⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда на экране телефона высвечивается «Лю Жуньнань», Ибо как раз заканчивает подписывать документы нового проекта, которым они с Сяо Чжанем занимаются последний год. Альфа сейчас находится с командировкой в Нинбо, небольшом промышленном городке, где едва набирается миллион жителей. У Сяо Чжаня на него большие планы, среди которых есть намерение договориться о поставке их стали с заинтересованным заводом по изготовлению железнодорожного оборудования. А еще альфа рассматривал вариант покупки там одного обанкротившегося предприятия, придумав, как именно после небольшой модернизации можно заставить его приносить прибыль. В общем, работы и правда оказывается предостаточно, и Сяо Чжаню требуется для командировки куда больше времени, чем он планировал. Они с ним обсуждали это прошлым вечером, как всегда созвонившись после работы, и Ибо соврет, если скажет, что не был немного расстроен изменившимися планами — он очень соскучился. Вздохнув и приняв звонок, Ибо откидывается в кресле и рассматривает за окном облака, принявшие забавную форму. — Да, секретарь Лю, — улыбается он в трубку. — Не получилось заставить его пообедать? Спрашивать подобное у личного помощника Сяо Чжаня у Ибо уже обычное дело: ни для кого не секрет, что они поддерживают связь, и секретарь Лю обращается по многим личным вопросам, касающихся напрямую его босса. Иногда это может быть информация об изменении графика работы, задержке самого Сяо Чжаня на переговорах или же — вот как оказывается сейчас — о том, что босс мог просто пропустить обед, проигнорировав напоминание помощника. Только вот голос Лю Жуньнаня совсем не радостный. — Босс Ван, — быстро и четко проговаривает помощник, — забудьте об обеде. Лаобан в больнице. Первые секунды после услышанного Ибо даже не понимает сказанное и не думает ни о чем плохом. Только спрашивает сам себя, а когда же поменялись их планы? Ведь он хорошо помнит, что Сяо Чжань в Нинбо должен был посетить напоследок какое-то благотворительное мероприятие, но уж точно не больницу. А потом, когда на том конце трубки Лю Жуньнань напряженно дышит, до Ибо, наконец, доходит. — Что случилось? — выпрямляясь, Ибо сбивчиво спрашивает. — Как он? В какой именно больнице? Секретарь Лю, не молчи, дай мне с ним поговорить. Лю Жуньнань постепенно дает ответы на все вопросы: оказывается, боли в животе у Сяо Чжаня появились еще вечером, но никто из их команды не придал этому значения, решив, что всему виной слишком острый хого. Конечно же, в ежевечернем разговоре с Ибо Сяо Чжань смолчал, а наутро ему стало хуже. Из-за того, что в этом городе нет ни одной из клиник семьи Чжан, Сяо Чжаня госпитализировали в государственную больницу, где тут же был поставлен диагноз: аппендицит. — У него через час операция, — добавляет секретарь Лю. — Поговорить не получится. Мы успели вовремя, — пытается он успокоить Ибо. — Операция пройдет быстро. Я уже заказал вам билет, — опережает он любой вопрос, — регистрация на первый рейс уже началась, но я забронировал и следующий, так что, когда вы прилетите, все уже будет закончено. — Жуньнань, — дослушав отчет секретаря, Ибо начинает собираться, забрасывая в рюкзак комплект сменной одежды, пауэрбанк, бумажник, — отчитывайся мне каждые десять минут, — схватив ключи от байка, Ибо спускается в гараж, подключая наушники. — Даже если ничего не изменится, все равно держи меня в курсе. Мне нужно знать, что с ним все в порядке. — Хорошо, босс Ван. В аэропорту Ибо оказывается почти в самый последний момент — до окончания регистрации остается около двадцати минут. Жуньнань, как и обещал, информирует Ибо о состоянии своего начальника, так что, когда час спустя Ибо усаживается на свое место в самолете и пристегивается, то уже знает: операция Сяо Чжаня прошла без осложнений, и как только он очнется от наркоза, его переведут в общую палату. «Ты уверен, что все в порядке?», — пишет Ибо, кусая ноготь. «Да, это обычные меры». Отложив телефон, оставляя Жуньнаня без ответа, Ибо пытается отвлечься. Полет проходит практически незаметно: он думает, но не может и сам уловить собственные мысли. Они похожи на одну сплошную волну, бьющуюся слишком сильно о берег, и когда через два часа он находит Лю Жуньнаня в больнице в зоне для ожидания, то сковавшее чувство тревоги достигает пика. — Пойдем, — после неуклюжих приветственных объятий он утягивает секретаря в сторону реанимации. — Мне еще нужно поговорить с врачом. — Нельзя, — останавливает его Жуньнань, смотря с какой-то обидой. На непонимающий взгляд Ибо он поясняет: — Правила. Пройти можно только родственникам. Ибо несколько секунд пытается осознать сказанное. Его, добирающегося в эту крохотную больницу сначала мотоциклом, затем самолетом и машиной, взятой на прокат, такой ответ не устраивает. Так что, отмахнувшись от Жуньнаня, пытающегося его остановить, Ибо проходит через длинный коридор и останавливается возле двери, над которой красным горит: «Отделение интенсивной терапии и реанимации». Правда, стоит ему дернуть ручку, как он убеждается, что дверь закрыта. «Ничего», — думает он, оборачиваясь. Динамик с кнопкой вызова персонала отделения находится слева, прямо на уровне глаз. Ибо нажимает кнопку с явным нетерпением, объясняется с дежурным, но все равно получает категоричный отказ. Ибо просит дежурного выйти. Любой ценой нужно попасть внутрь, иначе он сойдет с ума от беспокойства, и когда Ибо снова пытается достучаться до медицинского работника, на том конце становится тихо. А затем чужой голос со вздохом сообщает, что сейчас к нему выйдут. Через минуту ожидания дверь в отделение и правда открывается, и перед ним возникает стройный молодой медбрат. Альфа очень осторожен и вежлив, толкует ему о правилах, Ибо его не слушает, начиная медленно закипать. Злость пока еще не сильная, но нервный зуд внутри заставляет его сжать руки в кулаки. — Ничем не могу помочь, — слышит Ибо и скашивает глаза вниз, на бейдж, читая имя. Ван Идо — не медбрат, а врач — доброжелательно улыбается, продолжая говорить то, что Ибо категорически не устраивает: — Наши пациенты получают достаточный уход. — Я не буду мешать, — настаивает на своем Ибо. — Вы меня не заметите, мешать я точно не буду. — Нет, — Ван Идо одаривает его холодным взглядом. — Вы можете сообщить его семье, если хотите помочь. Ибо разочарованно цокает. Опускает голову и тоном, просящим и совсем глухим, отвечает: — Нет, у него никого нет, кроме меня. — Кем вы приходитесь? — уточняет Ван Идо. — Жених, — Ибо поднимает голову, смотря чуть ли не с вызовом. Злость уже набирает обороты, он не понимает, почему нужно объяснять очевидные вещи — разве не понятно, что посторонний и не близкий человек не приехал бы? Не просил бы о посещении. Но надежда, что его в таком статусе пропустят внутрь, оказывается напрасной. Ван Идо качает головой и добавляет: — Только супруги. При этом взгляд его падает на шею Ибо, привлеченный его неосознанным действием — задумавшись, тот трет шею и место укуса, хмурится, пытаясь понять, как действовать дальше. — Это общая метка? — врач задумчиво рассматривает его. Ибо заторможено кивает. Надежда снова теплится внутри, когда он говорит: — Да, — голос его звучит ровно и четко. — Вы же можете сделать экспресс-тест? Тогда я смогу попасть внутрь? — Да, это возможно. Но не мне решать, — задумчиво тянут в ответ. — К тому же, лаборатория сейчас закрыта. В такое время только глава хирургии может помочь. В чужих словах Ибо видит лазейку. — Хорошо, — просто кивает он. — Тогда отведите меня к главному врачу, или кто тут сейчас все решает. Ван Идо мнется, явно сомневаясь, но все же сдается под пристальным взглядом Ван Ибо. Несмотря на поздний час, они находят главу отделения на своем рабочем месте. Ибо скрывается за дверью в его кабинет и выходит оттуда спустя минут десять. В руках он держит вакутейнер с образцом своей крови, который тут же отдает ждущему его Ван Идо, с облегчением улыбаясь. Оказывается, это было проще простого. Только и нужно было оказать маленькую материальную помощь, в ответ на которую ему любезно разрешили сделать тест. — Финансирование совсем слабое и всегда есть более острые нужды, — вспоминает он слова главного хирурга. — Мы уже несколько лет пытаемся получить его на починку томографа. О новом нет и речи, но… — Понимаю, — перебивает Ибо, кивая. — Конечно же, мне не сложно помочь вашему отделению, господин Се. Так что, когда он снова оказывается в коридоре, то опускается на стул в ожидании результата, достает телефон и открывает чат с собственным помощником. Отправляет ему счет, получает подтверждение об оплате и принимается ждать. Десять минут спустя анализ готов: метка признана совместной, в крови Ван Ибо обнаружены феромоны пациента Сяо Чжаня. Так брачный укус, оплаченный счет и магнитный пропуск дежурного врача Ван Идо наконец-то открывают запертые двери реанимационного отделения. Отправив Лю Жуньнаня в отель, Ибо следует за врачом в небольшую комнату, где ему выдают халат, бахилы, что-то напоминающее берет и маску, объясняя тем, что так положено. Хотя после этого Ван Идо негромко добавляет, что, если есть свои вещи, можно быть в них. Ибо не хочет переодеваться сейчас, поэтому просто кидает взгляд на свой рюкзак и понимающе кивает, подвязывая неудобный халат. И вдруг слышит: — Вы же тот самый Ван Ибо? — робкая улыбка касается губ молодого альфы, когда у него уточняют: — Гамма? Он замирает, почти застывает камнем, резко повернувшись. От подобных вопросов никогда не знаешь, чего следует ожидать: после каминг-аута ему задают их постоянно, и реакция не всегда положительная, и неадекватных людей Ибо видел уже немало. Настороженно следя за тем, как доктор Ван подходит ближе и широко улыбается, Ибо только сильнее хмурится. — Спасибо вам, — говорит Ван Идо и протягивает ему руку. — Вы изменили наши жизни. Приятно больше не прятаться. Облегчение накатывает на Ибо приятной волной. Он неопределенно мотает головой, жмет руку в ответ и прячет улыбку, понимая, что перед ним еще один гамма, только в статусе альфы. После они заходят в палату, рассчитанную на двоих. Сяо Чжань в ней один, его кровать находится возле стены слева, утыканной панелями с медицинским оборудованием. Ибо не знает для чего они, но видит, что на лежащем под тонким одеялом Сяо Чжане нет никаких проводов, ведущих к капельницам или же аппаратам, ни маски — только катер и пульсометр, крепящийся на указательном пальце. Часть страшных картин из его воображения уходит прочь. На секунду Ибо замирает на пороге, не зная, стоит ли входить. Сглатывает вязкую слюну, кусает губы, пока врач делает осмотр, и подходит только, когда его подзывают ближе. — Вы можете отдохнуть на соседней кровати, если устанете, — указав чуть правее, Ван Идо направляется к выходу. — Нажмите вот эту кнопку вызова, когда он придет в себя. Я делаю проверку раз в час. Уже после того, как за врачом захлопывается дверь, Ибо следует сначала в небольшую ванную, тщательно моет лицо и руки дезинфицирующим средством. Переодевается в свою сменную одежду. Только потом, вернувшись к кровати, подтянув стул, усаживается рядом и рассматривает лицо мирно спящего альфы. Оно белое, почти молочное, какое-то неестественное, отчего синяки под глазами очень хорошо просматриваются. Губы сухие, тоже бледные, немного обветренные по краям. Ему нравится, когда они темные, мягкие. Ему хочется прикоснуться к ним, согреть своим дыханием, чтобы никогда больше не видеть этого оттенка. Ведь, несмотря на то, что это «простая операция», ему все равно немного страшно. Он успокаивает себя, что это обычное дело, и вся найденная информация в сети только подтверждает это. Но мысли упорно крутятся вокруг «что-то всегда может пойти не так». В голову лезут какие-то глупости. Чем больше проходит минут в этой чистой тишине, нарушаемой изредка его собственными судорожными вдохами, тем сильнее они становятся, обретая форму страшного зверя. Стараясь не поддаваться ему, Ибо ложится щекой на ладонь Сяо Чжаня, прижавшись насколько это возможно, и, закрыв глаза, лежит так немного. Зверь внутри успокаивается: теперь, когда он увидел Сяо Чжаня собственными глазами, почувствовал тепло его руки и вдохнул знакомый, пусть и перебиваемый больничными запахами, аромат, становится легче. И мысль, что его не было рядом, когда альфе стало плохо, перекрывается другой — он будет первым, кого Сяо Чжань увидит, открыв глаза. Этому Ибо безгранично рад. Он сидит так еще немного, энергии и беспокойства в нем столько, что этому нужен выход. Потом достает телефон, отвлекаясь на вэйбо: репостит какие-то смешные картинки и заметки, лайкает друзей, разглядывая их прикрепленные фотографии, немного активничает в чате, доставая забавными на его взгляд фактами отвечающих ему друзей. Это проще и правильнее, чем думать о тех редких случаях, описанных в сети о допущенных врачами ошибках и страшных исходах таких вот «простых» операций, когда пациент не приходил в себя, оставаясь в коме. Родителям он не звонит, вопреки данному себе же обещанию в самолете. Лучше уж он дождется, когда Сяо Чжань проснется, и тогда они сделают совместное селфи, а потом все им объяснят. Сейчас он не хочет этого делать по одной-единственной причине — у него пока нет никаких новостей. Когда стрелка часов отмеряет шестой час после операции, Ибо ощущает какое-то внутреннее онемение. Страх исчез, притупился, но никуда не делась гора льда внутри, покрывшая его сердце и внутренности сразу, после услышанных новостей. И растает она только, когда его Прекрасный Спящий Принц проснется. Только вот почему так долго? Он уже устал ждать. Ибо окидывает взглядом кровать, не зная, чем еще занять себя. Она широкая, не такая уж и большая, но если постараться, то вполне себе можно поместиться вдвоем. Скинув кроссовки, он аккуратно ложится сбоку, на свободную часть. Конечно же, это не очень удобно, но Ибо все же пристраивает голову на подушке и не сводит своего взгляда с красивого профиля альфы. Спокойно и тихо. И ужасно, просто ужасно как, хочется лечь еще ближе, так, как привык — закинув одну ногу и положив руку поперек живота. Но нельзя из-за чертовой повязки, которую он точно так потревожит. У Сяо Чжаня тихо и ровно бьется сердце. Ибо чувствует это своей ладонью, держа ее поверх чужой груди. От него исходит ровное, мерное тепло, проникающее в Ибо приятными порциями, он мягко улыбается, поглаживая кончиками пальцев ворот больничной пижамы. Совершенно дурацкая фантазия все не дает ему покоя, и Ибо, повинуясь ей, вдруг приподнимается и невесомо касается чужих прохладных губ. Их податливость заставляет его с шумом втянуть воздух, сглотнуть, отстранившись с сожалением: как бы Ибо ни хотел, чтобы после этого поцелуя ресницы Сяо Чжаня дрогнули, и он проснулся, этого не происходит. — Это просто сказка, — бормочет он себе под нос, усмехнувшись. — Глупая сказка. Со вздохом укладываясь обратно, Ибо думает, что еще немножко он может подождать. Только самую малость. Потому что в следующую секунду Ибо предпринимает еще одну попытку разбудить Сяо Чжаня, выпустив чуть-чуть своего запаха, чтобы тот обволок их обоих легким покрывалом, будто бы говоря альфе: «Я рядом». «У тебя скоро появятся седые волосы, сердце мое», — улыбаясь уголками губ, Ибо моргает, всего на мгновение прикрывая глаза. Дыхание Сяо Чжаня тихое, едва уловимое, Ибо дышит с ним в унисон, а потом вдруг рядом кто-то начинает разговаривать. Нахмурившись и открыв глаза, Ибо понимает: он все же заснул! В палате светло, скорее всего, даже рассвет, который, Ибо так бессовестно умудрился проспать. Черт. Стараясь не шевелиться, он вслушивается в голоса врача и медбрата, тихо переговаривающихся с Сяо Чжанем. И запоминает сам, как первое время следует питаться альфе, сколько предстоит перевязок, и когда нужно будет снимать швы. За всем этим он только под конец разговора осознает, что засыпал иначе, аккуратно на самом краю кровати, а теперь лежит чуть ниже, уткнувшись Сяо Чжаню куда-то в подмышку, и тот крепко обнимает его. И он все-таки закинул ногу на него, позор какой. Он же обещал вести себя тихо, никому не мешая, и теперь только гляньте на него — спит, будто бы в собственной постели, облепив пациента, как коала, не давая ему покоя. Да и еще без положенных и выданных ему вещей. Ужас просто. Он не знает, сколько проходит времени, пока они с Сяо Чжанем в палате оказываются снова одни. Лицо горит от стыда, он почти сопит альфе в руку, не желая открывать глаз. Сяо Чжань поглаживает его по плечу, успокаивая, целует в макушку, и Ибо в ответ сжимает пальцами его футболку, сильнее утыкаясь ему куда-то в бок, оставляя пару быстрых поцелуев, и только потом сам уже поднимает голову, встречаясь взглядом с Сяо Чжанем. В глазах альфы смешинки. Уставший, но нежный взгляд с искорками веселья побуждает Ибо приподняться и вовлечь альфу в поцелуй — осторожный и несмелый. Сяо Чжань вплетает пальцы ему в волосы, притягивает ближе. Они так и целуются, словно школьники. Но этого достаточно для Ибо. Отстранившись, он усаживается с краю и, улыбаясь, оглядывает своего Прекрасного Проснувшегося Принца. — Привет, — голос со сна хриплый, глухой. — Привет, — Сяо Чжань тянется к нему, пытаясь снова обнять, но Ибо только отсаживается дальше, грозясь свалиться с кровати. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, чуть хмурясь. Сяо Чжань с секунду молчит, а потом пожимает плечами: — Неплохо, — альфа снова улыбается. — Только спина болит. Слишком долго лежал. Ну и, — он щурится и добавляет: — живот, потому что там что-то вырезали. — Пошевели пальцами, — серьезно просит Ибо, не обращая никакого внимания на веселье в родном голосе. — Я не шучу, — настаивает он, когда Сяо Чжань упрямится. Стоит ему выполнить эту просьбу, как Ибо требует снова: — Подвигай ногами и пальцами ног. Сяо Чжань смеется, но все же слушается. Ибо хочется его стукнуть — ничего смешного в своих просьбах он не видит, разве Сяо Чжань не понимает, что так нужно? Опустив одеяло только убедившись, что все части его жениха работают как надо, Ибо удовлетворенно кивает: теперь все точно в полном порядке. — Ты сильно испугался? — Сяо Чжань гладит его по бедру. Он точно знает, о чем спрашивать. У Ибо хватает сил лишь пожать плечами и тихо проговорить короткое «да». Смысла врать он не видит. Тем более, он и правда был в ужасе. — Они не пускали меня, — жалуется, сжав губы в тонкую линию. — Я думал, что двинусь прямо там, перед дверью реанимации. Что за дурацкие у них правила, а? — спрашивает он, пряча глаза. — Я места себе не находил, а им было все равно. — Возможно, они уже сталкивались с тем, что их пациенты просыпаются от того, что на них лежит тяжелое тело, а? — шутит альфа. Ибо сжимает кулак и легонько бьет Сяо Чжаня в плечо. — Ай, Ибо, больно! — сокрушается он, потирая место удара. Затем, покачав головой, тихо спрашивает: — Ты чего? Это же просто шутка. — Мне так хотелось увидеть, как ты проснешься, — разочаровано вздыхает Ибо, разглядывая стену. — Хотелось знать, что первым, кого ты увидишь, проснувшись, буду я. Но я все проспал. Поджав губы, он снова вздыхает. Сяо Чжань подхватывает его за подбородок и поворачивает к себе его надутое лицо. — Это и был ты, — касается губ легким поцелуем. Ибо чувствует, как изнутри заполняет нежность, он слабо улыбается, глядя Сяо Чжаню в глаза. — Твой запах был первым, что я почувствовал, еще не открыв глаз. Только потом увидел тебя, ты так смешно и мило спал, вытянувшись на краешке, как будто боялся коснуться меня, — поцелуй, снова поцелуй и затем еще один. Ибо расслабляется, издает тихий и довольный звук. — Мне не хотелось будить тебя, поэтому я просто устроил нас поудобнее и заснул сам. Проснулся, когда пришел врач. Ибо хмыкает, пожимая плечами. Он все равно расстроен, как бы Сяо Чжань его не успокаивал. И видя, что его совсем не слушают и не слышат, Сяо Чжань заверяет: — Ты можешь посмотреть, как я просыпаюсь, дома, тысячу раз, — он снова еще целует, и в этот раз поцелуй длится чуть дольше. Покорно приоткрыв губы и впустив чужой язык, Ибо лениво перебирает волосы у него на затылке, жмурясь от наслаждения. Они прерываются, только когда им обоим не хватает воздуха. — Бесценно, что ты здесь, понимаешь? То, что я почувствовал тебя и твой запах. Ибо наконец понимает. Кивнув, он тянет Сяо Чжаня на подушку и переплетает их руки, стоит им лечь рядом. Потом целует немного с отчаянием и тоской вперемешку с нежностью и любовью. Страстно, мокро, горячо, что в теле просыпается каждая клеточка, и внизу живота образуется знакомая тяжесть. — Я люблю тебя, — признание срывается само собой, и Ибо лишь крепче прижимает свои губы к чужим. — Очень люблю. Иногда ему не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. То, что он испытывает к Сяо Чжаню, всегда знающему, что сказать в тот или иной момент, чтобы успокоить, никак не получается выразить простым и понятным. Это куда больше, куда значимее, потому что своими словами — и не только ими — Сяо Чжань делает мир Ван Ибо ярче, а его самого — счастливым. Когда ему удается все же прервать поцелуй, лишь ненадолго, он замечает, что губы Сяо Чжаня снова его любимого цвета. Что они слегка припухли от поцелуев, и теперь ему снова и снова хочется касаться их, целовать до потери пульса. Возбуждение, знакомое и сильное, охватывает Ибо стремительно, заставляя его дышать чаще. Он знает, что сейчас оно лишнее, неуместное совсем, но ничего не может поделать — это сильнее его. — Детка? — голос у Сяо Чжаня хриплый и низкий, от него у Ибо мурашки по всему телу. — Помолчи, — сквозь зубы, на выдохе говорит он. — Не делай хуже. Нам нельзя. Сяо Чжань опять смеется, грудным и чарующим смехом, отчего Ибо сжимает пальцы у него на плечах и отстраняется, глубоко дыша. Пару минут они сидят молча, а потом Ибо просто утыкается Сяо Чжаню в шею, наслаждаясь ласковыми и неспешными поглаживаниями по спине, от которых он опять издает довольный звук. Чувствуя, что желание отступило, а голова снова соображает, Ибо вдруг предлагает: — Давай поженимся. Мысли об этом крутятся у него в голове уже много часов. С того самого момента, когда услышал ненавистное «только родственники». Взгляд, которым Сяо Чжань одаривает Ибо, полон ласки и тепла. — Давай, — соглашается он спокойно. — Мы же и собирались объявить всем, когда уляжется волнение, а потом устроить свадьбу. Ты же знаешь, как я хочу посмотреть на тебя в костюме для церемонии. Уверен, затмишь всех гостей. Ты у меня самый красивый. — Нет, ты не понял, — Ибо берет его лицо в ладони и чуть сжимает, заставляя посмотреть себе в глаза. Надеясь, что Сяо Чжань увидит все сам, поймет, о чем ему говорят, но этого не происходит, и тогда Ибо продолжает: — Я не хочу ждать ни подходящего времени, ни пока свадебные организаторы поставят цветочные арки в помпезном ресторане, а все купят костюмы в одинаковом оттенке. Я хочу тебя сейчас, Сяо Чжань, — у него немного дрожит голос. — Хочу получить тебя в законные мужья, чтобы в любом уголке мира проверили наши данные, где в графе «Семейное положение» уже будет стоять «замужем: супруг — Сяо Чжань». Чтобы мне не пришлось ждать или пробиваться уловками в реанимацию к человеку, которого я люблю. — Ибо, — его явно пытаются успокоить, — я не собираюсь снова в реанимацию, — у Сяо Чжаня такой невозможный взгляд сейчас, от которого все внутри Ибо дрожит. В горле образуется комок, он сглатывает, совсем не обращая внимания, как застывает в легких воздух. На один удар сердца Ибо думает, что Сяо Чжань ему откажет, скажет «нет» своим ласковым и нежным голосом, и он уже готов, когда слышит: — Но ты сделаешь меня самым счастливым человеком, если станешь моим мужем официально. — Ты… — Конечно, да, — уверенно отвечает Сяо Чжань. — Я что, сделал тебе предложение, и ты согласился? — обняв альфу, Ибо трется об его щеки носом и оставляет легкие поцелуи. — Получается, что так, — хрипло соглашается Сяо Чжань секунду спустя. — Как и когда ты хочешь это сделать? Отстранившись, Ибо пытается сообразить, но из-за недостатка сна и близости альфы сосредоточиться получается с трудом, он хмурится, отвечая: — После твоей выписки, — он кивает сам себе. — Распишемся в местном отделе регистраций. Не хочу откладывать. Потому что в следующий раз мне может так не повезти. Ну и, — он хитро щурится, — хочу иметь на тебя все права. — Вы посмотрите, какой властный, — шутливо удивляется Сяо Чжань. Но Ибо знает: ему нравится. Сжав его руку своей, он смеется вместе с альфой. На следующий день Сяо Чжаня переводят в обычную палату, он хорошо и быстро идет на поправку. Поэтому через четыре дня, как и планировалось, сразу после выписки, они оказываются в отделе регистрации браков и, дождавшись своей очереди, становятся мужьями. Позируя фотографу, держа в руках красные свидетельства, на фоне безвкусно украшенных золотыми вензелями стен. Подобные фото есть у всех и получаются те всегда ужасными. Но для Ибо и Сяо Чжаня это не важно, главным остается другое — их брак. Уже после, когда они выходят на улицу, Сяо Чжань неспешно целует Ибо, поглаживая по загривку, и шепчет на ухо, говоря, что у него есть кое-что особенное. Из кармана он достает небольшую коробочку, и Ибо кусает губы, стараясь сдержать выступившие от эмоций слезы. Плакать немного стыдно, а уж делать это одновременно смеясь — еще хуже. Так что он кашляет в кулак, маскируя непонятный звук, когда видит, как из коробочки Сяо Чжань достает простое металлическое кольцо, украшенное тонкой блестящей линией прямо посередине. Оно притягивает взгляд Ибо тут же. — Позволишь? — слышит Ибо. «Все что угодно», — мелькает в голове, но вместо ответа получается какой-то сдавленный сип. Сяо Чжаню, кажется, этого достаточно. Или он просто умеет читать его мысли, раз сам берет ладонь Ибо и надевает кольцо одним плавным движением. Ибо тут же его обнимает, крепко-крепко, словно боится, что они сейчас вновь расстанутся. Сяо Чжань целует его под тихий шепот и робкое «спасибо», от которого у Ибо почему-то сжимается сердце. От поцелуя кружится голова, как будто впервые, а он все повторяет и повторяет свое тихое: «Спасибо, что согласился быть моим мужем». Уже в машине, рассматривая свою руку и кольцо, он спрашивает, посмеиваясь: — Медицинская сталь? — Сяо Чжань в ответ на вопрос хитро прищуривается и гордо поднимает подбородок. — Серьезно? Ибо распирает легкость и счастье. Внутри все горит, жаром обдает щеки, но от этого так приятно, щекотно и тепло, что он довольно улыбается, устраиваясь в кресле поудобнее. — Мне показалось это символичным, — пожав плечами, Сяо Чжань заводит двигатель. — Надеюсь, оно нравится тебе. — Мне все нравится, — довольно мурчит Ибо, поясняя: — И кольцо, и муж, прилагающийся к нему. Особенно муж. — Напишем родителям? — спрашивает альфа, выруливая со стоянки. Он не уточняет, каким именно, но Ибо и так знает, что тот говорит только о чете Ван. — Давай лучше видеозвонок, — предлагает он, — хочу посмотреть на их лица. Сяо Чжань кивает, выкручивает руль, и каждый из них по дороге в отель думает, а изменится ли что-то в их отношениях теперь, или же все останется прежним?⊹──⊱✠⊰──⊹
Полгода спустя, находясь на стоянке аэропорта Санья Феникс, Ибо думает, что ничего не изменилось. Он по-прежнему чувствует себя частью жизни Сяо Чжаня, а его — незаменимым элементом своей. Они, как детальки Лего, отлично подошли друг другу, и теперь ничем не разъединить их, как бы ни старалась судьба. И сейчас ему нужна своя, родная деталька, потому что без нее Ибо сходит с ума. Уже не в силах выносить это ожидание, Ибо, положив голову на руль, меланхолично осматривает новый поток туристов, отмечая, что и этот рейс не привез к нему Сяо Чжаня. Вздохнув, он все же набирает Сынена, объясняет ситуацию, и тот не спорит, прося только держать в курсе, когда Сяо Чжань все-таки выйдет на связь. И еще омега уверяет, что обязательно свяжется с Ибо сам, если они каким-то чудом все же умудрились разминуться с альфой, и тот приедет в отель. Он прикрывает глаза и дышит глубоко. Обдумывая слова очередного — на этот раз последнего! — голосового, а также понимая, что как только он сойдет с самолета в Шанхае, то сразу же подымет всю полицию и службу безопасности, Ибо откидывается на подголовник и прикрывает глаза. Так он сидит несколько минут, а потом, уложив, наконец, слова так, чтобы они не казались ни обвинениями, ни упреками, он включает запись и уже готовится записать, как слышит тихий и быстрый стук в окно. Повернув голову, бросая короткий и немного раздраженный взгляд через стекло, он тут же отбрасывает телефон куда-то на сиденье, а потом поспешно выбирается из машины, падая в объятья Сяо Чжаня. Ибо дрожит. Ничего нет хорошего в его состоянии. Альфа прилетел — да, но внутри все равно жгутся колкими иглами невысказанные упреки, о которых он вообще не хотел вспоминать. Они просто прорываются сквозь защитный барьер, застревая в горле сдавленным сипом, давая ему возможность сначала просто обнимать Сяо Чжаня, поцеловать его и осмотреть любимое лицо в поисках каких-либо ответов. И только потом Ибо будет высказывать все свое недовольство и все, что захочется. Сяо Чжань не дает ему этого. Он начинает первым, тихо и сбивчиво, быстро заключая его в кокон из собственного запаха. И это совершенно нечестно, он же знает, что тогда Ибо не сможет противостоять ему, успокоится, а он этого не хочет, желая иного — объяснений и позлиться на альфу за то, что заставил волноваться. Ему нужно дать выход собственным эмоциям, но вместо этого он только в каком-то бессилии сжимает рубашку на спине Сяо Чжаня и внимательно слушает. — Прости, прости, — каждое свое извинение Сяо Чжань сопровождает коротким поцелуем куда достанет. — Я просто должен был кое-что сделать перед отлетом, но мой телефон разрядился в самый неподходящий момент, а пауэрбанк у Жуньнаня, ты же знаешь, да? — Ибо поджимает губы и молчит. — Хотел подзарядить телефон в аэропорту, но до него мы не доехали, решив, что будет лучше, если мы прилетим частным рейсом. Поэтому удалось зарядить телефон, только уже находясь в самолете. Я видел все твои сообщения, сердце мое, — Сяо Чжань гладит его по щекам, чуть надутым от недовольства. — Все видел, все прочел, торопился сюда, поняв, как сильно ты переживаешь. Я виноват, прости, что заставил тебя так волноваться. Просто я надеялся, что ты сейчас с друзьями, а не приехал встречать, и моя задержка пройдет незаметно. Что это не будет такой катастрофой. Из всей речи альфы Ибо понимает, наверное, половину. И хмурится, услышав непонятное «мы». — Слабо сказано: «катастрофа», — наконец отвечает он, и голос звучит очень сердито. — Чего я только ни надумал, пока ждал тебя тут, — Ибо цокает. — Не слушай те сообщения, ладно? — просит он, добавляя: — Тут просто очень скучно, вот я и… — пожимает плечами. — И холодно, с кондиционером я замерз. — Ибо. Он перебивает: — Но кто это — «мы»? И тут же сбоку от них раздается тихое покашливание. Ибо поворачивает голову, удивляясь: он никак не ожидал увидеть здесь человека, о котором думал, что больше ничего не услышит в ближайшие годы. И уж тем более не увидит на стоянке аэропорта. — Здравствуй, — здоровается с ним Чжан Шань. Слабая улыбка касается его губ. Ибо непонимающе смотрит на него, отстраняясь от своего альфы. Молчание между ними затягивается. — Это я и хотел объяснить, — вздохнув, Сяо Чжань проводит рукой по волосам Ибо в успокаивающем жесте. — Да, опережая вопросы, я заехал за папой и поэтому опоздал на свой рейс. Думаю, нам всем нужно поговорить. — Нас ждут, — вставляет Ибо. — Ты голодный? — вместо ответа спрашивает его Сяо Чжань. — Точно ничего не ел без меня, да? — и подходит к багажнику, нажимая на кнопку, поднимает дверцу и укладывает чемоданы. И лишь потом, окидывая их поочередно беглым взглядом, говорит: — Местное кафе вполне подойдет. И кивнув в сторону виднеющихся за окнами аэропорта маленьких столиков, Сяо Чжань входит в здание первым. Ибо и Чжань Шаню ничего не остается, кроме как пойти за ним следом.