***
Трандуил лежал на траве в объятиях гвоздики. Ее пыльца осыпала его поэтично разметавшиеся светлые волосы, ее аромат накрывал его высокую изящную фигуру невидимой простыней, но вот уже несколько месяцев даже любимые цветы в любимом саду не приносили ему умиротворение. В тот роковой день на его широкие плечи опустилось еще одно бремя, и он, не выдержав, споткнулся. Впервые за сотни лет король почувствовал себя в тупике. Еще дольше он не ощущал настолько сильных эмоций, и он просто не мог предположить, что когда-либо снова задумается о любви. Не о привязанности к прошлому, не о скорби — о любви к реально существующей особе в физической доступности. О любви, обреченной остаться невысказанной и медленно убивающей изнутри. Трандуил не мог простить себе ужасную бестактность и на следующее утро после судьбоносного инцидента отправил Кандре подарок — кольцо из белого золота с выкованной из полупрозрачных, ненавязчиво переливающихся опалов лилией. К нему он приложил короткое письмо, в котором выразил сожаление о случившемся и желание загладить свою вину, пригласив девушку на совместную охоту. Как ему потом доложил слуга, она долго отказывалась принимать дар, интересуясь, почему у короля хватает смелости унижать ее, а извиниться лично — нет, и говоря, что безделушками и драгоценностями ее примирение не купить, и все же, выслушав настоятельные убеждения слуги, она сдалась и позже даже согласилась на общую охоту. На удивление, владыке Мирквуда не потребовалось много слов, чтобы получить прощение: полуэльфийке хватило его искреннего виноватого взгляда и особенно тихого мягкого голоса. Она рассказывала, как злился Леголас и как она заверяла его, что все в порядке и реакция его отца на нее вполне естественна, по ее мнению, хотя сама еще не пережила обиду и шок. Трандуил поблагодарил ее и высказал надежду, что его слова, вырвавшиеся сгоряча, не повлияли негативно на их отношения, на что Кандра ответила, что все осталось по-прежнему. В целом их время, проведенное вместе за увлекательным занятием, прошло на нейтральной ноте, оба даже получили удовольствие. Этот ход также послужил хорошей возможностью узнать девушку получше. После этой охоты король в принципе стал больше наблюдать за избранницей сына. Разумеется, он рассчитывал, что наваждение, охватившее его тогда в саду, было одноразовым, случайным плодом фантазии, разыгравшейся из-за пребывания в таком особом для него месте. Но он ошибался. Он замечал схожести в реакциях на разные слова и действия, в обращении с животными, в схеме мышления, в увлечениях и моральных ценностях. И не понимал, бредит он или настолько похожие женщины действительно встречаются. То ли желая разрешить это сомнение, то ли из любопытства, то ли ведомый чем-то иным, Трандуил стал приглашать Кандру на личные встречи все чаще. Он успел показать ей самые красивые и значимые, на его вкус, места во дворце и в лесу, поделиться своими предпочтениями в еде, литературе, музыке и изобразительном искусстве, рассказать пару захватывающих историй из жизни, провести с ней несколько тренировок на мечах; порой он не скрывал от нее даже результаты политических собраний. Девушка всегда внимательно слушала его, активно участвовала в обсуждениях, проявляла восторг, сопереживание и чуткость в нужные моменты. Поначалу король думал, что она делает это из вежливости, но со временем осознал, что ее изумрудные глаза никогда не лгут. Он действительно был ей приятен. И доброта ее сердца глубоко впечатляла его. Кандра была такой простой и одновременно утонченной! Рядом с ней Трандуил ощущал, как его заботы становятся легче, регулярные удручающие мысли растворяются, а однообразная серая жизнь насыщается красками; благодаря ней он забывал об одиночестве и чувствовал, как его ценят не за успешные военные операции или процветание королевства, а за то, какая он личность. В своем общении они старались не упоминать Леголаса; владыка Мирквуда не знал, осведомлен ли тот об их встречах, но и не пытался узнать: он не хотел лишаться своего единственного источника радости и вспоминать, в насколько абсурдной и страшной ситуации они оказались с минуты, когда он подпустил полуэльфийку к себе ближе. Стоило принцу появиться у него на глазах или в мыслях, как его одолевала безысходность, и он заново пытался разобраться в собственном внутреннем мире. Ему становилось лучше, когда он взаимодействовал с Кандрой, его сердце вздрагивало, когда она пела его любимые песни и смотрела ему в глаза, она была единственной, кто мог понять, утешить и согреть его. Разве он уже не испытывал нечто подобное? Вот именно, испытывал. К Шандрэль. Трандуил впервые ощутил, что она покинула его не навсегда. Похоже, теория о перерождении нашла свое подтверждение. И он бы забыл о своих принципах, вслепую пошел бы за этой навязчивой идеей, позволил бы себе отдаться пристрастию вновь… если бы не Леголас. Король уже догадывался, что его предположения насчет жестокого самообмана сына были неверны, и был готов уступить ради его счастья. В конце концов, он получил от жизни все, а принц еще не закончил узнавать о ее прелестях. Только как смириться? Как перестать видеть в Кандре свою королеву? Потому он и хотел выселить ее из Мирквуда, пока не стало слишком поздно. А сейчас способен ли он на такой шаг? Тяжело вздохнув, Трандуил поднялся с земли и медленно пошел к выходу. Он признал, что самому ему не разобраться: он размышлял об этом конфликте каждый день, на разных этапах, и неизменно приходил в тупик. Нужно поговорить о нем. Леголас полученные известия вряд ли воспримет хладнокровно с его-то пылким сердцем, не хотелось ранить его еще сильнее, да и как-то стыдно. Оставался один вариант… Король пересек ворота в сад, внимательно осмотрел видимые галереи, мосты и площадки, нашел взглядом слугу и окликнул его: — Фолмер! Передай Кандре, что я хочу с ней поговорить и жду ее в беседке в этом саду. И распорядись, чтобы нам подали чай с десертом.Тоска и наваждение
10 марта 2021 г. в 18:05
Трандуил вышел из зала для заседаний, наконец закончив порцию бумажной работы и составив план на следующую неделю с учетом всех новостей, поступивших на совете. Он давным-давно привык к усталости, не покидавшей его ни на день, однако к выходным, которых у него никогда не было, она накапливалась и начинала сказываться на нем. В связи с этим он завел традицию — в конце рабочей недели гулять на свежем воздухе, чтоб очистить разум и восстановить силы, причем обязательно в одиночестве, дабы достичь полной гармонии с собой и природой. Вот и сегодня король решил не изменять обычаю и, не раздумывая, направился в свой излюбленный сад. Около трех тысяч лет назад он разбил его вместе со своей супругой, и каждый раз, приходя туда, он чувствовал себя почти как раньше, когда она еще была жива. Трандуил осознавал, что это была лишь иллюзия счастья его юности, но только в том саду он не испытывал горькое послевкусие от своей ностальгии.
Толкнув легкие ворота с выкованным на них приземистым деревом с пышной кроной, он ступил на свой островок радости. По размеру сад не уступал маленькому лесному массиву; основная дорожка разделялась на несколько поменьше, те — на еще более узкие, и в целом их система напоминала ствол и ветви. Здесь столкнулись миры диких и культивированных растений, создавая разнообразные неповторимые букеты ароматов, достойные королевских особ. Пространство насыщала буйная зелень, в которой можно было заблудиться, если свернуть с тропы. Под одним раскидистым деревом расположилась уютная беседка, обвитая плющом и виноградными лозами. В ней повелители Мирквуда часто устраивали чаепития и разговаривали на отвлеченные темы, а еще баловались сочинением песен. Трандуил остановился возле нее, с любовью и ноткой мечтательности осматривая ее. Он очень четко представил себе, как играет на арфе, а его возлюбленная поет о преданности и отваге лесного владыки, чем льстит ему, но из любопытства он не обрывает музыкальное сопровождение. Он слышал голос, конкретные слова… Король резко вынырнул из своих фантазий и в недоумении огляделся. Песня звучала не в его голове — она лилась из сада. Эльф не ожидал, что будет здесь не один, но желание узнать, кто так трепетно выводил ноты, пересилило недовольство нарушением покоя. И он бесшумно пошел на звук. Вскоре он увидел эту самую певицу и в удивлении застыл, затаившись в тени дерева позади кустарника.
Это была Кандра. Она, одетая в костюм для верховой езды, сидела посреди цветочной поляны и заботливо проводила пальцами по бутонам и лепесткам. На ее голове красовался венок из ракитника, мимозы и розовой гвоздики. Одни из любимых цветов Шандрэль… В целом, если бы волосы девушки были светлее, а глаза больше отливали голубым, ее сейчас было бы не отличить от королевы: ангельский голос, знакомая песня, элегантный наряд, предпочтения в цветах, трепетное отношение к растениям в этом саду… На какое-то время очарованный увиденным Трандуил ощутил себя в далеком прошлом, забывая о трагедии, его душа окрылилась — но вскоре камнем рухнула вниз, разбиваясь о реальность. Былого не вернуть, перед ним не Шандрэль, а всего лишь несчастная возлюбленная его собственного сына. Похоже, она действительно совершила большой прогресс в подготовке к жизни принцессы, с сарказмом подумалось ему. Она зашла слишком далеко, распевая хвалебные оды эльфийскому королю в его саду и сплетя венок из любимых цветов его супруги! Откуда она знала, что он придет сюда сегодня? Леголас рассказал? Сама выяснила? Такая вседозволенность, такие попытки понравиться ему должны быть немедленно пресечены!
Вскипая изнутри и все же стараясь выглядеть привычно холодно, Трандуил вышел из своего укрытия и направился к Кандре с твердым намерением отчитать ее. Заметив его, она бросила свое занятие и быстро поднялась на ноги.
— Ваше Величество? — удивленно воскликнула она и хотела было с приветливой улыбкой склонить перед ним голову, как увидела его искаженное злостью лицо и застыла в полном непонимании. Против собственной воли он присмотрелся к ее глазам и резко остановился, чувствуя, как волна гнева проходит и сменяется недоумением. В них король приметил нотки обеспокоенности и стремления уладить конфликт еще до его начала. Так глядела на него Шандрэль, когда наблюдала его в дурном расположении духа… Трандуил впервые за время знакомства с полуэльфийкой обессиленно отвел глаза.
— Ты должна покинуть Мирквуд. Безотлагательно, — глухо произнес он, немного тяжело дыша.
— Понимаю, я еще не заслужила Ваше одобрение, — дрогнувшим голосом заговорила девушка, которую такое заявление явно застало врасплох, — но, милорд…
— Я не приму никаких возражений! Я распоряжаюсь, есть ли тебе здесь место! — вдруг взорвался король. — Леголас не понимает, во что ввязался, взяв тебя под свою опеку. Боль разбитого сердца полностью ослепила его. А ты показалась ему другой, интересной, готовой следовать за ним не только потому, что он твой принц и друг. Ты заполняешь пустоту в его душе и повышаешь его уверенность в себе, но настанет момент, когда нужная отметка будет достигнута. Сейчас он называет это любовью и прыгает в омут с головой, чтобы восстановиться и забыть свою трагедию, а тогда осознает, что жалкой человеческой девчонке из деревни не сравниться с главой стражи, с принцессой, просто с эльфийкой! И я не позволю этому мелочному утешению эгоизма продолжаться, как и тебе поставить пятно на моем роду!
Он медленно надвигался на нее, от его взгляда кровь стынула в жилах, меж густых бровей проступила складка, а скулы напряглись. Кандра настолько испугалась, что не могла ни ответить, ни заплакать; она пятилась, шокированно смотря на него и явно опасаясь меча, чья рукоять выглядывала из-под багровой накидки. Вдруг откуда ни возьмись рядом возник Леголас и заслонил дрожащую фигурку своим плечом.
— Если я еще раз увижу, что ты ей угрожаешь, мне придется говорить с тобой на языке клинков, — сухо предупредил он, сжав губы в тонкую линию и в упор смотря на отца непривычно ледяными голубыми глазами. Лишь столкнувшись с осуждением и яростью сына, Трандуил осознал, насколько грубо повел себя, совершенно утратив контроль над эмоциями и речью. Что на него нашло? Он напугал девушку до полусмерти, пользуясь тем, что она не сможет дать ему сдачи из уважения и собственных интересов. За этим неугодным поведением его застал принц. Ради чего все это? Зачем он говорил про чувства сына, наверняка не зная, прав ли он? Да, он все еще не хотел бы вписывать полуэльфийку в историю Мирквуда, но он бы не прогнал ее так жестоко, ибо по опыту знал, что насильственные методы никогда не оправдывались. И вообще, его действия больше походили на какую-то сцену ревности. Он так пылко убеждал Кандру переосмыслить отношение Леголаса к ней, будто сомневался не в том, подходит ли она ему, а наоборот. И зачем-то оскорбил ее… Сколько же яда в нем накопилось! Начал вымещать злобу на тех, кто слабее. «Очень благородно, Трандуил! Будто они должны страдать из-за тараканов в твоей голове».
Король пристыженно опустил голову и приоткрыл рот, собравшись извиниться, но все слова застряли комком у него в горле.
— Пойдем, Кандра. Уже смеркается, а у нас сегодня конная прогулка и стрельба из лука в движении, — тем временем произнес принц с плохо скрываемым разочарованием в голосе, поворачиваясь спиной и закрывая возлюбленную всем телом. Та молча кивнула, и он, приобняв ее за плечи, повел ее прочь, а повелитель Мирквуда был оставлен один в горьком замешательстве.