Основы приручения

(Фрэнк)

      Пойти той же ночью не получилось — Харви весьма категорично настоял на необходимости отдыха и загадочной «подготовки». Её результат бросился в глаза сразу, стоило Фрэнку покинуть вечерний автобус и увидеть напарника за остановкой.       Походная куртка Харви сменилась более лёгкой и тёмной, с множеством карманов. Громоздкий рюкзак исчез, вместо него появилась компактная сумка на поясе. Но самым заметным нововведением оказалась причудливая смесь бинокля и плавательных очков на прочном кожаном ремне.       — Это что, прибор ночного видения? — изумился Фрэнк, рассматривая необычный предмет.       — Ага, — безмятежно отозвался собеседник.       — И он только один?       Задорная ухмылка Харви ощутимо подогрела кровь. Он снял прибор с шеи и протянул Фрэнку.       — Во-первых, да, один. А во-вторых, примерь.       Подозрительно. В чём подвох? Харви не скрывает веселья, ожидая какой-то определённой, одному ему известной реакции. Фрэнк осторожно принял тяжеленный бинокль, поднёс его к глазам и остолбенел. Что здесь можно увидеть? Сплошная рябь и хаотичные цветные пятна, аж голова кружится. Пришлось зажмуриться, чтобы привести зрение в норму.       — Пожалуй, и правда обойдусь, — сдался психотерапевт.       — Здесь нужен определённый навык, — снисходительно пояснил Харви и забрал прибор с гордостью пятилетнего ребёнка, отвоевавшего любимую машинку у других детей в песочнице. Так и быть, пусть сам играет в свои игрушки, с Фрэнка не убудет. Впрочем, патрульный тут же реабилитировался: — Не волнуйся, для тебя тоже кое-что есть.       Расстегнув куртку, он выудил из внутреннего кармана три широких серебристых полосы. Это ещё что? Выглядит знакомо… Взгляд упал на запястья Харви, и ответ пришёл сам собой: конечно же, защитные накладки.       — Давай помогу, — предложил Харви, и Фрэнк без колебаний протянул руки вперёд.       Широкий браслет обхватил запястье тёплыми металлическими объятиями. Неужели Харви для этого держал накладки именно во внутреннем кармане? Хорошо, что сейчас темно — щёки Фрэнка залились румянцем. Один щелчок, второй — теперь его руки были надёжно защищены от посягательств чужих клыков.       — Шея, — скомандовал Харви, помахивая самой длинной полосой. Фрэнк невольно поёжился.       — Это обязательно?       — Так будет надёжнее.       Что ж, ему виднее. Психотерапевт послушно повернулся спиной и оттянул ворот свитера. Напрягся в ожидании неизбежного прикосновения, но всё равно вздрогнул, ощутив тёплые пальцы на своей коже. Водопад мурашек стёк по спине до самых пяток. Судя по приливу жара, Харви это заметил, но предпочёл никак не комментировать. К счастью, он был достаточно сосредоточен на деле, чтобы Фрэнк не чувствовал себя ещё более неловко. Прикрыв глаза, он дождался, пока защитная накладка будет застёгнута как положено.       — Нормально? Не туго? — деловито уточнил патрульный. Фрэнк на пробу опустил голову. Защита слегка упиралась в подбородок, но в целом не мешала.       — Нормально, спасибо.       — И ещё кое-что.       Ещё? Фрэнк удивлённо обернулся через плечо и уставился на небольшой блестящий предмет, лежавший в ладони Харви. Четыре соединённых между собой кольца с шипами и прикреплённая к ним узкая пластина. В животе стало тесно и холодно.       — По-моему, это уже слиш…       — Это на самый крайний случай, — настойчиво перебил Харви и взял его правую ладонь в свою. Пальцы скользнули в просторные кольца кастета. Патрульный неодобрительно вздохнул. — Великоват, конечно, но меньше у меня нет. Если придётся бить, приставь упор к основанию ладони, сожми как следует, чтобы пальцы не сломать, и держи руку прямо, вот так.       Чужие пальцы плотно обхватили запястье Фрэнка — через серебряную накладку их тепло ощущалось ничуть не хуже. Другой рукой Харви накрыл кулак Фрэнка, осторожно пропустив шипы между своими пальцами, будто они уже вонзились в чью-то плоть. Инструктаж завершился словами:       — Замахиваться не обязательно, просто выстави вперёд, кто набросится — сам налетит. Убить не убьёшь, но время выиграешь.       Мысль, что в его руке находится оружие, которым можно серьёзно ранить живое существо, повергла Фрэнка в состояние лёгкого шока. Зубы непроизвольно клацнули друг о друга.       — Харви, я не уверен, что… — начал он и прикусил язык, почувствовав протестующее жжение в носу. Пальцы на его руке сжались крепче и похолодели. Харви наклонился ещё ближе, как будто хотел лучше рассмотреть его испуганное лицо в резком свете фонаря.       — Послушай меня. — Голос патрульного звучал невозмутимо, но твёрдая убеждённость больно вцепилась в затылок Фрэнка, не позволяя отвернуться. — Ты — гражданское лицо, и я отвечаю за твою жизнь. Сейчас мы рискуем сильнее, чем раньше, и моя задача — по максимуму обеспечить твою безопасность. Это ради моей уверенности. Поэтому, пожалуйста, доверься мне и делай, как я скажу. Идёт?       В его голосе, взгляде, выражении лица было столько серьёзности и зрелой ответственности, что часть из них легла на плечи Фрэнка тяжёлым грузом. И, как ни странно, успокоила. Харви мог иногда произвести впечатление легкомысленного весельчака, но своей работой он болел ничуть не меньше, чем Фрэнк своей. Если не это повод для доверия, то что тогда?       — Идёт.       Удовлетворённая усмешка легонько щёлкнула по носу.       Выпустив его руку, Харви отступил на пару шагов, критически осмотрел его с ног до головы и торжественно провозгласил:       — Нарекаю тебя сэр Фрэнсис, рыцарь Мелвиллского леса!       Ответственность ответственностью, а без шуток и шага не ступить. Фрэнк хмыкнул и кивнул в сторону деревьев.       — Пойдём уже.       За последние несколько дней лес успел стать для них чуть ли не вторым домом. Ноги, казалось, пересчитали все кочки и пни, пальцы запомнили контур каждого куста на пути. Однако ночь, как ей и положено, всё меняет. Уже в десятке шагов от автомобильной дороги Фрэнк перестал различать не только кусты, но и собственные пальцы. Тогда Харви выступил перед ним, взял его за руку — левой за левую — и медленно повёл вперёд, ориентируясь на данные прибора ночного видения. Мелкие настороженные мурашки кололи запястья, но дрожь предвкушения в животе ощущалась куда сильнее.       — Далеко не пойдём, лучше охватим побольше пространства, — предупредил Харви шёпотом. — Если почувствуешь что-то, говори сразу.       — Есть, командир, — шепнул Фрэнк и улыбнулся в ответ на чужую невидимую улыбку.       Он всерьёз соскучился по ночи. По отсутствию яркого света, по тишине, многократно усиливающей каждый звук, по непередаваемо свежему воздуху. Лучше красться по бурелому в кромешной тьме в поисках вампиров, чем сидеть посреди залитой солнцем комнаты, ожидая неизвестно чего.       Фрэнк пару раз вздохнул полной грудью, крепче сжал руку Харви и сконцентрировался. Вдруг на этот раз повезёт?       Боль в ногах и спине отступила, а затем и вовсе рассеялась. Человек по имени Фрэнк Таннер превратился в облако из тысяч рецепторов, парящих над землёй. Каждый из них старательно ощупывал воздух в поисках чего-то необычного. Или знакомого. Или…       Тело резко вернуло себе былую плотность и неуклюже пошатнулось. Впрочем, энергетический холодок это не развеяло.       — С-стой, — заплетающимся от волнения языком проговорил Фрэнк. Руку захлестнуло волной настороженности.       — Что?       — Здесь… был кто-то. — Психотерапевт повернул голову, следуя за неприятными ощущениями. Холодок усилился вместе с сердцебиением. Харви напрягся до ломоты в затылке.       — Кровосос? — процедил он сквозь зубы.       — Да. Совсем недавно, даже получаса не прошло.       Какая удача! И зачем было таскаться по лесу днём столько времени, когда можно было просто…       Короткий резкий щелчок в темноте заставил Фрэнка дёрнуться. Затвор пистолета?       — Что ты…       — На всякий случай, — бесстрастно отозвался Харви. — Веди.       Впервые за всю историю их «расследования» не Харви волок временно ослепшего Фрэнка по лесу, а Фрэнк, энергичный и целеустремлённый, как гончая, учуявшая кабана, тащил за собой патрульного. Яркий и чистый шлейф энергии стелился перед ним лунной дорожкой. Не Бенни, но это мог оказаться один из тех вампиров, что нашли его. Они знают, где он. Они наконец расскажут, что с ним произошло.       В охотничьем запале забылось всё, даже конспирация. Поэтому неожиданный толчок, мягкий удар в спину и остановка движения оказались для Фрэнка полной неожиданностью. Впереди выросло препятствие, спину обдало злостью и виной. Над ухом раздалось неразборчивое:       — …ю мать… Я должен был заметить…       Пальцы упёрлись в шершавую кору. Фрэнк снова оказался прижатым к дереву, только уже не спиной, а лицом, а Харви, в свою очередь, прикрывал его собой сзади. Руки патрульного сжимали плечи, тихое, но частое дыхание грело затылок.       — В чём дело? — выдохнул Фрэнк.       — Поисковики.       — Откуда?       — Мы слишком забрали к западу. Похоже, вышли к новой зоне поисков.       Горло Фрэнка сжалось от запоздалого чувства вины. Дурак, обрадовался зацепке, совсем не соображал, куда летит…       — Прости…       — Моя вина, не сориентировался, — хладнокровно перебил Харви. Несмотря на выросшую нервозность, он всё ещё сохранял трезвость рассудка. — Не двигайся и постарайся восстановить дыхание. Ждём.       Чего? Пока их найдут и схватят? Марта запрёт Фрэнка в изоляторе года на три, если узнает. Он осторожно пошарил по земле носком сапога и хотел сделать шажок в сторону, но Харви ещё теснее прижал его к еловому стволу, придавив аурой для острастки. Не стоит.       — Верь мне, — обжёг ухо чуть слышный шёпот. Зашуршал капюшон, сполз на лицо до самого носа. Фрэнк прижался лбом к коре и обмяк.       Вдох через нос. Выдох через рот. Неглубокие и беззвучные, насколько это возможно. Сердце едва успокоилось, когда и его неподготовленное ухо различило хруст веток и тихие голоса. Светлое пятно фонарика выхватило из темноты мокрую корявую ветку.       Они приближаются.       Язык прилип к пересохшему нёбу. Колени дрожали и подгибались, все мышцы мелко сокращались, подчиняясь первобытному рефлексу — бежать, бежать прочь от опасности. Вот что ты чувствовал, когда тебя преследовали, Бенни? Тоже ощущал себя загнанным зверем, которого вот-вот обнаружат и затолкают обратно в клетку?       Но Фрэнку повезло больше, чем Бенни, — он был не одинок. Харви, неподвижный, чуткий, настороженный, сам напоминал зверя, устроившего засаду на своих охотников. Он выжидал момент.       Хруст. Лучик света скользнул по корням ели, за которой прятались нарушители. Ладонь Харви бесшумно скользнула вниз по плечу Фрэнка и крепко сжала его левую руку. От напряжения загудел ствол под пальцами. Скоро. Совсем скоро.       А может, пройдут мимо? Не заметят? Жаль, так только в сказках бывает…       Хруст. Хруст. Тишина… Треск.       И Харви сорвался с места.       Если бы Фрэнк не подготовился заранее, он точно грохнулся бы на землю при первом же шаге, и все их приключения закончились бы на этом. Честно говоря, он и сам плохо понимал, как вообще успевает переставлять ноги — Харви тащил его прямо через охраняемую зону со скоростью разогнавшегося гепарда, едва не выворачивая руку из сустава. Сзади раздался запоздалый окрик, но оборачиваться было некогда. И незачем.       Мышцы инстинктивно сопротивлялись бегу в кромешной тьме. Проклятый инстинкт самосохранения. «Если мы затормозим, нам конец!» — мысленно подстегнул себя Фрэнк. Вряд ли патрульные стали бы истязать пойманных пытками, однако ноги подчинились и заработали быстрее.       Впереди мелькнул просвет. Трасса. И что дальше? На открытом месте поймать их будет ещё легче. Но прежде, чем Фрэнк успел выдвинуть хоть какое-то предположение, Харви резко вытолкнул его перед собой прямо на дорогу.       Подошвы гулко впечатались в асфальт. Не удержав равновесия, Фрэнк шлёпнулся на одно колено и еле успел подставить руку, чтобы не распластаться ничком. Слепящий свет ударил прямо в глаза, уши заложило от гула клаксона и визга шин. Чья-то рука ухватила Фрэнка за капюшон и подтащила к внушительному чёрному внедорожнику.       Миг — и он уже летит носом на заднее сиденье. Широкая ладонь легла на его шею поверх капюшона. Край защитной накладки врезался в затылок. Вторая рука скрутила запястья за спиной, имитируя захват, и незаметно стянула с пальцев тяжёлый кастет.       — Что, парень, больше не тянет от закона бегать?       Узнав в нарочито суровом басе голос Харви, Фрэнк едва не расхохотался, но заговорщические мурашки вдоль позвоночника подсказали, что делать. Он яростно лягнул «плохого копа» ногой, специально промахиваясь, а когда «вырваться» не получилось, прохныкал:       — Не тянет, не тянет! Пусти, больно!       — То-то же.       Пальцы Харви в мимолётном ободряющем жесте погладили его запястья. Со стороны хватка наверняка казалась крепкой, но на самом деле лежать было довольно комфортно.       — Вот молодёжь наглая пошла, — послышался незнакомый мужской голос. Водитель, само собой. — Куда дальше, шеф?       — Я скажу, где свернуть.       Сердце разрывалось от спринтерского забега и потрясения. Пользуясь случаем, Фрэнк развалился на сиденье и уткнулся лицом в синтетическую обивку, пытаясь отдышаться. Неужели спаслись?       Поездка оказалась недолгой. Когда внедорожник остановился, Харви с показной небрежностью вытащил «арестанта» из машины и остановился напротив водительской двери.       — Спасибо за сотрудничество. Пока я заводил патрульную машину, этот сопляк сбежал бы, — картинно отдал честь он. Фрэнк не менее картинно понурился, держа руки за спиной.       — Не за что, шеф, обращайтесь, — радостно кивнул крупный бородатый мужчина лет пятидесяти. Из салона крепко разило самодовольством. Ещё бы, оказал обществу неоценимую помощь в поимке преступника (пусть даже не имеет ни малейшего понятия, в чём тот провинился).       Машина скрылась за поворотом. Разыгрывать сценку «Блюститель закона и обезвреженный бандит» больше не было смысла. Харви шумно выдохнул и выпустил руки Фрэнка. Тот поднял на него вопросительный взгляд.       — Сопляк?       Улыбкой Харви можно было бы осветить небольшой концертный зал.       — Ну прости. В лесу мы бы не оторвались, а я услышал эту машину и решил, что есть шанс.       — Один из миллиона, — не стал лукавить Фрэнк.       — Но ведь сработало же!       — Не поспоришь. Нас видели?       — Со спины. Но они явно ожидали, что мы рванём в другую сторону, поэтому замешкались. Я на это и рассчитывал.       — Гениально.       — Ты мне льстишь, психолог. Но спасибо. — Харви вытянул руки над головой, с хрустом потянулся и устало провёл ладонью по лицу. Промелькнувшее смутное желание заставило его замешкаться, но он всё же решился его озвучить: — Не знаю, как ты, а я бы сейчас выпил.       Фрэнк честно прислушался к себе. Во рту стоял неприятный кислый привкус, шею и запястья саднило. Он чувствовал себя измотанным, но желания упасть и отключиться не было и в помине. Накопленный адреналин требовал выхода.       — Я не против.       Согласия патрульный явно не ожидал.       — А таблетки?       — Сегодня не пил, да и мне уже лучше.       Харви придирчиво оглядел спутника, но решив, что тот выглядит не так уж плохо (или наоборот, слишком плохо, чтобы запрещать ему алкоголь), слегка приободрился и предложил:       — В «Беркут»? Тут совсем рядом.       — Давай.       Сегодня в баре было куда многолюднее. Усталое сознание беззвучно взвыло, но делать было нечего — оставалось лишь теснее прижаться к плечу Харви и пробиваться к стойке сквозь мешанину тычков, щипков, хлопков и завихрений чужой энергии. Ладно, за столиком будет полегче.       — Что будешь? — поинтересовался Харви, перекрывая шум толпы. В алкогольных напитках Фрэнк разбирался не лучше, чем в авиастроении, поэтому лишь отмахнулся, показывая, что полагается на его выбор.       Может, поискать пока свободное место? Он начал медленно протискиваться вдоль стойки, когда уловил неожиданно знакомое ощущение. Красочный хаос. Взгляд тут же наткнулся на ярко-алый затылок.       Джош стоял у другого угла барной стойки и громко смеялся, но лихорадочно мятущаяся аура безошибочно подсказывала: больше всего на свете парень хочет отсюда сбежать. Мешала ему, собственно, сама стойка и высокий, щегольски одетый мужчина с прилизанными русыми волосами, который прижимал Джоша к себе, бесстыдно затолкав ладони в задние карманы его джинсов. Неужели не видит, что Джошу противно находиться рядом с ним? Не слышит истеричных ноток в его смехе?       Мужчина наклонился к шее красноволосого, и голову Фрэнка разорвало безмолвной, но отчаянной мольбой о помощи. А он не привык игнорировать сигналы бедствия от кого бы то ни было.       Скользнув мимо стойки, он вынырнул из толпы рядом с парочкой и поздоровался во весь голос:       — Привет, Джош!       От радости, такой же лихорадочной, как и отчаяние, свело скулы. Джош расплылся в счастливой улыбке и постарался развернуться к прибывшему всем телом, насколько позволяло положение.       — Персик, сладкий, какими судьбами? — промурлыкал он и, повернувшись к спутнику, довольно пояснил: — Прости, милый, это мой давний друг, сто лет не виделись, представляешь? Он та-а-а-ак редко здесь бывает…       На лице Джоша сияла демонстративная готовность уделить всё своё время и внимание блудному «другу». Прилизанный тип обдал Фрэнка волной презрения и обиды за сорванный вечер, но руки из чужих карманов вытащил.       — Увидимся, — буркнул он низким прокуренным голосом и отошёл.       Джош проводил его круглыми глазами, затем перевёл восторженный взгляд на Фрэнка и внезапно повис у него на шее.       — Мой герой, что бы я без тебя делал!       Мутная от алкоголя и потому ещё более назойливая, чем в прошлый раз, аура облепила со всех сторон. Фрэнк ощутил себя мухой, попавшей на липкую ленту, даже приятный аромат парфюма не спасал положение. Сейчас ему не помешал бы свой герой…       — Прошу прощения?       Объятия Джоша поспешно разомкнулись, и Фрэнк с облегчением отступил назад, под защиту спасительной ауры Харви. Правда, спасительной исключительно для него — в сторону Джоша летели такие искры, что его красной макушке грозило воспламенение, хотя он сам и не подозревал об этом.       Визгливый смех Джоша прозвучал искренне, но в то же время колко.       — Ой, боюсь-боюсь! Не ревнуй, тигр, я всего лишь поблагодарил малыша за избавление моей задницы от лап одного извращенца.       — С каких пор тебе нужна помощь, чтобы кого-то отшить? — недоверчиво выгнул бровь Харви. Джош поморщился.       — Много ты понимаешь… Он крупная шишка. Во всех смыслах. — По бледному лицу расползлась похабная усмешка. Фрэнка передёрнуло. Неприятных ощущений добавила нескрываемая желчь в голосе Харви:       — А размер шишки имеет значение, даже если она тебе не нравится?       Джош пожал татуированными плечами.       — Полезные связи. Приходится дружить.       — Ну дружи, — вздохнул патрульный. Его злость сдуло сквозняком лёгкой печали и… разочарования? Он тронул плечо Фрэнка локтем (руки были заняты бокалами) и кивнул в сторону. — Идём.       Многозначительно прикусив губу, Джош растёкся по стойке, подпёр щёку кулаком и окинул обоих оценивающим взглядом.       — Такие милашки, я прям не могу. Неужели в кои-то веки проняло, а, Харви?       Новый всплеск раздражения, слишком внезапный на фоне только-только установившегося спокойствия, вонзился в затылок Фрэнка острым лезвием. На миг показалось, что содержимое бокалов вот-вот выплеснется Джошу в лицо, но Харви совладал с собой. Выдернул лезвие, отвернулся и молча зашагал прочь. Потирая саднящий череп, Фрэнк неуверенно попятился от Джоша.       — Эээ… Пока.       — Удачи, персик, — подмигнул парень всё с той же блаженной улыбкой на губах. — Надеюсь, тебе повезёт больше, чем мне.       И что это должно значить? Хотя — к чёрту. Надо проверить, как там Харви.       Столик в углу был уже занят, но нашлась другая кабинка, пусть и не такая приватная. Харви дожидался Фрэнка на красном диване, мрачно уставившись в пространство, — скорее задумчивый, чем злой. Тем не менее, психотерапевт накинул на него лёгкую пелену умиротворения, прежде чем присесть рядом.       — Всё в порядке?       Широкие плечи Харви расслабленно опустились. На лицо вернулась привычная добродушная усмешка.       — Выключи психолога, психолог. У меня всё зашибись.       — Но его слова тебя… задели, — не сдавался Фрэнк. Харви только глаза закатил.       — Он на это и рассчитывал. Придурок.       Отлично, всё не так плохо. Спокойствие собеседника придало Фрэнку сил, и он решился уточнить:       — Из-за чего вы расстались?       Можно, конечно, предположить, что из-за вульгарного поведения и так себе манер Джоша, но вряд ли всё настолько просто. Харви почти равнодушно повёл плечом.       — Не оправдали ожиданий друг друга. Я тогда не искал серьёзных отношений и честно об этом предупредил. Он вроде как согласился, но возвёл меня в ранг личной собственности, а это, сам понимаешь, не слишком приятно. Разбежались недели через две, с жутким скандалом. — Он невесело хмыкнул. — Наверняка он до сих пор дуется и считает себя жертвой.       — Нет.       Одного короткого слова хватило, чтобы заслужить согревающий благодарный взгляд. Харви стащил со стола один из бокалов и приподнял.       — Ладно, не будем об этом. Давай лучше выпьем за наш успех.       — Мы же чуть не попались, — напомнил Фрэнк, поднимая второй бокал. Собеседник лукаво прищурился.       — Чуть-чуть не считается.       Не удержавшись от улыбки, Фрэнк чокнулся с ним под весёлый звон кубиков льда и бездумно поднёс бокал к губам. Стоило языку коснуться тёмной жидкости, как его защипало от горечи.       — Что это? — скривился Фрэнк.       Харви даже бровью не повёл.       — Виски.       — Без колы?       — Естественно. Кола быстрее в голову ударит, а утром будешь от похмелья помирать. Поверь моему опыту.       Опыт Харви в распитии алкогольных напитков в любом случае был куда богаче, чем у Фрэнка, так что он смирился с неизбежным и сделал ещё один маленький глоток. Рот снова обожгло, но, по крайней мере, виски отлично перебивал тошнотворный привкус недавнего стресса. Сойдёт.       Фрэнк откинулся на спинку дивана и медленно выдохнул. Тело было тяжёлым и жёстким, как камень. Хотелось запрокинуть голову, но мешала серебряная накладка. Он попытался нащупать застёжку и застыл в недоумении — пальцы скользили по гладким металлическим пластинам, не находя ни единой зацепки. На помощь пришёл Харви, и через пару секунд возни длинная серебристая полоса звякнула о столешницу. Рядом легли расстёгнутые браслеты. Фрэнк с наслаждением покрутил головой и размял шею обеими руками.       — Спасибо.       Кожу вдруг обдало холодком. Руки Харви бережно сжали его предплечья и потянули на себя. Рукава куртки приподнялись. Левое запястье Фрэнка опоясывал сплошной синяк, почти чёрный в сумрачном свете бара. Должно быть, накладка врезалась слишком глубоко, пока они бежали через лес.       — Больно? — Харви робко тронул отметину большим пальцем. — Извини, я не хотел.       — Знаю. У меня от твоей вины волосы дыбом, прекрати, — поморщился Фрэнк. Подумаешь, синяк. С учётом всех обстоятельств, могло быть гораздо хуже.       Патрульный пристыжённо усмехнулся, но руки Фрэнка не выпустил. Прохладные пальцы продолжали гладить кожу, унимая боль. Приятно.       — А рефлексы у тебя что надо, который раз поражаюсь, — внезапно заявил Харви. — Не каждый патрульный вовремя среагирует в экстремальной ситуации, а ты не теряешься. Моё почтение.       — Ты просил довериться, вот я и доверился, — пожал плечами Фрэнк. Не хотелось ставить себе в заслугу всего-навсего удачное стечение обстоятельств.       — Всё ещё отличная команда, верно?       Верно. Обидно лишь, что эта отличная команда до сих пор не раздобыла никаких точных сведений о Бенни и остальных вампирах. Фрэнк беззвучно вздохнул и поинтересовался:       — Что будем делать дальше?       — Отдыхать, — абсолютно серьёзно произнёс Харви, не отрываясь от своего занятия. — Мы с тобой забегались как черти. Не помню, когда последний раз спал больше трёх часов, да и тебе досталось.       — Отдыхать сейчас, когда появился свежий след? — поразился психотерапевт. Вот уж не думал, что Харви отступит в такой важный момент! — Нельзя терять время!       — Мы его не теряем, а рационально распределяем. Кто продолжит разгребать всё это дерьмо, если мы с тобой свалимся от переутомления, а? — Брови Харви красноречиво приподнялись. Но впечатлило Фрэнка совсем другое.       «Мы с тобой».       Такое обыденное, будто само собой разумеющееся выражение. «Мы». Команда. Напарники. Это ещё хорошие знакомые или уже почти друзья? А ведь они, с удивлением осознал Фрэнк, встретились меньше месяца назад…       Патрульный расценил его молчание как протест и поспешно прибавил:       — Мы обязательно вернёмся, но нужно выбрать более подходящее время.       — Вечер? — предположил Фрэнк, отвлекаясь от своих странных мыслей.       — Или раннее утро. Лучше всё-таки утро, да, — кивнул сам себе Харви. — Может, обойдётся без неприятных встреч.       В ушах вновь послышался треск веток, перед глазами замелькали лучи предательских фонариков. Фрэнк поёжился.       — Значит, поисковики всё же ищут Бенни в этой новой зоне?       — Похоже. Хотя такой толпой быстрее спугнут. Странно всё это. — Харви озадаченно прищурился.       — Вампиры могут что-то знать об этом. Если бы мы встретили хоть одного… — вырвалась у Фрэнка непрошенная мысль, на что собеседник скептически отозвался:       — Насколько мне известно, кровососы редко горят желанием делиться сведениями с потенциальной добычей.       — Не смешно.       — А я что, смеюсь? — Патрульный нахмурился, указал пальцем на собственные губы и сложил их трубочкой. — Это похоже на улыбку? Я суров, как климат в Андах!       В этом весь Харви Нокс: плеснуть в беседу немного яда, а затем щедро припудрить откровенным ребячеством, чтобы не горчило. Отсюда и ощущение, что они знакомы не меньше пары лет. Вопреки собственному заявлению, Фрэнк не сдержал улыбки, и Харви победно выпрямился.       Только сейчас психотерапевт вспомнил, что его левое запястье всё ещё покоится в чужой ладони, а Харви неосознанно продолжает поглаживать его. Неловко… Высвободив руку, Фрэнк потянулся за своим бокалом, торопливо хлебнул ещё виски и закашлялся.       — Аккуратнее, не спеши, — предупредил Харви. Его ладонь замерла в опасной близости от спины Фрэнка, но тот уже сумел справиться с кашлем.       Новый глоток вышел более скромным и осторожным. Напиток кусал язык не хуже чужой ненависти, но если немного подержать его во рту, можно было ощутить особое терпкое послевкусие. Правда, от него всё равно тянуло морщиться.       — А ты совсем не пьёшь? — догадался Харви по выражению его лица. Протолкнув жгучую жидкость в пищевод, Фрэнк тряхнул головой и пояснил:       — Сильвио, мой опекун, был против алкоголя. Говорил, это ослабляет самоконтроль. Но бывали редкие моменты, когда он сам выпивал и позволял мне. Как ты и говорил, каждому бывает нужно выпустить пар.       Как всегда, стоило упомянуть прежнюю жизнь, Харви тотчас навострил уши и развернулся к спутнику, ловя каждое слово. Отгородиться от его пристального взгляда бокалом не получилось.       — Строгий был, да? — негромко уточнил патрульный.       Проницательные серые глаза Сильвио сверкнули на поверхности воспоминаний. Его крупное морщинистое лицо крайне редко озарялось улыбкой, кустистые брови вечно хмурились. На несведущих он производил впечатление ворчливого старика, но близкие знали, какой он на самом деле…       — Строгий. Но это было правильно. — Фрэнк машинально влил в себя ещё порцию виски, уже не чувствуя вкуса. — Только так он мог привить мне самообладание.       В висок боднуло недоумение.       — Да ну? Никогда бы не поверил, что у тебя могут быть с этим проблемы, — фыркнул Харви.       — Ты не знал меня в тринадцать, когда мамы не стало.       Это вырвалось до того спонтанно и легко, что Фрэнк сам удивился. С чего вдруг? Несколько лет он практически не вспоминал об этом и уж тем более не планировал ни с кем делиться своими детскими и подростковыми болячками. Но аура Харви придвинулась совсем близко, навалилась тёплой массой, мазнула по уху, готовая к любым откровениям. Широкая ладонь сжала плечо в ободряющем жесте. Ломаться, брать свои слова назад или отшучиваться просто не было сил.       Голос зазвучал спокойно и ровно.       — Я начал чувствовать чужие эмоции лет в пять, ещё до школы. Может, и раньше, просто не запомнил. Конечно, поначалу это никак не беспокоило, и я всерьёз думал, что так умеют все. Страшно удивлялся, когда мама не понимала моего настроения, или когда другие дети во дворе легко велись на чей-нибудь обман, ведь мне он казался таким очевидным. Я пытался рассказывать им об этом, но во-первых, мне не верили, а во-вторых, как выяснилось, правда многих злит. И я быстро закрылся. Ну… попытался.       Подушечка, родная… Даже в ноздрях засел запах старого хлопка, впитавшего в себя не один литр его слёз. Пальцы свободной руки стиснули невидимую цветочную наволочку.       — Это усиливалось с каждым месяцем, — тихо продолжил Фрэнк, глядя в одну точку. — Меня лихорадило целыми днями, ощущения пугали, из-за этого я часто плакал. Мама не представляла, что делать — мы жили вдвоём, посоветоваться не с кем, не к кому обратиться за помощью. Ей пришлось пропускать работу, чтобы возить меня на обследования. Врачи списывали всё на простуду, на излишнюю чувствительность, на характер, на что угодно, кроме очевидной связи симптомов с ростом маминых тревог. Правда, я и сам лишь спустя пару лет начал улавливать эту связь. Школа только усугубила проблему. Дети импульсивны: страх, гнев, обида, зависть, ревность сменяют друг друга чуть ли не каждую секунду. А детей в школе много. И это… сводило с ума.       Воздух вокруг сгустился. Харви сделал резкий, нервный глоток.       — А мама? Она разве не видела, что с тобой происходит? — хрипло спросил он.       — Видела, но не понимала. Просто не верила, что такое возможно, да и доказать я ничего не мог.       — Скачки температуры? Безошибочное угадывание чужих эмоций? Нет? Недостаточно? — стиснул зубы Харви, взвинченный до колотья в боках. Фрэнк дёрнул бровью и повторил любимое мамино слово:       — Психосоматика. Стрессы, замкнутость, пубертат. Обычные подростковые проблемы и капризы.       — Серьёзно, блин?!       Руки чесались от чужого негодования, но в кои-то веки не тянуло разодрать их в кровь. Фрэнк с вялым любопытством рассматривал собственные покрасневшие костяшки.       — Не знаю, тогда я плохо в этом разбирался. Наверное, со стороны и правда походило на обычный невроз. Диагноз мне так и не поставили, но слухов и поведения хватило, чтобы обзавестись репутацией психа. В школе меня обходили десятой дорогой — жаль, от эмоций и отношения это всё равно не спасало. Я вообще не хотел туда ходить, пытался убедить маму, что буду прекрасно заниматься дома, но она не слушала. Она мечтала выбить меня из кокона, социализировать, заставить открыться и завести друзей. Хотела, чтобы я был «правильным», таким, как все. Чтобы соседи и коллеги перестали шептаться у неё за спиной о том, что её сын психически нездоров.       «Я не оставлю тебя дома одного! Ты едешь в школу, Джереми, и точка! Пора уже взять себя в руки!»       Как же это было давно. Будто не в прошлой, а в позапрошлой жизни — причём, чужой. Собственный рассказ казался Фрэнку пустым и скучным, как если бы он пересказывал по памяти абсурдную книгу, прочитанную в далёком детстве. Шрифт поплыл, картинки смазались. Даже черты маминого лица вспоминались довольно смутно.       В противоположность ему, Харви так и кипел. От еле сдерживаемого гнева трещали тонкие стены кабинки.       — Да наплевать, что болтают соседи! — выпалил он, таращась на Фрэнка круглыми глазами. — Неужели она не хотела во всём разобраться, помочь тебе?       — Она помогала. На свой манер. Считала, что таким образом закаляет меня. — Фрэнк прикрыл глаза. Веки пылали. — Она держалась холодно, кричала на меня, но я-то знал, как ей больно и страшно. И не понимал, кого больше ненавижу за это, себя или её.       — Охренеть закалила, — буркнул Харви, и его пальцы судорожно стиснули кромку бокала. — А потом что?       — Упала с лестницы на работе. Скорее всего, инфаркт. Ей было уже сорок восемь, я поздний ребёнок. Упала неудачно, с высоты и вниз головой. До больницы не довезли. И разумеется, виноват в этом был только я.       Возмущение Харви достигло апогея. Оно прокатилось под кожей болезненным гулом, скрутило вены и выплеснулось наружу резким:       — Что за чушь вообще?!       Впервые с начала рассказа губы Фрэнка дрогнули в улыбке.       — Не чушь, а распространённая реакция мозга на потерю близкого человека. У нас были сложные отношения, но кроме мамы у меня не было никого. Я не сомневался, что убил её. Все её страдания, годами копившиеся внутри меня, обрушились разом, и я… утонул. Не спал, не ел, даже не вставал с кровати. Хотя это, наверное, к лучшему, иначе я обязательно что-нибудь сделал бы с собой. А потом приехал Сильвио…       Плечи расправились сами собой. На душе потеплело. Фрэнк будто вновь ощутил на своей макушке жёсткую ладонь, вырвавшую его из бездны вины и самоуничижения. Это определённо лучшая часть истории.       — Мама никогда не рассказывала о моём отце, не поддерживала связь с семьёй, поэтому найти родственников после её смерти оказалось проблематично. Органы опеки смогли связаться только с Сильвио — и то каким-то чудом. — Он тряхнул бокал, наблюдая за перекатывающимися льдинками, и хихикнул. — А ведь он был подозрительной личностью: мужчина за шестьдесят, неженатый, бездетный, вдруг прилетает на выручку незнакомому мальчишке. На него даже досье собирали, чтобы случайно не отдать меня в руки маньяка, но он оказался чист, и документы всё же оформили. И представь, новый опекун, совершенно незнакомый человек, за сутки разгадал мою проблему и наконец рассказал, кто я на самом деле.       К сожалению, их тогдашний разговор начисто выпал из памяти, как и весь месяц после смерти матери. Зато остались чувства. Тяжёлая рука на спине. Глубокий, успокаивающий голос. И энергия — свежий целительный поток, струящийся через всё тело. Тогда Фрэнк и понятия не имел о том, что это такое.       — Он объяснил мне всё, — вспомнил он с благодарной улыбкой. — Поставил на ноги, научил с этим справляться. В четырнадцать я переехал в Мелвилл вместе с ним, а в шестнадцать уже поступил в центр поддержки на стажировку. Вливаться было трудно, но со временем все его обитатели стали для меня семьёй. Но конечно, главным человеком в моей жизни всё равно остался Сильвио.       «Хватит звать меня по имени! Пожалуйста… Я не хочу».       «Не хочешь быть Джереми? Ладно, тогда будешь Фрэнком».       Если бы не он, Фрэнк не сидел бы сейчас на удобном красном диванчике с бокалом виски в руках. В лучшем случае его пристанищем стала бы узкая белая комната с мягкими стенами, а в худшем — пара квадратных метров земли на кладбище. Да и сейчас он переживает каждый новый день лишь благодаря силе и мудрости наставника, сохранившимся глубоко в душе.       По поверхности виски прошла лёгкая рябь. Фрэнк обхватил бокал обеими руками, но дрожь только усилилась. Веки отяжелели от непролитых слёз.       — Его не стало два года назад. Он до последнего ходил на работу, заботился о пациентах. И обо мне. Как будто… Знаешь, как будто он не хотел уходить, не убедившись, что я действительно смогу справиться без него. Благодаря ему я стал увереннее и перестал считать себя сумасшедшим. Увидел, что реально способен помогать другим, таким же изгоям, как я сам. Его дело продолжается и приносит результат. Это делает мою жизнь не напрасной.       — Фрэнк.       Звук собственного имени вместо привычного «психолог» привёл Фрэнка в смятение. Он поднял на собеседника затуманенный взгляд — потемневшие почти до черноты глаза Харви блестели совсем близко. Многотонный гладкий шар провалился в горло и бухнулся куда-то в желудок.       Крепкая рука неловко, но порывисто обвилась вокруг шеи, впилась пальцами в затылок. Обмякший от неожиданности Фрэнк ткнулся носом в куртку Харви. Пахло влажной землёй, лесной хвоей и чем-то ещё, до боли уютным. Уха коснулся горячий шёпот:       — Твоя жизнь в любом случае не напрасна. Дурак.       Чёртов виски, ноющие от усталости мышцы, эти неуместные излияния и тепло, тепло повсюду, живое, всепроникающее, дарящее чувство абсолютной безопасности… Губы вдруг затряслись, и Фрэнк спрятал лицо на плече Харви, ужасно боясь разреветься на пустом месте. Бокал выскользнул из ослабевших пальцев, но не упал, а был ловко доставлен к столу. Теперь Харви прижимал Фрэнка к себе обеими руками.       — Прости, что вывалил на тебя… всё это, — сдавленно пробормотал тот. — Я просто… Я не…       — Всё хорошо, психолог. Полегчало?       Да. До сих пор ни один человек не слышал от Фрэнка эту историю целиком, а вот Харви не повезло. У него вообще какой-то феноменальный талант заставать Фрэнка в самом неприглядном виде — ошибающимся, слабым, порой безумным, как в кабинете Дельфингтона. Тем удивительнее, что даже это его не отталкивает…       Неловко отстранившись, Фрэнк попытался как можно незаметнее утереть мокрые глаза. Харви вновь сунул в его руки бокал и мягко приказал:       — Пей. Ещё принесу.       Он направился к барной стойке, а его тепло осталось лежать на плечах на манер пледа, в который можно завернуться самым холодным днём. Фрэнк и завернулся, облегчённо прикрыв глаза, безмерно благодарный Харви за его внимание, но ещё больше — за предстоящие пару минут одиночества. Виски полился в горло горячим потоком.       Парадоксально, но сегодня он дважды побывал на месте Бенни. Первый раз — в лесу, прячась от поисковиков, второй — рассказывая о том, о чём говорить не хотелось. С самого начала терапии он твердил пациенту, как важно доверять друг другу и делиться своими переживаниями… а сам что? Всю жизнь молчал, искренне полагая, что его проблемы никому даром не сдались. В том числе Сильвио. Он так много сделал для Фрэнка, что нагружать его лишней информацией казалось нечестным; да и какой смысл, если все эмоции ученика были для Сильвио как на ладони? Они знали друг друга как свои пять пальцев, но трудно было припомнить хоть один случай, когда они честно беседовали о прошлом.       Открыться другому человеку непросто. Непросто добровольно вывернуть душу наизнанку, даже зная, что это принесёт облегчение. Теперь Фрэнку было стыдно перед Харви, но какая-то туго свёрнутая пружина внутри него разжалась и перестала давить на внутренние органы. Наверное, всё к лучшему.       Волна знакомой энергии вновь окутала кабинку. Сиденье диванчика качнулась под чужим весом, и Харви снова обнял разомлевшего Фрэнка за плечи таким естественным жестом, будто проделывал это уже десятки раз и имеет полное право. Почему-то оспаривать это право вовсе не хотелось.       Тёплый палец ткнулся в кончик носа.       — Спишь?       — Нет.       Точнее, тело уже готово было отъехать в мир грёз, а вот мозг пока работал слишком интенсивно. Ощутив неуверенное жжение в плече, Фрэнк открыл один глаз и покосился на Харви. Тот набрал воздуха в грудь, явно намереваясь сказать нечто серьёзное и важное, но вместо этого почему-то выдал:       — А я тут, пока шёл, анекдот вспомнил, про кровососов. Он не очень приличный, но смешной. Короче, приходит как-то кровосос на вечеринку…       Анекдот оказался жутко неприличным и совсем не смешным — может быть, именно поэтому после его окончания Фрэнк расхохотался в голос, чуть не облившись виски. Голова вдруг сделалась пустой и лёгкой, как воздушный шарик. Тяжело дыша, он утёр выступившие от смеха слёзы и наткнулся на ошарашенный взгляд. Не дожидаясь вопроса, патрульный пояснил:       — Просто… первый раз вижу, как ты смеёшься. Вот прям смеёшься, а не просто улыбаешься и фыркаешь.       Ценное замечание.       — И как, страшно? — ухмыльнулся Фрэнк.       — Очень. — Харви удручённо покачал головой, а потом расплылся в коварной улыбке. — Хочешь ещё анекдот?       — Пощади!       — Не дождёшься!       Он принялся сыпать словами без остановки: забавные случаи с работы, рассказы знакомых и дикие истории из интернета сменяли одна другую. Фрэнк только и делал, что смеялся, едва успевая вставить пару слов, а Харви это только раззадоривало. Неизвестно, чем закончилось бы это безобразие, если бы сквозь опустевший бокал из-под виски Фрэнк не разглядел необычно тихий и малолюдный зал.       — А сколько времени? — растерянно спросил он. Харви взглянул на часы.       — Почти четыре.       — Мм…       Мышцы расслабились до такой степени, что проще было уснуть прямо здесь, чем заставить себя встать. Горло саднило от смеха, аж голос сел. Оценив состояние спутника, Харви понимающе хмыкнул, смахнул указательным пальцем чёлку с его лба и произнёс:       — Пойдём, что ли?       — Угу…       С его помощью Фрэнк всё же смог придать телу вертикальное положение и покинуть гостеприимный бар. Холодный предрассветный воздух ударил в голову не хуже алкоголя и подстегнул желание поскорее оказаться в постели. Фрэнк мимоходом сочинил очередную эпитафию на могилу своего режима, но не сказать, что ему было о чём жалеть. На душе впервые за долгое время было спокойно.       — Сколько я тебе должен? — вспомнил он на ходу. Харви махнул рукой.       — Забудь.       — Но…       — Я позвал — я угощаю. Правило скаута.       — Значит, если я позову, ты дашь мне заплатить? — логически заключил Фрэнк.       — Проверим в другой раз. А вообще здорово посидели, а? — расплылся в улыбке патрульный.       — Да. Здорово…       Здорово, что Харви рядом. Такой упрямый, любопытный, безбашенный, уверенный в себе, оптимистичный, сильный. Тот, кто одной рукой толкает Фрэнка в неприятности, а другой с блеском из них вытаскивает. Тот, без кого уже трудно представить хотя бы один прожитый день…       Перехватив взгляд Фрэнка, Харви послал ему короткую светлую улыбку. Сердце вдруг споткнулось и с грохотом налетело на рёбра — странно, что со стороны не слышно. Не унималось до самого дома, пока они молча шагали плечом к плечу, глядя в разные стороны.       У подъезда остановились одновременно, нелепо замерли друг напротив друга. Фрэнк отчего-то никак не мог поднять на Харви взгляд и таращился на его острый подбородок. Пульс то частил, то замедлялся, мурашки бегали по телу целыми толпами, а кожа теплела от странного… предчувствия.       Должно быть, дело в ауре, которая разрослась до невероятных размеров и тянула Фрэнка к себе, как намагниченная. Она гладила по щекам, шее, пальцам, сушила губы и ласкала живот. Нечто похожее происходило тогда, на кухне, но сейчас ощущения были гораздо сильнее. Обведя языком шершавое нёбо, Фрэнк пролепетал, лишь бы нарушить тягостное молчание:       — Ты сегодня на дежурство, да?       — Ага, — отозвался Харви необычно глухим голосом.       Бесполезный диалог. Пора прощаться и уходить, пока… пока не…       Боль. Тихая, давящая, горячая, как неутолённая жажда, боль перетянула грудь невидимыми ремнями. Потрясённый, Фрэнк вскинул голову и прочёл в сверкающих глазах Харви одну простую мысль: «Была не была».       Захлестнуло. Обожгло. Опутало скользящим шёлковым покрывалом, отрезая доступ к кислороду. Стенки сосудов дрогнули под напором энергии, хлынувшей в каждую клетку тела. Фрэнк захлебнулся этим чувством, обомлел, потерялся в ощущениях, таких разных и острых, таких безудержных…       Даже не сразу осознал, что его целуют.