Cliché prompts

       Он никогда бы в этом не признался, но Лука чертовски нервничает. Через час он должен встретиться с каким-то парнем на свидании вслепую, и он буквально весь трясется от напряжения.        Просто он никогда раньше не был на свидании, по крайней мере, с парнем, и Дафна так расхваливала этого чувака, что Лука уже чувствует, что они явно из разных лиг, еще до того, как у него появится шанс опозориться лично.        Вот почему он оказывается в баре, через три двери от милой кофейни, где он должен встретиться с Денисом. Чтобы набраться храбрости. Он почти бросается на ближайший барный стул и прячет лицо между предплечьями.        Веселый смешок доносится до него по другую сторону барной стойки, и, не поднимая глаз, Лука стонет:        — Что-нибудь покрепче, пожалуйста.        Бармен снова усмехается, и вскоре в поле зрения Луки появляется большая рука и перед ним ставится бокал. Лука залпом выпивает половину янтарной жидкости и задыхается от жжения в горле. Блять, он думал, что убийственные коктейли Эммы сделали его невосприимчивым к алкоголю, но, очевидно, покрепче реально значило покрепче в этом баре.        Бармен снова не скрывает смешка.        — Тяжелый день? — сочувственно спрашивает он.        — Самое тяжелое еще впереди, — стонет Лука, наконец-то поднимая глаза… и блять.        Да. Тяжелая часть только начиналась.        Лука до этого не знал, что у него есть определенный тип идеального парня, но теперь он может идеально описать его. На самом деле, он может даже его сфотографировать. Может, так и надо сделать. Показать его Дафне, чтобы она знала, что именно нужно искать в следующий раз. Хотя Лука сомневается, что даже Дафна смогла бы найти еще один прекрасный образец мужчины, похожего на парня, который выжидающе смотрел на Луку, со морщинками вокруг глаз, появившихся от смеха. Лука отчаянно хочет, чтобы в помещении было побольше света, чтобы он смог различить цвет глаз — хотя, возможно, это не имеет значения, когда интенсивность в них достаточна, чтобы сбивать с ног мужчин намного сильнее и мощнее, чем Лука когда-либо мог стать.        — Хочешь поговорить об этом? — спрашивает мистер Высокий-И-Сексуальный. — Я бармен, а это все равно что психиатр. Кстати, меня зовут Элиотт.        — Лука, — удается выдавить Луке, и он искренне удивлен, что его голос все еще функционирует, и, по-видимому, он все еще как-то дышит.        — Лука, — парень — Элиотт — повторяет. — Ну и что случилось, а? Не хочешь рассказать мне все о самой тяжелой части?        — Уф.        Лука запинается и делает еще один глоток из своего бокала, на этот раз не обращая внимания на огонь во рту.        — Ого, — смеется Элиотт. — Может быть, не стоит так торопиться?        — Пожалуй, мне понадобится еще один, — мрачно бормочет Лука.        Элиотт приподнимает бровь, но Лука лишь с вызовом смотрит на него. У него много практики играть в битву взглядов с Иман, так что у Элиотта действительно нет шансов, рассуждает Лука, и он доказывает свою правоту, когда Элиотт наливает еще немного огненной жидкости в бокал Луки.        — Может, тебе также следует что-нибудь съесть, — предлагает он, и Лука пожимает плечами. Он не думает, что еда — это хорошая идея, учитывая, что его желудок уже крутит сальтухи, но, если это сделает Элиотта счастливым, он, вероятно, может попробовать.        Элиотт кричит что-то в сторону кухни и поворачивается к Луке. Дела в баре идут неважно — кажется, не так уж много людей тусуются в барах по вторникам вечером до наступления темноты.        — Полностью в твоем распоряжении, — говорит Элиотт с ухмылкой, и Лука не знал, что его воображение может так бурно реагировать Его мысли немедленно становятся грязными, принимая слова Элиотта слишком буквально.        Он качает головой — точно. Денис.        С содроганием он признается:        — У меня свидание вслепую, и я пиздец как паникую.        Элиотт понимающе хмыкает.        «Как будто, — думает Лука. — Как будто мужчине с такой внешностью стоит волноваться о свиданиях вслепую». Он отпивает еще немного, и, может быть, это просто выдача желаемого за действительное, но кажется, что алкоголь уже скользит вниз намного плавнее.        — Понятно, — говорит Элиотт, ставя перед Лукой что-то жареное. — Значит, вы встречаетесь с ней здесь? Я мог бы помочь.        Лука смотрит на жирную еду и решает, что ему лучше держаться от нее подальше.        — Я встречаюсь с ним в кофейне чуть дальше по улице, — говорит он, странно обеспокоенный реакцией Элиотта на мужское местоимение.        — А, классическое первое свидание в кофейне, — говорит Элиотт, никак не комментируя местоимение. — Тогда я не могу тебе помочь, если только ты не хочешь позвонить ему и изменить место встречи?        Лука обдумывает это, но, честно говоря, свидание и так уже достаточно нервирует. Выставить себя полным дураком перед самым горячим парнем во Франции, который пытается ему помочь, было бы совершенно другим уровнем унижения, поэтому он качает головой.        — Ладно, очень жаль, — говорит Элиотт. — Но, по крайней мере, я могу попытаться отвлечь тебя от этого сейчас, верно?        — Да, конечно, — соглашается Лука, делая еще глоток. — И продолжай пополнять.        Элиотт смеется.        — Тогда еще только одну, — любезно говорит он и тянется за бутылкой. — Ты же не хочешь быть в стельку на свидании, — он игнорирует насмешку Луки. — Не возражаешь, если я присоединюсь? — не дожидаясь ответа Луки, он берет другой бокал и наливает себе на три пальца. — За твое свидание, — произносит он тост, поднимая бокал, и Лука делает то же самое.        Они делают по глотку и несколько минут сидят молча.        — Ладно, попытаюсь отвлечь тебя от твоей судьбинушки, — говорит Элиотт. — Может быть, мне стоит рассказать тебе о моем последнем проекте для пар по живописи, это должно помочь.        И Лука, который всегда ненавидел все, что связано с искусством, с восторженным интересом слушает, как Элиотт рассказывает о своей работе. Ладно, раскусили: он слушает лишь вполуха, завороженный широкой улыбкой на лице Элиотта, широкими жестами, которые он делает своими большими руками, тем, как его глаза сверкают даже в тусклом свете бара.        С таким великолепным видом, конечно, вполне простительно, что Лука забывает о своих ранее намеченных планах, пока в поле его зрения не попадают часы.        — Ох, пиздец, — восклицает он, прерывая одну из историй Элиотта. — Мне нужно идти. Я уже опаздываю.        — А, да, свидание, — торжественно заявляет Элиотт.        — Ага, свидание, — выдыхает Лука. На самом деле он не хочет уходить, но не может же он вечно торчать здесь, слушая Элиотта.        — Удачи, — с улыбкой говорит Элиотт.        Лука кивает и встает.        — Ой, подожди! — зовет Элиотт. — У тебя что-то на губе. Нельзя произвести плохое первое впечатление, верно? Вот здесь, можно?        И Лука замирает, наблюдая, как Элиотт перегибается через стойку бара, протягивает мускулистую руку к лицу Луки и нежно проводит пальцем по его губе.        Он знает, что сильно краснеет, и Элиотт смотрит на губы Луки.        — Нет, все еще там. Подожди.        Элиотт наклоняется еще сильнее, ближе, еще ближе, пока почти не ложится на стойку, и хватает Луку за челюсть. И все же он придвигается ближе, пока… пока его язык не высовывается и он не облизывает то, что у Луки на губе.        И тут Лука понимает.        Он даже не притронулся к еде.        Элиотт смотрит на него с ухмылкой на его красивом лице.        Значит ли это, что Элиотт просто хотел прикоснуться к Луке? Он смотрит в ответ, и Элиотт, кажется, слегка краснеет — сейчас трудно что-то разглядеть.        — А ты…        Лука заикается, но, когда он замечает, как расширены зрачки Элиотта и как быстро он дышит, он внезапно все понимает. Он не единственный, на кого это так повлияло, и Элиотт ждет сигнала от Луки, чтобы продолжить.        — Ты убрал ее? — его голос прерывается от сбившегося дыхания.        — Нет, — шепчет Элиотт. — Мне нужно будет ее сцеловать.        — Хм-м-м, — Лука делает вид, что размышляет. — Но у меня свидание.        — Отмени его, — отвечает Элиотт, прижимаясь губами к губам Луки. И Лука так бы и сделал, если бы в данный момент не был занят более приятным делом.