Сказание о жемчужной лисице

       Мэй снилось, как она босиком бежит по тёмному лесу. Шёл дождь, ветер выл в кронах деревьев. За ней гнались — чудовища страшнее которых на свете не сыскать. Они желали лишь одного — разорвать её в клочья.        Мэй собрала последние силы, сделала рывок, и почувствовала, как земля у неё уходит из-под ног, а она сама проваливается во что-то липкое и вязкое. В нос ударил металлический запах крови — она была всюду. Кицунэ тонула. Она размахивала руками, в попытке найти за что можно зацепиться и выкарабкаться.        Но так и не нашла. Мэй хотела закричать во все горло, звать на помощь, но она не могла сделать этого. Кровь захлестывала её и последнее, что девушка услышала был лишь чей-то злобный смех...        Кицунэ проснулась от того, что кто-то легко дотронулся до её бока. Мэй широко раскрыла желтые лисьи глаза и увидела перед собой лицо Кадзу, который навис над ней.        — Тебе снилось что-то. Скулила, вертелась.        «Утро… Просто сон… Просто сон.»        Лисица прижала уши к голове и медленно поднялась на лапы. Её с детства преследовали кошмары, но раньше это случалось не так часто. А сейчас ей уже второй раз снится, как она утопает в крови… Этот сон… Все в нём было таким… Реальным. Словно подобное происходило с ней наяву.        Мэй взмахнула хвостом, уняв сбившееся дыхание и показывая всем своим видом, что у неё все в порядке. Синоби взглянул на неё, кивнул.        Когда она успокоилась, то вернулась в человеческий облик.        Вскоре они двинулись в путь. Прошли немного вверх по течению реки. Кадзу сегодня чувствовал себя уже лучше, и остановок делать не пришлось.        Синоби остановились, переглянулись.        — Надо пополнить припасы, — сказал Сатоши, — Тут неподалеку деревня. Я схожу, а вы останьтесь здесь, — он кивком головы указал на Кадзу, — Ты выглядишь паршиво, а лисичке идти со мной нет никакой нужды.        Конечно, Мэй была совершенно не против. Сатоши в скором времени скрылся, и они с Кадзу остались дожидаться его возвращения.        Однако, второй синоби также решил её покинуть. Он внезапно поднялся с камня, на котором сидел, и двинулся куда-то вдоль берега.        — Ты куда? — спросила Мэй, но он не ответил, лишь повел плечом в её сторону. Девушка еле слышно недовольно фыркнула.        «Загадочный какой. Что, так сложно сказать?»        Кадзу скоро вернулся, неся на листе лопуха горстку мидий. От их вида в животе кицунэ предательски заурчало.        — Нужно развести костер, — сказала Мэй, на что ниндзя кивнул. Она занялась этим делом, пока Кадзу ножом принялся открывать раковины моллюсков.        Зажечь костер девушка хотела с помощью магии. Она вспомнила уроки Такао, сложила пальцы нужным образом. В первый раз не вышло ничего толкового — лишь несколько искорок. Но Мэй не планировала сдаваться и попробовала снова — и на этот раз у неё получилось! Хворост вспыхнул, охваченный пламенем. Колдунья довольно улыбнулась, а после пошатнулась от охватившей её слабости. Медленно опустилась на камень.        «Я смогла!»        — Упорная, — хмыкнул Кадзу, не отрываясь от своего занятия.        Они ждали, пока мидии пожарятся. Мэй коротко взглянула на Кадзу, и решила разрушить повисшую тишину:        — Ты когда-нибудь слышал легенду о мидиях и богине-солнце? — она кивком головы указала на моллюсков.        «Вспомнила, как гейшей была.»        — Нет.        — Брат богини однажды совершил поступок, которым очень разозлил богов. Ему грозило суровое наказание. Узнав об этом, любящая сестра заплакала, и её слезы упали в реку. Их поймала и сохранила мидия, за что богиня наградила его возможностью создавать жемчужины, которые сходны со слезами, — в ответ Кадзу усмехнулся:        — Повезло.        Мэй рассказала ему ещё несколько историй, выученных за годы жизни в окия. Синоби казался отстраненным, от чего она задала вопрос:        — Тебе интересно?        «Я хотела развлечь его беседой… А может, наоборот только надоедаю?»        — Да, — последовал ответ, — Много историй знаешь. Гейша? — цепкий взгляд пробежал по ней.        «Абсолютно точная догадка. Что, впрочем, неудивительно.»        — Была ею, — спокойно произнесла она.        — Необычное сочетание.        «Да… Нечасто встретишь гейшу-кицунэ.» — Мэй ухмыльнулась.        Мидии тем временем уже пожарились, и они принялись за еду.        Наконец, вернулся Сатоши. С собой он принёс немного еды, тыквенную флягу, а также чистое кимоно для Кадзу. И что самое главное — он достал лодку, а, значит, им больше не придется идти пешком. Эта новость не могла не радовать.        Когда Мэй забиралась в лодку, то Кадзу протянул ей руку:        — Камни мокрые, скользко, — проговорил он, — Давай помогу, — она смущенно улыбнулась, оперлась на жесткую, неширокую ладонь и оказалась в лодке.        — Спасибо, Кадзу.        Мэй любовалась красотой местных окрестностей. Взгляд её упал на поверхность реки, в которой отражалось голубое небо и белоснежные облака. Она засмотрелась. Засмотрелась до тех пор, пока не увидела, как на зеркальной водной глади возникло отражение чудовища. Оно смотрело на неё своими маленькими тёмными глазками, обнажив острые желтые клыки.        Кицунэ испуганно вздрогнула, дернулась в сторону, раскачивая лодку. Сердце ускорило бег. Что это было? Это... Её собственная магия, иллюзия, созданная по мотивам дурного сна, или же что-то иное?...        — Что ты делаешь, неспокойная? — зло процедил Кадзу.        — Лодку перевернуть захотела? — вторил ему Сатоши, сверля её взглядом.        — Простите… Я… — виновато залепетала Мэй.        «Подумают ещё, что я совсем из ума выжила. Если уже так не решили.»        Дальше обошлось без происшествий. Мэй за всю дорогу больше не сказала ни слова, впав в меланхоличную задумчивость.        К вечеру они прибыли к тому самому постоялому двору. Мэй заняла отдельную от спутников комнату. Ужинать решили в общем зале.        — Я буду тофу, — сказала она, а после улыбнулась, добавив, — Нравится очень.        Кадзу прыснул от смеха:        — Неудивительно, — девушка взглянула на него, усмехнулась. Да, в сказках говорят, что кицунэ любят тофу. Есть в них хоть какая-то доля правды.        Поев, Мэй вернулась в свою комнату. Она не планировала и дальше продолжать путь с синоби и возвращаться в клан. Этот постоялый двор находится на развилке, и сейчас их пути должны разойтись. Она помогла Кадзу, помогла и Такао решить вопрос с мостом, а, значит, за помощь уже отплатила. Остаться в деревне на дольше будет уже непростительной наглостью. Она для них — чужая. Ей нет там места.        Куда она пойдет?... Как обычно — наугад. Чёткого плана пока не было.        В дверь тихо постучали, и Мэй быстро открыла. На пороге оказался Кадзу. Он коротко поинтересовался о её самочувствии, а после сказал:        — Повязку сменить надо, — синоби кивком головы указал на её раненную руку.        — Да… Спасибо.        Кадзу осторожным движением снял прежнюю повязку, от его аккуратных прикосновений к её руке, она отчего-то ощутила смущение, а щеки покрылись легким румянцем.        «Лишь бы не заметил.»        — Почти зажила, — кицунэ кивнула. Она восстанавливалась немного быстрее, чем люди.        — А как твоя рана? — поинтересовалась она.        — Уже лучше.        Кадзу закончил с повязкой. Мэй поняла, что ей пора поделиться с ним тем, что собирается делать:        — Дальше вы сами. Не могу же я вечно пользоваться добрым отношением вашего клана ко мне, — проговорила она, не смотря на мужчину. Потому что… Стоило ей только взглянуть на Кадзу, как её желание уйти, сразу же становилось значительно слабее, и она начинала сомневаться в правильности своего решения. Причина такого чувства была Мэй совершенно непонятна.        Он качнул головой в сторону:        — Ладно, — после этих слов синоби вышел из комнаты, оставив её одну.        Девушка проследила за ним взглядом и еле слышно вздохнула.        Спустя какое-то время Мэй решила выйти на улицу и подышать свежим ночным воздухом, привести мысли в порядок. Она подняла голову вверх, любуясь ночным небом, усеянном звёздами.        «Куда ведет моя дорога?» — задала она сама себе вопрос, но ответ на него найти так и не сумела.