Белые крылья, чёрная краска

Джин всегда любил вкусно поесть, поэтому еще в юном возрасте научился готовить. Особым его пристрастием была итальянская кухня, которую альфа готовил с наибольшим удовольствием. Сейчас он стоял на чужой кухне, пытаясь приготовить поздний завтрак. В духовке томилась пицца, которую они с Хосоком готовили целый час, а на плите бурлила паста. Слишком банально для огромного разнообразия иностранной еды, но заморачиваться особо не хотелось. Альфа и омега выкроили себе выходной в один день, поэтому они с удовольствием решили провести время вместе. Намджун ушел еще рано утром, так как тому нужно было на работу, но обещал приехать на обед, чтобы отведать невероятные блюда парней. Такие отношения втроем всех устраивали, поэтому никто из них не был против. Собирались в основном в пентхаусе Хосока, но иногда бывали у Намджуна и пару раз у Джина. У последнего была самая маленькая квартирка, но Чону именно она больше всех и понравилась. Сокджин никому, кроме Чимина, так и не смог рассказать о своих необычных отношениях. Он рад, что друг, пусть с трудом, но принял его. Он до сих пор никак не забудет его лицо, когда сказал это. Бедный Ангел чуть со стула тогда не упал. Сейчас они не обсуждают свои отношения, хотя альфа с удовольствием бы послушал о делах с Мин Юнги. В кухню зашел Хосок, одетый в свободную белую футболку и домашние шорты. Он прошлепал до альфы своими босыми ногами, держа в руках телефон. Он задумчиво посмотрел в экран и почесал затылок. — Хён, мы кое-что забыли. — Что такое? — Джин оторвал свой взгляд от пасты, которую размешивал деревянной лопаточкой. — У Чимина вчера был день рождения. У меня совсем вылетело из головы. — Блять, — тихо сказал он и тяжело вздохнул, снова залипая на кипящий соус. — Я даже не знаю, что ему дарить. — Я тоже, — Хосок присел на барный стул, что стоял рядом и задумался. — У него же, вроде, новая жизнь и все такое. Джин выключил плиту и еще немного помешал, пока сковорода немного остынет, потом заглянул в духовку, проверяя пиццу. — Если честно, я без понятия. Ему никогда ничего не нужно было. — Он с детства мечтал стать айдолом, — сказал Хосок, вспоминая, как блондин вместе с ним ходил на танцы и пытался учиться вокалу. — Помню, как он говорил, что однажды станет популярнее меня. — Ну в каком-то смысле вы оба популярны. Только в разных кругах. Джин глянул на Хоби и тихо засмеялся. Чон такой шутки не оценил и просто снисходительно фыркнул. На телефон омеги поступил звонок с незнакомого номера. Хоби ответил на звонок — Да, я Чон Хосок, — ответил он, на очевидно задаваемый вопрос. Лицо айдола тут же стало серьезным. Он внимательно слушал, нахмурив брови, на переносице появилась некрасивая складка, которая только портила внешний привлекательный облик парня. С каждой секундой и каждым словом он становился все более хмурым, отчего Джин и сам уже начал напрягаться, ожидая плохих новостей. — Я сейчас приеду! — выпалил Чон и подскочил с места, убегая на второй этаж в свою спальню, чтобы одеться. Джин ничего не понял, на его кинутый в спину вопрос «что случилось» никто не ответил, но напряжение тут же стало колоться со всех сторон. Альфа предусмотрительно выключил духовку, полагая, что они сейчас покинут дом, и плевать, что она не была готова. Он пошел за парнем, и когда вошел в спальню, то увидел, как омега в панике пытается надеть на себя первое, что вывалилось из шкафа. — Что случилось? — во второй раз спросил Ким, и ему, хвала небесам, ответили. — Бабушка в реанимации. Мне звонили из больницы. Ей стало плохо. Джин заметил, как тряслись руки у него, когда он пытался застегнуть ремень. Каким бы спокойным лицо не сохранял айдол, но руки выдавали его панику и страх за любимого человека. Альфа подошел к нему и спокойно застегнул свой ремень. Хосок с благодарностью посмотрел на него и подхватил рубашку. Джин тоже стал натягивать свои вещи и через пятнадцать минут они уже сидели в машине. — Говори адрес, — сказал альфа, заводя двигатель. Он не допустил Чона в таком состоянии за руль, что и правильно сделал, так как спустя пять минут молчаливой езды Хосок не выдержал и всхлипнул. Джин кинул мимолетный взгляд на него, и пусть тот был отвернут к окну, но было видно, как он, закрыв рот, пытался сдержать слезы. Он опустил руку на колено, пытаясь успокоить и показать, что он рядом. — Ты, наверное, не знаешь, — тихо сказал он, громко шмыгнув носом. — Бабушка — моя единственная семья. Она воспитывала меня всю жизнь одна. Она шла на поправку. Я, правда, думал, что все будет хорошо. Даже врачи говорили, что скоро можно будет ее забирать домой. Я не понимаю. — Тише, малыш. Я уверен, что все будет хорошо. Ты можешь плакать при мне. Лучше отпустить эмоцию, а не держать в себе. — Её увезли на операцию, — продолжил Чон. — Это же будет стоить… Блять. — Я оплачу, — сразу же перебив его сказал Джин. — Не переживай о деньгах. Отдавать не надо. Теперь Джин понимал, что имел ввиду Чимин, когда рассказывал о Хосоке. Теперь не было того самого соблазнителя и искусителя. Все маски пали, перед ним настоящий Чон Хосок, который любит свою семью и работает только ради своей семьи. Казалось бы, все черты поведения омеги встали на свои места, теперь ясно, почему он был таким открытым и легкодоступным. Лишь красивая оболочка, на которую многие велись. И Джин повелся. Но в отличие от других, он готов был помочь здесь и сейчас. Он не требовал ничего взамен, он лишь хочет в такой важный момент находиться рядом с ним и поддерживать. Альфа отличается от остальных. Он его не бросит. *** Противный звук телефона нарушил блаженную тишину спальни. Сквозь сон Юнги услышал, как чужой аппарат просто разрывается от звонков. Он вытащил руку из-под головы омеги, что мирно сопел под боком и, кажется, вовсе не слышал, как его телефон звонил. Мин увидел контакт «Хоби», что звонил уже явно не в первый раз. — Значит, на мои звонки, ты не отвечаешь, а как Чимину с утра звонить, то весь телефон оборвешь, — сказал он тихо себе под нос и все же ответил. — Да? — Чимин. Пожалуйста, приезжай в больницу, — торопливо сказал Хосок, в панике даже не заметив, что ответил вовсе не его друг. — Господи, Хоуп, че стряслось то у тебя в двенадцать часов дня, — раздраженно сказал Юнги и посмотрел на часы, заметив, что Чимин уже проснулся и сонно наблюдал за разговором. — Юнги? — на секунду опешил айдол, а потом просто отмахнулся, как от назойливой мухи, не придавая этому значение. — Ладно, не важно. Скажи Чимину, чтобы срочно ехал в больницу. Бабушку увезли на операцию в срочном порядке. И все. Хосок сбросил звонок, не желая что-либо больше объяснять. Юнги посмотрел на экран, пытаясь понять своим заторможенным после сна мозгом, что случилось. Осознание, благо, пришло быстрее, чем предполагалось. Он, естественно, знал о положении своего работника, и тоже был обеспокоен таким раскладом. Альфа посмотрел на Чимина, и по его лицу, блондин сразу же понял, что случилось что-то плохое. — Хоуп звонил, — сказал он. — Его бабушка в операционной. — Но ей же не должны были ничего делать, — сказал омега, пытаясь вспомнить, когда друг говорил об этом. — В этом и суть. Случилось что-то серьезное. Он просил приехать в больницу. Глаза Чимина расширились, и он тут же подскочил с кровати, откидывая одеяло в сторону. Стесняться своей наготы сейчас не было времени, поэтому он быстро взял чистое белье и вещи, поспешно натягивая на себя. Он знал, что друг будет сильно переживать, и ему срочно нужна поддержка. Пак выбежал из комнаты по направлению к ванной, чуть не сбив с ног уже давно проснувшегося Досуна. Подросток в шоке заглянул в спальню, где Юнги уже натянул на себя джинсы и потянулся за футболкой. — Юнги хён? Ты тут ночевал? — удивленно спросил он, хотя прекрасно знал, что мужчина остался здесь. Было бы грехом сказать, что он не слышал того, чем они тут занимались, пусть и старались делать это максимально тихо. — Что случилось? — Другу Чимина нужна помощь. Это срочно, — Юнги натянул на себя футболку и пригладил волосы, заглядывая в зеркало. — Ты поел? Досун кивнул. — Отлично. Извини, братишка, но мне нужно отвезти Чимина. Юнги подошел и взъерошил его волосы, улыбаясь теплой улыбкой. Досун снова кивнул, не в силах что-либо сказать. Но когда Юнги прошел за Чимином, чтобы умыться, все же осмелился спросить. — Я же могу поехать с вами? Чимин застыл с зубной щеткой во рту, а Юнги только открыл кран. Парень смотрел на них умоляющим взглядом, догадываясь, кому именно нужна помощь, так как друзей у его опекуна даже меньше чем три. — Хорошо, если не будешь мешаться под ногами, — ответил Мин и плеснул в лицо водой, чтобы умыться. Решать, кто едет, а кто нет, времени не было, да и не хотелось. Юнги так надеялся, что это утро будет самым волшебным для них обоих. Что он проснется раньше Чимина, сможет полюбоваться на него спящего, а потом придет и приготовит завтрак в постель. Он так хотел увидеть счастливое лицо своего омеги. Но утренний звонок решил иначе. Через час они уже сидели в приемном отделении под дверью реанимации, где Хосок даже на месте сидеть не мог и ходил кругами. Юнги так сильно гнал и спешил, что едва успел надеть линзы. И если бы Пак не напомнил об этом, то так бы и выскочил. Чимин сразу же обнял друга, и Чон, не стесняясь своих слез и истерики, начал говорить о своей бабушке. И правда, никаких факторов и отклонений не было, чтобы можно было говорить о срочной операции. Всё шло очень даже хорошо. Слишком хорошо. Возможно, это и было главным поводом для беспокойства. Но счастливый Хосок, обрадовавшийся тому, что родному человеку стало лучше, даже думать не мог о чем-то плохом. — Ты зачем Досуна сюда привел? — шикнул на Юнги Сокджин, когда отвел его в сторону. — Некогда было выяснять отношения. Он попросился с нами, вот и взяли, — ответил все еще сонный Юн. — Да и какая разница? Он уже далеко не ребенок и многое повидал, прежде чем прийти к нам. Джин спорить не стал. Все трое омег сидели на стульях. Брюнет-Хосок — посередине — позволял себя успокаивать блондинам. Ситуация была напряженной. В операционную то и дело забегали врачи и медсестры, что стало напрягать Чона еще больше. Он то и дело, что плакал. Слезы просто физически не могли перестать идти, как бы сильно Хосок не хотел успокоиться. — Почему? — в очередной раз задал вопрос он. — Куда я денусь без нее? — Тише, Хоби, — говорил Чимин, гладя его по спине. — Все будет хорошо, вот увидишь. У здорового человека может быть неожиданное ухудшение здоровья, а госпожа Чон болела. Вот увидишь, скоро она будет жить с тобой и ворчать под боком, почему ты так плохо питаешься и не стираешь свои носки. Чимин помнил, как его бабушка постоянно ругалась на вечный беспорядок внука, когда он приходил к нему в гости в старших классах. Было забавно, когда эта женщина, несмотря на гостя, умудрялась отчитывать Хосока так, что у того уши были красные еще целый час. «А чтобы тебе было стыдно перед друзьями», — отвечала она, когда Чон просил не ругать его хотя бы при Чимине. Но чего нельзя было отнять, так это доброты. Госпожа Чон была доброй женщиной и с особой любовью относилась не только к своему внуку, но и к Ангелу, считая его тоже родным. Пару раз она шутила, что была бы у нее пенсия побольше, то и его усыновила бы, но этого так и не случилось. После выпуска они часто встречались в доме Хосока, но истинная профессия блондина была скрыта от нее и по сей день. Не нужно было ей знать, что ее любимый светлый Ангел стал элитной шлюхой в борделе, а уж после госпитализации и тем более. Они просидели под дверьми еще как минимум пару часов. За это время Хосок уже успел успокоиться, и Джин даже заставил его поесть в кафетерии, заверив, что Чимин и Юнги сообщат, если в их отсутствие что-то случится. Но ничего не произошло, ни плохого, ни хорошего. Омега снова сел, опустив голову в пол. Ожидание было самым невыносимым. Спустя три часа к ним вышел уставший врач и сообщил, что операция проведена успешно, и пациент выжил, но в ближайшие три дня еще остается повышенный риск жизни, поэтому ее подключат к системе жизнеобеспечения. Эти слова одновременно и расстроили, и порадовали Хосока. С одной стороны бабушке стало лучше, ее смогли спасти, но жизнь все еще под угрозой. Только вот он и представить себе не мог сумму, на которую выйдет это все. Конечно, он готов был жизнь отдать за любимого человека, но без денег в наше время вообще никуда. Омега уже начал думать о том, как ему продавать свой пентхаус и снимать квартиру. Чек за операцию, как и было обещано, оплатил Сокджин. Он просто сунул квитанцию в руки айдолу и запретил поднимать тему долга. Однако, Чон мысленно пообещал когда-нибудь отдать всю сумму. *** Дни тянулись за днями, а мисс Чон все еще лежала без сознания в реанимации вот уже целую неделю. Неизвестность пугала Хосока всё больше. Он мало спал и почти не ел, из-за чего Джину пришлось временно переехать в квартиру айдола. Альфа готовил еду и заставлял хоть немного поесть, а Намджун пытался его отвлечь всеми возможными способами. То в видео игры затащит, то на полигон пострелять, но на долго этого не хватало. Омега мог отвлечься максимум на час, а потом снова впадал в состояние вечного уныния. Альфы делали всё, что могли, чтобы их парень чувствовал себя намного лучше, но помогало это мало, а врачи молчали, как партизаны. Чимин регулярно созванивался с другом и даже с Джином, чтобы узнать о его состоянии. Даже пару раз приехал, но это тоже отвлекло айдола не на долго. С Ангелом Хосок чувствовал себя более свободно, поэтому позволял себе даже плакать. Они закрывались в комнате, ложились на кровать, и Хосок просто молча плакал другу в плечо, позволяя себе быть слабым только в его присутствии. Из-за этого Намджун смотрел на блондина волком, считая, что своим появлением он делает только хуже. — Чим, она же выживет? — спрашивал друга Чон между громкими всхлипами. — Конечно! Всё будет хорошо, — Чимин погладил его по темным волосам. — Врачи же говорили, что она идет на поправку, значит, с ней все будет в порядке. — Но она уже неделю там под аппаратами. Мне так страшно, Чими… Чимин глубоко вздохнул. Он чувствовал, как друг дрожит под его объятиями. Он чувствовал всеми фибрами души, как ему плохо. Чимин словно мега чувствительный радар, который мог запросто распознать настроение окружающих. Он понимал, какого это — потерять родного человека. И он был готов находиться с другом постоянно. Один раз после школы к нему заглянул Досун. Хосок полюбил мальчишку, как младшего брата, а для юного Ангела он стал не просто кумиром, но и хорошим другом. Отвлекая от злых мыслей, Досун увлеченно рассказывал о своих одноклассниках, которые учудили в школьном туалете, засыпав один из унитазов дрожжами. Влетело всему классу. Происшествие хотели спихнуть на омегу, но вовремя приехавший Мин Юнги смог решить этот вопрос и найти виновных. Чимин часто был занят у психиатра, а альфа, словно старший брат, вел наблюдение за ним. Взамен этой истории Хосок с удовольствием рассказал об их приключениях с Чимином в школьные годы. Он с упоением вспоминал те времена, когда они оба ни о чем не заботились, кроме учебы и походов в кино. — Ты не подумай, Чимин не всегда был таким депрессивным, — сказал Хосок. — В средней школе мы много веселились. Это уже когда мы окончили школу стали злыми и хмурыми дядьками, которым стоило зарабатывать на жизнь. Особенно ему. — Хён, расскажи, что с ним стало? Все молчат и не хотят об этом говорить. Я уже понял, что он недавно хотел покончить с собой, но почему? — До, я не думаю, что тебе стоит это узнавать от меня. Придет время, и Чим сам тебе расскажет. — Ну вот, и ты туда же. Сокджин хён и Юнги хён сказали так же. А Чимин хён на меня накричал, когда я попытался узнать. Может быть, мне все вы не на столько доверяете? — Досун заметно поник. Хосок закатил глаза, вспоминая еще одного такого же любителя себя накручивать. — Вы с Чимином два сапога пара и то все на левую ногу. Ну с чего ты решил, что никому не нужен? Чимин тебя любит, он заботится о тебе. Просто пойми, что в его жизни случилось много дерьма, после которого он сейчас отходит. — Все вы так говорите, — обиженно буркнул Досун и спрятал руки в карманы своей толстовки. Хосок мягко улыбнулся. Несмотря на усталость и эмоциональное выгорание, у него были силы хотя бы на одного маленького и глупенького Ангела. Омега подошел к нему и по-доброму погладил по голове, все так же улыбаясь. Досун с надеждой и обидой заглянул ему в глаза. — Пожалуйста, не думай, что ты тут лишний. Ты сильно помогаешь Чимину. И мне тоже. И Юнги к тебе уже привязался. Он считает тебя своим младшим братом. — Ты, наверное, не знаешь, хен… Речь подростка привлек хлопок входной двери и громкий голос Намджуна «я пришел». Досун редко виделся с этим альфой, всего пару раз, но во всех этих встречах он пугал его до чертиков. Естественно, ребенку никто не сказал, что его любимый айдол имеет отношения сразу с двумя альфами. — Джуни, — не громко сказал Хосок и посмотрел на вошедшего Кима. Рука все еще осталась на светлых волосах мальчишки. — Ты не говорил, что придёшь. — Я тут принес тебе закуски к пиву. Думал, посидим вдвоем, раз Джин сегодня на работе. Намджун посмотрел на маленького гостя, чье присутствие его ни разу не смутило, и пошел с покупками на кухню. Досун немного съежился от страха перед ним. — Думаю, мне пора. Парень глупым не был — сразу понял, что этих двоих нужно оставить наедине. Он быстро попрощался с Чоном и, захватив рюкзак, ретировался из квартиры. Присутствие юного Ангела подняло Хосоку настроение, но он сам понимал, что это не на долго. Терпкий запах альфы наполнил квартиру. Намджун пах очень сильно, буквально подавляя все остальные запахи. Порой у омеги кружилась голова от этого. Вот и сейчас, несмотря на то, что в доме был установлен сильный освежитель, техника не справлялась со своей задачей. Поэтому и Джин всегда знал, когда Джун был здесь в последний раз. С уходом Досуна настроение айдола упало до «оптимальное умиротворение», когда тебе спокойно, но все же хочется взгрустнуть. Хосок подошел к альфе со спины и крепко обнял, закольцевав своими руками его талию и прижавшись к сильной и широкой спине щекой. От Намджуна ты не дождешься той ласки и поддержки, как от Джина или Чимина. Он не станет тебя ласкать и говорить всякие приятности. Но именно с ним ты чувствуешь себя под защитой, словно за каменной стеной. И Хосок понимал, что он никогда не останется один, и этот большой парень всегда будет его защищать. Намджун замер, когда почувствовал, что омега нежно и трепетно прижимается к нему. В такие моменты он боялся пошевелиться, потому что понимал, что он слишком большой. Он буквально боялся сломать. Подобное действие буквально разбило его сердце на тысячу осколков. Альфа никогда не предполагал, что Хосок может быть на столько раним, но именно эта неожиданная ситуация и раскрыла парня с другой стороны. С ним и Намджун становился более сентиментальным. — Ты что хочешь посмотреть? — спросил он, и Хосок почувствовал вибрацию его голоса щекой. — Можем посмотреть ту дораму, которую я недавно обозвал «сопливой». Но Хосок молчал. Долго молчал. Возможно, минуту, а, возможно, вечность. Намджун хотел снова повторить свой вопрос, но внезапно услышал громкий шмыг носом. Тело, что прижималось к нему сзади мелко затрясло, а руки на животе сцепились сильнее. — Ты же не оставишь меня, — тихо сиплым голосом сказал омега. — Пожалуйста, не бросай меня. Я один не справлюсь. — Почему ты решил, что я уйду от тебя? — Я не дурак. Ты же знаешь, что только притворяюсь. И я вижу и знаю, почему вы с Джином встречаетесь именно со мной. Я знаю, что вы согласились только для того, чтобы наладить свои отношения и воспользоваться мной. Рано или поздно вам это надоест. Вы клюнули на открытого, наглого и эпотажного Джей-Хоупа. Вам не нужен такой размазня Чон Хосок, как я. Надломленный голос омеги сильно ударил по чувствам альфы. Он даже на мгновение перестал дышать, вспомнил только тогда, когда закончился воздух. Он глубоко вздохнул и выпутался из нежных объятий. Намджун никогда не умел красиво говорить, он привык лишь издавать приказы своим головорезам, а Сокджин не нуждался в подобном, так как сам был довольно влиятельным альфой. С Хосоком же все по-другому. Он, в первую очередь, омега. Во вторую очередь, омега, у которого умирает единственный близкий человек. С ним надо вообще не так обращаться. Он хрупкий и нежный цветок, пусть и строит из себя сильного и уверенного в себе. Казалось, что дотронься до него, и он сломается, рассыпится, словно карточный домик. Из-за этого контраста у Намджуна уже давно что-то щёлкнуло в голове. Альфа положил свои большие ладони на мокрые от слез щеки и аккуратно их вытер. Он посмотрел в эти блестящие и полные влаги глаза. Глаза, которые смотрели на него с надеждой и одновременно с неким разочарованием. Хосоку больно. Он знает. Но Намдужну еще больнее, так как он не знает, что ему делать и как доказать. — Да, ты прав, — сказал он. — Мы повелись на твою красивую обёртку. Как тут не заметить такого прекрасного и умопомрачительного омегу. Но это лишь маска. Это была маска. Сейчас ты — это ты. Ты настоящий, Чон Хосок. Нельзя жить одним образом айдола. Мне нравится эта твоя черта характера, когда ты сначала злишься, потом смеешься, потом плачешь. Хоби, пожалуйста, не переставай им быть. Не думай, что если так было в начале, то есть и сейчас. Плачь, кричи, бей. Я вытерплю все. Но я буду все так же любить того, кто сейчас стоит передо мной. Не надо думать, что мы такие злые и подлые. Мы готовы помочь всем, чем сможем. А ты не отказывайся от этой помощи. Хосок словно завороженный смотрел на альфу и не верил своим ушам, да и глазам тоже. Он не мог поверить, что Ким говорит это. Он не мог осознать то, что этот большой парень на самом деле так думает. Но как ни странно, ему не показалось это чем-то подозрительным. Мысль о лжи даже на мгновение не посетила его голову. Омега сорвался с места и резким движением вновь обнял его, но уже доверчиво прижимаясь к груди. Такой крепкой и живой. Оказывается, у Намджуна есть сердце, которое сейчас бьётся