Эндшпиль

— И всё же мне кажется, это ужасно по отношению к твоей матери, — Гермиона обхватила голову руками. — Грейнджер, мы говорим об этом уже второй день кряду. Ты пытаешься соскочить в последний момент, это очевидно, — Малфой покачал головой и уставился в окно. — Просто скажи, что отказываешься от своей затеи. Признайся, что поставила мою жизнь и жизнь моей матери выше жизней всех жертв. Гермиона поморщилась. Она никак не могла перестать думать о том, что всё равно жертвует Малфоями и всеми, кто погиб до девяносто шестого. Гермиона раз за разом мысленно передвигала точку перемещения и в конце концов приходила к выводу, что проще всего было бы не дать Волдеморту родиться. Или, в крайнем случае, удушить его в колыбели, но вряд ли на младенца поднялась бы рука. — Я вовсе не пытаюсь соскочить, как ты выражаешься, но мне ужасно жаль твою мать. Мне становится больно от мысли о том, что она будет чувствовать, когда найдет тебя наутро. — Ты говорила об этом приблизительно сотню раз вчера и около пятидесяти сегодня. Грейнджер, неужели не понятно, что я всё равно умру? Ты же знаешь, кого кладут в эту палату. — Пациентов. Малфой усмехнулся. — Поинтересуйся у Сметвика, если хочешь. Не думаю, что тебе понравится ответ. Гермиона прекрасно понимала, на что он намекает. Палата смертников. Ни один из пациентов, что лежали тут до Джорджа и Лаванды, не излечился. Наверное, в предположении Малфоя был определенный смысл. — Я всё равно попаду сегодня домой. Решай, Грейнджер, используешь ты артефакт или нет. У тебя ещё несколько часов. — Пей, — Гермиона сунула ему в руки стакан с зельем. Малфой выпил, вернул стакан, и Гермиона выскочила из палаты. Вернувшись в каморку, она уселась за стол и уткнулась в бумаги, которые должна была заполнить, но ни одной мысли в голове не было. Гермиона просто пялилась на лист. — Да кому это всё нужно? — спросила она и наконец-то отодвинула ставший ненавистным пергамент. До конца дня вряд ли кто-то хватится этого несчастного отчета, а в понедельник мир уже станет другим, и в нём не будет такого количества пациентов. Когда Нарцисса Малфой вошла в палату, Гермиона уже была там, как и целитель Сметвик. — Драко, милый, ты готов? — Миссис Малфой, мы думаем, мисс Грейнджер лучше будет отправиться с вами, — произнес Сметвик. — Ваш сын ещё не выздоровел, ему может понадобиться помощь, как и вам. Мисс Грейнджер просто подежурит, проконтролирует, чтобы всё было в порядке. — Я даже не знала, что в клинике есть такая услуга. —Это на добровольных началах, — Гермиона натянуто улыбнулась. — Часть волонтерской работы. — И всё равно, это прекрасно, — миссис Малфой улыбнулась. — Идёмте. — Всего доброго, — Сметвик кивнул. — Удачи вам, мисс Грейнджер. — В чём? — недоумённо поинтересовалась Гермиона. — Может… — Сметвик наклонился к ее уху и понизил голос до шепота. — Может, вам удастся поставить его на ноги и снять с восьмой репутацию палаты смертников. Гермиона вздрогнула. — Всего лишь репутация? Или это и впрямь последнее пристанище для безнадёжных? — Мисс Грейнджер, я действительно хочу, чтобы все пациенты излечились. Прогресс мистера Малфоя — это наш шанс. Гермиона кивнула. Возможно, Сметвик действительно не создавал палату смертников нарочно, и это просто крайне трагичное стечение обстоятельств. — Грейнджер, ты идёшь? — окликнул её Малфой. — Да-да, конечно, — Гермиона встрепенулась и поспешила за ним и Нарциссой. Благо, у общественных каминов не было толчеи, а то Малфой и так осматривался по сторонам, будто боялся, что кто-то может броситься на него. Нарцисса торопливо втолкнула его в камин, посторонилась, пропуская Гермиону вперед, и пошла следом. Мэнор встретил их запахом сырости и… Запустение — первое, что пришло в голову, стоило только осмотреться по сторонам. Мэнор Гермиона видела только один раз, когда они с Гарри и Роном были тут в плену. Тогда дом Малфоев казался мрачным и величественным. Возможно, в мирное время он был просто величественным. Или же просто мрачным — точно сказать нельзя было. — Мисс Грейнджер, прошу прощения, — прошелестела Нарцисса. — Я в последнее время не могу найти силы даже на то, чтобы отдать эльфам приказ. С тех пор, как Драко заболел. Он был моей последней надеждой. — Миссис Малфой, только не переживайте, — ласково произнесла Гермиона. — Вы хотели пообщаться с сыном, а не спать всю ночь под Успокаивающей микстурой. — Спасибо, всё в порядке. Сейчас я повелю эльфам приготовить ужин. А пока они будут заняты, мы посидим в гостиной и пообщаемся. Гермиона кивнула, надеясь, что достаточно удачно маскирует замешательство и некоторое раздражение, даже злобу. Не на них, нет. На себя. Этот чертов план, который она придумала, должен был сломать жизнь Нарциссе, попросту уничтожить ее. Малфой с матерью беседовали, усевшись на диван. Это был тот разговор, у которого нет определенной темы, но длиться он может бесконечно, потому что собеседники не желают замолкать ни на секунду. Будто вслед за концом разговора наступит и конец света. Гермиона же слонялась по гостиной, не находя себе места. В один миг ее внимание привлекли колдографии на каминной полке. Маленький Малфой хохочет, оседлав игрушечную метлу. А вот Малфои полным составом — наверное, перед отправлением в Хогвартс. Здесь их было еще четверо: старик за спиной у Драко наверняка был тем самым дедушкой Абраксасом, о котором Малфой говорил Слагхорну. Люциус и Нарцисса, стоящие по обе стороны от сына, были такими, какими Гермиона видела их на Чемпионате мира по квиддичу. Сам Драко в слизеринской форме и с палочкой — еще до распределения он знал наверняка, на какой факультет попадет. Сердце Гермионы екнуло. Она только теперь поняла: семью Малфоев, как и Уизли, как и сотни других, разрушил Волдеморт. Как и семью Гарри. Она вздрогнула и снова посмотрела на Малфоя с матерью, как она цеплялась за его руку, словно за последнюю надежду. Гермиона металась по гостиной, а сидящие на диване словно не замечали ни ее замешательства, ни тревоги. Она сама была в шаге от того, чтобы принять пару стаканов Успокаивающей микстуры и проспать всю ночь. Мешало только то, что она дала Малфою обещание. — Хозяйка Нарцисса, ужин готов, — пропищал эльф, материализовавшийся в гостиной. Нарцисса кивнула и поднялась на ноги. — Идемте, мисс Грейнджер. Гермиона кивнула и побрела следом. Она старалась не отставать, потому что кроме гостиной и подземелий она нигде не была и не знала Мэнора так, как его обитатели. Гермиона слишком сильно переживала из-за перемещения во времени, чтобы отвлекаться на мелочи вроде людей, зыркающих на нее с портретов. Уже усевшись за стол, она вскользь отметила для себя, что домовых эльфов Нарциссе оставили. Гермиона вспомнила, как на четвертом курсе всерьез отказывалась от еды из-за того, что она была продуктом рабского труда. Она усмехнулась, глядя в тарелку. С какой радостью она бы сейчас вернулась в те времена, раздавала бы значки в коридорах Хогвартса. В памяти всплыли слизеринцы, потешающиеся над ней, снисходительные рейвенкловцы и Седрик Диггори, с улыбкой берущий у нее значок. Седрик… От этой мысли сердце пропустило удар. Еще одна жертва Волдеморта, с которой Гермиона собиралась смириться. Или все же не собиралась? — Мисс Грейнджер, вам стоит поесть. Если вы и перекусывали в клинике, то это было достаточно давно. — Да, миссис Малфой, благодарю. Я просто задумалась. — О чем же, если не секрет? — Не секрет. Вспомнился четвертый курс, когда я только-только узнала о домовых эльфах и была уверена, что это рабство. — Даже значки раздавала, — натянуто улыбнулся Малфой, пытаясь поддержать беседу. — Ты помнишь мои значки, как мило, — Гермиона хихикнула. — А друзья пытались убедить меня, что эльфы на самом деле любят своих хозяев, что они обожают служить. Знаете, я смотрю сейчас на этот стейк и думаю, что даже самый запуганный раб не приготовит так. Здесь чувствуется любовь. Нарцисса улыбнулась, и даже Драко изобразил удивление. — Спасибо, мисс Грейнджер. Я передам ваши слова домовику, который это готовил. Он будет рад, что угодил гостье. Гермиона кивнула, отрезала от стейка кусок и отправила в рот. — И на вкус он просто восхитителен. Нарцисса улыбнулась и тоже приступила к еде. И только Драко гипнотизировал свою тарелку, словно не мог заставить себя поесть. Гермиона посмотрела на него с некоторой тревогой. Малфой перехватил ее взгляд, вздрогнул и стал с кислой миной жевать стейк. «Малфой, пожалуйста, не нервируй мать! — мысленно взвыла Гермиона. — Я бы не хотела сейчас отправлять ее спать под Успокаивающей микстурой». Наконец-то она смогла сформулировать для себя, почему не хочет давать Нарциссе зелье. Гермиона не от снадобий хотела уйти, а дать миссис Малфой насладиться общением с сыном, которого уже утром должна была найти мертвым. Да, один вечер мало что мог изменить, но это большее, что Гермиона могла ей дать. После ужина они вернулись в гостиную, где Малфои снова обосновались на диване, а Гермиона заняла кресло, поставила на колени расшитую бисером сумочку и запустила в нее руку, пытаясь на ощупь оценить, все ли необходимое она взяла. Палатка, книги, целебные зелья, пара комплектов теплой одежды — все, что могло понадобиться в путешествии. Кроме уверенности в том, что она делает. — Мисс Грейнджер, а целитель Сметвик что-то говорил о прогнозах? — А? — Гермиона вздрогнула от неожиданности. Прошел час, а то и полтора, и она успела подзабыть, что Малфои могут попытаться с ней заговорить. — Прогнозы, мисс Грейнджер. Целитель Сметвик что-то говорил о них? — Он считает, что появление аппетита — это признак прогресса. Когда целитель Сметвик услышал, что Драко смог уснуть, согласился отпустить его на ночь домой. Миссис Малфой, мы не рискуем говорить о прогнозах сейчас, когда у нас есть выборка из десяти пациентов со схожими симптомами. Все они умерли, к сожалению. Нарцисса крепко вцепилась в руку сына. — Но случай Драко может стать первым из множества, в которых наступает исцеление. Простите, это все, что я могу сейчас сказать. — Наверное, вы прослушали. Мы обсуждали поездку к морю. — Миссис Малфой, думаю, мы сможем обсудить это через месяц, не ранее. И то, если прогресс Драко не остановится. Нарцисса кивнула и снова вцепилась в руку сына. До того самого момента, как часы пробили десять, Нарцисса с Драко сидели на диване, вцепившись друг в друга. Однако же аккурат с десятым ударом миссис Малфой поднялась на ноги. — Драко, милый, мне нужно принимать микстуры. Целитель Сметвик говорит, мне нужно ложиться не позже половины одиннадцатого, чтобы сохранять более-менее стабильное состояние. Мисс Грейнджер может подтвердить. — Совершенно верно. Если вы хотите спросить о режиме Драко у него все еще случаются эпизоды бессонницы, мне в этом случае предписано давать ему по одному стакану Умиротворяющего бальзама в час. — Наверное, для этого вам нужно находиться с ним в одной комнате? — Если не возражаете. Хотя подойдут и разные. Честно, принципиальной необходимости нет, но я бы не хотела тревожить вас или ваших уважаемых предков этими перебежками. — Да, мама, Гермиона права. Ей лучше находиться в моей комнате. — Хорошо, — Нарцисса кивнула. — Спокойной ночи, милый. Спокойной ночи, мисс Грейнджер. — Спокойной ночи, — разве что не в один голос ответили Гермиона с Малфоем и зашагали к его комнате. — Итак, план, — выпалил Малфой, закрыв за собой двери. — Дожидаемся, пока мать уснет, досиживаем до полуночи, чтобы уж наверняка, и идем в отцовский кабинет. — Ты уверен, что согласен? — А почему я должен передумать? — Ну, вы уже начали планировать поездку к морю, и… — Мать начала. Я вообще терпеть не могу море. Гермиона проглотила конец своей фразы и замолчала. Где-то около получаса они просидели в молчании. Гермиона понимала, что Малфой уже решился, и прогресс в лечении был спектаклем для Сметвика, чтобы получить возможность вырваться из клиники. Откажись они сейчас от этой затеи — и он окончательно замкнется в себе, как Джордж. А так он готов был пожертвовать собой в честь благого дела. — Может, хоть зелье выпьешь? — предложила Гермиона. — К дракклам зелье. — Ладно. Ты не знаешь, случайно, как я вернусь в это время? — Если я все правильно помню, артефакт призван послужить цели. Когда я заплачу ему своей кровью, ты должна будешь назвать место, время и четкую цель перемещения. Пока ты с ней не справишься, назад не вернешься. — А ты осведомлен. Собирался использовать? — Подумывал продать. Выучил все, что делает артефакт. — И решил оставить? — Да. Кто знает, кому продал бы его Горбин, какой сволочи. Гермиона улыбнулась. — Что ж, с осознанием причин и последствий у тебя все в порядке. — Никогда на это не жаловался. Они замолкли, погруженные каждый в свои мысли. Внизу, в гостиной, часы пробили полночь. — Идем, — Малфой поднялся на ноги и тихонько приоткрыл дверь. Гермиона двинулась за ним. В коридоре Малфой вдруг достал из кармана волшебную палочку и засветил на ее кончике тусклый огонек. — Откуда у тебя палочка? — всполошилась Гермиона. — Умыкнул со столика в гостиной. Мать так и не убрала ее. Бросила там же, где отняла у меня. Даже жаль, что она стала такой рассеянной. — Но зачем? — Во-первых, чтобы открыть отцовский кабинет. Знаю, что ты и сама бы это сделала, но, наверное, правильнее, чтобы это был я. А во-вторых, мне хотелось умереть с палочкой в руке, как и подобает волшебнику. Гермиона воззрилась на него с искренним недоумением. — Когда дедушка Абраксас умирал от драконьей оспы, он попросил дать ему палочку. Скажи, что магглы делают в последние мгновения перед смертью? — Исповедуются, — прошептала Гермиона. — Ну вот. А волшебник держит палочку в последний раз. Алохомора. Дверь открылась с тихим щелчком, и Гермиона с Малфоем вошли в просторный кабинет. — Ты ведь знаешь, где артефакт? — Грейнджер, я готовил его к продаже. Если мама не затеяла тут уборку — а я уверен, что нет, — артефакт в верхнем ящике стола. Малфой потянул ящичек на себя и извлек оттуда небольшой серебряный медальон, похожий на глаз. — А теперь, Грейнджер, будь внимательна. Сейчас я дам артефакту свою кровь, после чего ты должна будешь четко назвать дату и место, куда ты хочешь переместиться. Ты весь вечер просидела в раздумьях, наверняка уже вспомнила дату последнего экзамена на пятом курсе. — Я передумала, — выпалила Гермиона. — Точнее, я выбрала другую дату и другое место. — Хорошо. И сформулируй цель как можно более конкретно. Это все-таки темный артефакт, неизвестно, чего от него можно ожидать. Гермиона кивнула. Малфой провел пальцем по ободку медальона, раздалось тихое клацанье, и из уголка глаза показалось острие иглы. Он глубоко вдохнул и резко воткнул иглу в руку. Кровь, вопреки всем законам физики и логики, поползла вверх по игле, затопила радужку, а затем и зрачок. — Цена уплачена, — произнес Малфой и коснулся артефакта палочкой. — Грейнджер. — Тридцать первое октября тысяча девятьсот восемьдесят первого. Годрикова Впадина, два часа пополудни. Цель — найти и уничтожить все крестражи Волдеморта, чтобы он сгинул навек. — Цель назначена, — Малфой во второй раз коснулся палочкой артефакта. Раздался низкий гул, кабинет затопило алое свечение, и Гермиона почувствовала, что падает. Ей оставалось только крепче сжимать в руках сумочку и палочку.