь на ноги. Дазай попытался догнать его фразой «Главное — участие!», но не успел, потому что юноша ушел в ванную. Мыться посреди дня было пиздецки странно, но Осаму не стал это никак комментировать. Он просидел в одиночестве со своими мыслями около десяти минут, а потом вздохнул и включил местное телевидение. Хотя бы тут ему повезло, и вместо отстойных передач шел неплохой американский боевик. Выйдя из ванной, Чуя почти сразу ушел на кухню. Дазай из принципа не пошел за ним. Тревожные мысли вперемешку с собственной обидой полностью накрыли Дазая лишь когда он лег спать. Юноша сделал себе бутерброды с сыром и предложил Чуе поесть с ним, но тот пробубнил, что уже ел (скорее всего, это было правдой) и остался в комнате. Спустя час у Накахары погас свет, и тогда Дазай — очень громко, наверняка Чуя услышал — хмыкнул и хлопнул дверью в свою комнату. Спать не хотелось, да и он бы не заснул: Дазай лег на спину и накрыл одеялом лишь одну свою ногу, чтобы поддерживать в теле тепловой баланс. Юношу бесило не столько то, что Чуя ведет себя так, словно Дазай в чем-то виноват (что, между прочим, на этот раз было не так), сколько тот факт, что Чуя не может просто признать проблему. «Не удивлюсь, если мы и вправду загрызем друг друга», — гневно подумал Дазай и перевернулся на бок, роняя голову на холодную сторону подушки. Он вздохнул и прикрыл глаза. Вместе с легкой злостью из-за поведения Чуи к Дазаю в большей мере пришла промозглая тоска. Может, он и вправду сделал что-то не так? «Или ты просто достал его», — подкинул разумную мысль мозг. — «Что в конце концов должно было произойти». Осаму почти уснул на весьма печальной ноте, когда сквозь пелену расслышал стук. Юноша открыл глаза и сел, вслушиваясь. Да, он не ошибся — стучат в дверь. Дазай нахмурился, сразу подумав о том, что у Чуи что-то случилось, и подвинулся к краю кровати. — Да? — окликнул он Чую. Это действительно оказался он: когда дверь отворилась, в комнату скользнул Накахара с опущенной головой. Волосы были собраны в хвост, но у лица заметно растрепались. — Чуя, ты чего? Чуя молчал. Он зашел в комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Благодаря щели в шторах, луна освещала край его бледного лица и щекочущую щеку рыжую прядь. Дазай подвинулся ближе к краю кровати, но не встал, словно боялся спугнуть Чую — Накахару Чую, которого не спугнули даже вооруженные охранники. — Чуя… — начал Дазай повторять свой вопрос. — Можно я с тобой посплю? — выпалил Чуя. Он поднял взгляд и впился синими глазами в Дазая. — Я… не могу уснуть. — Кошмары? — мягко спросил Дазай. Чуя немного вдохнул, но кивнул. Дазай подвинулся левее, чтобы пропустить Чую на свою кровать. Сердце забилось быстрее, пробуждая весь организм, когда Чуя лег на вторую половину и беспардонно забрал подушку. — Эй, а мне на чем спать? — возмутился Дазай. — На руке поспишь. — буркнул Чуя. — Она мягче любой подушки, слышал такое? — Нет. — Ну, теперь слышал. — фыркнул Чуя. Дазай закатил глаза, словно в темноте это можно было разглядеть, и подмял под голову край одеяла. — Почему ты раньше не говорил? — спросил Дазай после долгой, за которую уже можно было уснуть, паузы. Чуя ответил открытыми глазами и непониманием во взгляде. — Что не мог уснуть. — Ты же и сам понял. — Понял. — согласился Дазай. — Но ты мог и раньше попросить с тобой поспать. — Звучит извращенски. — Нет, когда тебе снятся кошмары, от которых ты кричишь. Чуя замолчал. Спустя несколько минут, в течение которых Дазай изучил взглядом весь потолок и уверился в том, что второй юноша заснул беспробудным сном, справа послышалось ворочание. Дазай повернулся, встретившись с усталым взглядом. — Потому, что я не хотел… — Накахара запнулся. Брови Дазая дрогнули. — Не хотел чего? — Не хотел быть обузой. — Чуя умудрился лежа пожать плечами. — Нуждаться в ком-то. — Неужели это так плохо, нуждаться во мне? — спросил Дазай, случайно перейдя на шепот. — Нет. — вдруг отозвался Чуя. Дазай не успел продумать варианты его ответа, но такой простой он точно не подразумевал. — Особенно, когда ты помогаешь мне спокойно уснуть. — Служу на благо Родины. — усмехнулся Дазай. Слова Накахары ощутились внутри как сладкий чай, и юноша не придумал ничего лучше, чем скрыть тупую — наверняка тупую же — улыбку за смешком. Чуя замолчал, и на этот раз Осаму снова подумал, что он заснул. — Ёсано просила меня не винить себя. — подал Чуя голос тогда, когда Дазай уже и сам прикрыл глаза в надежде поспать. — В том письме. Говорила, что я точно буду. — Но… — Дазай сглотнул. — Ты уже не винишь, да? — Думаю, нет. — протянул Чуя. Он разговаривал с заметными паузами, словно каждый раз выдергивал себя из прохладного моря сна. — Она еще просила приглядывать за тобой. — Почему? — удивился Дазай. — Не знаю. — снова вздохнул Чуя. — Просто сказала. Дазай задумчиво выдохнул. Ёсано — психотерапевт, и она, как никто другой, догадалась бы, когда у её пациента мог начаться ментально не слишком благоприятный период — да, все это Дазай не отрицал. Но мысль о том, что девушка попросила за ним приглядывать Чую, казалась тошнотворной. Он что, инвалид какой-то? Осаму медленно выдохнул. Провел большим пальцем правой руки по границе бинтов на левой. А как он, действительно, себя чувствует? Взгляд скосился на Чую. Дазай закрыл глаза, ощущая, как уголки губ приподнимаются в — наверняка тупой — улыбке. — Нуждаться во мне — более, чем нормально, потому, что я нуждаюсь в тебе. — прошептал Дазай, когда был на сто процентов уверен, что Чуя спит. Чуя не спал. И, когда Чуя был на сто процентов уверен, что Дазай уснул, его ладонь коснулась бледной, забинтованной ладони, большим пальцем оглаживая то место, которого касался сам Дазай, осторожно захватывая чужие пальцы и беря юношу за руку. Дазай не спал.