4 года спустя
Тишину корта разрывает телефонный звонок. Звучит настойчиво, что игнорировать не получается и когда Сяо Чжань перемещается, чтобы отбить подачу, то промахивается. Мяч с глухим звуком ударяется о заграждение. Гравий хрустит под ногами, шаги неспешные, немного ленивые, он поднимает мяч и оборачивается. Стоящий на другой стороне сетки Исин приветливо машет ему ракеткой, не предпринимая никакой попытки поднять трубку. Трель звонка затихает, возникает маленькая пауза, прежде чем снова не звучит незамысловатая мелодия вызова. Сяо Чжань, усмехнувшись и прищурившись, подходит ближе. Опирается на крепления сетки и одаривает укоризненным взглядом Исина. Тот невозмутимо поглаживает ребро ракетки. — Возьми уже трубку, — Исин фыркает, заставляя Сяо Чжаня закатить глаза. — Раздражает. За последние часа два, что они проводят за игрой, это уже пятый или шестой звонок. — Они должны знать правила, — улыбаются ему. — Все интервью после официального приема. — Почему ты вообще не отключил телефон? — Сяо Чжань утирает пот со лба. — Тебе же самому не нравится. Сегодня не по-июньски прохладно, поэтому пока солнце затерялось где-то в плотных облаках, они играют на открытом корте. Но это все равно не спасает от духоты и жажды. Сяо Чжань осматривает сумку, пытаясь найти свой термос с лимонной водой. — Беспокоишься? — Исин присаживается к нему, вытягивает свои длинные и мускулистые ноги. Сяо Чжань хлопает его по колену, немного применив силу, и тот притворно вскрикивает, потирая ушибленное место. — Чжань-Чжань! — возмущение в его голосе заставляет Сяо Чжаня рассмеяться. Он прикрывает глаза, откинув голову, и улыбается. Исин притворно ворчит еще некоторое время, а потом, интересуется: — Как продвигается твой проект? — Никак не можем прийти к компромиссу. Уже полгода прошло, а они все не могут договориться между собой. Иногда мне кажется, что время специально оттягивается, и на самом деле они уже все решили и ломают комедию. — А если пригрозить им потерей прибыли? Может, они решат, что стоит к тебе прислушаться? — Деньги тут для них не главное, — пожав плечами, говорит Сяо Чжань. Исин зеркалит его позу, он снимает с себя кепку, взъерошивает волосы, а потом снова надевает ее, но уже развернув козырек назад. От его присутствия Сяо Чжаню становится спокойнее, не чувствуя никакой злости, когда речь заходит о проблемах — конечно же, возможных — на работе. — Им не нравится, что это новое направление идет в разрез с их традиционным способом ведения дел. Будто бы думают, что это какая-то зараза. Между ними возникает молчание. Исин явно в очередной раз обдумывает возможность выхода из сложившейся ситуации, — его советы если уж и не бывают идеальными, то, по крайней мере, из них можно многое почерпнуть, — но так ничего и не надумывает, когда минуту спустя Сяо Чжань слышит его голос. — Вот поэтому я и веду дела самостоятельно, — спокойно рассуждает он. Сяо Чжань вскидывает на него взгляд, поймав слабую улыбку. — Старые снобистские методы вывели бы меня из себя в первый же день. Эй! — он бьет Сяо Чжаня в плечо, когда слышит, как тот начинает смеяться. — Я же серьезен, Чжань-Чжань, — и смеется сам, не удержавшись. Правда, недолго — трель телефонного звонка в этот раз звучит слишком раздражающе, Исин, не думая, сбрасывает звонок и блокирует телефон. Только потом, отдышавшись, он поворачивает лицо к Сяо Чжаню и улыбается, но улыбка не касается его глаз. — Это одна из главных причин. Исин прав. Сяо Чжань и сам бы не выдержал такого, — как ему вообще удается справляться с подобным отношением уже почти пять лет? — но акционеры держат его на коротком поводке, считая, что у него все еще недостаточно опыта, чтобы руководить компанией и быть держателем основного пакета акций. Отец с ними согласен, иначе бы давно передал ему правление. Но сейчас он не хочет думать об этом. Предстоит трудный вечер, который навсегда изменит его статус, и присутствие близкого человека рядом придает уверенности, что принятое им решение — окончательно верное и никакое другое. Возможно, после этого акционеры будут относиться к Сяо Чжаню куда благосклоннее, и он сможет выиграть с ними эту негласную битву за значительные изменения в компании. Хотя, конечно, есть и другая причина. Исин поднимается, потягиваясь, оглядывает серое небо. Сяо Чжань смотрит на него, думая, что, возможно, не так уж и плохо все складывается. Исин хлопает себя по бедру, хитро щурится и утягивает Сяо Чжаня с корта прочь, схватив за руку. — Не хочу играть, — поясняет он, когда они покидают корт. — Все равно у нас опять ничья. В общей раздевалке они расходятся каждый к своему шкафчику. Исин отправляется в душ первым, его тонкий аромат улавливается, когда он проходит мимо, шлепнув Сяо Чжаня полотенцем по ягодицам. Сяо Чжань не успевает даже возмутиться или как-то отреагировать, а тот уже скрывается за дверью, и слышно, как он напевает незамысловатый мотивчик, пока добирается до специально отведенных для омег душевых. Телефон Исина все так же звонит. Сяо Чжань берет его в руки, крутит несколько секунд, а потом точно так же, как и сам Исин, сбрасывает и блокирует контакт. Но на этом настойчивость звонившего не заканчивается — следом раздается вибрация телефона самого Сяо Чжаня, и тот, вздохнув, думает, что нужно было бы все же последовать совету своего папы и дать пояснение. Журналисты — народ настойчивый, и за последние два дня успевают вымотать ему все нервы. Но правила есть правила: никто не сможет получить эксклюзив до тех пор, пока высшее общество не получит свое личное подтверждение распространяющимся слухам. Исин возвращается спустя минут двадцать, за которые Сяо Чжань успевает сам принять душ и зарыться в рабочую почту, решая некоторые вопросы. Его появление он не пропускает только потому, что слышно возмущение по поводу его раскинутых на проходе ног. Его ощутимо пихают в голень. Сяо Чжань лениво выпрямляется, запихивает телефон в карман и чешет голову. Ждет, пока Исин закончит собираться, рассматривая его из-под ресниц. То, что мелькает перед его глазами, выглядит красиво. Чжан Исин — привлекательный омега, его подтянутое и рельефное тело является для многих объектом восхищения, и сам Сяо Чжань солгал бы, если сказал бы иначе. Но куда больше он ценит в Исине ум, его характер, пусть временами и непереносимый совершенно, мягкость и умение сопереживать. Да и немалую роль играет давнее знакомство — дружба между ними куда прочнее и сильнее всех обрушивающихся проблем. В глазах Сяо Чжаня Чжан Исин если не является прямо идеальным омегой, то достаточно близок к этому. — Поехали поедим, а? — предлагает Исин, вытаскивая Сяо Чжаня из мыслей. — Иначе я не сдержусь и съем очередного надоедливого болвана. Стоит ему поднять взгляд, как чужие глаза оказываются напротив, а тонкие губы расплываются в улыбке. Исин выпрямляется, зачесывает растрепанную челку назад, и Сяо Чжань внезапно ловит себя на мысли, что все-таки он чертовски красив. — Я забронировал столик в нашем ресторане, — Сяо Чжань берет сумку и направляется к выходу. — Но я не одет. Остановившись в дверном проеме, Сяо Чжань оборачивается и делает вид, что придирчиво рассматривает омегу напротив. — Уверен, что они смогут закрыть на это глаза, — усмехается он, подмигнув. — Все же ты их постоянный клиент. Ответа Исина он уже не слышит, уверенным шагом следуя к лифту. Терзающие его с самого утра мысли так и не дается утихомирить, но у него хотя бы появляется уверенность в том, что он делает. «И что бы я без тебя делал?», — в который раз спрашивает он себя, нажимая большую кнопку вызова.❈══════❖═══════❈
Волнение, скручивающееся внизу живота последние два дня, все же возвращается вечером, когда до назначенного времени остается около получаса. Сяо Чжань в спальне рассматривает себя в зеркало, понимая, что все же не готов. Ему все кажется, что решение неправильное — нет, это не так; что ничего не изменится, и он обрекает себя на еще большие оковы, чем прежде — опять ошибается; что все присутствующие на приеме гости будут знать, что это чистой воды обман, а не взвешенный выбор. Тот, который Сяо Чжань сделал сам и которого сам же и желает. В комнате горит только нижний свет. Он закрывает глаза, внутренне собираясь, и прислушивается к себе: сердце бьется немного поспешно, не так как всегда, отстукивая ровный ритм; дыхание чуть прерывистое, глухое, и от него по телу проходят слабые импульсы неприятного чувства, скапливающегося внизу живота одним сплошным нервным комом. — Ты не видел мои запонки? — голос Исина отвлекает, и Сяо Чжань поворачивается к нему, открыв глаза. — Мне кажется, я видел их у себя, но не могу найти. Мягкая улыбка появляется на губах Сяо Чжаня. Исин подходит к нему ближе, всматривается внимательным взглядом в лицо альфы, а потом тянет руку поправить на нем бабочку-галстук. — Сколько бы тебе лет ни было, — ворчит он, — но все равно так и не научился правильно ее носить. Машинально совсем, но Сяо Чжань придвигается, чтобы тому было удобнее. Чужое присутствие отвлекает от прокручивания в голове сомнений, и отголоски тревоги покидают Сяо Чжаня. Решение принято и сдавать назад уже поздно. Ворчание и забота Исина заставляют оставить лишние мысли, возвращая его в «здесь» и «сейчас». Он вдруг осознает, что раньше ему не нужна была чья-то поддержка или присутствие. «Раньше, — думает Сяо Чжань, — у меня был другой якорь». Вспышка-воспоминание пронзает сознание, проносится блеклой картинкой, показывая робко-счастливую улыбку, темный и глубокий взгляд и светлую прядь волос, вечно выбивающуюся из прически. Сяо Чжань прикрывает глаза; не время. Тоска не успевает охватить его сердце, только мелькнув на горизонте, как Сяо Чжань быстро хватает ее за горло и прячет в специально отведенное для этого место. Оно похоже на мешок для мусора, такой большой и плотный, чтобы вместилось побольше, и каждый раз, когда подобное чувство начинает пробуждаться в нем, Сяо Чжань реагирует должным образом. Когда-нибудь, возможно, он решится заглянуть в это место. Когда не будет даже намека на то, что это может хоть как-то задеть его снова и вызывать какие-либо чувства. — Они у меня, — Исин заканчивает, и Сяо Чжань отходит к комоду. Роется в верхнем ящике, вытаскивая оттуда маленькую бархатную коробочку. Запонки находятся тут же, Сяо Чжань берет и их, а потом поясняет, встретив возмущенный взгляд. — Отдавал их на гравировку. Хмыкнув, он ставит коробочки на столешницу и открывает поочередно. Затем берет одну из рук Исина, оголяет манжету рубашки, закрепляя. Проделывает то же самое и с другой, а потом сжимает в незримой благодарности. — Романтично, — Исин возвращает улыбку. — Я тронут. В его словах слышна едва заметная ирония. Сяо Чжань сдерживает в себе порыв стукнуть его и одновременно показать язык, ощущая себя сейчас немного глупо и понимая, что ему даже весело. — Погоди, — он достает из второй коробочки кольцо. В слабом освещении оно кажется простым и немного грубым, но что Сяо Чжаню, что Исину все равно. — Вот так, а то забудем главный атрибут этого праздника. — Чжань-Чжань, — качает головой омега, а потом поворачивается спиной и позволяет себя обнять. — Я бы тебе не простил. Его расслабленность, шутливый тон и мягкий взгляд заставляют Сяо Чжаня выдохнуть и отпустить себя окончательно. Он всматривается в зеркало, разглядывая их общее отражение, и думает: все будет хорошо. — Хочешь, сделаем селфи? — предлагают тихо. — На память. Сяо Чжань качает головой, прикасаясь щекой к щеке Исина, и прикрывает глаза. Его тонкий и приятный аромат снова проникает в легкие, знакомый с юности, заставляет водоворот мыслей превратиться в мирное море. Спокойствие обволакивает с ног до головы и дает возможность вдохнуть поглубже. Слышится короткий щелчок, а потом Исин отстраняется, проходясь по руке альфы и снова вытаскивая его в реальность. Когда они покидают комнату и садятся в машину Сяо Чжаня, намереваясь посетить прием в одном из самых фешенебельных ресторанов Шанхая, на пальце Чжан Исина блестит обручальное кольцо.❈══════❖═══════❈
Официальная часть приема заканчивается достаточно быстро. Нельзя сказать, что общество шокировано их объявлением — все же были слухи об их возможной помолвке, да и последние полгода они не скрывались и появлялись на почти всех мероприятиях как пара, — но несколько удивленных лиц Сяо Чжань успевает заметить, прежде чем его с Исином уводят родители для маленькой фотосессии. Журналистов на приеме немного — пара известных и проверенных изданий, не из тех, что названивали и доставляли проблемы своей настойчивостью. Это немного другой уровень, ничего, кроме вежливых поздравлений и парочки вопросов о совместном будущем. — Расслабься, — Исин аккуратно поворачивает голову чуть в сторону Сяо Чжаня, слегка обдав дыханием его щеку. — У тебя такой вид, будто ты хочешь сбежать. Сяо Чжань возвращает ему улыбку, обхватывая рукой за талию и прижимая к себе. Не секрет, что он предпочел бы обойтись без всего этого, но имидж требует соответствовать, да и Исину приятно покрасоваться в новом костюме и продемонстрировать дорогое кольцо. Есть в нем такая маленькая черта самодовольства и превосходства над другими, которая очень нравится Сяо Чжаню. — Вдруг я хочу увести жениха в укромное место? — добавив в тон немного игривости, отвечает Сяо Чжань. Исин на его слова лишь фыркает и легонько бьет по груди, и со стороны это кажется милым жестом. Поймав одобрительный взгляд отца, Сяо Чжань склоняет голову чуть ниже и продолжает: — Разве мы не счастливые влюбленные, которые хотят остаться наедине? Когда фотографы просят последний снимок, Исин делает вид, что прикасается губами к его щеке и прикрывает глаза. Затем щипает Сяо Чжаня в бок, и тот чуть проводит по его спине ладонью, сдерживая рвущийся наружу смех. Он чувствует подступающую легкость и, следуя совету своего жениха, — смотрит на происходящее словно со стороны, как спектакль, который не делает их главными героями, а только наблюдателями. — Не дай бог, твои мысли станут известны общественности, — смеется Исин, а потом они присоединяются к гостям. В банкетном зале мерный гул голосов, играет приятная музыка, хорошо знакомая Сяо Чжаню европейская классика. Поэтому в первую минуту он вслушивается в звучащую мелодию и, когда Исин шепчет ему что-то, то из-за шума ничего не слышит. Ему приходится переспросить, но Исин лишь пожимает плечами и тянет его в зал. В кондиционированной прохладе он ощущает потоки свежего, но теплого ночного воздуха. Несколько входов, ведущих во внутреннюю часть двора, в сад, открыты, отчего в помещение проникают слабые порывы освежающего ветра. Сяо Чжань ловит мельком льняную занавеску, едва покачнувшуюся из-за одного такого очередного потока, а потом всматривается в толпу гостей. Вечер уже кажется ему бесконечным и нудным. — Мне нужно выпить, — говорит он, ловко подхватывая с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским. Конечно, он не отказался бы от более крепкого напитка, но Исин, одаривший его пристальным и немного недовольным взглядом, заставляет альфу вздохнуть. — Все в порядке, я не собираюсь напиваться. — Если жених напьется на собственной помолвке, это выставит меня, как плохого омегу. Но мне все равно, — тон его голоса звучит строже и предостерегающе. — Просто помни, что случилось в прошлый раз. Сяо Чжань уверенно говорит: — Это был единичный случай, — ему не верят, и Сяо Чжань не может винить омегу в этом — сам бы себе не верил, если честно, но слишком много времени прошло с тех пор, сейчас у него куда больше поддержки и силы воли. — И я исправил свою оплошность же, нет? — Послать омеге цветы и ждать, что после этого последует прощение, — вздыхает Исин, вновь поправляя бабочку-галстук Сяо Чжаню, — глупее ничего не слышал. — Прекрати ворчать, а то я пойму, что ты разочарован. Исин игнорирует это замечание, никак не отвечая. Перемещаясь от одних гостей к другим, они не отходят друг от друга, принимают поздравления и переговариваются незначительными фразами. Со стороны оба выглядят красивой и удивительно гармоничной парой, и от подобного факта у Сяо Чжаня приятно теплеет в груди. Когда они подходят к гостям, стоящим недалеко от дальнего входа, у Сяо Чжаня уже болят щеки от обязательных улыбок, а в голове он мысленно высчитывает процент тех, к кому еще предстоит сегодня подойти, переговорить, сфотографироваться. Перед ним мелькает незнакомое лицо, но у Сяо Чжаня возникает странное чувство, что что-то не так, и объяснить это ощущение он себе не может. До тех пор, пока не замечает стоящего к нему спиной человека. Его силуэт кажется смутно знакомым. — Добрый вечер, — приветствует их незнакомый миловидный омега, улыбаясь мягкой и приятной улыбкой. Его взгляд задерживается на Исине, ответившим на вежливость точно такой же вежливостью, затем перемещается на Сяо Чжаня и застывает льдом, когда тот смотрит на него в ответ. — Мы очень рады оказаться здесь сегодня, правда, Ибо? — обращается он к своему спутнику, и тот оборачивается. — Поздравляем вас с помолвкой. Мир вокруг Сяо Чжаня застывает. Где-то по-прежнему на фоне звучит музыка, голоса присутствующих гостей не затихают ни на минуту, но реальность вблизи Сяо Чжаня отделена плотной стеной, не пропускающей ничего, кроме стремительно надвигающейся правды. Притупляется все — и окружающее его пространство, и звуки, что пытаются пробиться сквозь охвативший его вакуум, и все те чувства, вспыхнувшие в Сяо Чжане в тот момент, когда человек представляется. — Ван Ибо, — голос глубокий и бесстрастный проникает прямо под кожу, и тащит, тащит наружу все, что удалось прятать все эти годы. — Приятно осознавать, что такая красивая пара находит свое счастье. Мой омега, Ли Вэньхань, — при этих словах стоящий рядом с Ван Ибо — черт его подери Ван Ибо, — юноша подхватывает его за руку и прижимается к боку, совершенно не стесняясь и забывая о всяких приличиях. — К сожалению, мы не успели подобрать должного подарка, — вернулись в Шанхай только утром, — но с радостью пришлем его вам чуть позже. — Не стоит беспокоиться, — заверяет Исин. Ведет себя так, будто бы ничего не происходит, будто бы это в порядке вещей, что Ван Ибо — альфа. Сяо Чжань медленно выпускает воздух из легких, а потом слышит: — Мы рады, что наследник семьи Ван наконец почтил нас своим вниманием. О вас ходило много слухов. Сяо Чжаню хочется схватить Исина за лацканы его чертовски дорого костюма и встряхнуть, спросив: какого хрена, Чжан Исин, почему ты ведешь себя с ними так обыденно? Что за светская беседа? Почему ты вообще с ним разговариваешь?.. Что-то давит на него, своей тяжестью вгоняя в землю, ставшую вдруг зыбкой, мягкой, будто бы песок. Он погружается все сильнее, с каждым произнесенным словом, взглядом, что дарит ему Ван Ибо. Ложь. Ван Ибо даже не смотрит на него. Он не отрывает своего взгляда от стоящего рядом омеги, покровительственно поглаживая того по ладони, покоящейся у него на плече — почему ты смотришь, Сяо Чжань, почему ты смотришь на это и ничего не предпринимаешь, не потребуешь объяснений? — и абсолютно точно никак не реагирует на его присутствие. Сяо Чжань стискивает челюсть, кажется даже дышит через раз, стоя с твердой и прямой спиной. — Улыбнись, — одними губами произносит Исин. Сяо Чжань цепляется за его голос, но тот все равно ускользает и никак не может помочь — Ван Ибо внезапно поворачивает голову чуть в сторону, и его губ касается нежная улыбка. Исин снова просит его. Настойчиво, сжимая незаметно локоть, и боль от его действия немного отрезвляет. По крайней мере, он выполняет просьбу и действительно улыбается. Правда, не уверен, что улыбка не похожа на оскал — кривая, она совершенно неискренняя, он давит ее из себя из-за чертовой вежливости и приличий, которые нужно соблюдать. Альфа, что подходит к ним, называет свое имя самостоятельно. Только сначала он обходит и Сяо Чжаня, и Исина, вставая ровно с противоположной от омеги Ван Ибо стороны, словно в защите. Вдыхая, Сяо Чжань чувствует его феромоны и аромат, и сущность внутри взбрыкивает, ощетинивается, готовая напасть. Этот… человек пахнет знакомой древесной свежестью. Той самой, что долгими днями чудилась ему в каждом аромате, сводила с ума и терзала душу, разрывая ее на части-фрагменты, соединить которые удалось с трудом. Той самой, которую он вдыхал, когда обнимал Ван Ибо, целовал его и занимался с ним любовью. Особенно, когда занимался с ним любовью. Он до сих пор помнит свое маниакальное состояние, когда не решался прикоснуться к постельному белью, считая, что если засунет его в машинку, то навсегда лишится присутствия Ван Ибо и этого умопомрачительного, родного запаха своего омеги. Тот самый аромат, принадлежащий Ван Ибо. Сяо Чжань ничего не понимает. — Дыши, — говорит ему Исин своим тихим и спокойным голосом. — Дыши.❈══════❖═══════❈
Внутренний двор ресторана, в котором проходит прием, достаточно просторный и большой. Здесь, возможно, может поместиться еще один маленький ресторанчик, если постараться расчистить площадку от розовых кустов, лавочек и деревьев. Сяо Чжань сидит под одним из них, и шелест листвы, всколыхнувшейся от ветра, не доносится до него. Возможно, сейчас он не услышит даже крик десятитысячной толпы на стадионе. — Держи, — Исин впихивает ему в руки стакан, а потом заставляет выпить. Сяо Чжань понимает, что алкоголь крепче, чем шампанское, подаваемое на вечере, и рассеянно смотрит на него. — Не спрашивай, где я его взял, но тебе нужно. Он делает еще несколько глотков, кивая. Алкоголь обжигает пищевод, и дрожь, охватившая тело еще в помещении, утихает. Сознание немного проясняется, но лучше бы нет: все затихшие мысли возвращаются, отчего Сяо Чжань чувствует, как начинает болеть голова. — Он — омега, — хрипло звучит в тишине. — Не альфа. — Наследник Ван? — Исин садится рядом. Его голос звучит ровно и ничего не выражает. В его руках тоже стакан, но в слабом свете гирлянд и фонарей сада Сяо Чжань не видит содержимого. — Не думаю. — Я тебе говорю, — зло сжимая стакан, выдыхает Сяо Чжань. — Он обманывает нас всех. Ван Ибо — омега, который прикидывается альфой. Не знаю, как он это делает, но маскарад удался. Чужой взгляд прожигает в нем дыры, обнажающие все чувства Сяо Чжаня. Растерянность. Злость. Недоумение. Горечь. Обида. Радость. Последнюю он не ожидает, но она все равно проникает внутрь, под кожу, питая высохшие чувства драгоценной влагой. Сяо Чжань ничего не понимает. У него много вопросов, — просто миллион — но ни один из них не озвучивается сейчас. Он не знает, с какого начать, какой будет правильным, что можно спросить, а что — нельзя. И это подобно смерти. До них доносится слабая музыка, гул голосов и изредка — громкий смех тех, кто подходит ближе к выходам. Сяо Чжань отвлекается на них — что-то несущественное, что поможет не сойти с ума окончательно и не совершить ошибок. — Его тело сказало мне об обратном, — наконец сообщает Исин. Вскинув на него непонимающий взгляд, альфа хмурится, и Исин спешит пояснить: — Его феромоны вполне соответствуют альфе. Сяо Чжань давится воздухом. Исин не станет лгать о таком, но… он же помнит. Сяо Чжань помнит ту ночь, помнит свои ощущения, детали, которые точно говорят о половой принадлежности Ван Ибо. Ван Ибо. Болью во всем теле отзывается только одно имя. Его словно держат в подвешенном состоянии над пропастью, связав хлипкими веревками, и каждый раз, когда ветер касается его, усиливаясь, есть вероятность, что он рухнет вниз. Имя Ван Ибо, сам Ван Ибо, — тот самый ветер, от силы которого зависит Сяо Чжань. Он понимает, что реагирует слишком остро. Непозволительно для человека, который несколько месяцев назад заверял другого, что чувства внутри него улеглись и стали спокойны. Что он больше не испытывает той тоски, разочарования, бессильной злобы и боли, разрывающей нутро на части. Что он готов двигаться дальше. Исин какое-то время молчит, рассматривая дно своего стакана. Сяо Чжань осторожно переводит на него взгляд, наблюдая, как на сосредоточенном лице сменяются эмоции. Их слишком много, чтобы описать конкретными словами, и не из-за того, что слов будет недостаточно — о, у Сяо Чжаня сейчас столько слов, но все они неважны и несут в себе только негативный окрас, — а просто потому что… Если честно, то Сяо Чжань и сам не знает, что чувствует сейчас Исин. Он может только догадываться. Нужно спросить. — Это он, да? — глухо звучит голос омеги. Исин одним глотком допивает остатки жидкости в стакане, а потом поворачивается к Сяо Чжаню, и взгляд его при этом слишком красноречив и полон эмоций. Исин усмехается. — Можешь не отвечать, Чжань-Чжань: я и так все вижу сам. Горечь в его словах слишком очевидна. Сяо Чжань никак не успевает ответить на этот вопрос, потому что Исин поднимается и нейтральным тоном говорит: — Нас потеряют, — Сяо Чжань давит из себя улыбку. — Нужно вернуться. Исин уходит первым.❈══════❖═══════❈
Когда Сяо Чжань возвращается в зал, то невольно ищет глазами Ван Ибо. В толпе одинаковых костюмов это сложно, от шока и хлынувших цунами эмоций Сяо Чжань не очень-то уверен, что может мыслить здраво. Просто эта потребность сжигает его изнутри. Он горит сам, будто засунутый в пламя доменной печи у себя на заводе, и не может из нее выбраться. Свежий воздух принес облегчение, а алкоголь расслабил. Нужно сказать Исину «Спасибо», но все, о чем сейчас он может думать, — это Ван Ибо. Который, к слову, делает вид, что не знает Сяо Чжаня. Который безразличным и ровным тоном разговаривает с Исином, обнимая своего омегу — в этот момент воспоминание отравляет Сяо Чжаня изнутри, впрыскивая в него новую порцию яда, а мысли все скребут и скребут, шепча настырное «лжец». Который не удостаивает Сяо Чжаня ничем, кроме вежливой и мимолетной улыбки, когда тот снова встречается с ним глазами. Внутри Сяо Чжаня разрывается бомба. Он выдыхает, возвращает улыбку и, схватив бокал шампанского с фуршетного стола, молчаливым жестом предлагает Ван Ибо разделить с ним тост. Но его снова игнорируют: сопровождающий его альфа наклоняется настолько близко к Ван Ибо и что-то шепчет, а этот притворщик расплывается в искренней и радостной улыбке, что бомба внутри Сяо Чжаня детонирует второй раз. Жгучее, похожее на раскаленную лаву, чувство собственничества заполняет до краев. Видимо, оно находилось внутри этой пульсирующей вспышки-бомбы, раз теперь сковывает Сяо Чжаня, вызывая сильное желание подойти и заявить свои права на Ван Ибо, которое растет с каждой секундой, что соперник находится рядом. Сяо Чжаню хочется крикнуть: не улыбайся ему, улыбайся только мне; ты же так улыбался только мне — открыто, радостно, будто бы я для тебя целый мир. Разве это была ложь?.. С трудом совладав с собой, Сяо Чжань залпом допивает остатки шампанского. Разворачивается и идет в противоположную от этой компании сторону, выискивая глазами Исина. Тот мелькает ярким пятном где-то в центре, и Сяо Чжань как никогда благодарен его страсти к красному. — Потанцуешь со мной? — одарив вежливой улыбкой одного из гостей, с которым до этого Исин мило вел беседу, Сяо Чжань аккуратно берет омегу под локоть и ждет ответа. — Конечно, — улыбается тот, попрощавшись с собеседником. В этот момент как раз звучит медленная мелодия. Сяо Чжань кладет руки Исину на талию, прижимает к себе, а затем уверено ведет в танце. Исин успокаивающе гладит его по плечам, явно чувствуя настроение Сяо Чжаня. Тому извиниться бы перед ним за свое поведение, за испорченный в какой-то мере вечер, но он не уверен, что сможет подобрать нужные и правильные слова, ничего между ними не испортив — только ссоры с Исином ему сейчас не хватает. — Если хочешь, мы можем уйти, — спокойно звучит голос омеги. Он полон ласки и участия, нисколько не сердитый, и, если честно, Сяо Чжань не понимает, отчего Исин себя так ведет. — Даже прощаться со всеми не будем. Сяо Чжань соврет, если скажет, что подобная мысль не посещала его голову. Но он быстро отбрасывает ее прочь — какая польза от того, что он сбежит? Уходить от проблем не в его стиле, так что нужно просто взять себя в руки и включить голову, задвинув эмоции подальше. Только вот это сложно. За последний час на него обрушивается все то время, что он провел без Ван Ибо. Все те чувства, все те мысли — хаотичные, горькие, въедливые; вся та беспомощность и бессилие, потому что служба безопасности не могла найти ничего о пропавшем омеге, кроме родственных связей, имени и информации об учебе не в Китае. И сколько бы Сяо Чжань ни прикладывал усилий, продвинуться дальше сведений, что есть во всеобщем доступе, ему не удается. Конечно, он мог бы прийти на поклон к чете Ван, но те вряд ли бы дали ему какую-то информацию — они тоже оказываются полны тайн и практически неуловимы. В то время Сяо Чжань находился в тупике: обстоятельства играли против него, шли в разрез с желаниями, будто бы сговорившись с самим Ван Ибо, который обещал ему, Сяо Чжаню, позвонить и объяснить свое внезапное исчезновение. И его волю Сяо Чжань уважал, так что, наверное, это одна из главных причин, почему он не стал искать дальше — просто имел надежду и веру в слова того, кого любил. Но чем больше проходило времени, тем меньше была надежда, что это когда-нибудь исполнится. И вот, посмотрите-ка, где они сейчас?.. — Все в порядке, — наконец произносит он, выдохнув. — Просто неожиданно. Не бери в голову, все давно прошло. Что ж, теперь на этом вечере на одного лжеца больше. Мелодия заканчивается. Исин с все той же доброй и мягкой улыбкой хлопает его по плечу, шепчет на ухо, что ему нужно удалиться, оставляя Сяо Чжаня одного. А тому, словно маленькому ребенку, хочется вцепиться в омегу и попросить не уходить. Не оставлять его сейчас наедине со своими бесконтрольными желаниями. И пусть это выглядит совершенно не в его характере, Сяо Чжаню плевать. Но вместо этого он говорит: — Подожду тебя, — и улыбается, не может не улыбаться, хоть скулы сводит от неестественной эмоции в болезненном спазме. Сяо Чжань выдыхает, отпивая воду из стакана, и зачем-то добавляет, стараясь придать своему тону больше непринужденности и игривости: — Прямо вот тут. Исин уходит, а Сяо Чжань снова переключает свое внимание на гостей. Сегодня здесь собралось почти все высшее общество. Отец с папой, должно быть, очень рады, что помолвка их сына вызвала такой фурор и привлекла внимание. «Хоть здесь я угодил, — думает он, перемещаясь по толпе. — И не разочаровал». Краем глаза он замечает близких друзей семьи, подходит и начинает с ними легкий разговор. Это дальние родственники к тому же, так что Сяо Чжаню нужно было уделить им внимание. Он старается быть веселым, обходительным, и у него неплохо получается поддерживать разговор, пока один из его кузенов не замечает: — Чета Ван полна сюрпризов: не знал, что их старший сын — альфа. Мне казалось, что он — омега. — Они не распространяются насчет своих детей, — вставляет кто-то следом. Сяо Чжань вслушивается в разговор, но не вмешивается, стараясь выглядеть максимально незаинтересованным. — Никто до недавнего момента и объявления о наследнике даже не знал, что их всего двое — обычно в таких семьях куда больше детей. — Не скажите, — спорят с ним, а потом указывают пренебрежительным жестом на Сяо Чжаня. — Наследник Сяо у нас один. Так что не считаю это за аргумент. Но все еще настаиваю на том, что где-то читал, что их старший сын именно омега. Сяо Чжань волен согласиться. Сяо Чжань знает правду, и она, горькая, шипами распарывает его внутренности, заставляя их кровоточить. Невольно он снова ищет глазами Ван Ибо в толпе. Рассматривает внимательно, сам не зная, чего этим хочет добиться — просто посмотреть или же подойти с расспросами, что терзают изнутри и не дают покоя. Может быть, чтобы в который раз убедиться, что он ошибся и вступил в отношения с альфой? Не настолько же он был ослеплен и очарован, не настолько же?.. — Жаль, что мы не можем подойти и спросить, — доносится до Сяо Чжаня сквозь раздумья. Он переводит вопросительный взгляд на говорившего, и тот спешит пояснить: — Я видел, что он покинул вечер пару минут назад. Кстати, что за спутник рядом с ним? Удивительная безвкусица у него в волосах! В дальнейшем разговоре он не участвует. Прощается поспешно, выдумав какую-то глупую причину на ходу, а потом стремительно направляется к выходу. Если он все же хочет хотя бы попытаться узнать причину, почему Ван Ибо притворяется сейчас и что вообще случилось тогда, то это его последний шанс. Белесый и влажный туман почти укрывает сумерки. Прохладно, и весьма ощутимо. Он спускается по лестнице, но останавливается на середине, наблюдая за тем, как у ее подножия почти вплотную друг к другу стоят те, кого он ищет. Решимость будто покидает Сяо Чжаня. Застыв безвольной статуей, он не может отвести взгляда: Ван Ибо — стройный, высокий, все еще невероятно красивый, с короткой стрижкой и темными волосами, — стоит чуть ссутулившись, по привычке засунув руки в карманы брюк. Сяо Чжань знает эту позу, знает, что сейчас в его глазах немного рассеянности и неосмысленности — он всегда так себя ведет в ожидании, погрузившись в раздумья. Ли Вэньхань рядом с ним. Уже без пиджака, с закатанными до локтей рукавами, в слегка помятой рубашке — где так можно было измять ее на спине? Сяо Чжань не хочет представлять даже, — он стоит совсем близко и держит Ван Ибо за руку. Наверное, со стороны это должно выглядеть мило, но ничего, кроме отвращения и жгучей ревности, Сяо Чжань не испытывает. Подойти он так и не решается. Когда Ли Вэньхань поворачивает голову в сторону Ибо, Сяо Чжань уходит, видя перед собой почти невинный поцелуй в щеку. Его воротит, ему хочется что-то разбить или кого-то ударить. Так что да, он уходит и не видит, что на самом деле это был вовсе не поцелуй, и виной всему просто неудачный ракурс — на самом деле омега только что-то шепчет Ибо на ухо.