Африканский тандем

      Лиса устала не от работы — от работы, если честно, она не уставала никогда. Но шумная парочка… Когда принимала решение пригласить на работу Пууму, конечно, учла её дурной, безумный нрав, никчёмные манеры, военное прошлое (плюсы и минусы одновременно), необъяснимую необходимость Пуумы в Мареик. Или наоборот? Да, наоборот, кажется, тоже.       Не учла одного — Высшую Огненную ведьму Воздушного звена ведьм Порталов, а попросту — Тамару. Ох, страшно представить себе, что бывает, когда это самое звено, чем бы оно ни было, каким бы количеством ни исчислялось, собирается в полном составе. Если одной Тамары вполне достаточно, чтобы выбить из колеи серьёзного руководителя целого лагеря, да и работу упомянутого лагеря время от времени парализовать.       Наверное, они поражают врага болтовнёй, шумным смехом, визгливыми разборками, пьянками, звоном браслетов, навязчивыми ароматами. Оглушённый смехом, ослеплённый яркой красотой, лишённый обоняния, полностью деморализованный враг в ужасе бежит, оставляя контуженных на милость победительниц.       Невероятное существо. Лиса предполагала, что с Пуумой будут проблемы, но нет. За исключением пары первых недель, поведение Пуумы почти идеально. Вот что значит военный человек. Или военное Многоликое — не важно.       Тамара же — шум и гвалт. Неразберихи, смуты, скандалы или хуже того — воистину безудержное веселье. Как будто в лагере тысяча Тамар. Где бы ни появилась эта заноза — волонтёры, особенно мальчишки, немедленно глупеют. Буквально: пучат глаза, раскрывают рты, некоторые даже слюни пускают. Работа, естественно, замирает. И бредут, как зомби, за ней. А ведьма знай себе хохочет.       А эта история с паланкином? Выше всякого терпения, сверх всякой меры. Сообщила поклонникам ведьма, что днём ей очень жарко и «плечики жжёт». Додумались, умники, — соорудили ведьме носилки. Да не просто носилки — реально, настоящий паланкин. И дрались практически за почётную честь носить в этом сооружении нежную Тамару.       И Мареик Тамара, вот ведь невыносимое существо, предложила тоже пользоваться этим видом транспорта. Они, говорит, будут только рады. Конкурсы устраивала, соревнования, наградой в которых — носить её по лагерю.       Она бы ещё по их спинам из этого паланкина спускалась! И спускалась бы, если бы Лиса не устроила грандиозный разнос. Выбрала самые строгие взгляды, махом вернула слюнявых волонтёров на их рабочие места. Тамарину проблему с «плечики жжёт» решила тоже, предоставила ценную информацию: в Пуумином бунгало плечики будут в полной безопасности. Впрочем, в любом бунгало — тут ведьма вольна выбирать.       Пуума, кстати, поражала Лису не меньше: как она это всё терпит? Но ей, кажется, даже льстит такое внимание к женщине, которая живёт с ней. Поглядывает снисходительно, ухмыляется. Ночами, похоже, снисходительность Пууму покидает. Ладно вопли, которые от окраины захватывают половину лагеря (и, сказочное везение, — не ту, где стоит дом руководителя миссии) — несовершеннолетних, в общем-то, в лагере нет. Так ещё и постоянно какой-то новый аттракцион для ведьмы: то сбежит от неё в саванну, то из бунгало выкинет. И вот тут не помогает даже то, что половина лагеря не та! Стучат, кричат, плачут — ведьма, конечно, но ощущение, что всё это происходит именно во множественном числе.       Пуума ведёт себя спокойнее. Но всё равно, чуть что, выдергивает Мареик из постели. Маленькая фрау с этими двумя совсем ночами не спит. Только уложит Лиса, закутает руками, прижмёт поудобнее — выкручивается из рук, поднимается:       — Надо, Лиса! Я быстро!       Слово «надо» доктору знакомо отлично, только вот к супруге его применять она совершенно не привыкла. И ведь не ревнивая абсолютно, но, кажется, уже готова наточить подаренный сувенирный мачете, что украшает стену в гостиной, и головы рубить наотмашь за их общий покой.       А эти бесконечные приключения? Чего только стоит пьяная поездка в саванну. Лису до сих пор прошибает холодный пот при воспоминании об этом кошмаре — более глупый риск, даже если постараться, придумать сложно. И вот уж не думала, что подобное когда-то скажет, но: какое счастье, что они встретили Пууму.       Справедливости ради стоит, конечно, признать, что многие из ведьминых выходок Тарья и спровоцировала. В общем, обе хороши. И чуть ли не впервые в жизни с тех пор, что маленькая её фрау с ней вместе в Африке живёт, Лисе отчаянно захотелось в отпуск. Забрать жену и уехать:       — К океану, к Северному полюсу, в космос, в эти невозможные Порталы. Я готова в них даже поверить! Да хоть к тому чёрту на рога, который приходил недавно… — так вышла из себя уставшая от выходок Тамары Лиса, что неожиданно проболталась.       Осеклась, посмотрела на Мареик виновато.       Маленькая фрау понимала, в каком напряжении находится её спокойная обычно Лиса. Тамара, конечно, слишком активна. Но с ней ужасно весело и интересно. Она очень многое знает. Обучает Мареик полезным вещам. Например, те же травы — Тамара знает про них почти всё. И делится своими знаниями очень щедро.       Правда, иногда слишком щедро. Вот, недавно совсем, примчалась из саванны с каким-то невзрачным кустиком и горящим взглядом:       — Знаешь, что это?       Мареик не знала. По виду — травка и травка. Неприметная, серовато-зелёная. Пожала плечами. Тамара засуетилась по кухне маленькой фрау:       — Сейчас я её приготовлю. Смотри и запоминай.       Мареик смотрела, запоминала. Обе так были увлечены, что не заметили возвращения Лисы. Строгая доктор и не думала скрываться. Даже поздоровалась, но увлечённые шипением на плите дамы едва ли услышали. Остановилась в дверях кухни — любовалась. Никогда она не устанет любоваться своей Мареик.       Вот снуёт вокруг Тамары справа, слева. Трогательно так на носочки встаёт, заглядывает через пышное белое и, конечно же, обнажённое плечо:       — А от чего она, Тамара?       — Не «от чего», а «для чего». Это не лечебная травка. Это растение-проводник. В вашем мире они называются… Погоди-погоди, сейчас вспомню… А, изменяющие сознание. Или расширяющие…       И вот тут Лиса окончательно вышла из себя. Ведьма запросто стоит в её доме на кухне, варит наркотическое зелье! И учит этому «искусству» её жену!       Выдержанная обычно Лиса, кажется, даже кричала. Кажется, почти также, как когда посчитала Софию контрабандой*. И видимо, именно этим настолько поразила в край обнаглевшую ведьму, что та, оставив при себе все свои возражения, собрала все свои «волшебные» травки, фыркнула и ушла.       После этого случая Лиса и взмолилась об отпуске. Ведь прогнать ведьму — значит, прогнать Пууму. А это, в свою очередь, означает обидеть и расстроить Мареик. До такого Лису ни одна ведьма довести не способна.       Услышав про «чёрта» Мареик хихикнула немного нервно:       — Какой чёрт к нам приходил? О чём ты? Признавайся — ты Тамарины травки употребляла? — вроде шутливо, а может, и не в шутку встревожилась. — Надо на всякий случай поменять в доме весь чай.       Признаться, у Лисы мелькнула такая мысль. Но сочлась нереальной и нелогичной, вследствие чего отсеялась.       Поймала навострившуюся на кухню Мареик, усадила на колени, маленькие ладошки взяла в свою одну, по привычке:       — Тот, как ты говорила, «симпатичный представительный мужчина» на самом деле выглядит не так, — ну, и описала, как выглядит. В подробностях, но так, чтобы Мареик не испугать. Или хотя бы испугать чуть меньше.       Мареик слушала внимательно, хмурилась. Кажется, Лиса, и вправду, устала очень. Рассказ не комментировала, только гладила успокаивающе длинные пальцы, переплетала со своими, нежно касалась ладоней. В самом конце, дослушав о том, как «симпатичный представительный мужчина» отталкивался от земли кожистыми крыльями, вскочила с колен, потянула за руку в сторону спальни:       — Пойдём, посмотрим, что взять с собой!       — С собой?       — В отпуск! Найдём твой купальник и те, мои любимые, шорты.       Увела в спальню, успокоила. Разминала маленькими ладошками забитые мышцы спины, шептала нежные глупости. Целый вечер ни на шаг не отходила. Для себя отметила, что о крылатом чудовище надо будет у Тамары уточнить. Лисе вслух про Тамару говорить, конечно, не стала.       Очень кстати из Города прозвучал звонок:       — Целый месяц, Мареик! Представляешь? Можно столько всего успеть! Мы можем заехать в лагерь, побудем там несколько дней, а потом рванём впятером к океану, на побережье. У нас там, оказывается, целый отель. Я пришлю тебе ссылку — он красивый ужасно.       — Не надо в лагерь! — что это? София удивлена, да и Галина Андреевна насторожилась. Маленькая фрау не успела рта раскрыть. А в голосе обычно спокойной Лисы очевидно звучит лёгкая паника.       Строгая доктор чуть двигает в руках Мареик планшет, улыбается приветливо и немного (да показалось, наверное) нервно:       — Давайте сразу к океану. Мареик так любит океан. Как думаете? Отлично! Решено! Встретимся в вашем отеле.

***

      Когда речь зашла о рогах и копытах, Мареик было уже совсем не весело. Тем более, Лиса настаивала на этих самых рогах. Поэтому на ведьму маленькая фрау насела со всем своим немаленьким упорством, едва та появилась у дома руководителя миссии. Удивительно, но ведьма не успела и рта раскрыть. Мареик буквально прижала её к стене:       — Что за мужчина? — ответить, впрочем, не дала, затарахтела дальше, — Лиса говорит с крыльями, рогами и копытами! Говорит, глаза рубиновые, зрачок козий, зубов немерено! Тамара!       Тамара вроде бы даже открыла рот, чтобы про эльфа рассказать, да так и застыла с открытым. Даже взбесившаяся вновь Пуума вылетела из медноволосой головы. Несколько дней уже шляется где-то — то ли в прайде, то ли здесь, в саванне. А ведьма, как дура, сидит в её бунгало и ждёт. Но это уже привычно, а тут что-то новенькое. Каким это таким образом руководитель лагеря увидела покровителя без покрова защитных формул? Что за магия такая, причём, похоже, даже самой хозяйке неведомая?       — Этого просто не может быть, — выдохнула ведьма, ладонью прикрывая удивлённый рот. Вспомнила: тогда же, при встрече, Лиса довольно точно его описала. Но эльфу Пуума угрожала, и странность эта мимо ведьмы совершенно незамеченной просочилась. Вот, только сейчас догнала.       — Не может, как же! — взвилась Мареик, совсем уже не девчонка-хохотушка, брови нахмурила, уставилась на ведьму, не обратила внимания даже на сдернутую ветром занавеску. — Вот что, действительно, не может, так это чтобы Лиса рогатое чудище в своём кабинете принимала!       — Не может быть, чтобы видела, я тебе говорю! — отмерла Тамара от запоздавшего первичного шока, задумалась. — Надо к Верховному!       От Верховных в прошлый раз, когда сбежала после ночного разговора Пуумы с Мареик, Тамара вернулась на следующий день. Обновлённая, посвежевшая, яркая. Будто пыль с ведьмы вытерли, лампочки вкрутили и, вообще, сделали полное ТО.       Думала, наивная, что в таком сияющем виде Пуума её невольный шпионаж точно не раскроет. Прибежала к бунгало, во внутренний двор проскользнула, там и обнаружила Тарью.       Только с турника слезла, без футболки, кожа на закатном солнце блестит, мышцы под ней переливаются. Обезумела совсем, расплавился мёд в глазах, накинулась рьяно, жадно и со вкусом впилась в солёные от пота губы.       И дикарка довольная вроде уже полезла руками в множественных юбках разбираться, без лишних слов от земли оторвала, потащила через веранду в бунгало. Но замерла вдруг на этой же веранде, не дойдя до двери. Втянула широким носом воздух. Чуть не выбросила ведьму, вовремя Тамара успела за плечи уцепиться и на ноги встать.       Запах вины Пуума прекрасно знала. Так пахла она сама каждый раз, когда не успевала. Но взбесил даже не он: ведьма жалела! Именно этот запах забивал ноздри сильнее, чем все её резкие, пряные, пьянящие и дурманящие ароматы. Жалеет?! Её, Пууму?! Да пусть бы перетрахала все Порталы и Сопряжённые миры в придачу, но не смела после этого Пууму жалеть!       — С кем развлекалась, мерзавка? — прорычала почти, сверкнула яростно глазами, вцепилась в плечи. Кажется, тряханёт разок и вышибет дух из ведьмы.       Тамара испуганно округлила глаза. Ведь ни с кем в этот раз не была. Вообще, за всё время знакомства, если и распутствовала, то только назло безумной кошке. И, между прочим, без особого удовольствия. Всё Тамарино удовольствие бешеное Многоликое себе забрало без остатка. А уж последние дни точно не до того было.       — Т-ты чего? — лукавством страх в глазах прикрыла, потянулась продолжать. Не тут-то было.       Пуума отвернулась, дёрнулась вся нервно, выпустила ведьмины плечи, оставив на белой коже красно-фиолетовые следы.       — Иди! Пусть тебя там и трахают. Нахуй мне твоё чувство вины не сдалось!       — Совсем поехала?! — взвизгнула вдруг Тамара, подобрала юбку повыше, упёрла руки в пышные бока для убедительности. — Ты же нюхаешь всё, вот, нюхай! Никем, кроме тебя от меня не пахнет!       — Виной от тебя несёт, и жалостью. На весь лагерь воняет! Пошла вон!       — Сейчас на весь лагерь будет нести палёным! — защищается ведьма угрозами — чем умеет, тем и защищается, а сама невольно отступает назад к двери дома. Права Пуума, да не в том. — Потому что я спалю к хренам твой дом!       — Валяй! — машет рукой Пуума, развернувшись, нервно сбегает с веранды, прячет злые глаза, — Видеть тебя не хочу! — и перекидывается.       Уже убегая в красный закат, слышит:       — Дура! Виновата я, потому что слышала! Про Айну! Случайно!       Имя сестрёнки бьёт по круглым чутким ушам больно. Лапы всего на секунду путаются. Но ярость уже несёт вперед.       И усиливается эта ярость от признания ведьмы стократно. Лучше бы, и впрямь, с кем-то покувыркалась, чем такое! Шпионит? Теперь ещё и это терпеть от ведьмы?! Самое сокровенное она теперь знает. Даже не сам факт: генералу, вон, и Многоликой сестрёнке это тоже известно, но жалость! Жалость эта унизительная!       Долго носилась по саванне, безумие своё унимая. Тенью кралась в траве, отражалась выразительной мордой в наполняющейся осенью реке, поджидала у водопоя. Тщательно выбирала жертву — теперь она знает, как охотиться с умом. Драла, вгрызалась в нежные шеи, чувствовала последнюю предсмертную пульсацию. Почему-то вспоминала, как на белой шее ведьмы бьётся под губами артерия жизни. Складывала тёплые ещё тела по низинам — будет, чем падальщикам пировать сегодня. Что ей делать с Тамарой, так и не решила. Решила подумать об этом потом. Сходить, может, в прайд. Обдумать всё как следует. Впервые не хотелось рубить с плеча.

***

      Явился. В этот раз уже чётко приземлился у цели. Бунгало Многоликого. Чуть пружиня, аккуратно подошёл. Крылья держал наотмашь, расправленными. На всякий случай. Нрав у Многоликих совершенно животный. Иногда покровитель ловил себя на кощунственной мысли, что его соплеменники и даже охотники за головами не так уж и неправы — Многоликие, и вправду, более звери, чем люди.       Впрочем, тут же от себя эту мысль гнал. Эльфы сами хороши были в те смутные времена. Действовали жестокой хитростью, исподтишка. Не имея достаточной силы вступить с Многоликим в открытый бой, коварно убивали его пару, потомство, разоряли их дома в их отсутствие. В общем, было Многоликим отчего озвереть.       Конечно же, мурлыкающий голос услышал за спиной:       — У меня нет настроения, крылатый. Без этих твоих реверансов давай: чего надо?       С превеликим трудом заставил себя остаться на земле. Усилием воли сложил крылья. Подкралась сзади — показала своё превосходство. Но не напала — проявление доброй воли.       Повернулся. Хотел даже улыбнуться — наткнулся на тяжеленный фиолетовый кошачий взгляд. Эту не проведёшь дипломатическими танцами, не очаруешь — ничего на них не действует. Придётся в лоб:       — Не мне. Генерал, что так тебя интересует, Безумная. Просит помощи.       Смотри-ка, проняло. Вытянулось кошачье лицо изумлённо:       — От меня? Помощи? Генерал? Она здорова? — внезапно нахмурилась. — А что же сестрёнка? Уж не…       — Нет-нет, — поспешил успокоить. — С тем Многоликим всё, к счастью, в полном порядке. Но, насколько я понимаю, дело именно в нём. Со слов генерала я понял, что оно не должно принимать участия в этом деле.       Безумная отвлеклась. Переместилась плавно, так, чтобы видеть одновременно и эльфа, и дорожку к бунгало. Услышала визитёров? Скорее всего. Немного нервно проверил маскировку — невидим для всех. Да, ещё и женщина эта.       Невероятное что-то творится в этом Испорченном мире! Когда эльф Гроздеву отыскал и наблюдал с возрастающим изумлением, как она, тогда ещё начальник районного отделения, ничтоже сумняшеся окружает себя боевыми магами всех стихий. Без знаний! Без инициации!       Расширил ей полномочия, создал Особый Отдел. Точнее, она создала. Наблюдал: ни одной осечки. Главное, всех на свои места. Как будто в футляры с по ним вырезанными углублениями: лекаря-некроманта — в морг, боевых магов и ведьм — на передовую, техномагов и ведуна — в эксперты. Даже редкого усатого мага-казначея нашла и усадила в завхозы.       Теперь ещё эти: чистейший, сильнейший воздушный целитель и… Как определить Лису, эльф не знал. Очевидно, её умение — что-то невероятно редкое. Может, родство с Многоликими даёт такой эффект? Опять же, работает с дикими зверьми без особых осложнений.       Но нет: родство с Многоликими он бы почувствовал. Как и любую магию. А здесь — ничего. Человек и человек. Но ни маскировка, ни очарование на неё не действует. Сразу, как выполнит просьбу Гроздевой, — к Верховным. Альбина образована, конечно, но слишком юна — вряд ли знает. Её Многоликое может, наверное, знать. Но тоже очень молодо.       Верховный Совет в полном своём составе, включая эльфийских старейшин и доминантных драконов, возможно, сможет дать ответ по этой Лисе. Вот только собирать его они могут долгие годы. Проклятая разобщённость! Хоть к Гроздевой обращайся с просьбой их всех созвать. Неплохая идея, кстати, — удалось же ей почти всех магов и ведьм в Городе и окрестностях собрать под своё крыло?       Пока размышлял, пестрейшая компания из носителя неизвестной магии (а вот магии ли?), до крайности раздражённого целителя (ох, уж эти огненные ведьмы, несущие хаос и неразбериху! Кого угодно выведут из себя!) и собственно огненной ведьмы почти подошла к бунгало. Все в сборе.       Против своего обыкновения, Лиса едва поздоровалась и тут же обратилась к Мареик:       — Вот же он! Ты что же, скажешь, что его не видишь? — ладонью совершенно невежливо на эльфа указала и даже не подумала её отвести.       — Кого я должна видеть? Я Тарью вижу, и тебя, и Тамару! Не надоело ещё издеваться? — в голосе целителя обида, смешанная с негодованием. Оно и ясно, её магия сильна, безусловно, но эльфа увидеть без ведома эльфа — ей не под силу.       — Послушайте, ну, хоть вы ей скажите! — хорошо слышимое отчаяние. — Вот же он стоит! — нетипичное пренебрежение приличиями — о присутствующих в третьем лице. Лиса себе такого не позволяет. Не позволяла. А теперь вот, довели, машет ладонью, отчаивается, — Вот он, Мареик, от Тарьи по правую руку. И рога при нём! И копыта, и крылья! И хвост! Эльф, покажитесь!       — Да нет там никого!       — Есть, ma cherie! — ухмыльнулась, пришла звериному доктору на помощь. — И ровно весь такой, как описывает Лиса. Там и стоит, куда она указала.       Бесполезно:       — Тарья! И ты туда же? Я не желаю больше принимать участие…       Эльф улыбнулся: о, видимо не столько огненная ведьма стала причиной раздражения, сколько он, собственной своей персоной, вызвал недопонимание. Нехорошо, надо исправить. Лиса тем временем буравит его ужасно голубым взглядом:       — Вам не кажется, что было бы неплохо разрешить это недоразумение? Назревает конфликт…       — Он уже назрел, дозрел, созрел, вырвался наружу, — бурчит недовольно Мареик.       Пуума огорчена: ей не нравится видеть расстроенной маленькую фрау. Да и звериный доктор, похоже, в отчаянии. На ведьму Пууме плевать.       — Если вы позволите, я бы смог купировать недоразумение. Однако для этого имело бы смысл скрыться от случайных глаз. Ваше бунгало идеально бы подошло.       — Валяй. Скрывайся. И вы заходите. Все, кроме ведьмы.       Тамара теряется поначалу, провожает недоумённым взглядом странную процессию до двери с прожженной дырой. Даже с места сдвинуться не может. Да что ж ты будешь делать?! Покачиваются юбки от досадливо топнувшей ноги. Ведьма покачивается им в такт, будто стоять ровно сил в ней больше не осталось.       Воздух, и без того разогретый дневным солнцем, от Тамариной досады, кажется, ещё сильнее греется. Плечи голые и (что удивительно, учитывая, что в Африке Тамара теперь почти живет) всё ещё белые жгут злые лучи. И ни палантина тебе, ни паланкина с волонтёрами.       Да охота упасть и разреветься от такой несправедливости. У ведьмы злых ведьминских поступков за длинную жизнь — на целый персональный сборник подлостей легко наберётся. Но ведь в этот раз только окно открыла! Подышала, блядь, воздухом!       Упасть Тамара, впрочем, не успевает, разрыдаться тоже — хоть в чём-то повезло, — распахивается дверь с дырой.       — Заходи, — сверкает Пуума недовольным взглядом, лоб хмурит, ждёт, пока ведьма поднимется на крыльцо, — Ещё раз полезешь, куда не просят, сожру. Мареик спасибо скажи, — совсем неслышно шипит проскальзывающей в дверь Тамаре.       За что благодарить Мареик, Тамара не спрашивает. Пуума, естественно, тоже не рассказывает, как, забыв о своей обиде, зашептала маленькая фрау на ухо, едва они успели войти:       — Тарья, ну что опять? Что не так с Тамарой?       — Не бери в голову, ma cherie, — потрепала кудрявую макушку, чуть не испортила причёску, получила в ответ недовольный взгляд.       Мимика у Мареик, конечно, — отдельный вид коммуникативного искусства. Вот ничего же не сказала больше — уставилась яркими янтарными глазами, скривила губы вопросительно, бровь приподняла. Так даже понятнее, чем словами. И милее в разы. Не ответить на такой вопрос Пуума не может, хотя невозможности этой удивлена.       — Нехорошо приходить туда, куда не приглашали, — надо же, подбирает слова для настойчивой фрау, старается спокойно, рассудительно. Бровь Мареик напрягается сильнее, ещё тоньше сжимаются совсем не тонкие губы. — Нет, я не про бунгало. Подслушивать, знаешь ли, нехорошо.       — Ах вот оно что! — сердится Мареик. Сегодня от милой фрау, кажется, осталась только традиционная лента в волосах. — А задохнуться ночью в духоте гостевой комнаты — очень хорошо!       Тарья будто издевается. В ответ смотрит совершенно не понимающим взглядом. Может и хотела бы связать духоту с Тамариным любопытством, но, кажется, это невозможно. А нет, для Мареик невозможного нет:       — Ты бросила её тогда опять, убежала в ночь, Тамара пришла к нам ночевать. Окно гостевой спальни на веранду выходит, — разводит руки в стороны Мареик, и сразу всё складывается. — Она, знаешь, как переживала?! А ну немедленно пусти ведьму в дом!       Не заметила маленькая фрау даже, как Лиса вышла на веранду. Забыла о ком-то невидимом. Стоит на своём, смотрит строго.       Пуума мнётся. И рассмеяться хочется над грозным воспитателем, и прислушаться. Сущая же ерунда — впустить ведьму, которая не сегодня, так завтра ночью всё равно здесь окажется. Она, в общем, ещё не решила вопрос по Тамаре, но удивительно неохота Пууме злиться на ведьму.       — Ла-адно, — тянет лениво, — Беги на веранду, доктор, наверное, уже договорилась о знакомстве.       Доктор, и правда, договорилась. Просила явиться супруге, заверяла, что её психике это не навредит. Объясняла существу, что вопрос буквально мирового масштаба. Потому что мир её — вот эта хорошенькая с виду фрау — уже на грани катастрофы. Удивительная для молчаливой Лисы откровенность, но даже про ураган Тамару рассказала. Дескать, сил уже нет.       Тепло и бархатисто рассмеялся эльф в ответ:       — Ведьмы вообще сплошное наказание. Люди с магией — это, я вам доложу… Но огонь! Куда приходит — одно пепелище остаётся.       Лиса смеха не разделила. Ещё пепелища ей в лагере не хватало. Хотя к гостю прониклась симпатией — совершенно верно он Тамару охарактеризовал. Да и на вид не страшный, на самом деле. Непривычный скорее. Нахмурилась было, но гость тут же весьма доброжелательно пояснил:       — Это временно. Устаканится у неё всё, вы удивитесь, каким ручным станет пламя. Подождите, пока ваша супруга разберётся с тандемом, и вернётся ваш покой.       — Тандемом? — Пуума? Или Тамара? Кажется, хором. Едва войти успели, сразу шум.       Про тандемы эльф пояснить не успевает: маленькая, милая даже в раздражении, фрау появляется во внутреннем дворике:       — Хорошо. А сейчас ты как объяснишь мне этот нелепый розыгрыш? Господи, Лиса, ну от тебя-то я не ожидала! Если это — месть за ведьму, то…       — Приветствую, юная воздушная леди.       За спиной. Ой! Когда выбегала из дома, в импровизированном тренажёрном зале Пуумы совершенно точно не было никого. А сейчас… Повернулась торопливо и застыла в изумлении. Такой в точности, как описывала Лиса: высоченный, рога красиво изогнутые, из-за спины виднеются кожистые сложенные крылья, изящные копыта на длинных, не по-человечески изогнутых ногах.       И лицо! Глаза — сплошное изумление. Мареик от восторга (вот облегчение Лисе — не испугалась эльфа её храбрая фрау) на носочки привстала, чтобы поподробней разглядеть. И тут же себя поймала, осадила: ай, как некультурно, так пристально разглядывать… эльфа.       Смутилась, подалась назад немного, к Лисе, по привычке. И вдруг осенило Мареик: она же Лису оскорбила недоверием! Ах, как могла!       Но ни эльф, ни Лиса неудовольствия не проявляют. Напротив, эльф изгибается галантно, изящно склоняет рогатую голову ниже, чтобы Мареик было удобнее разглядывать. Добавляет:       — Ваше любопытство ни в коем случае не оскорбительно, юная воздушная леди. Наоборот, лестная реакция. И для вас, и для меня, — улыбается.       Мареик почему-то радует его улыбчивость. Для него в богатом арсенале улыбок маленькой фрау тоже находится парочка очаровательных совершенно. И искреннее:       — Какой вы красивый! Гораздо интереснее вашей маскировки, — тут же оборачивается на Лису, ловит особенно тёплую улыбку, только для неё, Мареик, предназначенную. Ещё радостнее становится — не злится на недоверие, не обижается.       Ох, а как же польщён эльф: зеленоватая кожа вспыхивает лёгким равномерным мерцанием, улыбка, вообще, кажется, покидает границы лица. Да, права была ведьма: если судить по тщеславию, то эльфы и Многоликие — точно один вид.       Пуума выглянула на веранду, проверила: разоблачение состоялось, мир восстановлен, но эльф, похоже, не торопится покидать очаровательную фрау:       — Эй, рогатый! — прервала рандеву. — Генеральское дело что, в срочности очки потеряло? Подкинь в Управление, знаешь же, наверное: чужая территория. Я своими тропами туда не так быстро попаду.       Опомнился. Рассыпался в заверениях, комплиментах, прощальных пожеланиях. Высыпал целый ворох улыбок. Взмахнул несильно рукой — пропал сам, и пропала Пуума. Всё. Они уже в Городе.       Гости в бунгало, впрочем, задерживаться тоже не стали. Мир восстанавливать Лисе с Мареик необходимости нет, он давно у них один на двоих общий. Даже со спорами и ураганами. Попрощались с Тамарой, скрылись по гравийной дорожке, держась за руки. Мареик до самого позднего вечера пребывала в восторге от неожиданного знакомства. Лиса надеялась, что сегодня им точно никто не помешает.

***

      Вернулась Пуума глубоким вечером и в глубокой задумчивости. Одна. Сразу в бунгало. Окинула взглядом дом, словно впервые увидела. Тамара снова здесь всё переделала, переставила, захламила, забила запахами. Как Пуума и просила.       Бесило это, конечно, как прежде, но и нравилось тоже. Уютно. Раздражение можно в саванну уносить, в конце концов. Зашла в спальню: лежит, притворяется ведьма. Затаилась.       — Я чувствую, что не спишь.       — Выгонишь?       — Нет.       — Сама уйдёшь?       — Ты знала? Что с сестрёнкой случилось в детстве? Знала?       Из темноты злой фиолетовый взгляд. Но не безумный. И злость не на ведьму. Рискнула: протянула навстречу белые руки, позвала. Утешить? Пожалеть? Ой, зря! Сейчас взбесится.       Не взбесилась. Подошла, уселась. Посидела, улеглась неспешно, не раздеваясь. Приняла объятия. Ткнулась в пышное белое смуглым широким носом:       — Я сегодня поняла, ведьма. Генерал — не моя.