«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       Когда увозившая мисс Цзян карета в сопровождении всадников скрылась в облаке дорожной пыли, мистер Цзинь бросил:       — Что ж, мисс, разберёмся сразу с нашими делами…       Против этого у Сяо Синчэня не было возражений, и начать стоило с главного:       — Тогда позвольте мне, прежде всего, сказать вам, что я не…       Но любезный будущий родственник мисс Цзян не пожелал слушать:       — Не утруждайся!       Он кивнул оставшимся слугам — все трое бросились на Сяо Синчэня и, несмотря на всё сопротивление, прижали к земле, выворачивая раненую руку — от боли слёзы навернулись на глаза, и свело судорогой шею.       — Свяжите эту девку! А потом, вы двое, вывезите её в прерии и пристрелите! И, — мистер Цзинь назидательно поднял палец, — сделайте так, чтобы никто и никогда не нашёл её тело!       От услышанного: «Вывезите в прерии и пристрелите!» в первое мгновение перехватило дыхание. Во второе — сердце наполнилось детской обидой — что за дурная шутка? Но уже в третье и изумление и досада были забыты — при взгляде на лицо мистера Цзиня, не осталось никаких сомнений: именно такую судьбу — пулю и забвение — любезный и элегантный господин определил спасителю своей невестки.       — Да как вы…       Слуга «заботливого родственника» поспешил зажать пленнику рот, и негодующим «…смеете, недостойный человек?» пришлось подавиться.       Новая — до разрывающей боли в простреленной руке — попытка вырваться ни к чему не привела, а пара немолодых мужчин в сдвинутых на затылок широкополых шляпах, проходя мимо, лишь мазнула по разыгрывающейся сцене скучающими взглядами. Было совершенно очевидно, что нужно немедля сделать хоть что-нибудь для спасения — своего, а значит, в будущем, и несчастной мисс Цзян, так же, вне всяких сомнений, бесчестно обманутой своим подлым «родственником» — или — принять коварство судьбы и людей и возносить предсмертную молитву.       Накрывавшую губы руку удалось исхитриться лизнуть, а когда она дёрнулась — прихватить зубами так, что во рту появился привкус крови.       — Помогите! Спасите! — пронзила мысль, что услышав подобное, обычно бросаются наутёк, — Сюда! Пожар!..       Рот снова зажали — теперь другая, не укушенная, рука — но на крики из салуна уже выскочило несколько — повернуть голову, чтобы узнать, сколько точно, было невозможно — человек, а из лавки напротив высунулся господин в нарукавниках и переднике — продавец или его помощник из числа тех, что взвешивают товар.       На миг вновь обрести дар речи удалось, резко повернув голову:       — Сюда! На помощь!..       Толпа, пока безучастная, но уже полнившаяся лёгким гулом, постепенно ширилась и мистер Цзинь, взиравший сперва на всё с высокомерной улыбкой, заметно занервничал и бросил:       — Господа, здесь не на что смотреть! Уверяю вас, эта девушка — сумасшедшая!       Дрожь в его голосе предала Сяо Синчэню сил, и опять вышло извернуться:       — Ложь! Эти люди… — а вот и ещё одному зубами! А кого-то попутно удалось даже лягнуть — плохо за ноги держите! — увезли мою… сестру! Похитили! А меня…       Собравшиеся зашумели и какой-то седой всклокоченный мужчина, смотревший с явным сочувствием, обратился к мистеру Цзиню:       — А потрудитесь-ка объяснить…       Последний вознегодовал:       — Да что вам!.. Какое дело?!..       Седой положил ладонь на заткнутый за пояс револьвер:       — А всё же…       — Говорю же вам — это умалишённая! — но звучало всё менее уверенно…       — Что тут за шум? Да расступитесь же! Что за шум, желаю я знать? — сквозь толпу протолкнулся не молодой, но ещё и не старый, плотный мужчина с короткой бородкой и быстрым, цепким взглядом. Значок у него на груди и сдвинутая точно напоказ вперёд кобура на поясе не оставили сомнений, что это шериф и Сяо Синчэнь возликовал, — Так что тут за шум?       Из толпы ответило несколько голосов.       Шериф, выслушав, кивнул и повернулся сначала к Сяо Синчэню — прежде чем ответить, пришлось опять пустить в ход зубы:       — Эти люди украли мою сестру и грозят мне смертью! — ничего лучше, увы, в голову так и не пришло.       Шериф кивнул.       — А вы… — он обернулся к мистеру Цзиню.       Тот воскликнул:       — Шериф Яо, какая встреча! Давненько я вас… А тут такая беда — вот… племянница моя… полоумная…       Шериф Яо с напускной строгостью погрозил ему пальцем:       — Помню-помню вас… приветствую, мистер… но сейчас дело, я погляжу, серьёзное… — и похлопал себя чуть правей кобуры — по карману, — Так что скажете?       Мистер Цзинь зашептал:       — Давайте отойдём…       Из толпы, однако, раздалось: «Но-но!» — голос почему-то почудился Сяо Синчэню знакомым — и ещё несколько человек поддержали этот возглас.       Мистер Цзинь, повторяя «Сейчас-сейчас…», принялся шарить по карманам.       Наконец он извлёк из одного скомканную бумажонку, а из другого — плотно сжатый кулак и сунул всё в тотчас же сомкнувшуюся ладонь шерифа.       — Так-так… — последний, а вместе с ним и Сяо Синчэнь, быстро зыркнул на «предъявленное» — помимо клочка бумаги, там оказалась пара купюр весьма приличного достоинства. Деньги молниеносно исчезли в кармане, а шериф с вдумчивым лицом уставился на бумагу, — так-так… ну, давайте посмотрим…       Он, качая головой, несколько раз её «прочёл» и объявил толпе:       — Добрые мои сограждане… спокойно… Спокойно! Добрые мои сограждане, всё прояснилось! — и, видно, совершенно бездумно или по привычке, потёр карман, — Это — несчастная, потерявшая горячо любимую сестру, а от горя — и рассудок! А это — её дядя и опекун!..       От такой бесчестной наглости Сяо Синчэнь будто лишился языка…       В толпе зашептались, но блюститель закона сурово глянув, разразился короткой, однако поучительной речью о бедламе на Миссисипи, что за не самую скромную плату нынче охотно принимает ослабших рассудком на постой, которую завершил не менее суровым восклицанием:       — Всё, расходитесь! Расходитесь, говорю я вам! Нечего глазеть на слабоумную!..       Вновь и вновь понукаемая шерифом, толпа принялась разбредаться…       Когда никого из сердобольных людей рядом не осталось, мистер Цзинь приказал слугам: «Вяжите!», одарил «слабоумную» исполненной глумливого торжества улыбкой, и, не пожелав сдержаться, с размаху пнул по лицу.       Лёгкие на миг перестали дышать, боль — горячая, тяжёлая, липкая — растеклась от носа по скулам, лбу, губам, отдалась в затылок, полилась из ноздрей… а позади Сяо Синчэня раздались нарочито медленные, явно издевательские, аплодисменты…       Мистер Цзинь, бросив взгляд на благодарного зрителя, вздрогнул и смущённо и приторно зачастил:       — Ах! Рад видеть!.. А-Яо сказал, вы уже здесь… Какие новости?.. Ах! Я не спросил, как же все добрались?.. Ах! Но всё ли готово?..       Человек, вызвавший столь разительную перемену, не спеша подошёл. Через ещё подрагивавшее перед глазами алое марево, Сяо Синчэнь различил, что это был мужчина, судя по фигуре, молодой, в добротном сюртуке и котелке, но в сапогах и с двумя револьверами за поясом — скорее всё же, какой-то делец, чем фермер или ковбой.       Подошедший кивнул на Сяо Синчэня, мистер Цзинь, бледнея и тушуясь всё больше, повторил:       — Полоумная…       Мужчина фыркнул:       — А ты, Гуаншань, выходит, решил податься к сёстрам милосердия? Только для помощи несчастным слабоголовым, конечно… Ну, чего ж замер? Познакомь меня с твоей «племянницей»…       От его голоса Сяо Синчэню захотелось плакать…       КАК? На бескрайних Великих равнинах?.. Точно мало было всех прочих бед…

***

      Цзинь Гуаншань:       Сюэ Ян — человек Вэнь Жоханя — обнажил в зубы точно в усмешке, но от его взгляда — цепкого, холодного — Цзинь Гуаншаню делалось всё больше не по себе.       — Ах, ну, какая племянница! — махнул рукой мистер Цзинь, чувствуя, как по затылку медленно ползут капли ледяного пота. — Я только сегодня встретил эту девку в прериях. Она едва дышала и умоляла взять её в карету, обещая, как доберёмся, отблагодарить нас… своим мастерством. Я её пожалел… А когда приехали, она, вместо этого, запустила руку в мой карман и попыталась сбежать, вопя, что её похитили!..       Сюэ Ян опустил взгляд на девицу и хмыкнул:       — Да? Ну, возможно… И что ты с ней собрался делать? — и, не дожидаясь ответа, приказал людям Цзинь Гуаншаня точно своим собственным, — Поднимите-ка эту голубушку!       Те повиновались.       Даже под слоем дорожной пыли и потёками крови на носу и губах было видно, что девка залилась краской. Скулы протеже Старого Вэня тоже заалели… Мистер Цзинь нутром чуял, что здесь и сейчас творится что-то определённо более интересное, чем просто встреча беглой пленницы и её бывшего тюремщика… но вот чем это могло обернуться для него самого?       «Несомненно, стоит, — сказал мысленно Цзинь Гуаншань, — подыскать повод убраться отсюда поскорей… сразу, как только…»       Сюэ Ян, сверля взглядом девку, злобно бросил:       — Ну?       Та из пунцовой сделалась совершенно серой и пролепетала невпопад:       — А вам… тебе… идёт… такой солидный господин…       — Да?..       «Расскажет ли она ему… людям Старого Вэня, — спрашивал себя мистер Цзинь и чувствовал, что вот-вот подогнутся колени, — о том, что я отправил прочь Цзян Яньли в своей карете?.. О небо, а если он… они… видели?.. Нет, невозможно! Они бы просто не дали уехать!.. Но может ли эта дура?.. Нет-нет, она же знает, кто они! Но что она думает теперь обо мне?.. Ах, ну зачем, зачем я сразу приказал её вязать! Надеялся уладить всё побыстрее… Снял бы тихо комнату, да подождал бы, пока она испустит дух: кто знает, может быть, повезло б — и рана в самом деле оказалась бы серьёзной… А нет — велел бы кому-то из своих людей прирезать её по-тихому… А что теперь?.. Нет-нет, у неё должно хватить ума даже сейчас держать язык за зубами… Но… Ах!.. много ли кто сумеет не сказать людям Вэнь Жоханя то, что они хотят узнать? Так что же делать?.. Что же?.. О, небо!.. Пожалуй, самое лучшее сейчас — держаться уже сказанного… В конце концов, даже если она разинет пасть — кто я, а кто — эта шлюха? Дураку понятно, что ей будет выгодно, спасая свою шкуру, а то и просто по душевной подлости, извернувшись — верно говорят, все бабы — змеи! — оболгать достойного человека…»       И Цзинь Гуаншань воскликнул со всем, на какое только был способен, изумлением:       — Неужели вы с ней знакомы? Я не думал…       Сюэ Ян сверкнул глазами:       — Знакомы? Ха! Да эта… кху!.. красотка, можно сказать — моя… — тут у мистера Цзиня всё-таки подкосились ноги, — невеста!.. Ну что, любовь моя, отойдём-ка? Расскажешь, как ты сумела меня разыскать… А вы, — это двум подошедшим от борделя крепким ребятам, — составьте пока компанию мистеру Цзиню! — и, встретив от девки сопротивления больше, чем от всех её «конвоиров», ухватил «красотку» за локоть и, хромая, потащил к салуну.       Крепкие ребята быстро оттеснили Цзинь Гуаншаня от его людей. Последние, поймав тревожный взгляд хозяина, поняли, что дело совсем худо и теперь переминались с ноги на ногу, видно, не зная, спешить ли на помощь господину или вспомнить о собственных шкурах.       «Сколько не плати этому отребью, — брезгливо подумал мистер Цзинь, — а толку… только против такой же сопливой шушеры… Верно всё-таки поступает Старый Вэнь, что прежде всего держит своих людей в страхе…»       Но сейчас в страхе был и сам Цзинь Гуаншань, и когда из-за спин приставленных к нему вэньских людей послышалось:       — Да это же мистер Цзинь! Не ждал, что вы нас ещё навестите! — едва не подпрыгнул.       — Мистер Вэнь Чао!..       Сын Старого Вэня, одетый с иголочки, протолкнувшись меж своих головорезов, процедил, но не более зло и надменно, чем обычно:       — Так вот про кого отец говорил: «кое-кто из прежних знакомых»… — и лишь тогда полюбопытствовал у «стражи», — Что вы здесь?.. Цзинь забыл, что его ждут?       Один из крепких ребят кивнул в сторону салуна и что-то шепнул молодому хозяину на ухо.       Глаза Вэнь Чао загорелись.       — Так что за девка? — переспросил он, — Здесь?.. Что застыл? Говори!..       Всё тот же подручный отвечал тихо и лениво, а потом указал и на мистера Цзиня…       — Что за девка?       Цзинь Гуаншань счёл верным держаться уже однажды рассказанной версии…       Незамысловатую историю о лживой и вороватой девице, встреченной им — заметьте, в гордом и абсолютном одиночестве — посреди прерий, которая вдруг оказалась, ни много ни мало, невестой не последнего из людей Вэнь Жоханя мистер Цзинь не успел закончить…       — Невеста? Вот так и сказал: «невеста»?       — Да…       — Что ж… — всё лицо молодого Вэня засветилось, — Это же… отлично!.. С этим нельзя не поздравить! Сейчас, мистер Цзинь, мы соберём самых верных моих людей… я даже отца постараюсь позвать… и отправимся с вами к нашим жениху и невесте! Немедленно!       И поспешно направился к борделю, оставив и Цзинь Гуаншаня и, насколько тот сумел прочесть по их лицам, приставленных к нему людей недоумевать: «Что за… бедлам тут творится?..»