***
Дряхлая машина с эмблемой почтовой службы тряслась по просёлочной дороге. — Карло, stronzo di merda. Я припомню ему это корыто. Такое чувство, что он выбирал самое раздолбанное из всех. — Знаешь, отборная итальянская брань отвратительно влияет на нашу маскировку. — Маскировку? Витто, ради всего святого, мы итак в несусветной глуши. Лючи закурила и громко выругалась, когда машина очередной раз подпрыгнула на ухабе. — Porca troia! Эти ублюдки из правительства хоть иногда думают о людях? — Думают. Перед выборами. Ты сегодня чуть более эмоциональна, чем всегда. Случилось что-то? — Случилось? Нет, Витторио, всё в полном порядке. Кроме того, что мой муж вернулся ночью, уставший и весь в крови. Витторио усмехнулся. — Какого чёрта тебя так развеселило? — Ты только что назвала Нино своим мужем. — А как бы ты назвал человека, которого очень сильно любишь? — Тебя тревожит встреча с Костелло? — Тревожит? Это не то слово, Витторио. Из-за отца этого ублюдка я лишилась семьи. — Ему было двенадцать, Лючи. Губы девушки скривились в горькой усмешке. Она покачала головой и промолчала. Витторио вглядывался в ровный профиль Лючи, скрытый тенью форменной фуражки. В длинные тонкие пальцы с аккуратными короткими ногтями, которые удерживали одинаково хорошо руль его «Форда» и руль этой развалюхи, названия которой он не знал и знать не хотел. — Ты всегда держишь себя в руках. Сделай так и в этот раз. — Ты боишься, что я из-за личных обид пущу пулю в голову ещё одному Фрэнку? Витторио покачал головой. — Я доверяю тебе. Поэтому ты мой консильери. Скоро мы приедем. В Трентоне мы переоденемся и сядем на поезд до Филадельфии. Дальше мы встречаемся с Костелло и садимся на поезд до Атлантик-сити. Так меньше шансов, что мы привлечём к себе ненужное внимание. — Филадельфия? Почему там, Витто? — Наш юный друг очень тесно дружит с евреями. А привёл его к ним некий Чарли Лучиано. — Лучиано? Человек Массерии? — Слышала о нём? — Доводилось встречаться. Молод, но не лишён амбиций. Придёт день когда Массерии придётся подвинуться. — Ты так думаешь? Лючи закурила. — Пока что я только предполагаю. Но ты сам знаешь, как устроен рынок. Чем больше у тебя связей, тем выше твои шансы закрепиться. Здесь, в Америке люди хорошо научились делиться по принципу свой-чужой. Ирландцы сотрудничают с ирландцами, итальянцы отдают предпочтение итальянцам, чернокожие также сбиваются в стаи и держатся сообща. И только евреи сотрудничают с теми, с кем это выгодно на данный момент. — Ты ненавидишь евреев? — Я этого не сказала, Витто. Лишь хотела подчеркнуть, что Лучиано имеет все шансы занять не последнее место в будущем. Как только укрепит свои позиции. Витторио кивнул. — Я присмотрюсь к нему. Не хотелось бы в будущем нажить проблем. В гостинице было тепло. Светлая плитка и пушистые ковры. На стене огромные часы, а стойка сделана из добротной древесины. На фоне общей красоты два оборванца в форме почтовых работников выглядели, как минимум, непрезентабельно. У стойки их сухо приветствовал человек в чёрном костюме. — Почту положено привозить по утрам, сэр. И для таких целей, в нашей гостинице предусмотрен служебный вход. Лючи скривила губы. — Нас ожидает мистер Джон Гинсбур. — Мистер Гинсбур? Дайте-ка посмотреть… На миг повисла тишина, нарушаемая шуршанием страниц журнала регистрации. — Да, да. Этот господин в номере 147D. Желаете, чтобы вас проводили? Витторио, до сих пор хранящий молчание негромко произнёс: — В этом нет необходимости. Просто скажите, где это. — Четвёртый этаж, по коридору направо... И, сэр. Могу я попросить вас подняться по лестнице? Боюсь, гостей напугает ваш непрезентабельный вид. Лючи негромко произнесла, так, чтобы её слышал только человек за стойкой: — Дам вам бесплатный совет, сэр. Больше такой благотворительностью я заниматься не стану. Никогда не судите о человеке по его костюму. — Ты угрожаешь мне, сопляк? — Я предупреждаю. В тесном лифте надушенная барышня скривила губы при виде двух почтальонов. Её спутник, джентльмен в дорогом шерстяном костюме неодобрительно хмыкнул. Лючи легко коснулась сжатой в кулак руки Витторио, в попытке успокоить его. Она знала, как Витто не любит пренебрежения, которого вдоволь наелся в детстве. Мысленно, она готова была продырявить джентльмену и его спутнице головы, только бы не видеть горечи на лице человека, заменившего ей погибшего брата. Наконец, лифт остановился и они вышли наружу. Не успела Лючи занести руку, чтобы постучать в дверь, как она открылась и полуголая девица капризно надув губки, заявила: — Джонни, это не обслуживание номеров, тут какие-то два говнюка. — Тогда великий Джонни их прогонит, милая! На пороге появился владелец номера. Девица упрямо топнула ножкой, исподтишка оценивая крепкие мышцы почтальона, скрытые робой. — Ты их прогонишь? Фальшивый почтальон негромко произнёс: — Не в этот раз, милая. Пойди, поешь в ресторане. Джонни всё оплатит. — Босс. Кхм. Вы раньше, чем я рассчитывал. Лючи прошла в номер. На кресле висели кружевные панталончики девицы, которые она брезгливо скинула на пол, освобождая себе место. — Разве Нино тебе не сообщил? — Сообщил, Лючи, сообщил. Но я… — О том, как ты развлекаешься должна печься твоя жена. Ты достал то, о чём я тебя просил? — Обижаете, босс. Разумеется достал. Лючи щедро плеснула себе в стакан виски и вытянула ноги, с наслаждением отмечая, как на дорогом ковре осталась грязь с её ботинок. — Скажи, почему ты взял такой ублюдочный псевдоним? — А лучше, если я буду зваться Дженовезе Гарибальди? Это имя неблагозвучно. К тому же, в Америке не жалуют итальянцев. — И поэтому, ты взял себе еврейскую фамилию? Ты идиот, Дженовезе. — Босс… Витторио усмехнулся, но кивнул Лючи, та в ответ пожала плечами. — Прикрылся бы ты, Джонни. Тошно смотреть на твоё обвисшее брюхо. — Доживи до моих лет, сынок. — Мой отец умер много лет назад. А я, едва ли доживу до твоего возраста, Джонни. Сделай милость, отдай то, за чем мы пришли и развлекайся дальше. Лючи поднялась из кресла. — Где в этой роскоши уборная? — Налево, по коридору. Лючи похлопала приземистого Дженовезе по щеке. — Босс. Не моё это дело, конечно, но…как вы терпите его? — На самом деле это легко. Где костюмы? — Сию секунду. Толстяк кинулся к шифоньеру и достал оттуда две вешалки в холщовых чехлах. — Лучшая шерсть, босс. Высочайшее качество. Угольно-чёрный для вас, серый в полоску для этого хама. — Тебя известили о нашем визите, а ты не удержался и развлекался с потаскухой, Дженовезе. Более того, на входе в гостиницу, с которой ты имеешь приличные деньги, нам нагрубили. А хамом выставил меня. Как удобно. — Не будь ты консильери, сынок… — Напомнить тебе, благодаря кому твоя тучная задница сидит в кресле начальника полиции? — Прекратите. Оба. Лючи, возьми костюм. Мы уходим. Лючи пожала плечами и скрылась в соседней комнате. — Да, кстати, Дженовезе. Передай хозяину гостиницы, что я разочарован местным обслуживанием. — Я всё исправлю, босс. Вы меня знаете. — Не сомневайся, я проверю эту информацию.***
Элизабет спустилась в гостиную и застала там Нино, спящего в кресле. Рукава его рубашки были закатаны, а на столе была расстелена карта, отмеченная разноцветными булавками, а посреди этого безобразия стояла переполненная пепельница. Спящий Нино выглядел обманчиво беззаботным. В тусклом дневном свете можно было заметить небольшую горбинку на его носу — последствия перелома, а на худой щеке белел старый шрам. Она покачала головой и отправилась на кухню, чтобы сварить им кофе. Осторожно, стараясь не быть слишком резкой, прикоснулась к плечу спящего и почувствовала, как на запястье сжались его пальцы. Девушка непроизвольно вздрогнула. Нино открыл глаза и в них мелькнуло недоумение, смешанное с удивлением. — Мисс Колвин. Простите, я не хотел вас напугать. Я задремал… Нино рассеяно потёр затылок. — Скажи, Нино. Ты всегда так спишь? — Как, мисс Колвин? — Словно всё время ожидаешь нападения. — В последнее время, да. Смерть Джулиано принесла с собой не только радость, но и кучу неотложных дел. За ним пристально следили не только мы, но и те, кто представляют закон. — Полиция? Не смеши меня, Нино. Они продажные… Риччи кивнул. — Это так. Но есть и другие желающие. Харрис завизировал своей подписью пропуск на транспорт, идущий в Канаду. Если бы дело касалось поставок алкоголя, то федералы закрыли бы на это глаза. Скажем, за несколько символических ящиков выпивки. — Господи, есть ли что-то, что нельзя было бы купить? Нино улыбнулся. — Определённо, мисс. Купить нельзя честность и порядочность. К сожалению, эти качества прививаются воспитанием, а не деньгами и алкоголем. — Нино, но разве федеральные агенты не должны пресекать торговлю алкоголем? — А вот здесь вылезает обратная сторона медали. Деньги. Государство платит не так много, однако многого требует взамен. Посему, многие, не брезгуют таким «грязным» заработком. — Лучше хорошо зарабатывать, чем героически погибнуть, да? Вы ведь тоже занимаетесь бутлегерством. — Работа репортёром сделала вас наблюдательной и весьма проницательной. Не лучшие качества для девушки главы семьи. — Что ты хочешь этим сказать? — Вы нравитесь мне, Элизабет. Она ошарашенно смотрела на итальянца, а в душе поднималась паника, смешанная с ужасом. Неужели улыбчивый Нино окажется плохим человеком? Её испуг не остался незамеченным — мужчина рассмеялся. — Успокойтесь. Вы снова меня поняли неверно, перевернув всё с ног на голову. Улыбка исчезла с его лица. — Но я хотел бы вас предупредить, что ваша проницательность может сыграть с нами дурную шутку. Дела семьи касаются только людей, к ней принадлежащих. Испуг сменился яростью. — То есть вот как? Ты хочешь сказать, что для ублажения Джулиано я была хороша, а для других дел у семьи есть куча исполнителей? Я объясню всё позже, Элизабет. У Витторио много скелетов в шкафу, как и у всех вас, но, Боже милосердный, какого чёрта вы не можете мне просто рассказать, что происходит? Неужели, я не заслуживаю доверия? Нино резко встал и вышел из комнаты, но очень скоро вернулся и протянул ей стакан. — Что это? — Выпейте. Это вас успокоит. Она проглотила содержимое стакана и закашлялась. — Какого? Что за дьявол был в стакане? — Это виски, мисс. Между прочим, не то дерьмо, что разливают всем желающим по три доллара за стакан. Отличный виски из Шотландии. Нино налил и себе. Сделал глоток и устало растёр виски. — Что касается вас… спросите у Витторио, каким было моё мнение о его операции. Долгосрочные планы всегда заканчиваются непредсказуемо. Из всех людей в Нью-Йорке, не было никого, кто подходил бы на эту роль хуже. Но вы смогли. Вы сделали невозможное. Будьте уверены, вашей смелости, не зная о вас ничего сказали «спасибо» во многих уголках Америки. Но место Франческо не может, и не должно оставаться пустым, поэтому у нас возникли трудности. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду то, что никто не считает ваши заслуги ничтожными. Мы вовсе не пренебрегаем вами и очень ценим то, что вы сделали для нас. Витторио любит вас и стыдится того, что сделал. Дайте ему шанс, Элизабет. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. — Налей мне ещё, Нино. Нино вздохнул и разлил виски по стаканам. — Мисс Колвин. Не переусердствуйте. Неожиданно тишину прорезал телефон, оживший в глубине кабинета. Нино исчез из комнаты так стремительно, что могло показаться, что он ей померещился. Вернулся он минут через десять, со счастливой улыбкой на лице. — Случилось что-то хорошее? — Звонила Лючи. Они в Филадельфии. Он прикрыл глаза ладонью и расслабился, казалось, что внутри него лопнула какая-то невидимая струна, держащая его в напряжении. — Нино…ты сильно волнуешься за неё? Мужчина убрал ладонь и внимательно посмотрел на Элизабет. — Идите спать, мисс Колвин. Ночью к ней снова пришёл Франческо. Он молча стоял у кровати, а из его чудовищной раны, оставленной винтовкой сочилась кровь, капая на простыни. Его ледяные руки сомкнулись на её ноге и она закричала. В это же мгновение громко хлопнула дверь и на пороге появился встревоженный Нино с пистолетом. — Чёрт возьми, мисс Колвин! Вы напугали меня. Она расплакалась и уткнулась головой в свои колени. — Мисс Колвин? Вы слышите? Всё хорошо. Это пройдёт. Нино нерешительно подошёл и осторожно потрепал её по волосам. — Легко тебе говорить. Ты давно это пережил. Он пожал плечами. — Когда я впервые убил человека, то не мог есть почти неделю. Меня тошнило. А по ночам мне являлся мертвец и я просыпался в холодном поту. — Но я и раньше видела смерть. Я и сама…убивала. — Мисс Колвин, не чувствуйте вину за смерть этого негодяя. Франческо не стоит ваших слёз. Что вы видите? — Я…он приходит и смотрит, тянет ко мне свои ледяные руки. О, Господи… Нино участливо похлопал её по плечу. — Хотите, я останусь? Я могу поспать на стуле, чтобы вам не было так страшно. — Я не вправе просить тебя о таком. Его губы тронула улыбка. — Спите, мисс Колвин. Я буду вас охранять. Я дал ему слово. — Спасибо тебе.***
Фрэнк Костелло оказался щуплым пареньком с бегающим взглядом. Он настороженно разглядывал посетителей. — Чем обязан? — Мистер Костелло. Вам известно, чем занимался ваш отец и двоюродный брат? — Мне известно, как он закончил, мистер, э-э-э... — Пьюзо. Витторио Пьюзо. — Перейдём к делу. Я не буду тратить своё время на переливание из пустого в порожнее. — А вы, сэр? Костелло перевёл взгляд. — Лючиано Орсини. Мне отлично известно, что о делах вашего отца вам известно не меньше моего. Особенно, если принять во внимание вашу давнюю дружбу с Чарльзом Лучиано. — Хм. Вижу, что вы хорошо подготовились. И чего вы хотите? — Наверняка до вас доходили слухи о том, что человек, сменивший вашего отца на посту покинул его? — А если и доходили, что с того? — Мы предлагаем вам занять это место. — А что если я не хочу? Лючи встала из-за стола и нависла над парнем. На губах её расцвела недобрая улыбка, а показная вежливость исчезла, уступая место едкости. — Тогда, послезавтра, ты станешь персоной non grata. Подумай сам, кому была выгодна смерть Франческо Джулиано? — А кто поверит в то, что у меня, заядлого и не особо удачливого картёжника был мотив? — При должных талантах и связях ты станешь в глазах общественности кем угодно. Не стоит в этом сомневаться. Но ты можешь отказаться. — Правда? На лбу Костелло проступили капли пота. Лючи усмехнулась и села на своё место недобро сверкая глазами из-под низко надвинутой федоры. Она не отводила глаз и не моргала, отчего сидящий напротив парень начал чувствовать себя ещё неуютнее. Он судорожно расстегнул пуговицу на рубашке и ослабил галстук, словно ему резко стало нечем дышать. — Выбор есть всегда. Но учти, что когда предлагают такие вещи, то ответ «нет», не подразумевается. Иначе, будет так, как я сказал. Ты проснёшься знаменитым. Печально знаменитым. — Но я…я даже не знаю, как управлять семьёй…я совсем не гангстер. Витторио улыбнулся, понимая, что они выиграли. — Об этом не тревожься, Фрэнк. Всему можно научиться. Ты, вроде, человек образованный. — Мне можно подумать? Мрачный взгляд консильери мистера Пьюзо сказал ему о том, что долгие раздумья не являются добродетелью. — Можно, но моё терпение закончится, как только истлеет моя сигарета. — Но это же шантаж! Лючи равнодушно пожала плечами и встала из-за стола. — Идём, Витторио, у сопляка кишка тонка. Витторио кивнул и встал из-за стола. У самого выхода до их ушей донеслось: — Стойте! Я…согласен. Губы Витторио расчертила победная ухмылка.