***
Сяо Синчэнь: — …Но сперва… «Сперва… Что «сперва»? Ударит? Толкнёт? Пригрозит пристрелить? Последнее не страшно, пока не схватился за оружие… Может быть, получится отговорить… хотя бы попытаться…» — эти мысли вихрем пронеслись в голове Сяо Синчэня, но всё вышло куда как… — Сперва… — вновь прошипел Сюэ Ян, тут же, и шага не сделав от двери, ухватил пленника за правую руку и, выворачивая её, казалось — что было силы, прижал лицом к стене. Перед глазами заплясали алые звёзды, Сяо Синчэнь вскрикнул и на мгновение совершенно потерял способность чувствовать хоть что-нибудь кроме жуткой, рвущей на части и обжигающей боли от пальцев и, через плечо, до самого затылка… Людям любезного мистера Цзиня, определённо, было до этого мальчика далеко — они втроём, пока пытались связать, не исхитрились так измучить… Задрожали колени, и накрыло невыносимой слабостью. «Кажется, — шевельнулась вялая мысль, — я сейчас чувств лишусь…» Но провалиться в дурноту юноше не дали новые, совершенно безобразные ощущения… Руки… Нет — рука! — вторая заламывала его собственную, израненную — отвратительная, мерзкая, не знающая стыда рука принялась облапывать жадно и по-хозяйски. Затылок… Шею, не забыв прихватить так, точно хотела задушить… Лицо. Спустившись ото лба до подбородка, пальцы вернулись к губам, погладили, а потом ущипнули за щёку… Левой рукой Сяо Синчэнь пытался их поймать и оторвать от себя — пальцы были проворней… Снова шею… Плечи — быстро… Когда бесстыжая ладонь сползла на грудь и, нащупав под платьем лиф корсета, заскользила прямо над ним, видимо, ища то, что природой здесь никак не предполагалось, Сяо Синчэнь дёрнулся и тотчас раненую руку вывернули сильней. — Не рыпайся!.. — прошипел дурной мальчишка и навалился сзади всем телом, силясь подавить всякое сопротивление, — я тебе… В том, что именно он хотел посулить, трудно было усомниться — в бедро упёрлось доказательство… — Ты… животное!.. — Не дёргайся, сказал!.. — а поганые пальцы, едва дотронувшись до живота, устремились ниже… — Нет! Сюэ Ян прорычал что-то невнятное, а его рука скользнула Сяо Синчэню между ног… сжала и через множество тряпок — платье, верхнюю-нижнюю, нижнюю-нижнюю юбки… что там ещё? — бедро до боли, заставляя их развести и коснулась… От одной мысли, что подобное возможно, волной накрыли стыд и ярость… «Вот ведь мерзавец! Испорченный сопляк!..» Как не велика была боль, гнев и обида были сильней. Как спасение ум пронзило: «Он же опять хромает!» — и Сяо Синчэнь закричал — не напугать, конечно, не позвать на помощь, но отвлечь — и что было сил… что было злости и отвращения, саданул левой, собранной в кулак ладонью мерзавцу по левой ноге. За спиной раздался сдавленный вопль, бесстыжие руки ослабили хватку, прижимавшееся тело отпрянуло. Опять вскрикнув, Сяо Синчэнь лягнулся — почудилось, что попал и, хотелось надеяться, опять по ране — и сразу же — пока вспышка ярости по-прежнему придавала сил — ударил назад левым локтем. Угодил во что-то твёрдое и чужие пальцы, державшие правую руку, разжались — на мгновение, но этого было довольно, чтобы рвануться в сторону… Дурной сопляк держался левой рукой за раненую ногу, а правой размазывал по подбородку кровь из разбитой губы… Вид у него был ошарашенный. «Не ожидал? — мелькнула не лишённая злорадства мысль, — То-то же!..» — Ты… с-с-сука!.. — просипел мальчишка… Медлить было подобно смерти! Сяо Синчэнь бросился к двери, пытаясь оттолкнуть Сюэ Яна с дороги, но гнев стремительно угасал, а вместе с ним уходили и силы — противник, давясь похожим на рык стоном, извернулся, ушёл в сторону и тотчас же вцепился в волосы… Дёрнул, точно пытался оторвать голову… Пнул под колено. Снова рыча от боли, толкнул на пол и рявкнул: — В глаза смотри!..***
Сюэ Ян: Сюэ Ян толкнул «добычу» на пол — тварь, теперь змеёй свивавшаяся под ногами, пыталась прятать взгляд — рыкнул: — В глаза смотри!.. — и тотчас же пожалел. Обдало жаром — словно ветер, разметав костёр, поднял и швырнул в лицо полную пригоршню золотых и колючих искр. Сердце замерло… Дёрнулось… И — встало комом в глотке… «Я и забыл, как эт… это отродье умеет смотреть… Прямо в душу!» — Отвернись!..***
Сяо Синчэнь: — …Отвернись!.. — прорычал мальчишка, багровый от ярости, и Сяо Синчэнь счёл за благо повиноваться. В любой миг он ждал нового нападения: удара, тычка, горячей хватки мерзких, похотливых ручонок… хотя бы оклика, но Сюэ Ян молчал и не двигался… Воцарилась тишина. Тяжкая, злая, почти невыносимая… Боль руке, а теперь ещё и в ноге подгоняла хоровод лихорадочных мыслей: «Что он?.. Да какая разница! Что мне теперь?.. Просить пощады? Взывать к совести?.. Да есть ли у него совесть? Как же?.. И почему?.. Я бы понял, если бы он сразу меня ударил, но вот так?.. А ещё обещал… Да о чём я! О ком!.. И грозился «поговорить»… Что же мне?..» Молчание затянулось. Рассудив, что надо воспользоваться передышкой, Сяо Синчэнь исподтишка скользнул взглядом по комнате… Белые в тонких, синих и розовых, полосках, кое-где отходившие от стен обои. Шкаф с приоткрытой дверцей. Окно — затворённое, но всё же… куда оно выходит? Стул. Кровать. Умывальник — тумбочка и на ней щербатая миска и толстобокий глиняный кувшин… Вода!.. Последние дни Сяо Синчэнь заставлял себя не думать о ней, не мечтать ежеминутно, повторял, что среди песка и камней каждый глоток — дар и дар предназначенный, прежде всего, не для него самого… и — то ли силой воли, то ли слабость от раны была тому причиной — даже преуспел в этих «уговорах», но сейчас, при одном только взгляде на предмет столь неразрывно связанный для всякого — кроме, разве что, последнего грязнули — с живительной, прозрачной влагой, до одури захотелось пить… — Вода… — в горле заскребло, а вмиг распухший язык не желал помещаться во рту, — Во… воды… Сюэ Ян дёрнулся, точно очнувшись от забытья: — Что?.. — и, не дождавшись ответа, злобно прошипел, пряча глаза, — Ну? «Не стану же я и правда, сейчас просить у него пить?.. — обречённо подумал Сяо Синчэнь, а когда заставил себя смириться с жаждой и отбросил всякую мысль — надежду, мечту — хотя бы коснуться губами драгоценной влаги, в голову тут же пришли другие, более дельные, — Но если попросить и он отвернётся… одной рукой будет тяжело и — чем?.. А если удастся выпросить? Тогда можно было бы… кувшин, похоже, тяжёлый… Нужно попытаться…» — и тихо и осторожно начал: — Можно мне?.. — Нет! — отрезал мальчишка. И снова тишина… И снова — мысли: «Почему он на меня не смотрит? Так зол?.. Конечно, зол! И… возможно даже… обижен… Но неужели он… он же умный мальчик!.. Ой… Кх! Вот уж мальчик, так мальчик!.. неужели он мог подумать, что я… мы… я… никогда не… не попытаюсь сбежать?.. Надеялся, что это выйдет нескоро? Что просто не будет возможности?.. Или?.. — вспомнился вдруг тот самый разговор и ощущение иглы в сердце, — Неужели, потому?.. Это так… Разве моя вина, что он мной увлёкся?.. Непонятно, почему… да ещё так сильно… Но почему молчит? Почему не смотрит?.. О чём хотел «поговорить»? Поговорить ли?.. Что он задумал?.. А потом? Не отпустить же восвояси… А что? Убить? Увезти обратно? Отдать… не нужно об этом… отдать кому-то… многим… ужасно! Не хочу даже… Ещё случается, девушек продают в бордели… отвратительно!.. а тут как раз…» От боли начала, как уже не в первый раз, неметь раненая рука, а горло вновь раздирала жажда… Сил терзать себя ещё и неизвестностью не осталось и Сяо Синчэнь тихо, опасливо спросил: — Что ты собираешься со мной сделать? На миг лицо Сюэ Яна застыло ледяной маской, а затем — на своего пленника он всё ещё лишь косился — губы дрогнули и медленно расплылись в глумливой ухмылке: — А как ты думаешь?.. Подумалось то самое — мерзкое, отвратительное… и, чувствуя, как кровь отливает от лица, Сяо Синчэнь прошептал: — Не надо…