Incorruptible/Не поддающаяся злу

Ято слышит перешёптывания на тему его маленького храма в Такамагахаре*. Хоть он и пытается их не слушать, они все равно вползают в заднюю часть мозга, словно куча могильных червей. Про то, что храм неприметный. — Он почти не украшен. Даже у той никчёмной бинбогами** храм куда солиднее, чем этот. Стоя рядом с Ято, Юкине метает в его сторону предупреждающий взгляд. Про то, что он хлипкий. — Да он же фактически сделан из зубочисток. Не простоит и десяти лет, не то что век. — Ято… — Знаю. Я не собираюсь творить глупостей. Про то, что храм топорный. — Серьёзно, позорище. Создать храм — хоть даже такой жалкий — для бога разрушения. Какой психически больной человек мог такое сделать? Он резко поворачивает голову в сторону, откуда доносятся шепотки. — Секки! Ято не составляет труда проигнорировать полу сказанное замечание священного оружия, поскольку на тот момент Юкине был почти так же разъярён, как и он. — Кто-нибудь хочет мне лично что-то сказать?! Каждый слог дрожит от гнева, но клинки Секки держатся опасно ровно. Ято слышит шипение, и хватка на двух рукоятях усиливается, костяшки хрустят. Перешептывания стихают, зато сотни глаз тут же вонзаются в него. Кто-то боится. Большинство презирает. Стоит ему повернуться к выходу, как шепотки вспыхивают с новой силой, куда более ужасные и ехидные, чем до этого.

***

Ято сверлит взглядом мальчика, борясь с желанием разразиться нецензурной бранью в его адрес. — Ну же, Юкине, зачем тебе понадобилось рассказывать ей об этом?! Юкине, кажется, и не думает, что слишком много себе позволил, отвечая Ято с той же степенью раздражения в интонации: — Скрыть что-либо от Хиёри невозможно. Она в любом случае всегда умудряется всё выяснить, знаешь ли. Ято не может опровергнуть слова своего представителя одним только яростным шипением. Юкине же доводит свою мысль до конца, говоря: — К тому же ты совсем вышел из себя из-за парочки никчёмных слухов. Такого не должно повториться, не в том случае, если ты хочешь, чтобы тебя воспринимали серьёзно в качестве бога удач- — Ага, ладно, я понял. Хорошо, Юкине. Ято прекращает разговор и уходит, оставляя Юкине, который ещё продолжает развивать мысль. Он запросто может представить, как валит пар из ушей его священного оружия. Бог по вызову более раздосадован, чем стоило и, вероятнее всего, это из-за Юкине, который был совершенно прав. Но его критика действует ему на нервы. Он даже и думать не хочет о том, что уготовила для него Хиёри. Она либо поведёт себя словно учитель младших классов, используя свой нескончаемый запас терпения по отношению к вспыльчивому ученику — либо…отправит его в полёт до ближайшей кирпичной стены, расквасив его мордашку с предельной скоростью. Ято совсем не может решить, что его устроило бы больше. Юкине стоило понимать, что рассказывать Хиёри было неправильным. Всё же это она создала тот храм. И оскорбится больше, чем кто-либо. И вместе с тем Ято снова ожидает оказаться в позиции провинившегося. Снова просить у неё прощения за то, что сотворил нечто безрассудное, плохо спланированное — что-то, что могло бы подвергнуть опасности его или Юкине. Он продолжает идти, темп его шагов нарастает вместе с раздражением. Никто не смеет оскорблять его храм. Его. Именно его имя вырезано на нём — неглубокие начертания, разделяющие две части его личности. Ято был настолько решительно настроен вступить с ней в полемику по этому поводу, что позволил своим ногам привести себя к дому Хиёри. Он без разрешения заходит через окно. Ято намеревается бросить ей вызов на её же территории. Однако её там нет. Быстрый обход остальной части просторного дома подтверждает отсутствие его обитателей. Ято оказывается посреди прихожей, не зная что делать со всей бесполезной воинственностью, которую он выстраивал на пути сюда. Сидеть на месте не вариант, потому он медленно направляется к комнатам. Дыхание всё ещё восстанавливалось от высокой скорости его ходьбы, а раздражение закипало в глубине горла. Его внезапно осеняет, что он никогда не оставался один в доме семейства Ики так долго — или вообще когда-либо. Не очень хорошо исследовать чьё-то жилище без разрешения. Но Ято ведь не бог этикета. Он начинает разведку с самой интересной комнаты — после Хиёриной — кухни. Вооружившись легкими закусками, он важно разгуливает по остальной части дома. Узнает про её семью столько, сколько позволяло несколько фотографий в рамках и мелких безделушек. Там были фотографии, где семейство Ики на отдыхе, на школьных мероприятиях (на одном из снимков маленькая Хиёри держит в руках трофей, который Ято обнаружил через несколько полок), на крупных семейных собраниях. На других же Хиёри со своими друзьями — большой группой друзей. Все они улыбаются так широко, что у него колет в глазах. Букет сумбурных широченных ухмылок — у всех, кроме неё. Она смотрит в камеру с той же мягкой ослепительной улыбкой, которой обычно одаривает его, что почему-то очень досадно. Ято отрывает взгляд от фотографий, хоть ими и были забиты все полки. Он поворачивается в другую сторону и обнаруживает нижнюю полочку, расположенную незаметно за пределами главного пространства комнаты. На ней что-то есть. Что-то менее тщательно подобранное, чем выставленные на показ изящные фотографии в рамках. Это хрупкий на вид скворечник, подписанный именем (Ики Масаоми) — брат Хиёри — вспоминает Ято, поражаясь своей способности извлечь из памяти такую информацию. Он осторожно поднимает его, не оставляя крошек. Цвет и качество этой крошечной конструкции кажутся ему такими знакомыми… Он начинает передвигаться по дому с ещё большей скоростью, на этот раз в целях поиска. Ято мрачнеет. Если б только он был менее разбитым в тот момент, когда она подарила ему храм, тогда, возможно, он смог бы запомнить больше деталей из того, что она говорила. Он врывается в одну из закрытых спален. Ага, вот оно: небольшое рабочее пространство на полу и в комнате всё ещё витает её запах. Странный особенный небесный запах Хиёри только усиливается. Находясь около места, где был создан его первый храм, Ято не ожидал почувствовать что-либо. Не то, что бы здесь проводился великий ритуал — никаких церемоний, благовоний, музыки. Лишь Хиёри, которая сделала кое-что для него. И, вероятнее всего, она это делала, сперва закончив домашку и сказав родителям, что ляжет спать рано. А затем, проникнув в комнату своего брата, добавила к своей поделке небольшие штрихи, превратившие её в нечто большее, чем обычный храм. Она не забыла отобразить Юкине за тот период времени, когда его ещё не нарекли — тогда он выглядел как снег. Хиёри установила корону на передней части храма, чище и острее, чем та обшарпанная на его спортивном костюме. Ято внимательно разглядывает то место, где она часами сидела, вырезая его имя, медленно, пока острые края впивались в её руки по мере того, как усиливалась её хватка. В другой части дома внезапно скрипят половицы. — Привет, Ято Ято вырывают из мысленного потока. В тот момент, когда она открывает дверь, у него не остается времени состроить виноватую моську. Хотя он и издал звук, похожий на тот, что создаёт рыба, задыхающаяся от нехватки кислорода. Глаза Хиёри прослеживают направление, куда он только что смотрел. — Юкине рассказал мне, что ты слышал, как говорили про твой храм. Неужели тебя правда всё это волнует? Вопрос Хиёри приводит в движение шестерёнки в голове Ято, и слова выходят из его уст, переплетаясь друг с другом. — Ну. А. Д-да? Её руки беспокойно переплетаются одна с другой. И к его неописуемому ужасу у неё искажаются черты лица, а голос становится тоньше, когда она отвечает: — Я о том, что у меня не было особо много материалов для работы во время его создания. Так что полагаю, он недостаточно хорош, хотя я даже и не знала, с чего начать. Я никогда не создавала раньше храм- Ято не уверен в том, когда успел оказаться перед ней или же почему её лицо окрасилось в цвет заката, когда он схватил её за плечи — чуть ли не тряся. Всё, что он знает это то, что совершил гигантскую-прегигантскую ошибку — ошибку эпичных масштабов в стиле «ляпнул, не подумав» — и что для того, чтобы это исправить ему нужно, чтобы она посмотрела на него. — Стой! Нет, всё совсем не так! Отчаяние на её лице становится менее заметным, и в этот момент Ято понимает. Наконец. — Ты создала его. Он убирает руки с её плеч, потянувшись к её рукам, что свисали бесцельно по бокам. Он смотрит пристальным взглядом на них, редкие бледные полоски кожи, остальную часть которой она, вероятнее всего, перевязала бинтом. — Сам по себе храм не важен. Важна проделанная работа — руки, которые сделали его. Понимаешь…? — беспомощно добавил он, надеясь, что она поймёт о чём он говорит, поскольку Ято не знал, как ещё ей это объяснить. Но Хиёри продолжала смотреть на него в ожидании и не убирала рук, поэтому он пробует продолжить свои объяснения. — Когда группа людей строит храм, это значимо. У того бога есть много последователей и обычно боги этим хвалятся. Это то, чем стоит гордиться. Этот храм не неприметный. Он несложный по строению. Каждый знак имеет своё значение. Никаких рюшей и излишеств. Он показывает то, что важно. Хиёри кивает, морща лоб. — Но когда храм строит один человек. Это…нечто иное. Это акт большой преданности. Он означает, что всего один человек считает, что для него настолько важен этот бог, что ему понадобилось создать что-то совсем неповторимое. Он не хлипкий. Он искусный и был построен, чтобы дорожить им вечно. Внезапно Ято осознает точный смысл своих слов, и впоследствии интенсивность его румянца сравнивается с её. Ято отпускает её руки. — Так что…так что все они просто завидуют. И…да, было довольно тупо с моей стороны из-за этого расстраиваться. Этот храм не топорный. Он незаменимый. Первый храм всегда такой. И хоть и Хиёри опустила глаза, Ято видит, как у уголков её губ зарождается улыбка. — Ты прав. Это было тупо. Ято резко вздыхает, когда она заключает его в объятия. Это были недолгие обнимашки, что продлились ровно столько, чтобы она успела прошептать: — Но если опять услышишь нечто подобное, скажи, кому задать трёпку, ладно?