Повзрослей

      Отабек стоял на набережной, продуваемый холодными ветрами Невы. Воздух был колючим, каждый его порыв словно пытался прокусить обветренную кожу, но казах не чувствовал холода. Никакой холод не сравнится с вечной мерзлотой в его душе. Отабек смотрел на тёмные воды, в которых отражались огни мостов. Они с Юрой часто приходили смотреть их развод. Приходили, шутили, смеялись, болтали, молчали, но всегда были счастливы. Отабек часто отогревал ладони Юры своим дыханием, а тот смущённо отводил взгляд, а уголки губ приподнимались в едва уловимой улыбке.       Им было хорошо и оба думали, что это навсегда. Отабек уж точно. Ему все говорили, что это шальная молодость и с возрастом все бабочки в животе вымрут, оставляя лишь зияющую дыру в груди и звенящий вакуум в голове. Отабек бывало представлял что будет, если они с Юрой разойдутся. Где-то в глубине души он был даже к этому готов. Но он ни на секунду не был готов к тому, что Юры просто не станет. В голове набатом звучало «остановка сердца», безучастно сказанное реаниматологом.       Отабек смотрел на холод Невы и думал о том, что было бы, не отпусти он Юру, когда тот решил уйти. Не было бы всей этой истории с наркотиками, больницей, не было бы того злополучного секса. Это каким надо было быть озабоченным извращенцем, чтобы трахнуть Юру в таком состоянии! Отабек был виновен во всём. Не пойди он на поводу у подростка в ту ночь, ничего бы не случилось. Юра ведь шёл на поправку. Медленно, но шёл. А теперь...       Отабеку хотелось выть, как выл в юриной квартире после случившегося, заставляя кошку забиться под кровать, а соседей стучать по трубам. Хотелось кричать от несправедливости. Почему именно он? Почему именно его Юра?!       «Смерть забирает лучших»       Ему не верилось. До сих пор не верилось. Этого просто не могло случиться. Его Юра, такой живой и полный энергии, горящий подобно солнцу среди серости Петербурга, не мог умереть. Это же невозможно. Только не он. Кто угодно, но только не Юра. Только не Ледяной тигр России. Его Тигр.       Отабек облокотился на каменный столб, смотря на Неву несколько секунд, а потом перенёс ногу через ограждение. Скованно, неуклюже. Растяжка и гибкость никогда не были его сильной стороной. Зато Юра с лёгкостью складывался пополам и садился на любые шпагаты. Отабек вдохнул полной грудью, окинув взглядом набережную, с которой связано столько воспоминаний. Ему даже начало казаться, что он слышит Юру. Так чётко и ясно, словно голос звучит где-то совсем рядом, но как сквозь толщу воды. Он звал его по имени, как звали в свои объятия тёмные волны Невы. Отабеку было нужно сделать лишь шаг.       Он отпустил руки, как можно сильнее отталкиваясь от ограждения. Ледяная вода почему-то брызнула в лицо, хотя прыгал Отабек вниз ногами. Он вздрогнул всем телом, на секунду перед глазами всё потемнело, а потом сквозь тьму начало проглядываться до боли знакомое лицо. – Ю-юра? – Отабек схватил его за плечи, едва не заставив выронить из рук гранёный стакан.       На языке навязчиво вертелся тупой вопрос из разряда «это рай?», но Юра перед ним был из плоти и крови. Тёплый, даже горячий. В бинтах и стеклянным стаканом в руке. – Что тебе снилось такого? Я не мог разбудить тебя, пришлось водой в лицо плеснуть, – испуганно произнёс подросток, ставя стакан на тумбочку.       Отабек, наверное, никогда так не радовался тому, что сон оказался сном. Он притянул Юру к себе, зацеловывая некогда светловолосую макушку, прижимал к себе хрупкое тельце, не сразу осознав, что по щекам текут слёзы. – Эй, да что с тобой? Ты что, плачешь? – подросток отстранился, заметив содрогания грудной клетки и всхлипы. – Всё в порядке, – Отабек снова притянул Юру к себе. – Ты плачешь из-за меня? Я опять сделал что-то не так? – с грустью в голосе спросил Плисецкий. – Нет, – ответил казах, – Я люблю тебя. – И я тебя... – сказал Юра, не понимая такого порыва.       Отабека трясло. Если раньше его просто вырубало без каких-либо сновидений, то теперь воспалённое сознание решило отыграться, подкидывая столь ужасные и реалистичные сюжеты. Юра сидел неподвижно, позволяя обнимать себя, зацеловывать, гладить, плакать в плечо. Лишь обнимая в ответ тоненькими ручками. – Отабек? – обратился Юра спустя несколько минут. – Я в порядке, просто приснилось одно дерьмо. Очень реалистичное дерьмо, – наконец казах отстранился, шмыгнув носом и вытирая мокрое от воды и слёз лицо, – Давай спать.       Отабек притянул Юру к себе, позволяя уютно устроиться на груди. Подросток слышал как быстро бьётся сердце казаха, перебирающего пальцами окрашенные сухие волосы. Уснуть не получалось. Отабеку впервые за несколько лет захотелось вспомнить свою дурацкую подростковую привычку и закурить. Юра тоже не спал, комкая одеяло пальцами и не решаясь спросить что случилось. – Юр, – едва слышно позвал Отабек, – У тебя сигареты остались? – Бек, пожалуйста, не начинай... – вымученно произнёс Юра, готовясь к нотациям. – Остались или нет? – спросил казах. – Нет, – ответил подросток, – Правда нет. Я перед тем, как пойти к Вите, пытался последнюю выкурить.       Отабек поднялся с кровати, стряхивая с себя Юру, и скрылся за дверью. На брошенное «ща приду» подросток лишь пожал плечами, недоумённо смотря как казах исчезает во тьме коридора. Отабек вёл себя очень странно, но Юре было страшно поднимать разговор. Он сидел на больничной койке, играясь с фонариком на телефоне. Через пятнадцать минут дверь в палату приоткрылась, Юра посветил на вошедшего. – Пошли покурим, – Отабек показал сигарету, щурясь от яркого света, – Стрельнул у охранника. – Хуя струя, – искренне удивился подросток, соскакивая с койки, хотя еле стоял на ногах.       Отабек поддерживал его под локоть, уводя в пустующую ночью курилку. Чиркнуло колёсико зажигалки, сигарета начала медленно тлеть. Отабек сделал затяжку, с непривычки царапнуло горло, он совершенно забыл это ощущение. Затянулся ещё раз, не так сильно и протянул сигарету Юре. – Ты странный, – заключил подросток, делая жадную затяжку, – То упрекаешь меня, то сам среди ночи бежишь стрелять сигареты у охранника. – Я тебя не упрекал, – сказал Отабек, забирая сигарету из тонких пальцев. – Что тебе снилось? – наконец спросил Юра. – Не важно, – отмахнулся Отабек. – Важно, – настаивал подросток. – Не помню, – казах сделал глубокую затяжку. – Пиздишь, – заключил Плисецкий, забирая сигарету, на полминуты повисла тишина. – Мне снилось, что ты мёртв, – после паузы ответил Алтын. – Ну значит жить долго буду, – усмехнулся Юра. – Это не смешно, Юр, это очень страшно, – Отабек забрал у подростка остатки сигареты, потушив о пепельцу, – Пошли спать.       Юра пробурчал что-то про последнюю затяжку и, прихрамывая, пошёл в палату. Отабек помог ему залезть на койку, ложась рядом и обнимая настолько крепко, насколько мог. Подросток не понимал почему казах так беспокоится за него. Ну похеровило после секса, ну проблевался, ну сделали ему пару уколов, потом отпустило же. Юра правда чувствовал себя лучше. Он чувствовал себя любимым и был готов терпеть все эти уколы и другие неприятные процедуры.       Через пару дней его наконец выписали. Домой, правда, Юра попал только вечером, потому что Никифоров потащил его к колористу, который несколько часов приводил в порядок пересушенные дешёвой краской волосы подростка и выводя остатки зелени. Юра при этом был готов растерзать Виктора. Он устал сидеть на этом ебучем кресле, запрокинув голову над раковиной. Юри и Отабек тоже были не в восторге от такого времяпровождения, один Никифоров листал модные журналы и просил уже вторую чашку кофе. Зато когда волосам вернули былой блеск, шелковистую мягкость и пшеничный цвет, Отабек не мог оторвать глаз.       Оказавшись наконец дома, Юра плюхнулся на диван, схватив довольно мурлыкающую Потю и заставив Отабека пересматривать «По ту сторону изгороди». Ему так не хватало этого уюта, этой непринуждённости. Он любил видеть Отабека таким домашним, смеяться над глупостями. Идиллию прервал звонок в дверь, Юра щёлкнул по клавише пробела, ставя мультик на паузу, и пошёл открывать. На пороге стояла Лилия, решившая навестить мальчика. Юра мысленно выдохнул, что его так вовремя выписали и что хореограф разминулась с курьером ДиливериКлаб с двумя большими пакетами из Мака. Убедившись, что с мальчиком всё в порядке, Лилия оставила ему домашний суп и поехала дальше по делам.       Проводив её, Юра вернулся к Отабеку, плюхаясь рядом. Казах потянулся снять серию с паузы, но подросток перехватил его руку, перемещая её на свою задницу. – Ты обещал, что мы потрахаемся, когда окажемся дома, – напомнил подросток, накрывая губы Отабека своими.