❈══════❖═══════❈
Холодная вода приятно остужает разгоряченную кожу, кажется в первое мгновение почти обжигающей, и Сяо Чжань выкручивает вентиль почти на всю, когда принимает душ. Он подставляет под струи лицо и закрывает глаза. Напряжение последних дней сковывает тело, оно почти деревянное, и было бы неплохо отпустить себя и отдохнуть — разве не за этим он сюда приехал, в конце-то концов? Хотя отдых, наверное, ему не очень-то и светит: постоянное присутствие Ван Ибо рядом ощущается в неформальной обстановке в разы сильнее, и Сяо Чжань не знает, если честно, хватит ли его сил, чтобы казаться равнодушным. Он должен ради компании быть безразличным к Ван Ибо, не испытывать к нему никаких чувств, кроме профессиональных, но так и не разрешенный вопрос дамокловым мечом нависает над ним, отвлекая на себя всякий раз, когда они оказываются рядом. И Сяо Чжань чувствует. То, что не должен; что запрещает себе чувствовать, ведь прекрасно помнит, к чему это может привести. Сяо Чжань понимает, что нельзя больше оттягивать этот разговор, что нужно собрать всю смелость и волю в кулак и поговорить — зря, что ли, он выдумывает на том мероприятии дурацкий предлог о сотрудничестве? Нет, быстро находятся плюсы, и ему действительно нужна помощь в модернизации своих предприятий, но отчего-то Сяо Чжань в тот момент совершенно об этом не думает. Все мысли крутятся только вокруг того, как бы удержать Ван Ибо рядом с собой, как бы не дать ему уйти, потому что кажется, что если это произойдет снова, то Сяо Чжань просто не выдержит. Люди говорят, что время лечит всевозможные раны, но, самолично убедившись в лживости их утверждения, Сяо Чжань признается: оно ему необходимо, только по совсем иным причинам — чем его больше, тем больше у него шансов. Судьба подкидывает один за одним, сталкивая их сначала по работе, которая оказывается продуктивной и полезной для обоих — надо признать, что руководитель из Ван Ибо очень хороший и грамотный, Сяо Чжань очарован тем, как ловко он разбирается в собственном бизнесе, знает все нюансы и недостатки, но преподносит их таким образом, что они не кажутся ужасными и их спокойно можно превратить в плюсы. Определенно, Ван Ибо — хороший бизнесмен. И это вызывает в нем восторг и гордость, а еще убеждает в том, что перед ним действительно альфа. Альфа. Тогда почему он никак не может смириться? Неужели, все дело в воспоминаниях? В том, что он помнит, каким был Ван Ибо с ним — нежным, смелым, ласковым, совсем не похожим на альфу, без всяких доминирующих феромонов, со своим потрясающим запахом и телом, податливым, жарким и охочим до ласк. Сладким, томным, чувственным и наслаждающимся близостью, прикосновениями Сяо Чжаня, его поцелуями, всем им, без остатка. Выдохнув и переключив воду, Сяо Чжань стоит несколько секунд и слушает, как стучат капли о кафель. Ему не стоит думать о таком, не стоит ворошить прошлое, грозящееся пролиться на него ушатом горячей воды и охватить возбуждением. Оно уже просыпается в нем, растревоженное мимолетно, и Сяо Чжаню требуется теперь время, чтобы продолжить то, чем он был занят. Когда он заканчивает с душем, проходит достаточно времени. Он слышит, вытирая голову и стоя перед зеркалом, как Исин в спальне разбирает вещи, тихо напевая одну из любимых ими обоими песен. Он, скорее всего, еще и пританцовывает, как и всегда, и Сяо Чжань, представив это, невольно расплывается в улыбке. — Смотрю, тебе нравится, — он застывает в дверном проеме, повесив полотенце себе на шею. Исин скользит по нему взглядом, ухмыляется, а потом кивает в сторону кровати. Сяо Чжань выразительно выгибает брови, и тот спешит пояснить: — Она большая, — в его голосе полно веселья. Исин в хорошем настроении. — Мне определенно нравится такой вариант. — Есть где разместить свои старые кости? В него бросают подушку. Сяо Чжань ловит ее, прижимает к себе и затем проходит внутрь. Усаживаясь на их общую постель, он не сводит с омеги взгляда. — Просто если кто-то решит пинаться во сне, то его с чистой совестью можно сбросить вниз. — Эй! — возмущается Сяо Чжань, посмеиваясь. — Я не пинаюсь во сне. — А я и не о тебе. Есть в его голосе какой-то скрытый смысл, но он ускользает сейчас от Сяо Чжаня, как вода сквозь пальцы. Вздохнув, альфа бросает на него взгляд из-под ресниц, отмечая, что тот выглядит совершенно не уставшим, а наоборот полным сил. Удивительно. Сяо Чжань падает спиной на постель, подкладывает подушку под голову и прикрывает глаза. Наверное, стоит сказать Исину спасибо. За все, что тот делает для него, и еще не раз сделает. Сяо Чжань умеет быть благодарным и надеется только, что не разучился доставлять омеге радость. — Пошли, — Исин пихает его ногой. Тонкий аромат его парфюма пробивается в ноздри, сладкий и приятный, отчего Сяо Чжань снова расплывается в улыбке и чувствует умиротворение. — Тэмин просил собраться внизу, как только более или менее придем в себя, и отведенный на это час уже прошел. Действительно, когда они прибывают на место, младший сын семьи Ли приветствует их на пороге, обнимая Исина и перебрасываясь парочкой незначительных фраз с альфой. Сяо Чжань знаком с ним условно, в отличие от того же Исина — Тэмин, одним из первых подписавших контракт с его студией, помогает омеге всячески раскручивать бизнес и заниматься любимым делом. — Рад наконец-то познакомиться с тем, кто успел завоевать сердце главы Чжан, — шутливо приветствует его Тэмин и пожимает руку. Сяо Чжань чувствует его крепкую хватку, будто предупреждающую о чем-то. — Взаимно рад, — кивает он. — Наслышан о вашем успехе. Потом они проходят внутрь дома, Тэмин подзывает одного из помощников, чтобы тот показал им их комнату. Сяо Чжань обнимает Исина за талию, а тот легонько поглаживает его по пальцам, будто успокаивая. Оно и понятно почему: в дверях как раз появляется Ван Ибо и тот самый альфа, от которого Сяо Чжаня начинает мучить тошнота. Они кидают на их пару мимолетный взгляд, переключаясь на хозяина дома, и Исин уводит Сяо Чжаня, заводя короткий разговор. — Чжань-Чжань, — вновь зовет его Исин, и Сяо Чжань опять понимает, что отвлекся. — Ты идешь или нет? Исин стоит в дверях, когда Сяо Чжань поднимается с кровати. Он потягивается, слыша со стороны слабый фырк. Ему не стоит даже поворачивать головы, чтобы увидеть усмешку на губах омеги и то, как он закатывает глаза, тихо проговаривая «Позер». Сяо Чжань знает, что красив, что его тело в солнечных лучах выглядит сейчас весьма эффектно и соблазнительно: перекатывающиеся мышцы, накачанные руки и поджарый живот с проступающими кубиками пресса — в последнее время он очень много времени уделяет силовым тренировкам вместо привычного кардио, не оставляя себе никаких шансов загрузить голову. Спустившись вниз, они находят большую компанию прибывших гостей. Большинство из присутствующих знакомо Сяо Чжаню, он кивает и здоровается со всеми, кого узнает, пока Тэмин рассказывает им дальнейший план развлечений. Главное празднество решено провести вечером, когда соберутся остальные гости, а пока он предлагает гостям на выбор остаться в доме и заняться своими делами или же посетить шикарный пляж, где развлечений в разы больше. К примеру, волейбол, от которого Исин просто в восторге, и когда омега слышит этот вариант, то не оставляет Сяо Чжаню и права выбрать. На пляже жарко, он находит себе укромное местечко под одним из зонтов, пока натягивают сетку. Исин участвует в процессе активнее всех, подгоняя и включая руководителя. Сяо Чжань улыбается, отпивая безалкогольное мохито, и краем глаза замечает, как к процессу присоединяется прибывший с Ван Ибо альфа. Кажется, его имя Джексон – Сяо Чжань не запоминал, находясь в мареве чистой ревности, когда происходило знакомство. Конечно, служба безопасности приносит ему краткую сводку добытой информации, но ее оказывается так мало, и она не несет в себе ничего объясняющего природу их отношений, так что он все еще испытывает это жгучее и совершенно неуместное чувство. От мысли, что Ван Ибо и этот… Джексон Ван могут состоять в каких-либо отношениях, кроме дружеских, его выворачивает. Льдом сковывает все внутренности, а злость грозится прорваться наружу и захватить контроль над телом. Сущность его альфы восстает против, помня все еще о том, что этот омега принадлежит ему и никому больше. Дыша размеренно и неторопливо, он отставляет стакан в сторону и подходит к закончившей приготовления к игре группе. Исин, весь перепачканный в песке, счастливо щурится и улыбается, Сяо Чжань всем своим видом показывает, что хочет сыграть с ними. — Окей, — говорит кто-то из гостей, а потом начинается распределение команд. По счастливой случайности или нет, но Джексон оказывается в команде соперника, и Сяо Чжань желает ему приятной игры, улыбаясь одними губами. Подает Исин. Еще со времен университета тот весьма неплохо играет в волейбол, и Сяо Чжань не сомневается, что соперникам сегодня не повезет — они «размажут» их, не оставляя ни шанса. Отчего такая уверенность в нем, он не знает, но она сидит прочно и достаточно крепко держится, явно подпитываемая еще и его злостью. Игра идет бодро, и сейчас очередь их команды подавать. Сяо Чжань рвано дышит, кровь разгоряченным потоком разносится по телу. Солнце палит нещадно, у Сяо Чжаня немного кружится голова, так что он немного передыхает, пока Исин готовится к подаче. Чего он не ожидает, так это услышать громкий и подбадривающий клич, тут же разнесшийся по округе. — Эй, булочка! — повернув голову, Сяо Чжань замечает кричащего Джексона, махающего кому-то возле воды. — Порви их всех, ты лучший! Присмотревшись, Сяо Чжань понимает, кому кричит этот альфа, и ладони сами невольно сжимаются в кулаки. Своим криком Джексон привлекает внимание всех присутствующих, так что они ненадолго отвлекаются. И хорошо. Потому что злость, что начинает разгораться в нем с новой силой, никак не унять, и нужно время, чтобы Сяо Чжань успокоился и перестал хотеть разукрасить это смазливое лицо своими кулаками. Он никогда прежде ничего такого не испытывал. В этот раз ревность в разы ярче, острее, ощущается иначе — слишком сильным и бурным потоком, накрывающей лавиной. Внутренности сковывает от холода, он дышит с трудом, потому что каждый вдох заставляет его легкие покрываться корочкой тонкого льда, и он тут же идет трещинами — легкие опаляет жаром первобытного собственничества, потому что как он вообще смеет, как вообще может так обращаться к его омеге! Ван Ибо — омега Сяо Чжаня, и только он может давать ему милые и шутливые прозвища. Никакие другие альфы. Никто вообще. Сяо Чжань уже было делает шаг вперед, намереваясь высказать Джексону свои претензии, раз плотина прорвана, и море разливается по берегу приливными волнами, но не успевает — Джексон вскрикивает и тут же потирает ушибленную голову, оборачиваясь назад. Сяо Чжань оборачивается тоже. — Прости, — Исин примирительно поднимает ладони вверх и улыбается, но улыбка не касается его глаз. — Думал, мы играем. Сяо Чжань знает, с каким тоном омега просит прощения — в нем нет ни капли раскаяния, а только прикрытая злость. Интересно. У него пропадает все желание играть. Веселье покидает мысли и, бросив короткое «я пас», Сяо Чжань направляется в сторону лежаков. Море спокойно и приветливо. Лазурно разливается до линии горизонта, почти сливаясь с точно таким же по цветовой гамме небом. Сяо Чжань всматривается в него до тех пор, пока не начинают болеть глаза: он не моргает, считая, что подобное занятие успокоит его, даст гневу время, чтобы утихнуть, но. Ничего подобного. В зону, где сейчас Ван Ибо и часть гостей, решивших последовать его примеру и освоить серфинг, Сяо Чжань старается не смотреть. Соблазн слишком велик, почти непосильная задача стоит перед ним, потому что, когда Джексон проделывал тот свой трюк, краем глаза Сяо Чжаню удается зацепить Ибо и… Черт. Это сложно. Очень сложно. Ван Ибо выглядит сногсшибательно. В коротких шортах, облегающей майке, с острыми коленками, весь взъерошенный, мокрый, он привлекает к себе внимание тут же, стоит взгляду Сяо Чжаня скользнуть по его фигуре мимолетом. Жилистый, в меру подтянутый — Сяо Чжань все же сдается искушающему голосу у себя в голове и смотрит. Смотрит. Лучше бы не смотрел. Потому что в этот момент Ван Ибо как раз наклоняется, и шорты так сильно облегают его ягодицы, что Сяо Чжаня будто бы бьют под дых. Воздух в легких заканчивается окончательно, когда Ибо немного потягивается, не разгибаясь, отчего тело его выгибается подобно кошке. Сяо Чжань сводит ноги вместе и судорожно выдыхает; перед глазами разноцветные пятна ярости сменяются на одно красное марево, и похоть — чистая, самая настоящая похоть, — просыпается в нем и раздирает нутро. Ему жарко, невыносимо жарко. Может быть, всему виной жара, а может быть, это Ван Ибо на него действует, лишая рассудка. Во рту сухо, хочется пить, но кажется, что если Сяо Чжань встанет сейчас, то ноги понесут его совсем не в направлении бара. Между ними всего десяток метров, а кажется словно пропасть. Она обширна, без края и дна — темная, притягательная пропасть, зовущая Сяо Чжаня сделать шаг вперед своей дивно-прекрасной песней. Она искушает, шепчет и шепчет ему, вытаскивая из него то, что он прячет годами — желание, жажду обладать, те чувства, которым больше нет в его жизни места. Но они есть. И сейчас они, благодаря этой песне, распускаются в нем с новой, куда большей силой. Пробивают броню, пробивают легкие, вплетаясь в них и врастая в ребра, что не выдрать. Это физически больно. Сяо Чжань сжимает кулаки, зажмуривается, пытаясь отогнать от себя наваждение, но когда раскрывает глаза снова, ничего не меняется. Он вновь смотрит на человека, глубоко запавшего ему в душу, и не видит способа выбраться на поверхность и спастись. Ван Ибо разгибается, поворачивается и всматривается куда-то в направлении играющих в волейбол. Поднимает руку и машет, а Сяо Чжань в этот момент яростно сжимает кулаки и дышит. «Не смотри на него, — вдох за вдохом мелькают в голове слова. — Смотри на меня. Ты мой». Только вот его не слышат, и Ван Ибо совсем на него не смотрит. Не давая себе передумать, Сяо Чжань поднимается и уходит прочь с пляжа.❈══════❖═══════❈
Он блуждает вокруг дома около часа, давая себе возможность передышки. Разум немного проясняется, возбуждение уходит, но не насовсем: оно еще в нем, притаилось, Сяо Чжань чувствует его слабые всплески, но хотя бы может контролировать. Жаль, что недолго. Потому что, когда он принимает решение вернуться к себе и принять контрастный душ — больше ледяной, чтобы холодная вода охладила настолько, что тело онемело бы, и он потерял чувствительность, — то натыкается на Ван Ибо. Поднимающегося по лестнице Ван Ибо, чьи шорты при каждом движении снова обтягивают округлые и аккуратные ягодицы, привлекая к себе все внимание Сяо Чжаня. Наверное, он как-то себя выдает — звуком или действием каким-нибудь, — раз Ибо поворачивается к нему и говорит: — Ты преследуешь меня. Голос у него чуть хриплый, звучит не громко, но и не тихо — в меру, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. — С чего такой вывод? — Сяо Чжань возобновляет подъем по лестнице и через несколько секунд оказывается рядом. — Потому что просто поднимаюсь по лестнице? У Ван Ибо все такие же красивые глаза. Темные, будто ночь, на солнце радужка кажется чуть светлее, отчего у альфы возникают ассоциации с тем, что он смотрит в чистый янтарь. Несмотря на тон, с которым Ибо разговаривает с ним, они полны тепла и света, приманивая к себе и очаровывая как в прошлом. — Так что же? — вновь спрашивает Сяо Чжань, а потом, не дожидаясь, когда Ван Ибо все же соизволит ответить ему, хватает за руку и утягивает чуть влево, скрывая их от посторонних глаз кроной густых кустов. Ибо выдергивает руку тут же, будто бы обжегшись. Сяо Чжань соврет, если скажет, что подобный жест не причиняет ему боли. Она слабым импульсом стягивает внутренности, но Сяо Чжань быстро берет ее под контроль, и она растворяется в нем. — Пропусти, — Ибо придвигается к стене, пытаясь сохранить между ними как можно больше пространства. — Если это не касается работы, то нам не о чем разговаривать. Проговаривая это, он не смотрит Сяо Чжаню в глаза. Если честно, Ибо вообще на него не смотрит, и Сяо Чжань, сам не понимая, что творит, подходит ближе и встает почти вплотную к нему. Воздух становится горячее. Ветра совсем нет, ничто не сделает его спасительным, ведь кажется, что кроны деревьев застыли и наблюдают за ними. Сяо Чжань хрипло выдыхает, облизывает пересохшие губы, а потом протягивает руку к чужому лицу и аккуратно заставляет посмотреть на себя. Подбородок острее. Весь Ван Ибо в этот раз кажется острее, угловатее, словно похудев на несколько килограмм. Сяо Чжань ловит себя на короткой мысли, что, возможно, не ему одному разлука далась тяжело. Не для него одного случившееся тогда не было игрой. — Убери руки, — его голос тоже изменился. Сяо Чжань прикрывает глаза, всего на чуть-чуть, будто бы пытаясь игнорировать властность и сталь в нем, но все равно слышит, когда Ибо повторяет: — Убери. Вместе с холодностью и резкостью есть в нем еще нечто незнакомое Сяо Чжаню, но очень будоражащее. У него идет слабая дрожь по телу, когда Ван Ибо произносит его имя, немного рвано и слишком прерывисто, будто бы боится. Боится того, что с ним происходит. Как реагирует его тело. Как он сам реагирует. — Хорошо, — просто согласившись, он опускает руку вниз. Но не отстраняется. — Как скажешь. Но я не считаю, что нам не о чем разговаривать. Или ты оставишь меня без объяснений? Ибо вскидывает на него горящий возмущением взгляд. — Это мне нужно объясняться? — зло шипит он, переходя на шепот. — Это мне надо что-то тебе говорить? «Небеса, — думает Сяо Чжань, внутренне содрогаясь, — как же он прекрасен сейчас». Ибо приближается к нему, явно не контролируя себя. Его злость и ярость отчетливо видны во взгляде, как и еще одно, куда более радостное — искра желания мелькает в его прищуренных глазах, словно давая Сяо Чжаню «зеленый свет». Как это происходит, кто тянется первым — Сяо Чжань или же Ван Ибо — непонятно, но они вжимаются друг в друга, не разрывая зрительного контакта. Слова не нужны, они только лишний груз ответственности, о которой сейчас стоит забыть. Они и забывают, когда Сяо Чжань перестает сдерживаться и прижимает Ван Ибо к себе, стискивая руки у того на талии. С губ срывается чувственный вздох. Тело обдает жаром, они оба дышат через раз, и их грудные клетки соприкасаются, стоит сделать вдох или же выдохнуть. Сяо Чжань перемещает ладони ему на бедра, оглаживая их — ткань шорт шуршит и совсем не липнет, успевшая высохнуть на солнце. Сминая ее пальцами, он проводит по ним чуть выше, а затем назад, перемещая руки на ягодицы. Все так, как он помнит. Даже лучше — они словно созданы для его ладоней, умещаются с легкостью, и удержаться тяжело, чтобы сначала не сжать их, а затем не огладить круговыми движениями. Это восхитительно, они упругие, в меру мягкие — как тут устоять? Ван Ибо прерывисто выдыхает, рефлекторно прижимаясь к нему сильнее, и Сяо Чжань проделывает свои действия снова — сжимает, оглаживает, прерываясь, чтобы сделать вдох, а потом — по новой, до тех пор, пока не устанут руки. Он все же берет на себя смелость и опускает взгляд, потому что смотреть в эти глаза напротив уже нет никаких сил. Нутро Сяо Чжаня выворачивает наизнанку, расплавленный янтарь превращается в нечто прекрасное, что никак не описать словами — только почувствовать. Но он и так слишком сильно и много чувствует, чудится, что сердце не выдержит и разорвется от охвативших его чувств. Ибо облизывает губы. Они у него немного искусаны, с зажившими ранками, и от подобного вида у Сяо Чжаня совсем нет здравых и разумных мыслей. Сущность внутри берет над ним верх, утробно взрыкивая. Воздух уже не просто тяжелый, а искрится и колышется от почти видимых всполохов возбуждения между ними. Оно вязкое, горячее, оседающее во рту сухостью. Превращается в потребность, когда Ибо вновь облизывает губы и оставляет рот приоткрытым. А потом кладет свои ладони на его бедра и начинает тоже гладить его, трогать, чуть сжимать. Ведет вверх, к животу, задирает майку и оглаживает пресс, заставляя Сяо Чжаня невольно застонать. Прекращает только тогда, когда Сяо Чжань разводит его ноги своим коленом и вжимает в стену. Сглатывает, наклоняется ближе, касается носом чужого виска и вдыхает. Сейчас Ибо пахнет иначе, у него много запахов — и море, и песок, и пот, и собственный парфюм, не успевший выветрится окончательно. Но даже сквозь все эти ароматы легкой ноткой прорывается один, от которого Сяо Чжань превращается в безвольную куклу. От которого сущность внутри него дичает и становится полностью неконтролируемой. Сяо Чжань вдыхает — жадно, поспешно, раз за разом, — и чувствует. Кажется, это даже лучше секса: находиться рядом, дышать этим родным запахом, совершенно теряя голову. «Ты прыгнешь, и я прыгну». Он понимает, что прыгнул не зря, что морское дно приветливо и что вокруг нет ничего важнее этого. Ничего и никого важнее Ван Ибо. Сяо Чжань испытает острую необходимость его поцеловать. Он хочет сделать это. Хочет. И целует. Целует зло, с напором, будто завоевывая утерянную территорию. Погружается в чувства, ослепляющие, становится тем самым оголенным проводом, по которому бежит статическое возбуждение, подчинившее их. Целует так, будто завтра у них не останется времени ни на что, даже на жизнь; словно завтра разразится апокалипсис, и планета померкнет. Целует и целует, не переставая. Не чувствуя отклика. Ничего не получая в ответ. И когда до него доходит, он отрывается от чужих губ и непонимающе смотрит, готовый произнести мучающий его вопрос. Ван Ибо опережает. — Не думал, что у тебя проблемы с верностью, — хрипло говорит он, отпихивая с силой Сяо Чжаня от себя. — Если бы с самого начала знал — не связался. Сяо Чжань почему-то не помнит, как остается один. Но он точно знает, что Ван Ибо, вопреки всем своим словам, его хочет.⊹──⊱✠⊰──⊹
К вечеру гости собираются во внутреннем дворе на официальную и главную часть праздника. Ибо спускается туда чуть позже назначенного времени из-за опоздавшего Джексона, вернувшегося буквально за десять минут до начала и еле-еле успевшего принять быстрый душ. От Ибо, задающего ему вопросы о том, где его носило, тот лишь отмахивается расплывчатым «Занимался делами то тут, то там». — Я, конечно, рад, что тебе здесь нравится, — поправляет рубашку Ибо, посматривая на собирающегося альфу, — но мы опаздываем. — Расслабься, булочка, — Джексон пропускает его вперед, — все под контролем. Игнорируя обращение, Ибо тихо фыркает, а потом они спускаются вниз и ему приходится забыть о своем недовольстве. Все же как-никак портить себе настроение окончательно он не собирается. Им удается поздравить именинника и вручить подарок, затем Тэмин увлекается разговором с Джексоном, знакомясь с ним поближе. Последний и не скрывает своего желания общаться, делится впечатлениями о стиле танца именинника, и Ибо решает, что можно оставить их одних. Останавливаясь в толпе гостей, то приветствуя старых знакомых, то заводя разговоры с новыми, с которыми ранее днем успел переброситься лишь парой слов и позаниматься серфингом, Ибо добирается до их столика, попутно потягивая шампанское. Он обменивается контактами, поддерживает несколько раз интересную тему для разговора — в общем, делает то, ради чего, собственно, и приехал. А потом его кто-то дергает за рукав, и Ибо, обернувшись, видит рядом с собой Исюаня. Удивление отражается на его лице слишком отчетливо, Исюань смеется и улыбается радостно, пожимая Ибо руку. — Исюань-гэ! Он выглядит иначе. Волосы светлые, почти выбеленные, короткие, лицо потеряло привычную припухлость щек, и смена имиджа ему к лицу, так что Ибо счастлив вдвойне, наблюдая за изменениями. — Сколько лет прошло, Ван Ибо? — Исюань смеется. — Года четыре, не меньше, да? Кивнув, Ибо утягивает его на короткий разговор. Радость от встречи со старшим товарищем отвлекает его от необдуманных поступков — последние минут пять он судорожно всматривался в гостей, пытаясь отыскать среди них Чжан Исина и Сяо Чжаня. В конечном итоге, он замечает их всего пару раз, когда они проходят мимо, держась настолько близко друг к другу и выглядя со стороны настолько счастливой парой, что Ибо испытывает сильное желание покинуть праздник. И то, что их столы находятся в разных частях двора, его никак не успокаивает. Так что встреча с действительно близким человеком помогает ему переключиться с тяжелых мыслей и неприятных ощущений. Они делятся общими воспоминаниями и новостями за прошедшие годы, и Ибо пропускает момент, когда к ним присоединяется Джексон. Недобро посмотрев на сидящего рядом с Ибо Исюаня, он вежливо кивает и обращается к Ибо, игнорируя присутствие постороннего: — Я получил номер, — довольная ухмылка появляется у него на губах. Ибо закатывает глаза. — Ты же хотел селфи. — Селфи мы тоже сделали, — Джексон достает телефон и демонстрирует фотографию. А потом вспоминает о том, что ничего не запостил в соц.сети, о чем и говорит Ибо, утягивая его в фотозону для снимков на хорошем фоне. Ибо обещает Исюаню найти его чуть позже и уходит. Из-за того, что они вспоминают о фотозоне одними из последних, она пуста. Ни гостей, ни самого виновника торжества в ней и возле нее уже нет, так что Ибо делает пару удачных снимков на пару с кривляющимся Джексоном, отдает ему следом телефон, всячески отказываясь позировать ему. Правда, пока Ибо в очередной раз всматривается в толпу гостей, то Джексону все же удается сделать пару снимков, поясняя на недовольный прищур: — Круто смотришься, — и показывает результат. — И потом Вэньхань требовал отчет. Ибо только вздыхает, и они возвращаются к гостям. К слову, те собрались вокруг Тэмина, одновременно разрезающего огромный торт и резво предлагающего завершить вечер куда более интересным способом: на пляже намечается одна большая вечеринка, в ее программе ожидается маленький сюрприз — каждый из присутствующих может бросить вызов имениннику в танцевальном баттле. Ибо прикрывает глаза, слушая залп фейерверков: на темном небосводе яркие огни кажутся выразительнее, очаровывают, наполняя атмосферу новыми красками. Он пытается запомнить красоту окружающего пейзажа вокруг, погружаясь во всеобщее веселье, и когда Тэмин озвучивает свое приглашение, то невольно задумывается: а хватит ли ему смелости бросить вызов? Прикидывает, насколько сильно ухудшился его навык без интенсивной практики за все четыре года, и приходит к выводу, что шанс все же есть, пусть и небольшой. Под одобрительный гул гостей он собирается было уже присоединиться. Ищет глазами Джексона и находит его мило беседующего с Чжан Исином. Черт. За всем происходящим Ибо забывает совсем о дурацком плане альфы. Он ему по-прежнему не нравится, но отговорить Джексона от его выполнения все никак не находится возможности. Он подходит к ним ближе, интересуется у альфы, идет ли он? На что получает четкий и уверенный ответ, что нет, Джексон остается в доме, ссылаясь на усталость и на то, что тренер по серфингу его слишком загонял. Исин вежливо кивает Ибо, а потом уходит, оставляя их одних наедине всего ненадолго — через пару минут к ним присоединяется Исюань, который тоже не очень горит желанием куда-либо идти. Ибо хмурится. На Джексона это совершенно не похоже: тот никогда не пропускал подобных развлечений, тем более, тут еще и возможность посоревноваться с Тэмином. Но когда Ибо говорит об этом самому альфе, тот вновь отвечает отказом и идет в дом. Исюань предлагает им найти укромное местечко и добыть побольше алкоголя. Кажется, у него есть идея, как можно с пользой провести остаток вечера. Самому Ван Ибо ничего не остается, кроме как пойти за ними следом. Правда найти подходящее место у них получается не сразу: в просторной гостиной уже располагаются решившие провести вечер за видеоиграми гости, а на террасе, выходящей к пляжу, кто-то устраивает вечер барбекю, и их громкий разговор доносится даже сквозь громкую музыку. Они выискивают свободную комнату потише с панорамным окном возле террасы, и пока Исюань расставляет на маленьком кофейном столике шоты и разливает текилу, к ним неожиданно присоединяются Исин и Сяо Чжань. Ибо хмурится, стараясь не смотреть ни на кого из них. Случившееся днем все еще свежо в памяти, и если к Сяо Чжаню у Ибо претензии и слишком неопределенные чувства, то перед сидящим напротив Исином Ибо испытывает легкий стыд. Ему не следовало этого делать: идти на поводу у собственных чувств, поддавшись любопытству и вспыхнувшему непонятно по какой причине желанию все же не стоило, и теперь он ощущает себя немного не в своей тарелке. Чего не скажешь об обнимающемся с Сяо Чжанем Исюане. Они ведут себя так, будто бы знакомы очень давно, хотя Ибо припоминает только одну общую встречу. Он удивлен. А они, между тем, тихо переговариваются, иногда посматривая на Ван Ибо, и он, устав ловить себя на мысли, что ему не нравится оставаться в таком неведении, переводит взгляд на Джексона, который, к слову, выглядит не лучше: он мягко и радостно улыбается сидящему Исину, что-то показывая ему в своем телефоне. Ибо ощущает себя лишним и вздыхает с облегчением, когда Исюань предлагает сыграть в банальную, веселую, но позволяющую быстро напиться игру «Я никогда не…». То, что ему сейчас и нужно. Когда они, наконец, рассаживаются вокруг столика, и Исюань начинает раунд, Ибо отводит взгляд от окна и встречается с глазами Сяо Чжаня. Выдавив из себя вежливую улыбку, он тянется к шоту, ожидая, и смотрит в сторону Джексона. — Начнем с простого, — говорит Исюань. — Я никогда не пил алкоголь до восемнадцати. Это действительно легко: они выпивают, заставляя Исюаня ухмыльнуться и налить всем снова. — У тебя было скучное детство, — сочувственно и мягко говорит Сяо Чжань, похлопывая его по плечу. И потом выдает свое: — Никогда не был пьян настолько, чтобы не попасть домой. Джексон фыркает, они с Ибо выпивают оба, и последний игнорирует вопросительно поднятую бровь Сяо Чжаня. Почему он вообще смотрит на него, вместо того чтобы наслаждаться вечером? У него нет ответа на этот вопрос, так что он просто слушает, как друг рассказывает свою историю о том, как учился на первом курсе пить абсент и настолько сильно увлекся, что проснулся в квартире абсолютно незнакомых ему омег. — Никогда не влюблялся с первого взгляда, — настает очередь Исина. У него тоже простой вопрос, отвечать на который снова могут только трое — Ибо делает глоток одним из первых, а потом к нему присоединяются Сяо Чжань и Исюань. Рассказывать свою историю Ван Ибо не собирается, Сяо Чжань, судя по всему, тоже — он вообще опять смотрит на Ибо нечитаемым взглядом, от которого внутри у него все сжимается и застывает, — так что отдувается за всех Исюань, поведав о том, что в школе оказался ужасно влюбчивым. Джексон, вступающий в следующий раунд, не сводит взгляд с сидящей напротив него омеги, и Ибо понимает, что тот хочет его споить, когда слышит вопрос. Вполне, кстати, в духе альфы. — Никогда не спал с альфой. Исин, явно уловивший настроение Джексона, — что вообще успело произойти между этими двумя за столь короткое время? — спокойно поднимает свой стакан и делает глоток. Ибо следует его примеру, чувствуя, как алкоголь оседает внутри приятным жжением, и тело наконец расслабляется. Но стоит Сяо Чжаню сделать то же самое, как напряжение возвращается, заставляя Ибо задуматься, что явно что-то идет сейчас не так. У него нет никаких вариантов, почему Сяо Чжань делает это. Но тот не торопится ничего объяснять, и удивление Ван Ибо перерастает в любопытство, потому что потом Сяо Чжань складывает руки на груди и прожигает его взглядом. — Моя очередь, — мстительно окидывая его взглядом, Ибо выплевывает: — Я никогда не был помолвлен. С Сяо Чжаня слетает возмущенная спесь, он тянется к стакану и молча выпивает. За ним подтягиваются и другие, а Исин, покручивая в руках стакан, смотрит с любопытством на Джексона, выжидательно изогнув бровь. Джексон пожимает плечами и говорит, что это дело давнишнее и помолвка давно расторгнута. — Никогда не был в неловком видео, загруженном в соц. сети, — Исюань обновляет бокалы и посматривает на них. Джексон молча, чуть поморщившись, залпом осушает стакан, и у него такой вид, что объяснять ничего он не собирается. Сяо Чжань не ждет рассказа. Ибо за это ему благодарен, потому что знает, что это за видео, как и знает то, что Джексон не захочет об этом говорить. А самому Сяо Чжаню, кажется, все равно. Пожав плечами, он сначала берет алкоголь и только потом говорит: — Никогда не преследовал бывших в соц. сетях. При этом в его тоне слышен настолько сильный и полный горечи упрек, что Ибо не может не принять это на свой счет. Особенно, когда альфа в очередной раз прожигает его темным взглядом, в котором отчетливо видно недовольство. Будто бы Сяо Чжань и правда злится на то, что Ибо оборвал все контакты с ним, лишив его тем самым этой возможности. «Нет, — думает Ибо, — просто кажется». Он не единственный, кто пьет. Но все смотрят почему-то именно на него, и он понимает, что пора и ему раскрыть немного свои поступки, так что рассказывает о том, что подписан с фэйка на аккаунт бывшего, не переставая следить за ним. — Зачем тебе это? — задумчиво тянет Исюань. — Разве это не больно? — Мы очень плохо расстались, — игнорируя второй вопрос, отвечает Ибо. — Просто хочу знать, что у него все в порядке. Слова даются тяжело. Признаваться в таком поступке сложно, Ибо кусает губы и медленно дышит, пытаясь заглушить в себе начавшую вспыхивать боль. Исин улавливает, что атмосфера стала совсем не радостной, так что пытается смягчить ее. Его голос звучит спокойно, он почему-то правда смотрит на Сяо Чжаня, когда говорит: — Раз уж речь зашла о бывших, то я никогда не слал им пьяных сообщений или голосовых. Невесело ухмыльнувшись, Сяо Чжань выпивает, не дожидаясь, пока к нему присоединится Джексон. Тот все равно салютует Сяо Чжаню и вливает в себя очередную порцию алкоголя. — Наверное, считается, но я слал не бывшему, а его другу, — тут же пытается оправдать свой поступок Сяо Чжань, и Исин хлопает его по плечу, посмеиваясь. От этого знания Ван Ибо хочется выпить. Паршивое чувство внутри усиливается, стягивая внутренности холодом. Он не слушает, что Джексон тоже делится своей историей, в которой после одного такого слезливого сообщения бросивший его омега возвращается к нему, но отношения все равно не длятся долго. — Отстой, — цокает Исюань, и Джексон соглашается. У него розовые щеки, захмелевший взгляд и слишком беспечная улыбка, от которой, как Ибо уже знает, не стоит ждать ничего хорошего или приличного. Он оказывается прав. — Так, ладно, — хитро щурится альфа, окидывая взглядом присутствующих. — Я никогда не давал имен гениталиям своих партнеров. Пару секунд стоит тишина, разрушаемая доносящейся до них тихим отголоском музыки, а потом Ибо не выдерживает и начинает смеяться. Следом за ним сгибается пополам Исин, и Джексон притворно дуется. — Какие вы все правильные, что тошно, — вздыхает он, все же тихо посмеиваясь. — Почему у меня стойкое ощущение, что играют все, а напиваюсь только я? Давайте немного изменим игру. С ним легко соглашаются. Пока он не очень уверенным движением достает телефон из кармана, а потом роется в нем, попутно объясняя новые правила, где теперь будут только вопросы и бутылка, решающая кто отвечает. Выпивать при этом не обязательно. Ибо нравится эта идея, потому что ему явно достаточно, как и многим другим присутствующим. Исюань, как самый трезвый, снова начинает, отбирая у Джексона телефон. Вчитываясь в вопрос, он сначала ухмыляется, а потом озвучивает его перед всеми. — Если бы ваша жизнь была фильмом, как он бы назывался? — «Титаник», — быстро отвечает Ибо. — Мне тоже выпал случайный билет в новую жизнь, и я до сих пор не уверен, выиграл или проиграл с ним. Джексон переводит на него задумчивый взгляд и внезапно выдает: — Моя жизнь была бы одним из фильмов Лурмана, где много музыки, танцев и ярких декораций, но не предвидится никаких хороших концов. Ибо печально улыбается. Хорошо, что в этой игре не нужно рассказывать подробнее — вряд ли он смог спокойно и не переходя на личности объяснить что-то внятно. Но он все равно чувствует на себе взгляд Сяо Чжаня, и это уже начинает его немного раздражать. Ибо злится, ему хочется высказать Сяо Чжаню в лицо все, что он думает о нем и о том, как тот поступает со своим омегой, откровенно сейчас рассматривая Ибо. Тот вспоминает свои слова о верности. Они бьют наотмашь, лишая кислорода. Он с шумом выдыхает, чувствуя, как в очередной раз болит в груди, прямо под сердцем. Кашлянув, Ибо промаргивается, отгоняя от себя эти ощущения, встречает с вызовом взгляд Сяо Чжаня, отмечая его задумчивость, и Ибо всеми силами глушит в себе порыв спросить «Какого черта вообще происходит?», понимая, что отношения им стоит выяснять наедине. Не при Джексоне, который может в своей импульсивности натворить дел; не при Исюане, который знать не знает ни о чем, и не при Исине, никак не подозревающем своего альфу в неверности. Или, быть может, Исин все знает и позволяет Сяо Чжаню делать, что вздумается? Иначе как объяснить тот факт, что тот спокойно реагирует на попытки Джексона обратить на него свое внимание, флиртует с ним сейчас, тихо переговариваясь, и Ван Ибо хорошо слышен этот игривый тон альфы, говорящий о многом. Что, черт возьми, происходит? Но он не успевает подумать об ответе, как звучит следующий вопрос: — Принимаете душ утром или вечером? Бутылка указывает на Джексона, и тот, ухмыляясь, с милейшим выражением лица честно отвечает, переглядываясь с Ибо: — Перед сном и после секса. Со стороны Сяо Чжаня слышен непонятный звук, смахивающий на тихий рык, но быстро маскирующийся за кашлем. Ибо бросает на него короткий взгляд, но ничего не видит, потому пожимает плечами и снова смотрит на Исюаня. — Какая самая большая и худшая ложь, которую ты говорил своим родителям? — Я в порядке, — снова отвечает Ибо, добавляя: — И «мы справимся». Это чистая правда. Ибо до сих пор жалеет о том, что сказал. Но жалость его направлена не на свое решение — оно неоспоримо и правильно — а на себя самого, потому что последующие за этими словами события заставили его по-другому воспринимать реальность. Жить по-другому, думать иначе, и это не всегда оказывалось просто. Если честно, то никогда. — У тебя есть машина времени. Куда ты отправишься? Отвечает Сяо Чжань, и в его словах Ибо слышит некий посыл себе. Хотя, быть может, ему сейчас только так кажется. — В прошлое, — Сяо Чжань невесело улыбается. В его глазах появляется слабый отголосок боли, но он быстро исчезает, словно Сяо Чжань берет его под контроль. Ван Ибо понимает, что ему не нравится услышанное. Он хмурится, потирает переносицу, слегка задумавшись, а чувство непринятия усиливается и растет в нем, мешая. Нужно отвлечь себя. — Что важнее — правда или счастье? — Очень философский вопрос, — задумчиво тянет Исин. Он кивает сам себе, когда отвечает: — Наверное, правда все же, потому что думая сейчас о том, смогу ли я жить во лжи, то мой ответ: «нет, не смогу». За свои мысли ранее становится стыдно. К этому чувству присоединяется злость, Ибо злится на самого себя в который раз, вспоминая поцелуй с чужим уже альфой. Вспоминая, что на миг ему стало плевать на все обстоятельства и хотелось только одного — коснуться в ответ, поцеловать самому, потому что близость дурманила и пьянила похлеще алкоголя. И кто из них, спрашивается, еще больший мерзавец?.. — Какая самая глупая фраза, которую на вас использовали, чтобы привлечь внимание? Пока крутится бутылка, Ибо перебирает в памяти все моменты. Задумчиво кусает губу, становится горько во рту, когда бутылка, словно намагниченная, вновь останавливается на нем и приходится отвечать. — Фраза из фильма, — он слышит тихий звон стаканов. Поднимает взгляд и видит, как Сяо Чжань, уронив один, наливает себе алкоголя в другой и тут же выпивает. Ибо мстительно добавляет: — И фильм глупый, и цитата. Кажется, что Сяо Чжань сейчас и правда не выдержит и выскажется. У него решительный вид, он снова делает глоток, один за другим, пока Исин аккуратно не останавливает его жестом. Вздохнув, тот слабо улыбается омеге и просто отворачивается, всматриваясь в окно — тьма завораживает, Ибо знает, потому что сам всматривается в нее украдкой, когда становится совсем не выносимо от звучащих ответов. Все они будто связывают его и Сяо Чжаня прочными нитями, и узлы крепкие и надежные, как и правда, от которой никуда не убежать. — Вы когда-нибудь пользовались зубной щеткой вашего партнера? Прежде чем ответить, Джексон переглядывается с Ибо, и тот пожимает плечами. — Было дело, — в конце концов отвечает альфа, и его голос до смешного растерянный и смущенный, что Ибо не выдерживает и усмехается, пока остальные высказывают дружное «Фу». — Вэньхань, надеюсь, никогда не узнает об этом, — наклонившись, шепчет он. Джексон кивает. Сяо Чжань вдруг считает, что это не честно. Что Исюань тоже должен отвечать, потому забирает у него телефон и читает вопрос уже сам. Он немного пьян, резок, движения его рваные, отчего со столика падает несколько стопок, но они не разбиваются. И слава Небесам. — Так, — хмурится Сяо Чжань, чуть щурясь. — Следующий вопрос: когда вы пользуетесь туалетной бумагой, то скручиваете, мнете или складываете? Снова воцаряется секундная тишина, а потом хохот Исюаня звучит в ней настолько оглушительно, что все остальные подхватывают и начинают смеяться вместе с ним. — Почему? — спрашивает он. — Почему из всех вопросов мне достается именно этот? Ни у кого из них нет ответа. Ибо отвлекается на звонок — вибрация отдается в кармане раздражительно, он поднимается, выходя из комнаты в коридор. В нем приглушен свет, Ибо слегка качает из стороны в сторону, так что он сначала опирается о стену и только потом поднимает трубку. Звонит Вэньхань. Интересуется их делами, как проходит праздник, и, получив удовлетворяющий его ответ, подкрепленный фотографией и кратким отчетом о происходящем, тут же начинает рассказывать о своем. Ибо мягко улыбается, слушая его быструю речь, радуясь его успехам и очередным съемкам. Вэньхань обещает скинуть файл чуть позже, они еще немного разговаривают, а потом омега ссылается на то, что ему скоро вставать, отключается, и Ибо остается в коридоре в оглушительной тишине. Он дает себе немного времени, чтобы собраться с мыслями. Потом возвращается, наливает себе, наблюдая за Джексоном, опять переговаривающимся с Исином. Они сидят в этот раз близко, их колени соприкасаются, и ни один из них не кажется зажатым или испытывающим дискомфорт. Ибо снова ловит себя на мысли, что нужно переговорить с альфой по поводу плана, желательно сегодня, потому что Исин не заслуживает — да никто не заслуживает, — чтобы с ним так поступали. Когда он переводит взгляд чуть в сторону, то замечает: одно место пустует. — Сяо Чжань вышел подышать, — поясняет Исюань, встречая вопросительный взгляд Ибо. Странно, что тот не слышал, как хлопает дверь, когда находился в коридоре. Но потом обведя комнату взглядом и замечая еще одну дверь, рядом с панорамным окном, понимает, как Сяо Чжаню удалось ускользнуть незамеченным. Проходит около десяти минут, но Сяо Чжань так и не возвращается. Исюань погружается в телефон, Джексон с Исином тихо посмеиваются, тоже рассматривая что-то в телефоне, и Ибо, не выдержав, интересуется, как долго намерен пропадать альфа, если они собираются продолжать? — Он у бассейна, — поясняет Исин, пожав плечами. — Сказал, что у воды ему становится лучше. Джексон соглашается с Исином, на губах которого слабая, расслабленная улыбка, и Ибо ничего не понимает. Не понимает, почему омега до сих пор тут, а не направился искать Сяо Чжаня? Почему он продолжает ворковать, а не задумывается о том, что его альфы слишком долго нет? Пальцы дрожат. Отставляя стакан, Ибо запрещает себе думать о плохом, пытаясь не сорваться на истеричное предъявление претензий. Нужно успокоиться, но из-за страха, охватившего сердце Ибо, сделать это сложно. Он видел этот бассейн: большой, достаточно глубокий, с хорошей вышкой для прыжков на бог знает сколько метров. Горло сдавливают тиски, мешая говорить и дышать. На мгновение перед глазами мутнеет, Ибо, глубоко вдохнув, подрывается, ничего никому не объясняя толком, выбегает в коридор, направляясь к бассейну. Чертов Сяо Чжань. Сяо Чжань, который не умеет плавать. Которому даже и близко нельзя подходить к воде из-за страха. Почему он вообще туда отправился, и почему Исин отпустил его одного, пьяного, глубокой ночью? Сяо Чжань, который должен сидеть в этой дурацкой комнате и злить Ибо своими ответами на не менее дурацкую игру, задавать неловкие вопросы или говорить правду, когда нужно. Он должен быть рядом и раздражать, вызывать в Ибо кучу других эмоций, а не заставлять волноваться за себя, потому что ему вдруг приспичило посетить опасное для собственной жизни место. Пока он бежит по ступенькам, парковой дорожке, картина одна страшнее другой мелькают перед глазами. Сердце бьется ошалело, грозясь разбиться о грудную клетку вдребезги-клочья, а потом и вовсе останавливается, стоит Ибо достичь своей цели. Возле бассейна никого. Легкие в огне от быстрого бега, Ибо с трудом переводит дыхание, на деревянных ногах подходя ближе. Всматривается в водную гладь, пытаясь различить хоть что-нибудь, и когда в тусклом мерцании подсветки он видит силуэт, то не раздумывая срывается вперед, скидывая на ходу кроссовки. Прямо посреди бассейна в одежде, раскинув руки, лежит человек. Сердце Ван Ибо превращается в лед. Он ныряет и, когда выныривает и гребет, выкрикивая, кажется, чужое имя, с удивлением обнаруживает, что человек в воде шевелится, а потом, повернувшись, плывет — плывет, черт возьми! — к нему навстречу. Это Сяо Чжань. Чертов Сяо Чжань. Они встречаются где-то на середине пути. На выступах, и Ибо опускает ноги, вставая в полный рост. Вода здесь достает ему до середины груди, и он, дождавшись, пока Сяо Чжань проделает то же самое, хватает его за плечи и притягивает к себе ближе, совершенно не задумываясь. Ему еще страшно. Страшно как никогда. Вода холодная, он дрожит, а одежда липнет к телу. Сяо Чжань аккуратно отстраняет Ибо от себя и с мягкой улыбкой спрашивает: — Что ты тут делаешь? Ибо хочется его ударить. Желание сильное, и приходится вдохнуть пару раз, прежде чем ответить вопросом на вопрос. — Зачем ты залез сюда? Ибо всматривается в его лицо, кусая губы. Сяо Чжань в порядке, он живой и дышит, смотрит на него своими глазами, дурак дураком. Страх все еще внутри, цепляется за ребра и стискивает заполошно бьющееся сердце. — Просто захотел остыть и проветрить голову, — его гладят по предплечьям. Ибо дрожит от чужих прикосновений и от холода одновременно, глотая слова возмущения, когда слышит следующее: — А потом увидел звезды и не смог удержаться, чтобы не посмотреть. В Шанхае таких нет. От него все еще исходит запах алкоголя. Сяо Чжань совсем близко к нему, смотрит своими глазами, тем самым взглядом, и в нем Ибо словно видит звезды, о которых альфа и толкует. Злость клокочет внутри чистой яростью, а потом все же прорывается наружу. Он бьет по плечу, сжимая кулак, а потом отходит назад и прячет глаза. — Ибо, — догоняет его Сяо Чжань, когда они вылезают из бассейна. — Ну чего ты, волновался что ли? Или не хочешь смотреть со мной на звезды? Стыдно признаваться в этом. Сяо Чжань прав: испугался. Хотя стоило прежде подумать, чем делать выводы. Но в тот момент, когда он увидел Сяо Чжаня лежащим на воде, то разум словно покинул его, обнажая первобытное чувство и пробуждая панику. Наконец, успокоившись, он говорит: — Ты же не умел плавать. Его слова звучат оправданием. Слабым оправданием импульсивности. Ибо зло смотрит на Сяо Чжаня из-под мокрой челки, снова хватая его за плечи и встряхивая. Будто таким образом хочет, чтобы тот пришел в себя и понял свой проступок. — Я научился, — тихо звучит голос альфы. — Прошло много времени, и я подумал, что можно попробовать. Казалось важным, что я могу уметь тоже, что и… — Я понял, — перебивает его Ибо, не желая слушать дальше. — Можешь не объяснять. — Но ты должен знать, — упрямится Сяо Чжань. — Это касается… — Мне неинтересно. Ибо говорит правду: все, что сделал за время их разлуки Сяо Чжань ради другого человека, не представляет для него интереса. Это причиняет боль, потому что это прошло мимо него, никак не касаясь, словно Ибо оказывается ненужным и чужим. Как будто он не вправе участвовать в том, что важно для Сяо Чжаня. Боль сильная, нестерпимая совершенно, даже от такой мысли, и Ибо не хочет слышать подтверждение ей, потому что с кем же еще и ради кого Сяо Чжаню преодолевать свой страх и быть лучше, если не ради Чжан Исина? Когда он скрывается в тени и возвращается на парковую дорожку, то не замечает направленного на себя взгляда и не слышит того, как его тихо, но настойчиво, чуть с надрывом, зовут по имени.