«Планы не изменились, — пишет Ибо Сынену, устраиваясь за одним из столиков. — Сяо Чжань здесь, и у нас плюс один. Нам нужен еще один номер».
«Ок», — отвечает тут же омега, ни о чем не спрашивая.
Ибо откладывает телефон и, сложив руки на столе, смотрит прямо на сидящего напротив Чжан Шаня. Заказанный кофе стоит нетронутым, молчание между ними все еще напряженное, давящее, и даже находящийся рядом Сяо Чжань никак не улучшает ситуацию. Ибо бросает на него короткие взгляды, все еще силясь понять, почему альфа привез своего родителя?
Чжан Шань не выглядит сильно уверенным в себе. То и дело поджимает губы, теребит салфетку, на его губах при этом виноватая улыбка.
— Наверное, мне стоит начать первым, — наконец произносит омега, и Ибо подбирается, не зная, чего ожидать. В голове все еще очень ярки воспоминания об их последней встрече, и, наверное, мысли отражаются у него на лице, раз Чжан Шань говорит следом: — Я хотел бы попросить прощения. За нашу последнюю встречу, — поясняет омега. — Мне до сих пор стыдно, хотя прошел уже год.
— Это не ваша вина, — кивает Ибо. — И не ваши слова звучали тогда.
— Знаю, — во взгляде Чжань Шаня все отчетливее сквозит сожаление. — Но я не вмешался и не остановил поток оскорбительных вещей в твою сторону.
— Прекратите, — получается резко и слишком громко. Чжан Шань поджимает губы, сжимая в руках салфетку. Ибо выдыхает, прикрывая глаза ненадолго, а потом уже спокойнее продолжает: — Я не маленький ребенок, нуждающийся в защите. И смогу поставить на место, если нужно.
Вспоминать тот день и разговор он не любит. Всякий раз неприятно жжется в груди, стоит мыслям вернуться к брошенным словам, а воспоминаниям показать ему лицо Сяо Чжаня.
— О, у тебя получилось, — губы искривляются в какой-то безрадостной усмешке. — Лиан потом не мог успокоиться несколько дней.
Омега замолкает, рассматривая что-то на пустом столе. Ибо делает глоток кофе, ожидая продолжения.
— После этого я впервые стал задумываться, что в моей жизни что-то идет не так. И что я хочу в ней это что-то поменять. Не сразу, но пришло осознание, что ты не шутил, скорее всего, когда говорил про внуков, — Ибо неопределенно ведет плечами. — Что я рискую потерять сына, не быть частью вашей семьи, если останусь по-прежнему на стороне Лиана. Ведь по началу я не думал, что между вами все по-настоящему. Казалось, что это так, блажь. А потом вы показали общие метки, и реальность стала очевидной — вы вместе. Хотя я давно знаю о вашей связи и делал с самого начала все возможное, чтобы Лиан не узнал об этом, — сделав глоток, Чжан Шань замолкает на минуту. Ибо ждет продолжения, и если Чжан Шаню хочется выговориться, то мешать ему он не вправе.
Вдруг Ибо чувствует, как пальцев касаются с нежностью. Опустив взгляд, он накрывает руку Сяо Чжаня, поглаживающую его ладонь, своей и сжимает.
«Все в порядке, — говорит глазами. — Я рядом».
Чжан Шань тихо покашливает, и возникшая между Ибо и Сяо Чжанем магия растворяется, стоит им отвести друг от друга взгляды.
— Я не удивился, когда Лиан стал поддерживать «Чистоту и праведность», — продолжает омега, привлекая к себе внимание. — Это в его характере — не видеть полутонов и рубить с плеча. Но отчего-то я надеялся, что, если дело коснется напрямую его семьи, его сына, он передумает. Мягкость никогда не была чертой его характера, но узы крови для него тоже не пустой звук. Только вот Лиан все равно оказался верен себе и своим принципам: узнав, что Чжань-Чжань выбрал себе в пару гамму, он стал жестче и все время строил планы, с каким бы омегой из уважаемых семей свести его. Я уверен, что тебя, Ибо, он выставил неверным, или как-то скомпрометированным. Ему уж очень хотелось доказать твою несостоятельность.
— Не могу сказать, что удивлен, — вставляет Сяо Чжань, голос его звучит глухо. Они все еще держатся за руки, так что Ибо аккуратно поглаживает его запястье подушечкой большого пальца, прямо по жилке, где бьется пульс.
Чжан Шань рассеяно кивает на замечание сына.
— Мы с ним тогда сильно поругались. После того, как я узнал об этом, высказал ему все. Все сведя к тому, что Ибо — не только твой будущий муж, но еще и мой племянник, и если хоть волос упадет с его головы, Лиан пожалеет.
Удивление на лице Сяо Чжаня ничем не скрыть.
— Да, — кивает омега, объясняясь. — Я редко ему перечил, практически никогда. И Лиан был удивлен настолько, что больше не заикался о своих планах. Но с ним никогда не знаешь, когда ожидать подвоха, так что я все равно написал Чжань-Чжаню, чтобы он был готов в случае чего.
— Так и есть, — Сяо Чжань подтверждает его слова. Ибо вопросительно смотрит на него, и альфа пожимает плечами: — Но это предупреждение ничего не поменяло: мы и так осторожны все это время — фанатики движения за чистоту пола умеют воспитывать это чувство как никто другой.
Наконец приносят заказ. Пока официант расставляет приборы, они все молчат. Ибо не знает, что сказать, и дело совсем не в том, что он как-то поражен или растерян — мыслей слишком много, все они хаотичные и быстрые, мелькают какими-то обрывками фраз, не выстраиваясь в четкую картину.
— Вы сказали, что знаете давно, — начинает он, ухватившись за одну такую. Любопытство, проснувшееся сразу после заданного им вопроса, осторожно скребется внутри: — Как вы вообще о нас узнали?
Помолчав немного, Чжан Шань отвечает:
— С того дня, как прекратилась забастовка в Харбине, — он перекатывает палочки между собой. Тихий стук от их соприкосновения не скрывает пораженные вдохи, и Чжан Шань объясняет дальше, глядя в их удивленные лица: — Кто-то из охраны твоего здания принес Лиану очень интересную запись, но попал на меня, и я первым ее увидел.
— Боже, — почти шепотом произносит Ибо, — нет.
Кажется, он знает, о чем идет речь. О том самом единственном моменте их общей слабости, когда они позволили себе на работе чуть больше, чем просто прикосновения. Когда они почти…
Жар опаляет щеки и шею, Ибо чуть сползает по стулу вниз и запрокидывает голову вверх, стараясь не смотреть на сидящего рядом мужа, и рассматривает потолок. Желание остаться в таком положении до конца жизни и никогда больше не смотреть в глаза родителю Сяо Чжаня очень сильное. Хочется спрятаться куда-нибудь под стол от охватившего его стыда, потому что даже на Сяо Чжаня теперь смотреть после услышанного неловко.
Черт.
— Спокойно, — Чжан Шань легко смеется. — Ваши камеры не настолько хороши, — успокаивает он их. — Запись была неразборчива, беззвучна и стала еще более ужасной, когда включился аварийный свет. Так что до отключения света я только и смог, что рассмотреть ваши лица.
Ибо тихо стонет. Он прячет лицо в ладонях, трет его, вспоминая. В тот день самолично удалил все записи, хранящиеся в комнате охраны, сделав это, прежде чем сесть в машину и уехать домой. К тому же он хорошо помнит, что все перешедшее за рамки приличия смешалось в тусклом красном свете и горячем дыхании его альфы, а значит Чжан Шань говорит правду и действительно ничего не видел.
Раньше у него не было смешных историй, о которых ему рассказывал тот же Сонджу или же Сынен, и до сегодняшнего дня Ибо не мог похвастаться или пожаловаться друзьям, что и у него есть опыт, когда родители внезапно застали его с бойфрендом. Что ж, теперь это упущение исправлено.
Только вот отчего-то легче не становится. Стыд по-прежнему окрашивает лицо, и от возникшей между ними неловкости хочется поскорее сбежать. Она зудит под кожей, Ибо выдыхает несколько раз, пытаясь успокоиться, и у него это получается, когда он слышит следующее:
— Видео я тут же уничтожил, — невозмутимо продолжает омега. — Так что Лиан до сих пор об этом ничего не знает. Пусть это так и останется между нами. Ненадолго, но мне удалось оградить вас от него. Правда, уже приблизительно через год очередной подкупленный им уборщик твоей компании принес еще одно доказательство: выброшенную тобой банку из-под витаминов, — если бы не успокаивающие поглаживания Сяо Чжаня, Ибо бы, наверное, вскрикнул или хоть как-то подал реакцию, но он только молча слушает и неверяще распахивает глаза. — У Лиана потрясающее чутье, и он подозрителен во всем, что касается его врагов. Так что для него не составило труда заказать анализ оставшегося содержимого на стенках, и через пару дней он узнал, что в банке хранились не витамины для альф, а регулятор цикла для омег. Так-то мой муж и выяснил, что ты омега, пусть ты очень хорошо прятался и ничем не выдавал себя.
— Но разве этого достаточно?
— Нет, этого не хватило бы для публичного заявления: спокойно можно дать оправдание тому, как этот препарат оказался в твоей мусорной корзине. Лиан планировал найти кое-что посущественнее. Он увеличил бы слежку, распускал бы слухи, готовился привлечь желтую прессу. Сделал бы все, чтобы покончить с репутацией Ибо. Я не смог сидеть сложа руки, рассказал все Чжань-Чжаню, а уже после ты совершил свой смелый выход. Признаюсь, в тот момент я был удивлен, что ты, несмотря на то, что могло случиться дальше, сделал этот выбор. Я всегда был горд сыном, и за его выбор поначалу мне было страшно, но уже потом — нет. Я подумал, что он встретил достойную пару. Но внутри все равно сидело опасение за ваше будущее, потому что я не знал, как примет подобный союз наше совершенно не толерантное общество и не желающий меняться мир.
— Горды сыном? — неверяще проговорив, Ибо щурится и качает головой. — Но тогда почему вы ни разу не поддержали его и не встали на защиту? Разве это сложно — любить своего ребенка так, чтобы он тоже знал об этом?
— Ибо, — зовет его Сяо Чжань. В его голосе проскальзывает осуждение. — Ты же…
— Да знаю, — перебивает он тут же. — И если ты смирился давно, то я — нет. Мне до сих пор не понятно, почему вы позволяли себе это.
— Ты прав, — признается Чжан Шань, смотря почему-то на Сяо Чжаня. — Чжань-Чжань, он действительно прав. Но у меня есть на то причины. Не оправдание, конечно, но может быть, вам тогда станет хоть немного понятнее.
Ибо не очень уверен, что хочет слышать. Но Сяо Чжань заслуживает узнать, почему собственные родители так относятся к нему.
Чжан Шань откидывается на спинку стула, взгляд его устремляется в окна, рассматривая чуть затуманенным взором парковку и проходящих туда-сюда людей. Аэропорт продолжает движение, похожий на муравейник, совсем не подозревая, свидетелем чего может стать.
— Я очень хорошо помню тот год, когда Лэлэ исполнилось семнадцать, — неторопливо и тихо звучит чужой голос. Он полон сожаления и печали, будто бы воспоминания причиняют рассказчику боль, настолько невыносимую, что трудно говорить. — Это был поистине великолепный праздник, на который стянулось, кажется, все высшее общество. Нам не разрешали пить алкоголь, поэтому мы с ним договорились, что встретимся в нашем месте в саду, когда кому-то из нас удастся его раздобыть. Удалось мне, целых два бокала шампанского. Мы оба считали, что будем выглядеть круто и по-бунтарски, если сделаем это, — уголки губ печально опускаются, когда он вспоминает. Ибо видит, как с трудом омега удерживает эмоции, и лишь глаза выдают Чжан Шаня, тая в себе глубокую тоску. — Но вместо брата и сообщника я нашел в тот вечер любовь всей жизни. Вот так просто мы столкнулись с ним в холле, и мой мир разом перестал быть прежним. Как в бульварных романах, знаю.
Это был самый красивый парень из всех, кого я встречал раньше. Он мигом очаровал меня, был таким… не похожим на других, нисколько не стеснялся своего смолистого аромата, вскружившего мне голову. Он вел себя как настоящий король, случайно заглянувший на маленький праздник одного из своих подданных. Мне было все равно. Правда, я танцевал с ним только один раз, полностью позабыв об уговоре с Лэлэ. Лишь в середине вечера, когда эйфория понемногу стала отпускать, я снова принялся искать брата, но уже по другой причине — мне хотелось поделиться с ним и рассказать об охвативших меня эмоциях. Я думал, что он порадуется за меня, вселит смелости, чтобы разузнать больше у родителей о понравившемся мне альфе. Но я опоздал, не успев найти брата — родители опередили меня. Они остановили праздник, вышли в середину зала, а рядом с ними стоял Лэлэ и тот самый альфа, вскруживший мне голову похлеще так и не выпитого шампанского. Как сейчас помню слова отца с папой, объявивших о том, что вскоре семьи Чжан и Сяо будут объединены в одну. Оказывается, — горько добавляет Чжан Шань, прежде чем сделать поспешный глоток кофе, — в этот вечер праздновали не только день рождения Чжан Чэня, но и его помолвку с наследником семьи Сяо.
— Пап, — Сяо Чжань пытается подбадривающе улыбнуться. Чжан Шань переводит на него свой взгляд и только просит не перебивать.
— Так начались самые сложные для меня два года, — продолжает он как ни в чем не бывало, игнорируя пристальный взгляд сына. — Я ждал, когда семья Сяо приедет к нам с визитом, и ненавидел, что Лэлэ и Лиана отправляют в сад или отдельную комнату. А те всегда возвращались только к обеду, обычно спустя несколько часов, проведенных наедине. Но зато во время этих чинных всеобщих обедов или ужинов, когда наши родители что-то бурно обсуждали, я мог не таясь рассматривать Лиана сколько угодно. Было очень тяжело не проколоться, не выдать своего интереса, ведь несправедливо отбирать у собственного брата жениха, да? Даже если он его не выбирал. Я думал, что между ними есть какие-то чувства, но всякий раз, вернувшись, Лэлэ жаловался мне, что ему надоело. Он рассказывал, что, когда их оставляли одних, они просто занимались своими делами, никак не общаясь, и просто ждали, когда можно будет присоединиться ко всем за обедом. До сих пор помню его бурные речи, полные злости: он не хотел провести вот так всю жизнь, повинуясь чей-то указке. Честно, — пожимает плечами Чжан Шань, — я не понимал, как можно не хотеть проводить с ним время? Как можно не чувствовать возбуждения от его аромата, не наслаждаться его смехом или голосом, когда он с тобой говорит? Я был счастлив, если Лиан смотрел на меня, хотя бы мимолетно смотрел. И мне все время хотелось его касаться. Постоянно. В пятнадцать, знаете ли, — поясняет он, чуть иронично, — очень сложно контролировать свои эмоции и чувства.
А потом он прерывается, потянувшись к уже остывшему кофе. Ибо вертит в руках свою чашку, скрестив под столом лодыжки, и смотрит на Сяо Чжаня, наблюдая за его реакцией. Альфа, кажется, даже не дышит, продолжая неотрывно разглядывать родителя и ждать дальнейшего рассказа.
Ибо осторожно опускает руку ему на бедро, но когда не следует никакого эффекта, придвигает свой стул ближе и приобнимает за поясницу. Сяо Чжань выдыхает, Ибо кладет голову ему на плечо, чувствуя, как тот расслабляется.
— И что было дальше? — спрашивает Ибо спустя минуту молчания.
Чжан Шань, словно очнувшись от плена воспоминаний, усмехается.
— Вы не дорассказали, — делает Ибо еще одну попытку.
Чжан Шань смотрит на Ибо несколько ударов сердца, а потом, вздохнув, продолжает:
— Однажды Лэлэ упросил меня пойти вместе с ними. Ничего необычного, просто прогулка по саду, но мне казалось, что ничего лучше не может и быть. Те первые два часа с Лианом наедине пролетели как один миг, словно я только вдохнул, затем выдохнул, а уже пора присоединяться к обеду. Наверное, тогда я со стороны казался ему смешным ребенком, с которым не так уж и скучно. Кроме того, после мы выяснили, что нам нравятся одинаковые вещи. Точнее, они нравились Лиану, а я начинал любить их сразу и по умолчанию. И уже после этого мы виделись чаще, родители разрешили присутствовать на их свиданиях и мне. Каждый такой вечер Лэлэ благодарил меня: «Спасибо, что берешь огонь на себя, Шань-Шань», а я… Да я был готов сгореть там весь, без остатка, только позвольте мне это! Наши встречи прекратились, когда Лэлэ исполнилось восемнадцать и он уехал учиться в Корею. Лиану не зачем было приезжать больше, и на целых полгода он пропал из моей жизни. Когда Лэлэ приехал на каникулы, то передо мной стоял совершенно другой человек. Его глаза сияли, он признался, что влюблен, сильно-сильно влюблен.
Меня просто разрывало на части от чувств, ведь, с одной стороны, я был рад, что брат не выйдет замуж за Лиана, а с другой — сердце рвалось на части от понимания, что я его никогда больше не увижу, что он пропадет из моей жизни окончательно. Полгода без него тогда казались адом, и я не представлял, как справлюсь, если не смогу видеть его хотя бы украдкой. Было так больно от того, что я ничего не могу изменить.
И еще страшно. Несколько дней я не спал, пока страх окончательно не победил. Я уговаривал Лэлэ не говорить родителям правды, смолчать, придумывал оправдания и говорил, что нужно подождать, убедиться, что альфа Ван стоит того скандала, который может разразиться, откажи он семье Сяо. И Лэлэ послушался, не торопился и уехал на второй семестр, так ничего и не сказав.
Лиан приезжал еще трижды лично ко мне, пока Лэлэ был в Корее. Он узнавал новости о женихе, а я — любовался им, впитывал его и дышал им. Время летело так быстро каждый раз, что Лиан обещал приехать еще. Так мы объясняли родителям, потому что за все эти три встречи мы не могли наговориться. Только вот разговоры никогда не касались брата. Мы просто о нем забывали.
Лиан уезжал поздно вечером, я ходил его всегда провожать до машины, а потом еще долго бродил в саду, представляя себя на месте брата. Сердце болело от тоски, когда мечты охватывали меня и во сне, где всегда была одна простая истина: альфа Сяо был моим. В таких мечтах я просыпался, постоянно думая, что выход найдется. А потом оттягивать неизбежное стало невозможным — Лэлэ приехал после первого курса и привез с собой Ван Яня, представив его как свою пару. И отменил помолвку.
Не буду рассказывать, каким адом тогда были те несколько недель, пока брат не уехал обратно. В доме постоянно кто-то плакал или ругался, иногда это было одновременно. Все закончилось тем, что после очередного разговора с родителями Лэлэ взял свой чемодан и стал собирать вещи. И это оказалась не просто поездка в кампус, он бросал в чемодан все наши фото, свои любимые вещи, плакал, думая, что я не вижу. Напоследок обнял меня так крепко, сказал, что любит, но свою жизнь он хочет прожить не так, как запланировали родители.
В тот день я не знал, что навсегда теряю брата. Думал, что все как-то уляжется, но позже. Плакал уже в одиночестве от горечи, что больше не будет встреч с Лианом; от счастья, что он теперь свободен и вдруг останется холостым, пока я дорасту до смотрин. Так паршиво было, потому что я полностью осознавал, что происходит в жизни Лиана, но закрывал глаза, что творилось в моей семье. Я оказался на редкость паршивым братом, думающим только о своем счастье.
После произошедшего в нашем доме появились правила. Самое основное и главное — никогда не упоминать имя Лэлэ. Говорить о нем было запрещено. Будто бы его не существовало.
— Они действительно пошли на это? — хрипло перебивает Ибо. Ужас от услышанного охватывает внутренности и стягивает коркой льда. — Они ведь его родные люди.
— Родители не смирились, встретив отпор. Они были разочарованы. Но больше всего они боялись рассказать обо всем семье Сяо, — кривая усмешка тронула губы омеги. — Стыдились, считая поступок Лэлэ унизительным. Кроме того, это был вопрос выживания. В семье Чжан огромное состояние и компания с горнодобывающими предприятиями. Но нет альфы-наследника. И слияние с корпорацией Сяо через родственные узы — это была идеальная сделка для обеих семей. Все их состояние переходило бы в надежные руки, в конечном итоге справедливо доставшись внукам семей.
— Но вам пришлось им рассказать? — вставляет Ибо.
— Конечно, — кивает Чжан Шань. — Когда в один из вечеров я устал слушать причитания папы о сорванном слиянии, то просто не выдержал и ляпнул, что они могут предложить меня. Я устал слушать, как они ненавидят Лэлэ и его выбор, как они боятся потерять всё из-за него, как они боятся, что семья Сяо отвернется от них. Последнего я тоже испугался, потому что все еще надеялся на чудо, думая, если Лиан не выберет себе жениха в ближайший год, то у меня все еще будет шанс. Смотрины были все ближе и ближе. Но если семья Сяо воспротивится тому, чтобы быть в нашем обществе, Лиана мне никогда не видать.
— Почему вы не сказали обо всем сразу?
Чжан Шань поджимает губы и тяжело вздыхает.
— Я задаю себе этот вопрос уже много лет, Ибо, но так и не могу найти ответа. Наверное, мне было страшно, и я не хотел разбивать сердце родителям. Поэтому, когда помолвка была расторгнута, я и предложил этот вариант. Помню возникшую тогда тишину, удивленное лицо папы и подозрительное отца. Мне кажется, он о чем-то догадывался, но ничего не сказал, слушая все мои доводы. Какая разница, если все и так знают, что альфа из семьи Сяо сочетается браком с омегой из семьи Чжан? Почему это не могу быть я?
— И они согласились?
— Не знаю почему, но да, ухватились за идею крепко. Поговорили с семьей Лиана, стоило тем в очередной раз приехать к нам на ужин. Меня не было в кабинете отца, когда состоялся разговор. Я знаю, что они были удивлены, а Лиан тогда впервые посмотрел на меня иначе, задержал взгляд чуть дольше, чем всегда, и сердце мое предало меня. Снова. А спустя неделю он держал меня за руку, спрашивая, окажу ли я честь стать его супругом. Человек, о котором я мечтал два года, предлагал сделать меня счастливым, и я согласился. Лиан тогда сказал мне, что я сделал правильный выбор, и он позаботится обо мне. Так мы стали парой.
— Но почему тогда с папой все вышло так? Ведь финансовый вопрос и репутация — всё уладилось.
— Потому что наши родители очень принципиальны, — вздыхает в очередной раз омега. — Они отказались от него, думая, что он вернется, не выдержав жизни без поддержки богатой семьи. Что он осознает свою ошибку, признает свою ничтожность, но шли годы, а Лэлэ так и не возвращался. Его решение оставалось неизменным. Родители сильно оскорбились и прощать обиду не собирались. Может быть, именно поэтому моя свадьба была в то время событием номер один во всем высшем обществе. Лучшие наряды, лучшие блюда, лучший ресторан — они не жалели денег, пытаясь показать Лэлэ, чего тот лишился, совсем не понимая, что тому совсем не интересно подобное.
— Вы общались?
— Первое время, — признание слетает с губ Чжан Шаня с легкостью. — Переписывались в тайне. Он рассказывал мне о себе, о том, что делает, как им с Ван Янем живется в Корее, а я — какой Лиан замечательный супруг, как мне с ним повезло. Я никогда не писал о том, что сам чувствую из-за случившегося. Мне было стыдно. Боязно. Казалось, если начну, то не смогу остановиться, и Лэлэ узнает о том, почему я отговаривал его. Поймет все сразу и будет считать меня ужасным братом. Но я таким и оказался, верно?
— Пап, ты…
— Не надо меня успокаивать, — горько бросает он. — Я знаю свои ошибки. Знаю, что был не прав. Но тогда все казалось иначе. Лиан и правда был замечательным, я старался во всем ему соответствовать. Всегда вставал на его сторону, разделял его интересы, выглядел так, что он гордился мной. Он всегда говорил мне, что я молодец, что ему нравится мое поведение. И до появления Чжань-Чжаня я считал, что идеальнее отношений не существует.
Он снова прерывается, кашляя в кулак. К ним снова подходит официант, которого Сяо Чжань просит обновить им блюда. Пока уносят тарелки, Чжан Шань задумчиво глядит в окно, а Ибо думает, что печальнее истории не слышал.
Это ужасно — жить вот так. И ему жаль, что дядя оказался в такой ситуации.
— Чжань-Чжань родился альфой, и Лиан сразу дал понять, кто будет его воспитывать, — вырывает его из мыслей чужой голос. — Я считал, что ему виднее, потому что альфа чувствует альфу. К тому же, родители должны придерживаться одной линии в воспитании. Был бы он омегой, я бы доверил его воспитание тебе, — голос омеги чуть меняется, и Ибо удивленно приподнимает брови — Чжань Шань передразнивает своего мужа! — Потому что ты знаешь, как быть опорой своему альфе. Разумно, не правда ли? Лет до пяти Лиан еще позволял мне баловать Чжань-Чжаня, но позже запретил, считая, что таким образом я порчу его. Он говорил: «Мы не должны растить его слабым», и я соглашался. Так что вместо того, чтобы целовать или утешать, я просто мазал очередной синяк мазью, подкрепляя словами «в следующий раз научись давать сдачи». Лиан все твердил: «Мы должны воспитать его целеустремленным», и вместо того, чтобы похвалить за победу в конкурсе пианистов, кружа тебя по комнате, Чжань-Чжань, помнишь что я говорил?
Сяо Чжань заторможено кивает, кривая усмешка появляется на губах:
— Это только городской, — тихо отвечает он, — ты должен взять национальный.
Ледяная корка внутри Ибо обрастает инеем все больше, становясь толще. Все, что он слышит, никак не укладывается у него в голове. Он знал, что у Сяо Чжаня было совсем другое, иное детство, но чтобы так…
— Когда отец отчитывал меня за недостаточно высокое место в рейтинге школы, — Сяо Чжань глухо продолжает, — ты стоял у него за спиной и молчал. Но у тебя были такие глаза, что только сейчас я понимаю все те взгляды.
— Мы должны научить его быть альфой, — просто говорит Чжан Шань. — Вот что Лиан всегда твердил мне, когда я пытался намекнуть ему быть с тобой помягче.
— Сколько вообще было этих «Мы должны…», пап?
— Много, — Чжан Шань поджимает губы и отводит взгляд. — Слишком много. И в какой-то момент я просто начал считать, что это такой побочный эффект — твои слезы или обида, пришедшие за этим отстраненность и холодность. Я убедился, что Лиан оказался прав, и его метод работает. Что нам удалось воспитать настоящего достойного альфу, как он и хотел. Только сейчас, когда ребенку, которого я должен был любить без этих всяких «должен» уже исполнилось тридцать два, я понимаю, как был не прав.
Понимаю, что упустил свой шанс быть твоей опорой. Тем, кому ты можешь доверять, к кому ты можешь прийти и рассказать об успехах, а я скажу, что горжусь тобой. Что счастлив за твой выбор пары. Что восхищаюсь тем, что ты делаешь без поддержки семьи Чжан или же Сяо. Понимаю, что никогда не говорил тебе этого. И не знаю, как сказать, потому что не умею и не научился. Так что, Ибо, ты был абсолютно прав, когда сказал мне, что я никудышный отец. Я такой и есть. И сейчас, набравшись смелости, я хочу это изменить. Если еще не поздно. Но мне нужна помощь, ведь я ничего не умею, кроме как любить и слушаться человека, чей характер за годы изменился и ожесточился, потеряв черты, которые так были мне дороги.
Он наконец-то останавливается. Не прячет лицо, а только ждет, что они скажут.
Минута, вторая длятся словно часы, пока официант расставляет перед ними тарелки с горячей едой. Желудок тут же сводит от голода, когда в ноздри ударяет восхитительный аромат, исходящий от блюд. Ибо сглатывает, делает глоток воды и берет в руки палочки, чувствуя, как скручивает живот.
Сяо Чжань вдруг поднимается, подходит к родителю и обнимает его. Что-то шепчет на ухо, Чжан Шань кивает, а потом они усаживаются на свои места, и Ибо тихо предлагает:
— Давайте есть?
Возражений не следует.
За едой удается подумать. Ибо печалит история Чжан Шаня, ужасом отдается мысль, а что было бы с ним, родись он в точно такой же закостенелой семье.
Им приносят кофе, и только тогда Ибо поворачивается к Чжан Шаню и пристально смотрит, подбирая слова.
— Ладно, — выдыхает он. — Допустим, я понимаю, что сейчас вы не поддерживаете своего мужа, и верю, что хотите… — Ибо ищет подходящее слово, которое могло бы охарактеризовать сейчас то, что вертится у него в голове и хорошо покажет намерения омеги. На ум приходит только одно. — Так вот, допустим, я верю, что вы хотите с нами подружиться, верно? Общаться и участвовать в нашей жизни, если решились приехать на мой день рождения, правильно?
Получив утвердительный кивок, Ибо продолжает:
— Но как же быть с Сяо Лианом? Не боитесь его реакции?
Ответов на его вопросы долго нет. Чжан Шань задумчиво размешивает сахар в чашке с кофе, но потом, вздохнув, оставляет это занятие и честно говорит:
— Мне пришлось сделать выбор. Либо он, либо семья сына. И я выбрал сына. Потому что устал. Пусть мне и страшно, но я очень хочу встретиться с братом. Познакомиться с той семьей, которая стала Чжань-Чжаню ближе собственных родителей. Знаешь, последние месяцы я ходил по своему большому и красивому дому, на территории которого разбили когда-то огромный сад и выделили место под детскую площадку, и осознал, что не хочу оставаться в старости один среди пустого сада и площадки. Да, эгоистичное желание, не спорю, но Лиан давно занят только бизнесом, а до меня ему нет никакого дела. И я не хочу потерять своего сына только из-за того, что у Лиана голова забита ценностями, которые я не разделяю. Да, — он грустно улыбается, и одинокая слеза катится вниз по щеке. Чжан Шань тут же стирает ее, пряча за невеселой усмешкой свои настоящие эмоции. — Да, вот наконец-то и пришло время, когда я перестал жить его интересами. Я понимаю, что меня сложно простить, но я хочу попросить вас дать мне шанс быть рядом и участвовать в вашей жизни. Быть наконец-то отцом своему сыну и дедом своим внукам.
Сяо Чжань смотрит на Ибо, а тот ищет ответ в его глазах. Хотя он и не требуется, Ибо и так все понятно: Сяо Чжань с самого начала знал, что они собираются устроить семейный праздник. Родители Сынена и Даррена приглашены, Ван Янь и Чжан Чэнь тоже. Это идеальная возможность для того, чтобы наладить отношения, стать ближе.
Вот почему он отказался прилетать вовремя и поехал в родительский дом. Именно поэтому он сегодня решился и пригласил Чжан Шаня, дав ему еще один, скорее всего, последний шанс. Так почему же Ибо должен быть против?
Его не просят простить ошибки прошлого, забыть о том, как именно относились к Сяо Чжаню в детстве. Этого уже не исправить. Но они попробуют что-то построить уже новыми материалами, не обращая внимания на старые. Если этого хочет его альфа, Ибо согласен его поддержать.
Он лишь думает, как именно воспримет новость папа и насколько же сильно разозлится отец, если Чжан Шаню удастся расстроить папу.
Хотя, думается ему, что папа уж точно не будет против. Наоборот, окажется рад увидеть брата спустя столько лет, потому что уже долгое время не держит на своих родных зла.
Так что он кивает, соглашаясь, на лице Чжан Шаня проступает видимое облегчение.
— Но, что на счет отца? — Сяо Чжань задает почти тот же вопрос, что и Ибо. — Я приехал к тебе внезапно, ты же ничего с ним не обсудил. А потом взял самолет компании и улетел со мной на Хайнань. Это не скрыть, и он этого не простит.
Омега машет неопределенно рукой.
— Все в порядке. Он никогда и пальцем меня не трогал и никогда не сделает этого. Хотя на язык он острый и бьет именно словом. Конечно, он взбесится. Да, именно это слово. Потому что я никогда не ослушивался его, — фыркнув, Чжан Шань пожимает плечами. — И разводиться Лиан точно не станет, потому что слишком держится за имидж, а какой развод может быть у члена «Чистоты и праведности»? Скорее всего, мы поскандалим, а потом он просто переедет от меня в другое крыло, чтобы не видеть. И какое-то время мы будем жить так. А потом посмотрим, либо он передумает и сделает хоть какие выводы и, если я ему дорог, то он хоть чем-то поступится, и мы будем искать долгие компромиссы. Либо я просто уеду жить отдельно. И мы будем встречаться на важных мероприятиях, только делая вид, что счастливая пара.
— Па, ты не считаешь, что это слишком. Не пожалеешь? — Сяо Чжань не сводит с него взволнованного взгляда. — Ты же его любишь, все еще. А тут как ни поверни — все плохо.
— Люблю. Но как сказал когда-то мне мой брат, проживу свою жизнь так, как хочу сам. Так как хочет он, я попробовал — мне это перестало нравиться. Поэтому теперь сделаю по-своему.
Между ними вновь возникает тишина, но в этот раз она не такая напряженная, а скорее спокойная. Телефон пиликает входящим уведомлением, Ибо отвлекается на него, а потом отставляет чашку, прерывая молчание, говоря, что им пора на общий сбор. У Сынена там программа, так что им надо поторопиться, только их и ждут.
Чжан Шань и Сяо Чжань оживляются. Последствия чужого побега будут потом и, судя по всему, омега к ним готов. А сейчас у них впереди невероятные выходные. Это же организует Сынен, когда у него было по-другому?
Сяо Чжань усаживается на пассажирское место рядом с водителем, Чжан Шань занимает место сзади, берет телефон, делая вид, что проверяет там переписку, надев очки.
Ибо тепло улыбается, и они выезжают с парковки. Он надеется, что они не заблудятся, и включает на всякий случай навигатор, а потом сообщает всем, что ехать им до отельного комплекса почти час.
Выруливая на трассу, он принимается рассказывать новости Сяо Чжаню.
— Приготовься, тебя там ждут просто «вау»-новости.
— Что там такого могло произойти?
— Ты пристегнулся?
— Конечно, — Сяо Чжань выразительно поднимает бровь. — Мы вроде как все пристегнулись.
Даже Чжан Шань отрывается от своего занятия и дергает ремень на груди.
Ибо переводит взгляд с зеркала заднего вида на дорогу и смеется.
— Я в метафорическом смысле, но так тоже неплохо. В общем, говорю сразу, потому что ты все равно узнаешь по приезде и рискуешь быть снесенным торнадо «счастливый Джексон» прямо с порога. Мне кажется, он переносил на руках сегодня всех.
Сяо Чжань округляет глаза, мало что понимая.
— У Исина будет ребенок, — четко и торжественно заявляет Ибо, добавляя, — ну и у Джексона, получается, тоже. Поэтому он сегодня обнимает, поднимает и переставляет всех, как ему вздумается, постоянно сообщая, что у него будет сын. Периодически Джекс зависает, глядя на Минхо, который постоянно тусит с нами, и пытается осознать, что такое дети. Что вот с таким надо будет научиться обращаться. А Исин только закатывает глаза. Потому что, когда Джексон не рассматривает детей и не делится со всеми радостью, то он очень влюбленно и осторожно смотрит на Исина. Тот думает, что придется ему быть вазой династии Мин до конца срока, если только Джексону кто-то не вставит мозги, что беременный Исин — это не больной Исин и ходить вокруг на цыпочках не обязательно.
Сяо Чжань смеется, представляя пропущенное им веселье. А потом, подумав, замечает:
— Надо это поручить Исюаню. У него уже двое, он точно авторитет в этом вопросе.
— Да, да, Исин уже его об этом попросил. Сынен говорит, что они сидят вдвоем на берегу подозрительно долго. Как приедем, узнаем, успешна ли была миссия.
Ибо кидает взгляд назад и видит, как улыбается Чжан Шань. Может, и не было такого плана, через свежие сплетни включать омегу в семейный круг, но что поделаешь, Ибо не может сдержаться и не болтать с Сяо Чжанем об обычных для них вещах. Но Чжан Шаню, судя по всему, все и так нравится.
Трасса ровная и незагруженная, машина ловко маневрирует, изредка идя на обгон. Ибо находит руку Сяо Чжаня на подлокотнике и переплетает пальцы.
Пока он рассказывает, как прошел полет, и как они мчались за подарком именинникам, пытаясь побыстрее со всем справиться и оказаться здесь, Ибо вспоминает о еще одной «сенсации», случившейся с ними сегодня.
— Кстати, есть еще одна новость. Ты не поверишь.
— Еще кто-то беременный?
— Мимо, но было бы забавно. Даю подсказку — Ли Вэньхань.
— Да ладно, — Сяо Чжань поворачивается к Ибо, прищуривается и выдает: — Неужели он приехал не один?
Ибо наслаждается театральной паузой, не сразу отвечая.
— Ван Ибо, ну вот что ты за человек?
— И куда делась вся любовь и прочие нежности, что за «Ван Ибо» такое?
— Сердце мое, — Сяо Чжань быстро меняет тактику, — не томи, мне очень интересно.
— Вот знаешь куда бить, — бормочет Ибо. — Да, он приехал со своей парой. Но вот кто это, я тебе не скажу. Не хочу портить сюрприз.
— То есть, я его знаю?
— Определенно.
— Кто это?
— Ни за что не скажу, даже не выпрашивай, все сам увидишь. Но это нечто совершенно неожиданное.
Сяо Чжань сидит несколько секунд в тишине, обдумывая, а потом очень опасным тоном говорит:
— Так, стоп. Только не говори мне, что неожиданное — это омега?
Ибо делает огромные глаза и присвистывает:
— Вау, Чжань-Чжань, нет слов, не устаю удивляться, как я заполучил самого умного мужчину в мире, ну и красивого, высокого…
— Ибо.
— …скромного…
— Детка, прекращай, не получится перевести тему. Я угадал?
Ибо притворно вздыхает:
— Никогда не даешь тебя похвалить, от души же. Но окей, ты прав, он приехал с омегой.
Сяо Чжань ругается сквозь зубы, папа на заднем сидении посмеивается в который раз, забыв даже про потухший давно экран телефона в руках.
— Что? У тебя есть возражения против того, что это омега? — Ибо не понимает его реакции.
— У меня есть возражения против того, чтобы танцевать стриптиз.
Ибо кашляет и чуть не выпускает руль:
— А с этого момента поподробнее.
Сяо Чжань проводит рукой по волосам и, замявшись немного, начинает объяснение:
— Мы тогда сидели все в баре, был как раз день рождения Вэньханя. И Исюань тогда смотрел и много возмущался, что хоть Вэньхань сейчас и звезда, но где время, чтобы жить. Такими, мол, темпами останется он совсем одиноким, без альфы под боком. Джексон сказал, что ему жаль нас разочаровывать, но, скорее всего, под боком у того будет омега. Не помню уже точно как, но мы с Исюанем назло Джексону стояли на том, что Вэньхань выберет альфу. Джекс тогда и предложил спор, кто проиграет — танцует стриптиз.
Ибо давится смехом:
— Сынен еще не знает, какой коронный номер он не вписал в нашу программу. Я бы даже не рассчитывал на то, что Джексон забыл. Потому что он меня раз пять спросил, когда ты приедешь. Теперь понимаю почему. Думаю, он вам с Исюанем уже даже саундтрек подобрал под ваше… выступление. Водителя бить запрещено! Я просто напоминаю, не смотри так.
— Погоди, мы приедем, и ты перестанешь быть водителем, сердце мое, — сладко и опасно говорит Сяо Чжань.
Но до этого у них еще половина пути, у Ибо отличное настроение, у его пассажиров тоже.
⊹──⊱✠⊰──⊹
— Так что там со стриптизом? — словно невзначай интересуется Ибо, очерчивая пальцем круги на подушке.
Сяо Чжань фыркает:
— Ничего особенного, детка, — от его шепота по коже бегут мурашки. Ибо ведет плечами, словно сбрасывая это приятно-отвлекающее ощущение. — Не думаю, что это случится.
— Сяо Чжань, — смеется Ибо в ответ, — ты что, боишься?
Ему ничего не отвечают, Сяо Чжань только как-то поспешно кашляет, и Ибо понимает: угадал.
Забавно.
Он прячет улыбку и не поворачивается, наслаждаясь окутавшей их тишиной.
После возвращения в отель, разместив Чжан Шаня и пережив неловкий момент между ним и собственными родителями, Ибо, лежа в постели, позволяет себе окончательно расслабиться. У них есть немного времени для отдыха. Сяо Чжань рядом, обнимает со спины, и прошедшие в нервном напряжении часы кажутся сном. Ибо слабо выдыхает, наслаждаясь нежными поглаживаниями и короткими поцелуями в шею, и устраивается поудобнее, слушая размеренный стук сердца альфы.
— Ты уже не злишься?
Сяо Чжань явно переводит тему, но Ибо делает вид, что не замечает, подыгрывая.
— На что?
— Я заставил тебя волноваться.
— Да, заставил, — Ибо разворачивается лицом. Слабо дует, пальцем разглаживая морщинку между бровей на лице Сяо Чжаня. — Но все разъяснилось. Хотя если ты хочешь извиниться, — чуть задумчиво тянет, сощурившись и растягивая губы в улыбке, а потом ловко меняет их местами, заставляя Сяо Чжаня лечь на спину. Проведя ладонями по его груди и чуть сжав футболку, он договаривает: — Если ты хочешь извиниться как-то еще, то я не против.
Сяо Чжань машинально обхватывает его бедра и сжимает, когда Ибо дразняще и провокационно ерзает на нем. Знакомый блеск возбуждения появляется в глазах альфы, стоит ему наклониться и прикоснуться губами к его губам. Поцелуй выходит быстрым, Ибо продолжает улыбаться, когда Сяо Чжань, издав тихий и слегка недовольный стон, притягивает его обратно и целует уже сам.
Ибо довольно мычит, выдыхает, но никаких попыток пойти дальше не предпринимает. Так что, когда его укладывают под себя, не переставая целовать, он лишь крепче обхватывает Сяо Чжаня ногами и прижимается сам, держа руки на чужой талии.
— Какие у нас планы? — хрипло интересуется спустя время Сяо Чжань, разрывая поцелуй. Он трется носом о метку, вдыхает глубоко, и в груди Ибо становится тепло: каждый раз, когда они лежат вот так и просто делят нежность на двоих, Сяо Чжань тянется к местечку метки, трогая или же целуя, словно до сих пор не может поверить в ее существование.
— Ничего конкретного, — Ибо пожимает плечами и тихо стонет — Сяо Чжань забирается руками ему под футболку, оглаживая живот. Облизнув губы, он откидывает голову назад, оголяя шею, позволяя Сяо Чжаню проложить дорожку коротких поцелуев. В голове приятно пусто. — Кажется, Сынен с Исином собирают всех вечером, — добавляет он и вновь тянется за поцелуем, — правда, я понятия не имею зачем.
Дальше их разговор теряется в чувственности тихих вздохов и стонов, голодных и жадных поцелуев, резких и мощных толчков. Ибо жарко, Ибо хорошо, хорошо до разноцветных пятен перед глазами, он подбрасывает бедра вверх и двигается сам, не желая останавливаться. Наслаждение слишком ошеломительно, но ему все мало, хочется еще и еще, несмотря на данное самому себе обещание, что они просто полежат.
Тяжесть тела Сяо Чжаня, его запах, поцелуи и прикосновения — Ибо скучал по всему этому. И сейчас, наконец оказавшись снова вместе, он не может насытиться, позволяя инстинктам забрать контроль.
Они перемещаются в душ, под струями горячей воды Ибо совсем теряет себя и с трудом стоит на ногах, повиснув на Сяо Чжане. Тот вжимает Ибо в стену, его руки повсюду — гладят, ласкают, срывая с губ Ибо стоны раз за разом, и Ибо делает то же самое для Сяо Чжаня.
Когда удовольствие вспышками разрывает каждую клетку, Ибо почти падает, отключаяясь. Он пропускает момент, где Сяо Чжань относит его в кровать и заключает в объятья, снова укутав их своим запахом. Сон накатывает умиротворенными волнами, и он проваливается в него под мерное постукивание чужого сердца.
⊹──⊱✠⊰──⊹
Он просыпается от жажды. В номере царит приятный полумрак, и закатное солнце освещает комнату мягким светом. Ибо тянется к стоящей на прикроватной тумбе бутылке воды, потягиваясь при этом, утоляет жажду и только тогда замечает, что в постели он один.
Судя по стоящей тишине вокруг, Сяо Чжань даже не в душе. Нахмурившись, Ибо одевается, проверяет телефон — может Сяо Чжань оставил ему сообщение, где тому его искать, когда он проснется. Оно обнаруживается, очень короткое: «Я у твоих родителей».
Ибо, торопясь, выходит из домика, по пути натягивая рубашку.
— Ну наконец-то!
Сынен ловит его на пляже. Ибо фыркает, когда друг тащит его внутрь комплекса, не давая вставить и слова. Тараторит, поясняя, что ждут только его.
— Сколько можно спать, Ван Ибо, а? — возмущается он, пихая Ибо локтем в бок.
— Мы же на отдыхе. Я планировал не вылезать из постели до утра, — ехидничает в ответ. — Все равно пятое только завтра.
Сынен закатывает глаза:
— Вот именно! Спать ты можешь и дома, но тут нужно ловить момент. К тому же планы поменялись, — Ибо вот чувствует, что Сынен явно что-то задумал. — У нас куча дел.
Громкий звук открывающейся двери мешает ему ответить, они входят в небольшой банкетный зал, Ибо оглядывается, пытаясь среди собранных здесь их гостей рассмотреть знакомую фигуру мужа, но терпит неудачу — Сяо Чжаня он не видит.
Черт, ну и куда он делся?
— Пошли, — опять поторапливает его Сынен. — Иначе, мы ничего не успеем.
— Да что? — спрашивает Ибо, но друг отвечает коротким: «Узнаешь», толкая его в спину.
Когда они оказываются в маленьком, но уютном зале, предназначенном явно для торжеств, Ибо наконец видит Сяо Чжаня, сидящего уже в компании Исюаня и Сонджу. Сынена подзывает к себе Исин и почему-то к ним присоединяется папа, и Ибо бросает на них взгляд украдкой, пока пробирается к мужу. Оказавшись рядом с ним, он прижимается к его боку.
— Это что, моя рубашка? — оторвавшись от разговора, Сяо Чжань коротко целует Ибо в щеку и обнимает.
— Проснувшись, я думал, что найду мужа, но нашел только ее, — соглашается Ибо.
Сяо Чжань медленно, очень медленно гладит его пальцем по кромке роста волос. Это приятно, немного щекотно, Ибо кладет голову ему на плечо и прикрывает глаза, наслаждаясь лаской. Они переплетают руки, Сяо Чжань возвращается к прерванному разговору, и Ибо опять почти засыпает, слушая родной голос.
Громкий говор Исина заставляет его очнуться.
— Итак, — омега встает посреди зала и окидывает взглядом всех присутствующих. За столиками собраны родители именинников и их мужей, друзья со своими семьями, половинками и детьми. Те важные люди, без которых ни Сынен, ни Ибо не представляют своей жизни. — Я хотел бы озвучить причину, по которой мы все собрались в этом прекрасном месте сегодня, — Исин улыбается, показывая свои ямочки, обводит зал рукой с бокалом воды. А Ибо думает в этот момент сразу две мысли: первая — к чему такие церемонии, если все в курсе, что завтра их день рождения? А вторая — узнать у Исина, как так получилось, что он беременный? Ибо ведь точно помнит, что Джексон нарасхват сейчас, и они планировали, что дети появятся, когда график будет не такой напряженный у обоих. И почему у него этот вопрос созрел только сейчас, сложно сказать. — Думаю все в курсе, что Сяо Чжань и Ван Ибо стали официально супругами пять месяцев назад?
Ибо заинтересованно склоняет голову набок: любопытно, к чему это? Сегодня что — вечер воспоминаний, и им с Сыненом надо вспомнить все свои достижения за этот год?
Очень интересно.
Он касается пальцем кольца и чуть прокручивает его, продолжая слушать Исина:
— Но так получилось, что никто из нас не был на этом событии и мы не смогли подарить подарок.
— Подарок? — Ибо хмурит брови. — Это совсем необязательно.
— Ван Ибо, — ласково обращается к нему Исин, — у тебя сегодня нет права голоса.
— Но…
— Ибо, — перебивает их папа, — просто послушай нас.
Возражения застревают где-то в горле, Ибо вздыхает и кивает. Сяо Чжань поглаживает его по плечу, он молчит, и его расслабленное лицо и очень странный взгляд в сторону папы вызывают у Ибо сомнения.
Они не обсуждали никакие подарки к свадьбе, почему Сяо Чжань чувствует себя так комфортно, не испытывая такой неловкости, как сам Ибо?
— Ладно, — наконец он выдыхает, не дождавшись поддержки альфы. — Просто я хотел уточнить, что это совершенно лишнее. Мы и так знаем, что вы счастливы за нас.
— А еще больше будем, когда вы поженитесь, — согласно кивает ему Исин. — Послезавтра. Потому что настало время озвучить настоящую тему наших выходных: «Свадьба Сяо Чжаня и Ван Ибо».
Его слова доходят до Ибо с трудом. Он мало обращает внимание на аплодисменты и радостные крики сидящих гостей. Сначала он непонимающе склоняет голову к плечу, смотрит то на Исина, то на папу, то вдруг на вставшего рядом с ними Сынена и не успевает ничего ответить, когда Джексон вдруг выкрикивает громкое: «Мальчишник».
— Но мы уже женаты, — только и может возразить Ибо, видя, что никто из троицы заговорщиков не собирается сдаваться. — В этом нет смысла.
Слово теперь берет папа:
— Мы подумали, что это несправедливо, что у вас не было праздника, музыки, цветов, фотографий, гостей и клятв. Моментов, которые можно разделить с близкими. Того, что делает этот день особенным. Тех воспоминаний, к которым приятно возвращаться и которыми принято делиться с родными на склоне лет. Вот мы и решили, что это и будет наш подарок — ваша свадебная церемония. Пусть она с опозданием, но все же будет у вас. К тому же ты знаешь, сколько я и отец мечтали о том, чтобы увидеть твою свадьбу. Так что это немного подарок и для нас.
— Мы не успеем подготовить ничего за сутки, — Ибо с сомнением оглядывает своих гостей.
— Ты меня разочаровываешь, Ван Ибо, — тянет Сынен и поджимает губы. В его глазах смешинки и чистый вызов. — Кем ты меня считаешь?
— Так ты подготовился? Все взятые костюмы по твоему списку для этого? — Ибо цокает, кусая губы. — Значит, это было твоим планом изначально?
Сынен, пожимает плечами и только выразительно смотрит на Исина.
— Нашим планом. Лэлэ предложил, а мы с Исином взялись за организацию. Все эти люди приехали на вашу свадьбу. И совсем немного — на наш день рождения.
Ибо прячет смущенную улыбку за кашлем, прикрыв рот рукой, а потом слышит вопрос, от которого внутри все сжимается.
— Ты хочешь, сердце мое?
За все время разговора Ибо смотрит сейчас на него впервые, и его тон звучит вроде бы как обычно, но все равно Ибо чувствует себя неловко. Они сделали это в комнате с безвкусными золотыми вензелями на стенах, и Ибо никогда не думал, что нужно устраивать по этому поводу праздник, считая, что ему и этого достаточно.
Он не сразу находится с ответом. Только смотрит на Сяо Чжаня, а потом, когда тот ласково ему улыбается, замечает, как незримо меняется эта улыбка, на мгновение становясь печальной. Сердце Ибо сжимается.
— Я уже твой муж, Чжань-Чжань, — хрипло говорит он, не обращая ни на кого внимания. — Я люблю тебя, и мне не нужна еще одна свадьба, чтобы сказать это, — он поднимает руку с кольцом, а затем заставляет сделать это и Сяо Чжаня. — Но я безумно хочу, чтобы здесь, — Ибо поглаживает безымянный палец на его левой руке, — было кольцо, которое я надену в один из самых значимых для нас дней. И если этот день будет послезавтра, то я согласен.
— Раз возражений нет, — Джексон оказывается рядом с ними, — то как насчет мальчишника? Какая свадьба без него?
— Предложение просто посидеть спокойно всем в баре не принимается?
В ответ он получает столько выразительных взглядов, что вопрос отпадает сам собой. Ибо лишь фыркает, улыбаясь папе и сжимая ладонь Сяо Чжаня.
