Ночной менеджер

      Дома было светло и чисто. И ещё очень тихо. Иногда Шермана это угнетало, но чаще нравилось. Он ведь работал в одном из самых шумных мест, пусть и по ночам. Но отель – это территория встреч и расставаний, тайных свиданий и пышных праздников, бурных разборок, страстных примирений и конечно же публичного выяснения отношений с администрацией отеля.       Поэтому спрятаться в тихой квартире на залитой мягким светом из-за панорамного окна гостиной с чашкой преступно сладкого латте бывало приятно. Если всё же Шерману не хватало шума, то он просто отодвигал створку окна, и через образовавшийся проход выходил на лоджию, слушать шум окрестностей. В тёплые солнечные дни он мог сидеть там часами, играть в глупые игры на телефоне или разгадывать кроссворды на последней странице "Sun". Сами новости в газете Шерман старался не читать, довольно много из них было про его знакомых и приятелей, и почти все были откровенной ложью.       Сегодня был один из тех дней, когда в тихой квартире Шерману было одиноко. Он хотел бы завести кота или собаку, чтобы дома непременно кто-то встречал, но со сменной работой это было проблематично, а после рождения у Рича и Арчи маленького Стефана омегу регулярно просили присмотреть за племянником, отчего содержать собственную квартиру в чистоте стало критически важно. Тут тоже животное вряд ли было бы помощником.       Маленький племянник любил бывать в гостях у "дяди Шери". Здесь были его игрушки и утварь, тут разрешали не спать днём, а только лежать с закрытыми глазками и притворяться. Дядя Шери включал мультики на проекторе, учил печь печенье, а потом позволял есть его с молоком, сколько влезет.       Наверное, из-за того, что Шерман немного выспался в отеле, дом и не казался таким привлекательным укрытием сейчас. Да и на улице светило редкое для Лондонского мая солнце – нужно было ловить момент. Поэтому омега лишь скинул с себя форму, умылся ещё разок и, надев человеческую одежду, пошёл гулять. Надо было что-нибудь купить к ужину, в конце концов.       По пути в продуктовый Шери заскочил в любимую кофейню, косметический бутик и книжную лавку. И отовсюду он выходил с важными артефактами: из кофейни – с сезонным фраппучино, из бутика – с новым кондиционером для своих длинных волос, а из книжного – с ещё не читанным детективом от любимого автора. Так загулялся, что когда часы показали четыре часа дня, то Шерман оказался аж на другом конце города и пришлось вызывать такси до дома, чтобы не завалиться к брату лишь к шести, да ещё и уставшим как собака.       Дома Шерман быстро сгрузил покупки на тумбу в прихожей и тут же побежал в соседний дом – к семье. Его явно ждали, потому что, когда омега сунул в замочную скважину ключ от братской квартиры, оказалось, что дверь была открыта. Из проёма на кухню высунулась голова Арчи, они с Шерманом пересеклись взглядами и у обоих тут же расцвела улыбка на лицах.       – Это Шери! – крикнул Арчи через плечо, покидая кухню, где, очевидно был Рич.       Шерман только пакет с продуктами успел поставить на туалетный столик в прихожей, прежде чем оказаться в сильных объятиях альфы. Он тоже пытался посильнее сдавить, но не думал, что на Арчи это произведёт хоть какой-нибудь эффект.       – Ну привет, большой и страшный международный директор, – улыбнулся Шерман, когда они с Арчи немного друг от друга отстранились.       – Страшный?! – наигранно возмутился альфа и быстро глянул на своё отражение в зеркале, висевшем над столиком.       Шерман рассмеялся:       – Важный, важный, я имел в виду важный! – поправился он, стягивая с себя тренч.       – Вот так бы сразу, – довольно кивнул Арчи, взял со столика пакет и, глянув внутрь, понёс его на кухню.       Шерман отыскал свои здешние тапочки и последовал за альфой. При входе на кухню их встретил Стефан. Малыш сначала попытался спрятаться за папу, но потом узнал в визитёре Шермана и расслабился – пусть по-прежнему глядел исподлобья, но зато на пухлых щёчках проступили очаровательные ямочки.       – Скажи "привет", Стеф, – погладил сына по голове Арчи.       – Привет, – всё же застеснялся малыш, но глаз не отвёл.       Шерман поманил его пальчиком, и тот отцепился-таки от папиной коленки, подойдя к омеге. Шери чмокнул его в макушку от души, после чего оставил ребёнка в покое, и подошёл к режущему что-то брату.       – Чё на ужин? – бесцеремонно заглянул он тому через плечо.       – Иди руки помой, а то без ужина останешься, – попытался лягнуть омегу под колено Рич, но Шерман слишком хорошо знал этот приём, поэтому ловко увернулся и сполоснул в кухонной мойке руки. А затем украл кусочек нарезанного братом огурца. Тот цыкнул на него недовольно, но не всерьёз.       Методом наблюдения и принюхивания Шерман узнал, что на ужин у них должны были быть стейки из лосося и большой салат из свежих овощей. А Арчи выудил из принесённого Шерманом пакета бутылку его любимого яблочного сока, по которому альфа наверняка весь извёлся, пока был в своей дурацкой недельной командировке. Яблочный пирог Арчи мудро из пакета решил пока не доставать, чтобы Стефан не увидел раньше положенного.       Наконец Рич позвал помочь с тарелками и через пару минут все четверо уселись за стол. Сначала было не до разговоров. Шерман наслаждался нежнейшим стейком и свежестью салата, альфы проглотили свои порции будто и не было их, а маленький Стефан упорно пытался насадить на свою детскую бамбуковую вилочку хоть что-нибудь из своей тарелки, пока не плюнул и не схватился за ложку.       Племянник у Шермана был очаровательный. Шерман обожал его не меньше, чем брата или Арчи. И он никогда не признается альфам в этом вслух, но Шери считал их прекрасными родителями. Ни разу за те три года, что Стефан уже жил на этом свете, Шерман не пожалел, что решился отдать альфам свои яйцеклетки.       Да, биологически, Стефан был Шерману ближе, чем племянник, но во всём остальном родителями маленького Стефана были Рич и Арчи, и никто кроме них. Шерман помнил, как четыре года назад альфы привели его в эту ещё тогда совсем пустую свежекупленную квартиру и посреди гостиной объявили, что нашли подходящего суррогата и будут пытаться завести ребёнка. Тогда, вслух Шерман, конечно, порадовался, но внутри себя немного испугался и затаился. Затаился ровно до тех пор, пока не навестил альф, когда те принесли из роддома Стефана и познакомили с их малышом.       Шерман влюбился в кроху с первого взгляда, расчувствовался, разумилялся, но даже когда Рич передал его Шерману на руки, ничего внутри не дрогнуло – это был не его ребёнок, и у Шери наконец отлегло. Биология, генетика – чёрт бы с ними, вот только Шерман действительно боялся, что какие-нибудь тайные омежьи инстинкты его подведут и заставят страдать по рождённому из его яйцеклетки ребёнку, а Рич, наоборот, не признает его своим. Однако на деле они обсуждали детали зачатия Стефана всего раз или два, и то в контексте того, как рассказывать об этом самому Стефану, когда тот подрастёт и начнёт интересоваться. И всё же для альф он был исключительно сыном, а для Шермана – исключительно племянником.       На самом деле, если бы кто-то из альф был омегой или же просто вёл "омежий" образ жизни, то ни у Стефана, ни у окружающих и вопроса бы не возникло – от кого этот ребёнок. Они втроём, а теперь уже вчетвером, были жутко похожи. Шерман с Ричем по очевидным причинам: родные братья, да ещё и погодки – они были похожи друг на друга вплоть до одинаково расположенных на теле родинок. Оба рыжие, только Рич стригся в модный андеркат, а Шерман носил длинные волосы на омежий манер. Глаза были одного и того же зелёного оттенка, а лица и плечи усыпаны веснушками. Рич, правда, за своим нахождением под солнцем не сильно следил, поэтому веснушек у него было традиционно больше, чем у Шермана, который ревностно мазался солнцезащитным кремом круглый год.       Арчи по внешности от них недалеко ушёл. Альф окружающие до сих пор иногда принимали за братьев или хотя бы за кузенов, хотя близкие и друзья никогда их не путали. А Шерман так вообще не мог спутать Арчи с Ричем даже в темноте, даже со спины, даже будучи вусмерть пьяным, потому что Арчи банально пах. Рич был братом, поэтому его альфьего запаха Шерман вообще не чуял, а Арчи для Шери имел свой природный аромат. Ещё у альф были разные формы носов, разные голоса и говор, разные причёски и стиль в одежде. Так посмотришь, и из схожести останутся только всё те же рыжие волосы, зелёные глаза и веснушки. Впрочем, главное, что малыш Стефан все эти три черты унаследовал, вот только его рыжие волосики немного вились от природы, что делало его похожим на ангелочка с рождественской открытки.       Шерману было интересно наблюдать за тем, как и во что оформятся привычки и характер у маленького омежки, воспитываемого двумя альфами. Вырастет ли он задирой? Эгоцентриком? Или наоборот будет до тошноты омежистым? Пока что ни того, ни другого, ни третьего Шерман за племянником не наблюдал. Стефан был стеснительным ребёнком, спокойным даже, но интересующимся, с родными был улыбчивым и обаятельным. И единственный вывод, который Шерман смог сделать по итогу своих трёхлетних наблюдений, заключался в том, что, чтобы вырастить ребёнка с нормальным характером, его нужно всего лишь любить и уделять ему достаточно внимания. Не важно, кто родители – альфы, омеги или беты, главное, чтобы любили. Родительская любовь была словно щит от всевозможных травм, капризов и комплексов. Это он знал по себе.       Стефан тем временем расправился со своим ужином и попросился в гостиную смотреть любимый мультик в очередной тысячный раз. Шерман, Рич и Арчи знали этот мультфильм наизусть и удивлялись, как он может за столько времени не надоесть. Но смотреть разрешали. Пока Арчи включал в гостиной мультфильм, Рич налил в детскую чашечку тёплого чая с молоком и отрезал яблочного пирога, принесённого Шерманом. Омега же убрал со стола опустевшие тарелки, салатник закрыл плёнкой и убрал в холодильник, долил в чайник воды и поставил кипятиться. Потом на кухню вернулись альфы, и Шермана не слишком деликатно отстранили от уборки. Рич принялся начинять посудомойку посудой, а Арчи отрезал всем по куску пирога, выставив на стол чашки.       – Как Брюссель? – спросил его Шерман, отпивая ароматного чая, когда они уселись чаёвничать.       – Скучно, – после короткой паузы пожал плечами Арчи и вздохнул, потерев лицо: – Мне кажется, я зря согласился.       – Ну прекрати...       – Перестань, – в унисон фыркнули Рич с Шерманом и переглянулись.       – С чего ты взял? – в немой перепалке выиграл Шери, отвоевав право задавать вопросы первым.       – Когда я работал "на земле", я своими глазами видел, как жизнь людей, которым я помогаю, становится лучше, – пояснил Арчи, – а сейчас, просидев неделю в кожаном кресле в штаб-квартире ООН, я лишь просматривал бумажки и участвовал в совещаниях.       – Но это же всего лишь обратная сторона работы в международной организации, – попытался утешить его Шерман.       – Не делай выводов слишком рано, – вклинился в разговор Рич, – они взяли тебя за твоё видение, за то, как ты ведешь дела, за твои знания, в конце концов, а это значит, они тебе точно пригодятся.       – Да нет, само собой, – не стал возражать Арчи, – просто трудно было сидеть на скучнейших многочасовых митингах и не думать о том, что это время я мог бы провести с семьёй.       – Как часто, они сказали, у тебя будут командировки в Брюссель? – уточнил Шерман.       – Раз в два месяца – недельные, и раз в полгода – десятидневные.       – Ну знаешь ли, можно и потерпеть, – закатил глаза омега, не понимая пока что драматизма ситуации.       Арчи работал в ООН всего месяц, хотя его хантили в топ-менеджмент больше года. И больше года он отказывался, прикрываясь адвокатскими делами, которые вёл, однако на самом деле просто не хотел оставлять маленького Стефа на Рича, пусть у того и были помощники в виде Шермана и приходящего гувернёра Маркуса. Рич в последние четыре года занимался только инвестициями, поэтому мог себе позволить работать из дома, да и то, лишь когда захочет попялиться на красно-зелёные графики.       Шерман не сразу заметил, что альфы подозрительно переглядываются, ведя друг с другом немой диалог.       – Мы это обсуждали, – не выдержал, пробормотав тихонько, Рич, чем подтвердил подозрения Шермана. После чего сказал, глядя Арчи в глаза, – Мы справимся.       – Вы, – фыркнул Арчи.       – Мы, – с нажимом поправил его Рич.       – Что происходит? – обратил на себя внимание Шерман.       Альфы будто вспомнили о его присутствии, встрепенулись, подобрались на своих местах и снова переглянулись.       – В общем, – начал Арчи, – мы решили... Завести ещё одного ребёнка.       Повисла недолгая пауза.       – О-ого, – только и смог вымолвить Шерман.       – Да, у нас осталось ещё четыре ооцита, – подхватил Рич, – мы хотим попробовать оплодотворить их.       – Всего четыре... – пробормотал Шерман, припоминая, что на зачатие Стефана ушло восемь и это, по словам врачей, было большой удачей, а тут только четыре. – Суррогатом снова будет Анхель?       – Мы хотели, – потёр шею Арчи, – но он сказал, что сейчас не может – восстанавливается после предыдущих родов как минимум до осени. Но он свёл нас с другим омегой.       – Мы с ним пообщались, – продолжил за него Рич, – нормальный парень, помоложе, покрупней. Анализы оптимистичные.       – О, я... Я очень рад за вас, ребят! – воскликнул Шерман, но потом сник, – но всего четыре...       – Ну, попытка – не пытка, – пожал плечами брат.       – Не получится, будем решать с усыновлением, – кивнул, соглашаясь с альфой, Арчи, – мы решили – второму ребёнку быть.       Шерман на долю секунды потерял дар речи, но потом собрался с мыслями:       – Ого, даже так?! – обрадовался наконец искренне он, – Вы, ребят, если что нужно, вы обращайтесь. Это... Блин, это отличная новость! По...       – Поздравлять пока рано, – остановил разогнавшегося было Шермана Арчи.       – Ну да, ну да, – попытался успокоиться Шери, но не сдержался и пропищал вполголоса: – У Стефа будет братик! У-у-у, это так мило-о-о, – и тут же на него снизошло ещё одно озарение: – У меня будет целых два племянника!..       Альфы снова друг с другом переглянулись, довольные реакцией Шермана до ушей.       – Мы знали, что ты нас поддержишь, – погладил лежащую на столе руку Шермана Рич.       Омега поймал пальцы брата и бережно сжал их в ответ.       – Так, ну вы как хотите, – прочистил горло Арчи, поднимаясь из-за стола, – а я неделю не видел сына, поэтому пойду сейчас миллион сто первый раз смотреть "Овощной беспредел" пока не усну на диване.       – "Овощное приключение" – поправил его машинально Шерман.       – Пока не уснёшь?! – возмущённо вскинул брови Рич, – ты вообще-то и мужа неделю не видел!       – Будить разрешается, – подмигнул ему Арчи и был таков.       Шерман закусил губу, чтобы та прекратила глупо расплываться в улыбке всякий раз, когда он наблюдал за флиртом этих двоих.       – Разрешает он, – пробубнил альфе вслед Рич и, повернувшись к Шерману, кивнул в сторону ушедшего Арчи: – Его попробуй разбуди, – пожаловался он.       Шерман наигранно мечтательно вздохнул и намотал выбившийся из хвоста локон на палец:       – А я бы попробовал-м-м...       – Фу, не будь мерзким, – скорчился от отвращения представленной, судя по всему, сцены Шермановских приставаний к Арчи, брат.       "А как раньше ревновал, как ревновал, любо-дорого было смотреть..." – с досадой подумал Шерман, но вслух признал:       – Ну да, это мной как инцест ощущается. Но если серьёзно, то я мог бы забрать Стефа к себе с ночёвкой, – предложил омега, – он обрадуется, а вы... побудете вдвоём, – подобрал нужный эвфемизм он, почувствовав как щёки против воли заливает краской.       Рич тихонько рассмеялся, подсел ближе к Шерману и потрепал того по волосам, прижав к себе в полуобъятии, после чего чмокнул в макушку, как маленького, и успокоил:       – Да я шучу же! Ну конечно я не буду мучить ночными приставаниями уставшего после перелёта Арчи. Плюс, – понизил голос Рич и покосился на дверной проход, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, – я уверен, что завтра как только Маркус уведёт Стефа на его утренние танцы, Арчи сам на меня набросится со всевозможными предложениями досуга.       Шерман рассмеялся услышанному и внутренне порадовался, что отношения Арчи и Рича по-прежнему были полны чувственности. Так бы и продолжил глупо лыбиться, если бы не заметил на себе странноватый взгляд брата, задержавшийся на нём дольше положенного.       – Что? – спросил его Шерман.       К большому удивлению омеги Рич, вместо того, чтобы нахохлиться и буркнуть "Ничо", вдруг заломил брови жалостливо, а затем повинился:       – Я... Чувствую себя виноватым перед тобой, – повесил он голову.       Шери осторожно положил ладонь брату на щеку, заставив того поднять глаза на него. Всё веселье враз испарилось, Шерман чувствовал, как между бровями формируется напряжённая складка.       – О чём ты? – едва слышно спросил омега, чтобы не выдать металл в голосе.       Рич пожевал губу минутку, то ли собираясь с мыслями, то ли подбирая к ним слова.       – Не знаю, – в конце концов признался он, – но как будто... Как будто я живу за твой счёт, как будто из нас двоих только у меня жизнь бурлит: карьера, муж, ребёнок, теперь второго, вот, решили завести, а ты у меня... – и снова этот жалостливый взгляд.       – А я довесок, – закончил за него Шерман.       Рич тут же изменился в лице, моментально взбесился, пошёл красными пятнами, а Шерману только этого и надо было, лишь бы не жалел. Он терпеть не мог, когда Рич начинал причитать, как ему стыдно за своё счастье. Вот только он никак не мог допереть, что они с Шерманом счастье по-разному понимали.       – Не смей так про себя говорить, – тихонько зарычал Рич.       – Не смей меня жалеть, – напомнил ему Шерман, выдержав взгляд брата.       Тот постепенно начал успокаиваться, даже, кажется, понял, что повёлся на дешёвую провокацию. Цитаты покойного папули действовали на Рича, как красная тряпка на быка. Но, к счастью, альфой он был отходчивым.       – Рич, – вздохнул Шерман, решив, что всё же брат заслуживает объяснений, – пойми, это ты ценишь движение вперёд, прогресс, преодоление трудностей, новые впечатления и всё такое, а я ценю стабильность. Мне нравится моя работа, мой размеренный образ жизни. Каждому своё, понимаешь?       Рич только недовольно фыркнул:       – Мне кажется, что ты просто боишься жить.       – Может и боюсь, – клацнул-таки зубами Шерман, всё-таки братец тоже умел виртуозно выводить его из себя, – но это мои проблемы, которые я обсужу со своим психотерапевтом, и которые тебя. Никак. Не касаются.       Оба посопели недовольно с минутку. Рич понял, что Шерман не собирается в сию секунду собирать вещи и уходить домой, хлопнув дверью, а Шерман понял, что его никто и не гонит, поэтому можно спокойно допить чай и доесть пирог. Впрочем, по метнувшему на него взгляд Ричу стало понятно, что разговор ещё не окончен.       – А ты ходишь? – осторожно спросил он.       Шерман решил не выпендриваться и ответить честно:       – Да, хожу. И это часть моей жизни, которая мне тоже вполне нравится.       Рич опять побегал глазами, стало ясно, что сейчас опять что-нибудь спросит. Что-нибудь супер-стыдное или неловкое.       – А, вот, ну, то что у тебя альфы нет...       – Рич!..       – Погоди-погоди, я ни на чём не настаиваю, просто спросить хотел, не может это быть, ну, каким-нибудь, там, ментальным блоком?..       Шерман понял, что ещё чуть-чуть и он закипит как электрочайник. Впрочем, вид у брата был до того сконфуженный от заданного им же вопроса, что даже легче стало. И силы нашлись дать честный ответ:       – Мы и это прорабатывали. Но оказалось, что я просто очень разборчивый.       Рич хмыкнул, кажется, вполне удовлетворённый ответом. Но потом его снова разобрало любопытство:       – Нет, ну ты, это, честно скажи, а, вообще, заглядываются?       – Заглядываются, – односложно ответил Шерман.       – Ой, а расскажи, – сверкнул интересом в глазах Рич.       Шери закатил глаза, но тут вспомнилось ночное знакомство, и он мысленно потёр ладони, приготовившись поиграть на нервах брата.       – Ну, вот, например, у меня сегодня утром номерок стрельнул крутой актёр, – брови у брата начали закономерно подниматься вверх, и Шерман сделал немаловажное уточнение: – И не просто актёр, а порно!..       Наблюдать за полным шока ликом брата было презабавно, однако тот проморгался и попытался сгладить углы:       – Ну, если он тебе и правда понравился, то...       – Рич... – остановил его Шерман, закатив глаза. – Боже, ну почему ты просто не можешь принять тот факт, что мне хорошо одному?       – Как почему? – удивился вопросу альфа и поджал губы заискивающе, – потому что ты достоин любви, семьи, альфы хорошего. Или не альфы, – тут же поправился он, – сам понимаешь, я в этом плане любой твой выбор поддержу. И порно-актёра, и евнуха. Лишь бы тебя любил, и ты его тоже.       Шерман устало вздохнул. Это был не первый их разговор, и, как подозревал омега, не последний. Он правда понимал чувства Рича. Его беспокойство за младшего брата, дискомфорт от собственного бессилия. Сколько раз Рич предлагал Шерману свидания вслепую с альфами, которых считал достойными отношений с Шери – не перечесть. И Шерман верил, что каждый из них был самым-самым подходящим, но всякий раз отказывался. Потому что судьбу не подбирают за тебя. Ни брат, ни друг, ни приложение для знакомств.       Более того, он однажды уже пытался построить отношения с "подходящим" альфой, но опыт оказался до того неудачным, что Шерман с радостью вычеркнул бы его из своей биографии. После этого он зарёкся идти на поводу у общепринятых норм: он не будет встречаться с альфой, только потому что одиноким омегой быть странно.       Шерман склонил голову на плечо Ричу, и тот тут же погладил его по волосам, приобнял за плечо. Одним словом – понял всё. Понял, что Шерман не пытается ничего никому ни доказать своим одиночеством, ни уж тем более наказать себя. Тёмные времена самобичевания и привитой папой-социопатом низкой самооценки прошли. Шерман прекрасно знал, что он сам достоин любви, но он также знал, что его любви достоин не всякий.       – А как ты узнал, что он порно-актёр? – неожиданно разорвал меланхоличную тишину Рич.       Шерман усмехнулся запоздалому интересу, отпил из чашки порядком остывшего чая и принялся сплетничать.