Повзрослей

      На следующее утро Юру перевели в обычную палату. Отабек уехал на тренировку и без него было совсем паршиво. Подросток нехотя принял таблетки, отказавшись от завтрака. Медсестра пыталась убедить его в том, что есть и набираться сил в таком состоянии необходимо, но Плисецкий был непреклонен.       Днём к нему пришёл Александр Геннадьевич. Сначала Юре было очень неловко, он совершал нервные движения, то сминая пальцами простынь, то поправляя волосы, то обнимая себя за плечи. Подросток стеснялся говорить о своих чувствах и ему было некомфортно находиться одному с незнакомым мужчиной. Врач не перебивал, лишь изредка задавал какие-то вопросы. Он не обесценивал чувств и переживаний подростка, и в ходе беседы Юра постепенно расслаблялся. Он понял, что незнакомцу рассказать о чём-то проще, чем тому же Отабеку.       Разговор с психотерапевтом хоть и принёс облегчение, но вместе с тем сильно вымотал. Александр озвучил вердикт «я вижу, что Вы не наркоман», который успокоил подростка. После ухода психотерапевта Юру отправили на процедуры, после которых он сразу уснул, и проснулся уже ночью. Рядом с больничной койкой на стуле спал Отабек. Уставший, с синяками под глазами от недосыпа. Юра приподнялся на локте, рука дрогнула, но подросток нашёл в себе силы удержать собственный вес и дотянуться до казаха. Он слегка потряс его, заставляя проснуться. – Ложись ко мне, – сказал Юра, отодвигаясь на край.       Отабек разулся и нырнул под одеяло, ложась рядом с подростком. Юра прильнул к нему, подобно коту, а потом поднял зелень уставших болезненных глаз. – Я хочу тебя, – признался он, чувствуя как щёки жжёт румянец. – Юр, – вздохнул казах. – Давай попробуем, – не сдавался Юра. – Обязательно попробуем, когда тебя выпишут, – пообещал Отабек. – Я хочу прямо сейчас, – настаивал подросток, – Я не возбуждаю тебя таким? – Юра, ты только из реанимации, о каком сексе может идти речь? Мы в больнице к тому же, – пытался вразумить любимого казах. – Мне уже лучше, а до утра сюда никто не зайдёт, – заверил Юра, – О, а ты можешь халат надеть?       В голове у обоих невольно возник образ хрупкого Юры, лежащего на больничной койке с перебинтованными руками и рёбрами, и Отабека в халате на голое тело. Мысленно казах отвесил себе пощёчину. Нельзя думать о таком. Нельзя. – Тест на венеричку у меня отрицательный, можешь не волноваться, – Юра потянулся пересохшими губами за поцелуем. – У тебя температура, – заключил Отабек. – Я просто очень горячий, – подросток пытался выглядеть сексуально и, надо отдать должное, у него получалось.       Отабек окинул взглядом затуманенные блестящие глаза, покрытые румянцем щёки, пересохшие подрагивающие губы, растрёпанные волосы, по которым убивался Никифоров каждый раз, когда видел Юру, зачитывая лекцию по уходу, чтобы восстановить после херового окрашивания. Когда он опомнился, подросток уже исследовал его рот языком. Юра и сам не мог понять откуда у него взялись силы на такую настойчивость.       Как бы Отабек ни пытался противостоять желанию, все его моральные принципы рухнули под один лишь юрин стон, блядский и невинный одновременно. Он сгрёб одной рукой хрупкое тело, закидывая его на себя. Юра попытался упереться руками в койку и приподняться, но не смог, однако напор не сбавил. – Мне доктор рекомендовал лёгкие кардио-нагрузки, – прошептал Плисецкий, отрываясь от поцелуя. – Это не лёгкие нагрузки, – охрипшим голосом сказал Отабек. – Ну так и я не пальцем деланый, – Юра снова впился в его губы. – Юра, у нас даже смазки нет, – напомнил казах. – Тумбочку открой, – закатил глаза подросток, сползая с широкой груди, чтобы дать возможность открыть дверцу, – Я у проктолога сегодня спиздил. Считай, я даже промыт и растянут. Всё для вас. – Воровать не хорошо, – вкрадчиво произнёс Отабек. – Накажешь меня? – развратно ухмыльнулся Плисецкий.       Отабек боялся. Юра казался таким хрупким, что казалось, его можно сломать одним неловким движением. Подросток храбрился, но казах прекрасно понимал как сильно болит нога после падения с мотоцикла, как темнеет в глазах при пониженном давлении, как тяжело двигаться при высокой температуре, как саднит содранная кожа. Было страшно сделать ему больно.       Чувствуя себя последним извращенцем, Отабек скользнул рукой под резинку больничных штанов, обводя ладонью маленькую задницу. Юра настолько похудел за эти дни, что без особого труда прощупывались седалищные кости. Скользнув между половинками, Отабек нащупал сжатое колечко мышц. Юра проронил едва слышный стон, прижимаясь к возлюбленному настолько близко, насколько это возможно. Алтын почувствовал стояк, упирающийся ему в бедро, и стянул с подростка штаны. – Ты точно уверен? – спросил Отабек, выдавливая достаточное количество смазки на руку.       Ответом послужила развратно принятая Плисецким поза. Стоять как-то хитровыебанно Юра не смог бы, а вот лежать на спине, раскинув ноги в идеальном поперечном шпагате, ему было вполне по силам. Один палец скользнул внутрь с лёгкостью, словно подросток и правда был растянут. От каждого движения Отабека у Юры пробегали мурашки по всему телу. Он стонал, закусив угол подушки. Физически подростку было тяжело даже в такой позе, в особенности из-за травмированного бедра. Когда уже стало невмоготу, Юра согнул одну ногу в колене, прижимая к груди.       Отабек двигался в нём уже двумя пальцами, то сводя, то разводя их. Плисецкий выгибался дугой на каждую фрикцию, не насаживаясь на пальцы самостоятельно лишь из-за отсутствия сил. Благодаря этому он довольно легко растягивался, потому что было слишком тяжело зажиматься. – Ты правда был у проктолога или сам развлекался, пока меня не было? – спросил Отабек, вводя уже четвёртый палец. – Эти руки не для скуки, конечно, но правда, – прошипел Юра, комкая в руках одеяло, четвёртый палец шёл уже неприятно, – Вставлял в меня какую-то херь с фонариком. Сказал, жопа целая, можно трахаться. – Так прямо и сказал? – Отабек сжал пальцами свободной руки горошинку затвердевшего соска, который не был скрыт бинтами. – Блять, – Юра выгнулся навстречу этим ласкам.       Перед глазами мелькала разноцветная пелена из-за высокой температуры. Горячая кожа покрылась испариной, на щеках горел румянец. Губы блестели от слюны, тоненькая ниточка которой тянулась от уголка рта к углу подушки. Решив, что Юра уже достаточно растянут, Отабек вылил побольше смазки и медленно вошёл. Внутри было тесно и очень жарко. Это чувство сносило крышу обоим. Юра опомнился, что срывается чуть ли не на крик, только когда на губы опустилась широкая ладонь, зажимая рот. – Мы вообще-то в больнице, – напомнил Отабек.       Однако с каждым толчком, каждым движением члена по простате сдерживаться становилось всё сложнее. Устав, Юра скрестил ноги у Отабека на пояснице. Голос казаха напоминал приглушённое рычание. Подросток пытался сфокусировать взгляд на его лице, но тонул в разноцветном мареве.       Фрикции становились всё чаще, Отабек склонился над Юрой, упираясь руками по обе стороны от него. Он с трудом сдерживался, чтобы не наоставлять засосов, поэтому жадно зацеловывал в губы. Юре не хватало воздуха, но он настойчиво отвечал на поцелуй, зарываясь пальцами в чёрные волосы казаха. Отабек начал вдалбливать хрупкое тело в больничную койку, скорость фрикций была за гранью разумной. Взвизгнув, Юра содрогнулся всем телом, кончая себе на живот. Через пару толчков оргазма достиг и Отабек, изливаясь внутрь.       Юра крупно дрожал, волосы прилипли к лицу и шее, часть разметалась по подушке. Пока Отабек вытирал с него сперму влажными салфетками и помогал натянуть обратно штаны, подросток пытался восстановить сбитое дыхание. Сердце колотилось с бешеной скоростью, пульс стучал в ушах. Бёдра свело спазмом от перенапряжения. Юра почувствовал, что ему очень быстро становится значительно хуже. Надеясь, что скоро отпустит, он позволял Отабеку, у которого самого было всё ещё сбито дыхание, за собой ухаживать: убрать волосы, накрыть одеялом, вытереть лицо. Почувствовав сильный приступ тошноты, Юра зажал рот перебинтованной дрожащей рукой, стараясь дышать глубже. – Блять, Бек, – вымученно произнёс подросток, с трудом подавляя рвотный позыв, – Зови врача.