--
Все только хуже стало. Этот факт с делом никак не помогает, напротив, только усложняет. Хидан закуривает, стоя на крыльце морга. Согреться в помещении не удалось, и пальцы до сих пор не слушаются, по коленям пробегает холодная волна, будто он стоит в воде. Ехать в офис Какузу совсем не хочется, но раз уж он вылез на улицу – придется, чтоб два раза не вставать. Он вызывает такси и ждет. Офис в принципе тоже не далеко, но второй раз Хидан такую ошибку не совершит, нет уж, и так промерзся до костей. Первым делом Хидан идет к охране – спросить насчет камер. Стоит сотрудникам услышать, какие конкретно камеры его интересуют, они мгновенно подбираются и нервно прячут глаза. - У него свои камеры, - отвечает один из них, потирая руку, - Жесткий диск, на который они пишут, в кабинете. Мы к ним не имеем отношения. - Разве так можно? – удивляется Хидан, растирая замерзшие руки. - Ему все можно, - тихо говорит охранник и отворачивается, давая понять, что разговаривать он об этом больше не хочет. Хидан проникается вдруг каким-то невесомым благоговением, горло сковывает трепет. Пожалуй, довольно устрашающий. Пройти в кабинет ему никто не мешал, казалось, сотрудники офисного здания старательно делали вид, что Хидана не замечают. Интересная реакция. Дверь бесшумно открывается, Хидан оглядывает комнату. Здесь никто даже порядок не наводил, не вызывали клининговую службу, чтобы отмыть кровь. Все так, как было – полный бардак, упавшее на бок кресло, засохшая лужа крови на дорогущем паркете, царапины. Брызги крови на дверцах шкафа, на обивке кресла. Он замечает следы, отпечатавшиеся кровью, но вполне возможно, что это следы полицейских. Здесь так тихо. Ни шума с улицы, ни звуков работников офиса, ничего. Даже как-то неуютно. Хидан доходит до середины комнаты, принюхивается. Можно уловить запах дерева, лака, которым покрыли паркет. От стола пахнет чем-то еловым, едва улавливается запах бумаг. Хидан идет к шкафу у стола, раскрывает стеклянную дверцу и яркий запах кожи ударяет в нос. Взгляд падает на флакон духов – похоже, это и есть источник запаха. Флакон приятно ложится в руку, прозрачный и обтекаемый – истинно минималистичный – Хидан снимает крышку, вдыхает аромат. В детстве он часто бывал на конюшнях с дедом. Только дед разводил не лошадей, а оленей. Мерзкие тупые создания, один из них больно укусил Хидана за бедро, до сих пор шрам остался. Но в домике при конюшне пахло примерно так же – хвоей, деревом и кожей. А в этом аромате примешивалось нероли, добавляя терпкой пряности. От этого акцента запах становился теплее. Хидан водит взглядом по корешкам книг, вчитываясь в названия, и, сам того не осознавая, прячет флакон духов во внутренний карман пальто. А чего добру пропадать? Книги на полках скучные – что-то о финансах и экономике, что-то про историю, мифологию, античность. Целая полка, однако, посвящена медицинским трудам разных времен – от старых к современным. Хирургия, трансплантология, реанимация… Какузу не похож на врача, это уж точно. На одной из книг Хидан видит отпечаток пальца – похоже, палец был в крови, и отпечаток виден хорошо. Хидан тянет книжку на себя, но она не вытаскивается, она вообще, видимо, не настоящая даже наощупь. Слева что-то щелкает, Хидан замечает, что из стенки шкафа что-то показалось. Кусок деревянной стенки выехал вперед, являя собой дверцу. За дверцей обнаружился сейф. На кнопках отпечатков нет, они не истерты, так что определить комбинацию на глаз невозможно. Хидан подходит к столу, просматривает все бумаги, какие попадутся. Ежедневник в кожаной обложке оказывается абсолютно пустым. В ящиках пара конвертов, но заветные четыре цифры нигде не фигурируют. Ну что ж, очевидно, придется просить Какузу их назвать. Хидан хмурится. «Просить» заключенного. Даже звучит тупо. Он обходит кабинет еще раз. Довольно безлико, на самом деле. По этой обстановке, вещам, сказать что-то о его владельце не получится. Ну, серьезный человек, работает тут, что еще скажешь. Только запах наводит на мысли, но Хидан не может понять, что за мысли конкретно. Он решает, что делать здесь больше нечего, и уходит. Никто из сотрудников его не провожает, никто даже не оборачивается. То ли они так усиленно скорбят о потере своего прекрасного начальника, то ли делают вид, что его и не было никогда. Хидан бы понял, если бы они радовались – так он хотя бы смог сделать вывод о том, что он тиран какой-нибудь. А такое равнодушие сбивало с толку. Это удивительно, но Хидану хочется работать. Он даже подумывает поехать в участок прямо сейчас, но быстро отметает эту мысль куда подальше. Если его начнет гнать вперед работа – он опять свалится через месяц с нервным срывом, нет уж. Теперь он учился терпению. По дороге домой он только позвонил Конан и спросил, как можно пообщаться с Какузу. Она сказала, что Хидану придется ехать в тюрьму самому. Предупредил он о своем маневре только Конан. Она наверняка передаст Кисаме, что Хидан пропустит утреннюю летучку, потому что поедет в тюрьму. Хорошо, что Хидан не услышит его возмущений.--
Хидан открывает глаза. Как там говорила Конан? «Чтобы сделать все, что задумано на день, нужно построить себе план задач с утра». Хидан пытается представить, что ему сегодня делать и в каком порядке, и быстро бросает эту затею. Почему он помнит ее советы? Зачем пытается им следовать? Какая-то надежда теплится, что он мог бы привести свою жизнь в порядок, но надежды каждый раз разбиваются о действительность. Конан пыталась научить его этой мудрости, когда он загремел в больницу, на реабилитацию и лечение потрепанных нервишек. «Это все стресс, Хидан, ты себя не жалеешь». Пф, ну а как еще-то? Кофе согревает руки, немного прочищает рассудок. Мерзкий сон удаляется, забывается, как и всегда. Хидана бесит этот сон. Ему кажется, его собственный мозг пытается выставить его виноватым, заставить себя корить. Прошло пять лет в конце концов, пора уже распрощаться с эти досадным недоразумением. Забыть, и дело с концом. Хидан опять вызывает такси. Списанная с карты сумма снова его бесит. Наверно, имеет смысл забрать машину со штраф стоянки, когда придет зарплата. Придется менять резину… Опять морока, опять деньги. На входе в тюрьму сидит охранник, еще не разлепивший толком глаза. Да уж, так себе бдительная охрана. Он заспанным голосом уточняет цель визита и как-то неуверенно просит подождать. Хидан не сомневается – о его прибытии забыли, и Какузу наверняка даже никто не оповестил, хотя сейчас он уже должен ждать в допросной. Ну вот и как тут строить планы на день? Спустя мучительные и скучные полчаса, металлическая дверь наконец отъезжает в сторону. Конвой провожает Какузу до стола. Он садится, и ему перещелкивают наручники – цепь между ними проходит через кольцо, приваренное к столу. Он демонстративно разводит руки в стороны – получается только наполовину, цепь короткая – и строит печальное лицо. Хидан трет виски и закрывает глаза. - Чего пришел? – спрашивает Какузу, когда конвой удаляется и закрывается дверь. - Был у тебя в кабинете, - начинает Хидан ненавязчиво, - Скучновата обстановка. - Да ладно? – Какузу улыбается и ставит на стол локти, переплетает пальцы, - Но что же это? Хидан поднимает на него взгляд и вопросительно хмурится. Какузу ведет носом, будто принюхивается, закрывает глаза. Выглядит сосредоточенно. - Какой знакомый запах. Неужели мой? Хидан слегка наклоняет голову и хочет хлопнуть себя по лбу от досады, но сдерживается. Вчера, придя домой, он провалялся в кровати до ночи. Просто хотел восстановить силы. И почему-то прихватил с собой флакон одеколона. Крутил его в руках и так и эдак, читал этикетку, представлял, сколько он может стоить. Потом загуглил – уж лучше б не знал, один парфюм как две его зарплаты. А утром, похоже, взял да пшикнул на себя рефлекторно. Молодец, нечего сказать. - Хороший нюх, - Хидан кивает, - Тебе духи уже ни к чему. - Я бы не отказался. В тюрьме, знаешь ли, ароматы так себе. - Никто не разрешит, так что можешь забыть. Я нашел у тебя сейф, - Хидан решает перейти к делу. Все-таки такие встречи ограничены по времени. - Умница, - Какузу растягивает губы в улыбке, щурит глаза, будто кто-то выполнил его прямой приказ. Хидана не отпускает мысль, что он обязан повилять хвостом от такой похвалы. - Не скажешь код случайно? - Ммм… - Какузу картинно раздумывает, постукивает по подбородку пальцем. Хидан вглядывается в его лицо – выглядит он уже не так богато, как до этого. Потрескались губы, отросла щетина, волосы растрепано собраны в пучок на затылке. Глаза уставшие, похоже, Какузу не спал. Не удивительно, свои первые несколько ночей в тюрьме многие не спят. - Услуга за услугу? - Допустим. - Принеси мне мои книги, два тома Жана-Поля Сартра. И пару полотенец. И… бритву бы. - Бритву не пропустят, рехнулся что ли? Могут и к полотенцам прикопаться. - Ну ты уж сделай так, чтобы не прикопались, - тон Какузу становится ниже, опаснее, хотя это вряд ли необходимо. Но звучит убедительно, Хидан даже кусает губу. - Я не всесилен, Какузу, я всего лишь следователь, - Хидан ловит себя на мысли, что произносит это слишком мягко. Будто оправдывается. Какого хрена он оправдывается перед убийцей! - Ну что ты, не прибедняйся. Почему-то их разговор кажется Хидану дружеским. Ну, обычно приятели общаются в таком тоне – ненавязчиво поддерживают друг друга, будто похлопывают по плечу. Насколько это укладывается в нормы общения с преступниками? Хидан подозревает, что не укладывается вообще. Он встает со стула, расхаживает по комнате. Ощущает, что Какузу следит за ним взглядом, как за маятником. Хидан чувствует себя наживкой, но не встречает внутреннего сопротивления этому чувству. Он сам встал со стула. Ему вполне удобно сиделось, и маячить у Какузу перед глазами совсем не обязательно. Но он все равно маячит. Как нарочно. Он сделал это не совсем отдавая себе отчет. Как с чертовым одеколоном. Хидан оборачивается, видит, что Какузу как раз добрался взглядом до его ног. И завис. Хидан следует его взгляду, опускает голову. О да. Это покруче севшей рубашки. - Опять проблемы со стиркой? – усмехается Какузу, поднимая взгляд. Хидан фыркает и возвращается за стол. Розовые, блядь, носки. У полицейского. Когда-нибудь Хидан запомнит, что белые вещи нельзя стирать с цветными. И будет включать свет на кухне, когда скидывает вещи в машинку, чтобы не перепутать в темноте средства для стирки. Когда-нибудь. Но не сегодня. - Значит, код к сейфу ты мне скажешь, только когда я принесу тебе книги? - И полотенца. - И полотенца, - Хидан позволяет голосу загрубеть, на секунду раздражаясь. Какузу улавливает, но только лыбится нагло в ответ. - Именно так. - Есть смысл просить тебя помочь с моим делом? - Я думаю, да, - Какузу придвигается к столу ближе и складывает на нем руки. Постукивает пальцем по гладкой поверхности, цепь на запястье тихонько позвякивает. - Я выяснил, что у всех жертв маньяк забрал кусочек сердца. Как при биопсии, это когда… - Я знаю, что такое биопсия. - Ты врач? – выпаливает Хидан сразу пришедший в голову вопрос. - Нет. Но я разбираюсь в медицине, если тебя это интересует. - В общем, этот кусочек маньяк забирал после смерти жертвы. Как думаешь, зачем? Какузу задумывается, лицо серьезнеет, он хмурится. Хидан уже столько раз видел его в задумчивости, что готов признать – это выражение лица Какузу очень идет. Оно гармонично вписывается в его образ, даже учитывая, что он не в своем дорогом костюме, а в оранжевой робе заключенного. - С медицинской точки зрения это бесполезно. Больше похоже на какое-то ритуальное действие. С другой стороны, многие народности используют органы животных в засушенном, например, виде, для приготовления каких-то снадобий, лекарств. - Но это не животные. - А почему бы не попробовать заменить животное на человека? Каннибалы верили, что, съедая человека, они съедают его силы. Кусочек сердца — это, конечно, не каннибализм, но я думаю, ты понял, о чем я. Хидану хочется съязвить, что Какузу дохрена умный. Но это, очевидно, будет глупо. И принципиально. Принципиально глупо. Ему просто нужно поблагодарить его и уйти. Это же не сложно. Но Хидан почему-то медлит, оттягивает момент. Ему хочется закурить, но здесь нельзя. - Может, хочешь уточнить, где взять мои книги? – насмешливо спрашивает Какузу. Хидан рад его вопросу, потому что никак не мог найти, что сказать. - У тебя в кабинете? Я видел, там дохуя книг. - Следи за языком, - коротко одергивает его Какузу и прежде, чем Хидан успевает среагировать, продолжает, - Книги, которые мне нужны, у меня дома. Ключ можешь взять у охраны тюрьмы, все мои вещи у них. А вообще… забери у них все мои вещи и отнеси домой, будь умничкой. - Какого хрена? - Что? Стирать не прошу, у тебя с этим, как я вижу, не очень. Хидан даже пары слов связать не может от возмущения. Он что, курьер? Какого вообще черта он себе позволяет такие шуточки? И что еще возмутительнее – с каких пор он его одергивает? Ругаться, не ругаться – Хидан сам вправе решать, как ему разговаривать. Да и при первой их встрече у Какузу не было никаких претензий. А тут гляди-ка – борец за чистоту языка! - Ты не слишком борзый для запертого в тюрягу преступника? Знаешь, как добывают сведения другие копы? - Ты что, хочешь меня напугать? – Какузу округляет глаза, но, конечно, не боится. Только делает вид. Хидан это тоже понимает, как бы это его не бесило. Но еще Хидан замечает, как покраснели эти самые глаза. - Я вот вижу, что ты не спишь, - Хидан откидывается на спинку стула и скрещивает на груди руки, - Боишься? А ведь многие заключенные с удовольствием тебе заточку в бок всадят за пачку сигарет. - Значит, мне бритву нельзя, а им заточки можно? – Какузу склоняет на бок голову, и Хидан бы сказал, что он дуется. - Не валяй дурака. Ты меня понял? - Хидан, давай не будем проверять, насколько сильно твое влияние на преступников. Кому станет лучше от пары лишних трупов в тюрьме? - Ты слишком самоуверенный. - А ты слишком упрямый, - Какузу говорит почти шепотом, будто это упрямство его восхищает. Может и так, а может Хидан слышит то, что хотел бы слышать. Приходится взять паузу, чтобы подумать. В целом, Хидану не сложно метнуться за вещами, доехать до чужого дома и вернуться. Главное, не рассказывать никому, что он коп на побегушках у преступника, засмеют. Особенно этот шакал Кисаме, еще пару лет припоминать будет. - Ладно. Но если то, что я найду в сейфе, не будет стоить моих усилий, Какузу, ты поплатишься. - Не сомневайся, это будет стоить каждой твоей потраченной минуты. На этом, кажется, разговор окончен. Хидан встает, медленно собирает со стола бумаги. Вот ведь, и зачем только притащил их сюда. Хотел показать Какузу снимки с мест преступлений, но передумал. Решил, что в следующий раз. Сомнительно было загадывать, что он придет сюда еще раз до того, как получил от Какузу поручение. Он надеялся? Намеревался? Хотел найти повод? Хидан морщит лоб, задумываясь об этом. Он явно ходит где-то на грани нервного напряжения, причем создает это напряжение себе сам. Подсознательно ищет встречи. Идиотизм какой-то. Надо попросить Конан научить медитациям. Собираясь попрощаться, Хидан подходит к Какузу ближе, встает рядом. Он над ним возвышается, и ему, пожалуй, нравится такая расстановка сил. Он понимает, что Какузу крупнее, и в плечах шире, и вообще сильнее, вероятно. И будь они в равных условиях, Хидан за свою дерзость возможную наверняка огрёб бы. Но сейчас Какузу в цепях, а Хидан – нет, и его это устраивает. Может, даже, доставляет некое садистское удовольствие. Все копы отчасти садисты, разве нет? Он ничем от них не отличается. - Будет грустно, если придется сбрить такие длинные волосы, - ехидно замечает Хидан. Он испытывает желание доставить Какузу беспокойство, чтобы тот не расслаблялся. Будто того, что он не спит – недостаточно. - С чего бы мне придется? Хидан слегка наклоняется. - Если ты издеваешься, гоняя меня за своими прихотями, а взамен я получу нихуя – в тюрьме тебе будет очень плохо. Какузу даже с цепями на руках обладает достаточной скоростью, чтобы схватить Хидана за запястье. Его пальцы больно давят на связки и вены на внутренней стороне запястья, он, похоже, знает, куда нужно давить, чтобы пальцы холодели и не слушались. Хидан дергает руку и беспокойно оборачивается на дверь допросной. - Следи за языком, - снова одергивает Какузу низко рыча и, хоть он злобно смотрит снизу вверх, Хидану кажется, что все наоборот. Будто он где-то внизу, такой мелкий и беззащитный, что руку ему сейчас попросту сломают. Лицо Какузу смягчается, он прикрывает глаза и улыбается, - Я ничего не делаю просто так, не обижай меня своими подозрениями, снежок. И я всегда выполняю свою часть сделки. Какузу отпускает его руку и выпрямляется на стуле, глядя на дверь. Хидан слегка зависает, и ему даже становится стыдно, но, разумеется, он не признает это вслух. Он просто разворачивается и уходит, чувствуя, как зеленые глаза прожигают дыру в спине. Хидан забирает у охраны вещи. Одежда, ботинки, документы, мобильник последней модели (ну разумеется), в кармане брюк – ключи. Он понятия не имеет, как это все поможет ему в деле маньяка, но делать все равно нечего. Приходится поверить Какузу на слово.