Ночной менеджер

      Из-за разницы в часовых поясах Шерман проснулся сильно раньше необходимого. На соседней кровати, сверкая полупрозрачными трусами в ромашку и зажав одеяло между ног, спал Алекс, которого Шери решительно не хотел будить лишним шумом. Попытался даже присоединиться к соседу в его занятии, но лишние полчаса в постели принесли только нервотрёпку, потому что в мысли вернулось вчерашнее беспокойство.       К счастью совсем себя съесть Шерману не дал Алекс, открывший таки один глаз на несколько мгновений, прежде чем перевернуться на другой бок и взбить под головой подушку – это означало, что для разговоров он ещё не был готов, но шуметь разрешалось. Поэтому Шери с радостью отправился в душ и позволил себе не торопиться. А потом закутался в махровый халат с фирменной нашивкой и позволил волосам сохнуть естественным путём, пока выбирал наряд на сегодняшний день. В итоге остановился на песочного цвета брюках и белой рубашке в голубую полосочку без воротника, рукава которой он завернул до длины "три четверти".       Волосы всё-таки пришлось досушить феном, а потом заплести в тугую косу, потому что после завтрака в программе на сегодняшний день был назначен какой-то тренинг на территории одной из роскошных зелёных террас, что предполагало физическую активность, а она с распущенными волосами сочеталась плохо.       – Пуговку расстегни верхнюю, а то как монах, – указал пальцем на застёгнутый под горло ворот Шермана Алекс, когда и сам вышел из душа. Потом прищурился и добавил: – И висючку ещё какую-нибудь нужно.       Шерман оглядел себя в зеркало, расстегнул пуговку послушно и мысленно согласился с Алексом – образ сразу же перестал намекать на то, что у него ручка от метлы вместо позвоночника. А насчёт "висючки"... Шери достал несессер с бижутерией и протянул Алексу на критический осмотр. Омега в нём покопался и извлёк длинную золотую цепочку, но Шерману не дал её на себя повесить, а сам подошёл и обернул её на поясе, оставив свободный кончик кокетливо болтаться сбоку. Шери удивился, но ничего не сказал и ещё раз взглянул на себя в зеркало – теперь были видны очертания его стройной фигуры, несмотря на свободный крой рубахи и довольно широкие брюки. Шерману понравилось.       Алекс его в пляжно-формальном стиле поддержал, надев такие же светлые, но обтягивающие брючки и рубаху с коротким рукавом, широким воротником и мелким цветочным рисунком на белом фоне. После всех этих приготовлений на завтрак они отправлялись с чётким пониманием, что после него сразу пойдут на тренинг.       Расписание, на самом деле, было составлено с умом. Вместо того чтобы выстроить всех в большую очередь на индивидуальные встречи, каждому из участников было предписано своё время, до и после которого надо было проводить на запланированном мастер-классе или тренинге. Шерман должен был идти на своё собеседование в двенадцать, а Алекс только без пятнадцати два.       Сегодня Шерман чувствовал себя уже более уверенно, даже сдержанно улыбался коллегам, которых встретил на завтраке, если те пересекались с ним взглядами. Алекс снова выбрал столик и снова заставил его всеми возможными из буффета опциями. Шерман вдруг понял, что это никакая не профдеформация, а культурный код – так у Алекса было принято. Даже если оба омеги после яичницы и йогурта с гранолой были полностью сыты.       Шери, на самом деле, понадеялся, что раз они так поздно вышли на завтрак, то пропустили возможный визит господина де ля Брие, но не тут-то было. Стоило только осторожно выдохнуть и глотнуть утреннего эрл грея, как народ вокруг оживился, потому что в зал вошёл он. Альфа был не один на этот раз – рядом с ним шёл ещё кто-то. Незнакомый пока альфа что-то говорил Фатхали, обводя заинтересованным взглядом окружающих. Этот был прямо типичным французом – с густой копной чёрных кудряшек и без намёка на восточность во внешности.       Сердце пропустило удар, когда взгляды Шермана и француза на секунду встретились, и альфа тут же расплылся в понятливой улыбке, легонько ткнув Фатхали в бок. Стало очевидно, что пришли по его душу, а он только и мог, что уставиться в скатерть и побледнеть.       – Господин де ля Брие, какой приятный визит, доброе утро, – решил взять на себя удар сидящий рядом Алекс, разлившись соловьём на французском.       Шерман не мог заставить себя поднять глаза на альфу – тело сковало буквально животным страхом. Поэтому он стал одними ушами.       – Господа Эдвардс и... – замялся подошедший к их столу Фатхали, явно не помнящий фамилии Алекса.       – Алекс, просто Алекс, не стоит причинять боль вашему языку и моим ушам, – остановил его омега с улыбкой в голосе.       Повисла ещё одна пауза, после которой Фатхали сделал ещё одну попытку вовлечь обоих омег в диалог:       – Как... Как прошёл вечер? Всё ли... э-э-э... вас устраивает?       – Всё просто замечательно, – с таким же энтузиазмом ответил ему Алекс за них с Шерманом вдвоём, – большое спасибо за тот гостеприимный подарочек! Мы были в восторге.       – Были? – уточнил именно у Алекса Фатхали.       – Были-были, – заверил тот.       – Ну... Х-хорошего дня, – неловко пожелал альфа, вроде как, обоим омегам.       Шерман смог выдавить из себя только едва слышное "Хм-м-м". Алекс же снова просиял:       – И вам не хворать.       После чего Фатхали, захватив своего компаньона, отошёл наконец от их столика.       Только когда Шерман своими глазами увидел, как альфы скрываются в проходе, он смог по-настоящему выдохнуть, откинувшись на спинку стула. Потом поймал на себе многозначительный взгляд мотающего головой в негодовании Алекса.       – Дурак ты, Шерман, – попенял ему он, – точно ты своему Брие нравишься. Я таких грустных взглядов даже у бездомных собак в дождь не видел. Впрочем, – прищурился он, – у тебя сейчас похожий.       И продолжил как ни в чём не бывало черничный йогурт трескать. А Шерман задумался: может, он и правда палку перегнул? Повёл себя как камень натуральный, и теперь о потенциальном романе с Фатхали точно можно было забыть. И как, главное, он с такими реакциями собирался на собрании сидеть? И ещё что-то на вопросы там отвечать, про отель рассказывать? Надо было срочно брать себя в руки.       Шерман вспомнил, что советовал ему психотерапевт, когда они прорабатывали его приступы робости перед чем-то или кем-то важным – надо было максимально фокусироваться на настоящем и вместо волнительного момента представлять себе следующий за ним. Например, когда Шерману предстояло встречать свою первую дипломатическую делегацию, он старался не представлять себе момент самой встречи, которая вызывала у него вполне понятный ужас. Вместо него он представлял момент, когда все дипломаты уже заселились, а он сдаёт смену. Так и сейчас. Не надо было представлять, как он сидит и едва слышно мычит что-то нечленораздельное перед топ-менеджментом Шариона. Надо было представлять, как он уже вернулся с этого чёртового собеседования к себе в номер и пакует чемодан.       Но до собрания ещё надо было дожить. Более того, Шерман так сильно старался не накручивать себя, что на первый тренинг бежал чуть ли не впереди Алекса. Однако, к большому расстройству Шери, их определили в разные команды при помощи жребия. И если Алекс в своей команде быстро со всеми перезнакомился и вовсю шутки шутил, то Шерман своим новым знакомым, имена которых он даже не пытался запомнить, лишь раздавал неловкие улыбки поджатыми губами и отмалчивался. Хотя через некоторое время втянулся в предложенную организаторами игру, сильно напоминавшую обычного "Крокодила", но с отельным шармом.       Слова для шарад были исключительно по части их туристическо-гостеприимной деятельности, которые надо было показывать жестами, синонимами и рисунками на выданных планшетах. И это было так... умно! Шерман восхитился простотой и в то же время гениальностью идеи: он сидел в окружении людей буквально со всего света; кто-то знал французский с английским лучше, кто-то хуже, поэтому во взаимодействии ощущался нехилый языковой барьер. Но как только в дело вступали невербальные сигналы вперемешку с энтузиазмом и азартом, то границы понимания тут же расширялись, и зашифрованные слова отгадывались на раз. И из получаемого опыта можно было сделать один простой вывод – с любым гостем, знает он ваш язык или нет, можно договориться: понять его просьбы и донести свою мысль. Шери стало вдруг так интересно узнать, что же будет в следующие дни, что идея сборки чемодана уже не так манила.       За увлекательной игрой час перед собеседованием пролетел незаметно, и команду свою Шерман покидал даже с некоей неохотой, а главное, страха – от банального сброса напряжения через активное общение – стало поменьше, и омега уже не был так уверен в своей непременной косноязычности перед высокопоставленными директорами.       Он быстро нашёл нужное помещение и дождался, пока оттуда выйдет предыдущий интервьюируемый. Пересёкся с ним взглядами напоследок, не уловив в ответном никакого негатива, и постучал в дверь, прежде чем толкнуть её на себя и заглянуть внутрь.       – Проходите, – кивнул ему один из сидящих за столом для переговоров людей.       Шерман вошёл внутрь роскошно, но уместно обставленной конференц-комнаты, ощутив кожей вполне реальный холод – в кабинете работал кондиционер, и разгоряченный с террасы Шерман незаметно поёжился. Он коротко улыбнулся сидящим за столом и прошуршал по светлому ковру к стоящему посреди комнаты овальному столу. Вопроса, куда садиться не возникало – вся комиссия из семи человек сидела по одну сторону, а собеседнику предлагалось сесть напротив, что Шерман и сделал.       Вчерашний ведущий собрания сидел рядом с комиссией крайним справа и сегодня был, судя по всему, кем-то типа стенографа-секретаря. И как только Шерман сел за стол, положил перед ним фирменную ручку и блокнот. Крайним слева сидел одетый в очередной красиво и по фигуре сшитый костюм Фатхали и бессовестно не сводил с Шермана глаз, отчего Шери каждый раз, когда бросал на альфу быстрый взгляд, попадался с поличным. А рядом с Фатхали сидел и так же бессовестно пялился утренний француз-незнакомец. И если первый альфа хотя бы был серьёзен и собран, то этот явно веселился от души.       – Шерман Эдвардс, Лондон, верно? – начал собеседование сидящий посередине бета. Хоть пытай, но Шери в жизни не смог бы сказать, кто это был по должности или имени.       – Да, – сглотнул Шерман и натянул на лицо улыбку.       По шее пошёл холод, и омега невольно передёрнул плечами, пытаясь как бы сбросить некомфортное ощущение.       – Судя по задокументированным данным, ваш отель входит в десятку по всем показателям, – обрадовал, как предполагалось по дружелюбному тону, Шермана всё тот же бета. И не дождавшись никакой реакции на сказанное, решил просто продолжить: – Но цифры и статистика никогда не расскажут нам про реальную атмосферу в отеле, поэтому мы решили узнать у того, кто имеет с ней дело, и непосредственно создаёт её в том числе. Что бы вы сами хотели рассказать о своём месте работы?       Семеро пар глаз уставились на Шермана, а тот снова почувствовал неприятное прикосновение холодного потока шеей. Не сдержался и дотронулся до холки, поняв, что это не метафорический холод. Судя по всему, кондиционер располагался прямо за его спиной, и поток холодного воздуха бил прямо Шерману в спину. А так как рубаху он надел без воротника, да ещё и волосы были не надёжным щитом, а заплетены в косу, шею Шермана грозило продуть. Расплетать волосы было бы странно, но и промёрзнуть не хотелось. Попросить выключить кондиционер Шерман посчитал невежливым.       – Зависит от того, что бы вы хотели услышать, – более уверенно поддержал диалог он, стараясь не забывать про социальные навыки.       Комиссия заметно оживилась и даже как-то расслабилась, что воодушевило и Шермана – ему готовы были дать шанс. Он ещё разок потёр загривок, подобрался на стуле и улыбнулся почти искренне:       – Я работаю в отеле уже больше семи лет, – продолжил он и выдержал паузу, чтобы все успели внять данной информации.       Как он и предполагал, некоторые собеседники друг с другом многозначительно переглянулись, кто-то начал листать положенное перед ним досье. Шерман тем временем не удержался и обернулся назад в поисках щели кондиционера, из которой так нестерпимо дуло, и снова прошёлся ладонью по шее. А когда развернулся обратно, то невольно скользнул взглядом по Фатхали, который впервые смотрел не на него, а тоже за спину Шермана. Впрочем, уже через долю секунды альфа перевёл взгляд обратно на Шери и поднялся с места.       Шерман невольно дёрнулся, но тут его отвлекли очередным вопросом:       – С какой должности вы начинали?       – Я пришёл на позицию ночного менеджера, – ответил Шерман, заставляя себя перевести взгляд на спрашивающего.       – У меня здесь сказано, что сейчас вы всё ещё в этой должности, это верно? – нахмурился тот, что листал досье.       – Да, всё так, но... – попытался было объясниться Шерман, однако слова застряли в горле, потому что он своими собственными глазами наблюдал словно в замедленной съемке за тем, как Фатхали снимает пиджак, подходит к нему и, не говоря ни слова накидывает его на плечи омеги, побуждая его сунуть руки в рукава. А затем Шерман почувствовал, как альфа обхватил своей рукой его косу, вытащил из-под пиджака и приладил на спину.       В шею дуть перестало – пиджак альфы был такой большой, что край ворота касался линии роста волос, и открытый участок кожи был теперь полностью закрыт тканью. Шерман почувствовал, как полыхают его щёки, и перевёл взгляд на комиссию, которая тоже имела удовольствие наблюдать этот жест альфьей заботы.       – Но?.. – подогнал его с ответом бета из комиссии, не выражая совершенно никаких эмоций по поводу увиденного. Как, собственно, и все остальные.       – Но мои обязанности со временем сильно расширились, – продолжил Шерман, краем глаза наблюдая за тем, как Фатхали возвращается на своё место, так же не выражая ни грамма эмоций, – поэтому я не ощущаю, что стою на месте, – закончил таки мысль он. И набрал в лёгкие побольше воздуха, – Собственно, за эти семь лет мне удалось понаблюдать за большим количеством процессов в "Гранд Шарион де ля Брие", во многих из них принимать непосредственное участие, и я готов с радостью делиться опытом с коллегами и перенимать их.       – Вы действительно разработали систему типовых формуляров? – спросил другой, сидящий рядом с центровым бетой, директор по чему-то.       Шерман пожал плечами:       – "Разработал систему" – сильно сказано, я просто хотел побыстрее справляться с бумажной работой, а многоуважаемый директор Колман не был против того, чтобы я приносил ему заполненные заготовки, формулировки в которых я придумал, да. И как-то... повелось.       Вся комиссия после услышанного ответа посмотрела на Фатхали, а тот экспрессивно ответил на явно начатый ранее диалог:       – Я же говорил – он не в курсе!       Шерман опустил глаза и закусил внутреннюю сторону щеки – значит, он был прав, и Фатхали его со своими коллегами обсуждал. Неважно, что он не улавливал нить конкретно этого разговора, но то, что он и его поведение в ту ночь обсуждалось – было фактом. Шери взгрустнул и посильнее закутался во вкусно пахнущий пиджак.       – Господин Эдвардс, система типовых формуляров, которую вы разработали, – употребил именно этот термин центровой бета, сделав на нём акцент, отчего пришлось даже глаза на него поднять, – используется сотрудниками "Гранд Шарион де ля Брие" по всему миру. И это ваша заслуга.       – Хм, я и не знал, – хлопнул глазами Шерман и улыбнулся, – я рад, что это оказалось востребованным. Однако бумажной работой мои обязанности не ограничиваются, да и сам я больше люблю решать задачи, которые передо мной ставят коллеги или гости. Отвечая на ваш вопрос, я считаю, что атмосфера отеля, даже такого как "Шарион де ля Брие", должна стремиться к домашней. Гостям и сотрудникам в стенах отеля должно быть комфортно и безопасно. Тогда и в рабочих отношениях будет ощущение семейности, и гости будут раз за разом возвращаться именно к нам.       – Но Шарион своим главным конкурентным преимуществом выделяет всё-таки не уют, а люксовость, – склонил набок голову француз.       Шерман закусил губу, но потом всё же неловко сморщился и поспорил:       – Понимаете, когда человек имеет высокий социальный статус, он принимает роскошь как данность, и поэтому по-настоящему его удивляет и подкупает именно человеческое отношение: сочувствие, вовлеченность в проблемы и чаяния, готовность помочь там, где его деньги и власть бессильны.       – Да, насчёт ваших подвигов мы в курсе, – переглянулся с остальной комиссией центровой бета, сдержанно ухмыльнувшись.       А Шерман от услышанного побелел и бросил боязливый взгляд на Фатхали. Это он про "подвиги" комиссии рассказал? И про какие такие, интересно, подвиги? Стало так обидно за услышанное в свой адрес, что Шери скрипнул зубами и не побоялся уточнить, посмотрев на бету:       – На что вы намекаете?       – Намекаю? – не понял тот, – нет, что вы, я ни на что не намекаю, а говорю про то, что мы прочитали в отзывах, когда искали информацию по вашему филиалу. Признаться честно, в некоторые истории, рассказанные гостями, довольно трудно поверить.       Шерман понятливо кивнул. Даже выдохнул немного: они не имели в виду его непрофессиональное поведение с Фатхали, что обнадёживало.       – Ну вот видите, – посмотрел Шери на француза, – а говорите "люксовость". А что касается историй гостей, – перевёл он взгляд на бету, – то согласно политике отеля, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть их, – и улыбнулся одними губами.       Сбоку хрюкнул в кулак Фатхали, и тут же за свою выходку схлопотал вопрос от беты в свой уже адрес:       – Господин де ля Брие, – поджал губы он, – самое время рассказать о своём опыте пребывания в Лондонском филиале.       Ах, вот оно что. Комиссия ещё не знала о том, что творил с Фатхали Шерман. Судьба омеги должна была решиться сейчас, и он быстро потерял свою и без того фейковую улыбку, приклеившись взглядом к подобравшемуся на своём месте альфе. Тот пролистал лежащий перед собой кожаный планер, прежде чем ответить на заданный вопрос.       – Всё было в норме, – пожал плечами Фатхали, а Шерман изо всех сил постарался заставить глаза не округляться с каждым услышанным далее словом: – Персонал вёл себя доброжелательно, вежливо и отзывчиво. В бытовом плане нареканий нет. Господин Эдвардс провёл мне небольшую экскурсию по отелю, пока помогал найти нужный номер. Администратор внимательно наблюдал за проходившим в тот вечер закрытым концертом одной из молодых британских звёзд, составлял компанию и поддерживал оживлённый, участливый разговор с другими гостями. И если придираться, не могу не упомянуть синее не по стандарту бельё, однако оттенок был приемлемым, да и спалось на нём не хуже, чем на белом. Что же касается дневной смены, то должен заметить, что завтрак принесли на три минуты позже положенного. И после того, как я упомянул лакею, что уезжаю на поезде через три часа, никто так и не предложил мне водителя, пока я сам не подал заявку, что является грубейшим нарушением протокола.       Комиссия явно не впечатлилась скудостью рассказа, и записала претензии альфы к дневной смене, но удивлений не возникло – Шерман предположил, что такие комментарии Фатхали давал примерно каждому посещённому Шариону. А вот сам омега пытался унять бешено стучащее сердце от услышанного. Услышанной лжи, покрывавшей его безрассудное поведение, и сознательного акцента на незначительных недочётах дневной смены, лишь бы о нём, Шермане, не спрашивали.       После комментария альфы Шермана продолжили расспрашивать о жизни отеля. Давали какие-то рекомендации, делали стандартные замечания, сдержанно хвалили и надеялись на дальнейшее сотрудничество.       Только когда его поблагодарили за беседу, Шерман понял, что отстрелялся, и можно было на ватных ногах уйти из переговорной. Он успел сделать шагов десять, прежде чем дверь из переговорной за его спиной негромко хлопнула, а его самого окликнул знакомый баритон.       Фатхали догнал омегу и оглядел быстрым взглядом с головы до пят, заставив Шермана и самого на себя глянуть, после чего он понял, почему альфа вышел за ним – Шери всё ещё кутался в его пиджак.       – А, да, изви...       – Нам нужно поговорить, – перебил его Фатхали и мягко, но уверенно обхватив за пояс, повёл в неизвестном направлении.       Шерман преодолел желание застучать зубами от страха и лишь шумно сглотнул, послушно перебирая ногами. Они пришли к какой-то явно декоративной лестнице, так как она вся была инкрустированная камнями, а стеклянные ступени блестели чистотой так, что было видно – нога человека по ним не ступала никогда. В принципе, в тридцатиэтажном отеле любая лестница была бы укромным местечком, потому что никто не захочет ею пользоваться при наличии работающих лифтов.       Как только они остановились у блестящих перил, Фатхали тут же отпустил Шермана и даже вроде как шаг назад сделал, но тот был до того маленький, что альфа всё равно едва ли не нависал над омегой. И Шери мог почувствовать своими щеками тёплый поток воздуха от глубокого дыхания альфы.       – Можно я первый? – поднял на Фатхали глаза Шерман.       Вопрос был не риторический, и Шери по-настоящему ждал ответа, отчего повисла небольшая пауза, во время которой Фатхали опустил на омегу слегка удивлённый взгляд и кивнул.       – Почему ты не рассказал? – закусил губу Шерман.       Фатхали моментально дал понять, что вопрос ему не понравился, едва слышно скрипнув зубами и поиграв желваками на чётко очерченных скулах.       – О чём именно? – уточнил он.       – О том... о том... – замялся Шерман, а затем словно кубарем с горы покатился: – Да обо всём! О том, как непристойно я себя вёл с тобой! Я же знаю, что моё поведение в ту ночь было верхом непрофессионализма! Меня уволить за это должны были. Ты и должен был! Я... я... Улыбался, и смотрел, и в бассейне плавал!.. И с ложки ел, и чуть не... – начал хватать ртом воздух он не в силах договорить.       – Потому что, – выговаривая каждое слово, опёрся Фатхали на перила руками так, что Шерман оказался в плену альфы, но в то же время, он не касался омеги и пальцем, только смотрел сверху вниз, – это было моё непристойное поведение. – И уточнил: – Моё же?       Шерман потерялся под взглядом альфы, но смысл вопроса уловил безошибочно:       – Да-да-да, – закивал он резво, – я ни с кем... То есть, никогда... Я... Мне важна моя работа, – попытался объясниться он, перейдя почти на шёпот.       Фатхали долго не спускал с него глаз.       – Я знаю, – многозначительно сказал он.       Альфа немного ослабил тиски, отпустив перила и снова сделав небольшой шажок назад, отчего Шерман преодолел невольный порыв податься навстречу.       – Ты поэтому вчера мне солгал? – отвёл взгляд Фатхали, – сказал, что я всё не так понял, – подобрал он гораздо более мягкие эпитеты вместо тех, что наговорил ему Шерман.       Шери тоже опустил глаза, обхватил себя за плечи, утешая.       – Ты тоже солгал, – шмыгнул носом он.       – И пожалел об этом в тот же миг, как тебя увидел...       – А я только вчера, там, на собрании, узнал, что ты владелец...       – Что?! Но в буклете же...       – Я этот буклет в глаза не видел! – вскинулся Шерман, – потерял на работе в ту же смену как получил – даже пролистать не успел, не до него было. И вообще, как я мог узнать, что американец по имени Фэйт Моншипур, о котором нет ничего в сети, сын коренного француза с совершенно другой фамилией? – Шери закусил губу, чтобы та не дрожала от обиды за себя и страха за то, в каком тоне он с альфой посмел разговаривать. Но собравшись с последними силами, всё же закончил небольшой монолог: – Поэтому вчера я предположил, что некоторые твои действия в тот вечер тоже могли быть притворными. Провокационными по отношению к персоналу. А я просто повёлся.       Фатхали с силой потёр лицо и взъерошил идеально уложенные до этого волосы.       – А ты бы повёлся, представься я по французскому паспорту?       Шерман коротко мотнул головой.       – Вот и я о том же, – подвёл итог он, развернулся и пошёл прочь, оставив Шермана одного.