Те, кого нет

Селестия тяжело дышала, прислонившись лбом к холодной влажной стене. В чем она ошиблась? И, главное, как умудрилась сотворить все это? О возможности путешествовать во времени магам было известно уже давно, вот только время путешествия было строго ограничено, и увеличить его, насколько знала Селестия, еще не удалось. К тому же маховики времени штука очень уж редкая, и вот уж чего в ее распоряжении не было. А что было? Огромная тюрьма, веками напичканная чарами под завязку и не только чарами, кровью, болью, отчаянием… хотя, может быть, дело не в этом? Может, она что-то напутала? Именно она, потому что если бы те несчастные, на чью помощь она рассчитывала, что-то сделали не так, результат не был бы таким… умопомрачительным, в прямом смысле. Впрочем, размышлять на тему того, что и где она сделала не так не имело смысла, куда актуальнее был вопрос: как быть сейчас? Почему она вообще угодила в чужое тело и, главное, почему именно в это? Они, конечно, родственники, но в таком случае куда логичнее было бы оказаться на месте прабабки или бабушки, или… да кого угодно, только не этой чокнутой фанатички. Хотя, судя по воспоминаниям, там все было не так просто, но отдуваться-то придется именно ей, Селестии. На краткий миг поразила вдруг мысль, что все происходит именно так, как должно быть. Беллатрикс Лестрейндж повредилась рассудком и исчезла, а занявшая ее место Селестия за годы заключения тоже рехнется, и решит, что господствовать в мире должны чистокровные маги, просто в пику тем, кто не давал житья ей в свое время… При таком раскладе всем будет проще и лучше если во время следующей прогулки она решит полетать с северной стены. Но умирать не хотелось, как и вставать под знамена свихнувшегося психа. Может, поначалу Том Реддл и был человеком, боровшимся за какие-то идеалы и даже идеи у него проскальзывали неплохие, но под конец превратился в нечто мало вразумительное. Вот только куда ей податься? Беллатрикс Лестрейндж дама одиозная. Это Сириус Блэк торчал здесь исключительно из-за собственной дурости. Откровенно говоря, Белла тоже не от особого ума попала в камеру, но ее кузен хотя бы действительно невиновен и его даже оправдают… когда-нибудь, а вот ее саму… Селестия поморщилась. С одной стороны можно было бы сказать, что ей несказанно повезло, ведь она жива и даже имеет возможность что-то поменять, чтобы будущее не вышло таким, каким она его видела. Вот только есть пара «но»… Во-первых, она все еще в тюрьме и понятия не имеет, как отсюда выбраться. Второй раз заигрывать с древней магией она не станет, не хватало еще на пару столетий назад переместиться или куда-нибудь в еще более паршивое место и время. Во-вторых, она понятия не имела, что именно нужно менять и как бы не сделать еще хуже. Проблемы стоило решать по очереди, и самым главным на повестке дня стоял побег. Селестия развернулась, прижавшись к стене спиной и прикрыв глаза. По телу пробежали мурашки и как-то вдруг похолодало. Пришли дементоры. И почему именно сейчас, когда ее сознание находилось в полнейшем раздрае и в некоторых аспектах отчего-то до сих пор сложно было отделить саму себя от Беллатрикс. Единственное что радовало — Лестрейндж, похоже, и сама неплохо умела закрывать свое сознание, почему только не делала этого раньше, позволяя дементорам себя мучить? Даже оказавшись в прямом смысле в ее голове, Селестия ответа на этот вопрос не нашла. Сама хозяйка тела как будто никуда не делась, просто спряталась где-то очень глубоко, оставив на поверхности лишь некоторые воспоминания и чувства. В этом не было ничего плохого, устраивать скандалы с самой собой Селестии не хотелось, а именно этим бы все и закончилось, да и голоса в голове отнюдь не являются признаком здоровья. Пока дементоры скользили по коридорам, она хотела подумать над своим положением, но получалось плохо: сбивали крики. Надо же, прошли десятилетия, а за этими стенам ничего не изменилось. Если бы не сосед напротив, Селестия могла бы подумать, что перемещение ей лишь приснилось. Кстати, о соседе. Это, если она не ошиблась, тот самый Сириус Блэк, человек не однозначный, и именно в честь него был назван ее кузен. Сириуса Поттера Селестия ненавидела и по неизвестной даже ей самой причине отчего-то стала отождествлять двух Сириусов друг с другом, что, если задуматься, было в корне неверно. С этим Сириусом следовало наладить контакт. Правда, свою старшую кузину он, кажется терпеть не мог, что было взаимно, вплоть до убийства… Но так далеко девушка забегать не спешила. Для начала нужно было как-то начать диалог с тем, кто имел реальную возможность сбежать отсюда, не прибегая к экспериментальным и экстремальным способам. — Блэк, эй, — окликнула она, правда эффекта это никакого не возымело. Заключенный не желал общаться со своей кузиной. Впрочем, на его месте Селестия тоже промолчала бы. Вот если бы напротив оказался ее Сириус… да, с ним она бы даже не попыталась заговорить. Зато он донимал бы ее обвинениями и нравоучениями, пока не довел сначала до криков, поскольку чаша терпения ее не бездонна, а затем и до рукоприкладства, если пик раздражения пришелся бы на момент прогулки… Да, рискованно, но что еще ей оставалось? Только продолжать говорить в пустоту, вызывая у сидевшего напротив хоть на какую-то реакцию. Селестия присела прямо возле решетки, устраиваясь поудобнее, что было трудной задачей, потому что сидеть удобно на холодных неровных камнях — задача трудно выполнимая. — Я знаю, что ты не хочешь со мной разговаривать, так что можешь молчать. Можешь даже никак не реагировать, но я все равно скажу, а ты выслушаешь, потому что деться тебе некуда, — на этой фразе она усмехнулась. — Мы все тут заложники обстоятельств, особенно ты. Меня всегда вопрос интересовал, что это за приступ мазохизма? Впрочем, не мне судить кого-то за безумные поступки. Скажи-ка мне лучше, Блэк, ты любишь сыр? Самым сложным было не засмеяться. Говорить о чем-то серьезном не имело смысла, во-первых, не ясно, сколько тут поблизости лишних ушей, сколько они слышат и способны ли услышанное проанализировать, а во-вторых, попросту рано, он ей не просто не доверял, а ненавидел. Правда своими беседами на абсурдные темы Селестия, казалось, нисколько их отношения не улучшала, но иного способа она не видела. Он должен отреагировать, начать говорить, а там уж как пойдет. Больше здесь у нее потенциальных помощников все равно не было. Блэк оказался крепким орешком, а Селестия отнюдь не мастерицей трепать языком. С одной стороны бредовые темы на то и бредовые, что придумать их можно сколько угодно, но отчего-то фантазия у девушки начала выдыхаться. Хотя в то время, когда появлялись дементоры, у нее появлялась возможность придумать что-нибудь новенькое, но все больше казалось, что вывести этого упертого осла на эмоции можно будет только если запустить в него тарелкой, желательно с содержимым, все равно она еще не настолько оголодала, чтобы есть то, что здесь подавали заключенным. Все же некоторое различие с ее временем было, в будущем кормили куда лучше, но это было малым утешением. Наверное, она бы в итоге не стерпела и чем-нибудь швырнула в соседа напротив, все же особым терпением Селестия никогда не отличалась, но в какой-то момент, совершенно неожиданно раздался скрежет металла и клетка открылась. Девушка примолкла, глядя на открывшийся выход. Возможно, ей показалось, но Сириус облегченно прикрыл глаза. Неужели он рассчитывал, что избавился от бесконечного потока словесного поноса? Хотя… Селестия старалась не копаться в голове Беллатрикс, не особо ей нравились воспоминания этой женщины, к тому же казалось, что стоит только проявить неосторожность и хозяйка тела вернется и потеснит гостью… а уходить Селестии не хотелось. Несомненно это было не лучшее место и время для новой жизни, да и тело оставляло желать лучшего. Но это в любом случае лучше, чем смерть. Сейчас она могла хотя бы попытаться все исправить или испортить все окончательно… Но если выхватить лишь поверхностные мысли, ассоциации… открытая дверь и… мадам Лестрейндж свою камеру покидала, только для того чтобы встретиться с мужем и его братом. Зачем ей видеть тех, кого она терпеть не могла, было не совсем ясно, но так глубоко Селестия копать не стала, ни к чему. Значит, Блэк ждет, что она, как обычно, уйдет. И прогуляться действительно следовало, затекшие мышцы ныли при каждом движении. Если так пойдет и дальше, она же вовсе шевелиться разучится. Селестия поднялась на ноги, ухватившись за решетку, отряхнула прилипшие к ладони хлопья ржавчины о робу, которая пребывала в таком затрапезном виде, что это никак не повредило. Мимо камеры мужа она прошагала размеренно, но неуклонно. Хотелось глотнуть свежего воздуха. Ей в спину что-то кричали, но Селестия и не думала останавливаться. Просто Азкабан окончательно доконал Беллатрикс Лестрейндж и она рехнулась, самое простое и элементарное объяснение любым ее поступкам. Снаружи шел дождь, точнее ливень. Ноги скользили по гладким мокрым камням, а сверху падали ледяные иглы. Казалось бы, желающих прогуляться по такой погоде будет немного, но она была тут не единственной чокнутой. Подходить к краям было чревато, да ей и прошлого раза более чем хватило, к тому же смотреть, что с той, что с другой стороны было не на что. Так что Селестия просто подняла лицо к небу, прикрыв глаза и раскинув руки в стороны. Промокла она почти мгновенно, а порывистый ледяной ветер пробрал до костей. Но так хорошо и даже свободно она себя давно уже не чувствовала. — Белла, — чья-то рука легла ей на плечо, вырывая из облака ледяных грез. Селестия резко развернулась, не только сбрасывая чужую руку, но еще и ударяя по все еще зависшей в воздухе конечности ребром ладони. — Что с тобой? — мужчина досадливо поморщился, потирая ушибленное место. — Я ветер, что несет с собой бурю, — она сложила руки перед собой, соединив ладони. — А ты дерево, что стоит на земле. — Она сделала шаг вперед и прикоснулась ладонью к его щеке. — Может вырвать с корнем, а может обойти стороной. Засмеявшись, она снова отвернулась. Пусть думает теперь что хочет, это хотя бы даст ей время.

***

Сомнений в том, что Белс тронулась, у Сириуса и раньше не было. Если до этого она хотя бы находилась в сознании, то в последние дни будто стала совсем другим человеком, тоже неадекватным и чокнутым, но уже как-то иначе. Сириус хотел заткнуть уши и не слышать ее монологов, от которых казалось, что и сам он медленно, но верно сходил с ума. Вот только он все равно ее слышал, и с вставленными в уши пальцами, и сидя в дальнем углу камеры. И ведь не заткнуть ее было никак. Передышка появлялась только когда приходили дементоры. Хотя передышкой назвать это было сложно, ведь пропитанные холодом и гнилью твари приносили с собой худшие из чувств, мыслей и воспоминаний, что в обычное время прятались в глубинах разума. Да, у него был способ бороться с этим, и, превращаясь в пса, он сидел в самом дальнем и темном углу, а то с кузины сталось бы спросить, откуда он взял собаку и нельзя ли ей такую. Потому что, кажется, вот вчера она как раз про собак говорила. Когда лязгнули замки и двери отъехали в стороны, Блэк понял, что его, похоже, ждет очередная передышка, на этот раз настоящая, потому что Белс встреч со своими соратниками никогда не пропускала, даже когда, казалось бы, совсем отрешилась от мира. Поначалу примолкшая, наконец, кузина смотрела широко распахнутыми глазами, на открывшийся выход, будто видела его впервые, затем тряхнула головой, решительно поднялась на ноги и пошла по коридору. Он отчетливо слышал уверенные шлепки босых ног и даже выглянул из своей камеры, что было с ним впервые, чтобы проверить. Но Беллатрикс прошагала мимо камер так, будто их вовсе не существовало, и вышла на улицу, где бушевала гроза. Туда ей и дорога, желательно бы чтобы еще вниз спрыгнула, утащив вместе с собой всех остальных чокнутых последователей Воландеморта. Сладостные мечты о том, как все Пожиратели смерти, держась за руки, дружно прыгают вниз и разбиваются о скалы прервало возвращение кузины. Час блаженства подошел к концу. Она столь же уверенно, но неспешно прошлась до другого конца коридора, затем вернулась назад и, остановившись у входа в свою камеру, повернулась к Сириусу лицом. — Опять, — еле слышно простонал Блэк, теша себя надеждой, что увлекшись очередной бессмысленной речью, эта женщина задержится, и вернуться в камеру вовремя не успеет. — Долго еще будешь жалеть себя? Долго. Двенадцать лет. Пока не поймешь, что не закончил. Хотя что мешает закончить прямо сейчас? — она сделала шаг назад и через мгновение решетки с пробирающим до костей скрипом закрылись. И в этот момент Сириус понял: что-то действительно не так. Кузина смотрела на него прямо и холодно, скривив губы в подобии улыбки. Вот только Белс всегда была похожа на пламя, яркая, безумная, совершенно не умеющая держать себя в руках и никогда не имела такого взгляда: холодного, равнодушного, насмешливого. На памяти Блэка так смотрела только его мать. Быть может, облик пса не так уж спасал от влияния дементоров, и он не просто медленно сходил с ума, а уже…

***

Селестия понимала, что долго она так не протянет. И хоть жизни ее ничего вроде бы не угрожало, как и разуму, но вот терпение не относилось к числу ее добродетелей. А если она сорвется, то опять натворит уйму глупостей, как обычно, впрочем. И ведь знала, что в любой ситуации следует сохранять хладнокровие. Знала и все равно, раз за разом наступала на все те же грабли спешки и нетерпения. Возможно, вместо того, чтобы тратить время на прогулки под дождем, следовало побеседовать с Блэком. Но она видела, что доконала его до такой степени, что он вполне себе мог свернуть ей шею… ну хотя бы попытаться. Да и проветрить голову ей было необходимо. Проветрила до такой степени, что сейчас саднило в горле и в носу хлюпало. Ничего страшного в легкой простуде не было, маги от такого не умирали, и если никак не лечить через пару недель само пройдет, даже в таком не то что не добавляющем, а скорее отбирающем здоровье месте. Просто неприятно. И говорить неудобно. Блэк смотрел на нее с подозрением. Было бы неплохо знать, что именно он подозревал и о чем вообще думал. Насколько в таком случае было бы проще наладить контакт. Но желания залезать в чужие головы Селестия никогда особо не испытывала, обучилась окклюменции и решила, что этого более чем достаточно. Прикладная магия интересовала ее куда больше, да и казалась полезнее. И вот в такие моменты она жалела, что некоторые аспекты магии попросту забросила. С другой стороны, знать абсолютно все невозможно, а нахвататься по верхам… так лучше вовсе в вопросе не разбираться, чем думать, что разбираешься, и натворить Мордред знает что. Она вон уже натворила — теперь не расхлебаешь. Устроив перерыв Блэку и себе, она просто сидела, прижавшись спиной к стене и глядя в узкую щель, заменявшую окно. Вот если бы она была анимагом… но опять же не сложилось. Хотя как раз анимагией Селестия интересовалась и даже пыталась, но результатов не добилась, никаких. Конечно, не факт, что она могла бы превратиться в нечто настолько мелкое, чтобы протиснуться в эту щель. А если бы она стала, например, лошадью? Где-то она читала, что анимагическая форма чаще всего соответствует патронусу. Быть лошадью Селестии не хотелось, даже находись она на свободе. Мысли из разряда «вот если бы…» столь же заманчиво увлекательны, сколь бесполезны. Даже провидцы, те, кто видит будущее, редко когда способны что-то изменить, что уж говорить о тех, кто этим даром обделен? Оставалось только смиренно принимать последствия собственных действий и надеяться, что дальше не будет хуже. — Сириус Блэк, — произнесла она, не поворачивая к нему головы. — Ты когда-нибудь кому-нибудь что-нибудь обещал? Ответом ей, конечно же, было молчание. Возможно, он просто не слышал, но, скорее всего, как обычно игнорировал все, что она говорила, хотя сейчас Селестия не издевалась. Или издевалась, но уже совсем иначе. — Наверняка обещал, мы часто по глупости своей и из самых возвышенных побуждений даем обещания и клятвы, даже не задумываясь о том, что их придется когда-то выполнять. А когда приходит время, так удобно оказаться запертым за решеткой — это откладывает все обязательства. В данном случае снимает. Отсюда никого не выпустят. Предателем или клятвопреступником тебя тоже не назовут, это ведь не твоя вина. Она все еще не смотрела на него, отчасти потому что шевелиться не хотелось, она каким-то образом умудрилась усесться действительно удобно, что в этом промерзшем каменном мешке казалось нереальным. А отчасти не хотелось видеть его лицо. Блэк хоть и старался, но выдержка и хладнокровие не те черты, которыми он мог похвастаться, так что лицо его красноречиво иллюстрировало мысли, а мысли эти были не самыми приятными. Не то чтобы хмурый взгляд, в котором явно читалось желание оторвать ей голову, Селестию пугал, но было неприятно. В конце концов, вот уж ее вины в случившемся не было. Даже несчастная Беллатрикс в его положении и проблемах была не виновата. — Когда же ты заткнешься? — усталый хриплый голос из дальнего темного угла камеры застал ее врасплох. Все же хорошо, что они с Блэком друг друга не видели, у нее с выдержкой и мимикой тоже все было не так уж радужно. По лицу расплылась торжественная усмешка, сдержать которую не удалось, а увидь подобное Сириус и вся работа насмарку. Проговорив про себя, что теперь-то уж она точно не замолчит, Селестия усилием воли стерла с лица откровенно глупую улыбку и все же повернулась лицом к Блэку. — Я права и тебя это задевает? Он упрямо поджал губы. Она могла бы продолжать давить, но не стала — иногда лучше отступить. — Есть один простой способ все решить, — Селестия просунула руку между прутьями, указательным и средним пальцем изображая шаги по коридору. Не надо было обладать особыми знаниями, чтобы понять столь толстый намек. Дальше они оба молчали, потому что она и так сказала слишком много, а он опасался сказать что-нибудь не то. Подозрение и недоверие со стороны Блэка были не только оправданы, но еще и логичны. Это место и так не способствовало построению доверительных отношений, тем более, когда речь шла об идейных врагах. А каким образом доказать этому человеку, что она уже не та Белла, которую он знал, Селестия пока не разобралась. Сказать правду напрямую? Малоэффективно, она бы в такую историю вряд ли поверила, только еще больше заподозрила собеседника. Если бы у них был доступ к магии, она бы просто показала, но в таком случае и с побегом проблем бы не было. Ах эти если бы… В камере слева сначала заскулили, потом закричали, грохот удара о решетку даже ее заставил вздрогнуть. Селестия спохватилась, огляделась, прислушиваясь к себе, но привычного холода, предшествующего появлению дементоров не было. Тогда что нашло на этого несчастного? Заключенные бесились обычно перед самым приходом и после ухода мрачных стражей, иногда во время, но редко. — Эй, Блэк, что там происходит? Спросить больше было не у кого, хотя слева и справа от него тоже кто-то сидел, но заводить дополнительные знакомства было излишним. Сириус безразлично посмотрел на разбушевавшегося заключенного и перевел взгляд на нее. — Крауч сломался. Быстро, жаль. Анализировать смысл сказанного Селестия не стала. Куда больше ее заинтересовала личность узника. Барти Крауч младший. Согласно истории — двинутый на всю голову последователь Воландеморта. Хотя согласно все той же истории все его последователи были больными на голову, взять ту же мадам Лестрейндж… На самом деле как-то подозрительно много психопатов, тем более среди и без того не многочисленной популяции магов. Конечно, многих довел именно Азкабан, но не все же здесь сидели. Изучить данный вопрос было бы занятно, если бы Селестия не оказалась непосредственной участницей. — К нему уже приходили родители? Блэк к этому моменту уже отвернулся, похоже, не желая видеть ни сходящего с ума Крауча, ни доставучую кузину. И отвечать на вопрос тоже похоже не собирался. — Блэк, это важно. Жизненно важно. Он не ответил, но смотрел красноречиво. Селестия решила считать, что нет. И сколько у них осталось времени? И есть ли смысл вмешивать самого Барти младшего? Беллатрикс его не особо хорошо знала, что не удивительно. Бывшую Блэк люди, их биографии и характеристики не интересовали. Исключением были сестра и муж, но по разным причинам. Селестия пришла к выводу, что Крауча лучше не трогать, мало ли что он там на свободе отцу наговорит. Не факт, что Крауч старший прислушается, но лучше не рисковать и не распыляться попусту. Раз уж решила договариваться с Блэком, нужно продолжать. В конце концов, он же начал ей отвечать, пусть не всегда и не на все вопросы.

***

Время здесь тянулось невообразимо медленно. Селестии казалось, что прошли месяцы, хотя не прошло и двух недель. К Краучу все же пришли родители, чье появление стало для всех местных обитателей своеобразным развлечением. Еще бы, гости здесь бывали редко, точнее никогда. Единственными новыми лицами могли стать новые заключенные, но вся секция была забита и пока кто-нибудь из них не сдохнет новых лиц можно было не ждать. Крауч старший обладал поразительно отталкивающим выражением лица. Его изображения такого эффекта не имели. Он не заходил в камеру, стоял рядом. Селестия прекрасно могла его разглядеть и, в отличие от остальных заключённых, беззастенчиво пялилась. Все отчего-то предпочли забиться в самые темные и дальние углы своих камер или, как минимум, просто помалкивать. Похоже, пристальное внимание с ее стороны мужчину не радовало, но он, видимо, счел ниже своего достоинства опускаться до общения с заключенной. Селестия могла бы и отвернуться и отойти, но следовало изучить человека, в чью жизнь потенциально тоже придется вмешиваться. Возможно, тех, кто сидел здесь сейчас, этот человек действительно мог пугать, но Селестия была практически из другого мира, где и похуже встречались. К тому же судя по тому, что будет происходить здесь в ближайшее время, не так уж он и силен, как хотел показаться. Вскоре он удалился, ведя под руку еле переставляющую ноги жену, точнее сына в облике жены. Как точно будут развиваться события дальше, Селестия не помнила. То, что его жена умрет в облике сына, она знала, но когда это случится? Оставалось надеяться, что не до следующего часа прогулки. Двери открылись на следующий день, и Селестия не стала терять время, тут же завернув в соседнюю камеру. Барти младший выглядел откровенно паршиво. Сидел, забившись в угол и обхватив голову руками. Он и раньше не отличался здоровым обликом, а сейчас кожа приобрела серовато- пепельный цвет, глаза почти остекленели, но рассудок еще не потеряли. Одна ночь с дементорами еще не сломила миссис Крауч, правда, судя по взгляду загнанного зверя, она и до того была не совсем адекватна. Селестия подошла вплотную и присела на корточки. — Приветствую, миссис Крауч, — едва слышно произнесла она. Парень дернулся и посмотрел на нее полными ужаса глазами. — Да, я все знаю, и даже буду молчать, но при одном условии. Мне нужно оборотное зелье. Его губы дрожали, а глаза блестели от подступающих слез, он что-то невнятно мямлил. — Только истерик не надо, — скривилась Селестия. — Тебе все еще есть что терять, даже после твоей смерти я могу сказать правду, мне, конечно, не поверят, но проверят, и твой сын сюда вернется. — Ты! — выплюнул парень сквозь зубы. — Это ты во всем виновата… Несчастная мать продолжала сыпать обвинениями, на которые Селестия никак не отвечала, пусть человек выговорится, может, полегчает. — Зелье. Я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь и не услышишь, — сказала она, когда истерика стихла. — Тварь, ты сгоришь в аду, — выплюнул парень, швырнув в нее небольшую металлическую бутыль. — Оглянись вокруг, — хмыкнула Селестия. Она развернулась и ушла. Бутылка скрылась за пазухой. Времени оставалось катастрофически мало, а следовало еще пообщаться с Блэком. Была, конечно, возможность, что он на нее кинется, но в последние пару дней она не слишком-то его донимала, может и успокоился. Селестия замерла у входа в камеру, опершись плечом о решетку. — А я думал когда ты притащишься, — из темноты ей навстречу шагнул Сириус. — Раз ждал, уже неплохо, — ее губы изогнулись в едва уловимой усмешке. — Что ты задумала, Белс? — он все еще смотрел на нее с недоверием, но причин верить ей у него и не было, более того с его стороны она вела себя еще более безумно чем обычно, особенно в последнее время. Что-то изменилось, но что, когда и почему… и изменилось ли? Все это могло быть просто игрой, но опять же, в чем смысл? Тот факт, что Беллатрикс Лестрейндж и тонкие интриги были не совместимы, как-то от него явно ускользнул. Эта кузина всегда была на диво прямолинейна. — Ты знаешь, — она не собиралась произносить вслух, будто опасаясь спугнуть и без того призрачную удачу. — Как минимум должен догадываться. — У тебя ничего не выйдет, никому ни разу это не удалось. — У нас, — уточнила Селестия. Сириус, запрокинув голову, громко расхохотался. Он ничего не сказал, но смотрел очень уж красноречиво. — Я предлагаю тебе шанс сделать хоть что-то вместо того чтобы впустую тратить свои годы на протирание штанами пола камеры. Но если тебе все еще настолько себя жаль, что готов прятаться тут и ничего не делать, справлюсь сама. На самом деле в одиночку она вряд ли сумела бы справиться, но не признаваться же в собственной беспомощности. Селестия давно уже уяснила одно простое правило выживания: окружающие должны думать, что ты можешь куда больше, чем ты можешь на самом деле. Возможно, однажды это тебя и погубит, но время определенно выиграет. — Ты точно рехнулась, Белс, — Блэк покачал головой. — У тебя есть неделя на размышления, я, так уж и быть, даже донимать тебя не стану. — Она демонстративно удалилась в свою камеру.