Шанхай, спустя два года и три месяца после пресс-конференции в Ван Инк
— Мы должны поехать к морю, — говорит Сынен, поставив игру на «паузу». — Вместе. — Что, прости, какое море? — Ибо непонимающе хмурится. — С кем вместе? Сынен, фыркнув, откладывает джойстик в сторону, потягивается и тоном, не терпящим возражений, уточняет: — Чистое и теплое море, горячий песок, — хмыкнув, он вытягивает ноги и смотрит на Ибо чуть сощурившись. — Вместе с семьями. Будет здорово. — Хорошо, — кивнув, Ибо пожимает плечами. — Посмотрю, что можно сделать. Может, через пару месяцев получится выбраться. — Нет, никаких «месяцев», — Сынен вытягивает руку и отрицательно шевелит пальцем. — Не-а, через пару недель. — Я не могу, — пытается объяснить ему Ибо. — У нас запуск цеха. Нельзя оставлять всё без присмотра. — Давай, Ибо, не ломайся, соглашайся, — Сынен кладет голову набок и пытается делать «эгьё». И на беду Ибо у него сейчас получается просто отлично. — А еще через две недели пятое, — уточняет омега, выделяя число. — Понимаешь? Кажется, теперь да, теперь понимает. Приближается день их рождения, но за всей рабочей суетой это совсем вылетает у него из головы. Неудивительно, ведь дел меньше не становится, а только прибавляется, из-за чего он снова забывает банально поесть и поспать. И если бы Сяо Чжань, который занят не меньше Ибо, не напоминал и не забирал Ибо из кабинета, настаивая на совместном обеде, то тот не протянул бы долго. Несколько минут они сидят в абсолютной тишине, а потом Сынен сокрушенно бормочет себе под нос: «Я так и знал», пихает шутливо Ибо в бок и спрашивает: — Ты забыл, да? — У нас действительно нет времени, — вздыхает тот, виновато улыбаясь. — Я иногда теряюсь в днях недели, а ты мне говоришь про наш праздник. У них действительно очень мало свободных вечеров, когда просто можно наслаждаться обществом друг друга или же проводить их в компании друзей, и чудо, что сегодня один из таких. Ибо очень скучает по их прежним ночным посиделкам, так что с радостью соглашается с предложением Сынена провести совместный вечер. — Тогда тем более вам стоит поехать, такими темпами вы состаритесь по-отдельности, — Сынен тычет в него пальцами, щекоча. Ибо морщится и ворчит скорее по привычке, ему не больно, и между ними возникает потасовка, в которой, как и всегда, побеждает Сынен — ловко, опрокинув Ибо и нажав на особо чувствительные места, он усаживается сверху и складывает руки на груди, заявляя: — Никаких возражений! Ибо смотрит на него, прищурившись. Кряхтит, пытаясь спихнуть с себя друга, но ничего не получается. — Ты тяжелый, слезь с меня! — Мы едем? Ибо не успевает ответить: в дверях появляется Сяо Чжань, на ходу снимающий с себя пиджак, но так и не успевающий стащить его — чуть удивленное выражение его лица забавляет, Сяо Чжань моргает и не сразу может понять происходящее. — Чем вы тут занимаетесь? — наконец спрашивает альфа. — Чжань-Чжань, — зовет Ибо, все еще не оставляя попытки спихнуть с себя омегу. — Он шантажирует меня. — Чем? — Через две недели наш день рождения, — поясняет Сынен, игнорируя Ибо. — И мы будем его отмечать. На море, где тепло, песок, легкий ветер, коктейли и — самое важное! — никакой работы. Ибо сопротивляется. — Я еще ничего не успел сказать! — возмущенно пихнув Сынена в бедро, Ибо закатывает глаза. — Я правда не понимаю, чем так важны наши двадцать шесть и двадцать семь, что мы должны так заморачиваться. Сяо Чжань щурится и улыбается, усаживаясь рядом с ними на полу. Прежде чем он успевает что-то ответить или сказать, Сынен добавляет: — Бро, тебе не нужно ничего делать. Я всем займусь. Я серьезно. Когда мы в последний раз собирались? По-настоящему, семьями, с родителями, друзьями. Без журналистов, без закрытых ресторанов. Просто увидеться, пообщаться, повеселиться. Я мечтал такое сделать на День рождения Даррена, но тогда заболел Минхо, — сокрушается он. — Но сейчас я предупредил всех заранее, и большинство уже согласилось. — Но… — Только представьте, — перебивает омега, не дав снова вставить Ибо и слова. — море, отдельное бунгало или люксовый номер, вечерние посиделки с близкими, днем — пляж, коктейли. Детям — анимация, чтобы всем было хорошо, — на секунду он задумчиво смотрит в стену, кусая губы: — Хотя отель я бы хотел найти небольшой, но придумаем чем малышню развлекать. С каждым его словом, сопротивление Ибо размывается, как рисунки на песке, и Сынен, видя сомнение на его лице, сыплет последним, но таким важным аргументом: — Давай сделаем хоть что-то для себя. У тебя не получилось приехать на мою свадьбу, давай хоть на моем, точнее нашем, дне рождения оторвемся. — Ты забыл, что мы выдержали свадьбу Исина и Джексона, — вставляет Ибо, посмеиваясь. — Как такое забудешь? Красиво, дорого, но — ужасно скучно. Я предлагаю грандиозный отдых и развлечения, — друг снова начинает его щекотать. — Давай, Ибо, ты хочешь. Ибо понимает, что Сынен прав. Он тоже скучает по друзьям, осознавая, что простой переписки и звонков недостаточно и хочется всего, о чем говорит омега. Со всей этой «взрослой» жизнью они стали реже видеться, созваниваться, занятые каждый своими делами. Так что, почему бы и нет? Но это решение зависит не только от него одного. Кинув беглый взгляд на Сяо Чжаня, который просто молчит, Ибо кусает губы и все еще сомневается. Сяо Чжань, мягко улыбнувшись, вдруг выдает: — Думаю, что это отличная идея, — а потом он смотрит на Ибо и подмигивает, говоря уже ему: — От пары дней нашего отсутствия ничего не изменится, у нас хорошая команда, сердце мое. А нам и правда нужно отдохнуть, так что отпуск не помешает. Теперь они оба смотрят на Ибо, один — чуть выжидательно, а второй — мягко и нежно. И Ибо сдается. Прикрыв глаза, он кивает, проговаривая четкое: «Хорошо». Сынен тут же захватывает его в объятия, а когда отпускает, выпаливает еще десяток идей: какую тему он продумал для их Дня рождения, каких гостей пригласить, чем развлекать, какие цвета для одежды, какие костюмы всем стоит взять и еще много всего. — Ты никогда не думал еще заняться новым бизнесом — организацией торжеств? — Ибо, глядя на заметки в планшете друга, усмехается. Сынен задумчиво поджимает губы. — Вот теперь думаю. — Я пошутил. — А я нет. Чувствую к этому интерес. Будет что обдумать после возвращения, если все, что я нам запланировал, пройдет хорошо. Ибо в очередной раз поражается кипучей энергии друга, пока слушает его идеи и смотрит наброски.⊹──⊱✠⊰──⊹
Так что спустя пару недель, за день до их праздника, Ибо собирает чемодан и вылетает вместе с Исюанем и его семьей один. Сяо Чжань встречается в этот день с американскими инвесторами, встречу с которыми никак не удалось перенести, и только поэтому он собирается прилететь другим рейсом. Сяо Чжань желает Ибо хорошего полета и уверяет, что тот не успеет соскучиться по нему. Его вылет только в середине дня, Ибо фыркает, смеется, чувствуя, как внутри разливается знакомое тепло от сказанных слов. И пусть где-то и мелькает мысль, что он провел бы предстоящие четыре дня только с Сяо Чжанем, но она быстро исчезает, стоит подумать, что его альфа тоже заслужил отдых в кругу друзей, а для них двоих они еще найдут время. В самолете Ибо успевает вздремнуть, разморенный внезапно накатившей усталостью. Его будит сидящий рядом Исюань, Ибо благодарно кивает, поднимается, и они всей компанией следуют к выходу, где их уже дожидаются прилетевшие из Пекина на полчаса ранее Джексон с Исином. — Вэньхань уже прилетел? — спрашивает он у Джексона после приветствий, пытаясь найти глазами встречающих их Даррена и Сынена — из всех приглашенных на их праздник гостей они последние, кто еще не добрался до отеля. — Его рейс скоро прибывает, но потом еще нужно сбить толпу фанатов со следа, так что, думаю, мы увидимся минимум через час, — Джексон облокачивается на плечо Ибо, цепляя на глаза солнечные очки. — Так что мы наконец-то узнаем, кто же его загадочный «плюс один», без которого он не хотел лететь. — А я думал, — хмыкает Ибо, — что это вы с Сыненом запретили ему показываться одному. Джексон ему не отвечает, делая вид, что не слышал его последних слов. — Где Исин? — Ему немного не хорошо, — альфа пожимает плечами. — Он в уборной, скоро присоединится к нам. — Все в порядке? — Ага, — кивает друг. От Ибо не ускользает, как он незаметно кусает губы и оглядывается, постоянно посматривая в сторону туалетов. Видно, что волнуется. — Исина просто укачивает в самолетах. Собственный ответ Джексона, кажется, не устраивает, но Ибо не успевает никак его поддержать, оказавшись в крепких объятьях Сынена. Омега радостно улыбается, подмигивает Ибо, а потом лезет с точно такими же обнимашками и к Джексону, отходя чуть в сторону. Дорога до выбранного ими места занимает около часа, за который Сынен и Джексон успевают несколько раз громко поспорить, а Исин — уснуть. Выбрав переднее сидение, он явно не желает участвовать в разгорающихся спорах. Ибо дает ему бутылку воды, видя измученное и уставшее лицо. — Может, другую машину? — предлагает Ибо, когда они останавливаются на заправке. — И чтобы он потом ныл, что я бросил его? — Исин фыркает. — Все в порядке, просто немного устал. Нужно только добраться до кровати. Уже в дороге Ибо бросает короткий взгляд в зеркало заднего вида. Сынен и Джексон прекратили свою перепалку, и все внимание альфы теперь сосредоточено на Исине. Он аккуратно разминает ему плечи, гладит по волосам, насколько может достать со своего места. Исин тихо вздыхает, переплетая пальцы с ладонью своего альфы. Отель оказывается небольшим, но так хорошо подходящим их компании: двухэтажным, с просторными номерами, огромными окнами, уютной лаунж-зоной возле небольшой стойки с регистрацией. Место выглядит очень домашним, с удобными диванами, столиками и креслами, отчего его то и дело хочется назвать «гостиной», а не «холлом». Пляж, к которому ведет узкая дорожка, оказывается в шаговой доступности — одна из задних веранд позволяет любоваться бескрайними просторами моря. Небольшие бунгало на сваях прямо на берегу в отдалении выглядят как место, где Ибо очень хочет провести запланированные четыре дня. Выбрав им с Сяо Чжанем домик на пляже, Ибо оставляет свой неразобранный чемодан в углу, принимает душ и пишет своему альфе короткое сообщение, сбрасывая несколько фото их домика, а потом возвращается в отель, присоединяется к Сонджу в холле, пока остальные еще обживаются. Усевшись на один из длинных диванов, Ибо вытягивает ноги и потягивается, прикрыв глаза. — Когда Сяо Чжань будет здесь? — спрашивает Сонджу. Он открывает банку пива с громким пшиком, протягивает ее Ибо, но тот отказывается. — Через три часа рейс, — говорит он, зевая. — Я собирался встретить его. — Составить тебе компанию? — Нет, — Ибо мягко улыбается. — Повеселись тут лучше. И в этот самый момент раздается громкий вопль. Ибо не сразу, конечно, но все же узнает в нем голос Джексона, быстро и сбивчиво что-то говорящего. Он слышит еще тихий и глухой звук, а потом вопль повторяется и вместе с ним по отелю разносится громкий топот. — Джексон Ван! — слышно, как Исин повышает голос. — А ну поставь меня на место! — Ни за что, баобэй! Я люблю тебя! Так и не поняв, что у них произошло и отчего так сильно раскричался Джексон, Ибо поднимается, намереваясь выяснить причину, но не успевает выйти из холла — Джексон опережает его, внося Исина на руках. — Джексон, — строго зовет его омега. — Прекрати. Только вот, судя по лицу, Джексон не слышит собственного мужа. Радостно и широко улыбаясь, он усаживает с особой осторожностью и неким трепетом Исина в кресло, а потом, столкнувшись в дверях с Вэньханем, который, видимо, только-только добрался из аэропорта в отель, обнимает того что есть силы. — Поздравляю тебя, Джексон Ван, — заявляет Вэньхань, выпутавшись из цепких объятий друга, — ты тронулся. — Спасибо! — по-прежнему радостно сияя, Джексон вдруг хмурится, когда до него наконец доходит смысл слов омеги. — Айщ! Малыш Ли, ты ничего не понимаешь! — Так объясни, — просит вместо Вэньханя Ибо. — Ты тут так кричишь, что мы ничего не понимаем. Джексон вздыхает, смотрит на Исина и, когда он кивает, одаривая мужа теплым и полным любви взглядом, тот, наконец, признается: — Мы беременны! На несколько секунд в гостиной повисает тишина. Сонджу реагирует первым, улыбается широко и отставляет пиво на столик, поднимаясь и подходя к застывшему и ожидающему реакции альфе. Они обнимаются, Сонджу хлопает Джексона по спине, и все с этим жестом отмирают, налетая на Исина с поздравлениями и вопросами. Джексон же принимается лезть с объятьями ко всем, кого может найти рядом с собой. — Я очень рад за вас, — Ибо садится рядом с Исином, когда все понемногу успокаиваются. — Поздравляю. Исин улыбается, рассеянно кивает, не сводя взгляда с Джексона — тот что-то громко обсуждает с другими альфами, вышедшими на шум. Как слышит Ибо по долетающим фразам, это что-то про прелести отцовства. — Он счастлив, — добавляет Ибо. — Спасибо за это. — И я тоже, — Исин подмигивает. — Тоже очень счастлив. Потом он извиняется перед Ибо и утягивает в разговор незаметно подошедшего к ним Чжан Чэня. Охотно согласившись, папа Ибо уводит Исина на веранду, чтобы не мешать остальным. Проходит около получаса, прежде чем Вэньхань, ушедший сразу после объятий Джексона, вновь спускается вниз и привлекает к себе внимание. Он бросает короткие взгляды в сторону двери, то и дело теребя край футболки. Омега выглядит непривычно, сомневающийся и неуверенный, но он тут же собирается, стоит его спутнику войти в гостиную. — Познакомьтесь, — говорит Вэньхань, как только тот оказывается рядом. — Мой партнер Ли Тэмин. Мы встречаемся уже несколько месяцев. После его слов тишина оглушительна. Она имеет куда больший эффект, чем новость Исина и Джексона, заставляя всех присутствующих смотреть на омег слегка шокированным взглядом. Правда, удивление не длится долго, когда явно подхваченный эйфорией и волной любви ко всему живому, Джексон подлетает к Вэньханю в очередной раз и поднимает его в воздух, а тот даже не сопротивляется, явно ошарашенный подобным поведением. — И что ты так долго тянул? — спрашивает с радостью и легким недовольством в голосе альфа. — Надо было раньше нам обо всем рассказать! — Это не так-то и просто, — вставляет Ибо. Вэньхань кивает, и лицо Джексона вытягивается. — Да ладно вам, — говорит альфа, переводя взгляд с одного на другого. — Это же сам Ли Тэмин… — Омега, — спокойно озвучивает свой статус тот. — И Вэньхань тоже. — И? — все никак не понимая, Джексон бросает Ибо взглядом сигналы, которые тот с легкостью понимает, как призыв о помощи. — Ребят, я правда счастлив за вас. Мы все, — уже обращаясь собравшимся, — верно же? И не дожидаясь ответа, он притягивает к себе застывшего Тэмина, обнимая уже их двоих. Судя по лицам омег, они явно ожидали не такой реакции. Следом за Джексоном к ним присоединяются и другие, так что поздравления идут по второму кругу, имея уже другой характер. Вэньхань, сжимающий руку Тэмина, расслабляется и выдыхает, успокаиваясь окончательно после того, как все тот же Джексон, явно спохватившийся, возвращается к ним и протягивает Тэмину руку для пожатия. — Добро пожаловать в семью, — говорит он, и Тэмин кивает. На его красивом лице тревога сменяется радостью, он говорит ответные поздравления Джексону, а потом меняется в лице, слыша: — Но будешь иметь дело со мной, если он пожалуется на тебя. Понял? В гостиной раздается всеобщий смех. Когда на телефоне срабатывает уведомление, Ибо понимает, что пора ехать обратно в аэропорт. — Скоро вернусь, — говорит он Исину с папой, заглянув к ним перед выходом. — Не скучайте. Обратная дорога проходит в осознании услышанных новостей. Ибо рад за друзей, вспоминая вдруг внезапно свое обещание, данное еще в лондонской квартире. Кажется, у них втроем получилось его сдержать. Припарковавшись возле здания аэропорта, он расслабленно откидывается на сидении и выжидательно смотрит на автоматические двери, украдкой бросая взгляд на приборную панель. У него есть еще около десяти или пятнадцати минут до того, как приземлится самолет, а потом еще столько же, пока Сяо Чжань будет разбираться с багажом. Взяв телефон, Ибо пишет: «Я жду тебя у центрального входа», отправляет и тянется к шее, машинально совсем касаясь пальцами метки. От прикосновения к ней становится тепло, он прикрывает глаза и невольно улыбается, вспоминая один из самых счастливых моментов в своей жизни.⊹──⊱✠⊰──⊹
Лапландия, Саариселькя, спустя год и три месяца после пресс-конференции в Ван Инк
— Ты устал? — спрашивает его Сяо Чжань, оставляя поцелуй на щеке. — Немного, — зевнув, Ибо поудобнее устраивается в объятьях Сяо Чжаня. Облокотившись спиной ему на грудь и уложив голову на плечо, он поглаживает его бедра. В теле приятная усталость: они почти целый день гуляли по окрестностям и фотографировали. Себя — на фоне Северного сияния; свои чувства, которые скрыть на фото никак не получится. Ибо держит в руках фотоаппарат и как раз рассматривает кадр, где они, укутанные по самый нос, жмутся и целуются, согревая горячим дыханием друг друга. — Как хорошо, что я догадался взять камеру, — он сползает чуть ниже и поворачивается так, чтобы было удобнее разговаривать. — Иначе жалел бы потом. — Почему? — Совместные фото, — Ибо поднимает фотоаппарат выше, давая возможность Сяо Чжаню рассмотреть получившийся снимок. — Сам посмотри. Тот разглядывает его недолго, а потом закатывает глаза: — Я думал в работе блоггера есть хотя бы немного романтики. А оказалось, что это не так. Пока ты сделаешь две тысячи и один одинаковый кадр, можно умереть от скуки и спокойно отморозить ноги. Ибо фыркает: — Это ты еще не знаешь, сколько времени уходит на выбор одного нужного для публикации. — И слава Санта Клаусу, или кому тут принято поклоняться, — легко смеется Сяо Чжань, крепко его обнимая. Тепло от прикосновений альфы ощущается сквозь футболку приятными волнами. Ибо склоняет голову чуть вбок, когда Сяо Чжань губами касается шеи и оставляет крохотные поцелуи. Чувственная улыбка появляется на лице, он издает тихий и трогательный звук, который Сяо Чжань всегда называет «мурлыканьем». Они сидят на полу, прямо на мягком ковре. Панорамное окно напротив них влечет к себе яркой картиной. Рассматривая из-под ресниц разлитое на темном небосводе Северное сияние, Ибо не перестает улыбаться. Ему так хорошо. Тихо и спокойно, как бывает всегда, стоит Сяо Чжаню обнять его. Как будто бы весь мир остается где-то там за стеной, совсем неважный и не страшный. — Спасибо, — шепчет Ибо, — что украл меня. Идея приехать сюда принадлежит Сяо Чжаню. Устроить побег от забот, работы и нервотрепки. Последний год был сложным для всех, но для Ибо — особенно: общественность начинает яро и открыто обсуждать его поступок, давший большой толчок к тому, чтобы находящиеся в тени гаммы открывались обществу. Люди разделились на два лагеря: тех, кто разделяет убеждения «Чистоты и праведности» и тех, кому представители третьего пола абсолютно не мешают. Ибо пытался оградить себя от слишком пристального внимания журналистов и общественных деятелей, от ненавистников, поджидающих его возле дома или офиса, и всех тех, кто пытался манипулировать им или его случаем для привлечения внимания. В компании также не все гладко: совет директоров тоже разделился на две «противоборствующие» фракции, и каждое заседание похоже на сражение. К счастью Ибо, больший процент акционеров и сотрудников все еще на его стороне. Это действительно сложно, и поэтому, когда Сяо Чжань говорит, что ждет его в аэропорту, — у них поездка на пару дней — Ибо позволяет себе облегченно выдохнуть. И только там, пока идет регистрация на рейс, он узнает, куда направляется их самолет. Первый день они проводят, гуляя по улочкам, пробуя тушеное мясо, держась за руки, попивая глинтвейн. Здесь, посреди снежной деревушки, им нет дела ни до кого, кроме себя. Вечером Ибо зовет его с собой на съемку, после которой они настолько замерзшие, что сразу вваливаются в теплый душ. Ибо заходит первым, а Сяо Чжань забирается спустя мгновение. Тянется к вентилю, и потом для Ибо уже ничего не существует, кроме легкой волны возбуждения, возникшей от поцелуя, что дарит ему альфа, и проникающего в его замершее тело тепла. «Завтра надо обязательно купить вещи потеплее. И перчатки, — лениво думает он, подставляясь под ласки. — Если мы, конечно, вообще выйдем из номера». Вода омывает их, тянущихся друг к другу, горячими каплями. Попадает в рот, на лицо, но ни Ибо, ни Сяо Чжань даже не думают выключить ее. Ибо улыбается, глотая капли, тянется губами к чужим губам, почти не дыша. Воздуха в легких не хватает, когда Сяо Чжань, осторожно подхватив его под ягодицы, притискивает к стене и спускается поцелуями к линии ключиц. Он не торопится, просто ведет губами по мокрой коже, касается кончиком языка родинок, и Ибо так хорошо, что кажется, будто бы он сплошь состоит из одних нервных окончаний, отзывающихся на прикосновения альфы. Немного душно, жарко, неудобно. Прижимаясь спиной к кафельной стене, он изредка морщится, когда Сяо Чжань вжимается в него сильнее, отчего с губ Ибо слетает сдавленный стон. Альфа ловит его губами, извиняясь, целует, проникая языком, и вспышка желания охватывает Ибо всего, скапливаясь томностью внизу живота. Знакомой и привычной томностью, от которой дрожь сотрясает тело, когда их члены соприкасаются. — Я планировал тебя просто вымыть, — оставляя на его теле короткие поцелуи-укусы, Сяо Чжань тянется к вентилю. Шум воды стихает, Ибо открывает рот и недовольно мычит, ощущая, как Сяо Чжань отступает назад. — Ты справился. Ибо зарывается в мокрые пряди, трогает губы, чувствуя, как прохладный воздух касается разгоряченной кожи. Шумно дышит, ловит дыхание Сяо Чжаня и очередной стон срывается с губ, когда они оказываются в постели и кожей он чувствует мягкость простыней. Уже после они устраиваются на полу, опираясь спиной о кровать. Отсюда открывается самый лучший вид на фантастический пейзаж за окном, состоящий из ночи, снега, сухих деревьев и Полярного сияния. Того самого чуда, красоту которого сложно переоценить. Сяо Чжань водит руками по его бокам, гладит, чуть сжимая, спускаясь к бедрам. Ибо прикрывает глаза ненадолго, наслаждаясь близостью, запрокидывает голову и прикасается подушечками пальцев к местечку метки, прямо за ухом, проводя ими невесомо. От этой мимолетной ласки Сяо Чжань втягивает носом воздух и улыбается. Ибо ловит его взгляд, касается его губ в очередном поцелуе, а потом, все так же оглаживая метку, смещает чуть выше, задевая короткие волоски. — Мне нравится твоя прическа, — доверительно сообщает он. — Так ее видно почти всегда, — и, подумав немного, добавляет: — Не страшно было решиться на нее, Чжань-Чжань? Это неправильно, наверное, но почему-то раньше они никогда не обсуждали эту тему, просто обходя стороной. Метка поставлена, и они оба счастливы, зная об этом. Для Сяо Чжаня не секрет, что Ибо обожает дразнить это место — уж слишком оно чувствительное. Он обновлял ее с той самой ночи уже два раза, и нисколько не жалеет. Честно говоря, когда его накрывает оргазмом и шея альфы прямо возле его рта, то хочется вонзиться клыками. Снова и снова. И хочется настолько сильно, что иногда он царапает это место до крови, просто клыками, не погружая их. Только для того, чтобы успокоиться. Сяо Чжань пальцами отодвигает волосы с его лба, зачесывая непослушную челку, и смотрит на своего гамму, полностью игнорируя сияние за окнами их номера. — Нет, — честно признается он. — Страшным было как раз то, что ты откажешься и пошлешь меня. Все произошло спонтанно, у меня вообще никакого плана не было в тот день. Совсем никакого. Когда ты выпустил свой запах, когда ответил мне, не оттолкнув, то в тот момент я действительно думал, что это на один раз. И утром ты пожалеешь о сделанном. Думал, что больше никогда не смогу прикоснуться к тебе, поэтому и захотел удержать, хотя бы ненадолго, твой запах. Оставить его себе. Очень нужно было ощутить, что я нужен тебе. И, если честно, у меня не было никаких мыслей, что это вообще-то очень интимный и доверительный жест, говорящий о чувствах. Знал бы ты, как мне было на следующий день плохо: сущность радовалась метке. И было так стыдно, ведь я практически украл ее у тебя. — Это и были чувства, Чжань-Чжань. Стал бы я делать это просто так? — Сяо Чжань в ответ пожимает плечами. — Ты такой умный, когда дело касается бизнеса, но совершенно глупый, когда дело касается меня. — Эй! — И что ты почувствовал? — расспрашивает Ибо дальше, вздыхая и продолжая гладить Сяо Чжаня по шее. — Больно? — Я был здорово пьян, сердце мое, — Сяо Чжань скользит рукой под футболку, трогая живот, заставляя Ибо довольно прикрыть глаза и тихо выдохнуть. — Алкоголь и адреналин сделали свое дело. Я даже не знаю, чего было больше, — он чуть подается вперед и прикусывает его нижнюю губу. — И еще был оргазм. Среди этого коктейля боль ощущалась слабо. А потом ее и вовсе смыло. — Чем? — Тобой, — и, видя, что его не совсем понимают, альфа мягко говорит: — Ты — моя выбранная пара. Слушая, Ибо пересаживается к нему на колени, внимательно глядя в глаза напротив. Мягко покачивает бедрами, принимая, что пальцы Сяо Чжаня живут на его теле своей жизнью и знают, как ласкать его. — И если ты моя пара, то твои феромоны будят во мне все инстинкты, — придерживая под ягодицы, Сяо Чжань пытается удержать его. Когда это не выходит, он сжимает ладони, и Ибо замирает. — Я очень хорошо запомнил, как смешивались наши запахи, как меня охватило желание оберегать, защитить и оплодотворить — все это одновременно, так мощно, что, если бы в тот момент между нами не было секса, я бы трахнул тебя прямо там, даже без всякой подготовки. И не смотри так, — фыркнув, Ибо проводит по метке в очередной раз, чуть царапая кожу ногтями. Сяо Чжань рвано выдыхает. — Это даже не мое решение. Все на чистом подсознании. Так что правильно, что мой член и узел уже были в тебе, детка, иначе я не знаю, как удалось бы успокоить тот пожар. А так я быстро взял сущность под контроль. — И точно такие же ощущения, когда мы обновляли? — облизывается Ибо, не видя, как взглядом альфа прикипает к кончику языка, исследующего нижнюю губу. — Нет, — хрипло и немного глухо. — Не скажу, что сильно больно. Просто терпимо. К тому же, ты всегда рядом и всегда даешь то, что мне нужно в этот момент. Задумчиво оглаживая лицо Сяо Чжаня, Ибо выдыхает. Он нисколько не устает восхищаться красотой альфы, его голосом и тембром. В очередной раз пробравшись пальцами к метке, пробегает там пальцами, а Сяо Чжань тихо стонет, чуть сильнее сжимая ладони и перемещая их обратно на бедра. В комнате очень тихо. Наклонившись, Ибо шепчет: — Это всегда было твое чувствительное место? — не удержавшись, втягивает мочку в рот и слегка прикусывает. — Нет, — Сяо Чжань явно борется с возбуждением, раз голос его звучит еще ниже. — Это метка. Реакция на тебя. Выпрямившись, Ибо находит руки Сяо Чжаня и сжимает в своих. Его внезапно пронзает осознанием и потребностью стать ближе, чем сейчас, пробраться прямо под кожу, чтобы… — Сердце мое, — поспешно зовет он альфу. — Поставь мне метку. — Конечно, — в ответ ему светло улыбаются. — Когда придет время, мы сделаем это. — Нет, — горячо возражает Ибо. — Ты не понял: я хочу сейчас. Сегодня, в эту самую минуту. Сяо Чжань замирает. В тишине номера слышно лишь его хриплое дыхание и стук ошалело бьющегося сердца Ибо. Или же это общий стук их сердец. Неважно. Пока альфа смотрит на него неверяще, Ибо целует его мягко и легко. Не вкладывая ничего, кроме простых касаний. — Почему сейчас? — прервавшись, спрашивают у Ибо. — Что за срочность? — У меня точно такой же вопрос, — тот нервно смеется. — Почему только сейчас я додумался до этого, и мы не сделали этого раньше? — Если ты почувствовал себя виноватым после моих рассказов… — Я же говорил, — торопливо перебивая и вздыхая, — ты удивительно глупый, когда дело касается меня, сердце мое. И я люблю тебя за это тоже. Я хочу, очень хочу, сам. Он не врет ни капли, правда ощущая, наконец, что так — правильно. Что он хочет этого всем своим сердцем и сущностью, которую давным-давно выбрал. И никакие разговоры не станут причиной или же препятствием к этому. — Мы в таком важном для нас месте, — осторожно прикасаясь губами к бьющейся жилке пульса, Ибо прокладывает дорожку из маленьких и легких поцелуев. — Мы через многое прошли и справились с этим, и все, что будет дальше впереди и что будет ждать нас, я хочу решать, как твоя пара и партнер. Не заставляй умолять тебя, Чжань-Чжань, я правда хочу быть твоим омегой. Несколько секунд Сяо Чжань молчит. Выражение его лица меняется, выдавая все охватившие альфу эмоции. С каждым словом Ибо их становится больше и больше. — Ты моя гамма, Ибо, — ему дарят поцелуй в уголок губ. — Как я могу отказать тебе? — Ты у меня спрашиваешь? Сяо Чжань не отвечает. Подхватив его под бедра, он поднимается вместе с Ибо с пола. Добирается до кровати и аккуратно укладывает, опускаясь сверху с такой осторожностью, словно Ибо хрупкий и может в любой момент сломаться. Сяо Чжань переносит свой вес на локти, потом замирает и молча его рассматривает, пребывая где-то в своих мыслях. Когда не следует никакой реакции на то, как Ибо гладит его по плечам и тихо зовет, он выгибается, надеясь хоть так привлечь к себе внимание. От прикосновения кожи к коже жар поднимается в теле, отдаваясь слабой томностью в животе, и Ибо, издав слабый полустон, пытается снова. — Ты сомневаешься? От альфы исходит такая волна нежности, что Ибо теряется на секунду. Сяо Чжань ласково и легко проводит губами по его шее, совсем трепетно, оставляет поцелуи на месте метки, втягивает носом воздух и дышит. Дышит, будто бы не может надышаться. Когда он говорит, нежность звучит и в его голосе: — Детка, просто дай мне минутку. Я планирую поставить ее один раз в жизни и должен все осознать. Запомнить этот момент. — А мне ты почему-то такой возможности не дал. — Прости, прости, — на эти слова Сяо Чжань сбивчиво покрывает его лицо мелкими поцелуями. Понимая, что перегнул и шутка, чтобы отвлечь, не удалась, Ибо ловит лицо Сяо Чжаня ладонями, гладит подушечками больших пальцев щеки и заглядывает в широко распахнутые глаза. — Эй, — пытаясь успокоить альфу, он дарит ему поцелуй, а потом потирается кончиком носа о его нос. — Все хорошо, все в порядке: это тоже часть нашей истории, — Ибо сглатывает, переводя дыхание. — Просто сделай это, хорошо? Поставь мне метку, Сяо Чжань. Коснувшись губами его лба, Сяо Чжань поглаживает Ибо по шее, и от мерной ласки по телу того расходятся волны удовольствия. Они усиливаются, стоит их губам вновь соприкоснуться, начать поцелуй, томный и долгий, от которого пальцы на ногах Ибо поджимаются, а воздуха оказывается мало, что они прерываются. — Нам нужно тогда раздеть и подготовить тебя. — Нет, — он тянется к родным губам снова, — не нужно. — Почему? — озадачено всматриваясь в его лицо, Сяо Чжань пытается понять, серьезен он или шутит. — Не хочу во время секса. Я хочу все запомнить, каждую секунду и каждое ощущение. Во взгляде напротив появляется неуверенность. — Детка, — его явно пытаются переубедить. — Это может быть больно. В ответ Ибо прижимается сильнее, потираясь своим пахом о пах альфы, чтобы тот мог сполна прочувствовать, насколько возбуждение охватывает его партнера. — Считай, что необходимая анестезия уже есть, — нервный смешок срывается у того с губ. — И что мне с тобой делать? Устраиваясь удобнее между его разведенных ног и полностью укладывая свой вес на чужое тело, Сяо Чжань выпускает свой запах и тут же прячет. Легкий румянец касается его щек, когда Ибо вдруг произносит: — Ты нервничаешь, — и неверие звучит в голосе настолько отчетливо, что Сяо Чжань фыркает. Ибо тут же спохватывается: — Я люблю тебя, — чувственно и проникновенно шепчет он, повернув голову и оголяя шею, выставляя напоказ место за ухом. — Сделай это — пометь и подчини. Сяо Чжань взрыкивает. Затем целует, чувственно и долго целует его, пока пальцами трогает скулы, за ушами, поправляя волосы. Тянет время, заставляя Ибо дрожать от желания. Оно вихрем клубится в животе, закручиваясь в спирали, пронзая каждую клеточку острыми вспышками. Ибо отвечает на поцелуй, цепляясь за плечи альфы до тех пор, пока тот не спускается поцелуями на шею, прикусывая нежную кожу. Это настолько приятно, волнительно и ошеломляюще, что Ибо сосредоточен только на этих ощущениях, полностью отдавая контроль в чужие руки. Возбуждение набирает обороты, Ибо сам не замечает, как вскидывает бедра и потирается, выстанывая родное имя. Сяо Чжань ничего не делает, как будто не замечая его состояния, полностью сосредотачивая внимание на его шее: широко лижет за ухом, оставляя горячие поцелуи. — Я люблю тебя, — выдает он. — Мой. А дальше все перемешивается, и на Ибо накатывают разом ощущения, когда Сяо Чжань смыкает клыки и кусает. В первую секунду резкая и острая боль пронзает местечко метки, но потом за ней тут же следует горячая пульсация, расходясь от укуса во все стороны его тела. Его выгибает, прижимает к Сяо Чжаню близко-близко, и, держась с силой за чужие плечи, он обхватывает его крепко ногами. Даже не чувствует, как альфа зализывает ранки, целуя каждую поочередно. Контроль так и не возвращается, запах выходит наружу, смешиваясь с запахом Сяо Чжаня. Дымный соединяется со свежим, он зовет к сущности, и она отвечает, просыпаясь словно ото сна. Кажется, Ибо даже трясет, когда омега рычит вместе с ним, ощущая, как феромоны альфы наполняют сейчас его кровь. Это потрясающе. Восхитительно. Непередаваемо. Жарко и холодно одновременно. Омега в нем ластится к альфе, послушный и податливый, инстинкты берут свое, и сколько он пребывает в таком состоянии, неизвестно. Эйфория закручивает спираль за спиралью, оглушая и лишая восприятия. Удовольствие течет в крови ярым и сильным потоком, когда Ибо ловит себя на мысли, что раньше было здорово прижиматься к Сяо Чжаню, чувствовать его всем своим телом, кожа к коже. И сейчас, когда Сяо Чжань наполняет его всего, без остатка, мысль эта не дает ему покоя, мелькая раз за разом в голове. Но стоит им встретиться глазами, как тут же возникает вопрос, расстраивающий омегу внутри так сильно, что инстинкты вопят о неправильности происходящего. Почему у его альфы такие обеспокоенные глаза? Почему он так смотрит, будто бы Ибо делает что-то неправильное? Он должен это изменить. Его альфе не нужно ни о чем тревожиться, Ибо здесь, Ибо рядом, они теперь навсегда вместе. Резко поменяв их местами и перевернув, опрокинув Сяо Чжаня на спину, Ибо подминает его под себя и тут же кусает, желая обновить метку. Желание услышать их общих запах, зарыться в него, сильное, мощное, и Ибо поглощен им всецело, выцеловывая излюбленное место. Метка обновляется, экстаз прошибает насквозь, лишая воздуха, и Ибо рычит тихое: — Мой. Сяо Чжань разводит бедра, помогая ему устроиться между ними. Гладит руками по спине, доверчиво оголив шею. Его глаза прикрыты, он шумно и сбивчиво дышит, пока они оба пережидают всполохи наслаждения. Спустя некоторое время дыхание приходит в норму. Сердце еще стучит как заведенное. Ощущение, что Сяо Чжань должен быть рядом, должен полностью принадлежать Ибо, что он — часть него, проходит, оставляя после себя лишь слабое покалывание. Ибо приходит в себя несколько долгих минут, испытывая удовлетворение и опустошение одновременно после столь ярких и сильных эмоций. Находит под футболкой сосок альфы, сжимая сквозь ткань губами, и тот шипит и шлепает легонько Ибо по ягодицам. В ответ Ибо смеется тихим грудным смехом. — Ты вернулся, — ему дарят короткий поцелуй в висок. — Как ощущения? — Отлично, — Ибо улыбается, пытаясь подобрать слова. Но их не хватает, потому что объяснить все те эмоции и чувства ему кажется недостаточным — их нужно прочувствовать. И никак иначе. — Просто отлично. Сяо Чжань мнется, кусая губу, а потом спрашивает: — И каково это? Ощущать себя моим. — Мое обычное состояние, — со смехом говорит Ибо. — Но, Чжань-Чжань, кажется, что я пока не готов отпустить тебя от себя никуда, даже если ты захочешь в туалет. — Я все еще могу носить тебя на руках, — и, когда Ибо возмущенно смотрит на него, добавляет: — Но как пожелаешь.⊹──⊱✠⊰──⊹
Из воспоминаний его выдергивает громкий звук входящего сообщения. Сморгнув пару раз, Ибо тянется к телефону, тут же нажимая на иконку приложения. Пишет, разумеется, Сяо Чжань. Сердце мое, случилось непредвиденное, задержусь. Прилечу следующим рейсом. Повеселись пока без меня. Судя по времени отправления, Сяо Чжань написал сообщение несколько часов назад. Странно, что оно пришло только сейчас. Но куда более странным ему кажется то, что Сяо Чжань поменял планы в самый последний момент. Может, что-то случилось? Это всего лишь небольшая задержка, Сяо Чжань прилетит, просто чуть позже, так что волноваться и правда не о чем, но. Ван Ибо не может. Что-то сидит внутри него и настойчиво требует проверить и позвонить альфе, но в самолете у того отключен телефон, и связаться с ним до посадки нет никакой возможности. Он выходит из машины, кусая губы, ругает себя за излишнюю эмоциональность. Машинально, Ибо в очередной раз касается метки пальцами и устремляет взгляд на вход в аэропорт. Проходящие мимо туристы наталкивают его на мысль, которую он тут же приводит в действие: пара нажатий кнопок в телефоне, и он уже набирает помощника Сяо Чжаня, Лю Жуньнаня. «Это для того, чтобы убедиться, — успокаивает себя Ибо, пока слушает монотонные гудки. — Все в порядке, я просто страхуюсь». Помощник радостно интересуется, как долетел директор Сяо, сообщает, что переговоры прошли отлично, и после встречи они поехали в аэропорт, где босс Сяо попрощался с ним. С изумлением добавляет потом, что никто не давал указаний позже купить билеты на следующий рейс. Ибо сдержанно благодарит секретаря, обещает ему отписаться, когда босс Сяо доберется в целости и сохранности в Санья, а потом направляется в одно из кафе, заказывая себе кофе, и выжидательно смотрит на табло. До прибытия нового рейса Сяо Чжаня он коротает время за игрой в телефон. Но ни через полчаса, ни через час Сяо Чжань не прилетает. Ибо возвращается в машину, включает на полную кондиционер. Нервозность вновь возвращается, Ибо дышит глубоко, стараясь не сильно ей поддаваться. С каждой ушедшей минутой это сложно, он пишет Сяо Чжаню сообщение за сообщением, но все они не получают статус «Доставлено». Ожидание похоже на пытку. Проходит еще несколько часов, но его альфа так и не появляется. Ибо набирает начальника службы безопасности Ван Инк и просит о личной услуге, диктует данные. Через некоторое время ему сбрасывают координаты места, где в последний раз был включен телефон Сяо Чжаня. Это дом четы Сяо. Теперь Ибо вообще ничего не понимает. Почему Сяо Чжань там? Он обновляет страницу с расписанием в телефоне уже четвертый или пятый раз за последние пять минут. Вывалившись из автоматически открывающихся стеклянных дверей, очередная толпа туристов проходит мимо, привлекая к себе внимание пестрыми чемоданами и шумными разговорами. Сяо Чжаня среди них нет — его высокую фигуру было бы заметно сразу — и Ибо, выдохнув и вдохнув, записывает очередное голосовое. — Твой телефон все еще отключен, — не сводя глаз с редеющей толпы, он старается не поддаваться панике. — Уже семь часов, с тех самых пор, как он последний раз был активен в том доме. И из этих семи часов четыре я не нахожу себе места. Через час будет еще один рейс из Шанхая, уже третий, и, если ты не объявишься, я возвращаюсь за тобой. Отправив, Ибо прикрывает на мгновение глаза. Собирается с мыслями, поднося к губам динамик и тихо-тихо говорит: — Если они что-то сделали с тобой или сказали тебе, я не ручаюсь за себя, Чжань-Чжань, — Ибо рассеянно проводит ладонью по волосам и не решается отправить. Удаляет, делает еще две попытки, но, в конце концов, просто пишет: «Приезжай» и продолжает ждать. Бросив телефон на пассажирское сиденье, в очередной раз пытается понять, что заставило Сяо Чжаня поехать в тот дом, вместо того, чтобы сесть на самолет. Что случилось такого важного, что он решился на это, ведь с последнего их визита Сяо Чжань больше не желал иметь с родителями ничего общего. Так что же пошло не так?.. Ибо, размышляя, сам не замечает, как сами собой приходят воспоминания о том самом единственном его посещении дома четы Сяо.⊹──⊱✠⊰──⊹
Шанхай, спустя год и четыре месяца после пресс-конференции в Ван Инк
Ибо нервничает. Сильно. Он не собирался находиться здесь, в огромном особняке семьи Сяо, не планировал заранее встречу и не репетировал речь, если вдруг придется столкнуться с возражениями. Разве что немного прикидывал, что и как скажет, но все примерные слова, которые можно произнести в данной ситуации, улетучиваются из головы, стоит им с Сяо Чжанем только переступить порог. Черт бы побрал эти спонтанные решения. Кто вообще знает, что на него нашло, когда он соглашался приехать сюда? У Ибо уж точно нет ответа на этот вопрос. И поэтому сейчас, осматривая это царство богатства и тишины, сосредоточие неуютности, он пытается вспомнить. Отчасти в этом виноват папа. После того, как они возвращаются из Лапландии, Ибо, немного стесняясь, показывает родителю свою метку. Тот сначала обнимает его, а следом и Сяо Чжаня. — Я так рад за вас, — говорит папа, заглядывая Сяо Чжаню в глаза. — Добро пожаловать в семью. Сяо Чжань тихо благодарит, и папа зовет всех к ужину, предлагая отметить это вкусными и любимыми блюдами. Отец пожимает Сяо Чжаню руку, они о чем-то тихо переговариваются между собой, пока все вместе накрывают на стол. Затем наслаждаются ужином, рассказами о поездке и главной новостью, пока Ван Ин, которому вообще не важна причина общего сбора, не вытаскивает Сяо Чжаня прямо из-за стола и не тащит играть с ним в приставку, улыбаясь радостно из-за того, что наконец-то смог заполучить Чжань-гэгэ в свои руки. Ибо понимает порыв брата: играть вживую и рядом всегда интереснее, чем делать это в команде и только по выходным. — Вы не собираетесь рассказать об этом его родителями? — Чжан Чэнь спрашивает у Ибо, улучив момент, пока отец отвлекается на звонок, а младший сын полностью занимает внимание зятя. Когда Ибо молча пожимает плечами, папа, прищурившись, уточняет: — А они вообще знают о том, что вы живете вместе? Что вы пара? Ибо отрицательно качает головой: подумав немного после случившегося признания, они с Сяо Чжанем оба приходят к решению, что говорить об этом родителям альфы — пока не самое лучшее решение. — Вы должны сказать, — настаивает папа. — Они же пропускают все в его жизни, Ибо. — Па, — Ибо мягко улыбается, — после того, как они отказались от него, он не хочет ничего ни говорить, ни знать о них. — Они все еще его родители, Ибо. Может быть, тогда они поступили на эмоциях, а сейчас — передумают. Время притупляет и дает возможность все обдумать, — когда Ибо пытается возразить, папа с укором смотрит на него: — Просто дайте им шанс, — мягко говорит он, улыбаясь Ибо в ответ. — Теперь, когда ты отмечен Сяо Чжанем, когда у вас такие отношения… Какой родитель не захочет узнать такие новости? Папа обнимает его, и Ибо понимает: так тот прячет свои мокрые щеки. Все же новость о том, что сын связал себя с выбранным альфой, сделала его сегодня очень сентиментальным. — Хорошо, — соглашается Ибо, похлопывая его по спине. — Я поговорю с Сяо Чжанем. Правда, разговор выходит не из легких. В результате они все же оказываются сидящими в огромной гостиной. Стерильно чистой, светлой, с неудобными диванами, на краю одного из которых сидит Ибо. Сяо Лиан и Чжан Шань присаживаются напротив в креслах, устроив руки на подлокотниках, и выжидательно смотрят на них. Ибо кожей чувствует ледяной взгляд альфы-отца, и странно, что тот еще не выпустил феромоны, пытаясь указать Ибо на его место. Ситуация явно напряженная. «Зря мы приехали сюда», — проносится в очередной раз у него в голове. Присутствие Сяо Чжаня успокаивает. Они сидят рядом и их ноги соприкасаются, вливая тем самым хоть немного уверенности в Ибо. Когда они здороваются, Сяо Лиан, по-видимому, не считает, что стоит быть вежливым, бросая: — Зачем ты привел сюда это? Волна гнева поднимается у Ибо внутри, когда Сяо Лиан усмехается. Но она быстро проходит, стоит ему бросить взгляд на Сяо Чжаня, когда тот подрывается на ноги, поджимает губы и сужает глаза. Через секунду в комнате стоят уже все, и Ибо, держа Сяо Чжаня за руку, сжимает ее, пытаясь успокоить. Глава семьи Сяо не перестает скользить по фигуре Ибо презрительным взглядом, от которого сильно хочется спрятаться, сделать шаг за спину Сяо Чжаню, чтобы тот скрыл его от мерзкого ощущения, будто бы тебя препарируют. Только вот сделав это, он покажет слабость и даст еще больший повод для насмешек, так что Ибо быстро давит в себе это малодушное желание и вскидывает подбородок, оставаясь на своем месте, готовый ко всему, что ему скажут. — Вообще-то я не хотел приходить сюда, — признается родителям Сяо Чжань. Те молчат, и он продолжает: — Ты сам, отец, сделал все возможное, чтобы мне не хотелось посещать дом, в котором я вырос. Но Ибо заслуживает того, чтобы мы не прятались, — Сяо Лиан только прищуривается. Во взгляде его нет ничего хорошего, но Сяо Чжань предпочитает его игнорировать, продолжая самым отстраненным тоном, на который способен: — Решили, что вы должны быть в курсе. Мы с ним пара. Папа Сяо Чжаня удивленно вскидывает брови, явно хочет что-то сказать, но не успевает — Сяо Лиан, посмеиваясь, отвечает первым: — Ясно, — кивает альфа, явно уяснив что-то сам для себя. — Экзотики захотелось значит. Ты всегда был странным в своих вкусах, — замечает он, поглаживая усы. — Зато теперь я понимаю, почему ты тогда испортил мне все дело, — он кидает на Ибо еще один неприятный взгляд и спрашивает: — Ради этого, из семьи Ван? Сяо Чжань шумно вдыхает. Ибо чувствует, как дрожит альфа. Успокаивающе поглаживая его по рукам, он слышит следующее: — Спасибо, что объяснил. Мне не давало покоя, что за демон честности тогда в тебя вселился, а оказалось, что виной всему похоть, — и переводя оценивающий взгляд на Ибо, прожигая им насквозь так, что тот опять чувствует себя неуютно, задумчиво добавляет: — Что же у тебя там такого в штанах, раз на тебя меняют многомиллионную корпорацию? В воздухе отчетливо витает напряжение. Желание оказаться как можно дальше от этих людей настолько сильное, что уходят все силы на то, чтобы сдерживаться. Сяо Чжань издает глухой рык. Желваки играют на лице, он почти выплевывает: — Прояви уважение. Сяо Лиан складывает руки на груди, ухмыляясь: — Зачем? Перед кем? К кому? — он прищуривается. — Хотя я склонен поаплодировать тебе. И он делает это, подняв демонстративно руки. Звук трех хлопков звучит как-то по-особенному мерзко для Ибо — здесь все для него звучит так и, пожалуй, выглядит. — От жизни, сын, — продолжает меж тем Сяо Лиан, — надо брать всё. Тебе будет, что вспомнить, когда ты возьмешь себе хорошего мужа-омегу. Надо же — развлекался с гаммой! Молодец. Думаю, что эта блажь тебе быстро надоест, и когда это случится, ты можешь вернуться. Я готов пересмотреть даже условия твоей работы, — альфа пожимает плечами. — Начнешь, скажем, с чего-то простого, ведь за свои ошибки следует отвечать. Но мы что-нибудь придумаем. Сяо Чжань выглядит одновременно и подавленным, и взбешенным. Ему наверняка стыдно за отца. Понимая это, Ибо чувствует состояние своего альфы: как ему сложно сохранять равнодушие и держать лицо, когда прием оказывается не совсем теплым. И даже не холодным, как они думали, собираясь сюда, а унизительным и жестоким. Так что, когда Сяо Чжань еще раз пытается, не сорвавшись, объяснить, Ибо его не останавливает. — Нет, — альфа выдыхает. — Ты не понял. Ибо, Ван Ибо, мой партнер и моя пара. Мой любимый человек. Это ясно? — он чуть повышает голос, привлекая внимание родителей и делая ударение на слове «мой». — Да что ж непонятного, — голос Сяо Лиана звучит тверже и холоднее. — В борделях на гамм сумасшедший спрос, а у тебя свой, ручной. Надеюсь, ты доволен. Но будем честны, — альфа делает паузу, выжидательно смотря на них. Он продолжает, когда тишина становится вязкой и липкой. — С такими дефективными никто не связывает свою жизнь. «Чистота и праведность. Альфа над омегой» — золотые слова, которых должен придерживаться любой уважающий себя альфа. В нашем мире только так, потому что это веление высших сил и природы. Всякие ошибки эволюции не должны учитываться. Не говори мне, что ты всерьез можешь воспринимать его как равного тебе человека? Это смешно. Ибо прикрывает глаза, пытаясь вновь утихомирить в себе бушующий ураган. И эта его маленькая оплошность не дает ему вовремя остановить своего альфу: вырвав руку, Сяо Чжань практически кидается на отца, рыча угрожающе и почти дико. Не ожидавший этого Ибо только и успевает, что тихо охнуть. И только препятствие между ними в виде небольшого стеклянного столика, без единой пылинки, и появление перед ним папы все же не дают Сяо Чжаню осуществить задуманное. Альфа загнанно дышит, выпустив феромоны. Он дрожит и не двигается, прожигая яростным взглядом чудом успевшего встать перед мужем Чжан Шаня. Тот выпускает свой аромат тоже, хватая сына за плечи. Нежный флер маттиолы обволакивает разъяренного альфу, и он постепенно успокаивается. Когда-то однажды Сяо Чжань признавался Ибо, что папин аромат — маленькая частичка детства, которой альфа дорожит и которая может привести его в равновесие лучше любых слов. Он любит его, этот запах, с которым его укладывали спать, читали сказки и мазали сбитые коленки. Тряхнув головой и явно с трудом отгоняя от себя желание вцепиться в шею человеку, посмевшему говорить такое про Ибо, наконец очнувшись, Сяо Чжань выдавливает хрипло: — Боже, отец, — горечь слышна в каждом его слове, — я не знал, что ты погряз в этом дерьме и предрассудках. И пока Сяо Лиан сжимает кулаки, он продолжает: — Ван Ибо, — сталь в голосе и короткая пауза, — выбранный мною партнер. Плевать, как ты к этому относишься. Мы обменялись брачными укусами, — Сяо Чжань сдвигает воротник и отводит отросшие волосы, демонстрируя шею. — Моему почти уже два года, а Ибо недавно разрешил поставить себе метку. И это был один из самых счастливых дней в моей жизни, — дав возможность родителям убедиться в правдивости своих слов, Сяо Чжань поправляет одежду и поджимает губы, тихо продолжая: — Кто знает, почему я подумал, что, возможно, вы порадуетесь за меня. Тому, что я счастлив. Что Ибо когда-нибудь станет моим супругом перед законом тоже, но сейчас — он просто мой. Это всё, чего я от вас хотел. Просто внимания, уважения и немного поддержки. Только это, ни о каком возвращении речь не шла — у меня дела обстоят хорошо, спасибо, что не интересовались. Сарказм ему не удается скрыть. Чжань Шань отходит в сторону, отпуская его, потрясение на его лице слишком уж настоящее, чтобы сойти за игру, но Ибо, как и Сяо Чжаню, нет до этого дела — он снова берет Сяо Чжаня за руку и сжимает ладонь. Какое-то время между ними царит молчание. Сяо Лиан вновь начинает первым, явно обдумав слова сына. Расплывшись в улыбке, страшной и совершенно дикой, больше похожей на оскал, который Ибо не знает, как трактовать — он явно не сулит ничего хорошего. Когда звучат слова старшего альфы, Ибо понимает, что оказался прав: — Как и всегда, одно разочарование. Сяо Чжань, мне даже жаль, что у нас с тобой одна фамилия и одна кровь, — он не скрывает своего отвращения. — Как ты мог подумать, что я порадуюсь, когда ты привел в наш дом это. Да у меня одно его существование вызывает недоумение! — горячо восклицает альфа, не сдерживаясь. — А ты посмел с ним сочетаться браком! Метка? Ты с ума сошел? Никогда, — его взгляд становится злым, губы вытягиваются в тонкую линию. — Никогда этого не будет! Не смей продолжать наш род с этим отребьем! — Ибо крепче сжимает ладонь Сяо Чжаня, не давая тому ответить на оскорбления, удерживая теперь на месте. — Как же я счастлив, что мне в мужья достался Шань-Шань. Ужас берет, если бы все случилось, как было запланировано изначально, и это родилось в моей семье. Скорее всего, я бы отправил его в приют и пытался бы родить кого-то нормального. Эти слова становятся шоком. Ибо пытается дышать, осмысливая: с одной стороны, он видел кучу ненавистников с плакатами, криками и угрозами. Но никогда еще подобное не звучало так больно, унизительно и цинично. Это родители его альфы и, в то же время, оживший кошмар — люди, считающие его ошибкой природы. Так близко и так беспощадно. Он пытается уйти от мрачных мыслей, от той боли, распространившейся внутри колкими иглами, слушая никак не замолкающего Сяо Лиана: — Ты всегда был ничтожеством, не способным решать дела правильно, всегда желающий чистыми ручками делать бизнес. Так не бывает. Столько приходилось доделывать за тебя. И теперь ты связался с этим посмешищем. Не смей, слышишь меня, не смей заводить с ним детей. Ты должен найти нормального омегу, хорошенько оттрахать его и дать мне чистокровного наследника. Мало нам того, как ты унизил меня перед всем обществом, расторгнув помолвку с семьей Чжан, но кровь испортить… Ничего в этой жизни не умеешь, не добился и только позоришь меня и моих предков, — выплюнув последние слова, Сяо Лиан добавляет в тон снисхождения. — Если ты не можешь сам — я найду. Этого можешь оставить себе для удовольствия, если ты так привязался. Только не свети им. Стыдно будет… — Достаточно. Ибо удивлен, что его голос не дрожит, хотя внутри трясется каждая поджилка от гнева и ярости. Выступив вперед и полностью оставив Сяо Чжаня, застывшего в оцепенении каменным изваянием и не шевелящегося, за своей спиной, он наощупь находит руку альфы и легко поглаживает большим пальцем запястье, стараясь никак не реагировать на зарождающийся от такого состояния альфы страх. — Достаточно, — выдохнув, он придает голосу твердости. — Это было неправильно — приехать сюда и попытаться с вами поговорить. Я сделаю вид, что не слышал всего этого мусора в свой адрес. Поверьте, — он окидывает стоящего Сяо Лиана злым взглядом. — от «Чистоты и праведности» я наслушался и не такого. Так что вы сейчас совершенно не оригинальны. Но никогда, — никогда, слышите? — не смейте так говорить о вашем сыне. Он умный, благородный, сильный, верный, искренний, заботливый. Я много могу назвать качеств его характера, о которых вы даже и не подозреваете, и я могу до бесконечности говорить ему комплименты — мне не сложно. Потому что это — он, — Ибо чуть выпускает свои феромоны, окутывая ими Сяо Чжаня. Тот с шумом вдыхает, и Ибо чувствует облегчение. — Но самое главное, он смелый, раз решился приехать к такому, как вы, чтобы поделиться тем, что важно для него, своим счастьем. Да, я, может быть, не тот зять, о котором вы мечтали. Но я — его пара; тот, кто будет всегда на его стороне, несмотря ни на что. И если только из-за того, что он — ваш сын, Чжань-Чжань не может сказать вам кое-что, то скажу я: просто заткнитесь и подарите хоть немного родительской любви. Вспомните, что от ребенка не только чего-то ждут, но его еще и любят. Хотя, о чем это я? Вам это не знакомо. Вы не его семья, уже давно нет, — говорить с каждой секундой тяжелее и тяжелее, но Ибо должен закончить. Другого шанса поставить этого человека на место у него уже не будет. Глотнув побольше воздуха, он твердо и четко произносит: — Я — его семья и опора. И я дам ему все то, чего вы его лишали долгие годы. И я прощу вам все, абсолютно все, что вы сказали про меня, про гамм, — он печально улыбается. — Только вот никогда не смогу простить ни единого слова, сказанного в адрес моего альфы. После становится так тихо, что слышно, как они дышат — Ибо спокойно, а Сяо Лиан глухо и поспешно, захлебываясь в беззвучной ярости. Его шокированный взгляд совершенно не сочетается со всем остальным внешним видом, и в любой другой ситуации Ибо бы посмеялся, но не сейчас. — Ибо. Он отмахивается от тихо произнесенного альфой собственного имени, продолжая: — И если у нас будут дети… — запнувшись на секунду, он поправляет себя: — Когда у нас будут дети, вы — последний человек на планете, с кем им разрешено будет увидеться. А потом он просто разворачивается и идет к выходу, сжимая своей ладонью ладонь Сяо Чжаня и ведя его за собой. На пороге, услышав громкое «Да кем ты себя возомнил?!», Ибо оборачивается и ровным голосом желает: — Живите долго и по возможности счастливо в своем традиционном и пустом мире, господин Сяо. Всего хорошего. Уже на улице, усаживая Сяо Чжаня в машину, Ибо понимает, что сделал. Чисто машинально он усаживается следом, отъезжает не так далеко от ненавистного теперь дома, скрываясь за несколькими поворотами. Заглушив машину, он смотрит на свои дрожащие руки, сжимающие руль с такой силой, что страшно. — Ибо. Слышится тихий щелчок замка: Сяо Чжань отстегивает ремень безопасности, разворачивается в кресле, укладываясь на бок и положив руку ему на бедро, поворачивая второй лицо Ибо к себе, обхватив точно такими же дрожащими пальцами его подбородок. — Ибо, — его голос немного хриплый и глухой, — ты был великолепен. Слабо улыбнувшись, кивнув, Ибо пытается ответить Сяо Чжаню, но слова не идут. Лишь прерывистое дыхание. Коснувшись его губ своими, Сяо Чжань доверительно заглядывает ему в глаза и продолжает: — Меня никто никогда не защищал перед ним. Всю свою жизнь я терпел, научившись со временем защищать себя сам. И сегодня я был готов и собирался делать это сам, но — не смог. Растерялся, — Сяо Чжань прерывается на мгновение. — Вся моя выдержка ушла на то, чтобы не вцепиться в него и не разорвать на куски. Самое страшное, что я хотел не просто подраться, а уничтожить. Разорвать за то, что он посмел наговорить ужасных вещей. И хотелось сделать ему за это так больно, как только смогу. Не глядя на то, что он мой отец. — Хорошо, что этого не случилось, — шепотом замечает Ибо. — Он сам себя наказал: останется одиноким и забытым стариком со своей злобой и деньгами. Сяо Чжань гладит его по щеке, обводит скулы, очерчивает брови пальцами, подключив и вторую руку. От его прикосновений тепло, нежность заполняет Ибо, окончательно прогнав негативные эмоции. Закрыв глаза и отдавшись прикосновениям, он как-то пропускает момент, когда Сяо Чжань утягивает его к себе и покрывает поцелуями сначала шею, метку, по привычке зарываясь носом в кромку роста волос. Потом он целует Ибо, неспешно и так нежно, что тот, не выдержав, зарывается пальцами в волосы Сяо Чжаня и целует уже сам, куда более откровенно, но не распаляя общую страсть. — «Я — его семья», — прервавшись на короткий миг, с трудом совладав с голосом, вспоминает Сяо Чжань, и его глаза при этом подозрительно блестят. Ибо касается кончиком своего носа щеки Сяо Чжаня, и тот тихо смеется. — Ибо, что ты делаешь с моим сердцем, а? — Ибо лукаво щурится, не отвечая на этот вопрос. Пожимает плечами, а Сяо Чжань снова притягивает его к себе и прежде чем поцеловать, шепчет: — Когда ты говоришь такое, предупреждай. Его щеки немного румяны, он явно смущен. Оставив короткий поцелуй на его губах, Ибо отстраняется и шутливо толкает Сяо Чжаня в плечо. — Спасибо за эти слова, — благодарит альфа. — Сегодня я попрощался со своей семьей окончательно, но пока у меня есть ты — есть мы — мне ничего не страшно. — Чжань-Чжань, — Ибо улыбается. — Просто скажи, что любишь меня. И Сяо Чжань говорит. — Люблю тебя, — снова и снова, пока, наконец, не просит: — Отвези нас домой.