Общая комната Слизерина
Дафна почувствовала свой скрытый, внутренний ген храбрости. Она собиралась обмануть любовное зелье, вызванное для Драко Малфоя. Очень неуравновешенного и до тошноты одержимого Драко Малфоя. Её слизеринские наклонности кричали, чтобы она отступила и оставила безумные планы спасения тем, кто им подходил, особенно гриффиндорцам, и в данном конкретном случае кудрявым гриффиндорским брюнеткам по имени Гермиона Грейнджер. Дафна подавила инстинкт самосохранения. Кроме того, она ещё не была уверена, что её больше всего пугает: что Драко мог бы с ней сделать, если бы понял, что она лжёт ему насчёт ожидания Вейн или что эта новая и пугающе мстительная Гермиона сделает, если она этого не сделает. Дафна решила, что рискнёт с Драко. Лучше знакомый вам дьявол, чем сумасшедшие героини войны, которые слишком быстро использовали болезненные проклятия. Дафна подошла к блондину, бывшему принцу Слизерина, нынешнему гриффиндорскому рабу любви. Это был медальон из волос Ромильды, который он носил на шее? Дафна заткнула рот, срочно нужно ведро. — Привет, Драко, твоя девушка просила меня передать, чтобы ты пришёл в кабинет старост. Драко сел и улыбнулся ей: — Ромильда? Она меня ждёт? — Ага, она сказала, что ей срочно нужно тебя увидеть. Я только что наткнулась на Пэнси, которая тебя искала. — О, спасибо, Дафна, — сказал Драко, прежде чем выбежать из гостиной. О том, насколько изменчивой и опасной была Амортенция красноречиво свидетельствовало то, что обычно остроумный Малфой даже не спросил, почему Ромильду пустили в кабинет старост, учитывая, что она не староста. Дафна вздохнёт с облегчением, когда к ним вернётся нормальный Драко. Даже если он собирался вести себя ужасно, когда осознает, какой тупицей он сделал себя за последние несколько дней. Младшекурсники никогда больше не будут так бояться его, после того, как увидели, что он ведёт себя как влюблённый дурак. Дафна вытерла рукой лоб. Её участие в этом безумном плане закончилось.***
Коридоры Хогвартса
Драко ухмыльнулся, вспомнив свою новую идеальную девушку. Он не мог понять, как никогда раньше не замечал её. Она была всем, что он хотел от девушки. Она была цепкой, хихикающей и цеплялась за каждое его слово. Он высмеивал свои прежние представления о девушке, которая могла бы думать сама за себя, и не соглашался со всеми глупостями, которые он произносил. Слава богу, он пришёл в себя, иначе он вполне мог оказаться с той ходячей банши Грейнджер. Она была досадной всезнайкой, которая могла бы превратить его жизнь в несчастье своей способностью иметь оригинальные мысли и на самом деле обладать мозгом. Драко присвистнул, беспечно шагая, предвкушая бессмысленные поцелуи с Ромильдой. Дверь кабинета была закрыта, и вокруг было темно, Драко резко повернул голову: — Ромильда? Милая, где ты? Ответа не было. Драко ухмыльнулся, маленькая шалунья пряталась от него. Ей нравилось играть в такие маленькие игры. Обычно он находил это раздражающе застенчивым, но по какой-то причине, когда это происходило, он находил это восхитительным. Он прошёл через дверь и был совершенно не готов к удару заклинания связывания всего тела. Если бы мог, то несколько раз удивлённо моргнул. Вместо этого он был вынужден просто смотреть на склонившуюся над ним коричневую пушистую голову. — Прости, Драко, но это к лучшему.***
Кабинет старост
Гермиона почти отшатнулась от ярости, исходившей из глаз Драко. Хорошая работа, она провела исследование побочных эффектов любовных зелий и подготовила заклинание связывания тела. Теперь ей просто нужно было держать его здесь, пока зелье не закончится и он не вернётся к своему нормальному состоянию. Гермиона подняла его на удобный стул, который она приготовила, и связала. Она убедилась, что заставила его замолчать, прежде чем освободить его от Петрификуса Тоталуса. Она не могла позволить, чтобы он закричал и попросил ближайших профессоров освободить его из плена. Было очень жаль, что Выручай-комната не восстановилась после того, как была разрушена Адским Пламенем Крэбба, потому что это было идеальное место для удержания Драко. Хотя Гермиона уговорила Невилла и Ханну согласиться на то, чтобы она использовала кабинет в течение следующих нескольких дней, пока не закончится действие зелья, не было никакой реальной гарантии, что любопытные учителя не попытаются выяснить, почему кабинет внезапно стал недоступен. По крайней мере, Гермиона планировала, что это произойдет в пятницу вечером, поэтому их не ожидали на уроках до понедельника. Она не думала, что зелье продержится очень долго, если Драко не съест больше конфет, наполненных зельем, и вполне ожидаемо, что она сможет выпустить Драко к утру воскресенья. Гермиона вздохнула. Ей нужно было объяснить ему, почему он сейчас привязан к стулу и находится под заклинанием Силенцио. Судя по сердитым взглядам Драко, это будет непростая задача. — Драко, я знаю, тебе должно быть интересно, почему я напала на тебя и закрыла в кабинете. Он кивнул Гермионе, призывая её продолжить. — Что ж, это непросто объяснить, но я хочу, чтобы ты проявил терпение и выслушал меня. Ладно? Драко снова кивнул в знак согласия. — Ты можешь не поверить в то, что я говорю, но, пожалуйста, просто выслушай меня. Ты находишься под влиянием Амортенции. Драко закатил глаза и попытался что-то сказать, открыв рот несколько раз, как золотая рыбка, но не издавал ни звука. Он выглядел невероятно расстроенным. — Если я сниму заклинание безмолвия, ты будешь вести себя нормально и не начнёшь кричать? — спросила Гермиона. Драко снова кивнул. Теперь он выглядел более чем немного раздражённым. — Во что ты, чёрт возьми, играешь? — прошипел он Гермионе. Гермиона скрестила руки. Это всегда было слабым местом в её плане. Поначалу заставить Драко её послушать было непросто. — Я знаю, что это ужасно, но, Драко, ты под Амортенцией. Драко прищурился, глядя на Гермиону: — Почему ты так думаешь? Ты ревнуешь или что-то в этом роде? — Нет, но я хочу, чтобы ты меня выслушал. Ты вёл себя так неестественно, и с каких пор тебе вообще нравится Ромильда Вейн? — Звучит не очень. По твоему, что должен был быть настолько подавлен твоим отказом, что не мог бы двигаться дальше и быть с кем-то столь замечательным, как Ромильда? Гермиона фыркнула на последней части его предложения. — То есть, ты в основном пытаешься сказать мне, что тебе удалось по уши влюбиться в Вейн за пару дней до такой степени, что ты сидишь за столом Гриффиндора, чтобы быть рядом с ней? — Что в этом такого? Она особенная девушка. Она красивая, добрая и заботливая. — Верно, — саркастически сказала Гермиона, — ты что-нибудь ещё о ней знаешь? — Да, я ещё не знаю всего, что нужно знать. И что, чёрт возьми? В этом смысл отношений, не так ли, чтобы вы узнали больше о человеке, который вам небезразличен. — Обычно ты знаешь хоть что-то о ней заранее. Господи, Малфой, Джинни сказала мне, что ты даже не знал, кто она такая, и хотел, чтобы она указала тебе на неё. Разве это не тревожит тебя? — Я думаю, тебе нужно заткнуться, Гермиона. Что у тебя есть против Ромильды? Я думаю, ты просто завидуешь, потому что кто-то действительно хочет быть с ней. Даже рыжее чудовище не хочет быть с тобой, — крикнул Драко, заводясь всё больше и больше. Гермиона не позволила ему рассердить её. Ей нужно было сохранять спокойствие. Она знала, что это говорило зелье, а не Драко. Она не собиралась позволять ему расстраивать её, какие бы обидные вещи он ни кидал в неё. — Если ты собираешься кричать, мне придется снова заставить тебя замолчать. — Делай, чёрт возьми, что хочешь. Ты всего лишь ревнивая девушка, которая хочет оклеветать Ромильду, — крикнул Драко. Гермиона вздохнула. Это будет труднее, чем она думала. Драко и в лучшие времена был упрямым. В настоящее время он направляет своего избалованного внутреннего мальчишку, которого не видели во всей его отвратительной красе с пятого года обучения. По крайней мере, на этот раз обошлось без кровавых оскорблений. Гермиона снова использовала заклинание Силенцио, и Драко посмотрел на неё сердитыми глазами. Пять часов спустя статус-кво всё ещё сохранялся. Гермиона ещё не сняла заклинание. Вместо этого она села в угол и стала читать. Время от времени она проверяла Драко. В настоящее время он смотрел в потолок, но она знала, что он всё еще был в ярости, так как его челюсти были напряжены, и он сжимал пальцы. Она предложила ему пищу и воду, но он упорно игнорировал её. Вокруг них в замке было тихо. Был комендантский час, и все были безопасно укрыты в своих общих комнатах. Гермиона подумала, что это хорошая возможность заставить Драко заставить замолчать. Она знала, что никакого реального прогресса пока не достигнуто, но тишина начинала приближаться к ней. — Я собираюсь снять заклинание сейчас. Как ты думаешь, ты сможешь говорить, не крича на меня? — спросила Гермиона Драко даже не взглянул на неё. — Это будет долгая ночь, — подумала Гермиона, снимая заклинание. — Ты готов меня слушать? Драко пожал плечами: — Не то чтобы я мог удержать тебя от разговора, потому что у тебя есть моя палочка. — Драко, ты можешь просто послушать меня, не злясь и не защищаясь на этот раз? — никакой видимой реакции со стороны слизеринца не последовало, поэтому Гермиона восприняла это как согласие и продолжила. — Подумай об этом логически, ты поймёшь, что на самом деле не влюблён в Ромильду Вейн, и что это всего лишь заклинание. Я имею в виду, замечал ли ты её раньше? Драко продолжал игнорировать её. По крайней мере, на этот раз он не кричал, но всё равно не казалось, что Гермиона добивалась каких-либо успехов. Он отказывался смотреть на неё. — Подумай об этом, Драко. Гермиона вернулась к своей книге и надеялась, что в её слова немного вникли. Драко окоченел от сидения на одном месте. Всеохватывающая ярость, заставившая его кричать, покинула его где-то на третьем часу плена. Теперь он просто ждал, когда раздражающая ведьма освободит его. Поскольку она, казалось, намеревалась продолжать свои безумные тирады против Ромильды, он решил не давать ей время суток. Она не открывала рта с тех пор, как в последний раз умоляла его поверить во всю эту чушь. Казалось, что это было несколько дней назад, но на самом деле, судя по хитрым взглядам, которые он кидал на её часы, прошло всего два часа. Ему было скучно и хотелось пить. Должен ли он прекратить свое вынужденное молчание и попросить её выпить? — Грейнджер, я хочу пить. Дай мне выпить, — потребовал он. В ответ на его тон она с вызовом подняла брови, но в конечном итоге пришлось сделать то, что он просил, потому что он не мог налить себе выпить. Он с благодарностью проглотил стакан, который она поднесла к его губам. Он собирался упустить из виду тот факт, что это было менее чем достойное положение. Его потребность в воде преодолела любое желание оставаться уравновешенным и элегантным Малфоем прямо сейчас. Когда он допил, он спросил: — Как долго ты собираешься держать меня здесь? — Столько, сколько понадобится, — ответила она. — Я знаю, пока что ты мне не веришь, но как только зелье перестанет действовать, ты придёшь в себя и будешь благодарен за то, что я сделала это. — Да, я уверен, что мне будет очень приятно, что ты похитила меня, связала и забрала мою палочку, — саркастически протянул он. — Можешь ныть сколько угодно, Драко, но через несколько часов ты увидишь, что я права. — Как скоро закончится действие этого «зелья»? — спросил Драко, заключив в кавычки слово зелье, чтобы показать ей, как мало он поверил в её теорию. — Ну, у меня есть остальные шоколадные конфеты, которые, как мне кажется, были с добавлением Амортенции, так что я думаю, максимум на следующий день. Хотя Ромильда никогда не была сильна в приготовлении зелий… — Так технически ты собираешься продержать меня здесь до утра воскресенья? — Нет, я думаю, ты выйдешь в субботу днём, после того, как, конечно, в благодарность расцелуешь мои ноги. — В твоих снах, Грейнджер, я целую только ноги Ромильды. — Фу, Драко, я не хочу представлять это. Некоторое время воцарилась тишина, но Гермиона практически слышала, как работает мозг Драко. — Мне нужно в туалет, — сказал он. Гермиона этого ожидала. Она не была дурой и знала, что Драко пытался придумать план побега. Она уже приняла меры предосторожности, убрав из ванной все, что он мог использовать в качестве оружия, даже полотенца; она заменила их бумажными салфетками. — Конечно, Драко, я просто развяжу тебя, — сказала она. Она увидела, как он предвкушает ухмылку, пока он не спеша подошел к крохотному унитазу рядом с кабинетом. Десять минут спустя он вышел с хмурым лицом. Она самодовольно улыбнулась ему: — Ты ведь не думал, что я настолько тупа, чтобы оставить там что-нибудь, что ты можешь использовать против меня. Ух ты, Драко, твоя связь с Ромильдой действительно начинает сказываться на тебе. Он ничего не сказал; просто бросил на неё разъярённый взгляд, когда она снова привязала его к стулу. Тупиковая ситуация продолжалась. Утро субботы выдалось ясным и морозным. Гермиона задремала около часа назад. Драко неподвижно сидел на стуле, не желая закрывать глаза. Однако он провёл часы до восхода солнца, размышляя о том, что сказала Гермиона. В его сознание начали закрадываться сомнения относительно его чувств к Ромильде. Гермиона определённо была права. Несколько дней назад он даже не замечал девушку, не говоря уже о том, чтобы встречаться с ней. Сначала та его часть, которая оставалась блаженно привязанной к юной гриффиндорке, выкрикивала оскорбления в другую сторону его мозга, но через несколько часов это начало исчезать. Он покачал головой, пытаясь избавиться от противоречивых мыслей. Он ненавидел такое замешательство. Как будто часть его просыпалась от очень долгого сна, и расплывчатые образы последних нескольких дней дразнили его память, как исчезающие сны. Он больше не чувствовал этого всеобъемлющего желания проводить каждую минуту бодрствования с Ромильдой. Это было в некотором роде освобождающим. Это было почти так, как если бы он возвращался в своё тело после того, как какое-то время жил в чужом. Он чувствовал, что к нему возвращается свобода воли, и это было так важно для него после ада, через который он прошёл во время войны. Он никогда не хотел чувствовать себя так, как на шестом курсе, как будто он не контролировал свою жизнь. Его действия были продиктованы Волдемортом, и он был совершенно бессилен отказаться. Его прежние чувства к Гермионе тоже начали проявляться снова. Когда в комнате стало светлее, он сидел и смотрел, как спит кудрявая брюнетка, думая о том, как прекрасно она выглядела. Ни в каком параллельном измерении он не мог выбрать пустую Ромильду вместо Гермионы Грейнджер. Гермиона постоянно держала его в тонусе, заставляла задуматься, а их разговоры о магии и жизни в целом развлекали его часами. Ей также удавалось держать его под контролем, чего не удавалось ни одной другой девушке. С ней ему не сойдет с рук убийство, и ему это нравилось. Её сострадание было очень необходимо Драко, который мог быть бессердечным и жестоким, если бы был предоставлен самому себе. Его не воспитывали, чтобы думать о других вне его социальной сферы, и он был склонен думать, что слишком много людей ниже его. Гермиона была полной противоположностью. Её кампания по лучшему обращению с домашними эльфами, над которой он когда-то посмеивался, теперь стала чем-то, что он в ней обожал. Это подчёркивало, насколько она страстно желала равенства для всех и насколько он нуждалась в таком человеке, как она, в его жизни. У него появилась новая надежда, что она изменила своё мнение о возможности отношений с ним. Только тот, кто глубоко о нём заботился, мог пойти на всё, что было у неё сегодня вечером. Гермиона пошевелилась, протирая глаза и двигая шеей и плечами по кругу, пытаясь избавиться от болей, которые проявлялись из-за неудобного положения во сне. Она широко зевнула и прищурилась в солнечную комнату. Ей потребовалось время, чтобы понять, где она находится, так как она была сонной и слабой от того, что слишком мало спала. Она вытянула руки и ноги и затем поняла, что у неё есть зрители. Драко сидел в той же позе, что и она, когда она кивнула, и выглядел так, будто он даже не двинулся с места. — Привет, — робко сказала она, немного смущённая тем, что спала перед ним. Он улыбнулся ей: — Доброе утро, хорошо спала? Гермиона скривилась: — Примерно так же хорошо, как на твёрдом каменном полу со сквозняком в окне. Он ухмыльнулся её внешности, но прежде чем он смог что-то сказать, она хихикнула, глядя на то, как он выглядел сейчас. Гермиона никогда не видела Драко Малфоя ни в чём, кроме элегантно сложенного. В этот самый момент у него были волосы, торчащие под всеми углами, и красное пятно на щеке, где он подпирал голову рукой. Она не собиралась сообщать ему об этом, но она думала, что он выглядел великолепнее, чем когда-либо, слегка растрепанным. Он нахмурился: — У тебя немного капель на подбородке, — указал он. Гермиона покраснела, подняла руку, чтобы стереть несуществующую слюну, и высунула язык, когда поняла, что он солгал. Драко откашлялся и посмотрел на свои руки: — Хорошо, я знаю, что пожалею об этом примерно через тридцать секунд, но я хотел сказать тебе спасибо. Гермиона сначала выглядела шокированной, а затем на её лице появилась сияющая ухмылка. — Я так понимаю, Амортенция исчерпала себя? — Похоже, что в одну минуту я злился на тебя за то, что ты лишила меня Ромильды Вейн, а в следующую минуту закрадывались сомнения. — Что ж, это облегчение. Я начала думать, что мне, возможно, придётся держать тебя здесь вечность. Драко приподнял брови: — Боялась, что я действительно женюсь на этой девушке? — поддразнил он. Гермиона просто покраснела и отвернулась, закусив губу. Её действия по спасению его от подлых гриффиндорских любовных уловок доказали Драко, что она действительно заботится о нём. Теперь всё, что ему нужно было сделать, это заставить её признать это. — Хорошо, с таким же успехом я могу избавиться от унижений. Насколько плох я был? Гермиона безуспешно пыталась подавить смешок. — Скажем так, твоя репутация в этой школе уже никогда не будет прежней. Драко застонал: — Настолько? Гермиона просто кивнула. — Последние несколько дней были немного запутанными. У меня смутные воспоминания о том, как я бегал за Вейн, как влюблённый дурак. — Ты определенно не соответствовал характеру. На самом деле это было единственное, что меня насторожило, когда я догадалась про зелье. — Хорошо, перестань вытаскивать мои страдания и просто расскажи мне, что я сделал. — Ты хочешь сокращённую версию или всю печальную историю? — нахально спросила Гермиона. — Я готов ко всем кровавым подробностям. Затем Гермиона рассказала Драко о его странном поведении. После того, как она обрисовала первый день, его приближение к Ромильде Вейн, развлечениям Рона и Гарри и подаркам цветов перед всей школой, Драко сел, закрыв глаза руками. Он был в ужасе. Когда он выйдет из кабинета старост, он станет посмешищем. — Так почему же ты единственная, кто уловил моё поведение? — спросил он, когда она наконец закончила. Гермиона сморщила нос: — Я не совсем уверена. Я имею в виду, что ты был таким другим, так что я не понимаю, почему никто из твоих однокурсников не отвёл тебя в сторону, чтобы ударить тебя по голове и спросить, какого чёрта ты делаешь. На самом деле, Пэнси казалась почти взволнованной за тебя. Драко простонал: — Она всегда придирается ко мне, чтобы я нашёл подходящую девушку и влюбился. — Да, но Ромильда явно не та девушка. Любой в здравом уме мог это увидеть. Я знаю, Пэнси хочет, чтобы ты был счастлив, и не с кем-нибудь, а с кем-то, кто соответствует твоей личности. Я была так сбита с толку, почему твои друзья сидели сложа руки и ничего не делали, чтобы остановить твоё сумасшедшее поведение. — Поверь, я поговорю с ними. — Итак, думаешь можно выпустить тебя уже сейчас? Не думаешь, что у тебя возникнут побуждения прыгнуть на Ромильду Вейн, как только ты её увидишь? — Только если, прыгнув на неё, ты имеешь в виду выбить из неё всё за то, что она так возилась с моей головой. Гермиона засмеялась. — Как префект, мистер Малфой, я буду вынуждена вычесть баллы факультета, если вы предпримете какие-либо подобные действия, — сказала она чопорным голосом. — Но вы бы оштрафовали свой собственный факультет, мисс Грейнджер. — Поскольку я скоро вернусь в лоно Гриффиндора, я не склонна заботиться о судьбе Слизерина. В самом деле, я буду рада увидеть восстановление некоторого баланса после того, как вы уничтожили очки Гриффиндора, обнаружив, что Гарри и Пэнси целуются. Драко ухмыльнулся: — Это была слишком хорошая возможность, чтобы её упустить. Боюсь, мне, возможно, придётся заново открыть для себя своего внутреннего тирана и терроризировать некоторых первокурсников, чтобы восстановить свою повреждённую гордость. — Сделай это, Драко, и скоро ты снова вернёшься в этот кабинет, привязанный к этому стулу. — Говоря о своём нынешнем фетише бондажа, вы когда-нибудь планируете освободить меня, миледи? Я хотел бы размять ноги. — О, Драко, я совсем забыла, — Гермиона подбежала и развязала его. Драко встал и вздохнул с облегчением, когда его судорожные мышцы двинулись. У него всё болело, и он с нетерпением ждал, когда он отмокнет в ванной старост. — Который сейчас час? — Вау, сейчас одиннадцать. Думаю, время летит, когда ты развлекаешься. — Возможно, ты развлекалась, воплощая в жизнь свои фантазии о том, как связать меня, но я просто голоден. Гермиона хлопнула его по руке: — Я не фантазирую о тебе, мерзавец. Драко наклонился и прошептал ей на ухо: — Совершенно нормально признать, что я мужчина твоей мечты, Гермиона. Ты попадаешь в хорошую компанию почти со всеми другими девушками в Хогвартсе. — Нет никого высокомернее тебя. Клянусь, твоему эго нужен собственный почтовый индекс. — Просто констатирую факты. Я не виноват в том, что я такой великолепный, что пагубно влияю на всех женщин вокруг. — Да, ты влияешь на их рвотные рефлексы. Драко обнял Гермиону и прижал её к себе. — Ревность тебе идёт, Грейнджер. Зелёный определённо твой цвет. Она ткнула его в бок: — Иногда ты такой монументальный придурок. — И ты любишь меня за это. — Ты когда-нибудь заткнёшься? — Только если ты заставишь меня. Гермиона сделала то единственное, что она отчаянно пыталась сделать с тех пор, как наблюдала, как Драко бегает за Ромильдой Вейн. Это казалось совершенно естественным, когда она осознала свои истинные чувства к светловолосому слизеринцу. Она потянулась, потянула его вниз и определённо заставила замолчать, поцеловав его.