⊹──⊱✠⊰──⊹
Собираясь, Ибо старается не думать. Ни о чем. Иначе не справится и что-нибудь сделает. Размерено пакует в чемодан немногочисленные вещи. Даже обидно, что пришлось разбирать, раз уж не удалось пробыть тут намеченные два дня. Ибо сглатывает, ощущая подступающую тошноту. Немного кружится голова, он уже выпил несколько таблеток, в том числе и гормональные, но организму, кажется, на это глубоко плевать — Ибо шатает из стороны в сторону, стоит ему сделать резкое движение, а ломота прошибает все тело насквозь острыми иглами. — Ибо, — Джексон все же заговаривает с ним. С тех пор, как он вернулся пять минут назад, молчание между ними ощущается остро и неприятно. — Ибо, мы должны поговорить. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Ибо застегивает чемодан и только потом поворачивается к альфе. Чтобы тут же поймать сочувствие в глазах напротив. Отлично. Ему только сочувствия сейчас не хватает. — Я хочу, чтобы ты оставил свои попытки исполнить план по поводу омеги Сяо Чжаня, — Ибо отводит взгляд и подходит к шкафу, проверяя, не осталось ли вещей. — Это неправильно. Слышно, как Джексон вздыхает. — Не тебе об этом говорить, — пожимает плечами он. — Исин не дурак и все понял. Ибо тоже не дурак. И он тоже все понял, но понять и знать — вещи разные. — Тогда тем более тебе надо прекратить, — пытается он держаться выбранной им темы. — Будешь выглядеть глупо, если он все понял. — Исин знает не об этом, — в его голосе слышится раздражение. Ибо сохраняет молчание, пока Джексон не продолжает: — Исин в курсе того, что ты трахнул его альфу. Ибо замирает, прикрыв глаза. Правда ядом разливается внутри, от нее больно и тошно, и он чувствует себя грязным. — От тебя пахнет иначе, — продолжает меж тем альфа. — Сложно утаить в белой комнате черного кота. — Я… Понимая, что собирается оправдаться, Ибо замолкает. От его речей не станет легче или проще, это уже случилось и никак не изменить. Ему нужно самому поговорить о случившемся с Исином, попытаться объяснить, что Сяо Чжань даже не помнил, что творил, что это было под действием алкоголя и Ибо сам, сам все сделал. Нужно убедить в этом сначала себя, а уж потом совершать попытки провернуть подобный трюк с другими. Как же сложно. Ибо не привык лгать, покрывать кого-то не в его стиле, но он пойдет на это, если для Сяо Чжаня по какой-то причине важен этот брак. В их мире подобные договоренности не редкость, сплошь и рядом, считай, но почему-то после случившегося ночью Ибо думал, что Сяо Чжань хотя бы поговорит с ним и разъяснит причину. Чтобы сердце Ибо не болело, не сжималось, как будто в последний раз, а сам он не терзался чувством вины. Быть может, оно и вовсе бы ушло, если бы Сяо Чжань сказал, что на самом деле значит брак с Чжан Исином — то, что выгодно, или то, чего он хочет? Только вот Сяо Чжань ничего не говорит. Когда Ибо просыпается, его нет рядом. В собственной комнате тоже, как и в доме — Ибо ищет, желая разобраться со всем окончательно, потому что хватит, уже бежать некуда. Ищет, но не находит. Внутри горечью разливается разочарование. Наверное, он все сам себе придумал, находясь под действием от услышанного. И забыть никак не получается — слова будто бы въелись в кожу, слились с ним в единое целое, звуча время от времени. Ночное признание Сяо Чжаня кажется сейчас жестоким. Говорит Ван Ибо о многом, дает надежду, усложняя и без того нерешенную ситуацию еще больше. Надежда тлеет углями, питая мысли о том, что, возможно, Сяо Чжань сделает выбор в его пользу. Возможно, он даст им шанс. — Скажи мне, — вдруг цепляется за мелькнувшую мысль Ибо, рассматривая альфу рядом. Он никогда не думал, что придется спрашивать о таком именно Джексона, но с самой ночи в Ибо сидит эта потребность. Сидит и грызет, так что он спрашивает: — Чем обычно я пахну для тебя? От его вопроса на лице Джексона появляется целый спектр эмоций от непонимания до удивления. Приоткрыв рот, альфа пялится на Ибо, и тому приходится повторить свой вопрос. «Пожалуйста, скажи, что…», — додумать он не успевает, потому что Джексон вдруг произносит: — Пряностями. Как будто в лавку специй заходишь, — при этих словах шумно втягивает носом воздух, принюхиваясь. — А сейчас еще и им. — Ты уверен? — Да, — снова принюхивается. — Не то чтобы мне не нравилось, но, когда ты пах булочкой, мне нравилось куда больше. Ибо с шумом выдыхает. Сердце гулко бьется под ребрами, но он не чувствует, что кровь в сосудах циркулирует — холод сковывает внутренности, покрывая их тонким слоем льда. Не может быть. Это просто невозможно. Чертова природа может ошибаться, а Джексон… просто Джексон, который не понимает, что говорит. В нем просыпается страх. Потому что подобное знание — факт, который еще больше усложняет всё, хотя, казалось бы, куда уже?.. Выдохнув и вдохнув, Ибо молит о том, чтобы слова Джексона оказались ложью. Выдумкой или шуткой, но никак не истиной: быть предназначенными друг другу с Сяо Чжанем самими Небесами — сердце Ван Ибо точно разобьется. Ведь в их мире большая редкость, когда феромоны воспринимаются парой по-особенному. Неважно, под действием чувств, гормонов или же просто влюбленности, но иначе, чем всеми остальными. Почти признание — ощущать иной, не тот, что слышат другие, аромат. Сказки про истинность — вот как считал Ибо раньше. А сейчас отчего-то решил проверить. И к открывшейся правде Ван Ибо оказывается не готов. — Ты любишь его, да? — Джексон подходит ближе. Его объятья успокаивают, немного неожиданные, но дарящие спокойствие. Ибо замирает и затихает, понимая, что до этого слишком громко дышал. — Любишь. А он? Ибо невесело улыбается: — Иногда любви недостаточно. Альфа хмурится. — Вздор, — мягкая улыбка касается его глаз. — Если есть любовь, то все остальное должно быть неважно. — Ты романтичен до тошноты. — Учился у лучших. Ибо фыркает. — Я не скажу Вэньханю, что ты смотрел его фильмы, — шепотом заявляет Ибо и отстраняется. — А ты не скажешь ему о том, что здесь случилось. Пару минут на него смотрят внимательным и слишком пристальным взглядом. Он выдерживает его, и тогда Джексон предпринимает еще одну попытку разобраться в ситуации: — Это не лучшее из твоих решений. Я могу сам с ним поговорить. — Цзяэр, — Ибо редко зовет Джексона настоящим именем. Когда такое происходит, обычно между ними действительно назревает ссора. — Это моя проблема. Не лезь. — Ладно, — соглашаются, в конце концов, с ним. — Куда ты собрался? — Мне нужно вернуться, — Ибо достает телефон из кармана. Входящее уведомление оповещает о том, что его такси уже у дома. Так что он просто поясняет: — Проблемы на работе. С этими словами Ибо берет чемодан и направляется к двери. Джексон его даже не останавливает, провожая хмурым и немного печальным взглядом. Хорошо, что Ван Ибо его не видит.❈══════❖═══════❈
Вернувшись в Шанхай и закончив разбирать скопившуюся за его отсутствие рабочую документацию, Сяо Чжань гипнотизирует телефон. Чат с Ван Ибо не обновляется, зависнув на его последнем коротком «Нам нужно поговорить. Только мы вдвоем», отправленном утром. И от этого молчания веет равнодушием. Сяо Чжань уже несколько часов не может сосредоточиться на документах, постоянно проверяя, не появился ли ответ от Ибо. Звонить он не решается. Страшно услышать холодный голос на том конце, не так расшифровать эмоции. Или просто страшно. Без какой-либо причины, страх сидит внутри и будто бы ждет своего часа, когда будет дозволено впрыснуть в кровь свой яд. Сяо Чжань очень старательно игнорирует его. Теперь, оставшись в тишине своей квартиры, альфа думает о том, что, быть может, уехать было плохой идеей, и надо было рискнуть и попытаться поговорить там, не обращая внимания на условности и неудобства. И, возможно, этот разговор нужен не только ему, но и Ван Ибо. А Сяо Чжань сам решил за них двоих, и поэтому Ибо не отвечает, справедливо считая себя уязвленным. Возможно, так и есть. Возможно, Ван Ибо куда лучше него самого — в поступках, в мыслях, в своих решениях. Во всем. Идеальный и не принадлежащий Сяо Чжаню. От подобных мыслей ему больно. Чтобы как-то отвлечься, Сяо Чжань тянется к ноутбуку и щелкает на значок приложения. Просто аккаунт тревелл-блоггера с фотографиями. Таких в сети множество. Но увидев однажды у Сынена в телефоне один из опубликованных снимков, Сяо Чжань больше не смог отвести взгляда, будто завороженный мастерством фотографа. — Нравится? — спрашивает его тогда Сынен, и если бы Сяо Чжань не был к тому же еще и слегка пьян, то услышал бы странные нотки в его голосе. Сяо Чжань кивает, продолжая разглядывать запечатленное море желтых полевых цветов. Возможно, все дело в удачно поставленном свете, пойманном моменте, что изображение так притягивает взор и кажется чувственным, тревожа душу. Сынен протягивает к нему руку и молча ждет. Нахмурившись, Сяо Чжань не понимает, так что омеге приходится пояснить: — Телефон, — вздыхает он, поманив пальцем, — подпишу тебя на него. Сяо Чжань достает телефон из кармана, снимает блокировку и послушно вкладывает в чужую ладонь. Процесс не занимает много времени, и, возвращая телефон владельцу спустя минуту, омега вдруг добавляет: — Владелец, кстати, китаец. И сначала он пользуется этой подпиской редко, — если есть время посмотреть ленту, отвлекаясь от работы, — но затем ловит себя на мысли, что заходит все чаще. Особенно с тех пор, как в профиле оказывается фотография северного сияния. На фоне снежного великолепия гор или же росчерком на небе, но целый месяц фотографии неизменны. В течение года там появляются и другие снимки, обычно без подписей и комментариев — владелец аккаунта, как понимает Сяо Чжань, немногословен. Сяо Чжань заходит чуть ли не каждый день, ставя лайки, рассматривая подолгу снимки, и со временем внутри него просыпается незнакомое теплое чувство. Крепнет, пробуждая в нем легкую тоску, печаль и немного радости, что хотя бы так он может посмотреть на свою мечту. Думает о том, что в следующем году обязательно, вот прям точно, но выкроит время, чтобы отправиться в такое же путешествие, и никакие дела не станут ему помехой. Только этого не происходит, Сяо Чжань загружен работой постоянно, надежда на то, что он выкроит время для таких поездок, почти исчезает. Иногда, в особо тяжелые дни, когда тоска сливается с болью в сердце и вынимает наружу воспоминания, Сяо Чжань открывает один из снимков на аккаунте и долго думает. Обо всем на свете: о счастье, о простых человеческих потребностях, о вещах, что раньше были неважны. Сяо Чжань просто привыкает жить так. По-прежнему рассматривая профиль, он берет в руки телефон и вместо чата открывает галерею, ища сохраненную фотографию. Пара движений и нужный снимок открывается на экране. Сяо Чжаню он нравится больше всех из тех, где владелец аккаунта появляется сам: на фоне темного неба, усыпанного звездами и разукрашенного росчерками дивной природной красоты, в объемной куртке и накинутом капюшоне, стоит человек. У него протянута кверху рука, словно он хочет коснуться то ли самих звезд, то ли сияния. И когда Сяо Чжань впервые видит ее, то думает, что человек немножко чудак, если пытается достичь невозможного. Но в этой фотографии есть что-то близкое. К нему самому близкое настолько, что Сяо Чжань чаще всего смотрит именно на нее, отмечая раз за разом новые детали: что куртка мятая, местами потертая в ярких вставках, что они имеют неровный окрас; что ладонь у человека сжата в кулак, одетая в перчатку, и таким образом он будто бы говорит ему, Сяо Чжаню, «Вот, смотри, я держу невозможное в своих руках, а значит, что сможешь и ты. Только попробуй». Он выдыхает. А потом телефон наконец вибрирует, и Сяо Чжань быстро читает пришедшее сообщение. «Хорошо. Вернусь в Шанхай через пару дней». С облегчением он откидывается на диван, что ж, пару дней он может подождать.❈══════❖═══════❈
Выйдя из лифта и направившись к нужной ему двери, Исин лишь надеется, что секретарь Сяо Чжаня не ошибся, и альфа действительно сейчас находится дома. Впрочем, Исин может и подождать, если квартира окажется пустой — не в первый раз. После возвращения в город Исину удалось обменяться с Сяо Чжанем короткими сообщениями, в которых альфа сообщает о навалившейся внезапно работе. Но проходит день, наступает второй, но вестей от Сяо Чжаня нет никаких, отчего Исин нервничает и решает: нужно проверить самому, что его не обманывают. Правда, когда он набирает код от квартиры и входит внутрь, ступая по коридору бесшумно, уверенность, что с Сяо Чжанем все в полном порядке, тает, растворяясь в полумраке комнаты. Единственным источником света служит небольшая подсветка в гостиной и включенный ноутбук, на рабочем столе которого стоит знакомая фотография полярного сияния. Рядом с ноутбуком умещается стопка документов, на которых красными чернилами сделаны пометки. Сяо Чжань, лежащий прямо на полу, не замечает его прихода, слушая что-то в наушниках. Телефон лежит рядом, но Исин знает, что тот выключен — по дороге он звонил несколько раз, но ответа так и не добился. Он втягивает носом воздух, на мгновение застыв в дверном проеме. Свежий, терпкий аромат альфы явно подчеркнут пряной сладостью. Контраст не слишком заметен, но для тех, кто знает Сяо Чжаня достаточно хорошо, виден просто отлично — Сяо Чжань провел ночь с омегой, но не просто провел, а… «Гаммой», — поправляет себя Исин. Об остальном он пока думать не хочет. Стараясь не напугать Сяо Чжаня, он проходит внутрь гостиной и устраивается рядом на диване и когда ловит удивленный взгляд, проговаривает приветствие, а потом слышит, что запахи пропадают — Сяо Чжань прячет их так стремительно, будто бы не желает показывать никому, даже друзьям. — Ты выключил телефон, — начинает омега, когда молчание между ними затягивается. Сяо Чжань пожимает плечами, и Исин продолжает: — Нетипично для тебя. Я волновался. — Было много работы, — Сяо Чжань откладывает наушники в сторону, на его губах появляется виноватая улыбка. Исин ему не очень-то верит. Скептически приподнимает бровь, и альфа, вздохнув, добавляет: — Мне нужно было подумать. Еще бы. — Я знаю, — Исин наблюдает за реакцией, когда называет дальше имя. — Знаю про Ван Ибо. Сяо Чжань одаривает его непонимающим взглядом, и Исин бы с радостью поверил ему, если бы не одна маленькая деталь — в абсолютной тишине комнаты отчетливо слышен едва слабый недовольный цокот. — Он рассказал? — Ничего глупее не слышал, — фыркает Исин. — Он молчит. Я догадался, потому что хорошо знаю и тебя, и твой аромат. И ты думаешь, я не уловил бы на нем его, даже если он и попытался его смыть? Некоторое время Сяо Чжань ничего не говорит. Он поднимается, захлопывает крышку ноутбука и включает нижний свет. — Как он? — у альфы немного дрожит голос. Сомнения на его лице говорят Исину о том, что тот страшится узнать ответ на свой вопрос, как и страшится что-либо спрашивать еще. Сомнения перерастают в тревогу, и вопреки всему, Исин ощущает легкое раздражение. — Вам самим не судьба поговорить, да? — наверное, его слова звучат резко и грубо, потому что Сяо Чжань снова цокает и опускает голову. Исин выдыхает, прикрывая глаза на секунду, а потом, стараясь быть спокойнее, добавляет: — Он выглядел расстроенным. И ему пришлось уехать быстро. Сказал, что по работе. Сяо Чжань поджимает губы. — Знаю, — кивает он. — Мы встретимся через пару дней. — И поговорите, да? — поворачивается к нему Исин. — Надеюсь, что поговорите, потому что это переходит все границы, Чжань-Чжань. Я молчал и делал вид, что вы должны разобраться самостоятельно. Как взрослые люди. Но то, что случилось на острове, заставляет меня думать, что вы — маленькие дети. — Мы сами разберемся, — опешив, Сяо Чжань пытается оправдаться. — И мы взрослые люди. — Тогда объясни мне, что случилось там, на этом чертовом празднике? Почему ты вернулся в Шанхай утром, сразу после того, как переспал с ним? Сяо Чжань нервно дергает плечом. Молчание превращается в неприятную тишину, пока альфа доходит до бара, наливает в бокалы крепкой выпивки им обоим. Только вернувшись на свое место и сев рядом, Сяо Чжань начинает говорить. Исин принимает свою порцию, слушая. — Это не та тема, которую можно обсуждать в гостевом коттедже с журналистами и кучей посторонних, — он делает глоток. — Я хочу обсудить это только с ним, где нам никто не помешает. И подумал, что дома — лучший вариант. Исин закатывает глаза: — Звучит, как самая хреновая отмазка, что я слышал. Больше похоже на то, что ты получил желаемое, испугался ответственности и бросил его, — проигнорировав возмущенный взгляд и отпив из стакана, омега продолжает: — Скажи мне, что я ошибся в своих мыслях. Скажи мне, что под волосами у тебя нет его метки. И ты просто не принимал душ, как сентиментальный кретин. Но когда альфа видимо машинально прикладывает руку к себе на шею, прямо под ухом, Исин все понимает. Разочарованно качает головой и вздыхает, допивая залпом. Алкоголь обжигает внутренности, у него чуть ведет голову, и мысли путаются. Это даже хорошо. Потому что, если честно, у Исина возникает резкое желание ударить Сяо Чжаня, сильно, чтобы тот почувствовал боль, понял, как опрометчиво поступил и что натворил. Не ему, Исину, а тому, кто эту метку-то и поставил. Сяо Чжань пытается защититься. — Я попросил его. Ибо не хотел, он вообще ничего не хотел из того, что произошло, — на одном дыхании говорит Сяо Чжань, и его искренний тон заставляет Исина мысленно выругаться. — Мы просто много выпили. Я много выпил, — Сяо Чжань облизывает губы. — И захотел объяснить одну важную вещь, значительную вещь, думая, что Ибо должен узнать правду. Пришел к нему и… Все, о чем я в последнее время мечтал, — держать его в своих руках. И когда это произошло, я просто не смог удержаться. Просил и умолял, чтобы Ибо сделал это со мной, разрешил мне. — И в лучших традициях утром сбежал? — Как бы я объяснил это всем гостям, Исин? — Сяо Чжань поднимается, берет у него бокал и снова идет наполнять их. — Его запах, его метку — что бы я сказал на все это? Но даже, если бы мне чудом не попался ни один человек там, мне кажется, останься мы наедине, разговора бы у нас не вышло. Не в моем состоянии. Надеясь, что его взгляд говорит красноречивее всех слов, что можно подобрать в этой ситуации, Исин усмехается. Сяо Чжань возвращает ему стакан, и, всматриваясь в полупрозрачную жидкость, Исин замечает: — А как же быть с тем, что он — сын ваших заклятых конкурентов и что твой отец скорее съест свой галстук, чем пустит на порог? — на этих словах Сяо Чжань морщится. — И что насчет вторичного пола? Помнится, ты утверждал, что он — омега. Это тонкая грань, балансировать на которой очень опасно, но Исину нужно закинуть хотя бы удочку, чтобы понять: догадывается ли Сяо Чжань или все еще пребывает в неведении? Когда звучит ответ, Исин убеждается в том, что Сяо Чжань — просто влюбленный идиот. — Он мой омега, — мягкая улыбка касается губ альфы. — Мне не приснилось, и у него точно нет близнеца, и он не альфа. Он просто омега, который зачем-то притворяется альфой. И я понятия не имею, для чего этот маскарад. — Так ли не имеешь? — кривит губы Исин. По-прежнему считая, что это не его тайна, что его это никак не касается, он только осторожно пытается достучаться и подтолкнуть: — Посмотри на него, Сяо Чжань, внимательно посмотри и скажи, что не понимаешь. Он официально является признанным наследником, главой огромной корпорации, ведущим самостоятельный проект, строит новое предприятие, сам и «с нуля». Сможет ли «твой омега» сделать все это? И пока Сяо Чжань ничего не успевает сказать, Исин спешит добавить: — Ты знаешь историю омег в нашем мире, — от произнесенных слов во рту появляется слабая горечь, но Исин смахивает это на алкоголь, предпочитая не думать о болезненном. Выходит плохо, потому что в глазах Сяо Чжаня хоть и отражается понимание, но слишком слабое. Исину приходится объяснять очевидные вещи: — Вспомни, кто я в своей семье, Чжань-Чжань: я тот, с кем до сих пор не считаются, пусть моя компания приносит в общий бюджет миллионы; тот, у кого до сих пор нет прав считаться человеком бизнеса. Чудо уже то, что я — младший сын, и семье не нужны наследники от меня. Моя семья не ждет, что я буду руководить семейным бизнесом, позволяя заниматься мне тем, что я люблю. Мое положение похоже на счастье, — Исин выдыхает, вновь ощущая себя беспомощным и злясь на то, что в их обществе принято считаться с вторичным полом больше, чем с личными качествами. — Мой отец и брат всегда будут смотреть на мою работу снисходительно, считая, что я «просто развлекаюсь». Быть омегой, который хочет добиться успеха своими силами, Чжань-Чжань, сложно. Все еще считаешь, что у него нет на это веских причин? — Я… — Ты же помнишь, почему мы решили пожениться? — не давая вставить Сяо Чжаню и слова, звучит внезапный вопрос. Альфа хмурится, кивает, и в его глазах видится понимание. — Потому что омеги даже не могут жить нормальной жизнью. Мы должны знать «свое место». Последние слова принадлежат его отцу. Когда глава Чжан вызывает к себе младшего сына, то не дает ему и шанса на возражения, прочитав длинную проповедь о долге всех омег и их «принадлежности». Исин пытается возразить, спорит с ним до хрипоты, но отец не слышит его. В конечном итоге, они ссорятся, а потом омега получает ультиматум — брак до тридцати лет с выгодным для семьи женихом, иначе дело Исина быстро превратится в прах. Сяо Чжань только качает головой и печально улыбается. — Все еще считаю, что это мое лучшее деловое предложение, которое прозвучало под алкоголем. Исин невольно улыбается: Сяо Чжань прав. Действительно, когда омега рассказывает ему о положении дел, Сяо Чжань в шутку предлагает ему договорной брак. — А что, — говорит тогда он заплетающимся языком, — если нам никто не нужен и мы оба женаты на работе, то почему не сделаем вид, что женимся? Исин до сих пор помнит тот их разговор в мельчайших деталях. Помнит, как они представляли друг друга, проживающих в одном доме, заводящих четвертую кошку — мы назовем ее Орешек! — и продолжающих заниматься своими делами. Помнит весь их план от начала до конца. Тогда казалось, что это правильный выбор. Оба получат, что хотят, понимая, что с их браком Сяо Чжаня перестанут попрекать на семейных обедах отсутствием семьи и наследника, а самому Исину не придется ломать собственную личность и подстраиваться под угодного альфу. С утра им обоим, конечно, неловко. Но подумав, они и правда решают, что это идеальный вариант. Оба считают, что дружба и взаимопомощь — неплохие альтернативы вместо навязанного семьей брака. Единственное, что могло стать проблемой — появление наследника. Но даже на это у Исина есть мысли, потому что искусственное оплодотворение куда лучше жалких и бесполезных попыток зачать ребенка естественным путем, прекрасно осознавая, что друг друга в сексуальном плане они никак не привлекают и никогда не привлекали. — Будем с тобой двумя аферистами, — Сяо Чжань пожимает плечами, когда Исин высказывает ему свои опасения. — Наши семьи будут удовлетворены, акции обеих компаний увеличены наряду с капиталами, а мы окажемся в безопасности. Это неплохо, кроме одного, — серьезным тоном говорит он. Исин знает, что услышит, когда звучит следующее: — Я хочу детей только от одного человека, Исин. Только с ним и похожих исключительно на него. Так что здесь всем придется смириться. — До этого еще так далеко, — соглашается омега. — Придумаем что-нибудь. А потом возвращается Ван Ибо, и их план идет к черту. Надежда, которую Сяо Чжань давно запрятал и почти похоронил, вспыхивает в нем с новой силой, и Исину прекрасно это видно. Но сожаления или боли он не испытывает, просто не успевает, потому что у самого оказывается сердечный интерес, отказываться от которого у него нет никакого желания. Вся надобность в их фарсе отпадает сама собой, так что основная причина, по которой Исин приезжает к Сяо Чжаню и затевает этот разговор, касается только их брака. Он выныривает из воспоминаний, слыша, как Сяо Чжань зовет его. Нахмурившись, Исин смаргивает наваждение. Что-то слишком много за сегодня, надо заканчивать. — Нам нужно пересмотреть свое решение, — отпивая, он слышит, как Сяо Чжань фыркает. — У меня появились планы на личную жизнь, и я… — Мы не поженимся, — голос Сяо Чжаня снова звучит твердо. В его взгляде виден интерес, вызванный последними словами омеги, но Исин качает головой, не желая обсуждать это. — Прости, дорогой, но я передумал. Исин старается спрятать улыбку и тихо посмеивается. Сяо Чжань салютует ему своим бокалом, и они скрепляют свое решение тихими словами «За свободу». Когда алкоголь заканчивается, Исин возвращается к одному важному и нерешенному вопросу. — Ты готов поддерживать его? Если он обманывает всех, то стоит всплыть правде, и скандала не избежать. — Об этом я и хочу с ним поговорить, — в задумчивости Сяо Чжань рассеянно крутит в руках свой стакан. — Хочу узнать причину, почему он скрывается, почему утверждает, что альфа. Хотя признаюсь, что раньше я думал, что, возможно, у него отношения с другим мужчиной, но теперь уверен, что это не так, — на непонимающий взгляд Исина, Сяо Чжань поясняет: — Ли Вэньхань. Я думал, что у него отношения с ним. — С омегой? — Гомосексуальность не редкость, — альфа пожимает плечами. — Почему нет? Исин выдыхает. Один из самых очевидных поворотов, которые он ожидал услышать. Близко, почти близко, но все еще недостаточно. — Ты все же уверен, что он омега? — делает еще одну попытку. Когда звучит ответ, то в чужом голосе очень хорошо прослеживается тот самый тон, с которым принято разговаривать с маленькими детьми. — Исин, — вздыхает Сяо Чжань, — я спал с ним. Уж поверь, отличить омегу от альфы я смогу. — А если он — гамма? — аккуратно предполагает Исин. Сяо Чжань давится напитком и отставляет стакан в сторону. — Гамма? — вдохнув побольше воздуха и приготовившись слушать, омега снисходительно посматривает на друга. — Шутишь сейчас? Кто вообще знает, что это за люди такие и как они выглядят. Не припомню в приличном обществе ни одного гамму. Сам же знаешь, что они считаются выдумкой по большей части. — О, — скептически звучит в ответ, — интересно, откуда в твоей прогрессивной голове такие пещерные представления об этом вторичном поле. Выдумка, серьезно? Сяо Чжань не сразу отвечает. Думает несколько минут, мыслительный процесс отражается у него на лице, и когда Исин, наконец, слышит его речь, то она сначала звучит не очень уверенно. — Сам посуди: если они и существуют, то почему среди них нет успешных людей? — произносит он, задумчиво кусая губы. –Почему они не афишируют себя? Ты хотя бы с одним знаком? Исину хочется ответить, что да, знаком, что гаммы ближе, намного ближе, чем все думают, и что Сяо Чжаню надо раскрыть глаза, чтобы увидеть правду. Справившись с накатившей на него в первую секунду злостью, он все же находит слова и надеется, что они звучат убедительно. — Ты разочаровываешь меня сейчас. Каким образом им говорить о себе в нашем мире? Здесь нет прав у омег, и каждый кусочек своей свободы приходится отвоевывать с боем. Гамма не похож на омегу, но она не хуже, как принято считать. Мне кажется, что эти люди намного лучше нас, их не сковывают рамки, и им позволено выбирать, кого любить и кем быть — неважно, омега или альфа, просто быть с тем, кто важен, и наслаждаться счастьем. То, что они могут иметь оба пола, — и проклятие, и спасение. Да, их не считают нормальными в обществе, но это же и дает им возможность скрываться и быть собой, иметь мечту и осуществлять ее. И ты никогда не узнаешь, Сяо Чжань, что перед тобой гамма до тех пор, пока она сама не признается тебе в этом. Они успешны, но приходится молчать: обычный страх оказаться осужденным намного сильнее признания в обществе. Сяо Чжань сбит с толку его речью. Видно, что ему есть над чем подумать и что переосмыслить. Исин лишь надеется, что не слишком перегнул палку и дал очевидный намек, куда нужно смотреть в первую очередь. — Ты знаешь, на чем основан наш семейный бизнес, — добавляет он подытоживая. — Ты удивишься, сколько гамм на самом деле обследуется только в наших клиниках. Насколько они успешны, судить тебе, но думаю, что и так понятно, если они могут позволить себе дорогое обследование и наблюдение. Перестань быть мудаком и верить старым рассказам и стереотипам, открой глаза, Чжань-Чжань, — он ставит стакан на столик возле себя, а потом поднимается, добавляя: — Надеюсь, что вы и правда разрешите свои проблемы, пока еще не стало слишком поздно и не превратилось в клубок, который никак не распутать. Не провожай, я сам найду дорогу. Доброй ночи, Чжань-Чжань. Только когда за ним закрывается входная дверь, Исин позволяет себе выдохнуть и прикрыть на мгновение глаза. Прислонившись спиной к стене, он делает передышку и собирается с мыслями, попутно доставая телефон. «Хочешь поужинать?», — читает он входящее сообщение и незамедлительно пишет утвердительный ответ.